Текст книги "Пока мы рядом"

Автор книги: Рэй Клуун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

25

 
Мы будем идти вперед,
Пусть даже в окопах, без света…
 

Ramses Shaffy, песня «Wij zullen doorgaan» из альбома «Wij zullen doorgaan» (1972)

Хирурга зовут доктор Йонкман. Его кабинет находится по соседству с кабинетом доктора Уолтерса, в отделении онкологии. Симпатяга, судя по реакции Кармен, которая за его спиной облизывает губы и подмигивает мне.

– Что, запала? – тихо шепчу я ей на ухо. Она с энтузиазмом кивает.

– Если он прикоснется к твоим сиськам, я набью ему морду, – шепчу я. Кармен смеется.

Йонкман – вылитый герой больничных романов. Лет сорока, с мальчишеским лицом, длинными волосами, седеющими на висках. Оденьте его в костюм от Пола Смита, и вот вам достойный бухгалтер рекламного агентства. Ему гораздо легче войти в наше положение, чем доктору Шелтема или доктору Уолтерсу, которые лет на пятнадцать старше. Возможно, у него самого жена – ровесница Кармен и, судя по его внешности, красавица. Это создает невидимую связь между нами.

Но прежде всего он врач. Как только он раскрывает медицинскую карту Кармен – теперь я узнаю ее по обложке – и переключается с Кармен-женщины на пациентку К. ван Дипен, он сразу становится похожим на депутата Европарламента. Тщательно подбирая слова, он объясняет, что согласится оперировать лишь в случае абсолютной уверенности в том, что это улучшит ее шансы на выживание.

– Вы – красивая молодая женщина, и после абляции… ( Мы недоуменно смотрим на него.) Мм… это медицинский термин… после ампутации у вас останется маленький горизонтальный шрам, сантиметров десять, на том месте, где сейчас у вас грудь… ( Нет, нам это совсем не нравится.) Возможно, потом мы сможем поместить туда имплантат, но все равно грудь уже никогда не будет такой, как сейчас. – Он делает паузу и в упор смотрит на Кармен. – Речь идет о тяжелом увечье.

Тяжелое увечье.От его слов мне становится не по себе, хотя я и сознаю, что он намеренно прямолинеен. Он хочет знать, готова ли Кармен к такому испытанию. Мне нравится этот парень. Йонкман – единственный, кто понимает, что грудь для молодой женщины и ее мужа не просто выпуклость, пусть даже – как в случае Кармен – и с воспалением внутри.

– Вы позволите осмотреть вашу грудь?

Кармен снимает блузку и бюстгальтер, ложится на кушетку. Йонкман начинает ощупывать груди моей жены. Кармен подмигивает мне, и я улыбаюсь.

– Хм… – произносит он через некоторое время. – Хорошо. Одевайтесь. – Он моет руки. – Я бы сказал, что сейчас опухоль имеет размеры шесть на два сантиметра.

– И значит?..

Кармен не осмеливается закончить вопрос.

– Думаю, можно рискнуть и, чтобы повысить ваши шансы на выживание, ампутировать молочную железу.

Кармен никак не реагирует, но я вижу, что для нее это удар. Йонкман спешит продолжить.

– Абляцию можно провести на третьей неделе октября, – говорит он, заглядывая в настенный календарь. – В это время я буду в отпуске, значит, оперировать вас будет доктор Уолтерс.

Имени Уолтерса в сочетании со словом «операция» достаточно, чтобы вызвать у Кармен поток слез.

– Не хотелось бы, – мрачно произношу я.

– Почему? – удивляется Йонкман. По его лицу нетрудно догадаться, что он не в курсе ситуации. Великие махинаторы. Уолтерс и Шелтема предпочли сохранить в тайне врачебную ошибку.

– Год назад доктор Уолтерс ошибся в диагнозе, когда обследовал мою жену. Поэтому мы сейчас здесь. Я и моя жена не хотим, чтобы он прикасался к ее телу.

Всхлипывая, Кармен смотрит в пол. Йонкман профессионально быстро схватывает суть дела и, не задавая лишних вопросов, деловым тоном произносит:

– Хорошо. Тогда я прооперирую вас, только неделей позже.

Кармен кивает и шепчет еле слышно:

– Отлично… спасибо вам.

– Мой ассистент уточнит с вами дату операции.

Операция назначена на четверг, 31 октября.

Через четыре дня после Майами, вдруг доходит до меня. Значит, о поездке можно забыть. Чертов рак. Одна сиська и лучший уик-энд года – таковы потери после разговора с хирургом.

26

 
Выйду на улицу
И говорю что вздумается.
Если я на улице,
Не хочется грустить.
Мне не одиноко,
Если я на улице,
Кругом мелькают лица,
И среди них я дома…
 

Bruce Springsteen, песня «Out in the Streets» из альбома «The River» (1980)

И на восьмой день Бог создал Майами. Да, вы не поверите, но я здесь! Оушн-драйв, Майами-Бич, Флорида.

Пока едем в такси по Оушн-драйв, мы – Рамон, Хакан и я – не успеваем крутить головой, чтобы разглядеть всех роскошных девчонок, попадающихся на глаза. Просто какое-то нашествие, даже Фрэнк это признает.

Кармен сама завела разговор.

– Езжай с ребятами, пока есть возможность, – сказала она. – Потом будет операция, а после нее ты мне действительно будешь нужен.

Я едва не подпрыгнул от радости и на следующий день скупил все розы в цветочном магазине напротив Олимпийского стадиона. Кармен была так тронута, что даже подбросила мне идею каждый месяц устраивать себе уик-энд на выезде.

Мы останавливаемся у отеля «Пеликан». Здание мятно-зеленой окраски. Соседний отель – розовый, а следующий за ним – бледно-голубой. Дежурная по этажу, смуглая блондинка с огромным бюстом, выпирающим из глубокого декольте футболки с логотипом фирмы «Дизель», спускается по лестнице на террасу. Она видит, что я в ступоре, смеется и говорит: «Привет». «Привет», – киваю я.

За стойкой администратора пуэрториканка. Боже правый, амстердамскому отелю «Ханс Бринкер» такое и не снилось. «Боюсь, я не достоин», – заикаясь, лепечет Рамон. Девушка смеется, сверкая белоснежными зубами, и выдает нам ключи. Я чувствую себя в точности так, как двадцать лет назад, когда впервые оказался в Лорет де Мар.

Поскольку у меня и Рамона общие ночные интересы, Фрэнк отправляет нас в один номер. Он называется «Лучший бордель». А сам вместе с Хаканом занимает номер под названием «Я – Тарзан, а ты Неудачник». Комнаты небольшие, но в этом отеле главное – стиль, а не комфорт, объясняет мне Фрэнк.

Всем приказано быстро принять душ и спуститься вниз через полчаса. Фрэнк заказал столик в «Делано», и там, судя по всему, приветствуют пунктуальность.

И дресс-код тоже. Я догадываюсь об этом, когда вижу Фрэнка и Хакана. На Фрэнке черный пиджак в полоску с гордым лейблом какого-то японского дизайнера, о котором я даже не слышал. Фрэнк как бы невзначай говорит, что купил его на Медисон-авеню в Манхэттене. В ответ на это Хакан замечает, что пиджак отличный, но пиджаки другой фирмы – он произносит название, которого я тоже не слышал, хотя, как выясняется, на нем самом сейчас рубашка и туфли производства именно этой фирмы – еще лучше. Похоже, я отстал от жизни в своих штиблетах из змеиной кожи. Да и совершенно очевидно, что мои белые брюки и пурпурная рубашка находятся в другом ценовом сегменте, если сравнивать с прикидом Фрэнка, хотя лично мне кажется, что я выгляжу достаточно круто, чтобы чувствовать себя полноправным игроком в борьбе за внимание женщин Майами. Рамон в обтягивающей футболке. Она ему действительно идет. К счастью, если говорить о соперничестве, он в черных кожаных брюках, которые в последний раз были в моде, когда «Аякс» играл на своем старом стадионе «Де Меер».

■

За ужином под пальмами, на террасе возле бассейна отеля «Делано», мы углубляемся в дискуссии. Смогут ли голландцы стать чемпионами Европы (я: да; Рамон и Хакан: нет; Фрэнк: не знаю); как дела в «MIU» (Фрэнк: фантастика! Я: нормально); кто, в бытность нашу сотрудниками «BBDvW&R/Bernilvy», трахал Шэрон (я: я; Рамон: конечно! Хакан: всего лишь минет; Фрэнк: отстаньте!); действительно ли отель «Сейнт Мартин Лейн» в Лондоне круче, чем «Делано» (я: не знаю; Рамон: не знаю; Фрэнк: нет; Хакан: да); будем ли мы сегодня вечером пробовать экстези, что захватил с собой Рамон (я: да! Рамон: неужели? я думал, ты не решишься; я: хватит дразнить и дай попробовать; Хакан: не сегодня; Фрэнк: конечно нет). Рамон дает мне таблетку. Я немного нервничаю. До сих пор я расслаблялся только с помощью алкоголя. Кармен категорически против наркотиков. Я запиваю таблетку глотком пива. Фрэнк смотрит на меня и качает головой.

► «Делано» – произносится как Де́лано, но только не Дела́но, как это делаю я, – отель куда более дорогой в сравнении с «Пеликаном». Это потому, что он принадлежит к гостиничной сети Яна Шрагера, как объясняет мне Хакан. Он произносит это имя с таким уважением, что я даже боюсь спрашивать, кто такой этот Ян Шрагер. Клиентуру «Делано» составляют агенты по недвижимости с Оушн-драйв, рекламщики и бизнесмены. Никто не смеется. Еда, коктейли, декор и женщины в «Делано» возмутительно дорогие. Но в этот уик-энд деньги для нас не проблема, так мы решили.

Мы едем на Вашингтон-авеню, за Оушн-драйв. Здесь находится большинство клубов и дискотек Майами-Бич, по крайней мере, так говорит Фрэнк, который знает в этом толк. Откуда ему все это известно – для меня загадка, но он знает. Кажется, сейчас он ведет нас в «Хаос», где все и происходит (опять же со слов Фрэнка). Хакан пытается протестовать. Он говорит, что слышал, как бармен в «Делано» говорил, будто Вашингтон-авеню – это уже не актуально и нам следует пойти в клуб «Тантра», в другом конце города. Я и Рамон отвергаем возражения Хакана; к нашему великому восторгу, мы уже успели разглядеть длинную очередь из красивых девушек, выстроившуюся у дверей «Хаоса». За бархатной веревкой, сложив на груди руки, стоит вышибала, вылитый брат-близнец Мистера Ти. Не знаю почему, но мне уже не терпится попасть внутрь. Рамон, похоже, солидарен со мной. Он прорывается в самое начало очереди и сразу вступает в разговор с вышибалой, несет всякую чушь вроде того, что он диджей из амстердамского «Рокси».

► «Рокси». Можно сказать, что «Рокси» – это клубный ответ Марко ван Бастену, которому из-за серьезных травм (клуб-то выгорел полностью) тоже пришлось рано уйти из футбола. Соответственно, и статус «Рокси» сопоставим со статусом небожителя Марко. Я много слышал об этом заведении, но побывать в нем так и не удалось. Жаль, «Рокси» выпал из моей биографии. Кармен никогда не была фанаткой клуба. Впрочем, как и я, хотя, должен сказать, мой интерес к нему резко возрос, когда я услышал, что даже Фрэнк восхищается роскошными девицами, которые слетались туда, как мотыльки на свет. Рамон тоже ходил туда каждую неделю, после наших посиделок на Лейдсеплейн. Я-то шел в «Парадизо» или на дискотеку в «Кьюа» танцевать с уродинами. А теперь уже поздно. Приходится довольствоваться байками Рамона и Фрэнка.

Даже не глядя на Рамона, Мистер Ти красноречиво кивает, давая понять, что мы с таким же успехом можем поцеловать его толстую черную задницу, и нам приходится идти в хвост, мучаясь вопросом, впустит ли вышибала нас в клуб, когда подойдет наша очередь.

Через полчаса нас ожидает отказ.

– Вас четверо, парни?

– Да.

– Без вариантов.

Рамон готов броситься на верзилу, но вовремя осознает, что это не лучшая идея. Я не нахожу ничего смешного в этой ситуации. Мне необходимопопасть внутрь. Я стараюсь не выказывать раздражения, тем более перед Фрэнком, но, если бы мне довелось еще минут пять простоять в этой очереди, я был бы готов броситься на дверь, как тигр из книги сказок Луны.

По соседству с «Хаосом» находится клуб «Ликвид». Фрэнк припоминает, что, когда мы подъехали на такси, у входа стояло всего человек пять. Теперь же там очередь длиною в обводной канал вокруг стадиона «АренА». Проклятие. И черт возьми, таблетка начинает свое магическое действие. Хакан пытается уговорить нас взять такси и поехать в «Тантру». Мы не отвечаем и угрюмо бредем по Вашингтон-авеню. Каждый раз, когда мы проходим мимо клуба, Хакан протестует. Слишком много народу, слишком мало народу, вид какой-то непрезентабельный, забегаловка и тому подобное. К счастью, Фрэнк грозит вернуться в отель, если мы не попадем в ближайший клуб сейчас же. Этим клубом оказывается «Баш». Здесь нет очереди, и «диджейские байки» Рамона заинтересовывают местного вышибалу. Хотя и не так, как он планировал.

– «Рокси»?

– Да, дружище! В Амстердаме.

– Ну и что ты там крутишь?

– Дипхаус. Каждый четверг.

– Каждый четверг?

– Да, на прошлой неделе у меня был пятичасовой сет.

– Неужели?

– Да!

– А разве «Рокси» не сгорел несколько лет назад?

Молчание.

– Ха-ха-ха, ладно, проходите, – говорит вышибала, сопровождая свое милостивое разрешение отборным матом.

Даже Рамон затихает. Мы послушно платим по двадцать долларов с носа, что не слишком дорого по меркам Майами. Плохое предзнаменование. Как и то, что впустили нас, мужчин, да еще вчетвером.

В туалете мы расправляем воротнички рубах, придирчиво оглядываем свои прически, хлопаем друг друга по рукам, подбадривая себя возгласами «Вперед!», «Удачи!», и выходим, полные надежд и энергии, в общий зал. Внутри всего девять человек. Включая нас.

Хакан тотчас начинает ворчать. Рамон сканирует двух девиц у стойки бара, я выхожу один на танцпол, Фрэнк топчется у окошка кассирши. Через полчаса народ подтянется, говорит он нам, возвращаясь.

И он прав. Через полчаса нас уже тринадцать. Хакан все настойчивее призывает покинуть это убогое заведение. Фрэнк ноет, что начинает сказываться «джетлэг» и ему хочется спать. Но на меня с Рамоном это не действует. Мы в ударе.

В семь утра «Баш» встречает утро. Рамон покидает клуб с какой-то девушкой; я бреду пешком, мокрый от пота, рот до ушей, с Вашингтон-драйв до Оушн-драйв. Вот уже почти тридцать часов я на ногах. У меня был фантастический вечер, я даже не изменил жене, хотя и стал на четыреста долларов беднее. Ну и черт с ними, с деньгами. Я хватаю пиво из мини-бара и плюхаюсь на кровать, где пытаюсь заснуть. Перед глазами возникают картины близости с Шэрон, с Мод, с Кармен год назад. Увлеченный потоком воспоминаний, я засыпаю, зажав в руке свой приподнявшийся член, а на дизайнерской тумбочке возле кровати остается недопитая банка пива.

27

 
Тебе кажется, я сильный,
Но это не так…
 

Robbie Williams, песня «Strong» из альбома «The Ego Has Landed» (1999)

Через полтора часа я просыпаюсь. Сна ни в одном глазу. Ничего себе, денек начинается. Рамона еще нет. Я хватаю телефонную трубку и набираю номер Томаса и Анны, у которых в этот уик-энд гостит Кармен.

– Анна слушает.

– Привет, Анна, это Дэнни! – произношу я с энтузиазмом.

– О… Привет, Дэн. Я сейчас позову Кармен, – говорит Анна, в голосе которой энтузиазма явно меньше, чем у меня. Неужели я ее разбудил? Нет, в Голландии сейчас уже за полдень.

– Здравствуй, – раздается голос Кармен. Я чувствую дистанцию между нами, но делаю вид, будто ничего не замечаю, и говорю, что отель – полное безумие, все время звучит музыка, даже в туалетах. Смеясь, я рассказываю об ужине в «Делано», про наши похождения, после которых чувствую себя разбитым. Она почти не реагирует. Я спрашиваю, как ей у Томаса и Анны. С какой-то особой интонацией, совершенно ей не свойственной, она говорит, что они сидят дома, все замечательно, они ведут приятные беседы. На какое-то мгновение меня посещает мысль, не ошибся ли я номером и той ли Анне позвонил.

Разговор становится невыносимым, и я спрашиваю, в чем дело – может, я что-то не то сказал или сделал. Я слышу, как она спрашивает Томаса, можно ли воспользоваться телефоном в спальне. Короткая пауза. Потом щелчок, и снова голос Кармен. «Я чувствую себя ужасно, Дэн, – говорит она, сморкаясь. – Я даже не думала, что буду так страдать… как подумаю, что ты проводишь время в окружении секс-бомб с огромными сиськами, в то время как я сижу здесь с лысой головой и сожженной грудью…»

Я отвечаю, что на это мне нечего сказать. Но ни с какими женщинами я время не провожу.

– Ты говоришь так, будто это какое-то достижение, – произносит она резко. Я слышу вздох. Потом, уже более миролюбиво, она прибавляет: – Ладно, потерпи меня еще немного. Все пройдет. Развлекайся там на всю катушку и передай Фрэнку огромный привет.

Она попыталась произнести это как можно более искренне. Я говорю, что люблю ее и прошу передать привет Томасу и Анне. Помолчав, Кармен говорит:

– Не думаю, что это такая уж хорошая идея, Дэн.

И вешает трубку.

■

Внизу, на террасе, Хакан и Фрэнк уже сидят за завтраком в пляжной одежде. Я присоединяюсь к ним. Мы вместе завтракаем и идем на пляж. Там мы встречаем Рамона, выглядящего раздражающе атлетичным. Со счастливой ухмылкой он сообщает нам, что трахал свою добычу всю ночь и все утро и не спал ни минуты.

На пляже Фрэнк читает «Уолпейпер», журнал, о котором я даже не слышал. На его страницах представлен богатый ассортимент аксессуаров для дома, мне уже знакомых по пентхаусу Фрэнка. Я, Хакан и Рамон рассуждаем о жизненных ценностях. Стоит ли «Аяксу» придерживаться тактического построения 4 – 3 – 3, какой процент женщин глотает сперму, каков процент неверности среди мужчин и женщин. Я с видом знатока одну за другой излагаю теории Дэнни. Потом Рамон поднимает тему о том, как часто каждый из нас занимается сексом с женой. У Хакана этот показатель составляет четыре раза в неделю, у Рамона – шесть (Хакан: «Нет, считается только секс с собственнойженой!»). Когда подходит моя очередь, я говорю, что мне нужно отлить, и ныряю в море, оставляя вопрос открытым.

■

– Дэнни, как ты смотришь на то, чтобы пропустить по стаканчику? – спрашивает Фрэнк, когда мы возвращаемся в «Пеликан». Рамон и Хакан отсыпаются. Фрэнк заказывает две «Маргариты» у нашей Любимой Официантки. – Ловко ты убежал от ответа.

Я смотрю на округлые груди официантки, когда она наклоняется, чтобы поставить на столик коктейли.

– Знаешь, я тащился в Майами не для того, чтобы обсуждать рак.

– Понимаю. Ты уже звонил Кармен?

– Сегодня утром, – отвечаю я со вздохом. – Она не слишком обрадовалась. И Анна тоже.

– Ничего удивительного, – замечает Фрэнк. – Анна наверняка считает, что с твоей стороны неприлично было ехать в Майами, будто ничего не случилось. Так же думает и Томас. Он не может понять, как ты умудряешься делать вид, будто тебя это не касается, и вообще весь ты в шоколаде.

– Боже правый! – кричу я. – Да какой там, к черту, шоколад!

Фрэнк кладет руку мне на плечо:

– Мне ты можешь не объяснять.

Меня вдруг прорывает. Я рассказываю Фрэнку о том, как это невыносимо, что мы с Кармен больше не выпиваем вместе, не ходим по ресторанам, не занимаемся сексом. Он кивает.

– Ты можешь себе представить, что будет, когда у нее отнимут грудь, Фрэнк? – продолжаю я. – Даже если рак будет уничтожен, Кармен уже никогда не станет прежней. И я думаю, что наши отношения не выдержат такого испытания…

Он берет меня за руку. Мы смотрим друг на друга. Я вижу слезы в его глазах. Мы оба молчим. Это самое красивое мгновение за всю нашу поездку в Майами.

Мы чокаемся бокалами и потягиваем вторые порции коктейля, которые наша Любимая Официантка только что, не спрашивая, поставила перед нами.

– Она хороша, но у Кармен сиськи больше, – говорю я, провожая ее взглядом. – По крайней мере, сейчас…

«Маргарита» Фрэнка расплескивается по столу.

28

 
Я буду дома в понедельник,
К полудню, не позднее,
Ты только не сердись…
 

The Little River Band, песня «Home on Monday» из альбома «Diamantina Cocktail» (1977)

В тот вечер нам удалось получить столик в «Тантре», спасибо ребятам из «Пеликана». «Тантра» – турецкий ресторан, а турецкая кухня невероятно популярна в Майами, как мы узнаем от нашего бармена. Хакан едва не лопается от гордости.

После ужина в «Тантре» начинается самое интересное. За диджейским пультом Роджер Санчес, с восторгом объявляет Хакан. Фрэнк демонстрирует такой же энтузиазм. Мне это имя ни о чем не говорит. Я знаю о диджеях ровно столько, сколько Кларенс Зеедорф [20]20
  Нидерландский футболист суринамского происхождения. Выше пенальти, пробитых им мимо ворот, пожалуй, только его эго. [Тем не менее это не помешало Зеедорфу четыре раза в составе разных клубов выиграть Лигу чемпионов. – Примеч. ред.]


[Закрыть]– о пенальти. Должен признать, кухня в «Тантре» просто фантастическая. Как и Роджер Санчес. И все женщины вокруг. Ну, и впечатление усиливают таблетки. Сегодня я возбужден еще больше, чем вчера. Я говорю ребятам, что считаю нашу затею блестящей, что нам нужно каждый год выбираться куда-нибудь, предлагаю в следующий раз поехать в Барселону или Нью-Йорк. Нет, в Тель-Авив, говорит Хакан, на сегодняшний день это самое крутое место. Нет, Рио, возражает Рамон. Да, Рио, соглашаюсь я. Потом мы объясняемся друг другу в любви, клянемся, что не бросим друг друга в беде, а после этого Рамон говорит, что назначил свидание вчерашней знакомой и ему пора. Фрэнк смотрит на него волком. Я примечаю пухлую девицу в черной прозрачной блузке. Обменявшись с ней игривыми взглядами, я выхожу на танцпол. Под блузкой у толстушки черный лифчик (чашечка «С»).

– Привет. Как тебя зовут? – Я, как всегда, оригинален.

– Линда. А тебя?

– Дэн, – отвечаю я, вдруг сознавая, что больше мне нечего ей сказать. Даже представить себе не могу, о чем говорить с таким ребенком.

– Откуда вы, парни? – спрашивает она. О, да. Традиционный вопрос.

– Из Амстердама.

– Моя сестра там была! Говорит, Дания – очень красивая страна.

– Это точно, – соглашаюсь я, сгорая от стыда и одновременно радуясь тому, что ребята нас не слышат. По мне, так все нормально, тем более что в этот вечер интеллект – не главное.

– А ты откуда? – спрашиваю я. К чему умничать?

– Из Северной Каролины. Но этим летом я переехала во Флориду. Мне здесь все нравится – и погода, и пляж.

– А… ну да, конечно! – киваю я. Что я здесь делаю?

Она вдруг хватает меня за шею и целует прямо в губы.

О, да. Вот зачем я здесь. Теперь вспоминаю. Я крепко прижимаю ее к себе. Она удивительно податлива. Ее подруга восхищенно подмигивает. Итак, первый тест пройден. Пройдет ли она тест у Хакана и Фрэнка, не могу сказать, поэтому я поспешно увожу ее в угол. Попутно отмечаю, что задница у нее таких впечатляющих размеров, что и уик-энда не хватит, чтобы ее обследовать. Как только мы скрываемся из виду, я начинаю тискать девицу Моя рука скользит по нежной ткани ее прозрачной блузки. На мгновение пышка высвобождается из моих объятий и робко предупреждает, что ее формы не слишком изящны. Ты не кокетничаешь, мысленно говорю я, но вслух замечаю, что не люблю тощих женщин, и щиплю ее за задницу. Она смущенно хихикает. Потом я беру ее руку, прикладываю ладонь к губам и начинаю лизать. Когда девица догадывается, к чему я клоню, снова начинает хихикать.

– Ты баловник, – говорит она, качая головой.

– Спасибо, – ухмыляюсь я. Пора менять место действия.

– Ты женат? – спрашивает она в такси по дороге в «Пеликан».

– Нет, – говорю я, пряча у нее за спиной руку с окольцованным пальцем. И тут же впиваюсь ей в губы, чтобы не растерять сексуальный азарт. В момент поцелуя я спешно избавляюсь от кольца, убирая его в карман брюк.

В лифте я расстегиваю ей блузку и задираю лифчик. У Линды большие ареолы. Мне это нравится. И Линда без комплексов. Мне это тоже нравится. Тяжело дыша, она расстегивает мне ширинку и опускается на колени. И как раз в тот момент, когда она берет в рот мой член, твердый, как сиденья на стадионе «АренА», двери лифта открываются, и я вижу прямо перед собой Фрэнка. Его взгляд опускается на ритмично движущуюся голову Линды. Та замечает, что я каменею, в испуге смотрит вверх и краснеет, как свекла. Я неловко застегиваю ширинку, пряча с глаз долой своего невезучего дружка.

– Линда, познакомься, это Фрэнк. Фрэнк, это Линда.

– Привет, Линда, – говорит Фрэнк, не отрывая глаз от грудей Линды.

– Привет, Фрэнк, – говорит Линда, застегивая свою прозрачную блузку.

– Ну все. Хватит болтать, – сворачиваю я разговор. – До завтра, Фрэнк!

Фрэнк кивает.

– Пока, Фрэнк, – говорит Линда.

– Пока, э-э…

– Линда.

– Пока, Линда.

Я и Линда идем по коридору; Линда держит меня под руку. Я спиной чувствую, что Фрэнк провожает нас взглядом. Я достаю ключ от своего «Лучшего борделя» и остаток ночи преподаю Линде урок секса по-флоридски.

■

Рамон будит меня, когда возвращается в номер. Я судорожно ощупываю постель. Никого. Линда ушла. Рамон зашелся бы от хохота, увидев рядом со мной толстуху Линду. Он плюхается на кровать, еще не просохшую от пота наших тел. Рамон слишком устал, чтобы прочувствовать влажность простыней; он сразу засыпает. Я не могу спать. Я встаю, поднимаю с пола свои брюки и опускаю руку в левый карман.

Меня как будто пронзает током. Кольца нет. Правый карман. Пусто. Я обливаюсь потом. Задние карманы. Там тоже пусто. Я ложусь на пол и заглядываю под кровать и под батарею. Рамон просыпается и спрашивает, чем я занимаюсь. Я отвечаю, что ищу свои контактные линзы. Он снова засыпает. Я еще раз обшариваю карманы. И еще раз. Проверяю ящики дизайнерского ночного столика. Ванную. Нигде ничего. Черт. Думай, Дэнни, думай. Где я мог потерять его?.. Та девка! Линда! Эта корова сперла мое кольцо! О боже! О нет. Кармен…

Я снова ползаю на животе, обыскивая пол комнаты. Потом ложусь на кровать. Это национальная катастрофа. Конец союзу «Кармен и Дэнни». У меня такое ощущение, будто я совершаю самоубийство, хотя в этом нет никакой необходимости, потому что Кармен все равно убьет меня. Мое обручальное кольцо потеряно. И на этот раз мне не выкрутиться.

■

Внизу Хакан и Фрэнк уже завтракают на террасе.

– Допоздна, что ли, там засиделся? – спрашивает Хакан. – Я вдруг потерял тебя из виду.

Эта потеря не сравнится с моей, отвечаю я мысленно.

– Да не так чтобы очень, – говорю я, испытывая облегчение от того, что Фрэнк, судя по всему, умолчал про сцену в лифте. Фрэнк смотрит на меня вопросительно. Все-таки люблю я этого сукина сына. К нам присоединяется Рамон и тут же начинает в подробностях рассказывать о том, как провел ночь со своей крошкой. За столом много смеха. Я тоже участвую в общем веселье, хотя на самом деле мне хочется плакать. Что хуже? Предательство Рамона, который бросил своих друзей ради секса с какой-то шлюхой, или мое предательство по отношению к жене, когда я избавился от кольца, боясь пропустить секс с другой шлюхой? Кукареку (три раза).

Перед тем как ехать в аэропорт, Хакан, Фрэнк и Рамон хотят в последний раз сходить на пляж. Я безучастно бреду вместе с ними. Мы ложимся на песок. Рамон и Хакан говорят о машинах, Фрэнк читает мужской журнал. Я смотрю на море, чувствуя, что вот-вот разревусь.

– Пойду прогуляюсь.

Рамон кивает, Хакан продолжает говорить, а Фрэнк не отрывается от журнала. Неужели даже Фрэнк меня раскусил? Может, и так, но сейчас это не имеет значения. Я не хочу участвовать в разговоре. Отойдя шагов на сто, я оборачиваюсь, чтобы убедиться, что они меня не видят. Сажусь на горячий песок и чувствую себя самым одиноким и самым несчастным человеком на свете. Три дня смеха с парнями позади, алкоголь и экстези истощили мою нервную систему, женщина, которая прошедшей ночью визжала от удовольствия, обворовала меня, а завтра меня будут убивать дома. Я вижу, как мои слезы капают на песок.

■

В аэропорту Скипхол мы прощаемся. В такси меня прошибает холодный пот. Еще десять минут – и я дома. Что я скажу? Что снял кольцо, когда заходил в море? Или перед металлоискателем в дискотеке? Такси сворачивает у госпиталя. Остается еще несколько минут. К счастью, зажигается красный сигнал светофора. Или сказать так…

Мне приходит сообщение. ФРЭНК моб.

Пошарь в левом кармане куртки.

Я быстро ощупываю себя. Ничего. Другое сообщение.

Я имею в виду, в правом.

Я проверяю другой карман. Я чувствую… да! Мое кольцо! МОЕ КОЛЬЦО! Мое единственное, любимое, красивое обручальное кольцо.

Приходит новое сообщение.

Нашел его в лифте «Пеликана». Дэн, Дэн, кончай с этим. Удачи тебе сегодня. Целую.