Текст книги "Пока мы рядом"

Автор книги: Рэй Клуун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

26

 
Наш собственный дом, что может быть слаще,
А мне бы простого счастья почаще…
 

Rene Froger, песня «Een eigen huis»(1989)

Богиня, мы купили дом! В Оуд-Зуид, Йох. Верхулстстраат. Кармен на седьмом небе от счастья. Здорово, правда?

Оуд-Зуид, пожалуй, самый щегольский район Амстердама. Ветка винограда в местной овощной лавке дороже месячной аренды в приличном квартале вроде Бос ан Ломмер. Снобизма здесь хоть отбавляй, и даже снек-бар гордо именуется на французский манер: «Ле Сюд».

Кармен просто в восторге. Она уже всем в красках расписала наш новый дом. Анна и Томас приезжают посмотреть, и мне становится немного неловко. Дом действительно чудесный, но он неприлично огромный. Четырехэтажный, он вдвое больше нашего нынешнего. А пройдет какое-то время, и в нем будет уже не трое жильцов, а только двое.

В субботу, после подписания договора, мы отправляемся в рейд по мебельным центрам на острове КНСМ. Фрэнк рекомендовал нам посетить шоу-рум «Поггенпол» и заглянуть в «Мир чудес» и «Пилат энд Пилат». Но после двух магазинов Кармен сдается. У нее опять начинает пухнуть живот. Так что у нас есть дом в виде великолепной коробки, есть деньги и время, чтобы обставить его, но нет физических сил, чтобы что-то купить.

Мы едем к Фрэнку и просим его помочь. Он счастлив. И с энтузиазмом вгрызается в наш проект. Каждый вечер мы тычем пальцами на образцы напольных покрытий, изучаем каталоги мебели и светильников. В общем, выглядим как молодожены, победители викторины «Медовый месяц».

В воскресенье, когда мы получаем ключи от дома, приезжает мать Кармен. После экскурсии по дому мы стоим на третьем этаже, в комнате, отведенной под спальню Луны, и вдруг мать Кармен прорывает. Я знал, что рано или поздно это случится, но все равно потрясен, когда это происходит. Она с трудом сдерживает рыдания, сотрясаясь всем телом. Я подхожу к ней и обнимаю ее за плечи. Так мы стоим в будущей спальне ее внучки. Мы оба знаем, что Кармен уже никогда не будет нянчить здесь Луну, как когда-то ее мать нянчила свою дочку.

27

Безумно счастливые люди…

R Е М, песня «Shiny Happy People» из альбома «Out of Time» (1991)

Совершенно неожиданно LV-терапия дает эффект, и Кармен становится лучше.

По утрам она все еще вялая, но после полудня сил заметно прибавляется, и она часто выходит на прогулку. С головой окунается в шопинг и таскает покупки, пока не надорвется. Для нового дома это благо. По крайней мере, гардеробных в нем хватит, чтобы вместить всю новую одежду.

С новым домом все складывается в высшей степени удачно. Я беру на себя все заботы – банк, грузчиков, нотариуса, продажу старого дома. Кармен не приходится заморачиваться этими проблемами, и это хорошо, поскольку, с тех пор как она перестала работать, память у нее дырявая [42]42
  Перефразировка высказывания Йохана Кройффа, экстренера «Барселоны»: «Оборона у них дырявая».


[Закрыть]. Все это отнимает у меня много времени, но доставляет огромное удовольствие. Думаю, потому, что это связано с будущим. Будущее. Ммм… Жду не дождусь его.

Хотя всю работу по обустройству дома на самом деле выполняют Мастеровые.

► Мастеровые– прославленный дуэт декораторов, в составе которого два парня: Рик и Рон. Лично я ни к чему в доме не прикасаюсь. У меня нарушена способность к овладению навыками ручного труда, и я руководствуюсь принципом Йохана Кройффа: совершенствуй свои достоинства и маскируй слабости. Я совершенно не комплексую по поводу отсутствия у меня навыков «сделай сам». Мастеровой Рик постоянно подкалывает меня: «Смотри, Дэн, это молоток». Я призываю ребят не умничать и просто делать свою работу, тем более что они уже давно находятся под прицелом камер видеонаблюдения, встроенных в глазки Беби Банни, куклы Луны, которая на пару с плюшевой собакой Маф ведет круглосуточное дежурство по дому. На следующий день я обнаруживаю, что глаза Беби Банни заклеены скотчем.

Работа в доме кипит, так что грех жаловаться. Мастеровые сдают одну комнату за другой. Спальня Луны, как и планировалось, готова в первую очередь. Если ребята и LV-терапия будут продвигаться в таком темпе, похоже, Кармен все-таки удастся пожить в новом доме.

Окружающие не догоняют. Никто ничего не говорит, но мы замечаем, что наши друзья начинают сомневаться в том, что ситуация столь драматичная, как мы ее преподносим. От Мод и Фрэнка я узнаю, что кто-то из «MIU» даже осмелился спорить, что Кармен доживет до семидесяти. Однажды я краем уха слышу, как Томас рассказывает Фрэнку о том, что Кармен «потрясающе изящна». На корпоративной вечеринке в «Эдвертайзинг брокерз» Кармен спрашивают, когда она вернется. Не вернется ли,а когдавернется.

Я могу это понять. Полтора года назад мы сказали, что у Кармен особо тяжелая форма рака с высокой вероятностью летального исхода. Мы говорили об этом весь год. Потом объявили, что Кармен безнадежна, поскольку опухоль дала метастазы. В начале декабря все именно так и выглядело: с каждым днем Кармен становилось все хуже. И вот прошло несколько месяцев, а Кармен порхает! Выходит, все налаживается. Кармен идет на поправку. У нее отрастают волосы, она хорошо выглядит, внешне не заметно, что она носит протез, она бодра и жизнерадостна. Да, конечно, бросается в глаза худоба, и живот периодически пухнет, и это немного портит картину – но ведь в целом все хорошо, правда?

Друзья, родные, коллеги и знакомые вряд ли могут представить себе, что можно жить со смертельной болезнью. И ждать – то ли тебе станет лучше, то ли ты умрешь. Вот так просто.

Но на самом деле все не так просто.

– Некоторые пациенты, подвергающиеся LV-терапии, годами борются с раком, – говорил нам Роденбах, – но бывает и так, что уже через неделю LV вдруг перестает работать. Тут мы бессильны делать прогнозы.

Финишная лента марафона вновь отодвинута. И неизвестно, на сколько километров. Мы вновь отброшены назад, в неопределенность, в которой пребывали весь первый год, с момента обнаружения рака.

Спасибо, док.

28

 
От ярости скрипя зубами,
Я все равно кручусь, как белка в колесе…
 

The Smashing Pumpkins, песня «Bullet with Butterfly Wings» из альбома «Melon Collie and the Infinite Sadness» (1995)

После того как ей стало лучше, Кармен, разумеется, не могла тратить все свое время на шопинг, хотя и очень старалась. Она начала задумываться и о других материях. Ну, вроде моих признаний на летнем отдыхе в «Клаб Мед». Поначалу она сдерживалась. Мы были счастливы вместе и хотели прожить оставшееся нам время в свое удовольствие. Потом ее здоровье резко пошатнулось, и все внимание и силы ушли на то, чтобы выжить.

Но теперь в повестку дня Кармен вернулись мои прошлые подвиги. В последнее время она стала все чаще звонить мне в течение дня, проверяя, где я нахожусь, и подробно расспрашивать о том, что я делал, если отсутствовал дома более часа.

Кармен еще не заговорила об этом, но я уже чувствую, что ей хочется обсудить со мной «Веселые пятницы Дэнни». И это в такой момент! У меня заранее портится настроение, хотя она еще и не заикнулась об этом. Сам факт меня бесит. Черт возьми, неужели ничего святого не осталось в этом мире?

Сегодня пятница. Мой план таков: перекусить с Рамоном, а потом – к Розе. Я, в розовой рубашке и туфлях из змеиной кожи, захожу в гостиную. Кармен лежит на диване, смотрит телевизор. По ее глазам я вижу, что не ошибся в своих подозрениях. Я прикидываюсь полным кретином и подхожу к ней с поцелуем.

– Спокойной ночи, любимая, – говорю я приторным голосом.

– Ты знаешь, мне бы не хотелось, чтобы ты уходил сегодня.

– Дорогая, если что-нибудь случится, я сразу приеду. Я беру с собой телефон.

– Я не это имею в виду. Я просто хочу, чтобы ты остался дома.

– Не понял. Мы с Рамоном договорились встретиться через десять минут. Я же заранее предупредил тебя! Всю неделю я ждал этого вечера. Ты же знаешь, пятница для меня единственный день отдыха.

– Тебе следовало думать об этом, прежде чем трахать всех подряд, – холодно произносит она.

– Карм, это смешно и нелепо. Мы уже все выяснили, пока были в «Клаб Мед».

– Да, однако теперь я иначе на это смотрю. Если ты уходишь из дому, разве я могу быть уверена в том, что ты снова не изменяешь мне?

Не знаю, как это у меня получается, но я искусно разыгрываю возмущение:

– Карм! Дай мне вздохнуть! Я хожу с тобой на химию, на радиацию, скандалю с врачами, выдергиваю их по ночам из постели, я… я… делаю все для тебя!

– То, что ты делаешь для меня, здесь совершенно ни при чем. То, что ты делаешь, – это норма. «В горе и в радости…» Не забыл еще, Дэниел ван Дипен? – бросает она.

Теперь я по-настоящему взбешен. Она не всерьез. Она не может так думать. Я выдерживаю паузу, чтобы услышать это от нее. Но она молча с вызовом смотрит на меня.

– Отлично, – говорю я дрогнувшим голосом. Хватаю телефонную трубку, швыряю ее на диван. – Тогда просто позвони Анне или Мод или своей матери. Пусть они ухаживают за тобой, если ты считаешь, что все, что я делаю, это всего лишь норма. Я переночую в отеле.

Я шагаю к двери. Кармен бросает телефон мне вдогонку.

– Иди, беги! Снова трахай кого-нибудь, – визжит она. – Да хоть себя самого! Ты мне не нужен!

Ты мне не нужен. Ты мне не нужен.После полутора лет госпиталей, визитов к врачам, истерик, тревог и страданий я ей не нужен.

Кипя от ярости, я резко распахиваю дверь в коридор. Ты мне не нужен.Тогда сама возись со своей раковой канителью, Кармен ван Дипен. Я умываю руки. Едва сдерживаясь, я накидываю куртку и, ругаясь про себя, открываю дверь дома.

И замираю на пороге.

У моей жены рак, и она умирает. Я не могу уйти. Я действительно не могу уйти.Я захлопываю дверь и снимаю куртку. Смотрю на себя в зеркало. Я действительно не могу уйти.Из гостиной доносится тихий голос Кармен:

– Дэнни?

Я возвращаюсь в гостиную. Кармен уже стоит у двери.

– Прости… – еле слышно произносит она. – Прости меня, Дэнни…

Я беспомощно смотрю на нее, подхожу и заключаю ее в объятия. Она обмякает в моих руках, как тряпичная кукла, и у нее начинается истерика.

Рамон, сегодня ничего не получится. Расскажу потом.

Богиня, проблемы дома. Не смогу прийти. Позвоню завтра. Извини.

После часа слез, утешений и примирений мы решаем позвонить Фрэнку и пригласить его в гости. Облом. Он не может. «Я в кафе, „Беп“».

► Кафе «Беп». Дизайнерское кафе, где все продумано, вплоть до мусорных ведер. «Беп» вот уже десять лет находится на Нойвезийдс Воорбургвол, самой хипповой улице. Все начиналось с «Сеймор Лайкли» и «Шуйма» (это за углом, на Спуйстраат). Потом появились «Дип» и «Беп». Каждый, кто что-либо значит в рекламе и паблик рилейшнз, успел отметиться здесь, так что и я с Рамоном не могли остаться в стороне. Пока не пришли к выводу, что «Бастилия» нам все-таки милее, и с этого момента наша ночная жизнь – Ordnung muss sein! [43]43
  Порядок превыше всего! (нем.)


[Закрыть]– вернулась в привычную колею.

– О…

– Что-то случилось?

– Ээ… нет. Все, проехали. Веселись!

– Постараюсь!

Я звоню Мод. В телефоне слышны знакомые звуки. Это гудит паб.

– Дэнни? – кричит она. – Я тебя плохо слышу. Я в «Пилсвогель» с Ташей.

Я нажимаю клавишу «отбой» и отправляю Мод сообщение, что ничего срочного.

– Все пьют в городе, – говорю я раздраженно.

Кармен не осмеливается даже взглянуть на меня.

– Но это не имеет значения, любовь моя. Может, позвонить Анне?

– Да, конечно. – Она смеется. – Если мы еще расскажем ей, из-за чего ругались, она своим присутствием заставит нас повторить это на бис…

Я звоню матери Кармен. Она чувствует, что у нас проблемы, и, прежде чем я успеваю задать ей вопрос, сама предлагает приехать к нам. Через полчаса она у нас. Мы болтаем обо всем на свете, только не о том, из-за чего ругались сегодня вечером. В одиннадцать Кармен ложится спать, смертельно усталая. Я открываю еще одну бутылку красного и остаюсь в гостиной с матерью Кармен.

Когда наверху становится тихо, она спрашивает, из-за чего мы поссорились с Кармен.

– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я с удивлением.

– Мать чувствует такие вещи, – отвечает она с улыбкой. И внимательно смотрит на меня. – Не так давно Кармен рассказывала мне о твоих изменах.

– О?.. – Я в шоке.

– Будь ты моим сыном, я задала бы тебе хорошую порку.

Я ухмыляюсь, пытаясь сохранить лицо.

– Знаешь, милый мой, – продолжает мать Кармен, – я по ночам не сплю и все думаю про этот проклятый рак, про то, что он делает с тобой. Как бы мне хотелось, чтобы это я ходила на химию, чтобы мне ампутировали грудь, чтобы я страдала вместо Кармен. Я очень хорошо понимаю тебя и не осуждаю за то, что иногда ты срываешься.

– Я тоже так думаю, – тихо говорю я.

– Но этот домашний арест тоже не выход. И я завтра же скажу об этом Кармен. Я вижу, как тебе трудно. И считаю, что ты просто молодчина. – Она крепко обнимает меня. – Я горжусь, что у меня такой зять.

Мне уютно в объятиях тещи.

– Тебе иногда не хочется, чтобы все это поскорее закончилось? – спрашивает она.

– Да, если честно, то да.

– И это я понимаю, сынок, – нежно произносит она. – Я очень хорошо тебя понимаю. Тебе нечего стыдиться. – Она целует меня в лоб и утирает слезы. – А теперь я хочу выпить кофе, разбойник!

29

 
Иди ты к черту,
Я не буду делать так, как хочешь ты…
 

Rage Against the Machine, песня «Killing in the Name of» из альбома «Rage Against the Machine» (1992)

– Как фамилия Рамона? – кричит Кармен.

– Дель Эстрехо, – кричу я в ответ.

– Дель Эстрехо, столик на двоих, если есть такой заказ.

Пауза.

– Хорошо. Нет, все в порядке, я просто хотела проверить. Спасибо.

Она вешает трубку.

– Теперь ты мне веришь? – вздыхаю я, не отрываясь от газеты.

Она вздыхает и кивает:

– Ну иди тогда.

Буду у тебя в половине одиннадцатого, Богиня. Целую!

– Что?! И как давно? – спрашивает Рамон, жуя стейк.

– Полтора года, – спокойно отвечаю я.

–  Полтора года? – говорит он так громко, что слышит весь «Ле Гараж».

► «Ле Гараж».Джентльмены средних лет приходят сюда с женщинами, которые выглядят так же вкусно, как и еда, что подают в «Ле Гараж», правда, они не столь свежи и содержат куда больше красителей, ароматизаторов и консервантов.

– Да.

– Значит, когда мы были в Майами, она уже была больна?

– Да.

– Почему ты мне раньше ничего не рассказал?

– Потому что, куда бы я ни пошел, везде разговоры только про Кармен. Приходится всем рассказывать, как она, что она. А с тобой не нужно было говорить об этом. Ты был для меня зоной, свободной от рака.

– Черт, как же хреново… – Он смотрит куда-то вдаль. – Черт возьми, я ведь чувствовал: что-то не так, – вдруг произносит он. И переводит взгляд на меня, причем с несвойственным ему серьезным выражением лица. – Я и подумать не мог, что все так плохо. Ты так изменился за последний год, амиго. Начал принимать таблетки, стал носить эти красивые рубашки, дорогущую кожаную куртку, прическа у тебя хипповая. Теперь все ясно. Ты просто пытаешься отвлечься от того дерьма, что у тебя дома.

У меня челюсть отваливается. Рамон, у которого, как я думал, на уме только футбол и шлюхи, понимает то, что друзья вроде Томаса даже не хотят понимать.

– На прошлой неделе, когда ты не смог прийти, что-то случилось с Кармен? – спрашивает он с беспокойством. Из его уст это звучит даже забавно.

– Нет, это я валял дурака, – отшучиваюсь я. – Сейчас Кармен держит меня в ежовых рукавицах. Контролирует каждый мой шаг.

– И правильно делает, с таким-то мужем-бабником, – говорит он, без всякого стеснения вытирая рот рукавом. – Если она узнает, что ты изменяешь ей даже сейчас, когда она больна, я лично откручу тебе башку Сечешь, парень? Держи это при себе, ну и при друзьях, амиго [44]44
  Рэмпл из песни Ханса Теувена (Hans Teuuwen) «Dat dan weer wel», входящей в альбом «Dat dan weer wel» (2002).


[Закрыть]. Ладно, а теперь пошли в «Бастилию», проверим, нет ли там хорошеньких цыпочек.

Он подзывает официанта и просит счет.

– Я не пойду, – отвечаю я. – У меня свидание с девушкой, и я должен был появиться у нее еще час назад.

■

Как всегда, припарковаться на Эрсте Хелмерсстраат невозможно. Черт, уже половина двенадцатого. Зачем я взял машину? От «Ле Гараж» до дома Розы всего три остановки на трамвае.

Я еду, Богиня! Не вешай нос!

После безуспешного объезда двух кварталов, за время которого я исчерпал весь запас ругательств, я паркую машину на стоянке для инвалидов, полагая, что в это время ночи шанс быть эвакуированным менее пятидесяти процентов. Без четверти двенадцать я звоню в дверь ее подъезда.

– Привет, – говорю я в домофон.

Мне не отвечают. Когда я взлетаю на третий этаж, вижу, что Роза мрачна, как Луи ван Гаал на пресс-конференции.

– Извини. Задержался с Рамоном.

– Извини?! – Она качает головой. – Это уже второй раз за неделю, когда мне приходится сидеть и дожидаться тебя, как идиотке. Весь вечер в прошлую пятницу и вот сегодня еще полтора часа. А теперь что, прикажешь плясать от радости, что явился мой господин? С меня довольно, Дэн!

Нет, к этому я не готов. Я смотрю на нее сурово.

– Знаешь, скандалов мне и дома хватает. Я прихожу сюда не за этим, – произношу я ледяным тоном.

– О, так вот в чем дело?

– Да.

– Что ж, тогда проваливай к черту! – кричит Роза.

Что я и делаю. Когда на меня кричала Кармен, я остановился на пороге дома, осознав, что не могу уйти, но у Розы меня ничего не держит. Или я виноват в том, что она меня любит?

30

 
Вчера я напился и понял:
Женщинам не светит то,
Чего они достойны…
 

The Scene, песня «Blauw» из альбома «Blauw» (1990)

Я хлопаю дверцей машины и мчусь как сумасшедший вверх по Эрсте Хелмерсстраат в направлении Константин Хайген, потом сворачиваю налево, на Овертуум. Мелькает мысль – не извиниться ли перед Розой? Нет, это выше моих сил. Вместо этого я отправляю сообщение Рамону:

Ты в Б.?

Такое же сообщение отправляю и Мод. Я хочу ее видеть. По крайней мере, с ней нет таких сложностей, как с Розой. На полной скорости я несусь по Стадхудерскаде, под музыку «Де Дийк»: «Ты вдруг чувствуешь, что все получится… нет, еще не поздно, мы в большинстве, нас много… тех, кто хочет только одного – подставить лицо солнцу…»Рамон отвечает: ДА! Я улыбаюсь во весь рот. «Все получается, мы только начинаем… и правда, все только начинается!»

Пожалуй, «Де Дийк» правы: мне приходит сообщение и от Мод. Она с Ташей… ммм… в «Пилсвогель», собирались перейти в «Мор», но с удовольствием заглянут сначала в «Бастилию».

Развернувшись на Лийнбаансграхт, я тоже мчусь в «Бастилию». Темп у меня, как на автогонках.

У стойки бара мужчина, его рубашка расстегнута на пару пуговиц больше, чем того требуют приличия, зато можно полюбоваться его роскошными грудными мускулами. На его руке виснет блондинка, которую природа наградила огромным «рубильником». Она представляется Дебби. Если Кармен называет себя экс-блондинкой-с-большими-сиськами, то с Дебби все обстоит иначе: блондинка она крашеная, а сисек у нее отродясь не было. Но Рамона это обстоятельство ничуть не смущает и тем более не может испортить ему настроения.

– Изменились планы, амиго?

Я пожимаю плечами.

– Тебе тоже водки? – Рамон хохочет, обнимает меня и награждает крепким хлопком по плечу. Потом достает маленькую круглую таблетку. Почему бы нет?

Я беру таблетку и запиваю ее водкой. В ту же минуту в бар врываются Мод и Таша. Они бросаются мне на шею. Визжат от радости. Бог мой, а мне-то казалось, что это яперебрал сегодня с алкоголем.

– Дэнни, вид у тебя неважный, – говорит Мод. – Что-то случилось?

– Нет, ничего. Вам обеим водки с лаймом?

– Я выпью «Бризер», – мурлычет Таша, обнимая меня. – Только красный. От него язык сладенький. Ты сможешь сам это проверить потом, если захочешь.

Я смущенно хмыкаю.

– Значит, Розы здесь нет? – непринужденно спрашивает Таша, когда я протягиваю ей коктейль.

– Откуда ты знаешь про Розу? – удивляюсь я и бросаю гневный взгляд на Мод. Та энергично качает головой, давая понять, что Таша узнала не от нее.

– Ну… – пожимает плечами Таша, – возможно, тебе следует закрывать свой почтовый ящик, когда уходишь от компьютера.

Мое лицо приобретает оттенок томатной пасты. Мод заливается смехом. Да, собственно, какая мне разница? Ведь я в «Бастилии», и Рамон только что угостил меня третьей порцией водки с лаймом за последние полчаса, таблетка начинает действовать, Мод вслед за Ташей обнимает меня за талию, я собираюсь отправиться в «Мор» с двумя цыпочками, в «Бастилии» звучит песня Роберта Леруа «Вини во всем ночь», и я с этим полностью согласен.

■

Уже три часа ночи, когда мы попадаем в клуб «Мор». Ну или прорываемся: меня обыскивают так, будто я пытался попасть на «Де Кюйп» [45]45
  «Де Кюйп» – домашняя арена роттердамского футбольного клуба «Фейеноорд», принципиального соперника амстердамского «Аякса». – Примеч. ред.


[Закрыть]в шарфе болельщика «Аякса».

► Если «Рокси» можно было назвать местом клубного отдыха Марко ван Бастена, то «Мор» – это вотчина Тома Бланкера [46]46
  В 1970-х Том Бланкер считался самым ярким талантом «Аякса» со времен Йохана Кройффа. И до известной степени это правда.


[Закрыть]. Заведение так и не оправдало возложенных на него надежд. А именно: стать новым «Рокси». Если я правильно интерпретирую мнение Фрэнка, «Мор» и в подметки не годится «Рокси».

Я понимаю, что вряд ли мне удастся быть дома через час. Я уже прошел точку невозврата. Противостоять таблетке Рамона и язычку Таши нет никакой возможности. После очередного поцелуя я бросаю виноватый взгляд на Мод. Она реагирует вовсе не так, как я ожидал. По ее зрачкам я вижу, что она тоже приняла таблетку Рамона. Она хватает меня и лезет целоваться. Так мы втроем и переминаемся на танцполе «Мор», обмениваясь поцелуями. Таша шепчет что-то на ухо Мод. Та на мгновение задумывается и кивает.

– Как насчет клубнички, Дэн?

■

Мне следовало знать заранее. Если ты всегда являешься домой не позднее половины пятого утра и вдруг однажды тебя нет дома и в половине седьмого, скандал неизбежен.

Дзинь-дзинь-дзинь.

Я жестом призываю Мод и Наташу заткнуться.

– Ну и где ты, негодяй? – сквозь слезы произносит Кармен.

– Я… я уже еду…

– Черт возьми, уже без четверти шесть, Дэн! – Кармен в ярости.

У меня ком в горле. Мод сидит, дрожа, на кровати. Таша невозмутимо закуривает.

– Держись, – шепчет Мод, когда я выхожу за дверь. Таша просто подмигивает.

Я бегу к машине, которая припаркована бог знает где, на Сейнтуурбаан. Быстро осматриваюсь, нет ли поблизости копов, и еду прямо через трамвайные пути по направлению к Хоббемакаде. Я вытаскиваю из проигрывателя диск «Де Дийк» и ставлю «живой» альбом Брюса. Включаю поиск, пока не раздается пронзительная мелодия песни «Земля обетованная». Желтый сигнал светофора на Ролоф Хартстраат загорается, когда я всего в пятидесяти метрах. Я резко давлю на тормоз и мысленно прощаюсь с правами, пересекая улицу на красный свет. Адреналин бушует в моем теле. Я мчусь дальше под аккомпанемент безысходной лирики Спрингстина. Иногда я чувствую себя таким слабым… – Я слегка притормаживаю на повороте у заправки «Шелл», – …я вот-вот взорвусь… – снова сбавляю скорость, чтобы вписаться в поворот, – … взорвусь и разорву этот город в клочья… – и увожу машину влево; резко маневрируя, я объезжаю островок безопасности, – …возьми нож… – но тут мой «шеви» начинает заносить, – …вырежь эту боль из моего сердца… – и в следующее мгновение он переворачивается. Я слышу тупой звук удара, треск битого стекла, и «шеви» скользит по асфальту.

Потом становится тихо. От этой тишины звенит в ушах.

Никакого тебе Хазеса. Никаких «Де Дийк». Никакого дома. И Спрингстина. Я на боку, удерживаемый ремнем безопасности. Я в ступоре. Потом вдруг целый вихрь мыслей и ощущений. Я жив. Боль? Никакой боли. Движение. Да. Стекло. Стекло повсюду. О черт, Кармен! Пожар? Выбирайся немедленно! Я на середине дороги. Выбирайся! А что, если рванет? Выбирайся. Ползи. Быстро. Полиция. Пьяный! Черт! О черт! Черт-черт-черт-черт.

Я толкаю пассажирскую дверцу и неуклюже выбираюсь из машины. Вид днища машины вызывает у меня искреннее удивление. Надо же, без девяти минут шесть, а мой «шеви» валяется, перевернутый, на дороге. Как будто сдался, не выдержал нагрузки.

Я иду к тротуару, перевешиваюсь через перила моста. Медленно до меня начинает доходить смысл происходящего. Только что произошла ядерная катастрофа. Моя машина. Моя водительская лицензия. Свершится чудо, если они найдут хоть каплю крови в моем накачанном алкоголем теле [47]47
  Поэтический рэмпл из песни «Лео» («Leo»; 1977), которую исполняла Риа Вальк (Ria Valk).


[Закрыть]. Все может закончиться тюрьмой. Да я вообще мог погибнуть. Луна… О, и Роза думает, что я дома. Господи, что будет с Кармен…

Я звоню ей. Она не отвечает. Я отправляю ей сообщение, что попал в аварию, к счастью, не пострадал, но дома буду не скоро.

Подъезжает полицейская машина с сиреной. Я спешно сую в рот мятную жвачку.

■

В полицейском участке мне приходится сдать телефон, бумажник и ключи, снять ремень и шнурки. Я должен ждать в этой комнате. Дверь захлопывается.

Собственно, это не комната, а самая настоящая камера. Черная стальная дверь с маленьким зарешеченным окошком. Я сажусь на койку, приделанную к стене.

Дома моя жена, которая скоро умрет, всю ночь ждала моего возвращения. В Уд-Весте женщина, которая терпела меня столько времени, всю ночь проревела. А я здесь.

Кажется, проходит вечность, прежде чем меня выводят из камеры. На самом деле прошло всего двадцать минут. Я делаю заявление, и мне разрешают вызвать такси, чтобы ехать домой. На часах без четверти семь.

Кармен в гостиной, в инвалидной коляске. С непокрытой лысой головой, в сером халате, она встречает меня убийственным взглядом:

– Где ты был, когда я тебе звонила?

– С девушкой.

Удар.

Впервые в жизни женщина бьет меня по лицу.

И я не могу осуждать ее за это.

– И тебе этого мало, ты еще садишься за руль вдрызг пьяный!.. – Она качает головой. И добавляет с дрожью в голосе: – Так Луна скоро потеряет не только мать, но и отца тоже!