Текст книги "На суше и на море. 1965. Выпуск 06"
Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери
Соавторы: Борис Иванов,Игорь Росоховатский,Игорь Акимушкин,Борис Ляпунов,Жорж Блон,Герман Чижевский,В. Королев,Борис Борин,Евгений Иорданишвили,В. Зайцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 44 страниц)
– Разве бывают такие огромные алмазы? – перебил я.
– Ну, может, чуть поменьше. Кто спорит? Но все равно здоровенный алмаз, да еще голубой. Представляете? Отхватил кучу денег, а больного компаньона морил голодом. До смерти уморил! А туфли? Вы видели его туфли? Разве станет порядочный человек, имея деньги, носить этакую рвань? Нет, тысячу раз нет! Помяните мое слово, он не зря крутится вокруг вас, что-то замышляет. Можете не сомневаться! А хорошего от этих бродяг-старателей еще никто не видел. Это народец ого-го! Без ножа и к святому причастию не пойдет. Держитесь от него лучше подальше. И вообще?.. Ну скажите на милость, что общего у сеньора инженера с каким-то проходимцем-старателем, бродягой без роду и племени? Смешно и говорить, не так ли? Вы согласны?
– Нет! Простите, но я воспитан в других принципах. В моей стране профессия – вопрос второстепенный, важен человек сам по себе, а за сеньором Эспиной я ничего худого не замечал.
Сантос трагически развел руками и, воздев глаза к потолку, забормотал:
– Как знаете… Как знаете… Я предупредил! Моя совесть чиста. Клянусь честью, действовал из самых лучших побуждений! Смотрите сами… Да, а вы слышали, сеньор инженер?.. – без всякого перехода он принялся со смаком рассказывать свежую сплетню о видном чиновнике.
Так и подмывало послать его ко всем чертям, но приходилось терпеть: иностранцу не стоит заводить врагов. Сантос болтал без умолку, как заведенный, неся околесицу, но одна фраза очень заинтересовала меня.
– Вы, конечно, слышали про белых индейцев, сеньор инженер?
– Еще бы! Но это же миф.
Сантос захлебнулся от восторга и привскочил на месте.
– Нет-нет! Клянусь честью, нет! Вы заблуждаетесь. Они существуют. На этот раз совершенно достоверные сведения. Один сеньор, благороднейший человек и мой близкий друг, слышал своими ушами. Да-да! Он сам слышал. Ему сказал троюродный брат его жены. А его жена!.. О, это богиня! Такая красавица, такая красавица! Да что говорить, сам Ранульфо чуть не застрелился… Как, вы не знаете сеньора Ранульфо? Не может быть… Ах да, простите, вы же не местный. Не беда, я вас познакомлю. Так вот, весьма уважаемый сеньор – я имею в виду троюродного брата очаровательной сеньоры – говорил с одним наидостойнейшим человеком, который своими – вы понимаете, собственными! – глазами видел белых индейцев. Целую кучу свирепых белых индейцев. Русоголовых и сероглазых, как вы, но злых как дьяволы. Да-да! Они убивают всех без разбора. Этому человеку просто повезло. Сейчас я расскажу подробно. Слушайте!…
К великому сожалению, ничего путного я уловить не сумел. Сантос свалил в одну кучу очаровательную сеньору, белых индейцев и родню сеньоры. Ее добродетели и любовные похождения сеньора Ранульфо, местного волокиты и сердцееда. Мои робкие попытки направить бурный поток его красноречия в нужное русло ни к чему не привели. Он тараторил без умолку, равнодушный ко всему на свете, как токующий глухарь.
Мой повышенный интерес к белым индейцам объяснялся весьма просто. Незадолго до этой беседы я прочел книгу исследователя Южной Америки Перси Фосетта «Неоконченное путешествие». Автор пропал без вести, разыскивая памятники древних цивилизаций в девственных лесах Бразилии. По мнению Фосетта, когда-то давно в Америке существовали развитые цивилизации белой расы. Фосетт собрал немало преданий и легенд о племенах «белых индейцев», якобы избегающих встреч с европейцами, о развалинах затерянных городов, о таинственных письменах на скалах. Это и убедило его, что стоит поискать как следует, и он откроет никем не виданные памятники древности. Бескорыстный ученый-энтузиаст, Фосетт не искал ни славы, ни денег – только истину. Мечты путешественника не сбылись, а он сам заплатил за них жизнью. Хотя его гипотезы и противоречили взглядам современной этнографии, но одержимость и бескорыстный энтузиазм действуют заразительно. Книга произвела волнующее впечатление и пробудила смутную мечту: «Как знать? А вдруг я открою нечто…» Я еще мало знал Бразилию, но уже понял, насколько плохо изучена эта огромная страна. Где-то в ее глубине, куда еще не ступала нога исследователя, могли ждать потрясающие открытия. Быть может, в непроходимых зарослях и болотах бассейна Амазонки и впрямь затаились руины величественных храмов и остатки древних городов?
Я знал также, что довольно многочисленные индейские племена до сих пор ведут совсем первобытную жизнь в штатах севера страны: Амазонка, Пара и Мараньян. Штат Мату-Гросу тоже принадлежал к числу малоизученных. Засушливые сертаны на плоскогорье Мату-Гросу, где я искал нефть, были почти безлюдны, но над ними проходили воздушные трассы Куяба – Салвадор. Куяба – Ресифи и ряд других. Сертаны, заросшие низкими кустарниками и скудной травой, хорошо просматривались с воздуха, и там не приходилось ждать особых сюрпризов. Иное дело – обширные лесистые пространства па север и северо-восток от Розарио. Там непроницаемая кровля девственного тропического леса надежно укрыла от человеческого взора миллионы и миллионы гектаров земли. Что там, в этом зеленом сумраке, среди тяжелых испарений непроходимых болот – обиталище гигантских анаконд и кайманов, царство свирепых ягуаров и крикливых попугаев? Этого никто не знал. Правда, ходило множество россказней, легенд и слухов один другого фантастичнее. В свое время они увлекли Фосетта по дороге к гибели. Кое-что доводилось слышать и мне, в том числе про затерянные города и пресловутых «белых индейцев». Нельзя сказать, чтобы я принимал эти рассказы за неопровержимую действительность, но они дразнили и распаляли воображение, исподволь разжигая любопытство и врожденную страсть к неизвестному. Еще в ранней юности я страстно мечтал об экспедициях в дальние страны, а теперь совсем неожиданно очутился на краю тайны. Она была где-то здесь, рядом, не за морями и океанами, а на той земле, по которой я ходил изо дня в день уже полгода. Я отлично понимал, насколько бесперспективны эти затаенные мечты. Моим делом было искать нефть, а не затерянные города. И все же я жадно прислушивался к каждому, кто мог сказать нечто новое. Даже к такому пустомеле, как Сантос.
– Не помешаю сеньору инженеру?
Эспина стоял рядом, как всегда серьезный и невозмутимый, выжидательно глядя на меня. Я обрадовался ему.
– Конечно, нет! Садитесь, всегда рад вас видеть.
«Уж теперь-то Сантос наверняка угомонится», – подумал я, но получилось совсем иначе.
– Вот и он вам подтвердит! – азартно воскликнул Сантос, тыча сигаретой чуть не в лицо Эспины. – Он расскажет про белых индейцев. Он тоже кое-что видел. Верно, Эспина?
– Кто знает, сеньор? – сухо ответил Эспина, подчеркнув обращение «сеньор». Ведь Сантос его опустил, а это считалось невежливым и даже оскорбительным. – Кто знает? Мне приходилось многое видеть, всего не упомнить. А сигарету уберите подальше, сеньор. Я таких не курю.
Сантос насмешливо вздернул нос.
– Конечно, куда там! Для вас они слишком дороги. Не так ли?
Эспина равнодушно пожал плечами.
– Думайте как знаете, сеньор. Мне все равно.
– Вы хотите сказать, что вам наплевать? Да! – вспетушился Сантос.
– Хотя бы и так.
– Это оскорбление! – вскочил Сантос. – Всякий бродяга!..
– Что-о?! – глухо и грозно прервал Эспина. Он остался на месте, только чуть подался вперед, но темные глаза вспыхнули бешенством.
Сантос сразу осел, как проколотый мяч, но спохватился и, бочком отходя от стола, съязвил:
– Извините, сеньор инженер, но я вынужден удалиться. Общество подобного субъекта не для меня…
Несколько минут прошло в натянутом молчании. Потом ему принесли кофе. Он достал измятую пачку, извлек последнюю согнутую сигарету и принялся разминать ее. Пальцы у него еще дрожали от неулегшегося гнева, и сигарета сломалась. С видимым сожалением посмотрев на обломки, он нехотя принялся прихлебывать кофе. Без сигареты ему явно не пилось. В моих зубах дымилась «Корона». К гаванским сигарам я пристрастился здесь и каждый вечер позволял себе эту маленькую роскошь. Вторая сигара лежала в кармане пиджака.
– Сеньор Эспина, прошу вас… – Он протянул было руку, но тотчас отдернул.
– «Корону»?.. Мне?..
– А что здесь такого? – в свою очередь удивился я.
– Вы же слышали, что он сказал. Так вот… Это правда, я бездомный золотоискатель.
– Какое это имеет значение?
– Вы на самом деле так думаете?
– Да! Для меня все люди одинаковы. Кроме мерзавцев, конечно.
– Тогда спасибо. Большое спасибо. Тысячу благодарностей!..
Он закурил с видимым наслаждением, выпустил дым и одобрительно кивнул:
– Прекрасные сигары «Корона». Крепкие, но мягкие, – потом помолчал и вдруг спросил – Что он вам тут наговорил, сеньор инженер?
– О вас?
– Да нет! Про белых индейцев.
Я вкратце передал немногое, что сумел уловить.
– Болтун… – презрительно усмехнулся Эспина. – Все они так: один слышал, передал другому, тот третьему, и пошло. А на поверку никто ничего и близко не видел. Хм!.. Зачем это вам, сеньор инженер?
Я начал сдержанно, но незаметно увлекся, разоткровенничался и выложил все. С ним, оказывается, говорилось еще лучше, чем молчалось.
– Фосетта я видел. Помню… – задумчиво обронил он. – И белых индейцев встречать приходилось. Близко видел, вот как вас. Есть в одном месте и город. Очень старый или нет, не энаю. Одни развалины…
– Где же это? – не выдержал я.
– Где? – усмехнулся он. – Да как сказать! И далеко, и нет.
– Непонятно!
– По карте близко, а добираться далеко. Трудные, очень нелегкие места, сеньор инженер. Если хотите, расскажу. Но так, немного…
– Конечно! С удовольствием послушаю.
– Я старатель, сеньор инженер. Тридцать восемь лет назад ушел из дому и занялся этим делом. С тех пор все собираюсь побывать в родных краях, да никак не получается. Я родом из Боливии, может, слышали город Потоси?.. Мыл золото, копал золото и искал алмазы. Иногда везло. Бывали дни, когда эти руки держали золото пригоршнями. А ничего не удержали, ни крупинки. Не жалуюсь, не подумайте. Просто очень уж хочется повидать своих. Но не с пустыми же руками ехать?.. Услышал я про одно место, только никак не мог найти компаньона. Места хоть и богатые, но совсем нехоженые, опасные, легко и голову потерять. Желающих идти не находилось, как вдруг мне однажды говорят: «Флориндо, тебя страшно ищет один парень». «Пусть приходит, я здесь», – сказал я. Вот он пришел и спрашивает: «Это вы сеньор Флориндо Эспина?»– «Да, это я». – «Тогда здравствуйте. Вам привет из дома. Я ваш младший брат Терро…» Боже мой, сеньор инженер! Тридцать восемь лет не видеть никого из родных. Вдруг к тебе приходит красавец парень, и у него глаза матери и губы отца. Родная кровь перед тобой! У меня толова пошла кругом от радости!.. Терро, как и я, был старателем, но несчастливым. Не везло ему, никак не везло. И тоже лет семь не был дома. Присмотрелся я к нему получше и увидел, что парень он надежный. Тогда я сказал: «Мальчик, если сходить к черту на рога, то можно разбогатеть. Как ты смотришь на это?» Он сразу согласился: «Хорошо, брат. Идем!» «Не торопись, подумай, – сказал я. – Там скверные места. Я уже доживаю, а ты и не жил почти». – «А что думать? Тебе хочется домой, и мне тоже. Рискнем!..» И мы пошли…
Немало я исходил на своем веку, сеньор инженер, но таких пакостных мест не видывал. Непроходимый лес, болота да еще горы с топкими склонами. Лезешь, лезешь на гору, вот уже и вершина близко. Думаешь, наконец-то, слава богу, но тут опять болото. А сколько всяких больших и малых кровопийц! Света не видно, настоящий отравленный ад. Дольше всего мы мучились на краю Большого болота, никак не могли найти проход. Я уже готов был рукой махнуть, но Терро не сдавался, он и нашел проход. А там, за Большим болотом, совсем иное дело. Благодатный край, сеньор инженер. Но не успели мы оглянуться, нас схватили. Да, схватили! И не кто-нибудь, а самые настоящие белые индейцы, – он замолчал и пытливо глянул на меня.
– Ну это же вы, сеньор Эспина? Продолжайте! Я верю вам… – это-то правдивое в его облике и манере говорить исключало возможность обмана.
– Совсем белые люди, почти как вы. А один даже рыжий, с бородой. Их было четверо, и все получилось дьявольски неожиданно, и ахнуть не успели. Да я и не собирался лезть в драку. С индейцами почти всегда можно поладить, если подойти к ним по-человечески. Нас отвели в заброшенный город и там заперли в каменной клетушке. А вечером пришел тот, с бородой. Он у них вроде бы за главного. На каком бы индейском наречии ни пытался я с ним говорить, он только головой мотал. Тогда перешли на жесты и легко договорились. У нас было немного того, это им надо. За это он дал два алмаза и просил приходить еще. Вот и все, сеньор инженер! Теперь мы знали, что им нужно, и знали дорогу. Решили вернуться, выменять еще немного алмазов и вместе поехать домой. Так мы хотели, а вышло совсем иначе. Тяжело об этом и вспоминать, сеньор инженер, но расскажу все до конца. Чтобы вы не думали обо мне худо.
До реки оставалось всего два перехода, но уже стемнело, и мы остановились на отдых. Спали всегда по очереди. На этот раз первым дежурил брат. Я лег и сразу заснул. Лесные крики и визги мне нипочем, давно привык, но, стоит сказать слово, вскочу. И проснулся я от человеческого голоса. Вскочил, огляделся: костер еле тлел, и брата нет. Но в полутьме за костром что-то шевелилось, стонало и хрипело. Кинулся туда. Смотрю и вижу: Терро бьется в кольцах анаконды. Я не зевал, не думайте! Сразу убил ее выстрелом в голову. Эти гадины всегда приподнимают голову над кольцами, когда душат: следят за жертвой, готова или нет. Я выстрелил ей прямо в сатанинскую голову, и она разжала кольца. Не очень большая оказалась анаконда. Так… метров семь. Я убил ее, но она уже сделала свое: Терро чуть дышал…
Я нес его два дня. Нес на плечах. Спешил так, что едва не лопнуло сердце. Привез сюда, в Розарио, еще живым. Продал алмаз, свой алмаз. Продал дешево, только бы скорее. Надо же было платить врачам. И я платил им, не жалея. Но что можно поделать, когда у человека переломаны чуть ли не все кости и внутри все смято в лепешку? Помочь мог один бог. Терро это понимал. Он не позволил мне продать второй алмаз, его алмаз. Он сказал так: «Брат, мне не жить. Врачи заберут и эти деньги, но не спасут меня. Лучше сбереги их для нашей матери…» Он ничего не мог есть последние дни перед смертью, а тут болтают, будто я морил его голодом… Это и все, сеньор инженер. Уже поздно, мне пора. Спокойной вам ночи!
На другой день, вечером, продолжили разговор.
– Нет-нет! Ручаюсь, не ошибся. Мне ли не знать индейцев? Вооружены были луками и мачете… Одежда? Одежда обычная для индейцев. Не очень много одежды. Так… рвань. На ногах сандалии вроде альпаргатос… Да, ожерелья и браслеты, кажется, тоже были. Не помню точно, – он лукаво взглянул на меня, улыбнулся и, хлопнув себя по бедрам, воскликнул: – Вот вы все спрашиваете да расспрашиваете, сеньор инженер! Уже второй вечер. Что бы вам самому посмотреть? А!..
– Как! Вы хотите сказать – побывать там?
– Да! А почему бы и нет?
– Вы знаете, сеньор Эспина… Об этом я как-то не думал. Даже и в голову не приходило…
– А вы возьмите и подумайте. Серьезно говорю…
В ту ночь я неважно спал, а днем с нетерпением дожидался вечерней встречи в кафе. Эспина не заставил себя ждать, пришел, как всегда, в свое обычное время.
– Где это место? – напрямик спросил я.
Он уклонился от ответа.
– Вы уже решили?
– Н-нет… Пока еще нет.
Он разочарованно покачал головой.
– Жаль… Очень жаль… Ну ладно! Так и быть я скажу вам. Только дайте слово молчать.
– Честное слово!
– Хватило бы и простого. У настоящего человека нечестного слова не бывает.
– Благодарю за доверие, сеньор Эспина! Но ведь вы меня мало знаете.
Он усмехнулся.
– Не совсем так. Я порасспросил кое-кого из ваших рабочих. У вас найдется карта?
– Да! Пройдемте ко мне…
– Это примерно вот здесь… – его смуглый палец уткнулся в междуречье Журуэны и Сан-Мануэля.
Я прошелся по карте курвиметром. До ближайшего поселка Позу-Алегри выходило двести километров.
– Так летают птицы, а по земле считайте вдвое. Но мы пойдем иначе… Простите! Я хочу сказать – можем пойти, – торопливо поправился он.
– Сколько же времени отнимет все путешествие?
– Это зависит от денег, сеньор инженер. Если добираться до Алегри на мулах и рекой, то долго. Самолетом же всего часа два.
– Ну ясно.
– От Алегри надо будет спуститься на лодке вниз по Аринусу. Потом подняться по другой реке. Она не помечена на карте, но ее устье вот здесь… Всего водой выйдет километров четыреста. На веслах плыть недели две, но если взять небольшой подвесной моторчик, то можно уложиться дня в четыре-пять. Потом начнется самое трудное. Дальше можно идти только пешком. Вот отсюда и сюда, к Синим горам.
Я снова провел курвиметром.
– Сто километров. Иными словами – двести. Да?
– Около того. Десять дней ходу для двух здоровых людей. Если все пойдет хорошо…
Я призадумался не на шутку, соблазн подстегивал неудержимо. Пусть даже и не удастся разыскать затерянный город и увидеть «белых индейцев», зато сколько будет интереснейших впечатлений! Это не унылые сертаны, не Авенида и не кафе «Батаклан», а дебри первобытного леса. Мне предстоит побывать в самой глубине неисследованного края. Увидеть своими глазами жизнь девственного тропического леса, о котором столько читано и перечитано в детские и юношеские годы. Что может быть заманчивей? И когда еще выпадет такой счастливый случай? Скорее всего никогда больше. Так разве можно упускать его?.. Но имею ли я возможность да и право? Ведь меня прислали сюда для выполнения вполне определенной работы, я на службе у государства… Но с другой стороны, все равно болтаюсь без дела в Розарио. И как знать, что ждет в Синих горах? А вдруг нефть? Бывают же счастливые находки! Посоветоваться бы, но с кем? Лететь в столицу далеко, да и что могут возразить в посольстве? Ведь я послан в распоряжение «Петробраза» и концерн вправе отправить меня хоть к черту на кулички. В самые что ни на есть нехоженые места, в любое болото… Решено! Спрошусь у представителя «Петробраэа». Он мой непосредственный начальник, как скажет, так и будет…
Чиновник бесстрастно выслушал, пожевал губами и, строго посмотрев через огромные очки, внушительно начал:
– Концерн «Петробраз» платит вам, сеньор инженер, за разведку нефти. Пока вы на службе, вы обязаны заниматься своим прямым делом в районе, указанном руководством концерна. Думаю, вы не будете возражать? – я уныло кивнул. Мечты рухнули. – Но, сеньор инженер, ваши развлечения в свободное время – ваше частное дело. Надеюсь, ясно? – я недоуменно пожал плечами.
Он снял очки, и его лицо сразу утратило официальность.
– Почему бы и нет, сеньор инженер? Почему бы и нет?.. – пробормотал он, улыбаясь подслеповато и добродушно. – Вот распоряжение о вашем двухмесячном отпуске на все время возни с генератором. Только что прибыло. Надеюсь, вы довольны?
– О! Ну еще бы! Благодарю вас, сеньор администратор.
Он снова надел очки и внушительно поднял палец.
– Не торопитесь, сеньор инженер. Не спешите так. Концерн «Петробраз» высоко ценит инженера Андрея Бартоша. Мы ни в коем случае не отпустим вас неизвестно с кем. Надеюсь, понятно?
Я еле сдержался. Какого черта он играл со мной в кошки и мышки?
– Не надо волноваться, сеньор инженер, – наставительно заметил он. – С кем собираетесь идти?.. Ну что ж. Хорошо! Мы проверим, наведем справки об этом человеке. Если он окажется заслуживающим доверия, то в добрый путь, сеньор инженер. Надеюсь, вы не в обиде?.. Ой!.. Ну и пожатие у вас. Прямо клещи!..
В открытое окно, защищенное противомоскитной сеткой, вместе с ветерком врывался экстатический ритм макумбы, играли в кафе напротив. Примитивная, резкая, но обнаженно-страстная музыка будоражила кровь и напрягала нервы. В дробных ударах барабана атабаке чудились угроза и волнующий призыв к вольной жизни. Жизни начисто свободной от всех условностей, подчиненной лишь могучим, бездумным инстинктам – голосу самой природы. Это была наша последняя ночь под крышей. Мы прилетели в Алгери только сегодня, а на следующее утро уже уходили в путь.
Эспина, не теряя времени даром, приобрел за недорогую цену вместительную лодку, а я купил десятисильный бензиновый моторчик. Остаток дня заняла покупка продовольствия и горючего. Оружие и боеприпасы мы привезли с собой. По автоматической винтовке, по две сотни патронов к ним и неизбежные мачете. Да еще я прихватил маленький «вальтер» – мое служебное оружие. Наш груз довольно компактен, но тяжеловат. Часть оставим в лодке, на обратную дорогу, а остальное придется нести на плечах. Тут на учете каждый килограмм, ведь предстоит дальний и нелегкий путь.
Междуречье Журуэны и Сан-Мануэля, куда мы направляемся, почти совсем не исследовано: глухие труднодоступные места в самом сердце огромного материка. Отсюда до любого из двух океанов – Атлантического или Тихого – даже по прямой добрых полторы тысячи километров. Где-то, юго-западнее нашего маршрута, треть века назад бесследно исчезла экспедиция Фосетта. С тех пор мало что изменилось в этих краях.
Музыка смолкла, и слух резанул пронзительный вопль. Второй, третий!.. Это кричали ночные обезьяны микрины. Сельва подступает вплотную к Алегри, и хор лесных обитателей словно бы продолжил первобытную мелодию макумбы. Городишко пристроился на левом высоком берегу Аринуса, несколько поодаль от реки. В сезон дождей ее воды поднимаются до городских домов. Сезон дождей уже кончился, и река отступает, оставляя ил и мусор. Не пройдет и недели, как бывшее речное дно покроется травянистым покровом. Позже он сомкнется с лианами, свисающими с деревьев, и городок будет отрезан от реки стеной зелени.
Завтра утром наша лодка поплывет вниз по Аринусу, притоку Журуэны, навстречу неизвестности и тайнам. Мой спутник совершенно переродился: от былого уныния и подавленности не осталось и следа. Мы полноправные компаньоны, это он дал понять тактично, но твердо.
– Нет-нет, сеньор инженер! За лодку плачу я. Было время, я экономил на всем. На ботинках и сигаретах, но это в прошлом. Сейчас расходы пополам. Хотите знать, откуда деньги?.. Скажу! Я продал алмаз Терро. Мальчик не рассердился бы. Ведь это на дело. Каждый крузейро принесет сто. Мы вернемся богатыми людьми…
– Говорите о себе, Флориндо. Мне алмазы не нужны, я уже говорил.
– Напрасно, сеньор инженер. Деньги еще никому не мешали. Но как знаете. Дело, конечно, ваше, сеньор инженер.
– У меня есть имя. Андрей!
– Удобно ли будет? Кто вы и кто я?
– Бросьте! Ну! Так как меня зовут?
– Андри… Нет, не так! Андрэу… Хм!.. Андриу… Нет, не выговорить. Пусть уж будет Андриу. Хорошо?..
Так я стал Андриу.
Не знаю, стоит ли описывать подробно наше плавание вниз по Аринусу? Пожалуй, нет. Оно отняло около четырех дней, прошло вполне благополучно и довольно однообразно. Река выглядела пустынно, и, хотя лес подступал вплотную к берегам, мы ничего не видели, кроме попугаев, обезьян да длинношеих цапель якан.
– Мотор распугивает, нас далеко слышно. И идем быстро, вот все и прячется, – пояснил Флориндо.
Зато ночью лес оживал. Каких только не было звуков! От иных буквально мороз по коже продирал. Я вздрагивал и невольно хватался за винтовку. Флориндо же относился к лесному «концерту» совершенно равнодушно.
– Тот, кто кричит, уже не страшен. Он занялся своим делом и нами не интересуется. Опасен тот, кто молчит. Ягуар на охоте подкрадывается бесшумно, змея – тоже.
Он придирчиво выбирал место для ночлега. Обычно высокий сухой берег подальше от воды. Потом с винтовками наготове мы обследовали местность в радиусе шагов ста от лагеря. Затем с четырех сторон вокруг гамаков зажигались костры. Их нужно было поддерживать всю ночь, для чего требовалась уйма дров. Не так-то легко было их заготавливать после дня, проведенного в лодке, когда спина плохо гнулась, а тело ныло. Но Флориндо был непреклонен.
– Я уже получил урок, Андриу. И хватит об этом! – сурово отрезал он в ответ на мое замечание, что хватило бы и трех костров.
В остальном Флориндо оказался на редкость удачным спутником. Неизменно ровный, спокойный, внимательный и какой-то очень надежный. Его физическая сила далеко превосходила мою, хотя я неплохой гимнаст и выше ростом на полголовы. Однажды он легко вскинул на плечо тяжеленное бревно, которое я еле приподнял за конец.
– В моих жилах, Андриу, смешалась кровь индейцев и черных невольников. Вот и получилось крепко! – рассмеялся он в ответ на мое удивление.
На четвертый день мы вошли в устье безымянной реки и попали в сумрачный мир. Начну с того, что и разыскать ее было бы вовсе не просто. Когда Флориндо повернул лодку и на полном ходу направил прямо на берег, я схватился за борта, готовясь к толчку. Но ветви расступились, и мы нырнули в широкий зеленый туннель. Небо скрылось, не стало солнца, кругом воцарился зеленый полумрак. Вода казалась совершенно черной и очень глубокой.
– Да, это верно, – подтвердил Флориндо. – Тут глубоко. Метров десять или тридцать. Кто знает?..
Здесь было неважно видно, и Флориндо сбавил обороты, мотор еле посапывал. Лодка скользила почти бесшумно, и мне представилось, что я попал в призрачное царство теней, где все спит. Но самообман продолжался недолго: налетели тучи насекомых и моментально вернули к действительности. Их жужжание действовало угнетающе. Каких только здесь не было) Крохотные мушки маригуи пробирались даже через нейлон накомарника. Здоровенные слепни табаны атаковали, как бомбардировщики, поодиночке пикируя на незащищенные руки. Ощущение получалось такое, будто воткнули раскаленную иглу. Позже начался нестерпимый зуд. С ним сливалась щемящая боль от укусов мух мотуко.
– Терпите, Андриу. Расчесывать нельзя, будут язвы, – предупредил Флориндо.
И я терпел. Стоически терпел, с трудом подавляя страстное желание чесать и чесать до остервенения.
На второй день плавания по Черной реке (так мы окрестили ее за цвет воды) впервые встретилось живое существо. Я увидел плоскую треугольную голову на длинной шее. Она пересекала реку наискось, вниз по течению. Никогда не приходилось видеть ничего более отталкивающего и свирепого. На меня пахнуло жутью, и я схватился за винтовку.
– Смотрите! – бросил я спутнику.
– Не стрелять!.. – прошипел Флориндо, тоже хватая винтовку. – Это здоровенная анаконда… Стрелять, если нападет. И только в голову. Только в голову!.. Она опаснее ягуара, – вполголоса пояснил он, не спуская глаз с кошмарной головы. Змея скрылась, нырнула, очевидно заметив нас. Флориндо дал полный газ. – Смотрите назад! – крикнул он мне. Прошло несколько томительных, напряженных секунд, и я услышал облегченный вздох: – Фу-ух, слава деве Марии! Пошла на берег. Вон, вон!..
Я поспешно обернулся и успел увидеть блестящее длинное тело толщиной в хорошее бревно. Неуловимо извиваясь, оно скользнуло в заросли и бесшумно исчезло.
– Как сон…
– Скверный сон. Он мог плохо кончиться, – хмуро сказал он, откладывая винтовку. – Этой гадине ничего не стоило опрокинуть нас. В воде пирайи[14], а мы искусаны в кровь.
– Разве анаконда нападает днем?
– Бывает. Если ранить, то обязательно. Убить ее очень трудно. Нужно попасть пулей в мозг или хребет. А поединок с раненой анакондой равносилен самоубийству… – Он помолчал и строго предупредил: – В одиночку больше ни шагу, Андриу. Только вдвоем! Везде вдвоем.
После зловещей встречи осталось и не проходило тягостное ощущение подспудной угрозы. Я воочию убедился, насколько обманчива кажущаяся безжизненность окружающего мира. В этих сумрачных краях один – всего один! – неверный шаг влек за собой гибель. Не прошло и часу, я получил новое подтверждение этой истины. Флориндо внезапно схватил винтовку, молниеносно приложился, грянул выстрел. Вслед за грохотом выстрела в воду шумно шлепнулось что-то большое и тяжелое. Через реку быстро плыло какое-то животное, формой головы напоминавшее свинью.
– Пекари[15],– лаконично пояснил Флориндо.
– Промазал?
– Нет, это другой. Мой вон лежит. Готов! А этот с перепугу кинулся в реку. Ему же хуже будет.
– Почему?
– Подождите, поймете… – Пекари добрался уже почти до середины потока, но ничего не происходило. Я пожал плечами. – Ага! Что я говорил. Видите? – спросил Флориндо.
– Ничего не вишу.
– Смотрите лучше! Вон там две точки. Плывут наперерез…
– А что это такое?
Он не успел ответить. Пекари метнулся в сторону, но поздно. Вода вскипела, мелькнули длинные челюсти, короткий пронзительный визг – и все окончилось, поверхность реки опустела, пекари исчез.
– Вот и все, – констатировал Флориндо. – Кайман пообедал… Но и мы с мясом, – удовлетворенно добавил он, втаскивая в лодку застреленного пекари. Это было довольно крупное животное, побольше метра в длину, черно-серого цвета с белым пятном на нижней челюсти.
Прыгнув в воду, пекари совершил ошибку, расплата последовала немедленно. Теперь я знал, что две темные точки, медленно плывущие вниз по течению, не случайный мусор, а подстерегающие глаза каймана. Они появлялись тут и там на нашем пути, но неизменно держась на почтительном расстоянии. Однако я ничуть не сомневался: стоит оказаться в воде, и ситуация резко переменится.
Мы выбрали для ночлега плоскую скалу, неизвестно как очутившуюся на болотистом берегу лесной реки.
– Прекрасное место, – одобрил Флориндо, ловко поджаривая ломтики мяса на длинном труте. – Сюда, пожалуй, змее не забраться… Ну вот и готово. Можно есть.
Продымленное на костре, крепко просоленное и щедро наперченное блюдо напоминало шпикачки[16]. Мне вспомнилась Прага и маленькая закусочная против нашего дома, оттуда вкусно пахло шпикачками, но их всегда подавали немного переперченными. В какую же даль меня занесло! Я не сумел подавить вздох.
– Вкусно? – заботливо осведомился Флориндо.
– Как дома у мамы.
Он польщенно улыбнулся и пообещал:
– Завтра запеку в листьях, в земле. Так еще вкуснее.
Мое дежурство было первым. Флориндо уснул мгновенно, и я остался наедине с ночью. После сегодняшних жутковатых впечатлений взбудораженные нервы обостренно реагировали на пронзительный «лесной концерт», в визгах и шорохах слышалась смертельная угроза. Подкинув побольше веток, я напряженно, до рези в глазах, всматривался в зловещую тьму, начинавшуюся почти сразу за трепетным пламенем костров. В неясных, колеблющихся тенях то и дело чудилось изготовившееся к прыжку хищное тело. Я вскакивал с бьющимся сердцем, готовый к отпору и борьбе, но все оставалось спокойным. Только жутко завывала и хохотала бескрайная сельва.
Прошло более часа, я начал понемногу успокаиваться и привыкать, когда во тьме вспыхнули две красные точки. Разгораясь, они вкрадчиво приближались. На этот раз мне уже не чудилось, я видел чьи-то глаза, скорее всего хищника. Он двигался совершенно бесшумно, с короткими остановками. До светящихся глаз оставалось шагов тридцать. Я решил подпустить метров на десять и стрелять наверняка: всадить пулю между пылающих глаз. Высота скалы не превышала четырех метров, и я не мог рисковать. Если это ягуар и его не уложить наповал, то он может вспрыгнуть сюда. Долю секунды я поколебался: «Не разбудить ли Флориндо?..» Но самолюбие не позволило. Дуло моей винтовки жило словно само по себе, неотрывно следуя за целью, казалось, без всякого участия с моей стороны. «Еще чуточку, и ударю», – решил я. В этот момент немного правее и подальше вспыхнула вторая пара огненных глаз, и тотчас еще четыре. Медлить не приходилось: атаковала целая стая.
