Текст книги "Опасность для альфы (ЛП)"

Автор книги: Рене Роуз

Соавторы: Ли Савино
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Знакомое чувство беспокойства, которое всегда со мной, исчезает, как будто я переняла его легкость и силу. Его непреодолимая вера в то, что город принадлежит ему, и нет ничего, с чем он не мог бы справиться. Знаю, что проецирую, но интуиция подсказывает мне, что я права. То, что чувствую, – правда. Гаррет владеет своей жизнью, центром города, этой горой.

Но это глупо. Он может быть оборотнем, но это не делает его неуязвимым. – Разве ты не должен носить шлем? – спрашиваю я, снимая свой.

– Беспокоишься обо мне, принцесса?

– Нет, – бормочу я. – Авария, вероятно, не оставила бы и вмятины в твоей твердой голове.

Он просто ухмыляется. – Как тебе поездка?

– Было мило, – краснею я.

– Рад, что смог лишить тебя девственности. Байкерской.

Я сужаю глаза и стараюсь не думать о том, что случилось бы, если бы он лишил меня девственности. Это было бы намного лучше, чем Томми Джексон.

Он лишь смеется. – Пойдем, принцесса. – Гаретт ведет меня к столу для пикника. – Держи. Ешь. – Он открывает контейнер с тако.

– Как мило, что ты спросил, чего я хочу, – бормочу я. – Я могла бы быть на диете. Или вегетарианкой.

Он замирает, глядя с ужасом. – Ты вегетарианка?

– Нет. – В животе у меня урчит.

– Слава богу. – Он берет тако и съедает его за один укус.

Я вдруг забеспокоилась, что нам обоим не хватит. – Но я слежу за своим весом.

Он усмехается. – Почему?

– По той же причине, по которой я хожу на йогу каждую неделю. Так поступают нормальные люди, чтобы поддерживать себя в форме.

– Мне нравится твоя фигура. – Он скользит взглядом от моего лица к груди и задерживается там. У меня соски твердеют от такого внимания. – Вот что я тебе скажу, ты ешь… – он кладет передо мной тако. – А я буду следить за твоим весом.

– Что?

– Я буду следить за ним очень, очень внимательно. – Он наклоняет голову под стол, чтобы рассмотреть мое нижнее туловище.

Я смыкаю колени, но между ног начинается медленная пульсация. Я представляю его под столом, раздвигающего мои колени. Как он касается чувственными губами моей груди. – Уверена, что так и будет. – Черт бы побрал мой голос за то, что звучит с придыханием и волнением. – Пас. ‐ Я откусываю тако и стону. Это так вкусно.

Человек-оборотень – за столом выглядит так, будто хочет откусить от меня кусочек.

Господи, а оборотни кусаются? Почему я еще не спросила?

Я киваю на его пальцы с татуировками луны в различных фазах. – Для человека, у которого есть большой секрет, не кажется ли тебе, что эта татуировка о многом говорит?

Он одаривает меня кривой ухмылкой. – Большинство людей не такие, как ты, Эмбер.

Возможно, это был не комплимент, но от того, как он смотрит на меня, на душе у меня теплеет. – И-итак как это работает? Ты кусаешь людей, чтобы обратить их во время полнолуния?

Гаррет издает короткий смешок. – Мы не гребаные пиявки.

Я ничего не понимаю.

– Вампиры.

Ох, черт, меня сейчас стошнит. Вампиры тоже существуют? И-и-и.

– Нет, ты либо рождаешься оборотнем, либо нет. Тебя нельзя обратить. На самом деле нас осталось ничтожно мало. Размножение с людьми привело к сокращению нашего вида.

Мне вдруг захотелось узнать о них все, познакомиться со всей бандой и понять, что ими движет. Меня это сильно волнует, как будто это знание, которого мне не хватало всю мою жизнь и которым я обязательно должна обладать.

– У меня к тебе вопрос, адвокат. – Гаррет съел шесть уличных тако. – Как ты водишь машину, если у тебя то и дело возникают видения?

– Я могу их подавлять. Обычно они возникают только тогда, когда я нахожусь среди большого скопления людей. Или когда меня трогают.

Он обнажает зубы, как будто ему невыносима мысль о том, что кто-то прикасается ко мне. – Тогда почему ты не затворница?

– В каком-то смысле да. Я не часто выхожу из дома, только на работу и на йогу. Фоксфайр – моя единственная близкая подруга. – Моя жизнь звучит жалко. Обычная Эмбер довольно убога.

– Почему ты решила стать адвокатом?

Я расправляю плечи. – Почему? Потому что вместо этого я могла бы стать гадалкой?

Он смеется. – Нет, детка. Я почему-то не вижу тебя в этом ремесле. Мне просто интересно, что заставляет такую сексуальную, талантливую женщину как ты заниматься такой жесткой профессией.

Он имеет в виду, что я слишком строга. Я трогаю свои спутанные локоны, желая почувствовать безопасность моей обычной французской укладки. – Я работаю с детьми в системе, вытаскиваю их из плохих ситуаций.

– Разве это не бесплатная работа?

– Практически, – признаю я. – Мне повезло, что я получила стипендию в юридической школе, иначе не смогла бы позволить себе студенческие кредиты и аренду жилья.

– Не подумал бы, что ты такая гуманистка.

– Угу. Фоксфайр называет меня либералом с кровоточащим сердцем. Но я хочу вернуть долг, и если смогу помочь этим детям сориентироваться в системе, спасти их от того, что я… – Я резко замолкаю. Не хотела говорить ему об этом.

– Спасти их… – Гаррет подсказывает, когда я молчу. – Что ты хотела сказать?

Я откладываю в сторону остатки своего уличного тако. Следует ли мне рассказать ему? – Я была в системе. – Я проглатываю комок в горле. – В приемной семье с шести лет.

Его пальцы сжимаются в кулаки, на скулах ходят желваки. Он выглядит наполовину больным, наполовину разъяренным. – Ты, черт побери, издеваешься надо мной?

– Полегче, Халк.

Он размеренно выдыхает и встает.

Я смотрю, как он обходит стол и садится на бетонную скамейку рядом со мной, оседлав ее.

Он разворачивает мои колени и меня в его сторону. Оставив руку на моем колене, другой обхватывает мой затылок. Гаррет озабоченно хмурит брови. – Ты в порядке? – Его голос хрипловат, как будто он собирается вернуться в прошлое и надрать задницу всем, кто причинил мне боль раньше.

– Да. – Я прерывисто выдыхаю, не могу поверить, что рассказала ему. Это нарушает мое правило номер один – держать Сумасшедшую Эмбер в секрете. У Фоксфайр ушли годы просьб, чтобы вытащить это из меня. – Приемная семья спасла меня, но это было нелегко. Я изо всех сил старалась вести себя нормально, но меня продолжали возвращать обратно, потому что думали, что я сумасшедшая. Ты знаешь, из-за…

– Видений?

– Да. Мои последние приемные родители думали, что у меня проблемы с наркотиками. – Я качаю головой. – Они годами пытались вылечить меня.

– Помогло?

– Нет. От лечения мне стало гораздо хуже. Но они хотели как лучше. И моя жизнь в приемной семье была намного лучше, чем альтернатива.

– Итак, теперь ты работаешь с детьми, следя за тем, чтобы они получили ту жизнь, которой заслуживают. – В его темно-голубых глазах отражается понимание. Я не хочу признавать, но это так чертовски приятно.

– Да. – Я благодарна ему за то, что он вернул тему к работе. Работа – это безопасно. Я начала долго объяснять свою работу в штате в качестве детского адвоката, представляющего интересы детей в приемных семьях.

– Н-да уж, работенка еще та, – говорит он. – Но, похоже, ты и в самом деле что-то меняешь к лучшему. Неплохо для скользкого адвоката. – Он пытается пошутить, но в его глазах все еще царит печаль из-за меня.

Я закатываю глаза и легонько толкаю его в крепкую грудь.

Он ловит мои запястья и сжимает их вместе большой рукой. – Ничего подобного, плохая девочка.

О боже. Воспоминание о том, как меня отшлепали прошлой ночью, нахлынуло снова. Как будто это не было на переднем крае моего сознания весь день.

– Никакого неуважения. – Его голос понижается на октаву. – Или мне придется наказать тебя снова.

Мое лоно сжимается, но я игнорирую то, как угроза зажигает меня.

Гаррет опускает взгляд на мои твердые сосочки, виднеющиеся сквозь обтягивающую майку для йоги.

Лицо пылает. – Это ты плохой. Не я. – Я подтаскиваю контейнер с тако ближе. – Там осталось два, не хочешь их съесть? – Неубедительная попытка отвлечься, но он позволяет.

– Итак, если бы ты обедала с владельцем бизнеса, который хочет помочь обществу, что бы ты сказала, что больше всего нужно приемным детям?

Я выпрямляюсь. – Этот владелец бизнеса владеет недвижимостью по всему Тусону? Включая клуб «Эклипс»?

– Возможно, – усмехается он

– Хочешь верь, хочешь нет, но я бы с удовольствием получила доступ в клуб на одну ночь.

– Правда? – Он сексуально вздергивает бровь.

– Правда. Один из социальных работников по работе с приемными детьми ищет место, где можно провести «Семейный вечер» с детьми и их приемными родителями. Было бы здорово сводить их в «Эклипс». Пусть устроят танцевальную вечеринку.

– У меня не принято подавать алкоголь лицам моложе двадцати одного года, – отрезает Гаррет.

– Конечно, нет, – отмахиваюсь я от него. В мгновенном движении он ловит мою руку. У меня приоткрывается рот, когда он смыкает губы на моих пальцах и посасывает. От медленного движения его языка я краснею. Снова представляю, как Гаррет работает языком у меня между ног. Не то чтобы я когда-либо хотела этого раньше. Черт, я всегда считала это отвратительным. Ну, знаете, антисанитария. Но бархатный влажный жар рта Гаррета заставляет меня умирать от желания.

Я обмякаю на месте, когда он отпускает меня.

С трудом сглатывая, продолжаю. – Я… это было бы сухое мероприятие. Только газировка и музыка. Может быть, световое шоу. Детям понравится. Для них это будет хорошей нейтральной территорией, где они смогут сблизиться со своими новыми семьями.

– Хорошо, – говорит он медленно. – Я посмотрю, что можно сделать.

– Твои соседи по комнате вызвались бы помочь?

– Джаред и Трей? – Он вскидывает брови. – Они сделают все, что я им скажу.

– Ты сам сказал: они бойскауты. Они были бы отличными примерами для подражания. Пока говорят детям не пить и не курить, а также ходить в школу.

– Мой приятель Танк владеет мотомастерской. К нему регулярно приходят несколько старшеклассников учиться. Я всегда думал, что это может стать официальной программой. Ну, знаешь, получение профессиональных навыков для работы.

Мое сердце сжимается от того, что Гаррет – огромный оборотень, которого я так неправильно оценила, – думает о помощи местным подросткам. – Это невероятная идея. Ты бы хотел принять участие?

Он пожимает плечами. – Да.

Я представляю, как он наставляет молодых потенциальных бандитов и дает им чувство цели и уверенности. – Держу пари, из тебя получится отличный отец, – выпаливаю я. У меня округляются глаза, когда понимаю, что только что заговорила о детях на нашем первом свидании. Даже не знаю, что заставило меня это сказать. Вообще-то, знаю. Мои гиперактивные яичники, которые все еще выбрасывают яйцеклетки каждые две минуты в надежде, что им повезет с ним. – Я имею в виду…

– Ага, я научу их взламывать замки и ездить на мотоциклах. Разве не это ищет каждая женщина в отце своего ребенка? – В его голосе звучит вызов, и меня охватывает стыд за то, что я так о нем судила.

– Мне жаль, что я вела себя как чванливая сучка, когда мы встретились. Я просто волновалась за свою безопасность и…

Он прерывает меня поцелуем, прижимаясь губами к моим с невысказанным требованием.

Я уступаю, открываясь для его языка, стараясь не обращать внимания на то, как Земля наклоняется вокруг своей оси и опрокидывает меня на задницу. Откуда-то я знаю, что мои волосы больше никогда не будут уложены в ту тугую прическу, которую носила раньше.

– Ох, Эмбер, – разрывает поцелуй Гаррет. – Если бы хоть немного представляла, какие ужасные вещи я хочу с тобой сделать, ты бы знала, что была права, когда нервничала.

Грудь уже болит, соски ноют и натирают ткань топа для йоги. Я хочу его рот на них. Хочу знать все ужасные вещи. Он уже отшлепал меня. Чем еще увлекается извращенный оборотень? Бондажом? Унижением? Я никогда не думала, что в моем будущем может быть что-то, кроме обычного миссионерского секса, но тут словно открылась дверь, показывая мне совершенно новый, прекрасный мир.

Я подбираю слова, чтобы сказать что-нибудь безопасное и нейтральное. – А что насчет тебя? – Я задеваю его ногу своей. – Как ты попал в недвижимость?

– Я переехал в Тусон, когда мне было восемнадцать. Отец дал мне стартовый капитал, и я купил небольшую коммерческую недвижимость и сдавал ее в аренду. Все ремонты и починки делал сам. Потом мне повезло. Центр города оживился, и стоимость недвижимости взлетела до небес. Я взял кредит под залог собственного капитала, чтобы расплатиться с отцом и открыть «Эклипс». Отец был, мягко говоря, разочарован.

– Что ты открыл ночной клуб?

– Да. Он сказал, что я всегда останусь панком.

Меня охватывает гнев. Возможно, я сделала такой же вывод, когда познакомилась с Гарретом, но с тех пор убедилась, что он не просто хулиган, гоняющий на мотоцикле. И даже с начальным кредитом от своего отца любой парень, который смог вырастить свою многомиллионную империю недвижимости из одного коммерческого здания, обладает определенными деловыми навыками и смекалкой.

Улыбка Гаррета не достигает его глаз. – Похоже, он прав.

Услышав об осуждении его отца, я вдруг поняла, почему Гаррет до сих пор не повзрослел. С таким отцом хочется либо доказать, что он не прав, либо наоборот доказать, что прав. Похоже, Гаррет выбрал доказать его правоту. Да, он уже слишком взрослый, чтобы бунтовать, но если вырос с властным, осуждающим засранцем в качестве родителя, я понимаю, как это может на него давить.

– Итак, на что похож твой обычный день?

– Пью пиво. Домогаюсь моей горячей соседки. – Он продолжает играть роль бандита.

Я выхватываю контейнер с тако, как раз когда он тянется за одним. Гаррет сурово вскидывает бровь. Я подавляю ухмылку и кладу тако обратно, любуясь внушительными грудными мышцами своего соседа.

Он ловит мой взгляд и ухмыляется. – Нравится то, что ты видишь, ангел?

Я пожимаю плечами, как будто его близость не оказывает на меня никакого влияния. – Ты тренируешься?

– Нет. Это все генетика, детка. – Он потягивается, демонстрируя свои большие бицепсы. Интересно, сколько девушек в «Эклипсе» бросаются к его ногам каждую ночь? От этой мысли мне хочется задушить их всех.

– Управляешь клубом? Управляешь своей недвижимостью? – Я продолжаю давить.

– Нет, для этого у меня есть члены стаи и сотрудники. Я управляю ими.

Члены стаи. У него есть стая перевертышей. Не знаю почему, но мне нравится эта идея. Мужчины, которые казались такими пугающими и грубыми в лифте в тот первый день, суровые вышибалы в клубе, они не члены мотоклуба. Или, возможно, да, но они также члены стаи. Члены волчьей стаи.

Мне вдруг стало интересно, все ли в мотоклубе оборотни. Я слишком смущена своим невежеством, чтобы спросить.

Интересно, они специально одеваются, как панки? Чтобы отпугнуть людей. Не скажу, чтобы сегодня я жаловалась. От его массивного тела в фирменных рваных джинсах и выцветшей футболке с надписью «Темная сторона Луны» просто слюнки текут.

Луна. Хех. Интересно, сколько лунной атрибутики он собирает.

– Ешь свой тако, адвокат. – Гаррет доел оставшиеся два и показывает на мой второй, наполовину съеденный.

– Я сыта.

– Тогда пойдем со мной. – Он поднимает меня, и моя рука теряется в его огромной ладони. Сильные пальцы, достаточно мощные, чтобы раздавить металл, но такие нежные со мной.

Гаррет ведет меня в гору, прочь от мотоцикла. Мы сошли с тропинки, и когда она оказывается слишком сложной для моих теннисных туфель, он поднимает и легко несет меня по каменистой местности, на самую вершину горы А затем сажает меня на небольшой валун. Отсюда открывается еще более впечатляющий вид.

– Это то, что ты хотел мне показать? – спрашиваю я.

– Я просто хотел сменить обстановку. – Он перебирает пальцами прядь моих волос. – То, что рассказала мне на пикнике, – о том, что была в приемной семье, – ты многим это рассказываешь?

– Нет. – Я сглатываю.

– Ты близка со своими приемными родителями?

– С последними? Теми, которые пытались лечить меня? Не очень. Думаю, я пошла в юридическую школу, чтобы доказать, что мне не нужна ни их помощь, ни чья-либо еще.

– У тебя есть близкие друзья? Кто-нибудь, кто знает, что ты экстрасенс?

– Только Фоксфайр. По крайней мере, она единственная, кто верит мне, когда рассказываю о том, что видела.

– Кто-нибудь еще?

Я качаю головой. В груди немного болит. – Почему ты задаешь мне эти вопросы?

– Теперь я знаю, почему ты так зажата, детка. Твой дар заставляет тебя изолироваться от других. Тебе некому прикрыть спину.

– Это не дар. – От эмоций образовался комок в горле.

– И тебе не с кем поделиться своим секретом. Нет семьи. Нет стаи, – бормочет он, словно разговаривая сам с собой.

Острая боль в сердце усиливается, пока не начинаю моргать от слез.

Он замечает мое состояние. – Черт. Я не хотел тебя расстраивать. – Гаретт тянет к себе и обнимает.

Я сопротивляюсь, ненавидя слабость.

Он игнорирует попытки его оттолкнуть, из-за его мощных рук кажусь себе малышкой. – Я просто хочу знать, что заставляет поступать так, а не иначе. Не хочу причинять тебе боль, Эмбер.

– Ты и не можешь, – заявляю я, но это ложь. Мне никто не нужен, хотя знаю, что это неправда. Я прекращаю сопротивляться и прижимаюсь к нему, прислоняясь щекой к его внушительной груди. Вытираю слезы с глаз.

– Я не позволю никому снова причинить тебе боль.

Хочется сказать, что это чушь. Но мне нравится, как это звучит. И мне приятно прислониться к его теплой силе и впитать ее.

Никогда и никому я не открывалась так, как Гаррету. Даже не знаю, как он заставил меня это сделать. Но я доверяю ему. Больше, чем кому-либо в своей жизни. – Ну… – Мой голос дрожит. – Думаю, теперь мы оба знаем секреты друг друга.

– Да. – Он прислоняется подбородком к моей макушке. Мы идеально подходим друг другу. – Я сохраню твой секрет, принцесса.

На мгновение мы остаемся в объятьях друг друга, глядя вниз на Тусон. Гаррет вдыхает через нос и крепко обнимает меня. Затем сжимает рукой мою попку через обтягивающие штаны для йоги.

– Тебе обязательно нужно было их надеть. – Обе руки обхватывают мою задницу и начинают ее страстно мять. В памяти всплывает то, как он ласкал мою задницу после того, как воспламенил ее прошлой ночью, и в низу живота разгорается темный голод.

Он поднимает меня, и я обхватываю ногами его талию. Гаррет губами прижимается к моему плечу, наполовину кусая, наполовину целуя. Он то приподнимает мою попку, то опускает, потираясь огромной выпуклостью о мою сердцевину. – Я чувствую твою горячую киску, детка. Ты хоть трусики надела?

– Нет, – сумела выговорить я, задыхаясь. Никогда в жизни не хотела мужчину так сильно. Никогда еще не сдавалась так – не позволяла парню вести себя и делать все, что он хочет.

В груди Гаррета раздается гул.

Я отстраняюсь и вижу, что его глаза стали серебристые. – Твой волк показывает себя, – бормочу я.

– Черт. – Он опускает меня на землю и смотрит на меня, сжимая кулаки по бокам.

– Что случилось? Ты в порядке?

Он не отвечает. Желваки ходят ходуном на его скулах. Он бормочет проклятие и стягивает с себя рубашку.

Боже. Его руки – мышцы почти такие же большие, как моя голова. От вида его кубиков пресса мне хочется выть на луну. На плече татуировка в виде волчьей лапы.

– Что ты делаешь? – Я скрещиваю руки на груди, чтобы спрятать тугие соски. Теперь он тянется к поясу. Я выбрасываю руку. – Погоди, здоровяк. Что ты делаешь? – Неужели он думает, что мы займемся сексом прямо здесь и сейчас?

– Мне нужно перекинуться.

– Здесь? Сейчас? – Я оглядываюсь вокруг. – Гарретт, нет. – До нас доносится звук машины внизу. – Средь бела дня, и любой может появиться.

Он подходит ближе, его запах омывает меня. – Я ничего не могу с собой поделать. Из-за тебя происходят перемены. Если не выпущу волка, я поставлю тебя на колени и, – он обрывает себя, по-собачьи покачивая головой, – сделаю эти ужасные вещи.

Пожалуйста, сделай их.

Его кожа пульсирует в ужасающем движении.

– Нет. – Я кладу ладони ему на грудь, как будто могу остановить волка. – Остановись, пожалуйста. – Я знаю, каково это – быть ребенком и видеть то, что не должна. – Не делай этого. Не так.

– Не могу остановиться. – Его голос звучит приглушенно. Он собирается сейчас измениться передо мной.

– Оставайся со мной, Гаррет. – Я делаю единственное, что могу придумать. Приподнявшись на цыпочки, обхватываю его шею руками и целую его.

Как только наши губы соприкасаются, меня обдает жаром. Гаррет поднимает меня, запускает руку в волосы и откидывает мою голову назад. Твердым членом прижимается к моему животу. Поцелуй воспламеняет, ощущения взрываются во мне. Все во мне оживает.

– То, что я хочу сделать с тобой. – Голод на его лице пугает.

– Так делай, – говорю я серьезно. И я хочу этого. – Только не здесь. Отвези меня домой. Тебе не обязательно меняться. – Не знаю, говорит ли это моя интуиция или страх, но есть какая-то срочность в том, чтобы сохранить его рассудок, предотвратить то, с чем он борется.

Он лижет мне горло, крепка держа мою голову в железной хватке. Скользит губами по подбородку и впивается поцелуем. Я реагирую, прижимаясь к нему бедрами, пылая от желания.

Он так сильно кусает меня за плечо, что вскрикиваю от боли. Вкрик, похоже, выводит его из ступора, наполненного похотью, и Гарретт отпускает меня, отпрыгивая назад, как будто я его обожгла.

– Черт, Эмбер. – Его глаза все еще серебряные. Он проводит рукой по своим светлым волосам, тяжело дыша. – Черт. Я сделал тебе больно? Черт!

– Нет. Нет, не сделал. – Частичная правда. Я подаюсь вперед, уже скучая по нему. Хочу чувствовать под ладонями его невероятную грудь. – Все в порядке… – тянусь к нему. Я знаю, каково это – чувствовать себя неуправляемой.

– Нет. – Ярость омрачает его красивое лицо. – Нельзя, чтобы это повторилось. Плохая затея. – Он тяжело дышит. – Мне нужно держаться подальше.

– Гаррет…

– Я не могу быть рядом с тобой. – Он проводит рукой по лицу, сгорбив плечи. Раздается сильный хлопок. – Слишком близко к полнолунию. Я должен идти. – Он поворачивается и бежит вниз по другой стороне горы. Подальше от дороги. Прочь от меня.

– Подожди! – Он ведь не собирается оставить меня здесь? Я не умею ездить на чертовом мотоцикле. Я бегу за ним. – Что происходит в полнолуние?

Его рык эхом отражается от валунов, когда он исчезает, останавливая меня. – Я выхожу на охоту.

~.~

Занесите в протокол: оборотень бросил свою спутницу на горе.

– Спасибо, что подобрала меня, – говорю Фоксфайр, когда она отъезжает от смотровой площадки. Место неудачного свидания. Я целый час ждала возвращения Гаррета, прежде чем смирилась с тем, что мне придется самой искать попутку.

– Без проблем. Это меньшее, что я могу сделать после того, как выставила себя на посмешище прошлой ночью. – Она выглядит немного поникшей, но более спокойной, чем я себя чувствую. – Расскажите мне еще раз, что произошло. Вы пошли на свидание, а в середине свидания он встал и ушел?

– Он… странный. – Преуменьшение года. И горячий. И, возможно, миллионер. И оборотень.

И чертов мудак.

– Подожди, – говорит Фоксфайр. – Я собираю кусочки информации. Это твой сосед?

– Ага.

– И он был там прошлой ночью, так?

– Он владелец клуба «Эклипс». И после того, как вернулась домой, мы немного поговорили. – И небольшой шлепок, за которым последовал не такой уж и маленький оргазм. И горячие сны всю ночь напролет.

Я прижимаю руки к щекам, чтобы скрыть румянец.

– Он как бы постучал в мою дверь. Я испугалась и выбралась на пожарную лестницу. Я чуть не упала, а он поймал меня. Привел в свою квартиру и сказал… – Я прервалась.

– Чтобы я больше никогда не заходила в его клуб, – заполняет Фоксфайр мою неловкую паузу. – Из-за меня.

– Нет, все в порядке. Думаю, он впустил бы нас обратно. – Он сказал, что мы можем использовать клуб для вечеринки в честь приемных семей. Надеюсь, он это имел в виду. – Сегодня утром он помог мне с машиной, но потом…

– Он взял тебя покататься на мотоцикле и бросил в глуши.

– Да. – Я потираю голову. В висках пульсирует, как будто сейчас будет еще одно видение. Замечательно.

– Похоже, парниша не из лучших. Обычно ты не такая безрассудная.

– Я знаю. – О чем я думала? – Между нами возникла связь.

– Что у тебя может быть общего с этим парнем? Он состоит в банде байкеров. Ты проводишь ночи за работой или наводишь порядок в своих бумагах и гладишь белье.

– Ну спасибо. Почему бы тебе просто не назвать меня скучной?

– Эмбер, ты знаешь, что я имею в виду. Я люблю тебя до безумия, но ты – помешанная на контроле. А парень – сплошной хаос.

– Ты не понимаешь. Я чувствовала, что могу открыться ему. Я рассказала ему о видениях.

– Правда? – Фоксфайр вскидывает брови так высоко, что они почти скрываются под челкой.

– Да. Он первый человек, которому я рассказала за много лет, кроме тебя. – Бабушка Фоксфайр была знахаркой, поэтому она выросла, слыша о духовной стороне вещей. Это одна из причин, почему мы так близки.

– Не могу поверить, что ты доверилась такому придурку. Он похож на этакого неандертальца.

– Так и есть, но он нечто большее. У меня был приступ на его глазах, и он позаботился обо мне.

– Когда ты рассказала ему о видениях, как он отреагировал?

При слове «видения» моя голова плывет, и я кладу руку на приборную панель, чтобы успокоиться. – Он поверил мне.

– Что ты видела? – спрашивает Фоксфайр.

– Волка. – Что-то мелькает в пустыне, пока я смотрю в окно. Койот или какое-то другое дикое животное? Гаррет где-то там, бежит в своей другой форме. На мгновение ощущаю вкус горячего, сухого воздуха, проношусь мимо кактусов, бегу на четвереньках. Я – хищник, могучий, не ведающий страха. Неуловимая луна висит под горизонтом, но мою кожу покалывает, когда она зовет меня, приказывая измениться…

– Ты только что сказала «оборотень»? – Вздох Фоксфайра возвращает меня.

– Нет, – качаю я головой, ошеломленная. У меня только что было видение? – Что я только что сказала?

– Ты сказала, что Гаррет – оборотень. По крайней мере, по-моему, ты так сказала. Ты была как бы не в себе.

Черт. – Эм… так называется его мотоклуб. «Оборотни». У них волчья тема. Клуб «Эклипс» (прим. перев. – затмение). Лунные татуировки. Такая фишка. – Пожалуйста, пожалуйста, поверь мне.

– Ладно, как скажешь.

Я молчу, сосредоточившись на дыхании. Постепенно пустыня сменяется городской застройкой и потоком машин. Я закрываю глаза, борясь с головокружением.

– У тебя болит голова? – спрашивает Тесс.

– Немного.

– Ты выглядишь немного больной, иначе я бы взяла тебя на поиски квартиры прямо сейчас.

Я ёрзаю на месте. Хочу ли я уехать из своей квартиры? Не иметь Гаррета в качестве соседа? Нет. Он сегодня облажался, но и я тоже. Было ли когда-нибудь еще доказательство того, что я урод?

– Мне это не нравится, Эмбер. – Фоксфайр хмурится. – Гаррет кажется мне плохим.

– Все в порядке, – говорю ей. – Думаю, теперь он будет держаться от меня подальше. – Не обращаю внимания на боль в сердце. Я едва знаю этого парня. Мне должно быть все равно, если больше никогда его не увижу.

– Просто отвези меня домой, – голос срывается на полуслове. Я не могу лгать себе. Годы в приемной семье, и у меня никогда не было безопасного места, которое могла бы назвать домом. Место, где могу быть собой, семья, которая принимает меня такой, какая я есть.

Вот почему время, проведенное с Гарретом, было таким особенным. На несколько коротких часов я почувствовала, что принадлежу ему.

Глава 5

Гаррет

«Я добралась до дома, не благодаря тебе. Подумала, что ты должен знать».

Читаю сообщение Эмбер, когда вхожу в свой многоквартирный дом. Секунду раздумываю над ответом, но затем пишу сестре.

«Ты почти сутки не писала. Перезвони мне поскорее».

Убираю телефон в карман, пока не раздавил его в руке. Женщины. Может, это и хорошо, что в моей стае одни мужчины.

Волк рвется наружу, когда прохожу мимо припаркованной машины Эмбер. С трудом его удерживаю. Несколько часов бега, погони за кроликами, а я все еще на взводе. Все из-за одной женщины. Я улавливаю ее сладкий запах на лестничной клетке и готов к буйству.

Пара.

У меня нет другой причины так себя вести. Раньше у меня никогда не возникало проблем с моим волком. Но одно свидание с Эмбер – и я почти потерял контроль. Готов сорвать с нее одежду, повалить ее на землю и трахнуть до бесчувствия. Хуже того, клыки удлинились, готовые навсегда пометить ее своим запахом. Сделать своей, чтобы ни один волк не подумал о том, чтобы ее забрать. Проблема в том, что она человек. Спаривание с ней означало бы отказ от моего положения альфы. Альфа спаривается с альфой. Люди далеки от альфы настолько, насколько это вообще возможно. Хотя с человеком-экстрасенсом все может быть иначе. Если бы у нас родились доминантные волчата с экстрасенсорными способностями, это было бы грандиозно. Но стая не будет ждать, пока мы увидим, как выглядят наши щенки. Если они почуют, что у вожака есть слабость, другой доминантный волк вступает в игру. Танк. Или Джексон Кинг, одинокий волк, владеющий многомиллиардной технологической компанией «Секьюер».

Нет, я должен сопротивляться Эмбер. Для ее и моего блага. Черт, я мог причинить ей боль. Я теряю самообладание рядом с ней, готов вцепиться зубами в ее плоть, лишь бы она знала, кто на нее претендует.

Есть такое обозначение для волков, которые теряют контроль: лунное безумие. Волк берет верх, поглощенный желанием спариться; чем доминантнее волк, тем он опаснее.

Я – альфа. Самый доминантный волк из всех, кого знаю, за исключением, может быть, папы. Понятно, что мой волк хочет Эмбер. Для того чтобы не сойти с ума, мне придется либо требовать ее, либо держаться как можно дальше.

Я поднимаюсь по лестнице. Целую ночь бегал, пытаясь утомить своего волка, прежде чем придется снова приблизиться к Эмбер. Не повезло. Зверь сходит с ума, когда открываю дверь в холл. Не говоря уже о моем либидо. Эрекция болезненно давит на джинсы.

Дверь Эмбер открывается. Ее имя срывается с моих губ, но выходит миниатюрная женщина с волосами цвета радуги. Одной рукой она аккуратно закрывает дверь, а другой придерживает большую пушистую сумочку и идет по коридору. В последний момент она поднимает глаза, когда я прохожу мимо нее.

– Ты! – Она останавливается, упирает руки в бока и пристально смотрит на меня. – В чем твоя проблема?

– Что, прости? – Обычно волк рычит на вызов моему авторитету, но дамочка пахнет Эмбер. – Кто ты? – говорю я, узнав ее по клубу.

– Фоксфайр. Подруга Эмбер. Я забрала ее с горы, где ты ее бросил, – тычет она пальцем мне в грудь.

В горле вибрирует рык. – Дорогая, тебе нужно отступить.

– Тебе нужно держаться подальше от моей девочки. Ты и твоя банда оборотней…

– Что? – я почти рычу.

Она вскидывает руки. – Как бы ни называлась твоя банда. Волки или оборотни, или как угодно. Да хоть тупоголовыми придурками, мне все равно. Оставь Эмбер в покое. – С последним криком она уходит, оставляя меня дрожать от желания измениться и разорвать на кусочки угрозу для моей стаи.