Текст книги "Вслед за мечтой"

Автор книги: Рената Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Когда на следующее утро она появилась в офисе, Кеннет уже ждал ее, но, как и накануне, поговорить им не удалось. Вокруг все время крутилось так много людей, что они ни разу даже не оказались наедине в кабинете. Кеннет решил приберечь их разговор на конец дня, когда все точно разойдутся и этаж очистится от потенциальных зевак.

В двадцать пять минут пятого он пригласил ее в свой кабинет. Она немедленно подала ему какую-то бумагу.

Прислушиваясь к тому, как последние сотрудники направляются к лифту, Кеннет взял ее за руку:

– Эллен, мы должны поговорить.

Она напрягла плечи и выдавила жалкую улыбку.

– Не думаю, Кен. По моему, ты сказал все, что было нужно, в последнюю мою ночь у тебя в доме, а вчера я сказала тебе, что все понимаю. Давай на этом закончим. Пусть все останется по-прежнему.

Кеннет сглотнул. Она была так прекрасна. Он подумал, что может часами просто смотреть на нее. Он даже представить себе не мог, как это было бы чудесно – жениться на ней. Чтобы ее красота, ее чувство юмора и ее смех окружали его двадцать четыре часа в сутки. Если бы только это было возможно! Но он сам был неподходящей для нее парой.

– Мне казалось, что мы должны поговорить о том, почему ты осталась.

– Я осталась потому, что так захотела, Кен.

– А почему ты этого захотела?

Она поглядела на него изумленно.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты осталась потому, что решила вернуться к своей прежней работе?

– Да, – сказала она и нахмурилась. – Ты же знаешь, я люблю свою работу.

– И одного этого хватило для того, чтобы поменять свои планы?

– Нет, еще повышение зарплаты и предложение заплатить за мое образования, которое сделал Эдвард Мейер, – ответила она почти агрессивно. – Почему бы тебе не перейти прямо к делу и не сказать, на что ты намекаешь?

– Я просто надеюсь, что ты осталась не из-за меня.

Ее глаза расширились, как будто он оскорбил ее, но она быстро взяла себя в руки.

– Кен, если ты волнуешься, что я собираюсь приставать к тебе, то можешь успокоиться. Я не собираюсь торчать у тебя на глазах с соблазнительной улыбочкой.

– Хорошо.

– И я так думаю, – сказала она ледяным тоном. – Я же говорю тебе. Мейер предложил заплатить за обучение. Я хочу получить степень.

– Это правильно.

– Конечно, правильно. Это очень хорошее объяснение, почему я остаюсь. Ты же понимаешь, что это прекрасная возможность для меня начать новую жизнь. Так что ты можешь за меня не беспокоиться. Со мной все будет в порядке. Я не буду ждать тебя.

– А я и не хочу, чтобы ты ждала меня.

– Извини?

На этот раз ее бешенство прорвалось наружу так явно, что Кеннет понял, по какому тонкому льду он заскользил, когда начал этот разговор, но ему нужно было подтверждение, что она действительно согласна обо всем забыть. Не просто потому, что он хотел, чтобы она зажила счастливо без него, но и потому, что он сам за пять лет привык быть один. Он не мог потерять это хрупкое благополучие.

– Эллен, я не хочу, чтобы ты ждала меня, – повторил он опасливо. – Я не хочу влюбляться. Я не хочу жениться. Я не хочу всего этого, но знаю, что ты хочешь.

– Ты не хочешь этого, или ты просто боишься об этом подумать, потому что боишься новых страданий?

– Я знаю, что ты так это себе представляешь… Ну и пожалуйста, – пробурчал он, отворачиваясь от нее. – Но все дело в том, что ты мне небезразлична, и я не хочу, чтобы ты питала напрасные надежды.

– Я уже сказала тебе, что сама могу разобраться, что мне нужно, а что нет. Повторяю: я не собираюсь ждать тебя.

– Надеюсь, так оно и есть. – Он сказал это очень спокойно, но слова произвели неожиданный эффект.

Эллен вздрогнула, как будто он ударил ее.

– Кеннет, ты не такое сокровище, каким себя воображаешь, – заявила она, поднимаясь со стула. – Спасибо за столь благонравное поведение и заботу. Благодаря этому моя жизнь стала гораздо проще.

И, сказав это, она ураганом вылетела из его кабинета, а Кеннет сделал три глубоких вздоха облегчения. Он ее не обидел. Он ее разозлил, и это даже к лучшему. Теперь она о нем забудет. Возможно, она действительно возьмет деньги от Мейера и получит свою степень бакалавра, и, вероятно, быстро найдет такого мужчину, который ее заслуживает.

12

Разъяренная Эллен не прошла к своей машине, а прошагала, стуча по асфальту каблуками и размахивая руками. Добравшись до автомобиля, она нырнула внутрь, включила зажигание и рванулась с парковки. Она была так зла, что чуть не забыла, что сегодня у нее свидание с Сандрой Портман, бывшей сотрудницей, в ресторане поблизости.

Эллен не слишком хотелось теперь с ней встречаться. Но Сандра была ее старой подругой, которая уехала из Финикса, когда умерли ее родители. Не зная, что делать с мотелем, который они оставили ей по завещанию, она поехала в Массачусетс разбираться с делами, да так и не вернулась. Вообще-то Эллен было любопытно узнать, что с ней случилось. Ей как раз не помешает такая встреча, чтобы забыть о беседе с Кеннетом.

Из-за того, что Эллен ушла с работы позже, чем собиралась, когда она вошла в ресторан, Сандра была уже там. Официант проводил Эллен до столика, где сидела рыжеволосая женщина, совсем не похожая на ее бывшую сослуживицу. Сандра, которую она помнила, была довольно невзрачной особой, довольно пухленькой, всегда убиравшей волосы в короткий хвостик. А эта женщина была стройна, и роскошная копна волос ниспадала ей на плечи.

Занятая меню, женщина даже не подняла глаз, когда Эллен подошла, и ей пришлось позвать ее:

– Сандра?

Глаза подруги широко распахнулись, она едва не подпрыгнула на месте.

– Боже! Эллен!

Несмотря на свою нынешнюю хрупкость, Сандра сгребла Эллен в такие крепкие объятия, что та чуть не задохнулась.

– Как я рада тебя видеть!

– И я тоже, между прочим, – улыбнулась Эллен. – Прекрасно выглядишь.

– Выгляжу иначе, – уточнила Сандра, явно наслаждаясь произведенным эффектом. – Знаешь, наличие своего собственного дела благотворно влияет на внешность.

– Такие волосы…

– Поверишь ли – за такой шевелюрой ухаживать гораздо легче, чем за короткими волосенками, которые у меня были, – сообщила Сандра, пока официант подавал Эллен меню. – Здорово, что ты смогла прийти.

– Ну, ты меня знаешь, я никогда особенно не стремилась перерабатывать, – сказала Эллен, а затем ощутила странную неловкость от своих слов.

Наверное, потому, что это было правдой. Ей нравилась ее работа, но ее не тянуло превратиться в деловую женщину. Вероятно, поэтому Кеннет усомнился в том, что именно работа была причиной, по которой она осталась в Финиксе. Благодаря деньгам на образование, предложенным Мейером, она сумела все-таки отвести от себя подозрения. Получить степень – отличная идея, да и большая зарплата – тоже неплохо, однако все знали, что она не трудоголичка, и хотя работает старательно, но особенно напрягаться не любит. Вот почему Кеннет ее так расспрашивал! Он вовсе не желал вывести ее из себя. По правде говоря, он мог вести себя и повежливей, но уж таков он. За четыре года она могла бы привыкнуть к нехватке деликатности в характере своего босса.

– По правде говоря, наша встреча пришлась как нельзя более кстати. Мне как раз нужен спокойный вечер в компании со старой подругой.

Сандра нахмурилась.

– От чего это тебе потребовалось отдохнуть? Что-нибудь случилось?

– Долгая история, – честно сказала Эллен. – И она может подождать. Расскажи лучше про себя. Какого черта ты застряла в Массачусетсе?

Сандра ухмыльнулась.

– Я и сама не знаю. Думаю, потому что я была так ошарашена, но теперь я только рада, что взялась за это. Дела с мотелем идут хорошо, и это как-то помогает мне чувствовать свою связь с мамой и папой.

Эллен погладила ее по руке.

– Звучит отлично.

– Так и есть, – Сандра вздохнула. – Если не считать того, что теперь, когда я осела, по-настоящему осела, мне больше ничего не нужно, кроме ребенка.

– Ребенка! Сандра, это же здорово. Но я не знала, что у тебя кто-то появился.

– А никто и не появился, – сказала подруга, состроив ироническую гримаску. – Эллен, на самом деле, чтобы это обсудить, я тебя и пригласила. Я… собираюсь сделать кое-что не совсем обычное.

– Насколько необычное?

Сандра нервно повертела в руках ложку.

– Мой брат работает в банке спермы, и, так как у меня никого нет…

– Боже! Ты собираешься пройти искусственное оплодотворение?

– Я уже обо всем договорилась и…

– Так ведь это здорово!

– Ты не считаешь меня дурой?

– Боже, конечно, нет! – Эллен говорила с восторгом. – Они же проверяют всех доноров, и ничего им не говорят. Они очень внимательны и… Ты действительно так хочешь ребенка?

– Да.

– Ну, значит, все в порядке.

– Правда? – переспросила Сандра осторожно, но к ней вновь вернулась живость, и глаза опять заблестели.

– Конечно. Ты ведь делаешь то, что сама хочешь.

Сказав это, Эллен почувствовала, что эти слова значат что-то и для нее. Пойти в колледж – это действительно здорово. Но ведь это не ее идея. Это придумал Эдвард Мейер.

– Ты молодец, не сидишь и не ждешь, когда жизнь устроится сама собой.

– Не жду! – Сандра расхохоталась. – Так же, как и ты. – Она улыбнулась. – Линда мне рассказала, что ты собиралась покинуть Мейер-Бредли Фудс, но ее отец предложил тебе деньги за обучение на степень, и ты осталась.

– Точно, – признала Эллен, снова чувствуя, что обучение – это неплохо.

По крайней мере, никто не поймет, что она осталась из-за Кеннета.

– Так что мы обе выбрали себе направление в жизни, – заключила Сандра. – Кажется, это можно отметить.

– Согласна.

Но, глядя на подругу, она понимала, что вовсе не испытывает ее воодушевления и радости. Сандра выглядела счастливой, и если такой женщину делает решение завести ребенка…

Эллен не могла сказать о себе, что она приняла решение, хоть в чем-то подобное этому.

Весь ужин она прослушала истории Сандры. По правде сказать, она сильно за нее порадовалась, потому что никогда не видела, чтобы кто-нибудь пребывал в подобном восторге. Сначала Сандра очень страдала и скучала по родителям. Ей не нравилось в провинциальном городишке Новой Англии. Но теперь она была владелицей своего маленького бизнеса и собиралась стать матерью. Она осела. И это ее устраивало. По правде говоря, это устраивало ее именно так, как Эллен себе и представляла: ее щеки горели веселым румянцем, а глаза счастливо блестели. Научная степень никогда не заставит так гореть щеки, и, хотя у некоторых при ее получении блестят глаза, но она не дает того счастья, которое приносят дети, собственный дом и муж…

Когда следующим утром Кеннет явился на работу, Эллен снова испытала сожаление. В своем черном костюме и белой рубашке с синим галстуком он выглядел прекрасно. Великолепно. И ей было больно думать, что они никогда не будут вместе.

Нет, видеть его каждый день и знать, что она ему не нужна – это было невыносимым мучением для нее. Знать, что он вовсе не мечтает каждый вечер ложиться с ней в одну кровать и вместе просыпаться по утрам. Знать, что ему не нужны ее дети.

Эллен была неглупой женщиной. Она не была эгоисткой. Она могла себе позволить немножко помечтать, но при этом не была безудержной фантазеркой. И она не так уж далеко зашла, чтобы не суметь остановиться и одуматься. Она любит Кеннета Фонтейна, а он ее не любит. Быть с ним по восемь часов в день пять раз в неделю было выше ее сил.

Она больше не могла это вынести.

– Ты понимаешь, что это навсегда?

Кеннет оторвался от работы и посмотрел на Эдварда Мейера, стоявшего в дверях его кабинета. Когда его глаза чуть привыкли к царившему здесь полумраку – повсюду, кроме маленького пятачка на столе, освещенного лампой, – он понял, что уже довольно поздно.

– Если ты намекаешь на то, что я слишком много работаю, то не стоит! – заявил Кеннет со смехом. – Ведь это ты поручил мне с этим разобраться.

– И ты именно поэтому здесь торчишь? – спросил Мейер, проходя к нему.

Расслышав нечто необычное в его тоне, Кеннет напрягся и, поизучав в течение нескольких секунд лицо своего дяди, ответил:

– Ну да.

– А я так не думаю, – сказал Мейер и сел на стул перед его столом. – Я думаю, ты так работаешь потому, что стремишься убежать от жизни.

Кеннет рассмеялся.

– И кто это говорит!

– Именно, – подтвердил Мейер. – Говорит тот, кто в этом отлично разбирается. Знает по своему личному опыту.

– Ладно, дядя Эдвард, я вижу, что вы пытаетесь внушить мне какую-то мысль, но не улавливаю, какую именно. И сейчас слишком поздно, чтобы играть в «холодно-горячо». Почему бы не сказать мне все прямо?

– Хорошо. Эллен не просто ушла сегодня, она ушла навсегда. Она сейчас на пути в Калифорнию.

Это сообщение придавило Кеннета, как целая тонна кирпичей, но он справился и не позволил этому отразиться на лице.

– В четыре тридцать она пришла ко мне в кабинет и поговорила со мной и Линдой. Она сказала нам, что должна уехать. Затем Линда отвезла ее домой, чтобы она смогла упаковать вещи. А когда Линда приехала, пару минут назад, то сказала мне, что Эллен уже выехала. Она даже не стала дожидаться утра.

– Она уехала? – переспросил Кеннет, все еще не в силах принять это.

Он знал, что степень бакалавра – это не ее подлинная мечта, но полагал, что степень ей не помешает. Он не мог поверить, что она отказалась от этого. Он надеялся, что она останется. Тогда, по крайней мере, он мог бы ее видеть и наблюдать, как она осуществляет свои мечты.

– Да, она уехала, и, честно говоря, какая-то часть меня хочет тебе сильно наподдать за это.

– Мне? – задохнулся Кеннет. – Почему мне? Если кто-то и оставил вас в тяжелом положении, так это Эллен, а не я.

Мейер устало отмахнулся.

– Нет, это не так. Мы несколько недель подыскивали ей замену. Ты – единственный, кто совсем не занимался нашей программой.

– Я еще займусь, – пообещал Кеннет, позабыв на время о своей боли.

– Нет, не займешься. Потому что ты вообще не будешь участвовать в наших делах, если сейчас же не сядешь в машину и не попытаешься ее остановить!

Не уверенный, что дядя имеет в виду именно то, что он сказал, Кеннет сидел не шевелясь. Не дрогнул даже не единый мускул его лица.

– Дядя Эдвард, она ушла. Вы сказали мне, что подыскиваете ей замену. Почему я должен мчаться, ловить ее на скоростном шоссе где-то за городом?

– Потому что ты любишь ее и потому что, если ты не сделаешь чего-нибудь немедленно, ты перестанешь для нее существовать.

– Я не люблю ее, – заявил Кеннет упрямо.

– Конечно, любишь. Я знаю, ты думаешь, что все еще любишь Сэнди, но прошло уже пять лет, и, хотя ты и сжился с этими чувствами, настоящая любовь впереди. За эти пять лет ты впустил Эллен в свою жизнь незаметно для самого себя. И я все время удерживал ее, подыскивая разные оправдания, чтобы не дать ей уехать к матери. Я даже выписал немалый чек, на несколько тысяч долларов, чтобы она смогла получить степень бакалавра, потому что я хотел, чтобы она была рядом, когда ты кончишь горевать и сможешь увидеть очевидное. Но ты упорно не делаешь этого шага.

– Я не могу, – честно признался Кеннет, рассудив, что Мейер и так знает все, что возможно. – Я и не думал, что вы знаете о Сэнди.

Мейер улыбнулся.

– Я все знаю, – сказал он. – Когда твоя мать сообщила мне, что ты вдруг стал несчастлив в Бостоне, хотя раньше считал его самым замечательным городом на земле, я сразу сделал несколько звонков, чтобы выяснить, почему так случилось. Я никому не рассказывал того, что открыл. Я просто устроил так, чтобы ты вернулся домой.

Кеннет взял со стола карандаш.

– Но, раз вы знаете все, то должны понимать, что я чувствую сейчас. Ведь ваша жена тоже…

– Жизнь любого человека – это пример. Хороший или плохой. Моя оказалась плохим примером, – произнес Мейер очень серьезно. – Ты можешь смотреть на меня и учиться. Чтобы не растратить свою жизнь напрасно так же, как я.

– Вы не растратили свою жизнь!

– Правда? Я подкупал людей, чтобы они поужинали со мной. Я вступил в клуб садоводов, чтобы наполнять свой дом друзьями, когда мне захочется устроить вечеринку. Я едва не задушил своей добротой собственную дочь, давая ей все, что она хочет, так, чтобы ей и мысли не пришло в голову, что в ее жизни может быть кто-то еще. Я – альбатрос, Кен. – Он сделал паузу. – И ты, если останешься таким, какой ты сейчас, через несколько лет превратишься в такого, как я.

– Вы думаете, что я должен гоняться за Эллен, чтобы не умереть со скуки? – спросил Кеннет, не веря своим собственным ушам. – Или чтобы переложить свою ношу на другого человека?

– Вот уж нет, – отвечал Мейер. – Я думаю, что ты должен поехать за Эллен, потому что она зажгла искру в твоих глазах, которой я не видел уже много лет. Я думаю, что ты должен это сделать, потому что она обожает тебя и потому, что если ты не поедешь за ней, то будешь сожалеть об этом всю жизнь. Когда-то она станет чьей-нибудь женой, Кеннет. Если не твоей, то чьей-то еще. У нее будут чудесные дети, она осчастливит какого-то мужчину. Если не тебя, то кого-то другого. Ты можешь это перенести?

Он встал, подошел к двери кабинета и, повернувшись, посмотрел Кеннету в лицо.

– Я понимаю, как тяжело терять того, кого ты любил. Как тяжело довериться кому-то другому. Но я призываю тебя не довериться Эллен. Я говорю о том, чтобы довериться самой жизни. Когда умирает любимый человек, почти невозможно снова довериться жизни. Но если ты этого не сделаешь, то однажды ты проснешься очень, очень одиноким. И ты поймешь тогда, что упустил свой шанс. Что у тебя не будет детей. Даже собаки, может быть, не будет… Но хуже всего, что ты не узнаешь любви, долгой и нежной, любви на всю жизнь, потому что у тебя просто не останется времени.

Такая возможность, как сейчас, не будет поджидать тебя вечно. И такая женщина, как Эллен, которая не только обладает гигантским терпением и умом, но к тому же очень красива. Как только она выйдет на пляж в Калифорнии, за ней устремятся сразу несколько мужчин, и одному из них, очень возможно, она подарит прекрасную зеленоглазую дочку с пшеничными волосами. И тогда ты все потеряешь.

13

После этого разговора с Эдвардом Мейером Кеннет больше не мог работать. Он сказал себе, что просто устал, и поехал домой. Но и там, сразу как вошел, он уловил аромат туалетной воды Эллен, которым пропитался весь дом, и понял, что не просто устал. Он умирал внутри себя. Он любил Эллен. Правда была в том, что он любил ее даже больше, чем Сэнди, но от этого только еще больше боялся потерять ее. Если Эллен тоже умрет, он не сможет жить дальше.

Он снял с себя пиджак и повесил его в гардеробе, затем порылся в буфете, решив поесть, но ничего не нашел. Он заглянул в холодильник, но там не было даже яиц. Вероятно, и морозильник тоже был пуст, он не стал этого проверять. Если он не найдет в себе сил съездить в магазин, то просто умрет с голода.

Потом он заметил в холодильнике кусок ростбифа и радостно потянулся за ним. Но он сказал себе, что должен сперва взять себя в руки. Это всего лишь ростбиф, а не знак свыше, не признание в любви и не знак признательности. Это всего лишь еда.

Кеннет все же вынул его, положил на сковородку и поставил ее на плиту. Потом нашел еще замороженный картофель для жарки и бросил туда же. Сначала ему почти удалось убедить себя самого, что он может есть остатки ростбифа с картошкой и читать газету, как будто ничего не случилось.

Но потом он отложил вилку и провел ладонью по лицу. Он скучал по Эллен. Скучал невыносимо. И он прекрасно понял, о чем говорил Мейер в конце своей речи. Ему уготовано одиночество. Если он не сделает чего-нибудь прямо сейчас, то останется одиноким на всю жизнь. Но он, черт возьми, так боялся довериться этой жизни, так опасался, что она снова его обманет, что просто не мог подумать о каком-либо решительном шаге. И даже если бы он смог что-то придумать, это было бы несправедливо по отношению к Эллен, потому что он никогда не сможет любить ее без оглядки. А она заслуживает того, чтобы ее любили без оглядки, безумно, истово и всегда.

Поэтому он лег на кровать с последними отчетами по исследованию рынка, но уже не надевая пижамы, как делал, когда в доме жила Эллен. На следующее утро, когда зазвонил будильник, бумаги все еще лежали у него на груди.

Попытавшись вспомнить, о чем он читал ночью, он обнаружил, что это его совершенно не интересует. Он умылся, оделся и спустился по лестнице, и в этот момент прозвучал дверной звонок.

Открыв дверь, он увидел Линду.

– Привет, – сказал Кеннет, недоумевая, что привело ее сюда.

Если она так хотела его видеть, то могла подождать час, и они бы встретились на работе.

Но прежде чем он задал ей свой вопрос, Линда вывела из-за спины маленькую девочку лет семи. У нее были пшеничные волосы, и, хотя ее глаза были не такими, как у Эллен, она выглядела почти так же, как Кеннет представлял себе ее будущую дочь.

– Это Луиза. Она продает печенья герлскаутов, и мой папа настоял, чтобы я привезла ее к тебе прямо сейчас, потому что решил, что ты захочешь купить немного печенья.

Кеннет сглотнул. Конечно же, дело было не в печенье. Просто Мейер намекал ему, что он упускает. Мейер прекрасно знал, что в тот момент, когда Кеннет поглядит на девочку, он увидит в ней ребенка Эллен.

Он вышел на крыльцо.

– Конечно, я с радостью куплю печенья. Заходите.

– Правда? – Линда была сражена. – Никогда не думала, что ты любишь печенье. Но папа так настаивал… Я решила, что он знает тебя лучше.

– Это он думает, что знает меня, – сказал Кеннет.

Он заполнил все бланки, заказав по целой коробке каждого вида печенья, тем самым извиняясь перед девочкой, что у нее отняли столько времени.

Продолжая удивляться, Линда пробормотала:

– Ничего не понимаю.

– Передай своему отцу, что я тоже ничего не понял, – пробормотал Кеннет, прежде чем закрыть за ними дверь.

Такой удар ниже пояса его разозлил, и он думал об этом все то время, что ехал на работу. Он просто не мог поверить в то, что такой разумный пожилой человек, как Эдвард Мейер, надеялся его убедить подобной простой демонстрацией. Рассчитывал, что он тут же растает. Но он гораздо сильнее, чем кажется, иначе бы не протянул эти пять лет.

Но Кеннет все еще не мог изгнать из памяти лицо маленькой Луизы. Он понимал, что по крайней мере в отношении одной вещи Мейер был прав. Дочь Эллен будет выглядеть именно так. Если честно, у нее могли бы быть и чудесные светловолосые мальчики…

Это его неожиданно смутило. Чтобы завести чудесных светловолосых детей, Эллен надо будет выйти за кого-то замуж. А раз Кеннет не собирается брать ее в жены, это будет кто-то другой. Какой-то парень с пляжа, он будет завтракать с ней каждый день и спать с ней каждую ночь.

Каждый мускул в его теле напрягся при этой мысли. Он даже подумал, что кровь перестала течь по венам. Кто же он такой, если может спокойно сидеть здесь и ждать, пока она не станет женой другого мужчины, ждать и читать проклятые отчеты, питаясь яичницей с беконом? И не украшать дом по праздникам… За пять лет он даже еловой веточки не поставил. И его уже тошнит от яиц. А отчеты по рынку вряд ли доставят ему когда-нибудь такое удовольствие, как раньше.

Не реагируя на гудки машин, Кеннет пересек шоссе.

Он понял, о чем толковал ему Мейер. Эллен не собиралась причинять ему боль. Она – женщина, которая вернула его к жизни. Это он причинил ей боль.

Когда мать Эллен открыла дверь, Кеннет тут же вытащил из-за спины трехфунтовый клубок шерсти, который, по уверениям продавца из зоомагазина, был маленьким псом.

– Что это?

– Это щенок. Для Эллен.

– И этим вы хотите все исправить?

Элизабет Харт Бейли презрительно нахмурилась. Она была подобием Эллен в старости – с пшеничными волосами и такими же огромными зелеными глазами. Поэтому он и не испугался, когда она посмотрела на него с нескрываемой враждебностью.

– Не воображайте, что я не знаю, кто вы такой.

– Я знаю, что вы знаете, кто я такой. Мы уже встречались… Могу я поговорить с Эллен?

– Ладно, – сказала миссис Харт Бейли ворчливо.

Она повернулась к нему спиной и прокричала в глубь дома:

– Эллен! Здесь кое-кто хочет с тобой побеседовать!

Повернувшись обратно к Кеннету, она обожгла его резким взглядом.

– Если вы снова обидите ее, я сделаю нечто, что вам очень не понравится, так и знайте.

То, что она не уточнила, что это будет, такое страшное, Кеннета ужасно развеселило.

– В вас этого нет. И у Эллен тоже нет.

– Чего это у меня нет? – спросила Эллен, спускаясь к ним по ступенькам.

– Нет способности причинять кому-либо зло. Как и у твоей матери.

– И ты приехал сюда из Аризоны, чтобы рассказать нам об этом?

– Нет, я приехал, чтобы извиниться.

Эллен подошла к нему. В синих джинсах и футболке, но босая, она была на добрых двадцать сантиметров ниже Кеннета и поглядела на него снизу вверх.

– Тебе надо было позвонить.

– Зачем? Ты куда-то уходишь?

– Устраиваться на работу.

– В джинсах? – спросил он недоверчиво.

– А я решила, что уже достаточно побыла секретаршей, и теперь устроилась помощницей на одну рыболовную лодку.

Он изумленно уставился на нее.

– Ты шутишь?

– С чего ты взял? Я что, кажусь тебе недостаточно красивой или умной для того, чтобы работать на лодке? – спросила она и, скрестив руки на груди, посмотрела на него так, словно он был сам дьявол во плоти.

Кеннет подумал, что она права. Он действительно только и делал, что обижал ее, и теперь, по ее мнению, приехал за тем же.

– А мы можем поговорить где-нибудь с глазу на глаз?

– Можете устроиться в кабинете, – предложила ее мать, все еще глядя на него недоверчиво.

– А можно взять обратно мою собаку?

Эллен сразу же посветлела:

– Твою собаку?

– Да, я купил нам щенка.

– Нам?

Он вздохнул.

– Мы можем поговорить об этом в кабинете?

– Это здесь, – показала Элизабет, вручая пыхтящий комочек шерсти Кеннету.

– И это собака? – удивилась Эллен и звонко рассмеялась. – Это не собака. Это, скорее, игрушка-пищалка для настоящей собаки.

– Его зовут Монстр, и когда он вырастет, то займет половину нашего дома, – заявил Кеннет и пошел впереди Эллен по коридору, но она остановила его и забрала щенка.

– Ты вовсе не Монстр, – нежно сказала она и погладила щенку животик.

– Ему придется стать Монстром, чтобы защищать наших детей от разных незнакомцев. Этот мир такой ненадежный, и я хочу, чтобы у наших детей были все шансы на выживание.

Они прошли в коридор, и только там Эллен спросила:

– Зачем ты все это говоришь? Зачем ты вообще приехал? Ты ведь дал мне абсолютно ясно понять, что не желаешь иметь со мной никаких личных отношений… Со мной или любой другой женщиной…

Он остановил ее тираду, схватив за руку. Потом подтянул Эллен к себе и жарко поцеловал в губы. И тут же ощутил все те прекрасные переживания, которые чувствовал, когда целовал ее раньше, но теперь уже ни в чем не сомневаясь. Он любил ее. Если это зависит от него, то он женится. Его жизнь наконец-то может стать нормальной.

Он отстранился и взял Эллен за плечи, чтобы поглядеть в ее глаза и увидеть, что она не только понимает, но также и верит в то, что он хотел ей сказать.

– Ты – самое важное, что произошло в моей жизни. Ты держала меня на плаву все эти пять лет, хотя я даже не догадывался об этом. Но Мейер догадывался. Вот почему он так старался тебя задержать. Он знал, что я без тебя умру.

– Но ведь ты не умер.

– Я уже доел последний кусок ростбифа и пока еще не готов поехать и купить себе новый запас яиц и бекона. Если никто меня не спасет, я, скорее всего, умру с голода.

Ее губы дрогнули.

– Я переехал через пятиполосное шоссе, даже не включив сигнала о повороте.

Теперь ее губы окончательно сложились в улыбку.

– Да, должно быть, ты действительно проголодался.

– И я заснул в обнимку с отчетами вчера вечером. Две сотни страниц от Грейт-Грин Гросерис приникли к моей груди. Вместо одеяла, вместо женщины… Вместо тебя. Я хочу тебя.

Внезапно Эллен наклонилась и посадила щенка на пол. А потом выпрямилась и обхватила руками шею Кеннета. Повисла на нем и разревелась.

– Боже, Кен, я так волновалась за тебя.

– Я тоже немного о себе волновался, пока не понял окончательно, что не хочу спать с кем-либо еще и заводить детей с кем-либо еще, кроме тебя. И я чудовищно ревновал, но не так, как это делают безумцы. Я сказал сам себе что-то вроде того, что я не могу просто сидеть и ждать, что произойдет, а потом я вдруг понял…

Она отстранилась от него достаточно, чтобы видеть его лицо:

– Понял что?

– Понял, что я люблю тебя и что я не допущу, чтобы у тебя был роман с кем-то, кто не сможет все устроить, как надо. Я смогу. Я с самим сатаной готов за тебя сражаться.

Она состроила гримаску.

– Давай надеяться, что до этого дело не дойдет.

– А куда оно дойдет?

– Я хочу выйти замуж и завести детей… Я хочу собаку, но мы не будем звать ее Монстр. Я хочу, чтобы ее звали, например, Джордж или Джош.

– Что? Джордж? Это вовсе не имя для собаки!

– Ну, на самом деле, это вообще не такое уж оригинальное имя, но Джордж Харрисон, например, носит его и не жалуется.

– Ладно, тогда я согласен.

– Да. Но скорее Джош, чем Джордж.

Кеннет поглядел на нее, удивляясь, как он мог прожить четыре года, даже не замечая, как он ее любит.

– Слушай, а выбор имен для наших детей тоже вызовет такие трудности?

– Еще бы! А что, ты уже поменял свои планы? Тебя опять напугали грядущие трудности?

Он улыбнулся. Ничто теперь не могло заставить его изменить свои планы. Он так и сказал Эллен.

– Интересно, – заметила она.

– А знаешь, почему? Потому что ничто не способно изменить мои чувства к тебе.

– Это хорошо.

– Потому что я люблю тебя.

– Это очень хорошо, – заметила она удовлетворенно, – потому что, представь себе, я тоже тебя люблю.

– Боже, как я люблю тебя! – возгласил он счастливо, а потом прошептал: – Слушай, а мы будем спать вместе сегодня?

– Ни за что!

– Нет?

– Ты ни разу не дарил мне цветов или хотя бы конфет. У нас не было ни одного романтического свидания. Ты даже в кино меня ни разу не сводил. Надо все по порядку, Кеннет. Ты мне много чего задолжал, помнишь?

– Да, – согласился он, а потом рассмеялся. – Я должен тебе целых четыре года.