Текст книги "Вслед за мечтой"

Автор книги: Рената Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

6

По дороге в офис они снова молчали. Эллен не знала, почему молчит он, но она знала, что сама не может говорить, потому что ей нужно о многом серьезно подумать.

С одной стороны, она хорошо понимала, что слепо, как дурочка, когда-то влюбилась в него. Если она переедет в Калифорнию, ей не слишком трудно будет забыть его, потому что ее любовь к нему внезапно потеряла силу. Кеннет не был мужчиной ее мечты. Понимание всего этого придало ей уверенность. Она могла прямо сейчас безболезненно оставить его.

С другой стороны, проводить с Кеннетом время и узнавать его было не так уж неприятно. В какой-то степени это забавляло ее. Находясь с ним в реальном мире, она получала намного больше удовольствия, чем от своих фантазий.

Только вот этот поцелуй… При мысли о нем она вздрагивала. Ей становилось трудно дышать, колени подкашивались, и она загоралась желанием. Ей казалось, что если бы они оказались в постели и Кеннет занимался с ней любовью пусть даже с половиной той страсти, с которой поцеловал ее, то, выйдя за него замуж, она жила бы в раю.

Это было местом встречи реальности с мечтой. Рассматривая свой переезд в Калифорнию как разумный шаг, она все же понимала, что не может уехать сейчас, когда события только начали разворачиваться. Ей было интересно посмотреть, что будет дальше. Она не хотела просто трусливо сбежать. И хотя реакция Кеннета на поцелуй показала ей, что он боролся со своими чувствами, она также указывала на то, что эти чувства в нем были.

Доехав до здания компании, они вошли в лифт и принялись обсуждать план работы. Она была рада, что может переключить свой ум на рабочие темы и отвлечься от внутренней борьбы, которая разрывала ее на части.

– Итак, для начала займемся официальными письмами, – сказала она, когда они вошли в офис и он включил свет. – У меня есть список номеров, под которыми они все сохраняются. Рядом с каждым номером поясняется цель письма.

Она подошла к своему шкафчику и достала нужные папки. Кеннет вытянулся за столом и приготовился слушать.

– Первым номером у нас помечено письмо, которое мы отправляем в газеты двадцати шести городов, где находятся наши магазины.

– Это очень профессиональный подход, – с одобрением заметил он.

Она посмотрела на него.

– Это ты – профессионал.

Он рассмеялся:

– Мне кажется, я выгляжу им только благодаря тебе.

– Такова моя работа, – ответила она.

Она не хотела спорить, потому что сегодня смотрела на него глазами реалистки. Кеннета Фонтейна из ее мечты заменил реальный Кеннет Фонтейн, созданный из плоти и крови, Кеннет Фонтейн, который отпускал глупые шутки, любил мюсли на завтрак и ненавидел пепперони. Она также была уверена, что обычно он не носил пижаму, потому что вчера очень неудобно чувствовал себя в ней. Этот Кеннет Фонтейн очень сосредоточенно водил машину и вчера поцеловал ее.

– Итак, – сказала она, пытаясь отвлечься от своих мыслей, – я решила напечатать для тебя список всех этих писем, чтобы ты мог хранить их в своем столе и в случае надобности нашел.

– Прекрасная идея.

Она вставила листы в машинку и буквально за пятнадцать минут напечатала все, что было нужно.

– С этим понятно. Что теперь? – спросил он, улыбнувшись.

Чтобы не смотреть на него, она огляделась и заметила два новых шкафа, которые появились в офисе по его требованию.

– Давай закончим с папками.

Но, несмотря на попытку сосредоточиться на работе, она не могла не думать о нем. Ей хотелось знать, как давно его отец оставил компанию и виделся ли он с ним с тех пор. Она пыталась представить себе, как Кеннет выглядел, когда был студентом колледжа, и сколько у него было подружек.

Наверняка их было много. По крайней мере, за четыре года их совместной работы он должен был иметь хоть одну связь с женщиной. А может, их было множество? Он был слишком хорош собой, чтобы не привлекать женщин.

Она надеялась, что он не заметит ее замешательства, которое выразилось на ее лице при этих мыслях. Не говоря ни слова, она принялась перекладывать папки с его стола в шкафы. Он последовал ее примеру.

Каждый раз, проходя мимо друг друга с папками в руках, они переглядывались и обменивались улыбками. Впервые он не смотрел на нее глазами босса. Он видел ее.

Так, переглядываясь и улыбаясь, они продолжали работать, как будто совершали ритуал. Она шла к полке, он шел от полки, они встречались, улыбались друг другу и расходились. Они проработали вместе четыре года, фактически не зная друг друга. И теперь, работая вместе в течение двадцати минут, они оба понимали, что воспринимают друг друга совершенно по-новому.

И это было хорошо. Это было то, что им нужно.

Эллен чувствовала, что работа помогла им преодолеть неловкость. Несмотря на вчерашний поцелуй, им снова было легко друг с другом. Кеннет не казался ей больше кем-то недосягаемым. Ей казалось, что теперь они перешли на новый уровень общения. Теперь друг для друга они были нормальными, живыми людьми.

Теперь даже предметы, на которые она смотрела, приобрели другой смысл и значение. Заметив фотографию Эдварда Мейера в компании мужчины и женщины, она почувствовала, что в ней скрыта какая-то особая глубина. Без колебания она спросила:

– Эта женщина на фото – твоя мать?

– Да, – ответил он.

– Она живет в Финиксе?

– Да. Несмотря на три брака с разводами, она умудрилась не потерять свой дом.

– Три развода? – удивленно переспросила Эллен.

– Да, И, похоже, четвертый брак закончится так же.

– Какая жалость.

– Не стоит ее жалеть. Она сама об этом не жалеет. Она может выходить замуж и разводиться каждый год, и ее это нисколько не смущает.

За обыденностью его тона слышались нотки огорчения.

– Поэтому ты не часто видишься с ней? – продолжала спрашивать Эллен.

– Почему ты так решила? Я довольно часто навещаю ее.

– Ну, не знаю, – сказала она, пожав плечами.

– Ты думала, что я ничем, кроме работы, не занимаюсь?

– Да, это правда, – ответила она и рассмеялась.

Теперь ей было понятно, что из-за нестабильности в семье он был склонен к самодисциплине.

– У тебя сильные руки. Они не похожи на руки человека, сидящего в офисе. – Она села в кресло и перебросила ногу на ногу. – Ты играешь в теннис?

– В гольф.

– Но игрой в гольф невозможно так развить мышцы.

Он посмотрел на нее и улыбнулся. Она поняла, что он шутит, и рассмеялась. Насмеявшись вволю, она все же не захотела отступаться от своего желания как можно больше узнать о нем.

– Итак, – продолжала она, – чем же ты занимаешься, чтобы держать себя в форме?

– Плаванием. Еще я играю в футбол.

– Как тебе удается найти время на все эти занятия, если ты обычно ужасно занят?

– Я не женат, у меня много свободного времени. А у тебя есть какие-нибудь увлечения? – спросил он.

– Я готовлю еду, занимаюсь вязанием, люблю аэробику, – ответила она. – Иногда я езжу к матери в Калифорнию и там хожу на пляж. А в данный момент я чувствую себя участницей телеконкурса «Найди себе подходящую пару».

На этот раз он рассмеялся и сквозь смех сказал:

– Я тоже. Что же это такое?

– Не знаю, – ответила она, – мне кажется, что из-за того, что мы вчера поцеловались, мы оба чувствуем себя неловко и хотим понять, что происходит.

В знак согласия он кивнул головой.

– Кроме того, – продолжала она, – мы оба знаем, что я уезжаю, и это заставляет нас быть осторожными, потому что, если между нами завяжутся отношения и я решусь остаться, то мы можем оказаться в очень неловком положении, если наши отношения окажутся неустойчивыми.

– Верно, – сказал Кеннет, пытаясь сосредоточиться на папках, потому что она затронула больной нерв.

Заметив, что никто из них не был готов добавить что-либо к сказанному, Эллен решила сменить тему.

– Итак, ты играешь с друзьями в футбол и часто навещаешь свою мать.

– Я обедаю у нее каждое воскресенье, – сказал он и вдруг добавил: – Кстати, я должен позвонить ей. Ты бы хотела пойти со мной на обед к моей матери? Если нет, то я позвоню и скажу ей, что не приду сегодня.

Не выяснив до конца, что между ними происходит, Эллен считала, что встречаться с его матерью будет глупо.

– Я думаю, будет лучше, если мы пообедаем где-нибудь неподалеку от офиса, – сказала она и заметила, как с его лица сошло напряжение.

– Хорошо. Тогда я позвоню и скажу, что не приду.

Он снял трубку и стал набирать номер, а она отправилась за свою перегородку. Позвонив, он зашел к ней.

– Моя мать передает тебе привет и благодарит за то, что ты осталась помогать мне.

То, что он поговорил о ней со своей матерью, было для Эллен приятным сюрпризом или, скорее, добрым знаком.

– Я не хотела бросать тебя, не ознакомив со своей работой, – улыбнулась она.

– Если бы ты и уехала, не объяснив мне своей работы, то я вполне заслуживал этого, потому что пропускал мимо ушей, когда все в офисе говорили мне о твоем увольнении.

– Но ведь ты был очень занят.

– Знаю, – виновато сказал он и вздохнул.

Наступило время обеда, и они решили отправиться в тот же ресторан, где обедали вчера. После обеда они вернулись в офис как хорошие друзья, и Эллен радовало не только то, что им удалось прийти к взаимному пониманию относительно вчерашнего поцелуя, но также и то, что они смогли стать хорошими друзьями.

– Итак, чем мы займемся теперь?

– Я хотела тебе объяснить, что делать со всеми этими шаблонами официальных писем, – ответила она, собрав письма в стопку.

– Похоже, придется поторопиться, – глядя на количество писем, проговорил он.

– Да.

У них оставалось около четырех часов рабочего времени, а это значило, что они проводили вместе последние часы.

– Знаешь, Кеннет, – неожиданно заговорила она, – если тебе удастся найти опытную секретаршу, тебе не о чем будет беспокоиться.

– Ты так считаешь?

– Да. Любой разумный человек без особого труда сможет вникнуть в мою систему делопроизводства.

Он решительно встал и направился к своему столу. Она последовала за ним.

– На тебе лежит большая ответственность, и ты нуждаешься в помощи, поэтому я посоветовала бы тебе найти секретаршу как минимум с пятилетним опытом работы.

– Как ты думаешь, мне лучше подыскать специалиста по рекламе? – спросил он, садясь в кресло.

– Это не самое главное, ведь я по образованию вообще юрист-недоучка, – ответила она, занимая кресло напротив него. – Помнишь? Городской университет…

В этом кресле она обычно сидела, когда он диктовал ей тексты писем или давал инструкции. Теперь, осознав, что сидит в этом кресле в последний раз, она почувствовала, как ее сердце сжалось от грусти.

– Да, это так, – согласился он.

Стараясь не позволять этой грусти захватить ее, она открыла папку с шаблонами писем. Она знала их как свои пять пальцев, и теперь ему нужно было изучить их.

– Среди этих писем много таких, в которых выражается благодарность за прибыль, но есть также и общие письма, которые мы посылаем тем, кто обращается к нам с прошениями.

Кеннет открыл одно из писем и прочел его.

– В этом письме говорится о дарственном сертификате в пятьдесят долларов.

– Да, мы посылаем такое письмо, когда покупатель испытывает какие-то особые трудности, – пояснила она. – Кстати, это была твоя идея.

– Моя? – удивился он.

– Да, и она оказалась прекрасным способом завоевать хорошую репутацию для нашей компании.

– Какой я молодец.

Эллен сжала губы, пытаясь не рассмеяться. Так они просмотрели около десяти шаблонов, пока не дошли до одного, в котором было много пробелов, и Эллен должна была объяснить, какую информацию нужно вписывать в пропуски. Она встала, обошла стол и, оказавшись рядом с ним, склонилась над документом. Теперь они находились так близко друг к другу, что Эллен почувствовала, как каждая клетка ее тела задрожала.

Кеннет повернул голову и посмотрел на нее, и она вдруг испытала непреодолимое желание поцеловать его. Ей стоило приблизиться всего на несколько сантиметров, чтобы сделать это. Но она сдержала себя.

Да, ей не следовало это делать. Теперь они открыли свои карты и знали последствия. Если их отношения по какой-то причине не сложатся, они с Кеннетом окажутся в довольно сложной ситуации. Более того, Эллен казалось, что теперь она могла спокойно переезжать в Калифорнию. У нее останутся приятные воспоминания, с которыми она начнет новую жизнь. Ей не о чем будет жалеть.

Несколько секунд Кеннет упрямо смотрел ей в глаза, и она не понимала, почему он не отводит взгляд. Если он не хотел того же, чего хотела она, ему стоило обратиться к письму, и они могли бы продолжить свой деловой разговор. Но он продолжал смотреть на ее губы, как будто должен был принять трудное решение, и только спустя несколько секунд тяжело вздохнул и перевел взгляд на письмо.

Эллен едва не потеряла сознание. И она не знала, было ли это от облегчения или от разочарования. Его поцелуй мог заставить ее снова изменить свое решение с отъездом, потому что доказал бы, что Кеннет заинтересован продолжать уже начатые отношения с ней.

Очередной «почти поцелуй» снова создал напряжение между ними. Неважно, насколько убедительным было ее решение уехать, она продолжала чувствовать, что их безумно влечет друг к другу, но решила не обращать на это внимания. Она провела остаток дня, обучая его своей работе и в то же время пытаясь внести как можно больше ясности в их отношения, но это не работало. Время от времени он продолжал смотреть на нее, и она знала, что он так же узнает о ней много нового, как и она о нем.

Но она не знала, о чем он думает. Может, он сожалеет о том, что только сейчас осознал, как сильно их притягивает друг к другу? Ей было ясно только то, что им не следует сейчас поддаваться своим чувствам, пока они не будут уверены в них.

И опять по дороге к его дому они молчали. Он не знал, о чем думала Эллен, но в его собственной голове был полный хаос. Из их разговоров за этот день он сделал вывод, что ее не смущала разница их возрастов, и стоило ему свыкнуться с этим, как он перестал видеть в ней только секретаршу. Он смотрел на нее, как на личность, он видел в ней очень приятную и милую женщину, которая нравится ему. Он понял, что довольно часто использовал ее ум и доброту, и теперь уговорил ее остаться на выходные, преследуя свои личные интересы. Он действительно нуждался в ее помощи. Однако в тот момент, когда Кеннет почувствовал настоящий интерес к Эллен, он понял, что не должен упрашивать ее остаться еще на один день.

Хотя она вполне могла остаться, потому что ее интервью было назначено на вторник, и он не хотел, чтобы она отправилась в Калифорнию в воскресенье ночью. К тому же на улице начался дождь. Но если он попросит ее остаться, эта просьба может испортить их новые чувства друг к другу. К сожалению, если он не попросит ее остаться, у него не будет возможности проверить свои чувства к ней. Вся ситуация казалась полной неразберихой.

Кеннет открыл дверь, которая вела из гаража в кухню. На улице шел проливной дождь с громом и молниями.

– Ты не хочешь переодеться в сухую одежду перед тем, как мы займемся приготовлением ужина? – спросил он, хорошо понимая, что не имеет другой возможности попросить ее остаться или по крайней мере отложить путешествие, не выдавая своего желания удержать ее.

Да, он хотел, чтобы она задержалась, чтобы помочь ему. Но он хотел этого еще и потому, что знал: ему будет недоставать Эллен. Но сказать ей об этом он не мог. Слишком рано было говорить об этом.

– Я думаю, – неуверенно сказала она, – что мне пора уезжать.

– Эллен, на улице льет страшный дождь. – Он старался дать ей понять, что заботится о ее безопасности, а не пытается манипулировать ею. – Останься на ужин, подожди, пока перестанет так сильно лить, ведь под таким ливнем ты вряд ли сможешь много проехать. Почему бы не переждать его?

Она задумалась, и он, глядя на нее, застыл в ожидании. Никогда в жизни он не хотел так удержать кого-либо. Ему хотелось просто сжать ее в объятиях и умолять остаться. Но он знал, что не может этого сделать, потому что они знали друг друга всего два дня. Он не имел права вторгаться в ее жизнь с предложением, которое неизвестно к чему приведет.

Но искушение было сильным.

– Ладно, – наконец согласилась она, – я останусь на ужин.

– Чудесно! – обрадовался он. – Что ты хотела бы съесть?

– Ты умеешь готовить?

– Да. Я могу приготовить яичницу с беконом и жареной картошкой или спагетти с соусом.

– Мне кажется, я с таким же успехом могу поесть где-нибудь в дорожном кафе.

– Ты сначала попробуй мою еду, а потом суди.

Она пожала плечами и стала снимать с себя мокрый свитер. Наблюдая за ней, Кеннет поймал себя на том, что его взгляд прикован к ее груди. Он не хотел туда смотреть, его глаза делали это по собственной воле. За эти два дня он узнал об Эллен столько новых и удивительных вещей, что теперь, если она уедет, он сможет проводить целые ночи в фантазиях о ней.

– Тебе нужна моя помощь?

– Если хочешь, можешь пожарить бекон или почистить картошку. На твой выбор.

– Я пожарю бекон.

– Замечательно. Я просто обожаю чистить сухую картошку, – грустно заметил он.

Она поежилась, как будто по ее телу пробежали мурашки.

– Фу! Я терпеть не могу прикасаться к сухим вещам, типа пыли или муки, – сказала она и сообразила, что и в этом они похожи.

– Вот-вот, – согласился Кеннет. – Но есть выход. Я обычно смачиваю картошку перед тем, как начать ее чистить.

Они дружно принялись за работу, и вскоре еда была готова. Оба к этому времени ужасно проголодались, поэтому ели молча, изредка обмениваясь репликами. После ужина они перешли в гостиную и, налив себе по стаканчику бренди, уселись у камина. Кеннет рассказывал Эллен о трудностях и опасениях, с которыми он столкнулся в начале своей работы в компании дяди, но не решился рассказать ей о своем отце. Он был очень близок к этому, но не решился, удивляясь, однако, что испытывает такое доверие к этой женщине, которая уютно сидит на его диване и потягивает бренди. И еще – он почти робко надеялся, что она оставила свое намерение уехать сегодня в Калифорнию.

– Кстати, я подумала, что смогу задержаться здесь еще на один день, – сказала она, будто читая его мысли. – Поскольку мое интервью назначено на вторник, я могла бы появиться в офисе завтра вечером и просмотреть резюме, которые Линда оставила для тебя.

– Замечательная идея, – согласился он, хотя думал в этот момент совсем не о работе.

Он думал о том, как она совершенна, как приятно смотреть на нее и как легко ему в ее обществе.

– Я думаю, что лучше других смогла бы подобрать себе замену, потому что хорошо знаю уровень мастерства и способностей, необходимых для этой работы.

Он слушал ее, наблюдая, как отблески огня играют на ее коже. И когда его рука потянулась, чтобы убрать прядь волос, выбившуюся из-за маленького уха и закрывшую лицо Эллен, он не остановил ее. Так он мог лучше видеть порозовевшие от тепла щеки девушки.

– Возможно, ты права.

– Конечно, я права, – ответила она нежным, волнующим шепотом.

Он невольно потянулся к ней, а она к нему.

– Я всегда это знал.

Их лица были теперь так близко, что он видел, как уголки ее губ изогнулись, когда она сказала:

– Правда?

– Да.

– А почему ты раньше никогда не говорил этого?

Он провел рукой по ее светлым волосам.

– Мне кажется, что я говорил.

– Нет, ты не говорил.

– Тогда я говорю это сейчас.

Он считал, что это были идеальные слова для того, чтобы закончить беседу, потому что, склонившись над ней, он увидел, как она откинула голову в ожидании его поцелуя. Он понял, что она согласна с ним. Он сказал об этом сейчас.

Он обо всем сказал сейчас.

7

Он накрыл ее губы своими, и Эллен ощутила сто разных вещей одновременно. Мягкий шелк его губ. Твердость его тела. Терпкий аромат его лосьона. Но за всеми этими физическими ощущениями было и другое: чувство правильности того, что они делали, и окончательное понимание того, что интуиция ее не подвела и привела именно к этому утру. К настоящим взаимоотношениям с Кеннетом Фонтейном, которые оказались в сотню раз лучше любой фантазии. В этом-то и состояли подлинные причины, по которым она осталась.

Их поцелуй длился и длился, как будто они пытались запомнить наизусть все те чувства, которых им так не хватало все четыре долгих года. Когда он чуть раздвинул ее губы языком, она не стала сопротивляться, а жадно приняла его. И от этого простого действия разбежался по ее телу в разные стороны целый фейерверк дрожащих нитей, и она прижалась к нему еще ближе по своей собственной воле, и из ее горла вырвался мягкий стон.

Этот едва слышный звук как будто освободил что-то, дремавшее в нем, и он не только углубил свой поцелуй, но и стал явственно подталкивать ее к софе. Жаркий восторг охватил Эллен, когда она ощутила все его тело на своем. Она не протестовала, когда его руки забродили по ней, ища участок обнаженной кожи. Во-первых, потому что этот участок обнаженной кожи, который он сразу нашел, был только на руках. На безопасной территории. Но еще потому, что она жаждала его прикосновения. Она даже хотела, чтобы он пошел дальше, не останавливаясь на этом.

И он это сделал. Медленно, как будто ощущая необходимость быть крайне осторожным, не прекращая ее целовать, Кеннет позволил своей руке проскользнуть к ее груди. Его пальцы прокрались под кружевной бюстгальтер, открывая дорогу всей ладони.

Сквозь кожу Эллен рвался наружу внутренний жар, и одновременно ее сковала какая-то внутренняя стесненность. Ее дыхание затормозилось в горле, и она как будто окаменела, не в силах пошевелиться. Она даже не могла понять, целует ли она Кеннета, пока не услышала тихий звук смыкания их губ.

Но внезапно он оборвал поцелуй, и его глаза широко раскрылись в немом удивлении. Он смотрел на нее несколько секунд, а потом произнес, словно очнувшись от сна:

– Что мы делаем?

Эллен сотрясало желание. Она даже не была уверена, что физически способна говорить. Но на этот раз она не была намерена упускать своего:

– Это ты скажи.

Он вздохнул, поднялся с софы и предложил ей руку, чтобы помочь встать.

– Я не знаю. И в этом-то все дело. Я не знаю. Поэтому продолжать будет неправильно. И делать что-то еще – тоже неправильно. До тех пор, пока мы не поймем, что же между нами происходит.

– Ладно, – согласилась она, борясь с охватившим ее разочарованием, но в то же время понимая, что он прав.

Их чувства по отношению друг к другу изменились. Она не хотела рисковать нежным началом, показывая недовольство или вынуждая его на что-то, к чему он пока не готов.

– Я не хочу причинить тебе боль, Эл, – произнес он, отстраняясь от нее, как будто для того, чтобы определить, что же ему делать дальше. – И если мы с разбега бросимся в этот омут, то – мы оба это знаем – можем причинить друг другу боль. Я думаю, не стоит этого делать.

– Я же сказала: «Ладно».

Он посмотрел ей в глаза.

– Правда?

Она улыбнулась.

– Конечно. Ну же, Кен, взбодрись. Я не такая хрупкая барышня, какой кажусь.

Пытаясь вести себя как можно более небрежно и легкомысленно, она огляделась по сторонам. Идти спать было еще слишком рано. Но даже если бы сейчас была полночь, она понимала, что все равно ни один из них не уснул бы. Кроме того, она хотела, чтобы ему было хорошо оттого, что он поцеловал ее, и чтобы у него не возникло никаких других чувств, вроде вины или подавленности. Им нужно сделать что-то очень обыкновенное, что-то привычное и очень простое, чтобы они смогли вновь почувствовать себя друзьями.

– Хочешь, сыграем в карты? – спросила она мягко.

Он вздохнул.

– Да, наверное. Давай.

– Вот и хорошо.

Она поднялась с софы и огляделась, собираясь самостоятельно найти все, что необходимо для игры. И не только для того, чтобы спасти его от ненужных переживаний, но и для того, чтобы дать ему прийти в себя. К сожалению, из-за того, что они находились в весьма скудно меблированной гостиной, ничего похожего на карты или другие игры здесь не наблюдалось. Развлекать его было нечем.

– Во что бы ты хотел сыграть?

– Может быть, в покер? – предложил он, определенно сомневаясь, известна ли ей эта игра. – В семейной комнате?

– Отлично, я согласна.

Он провел ее в заднюю комнату. Там, перед раздвигающимися дверьми, которые вели в темный, ночной двор, стоял карточный столик. Она нашла карты в ящике.

– Будем играть с «болваном»?

Она пожала плечами.

– Ну, никакого другого способа играть вдвоем я не знаю…

– Хорошо, – сказал он.

И его голос звучал более радостно и одновременно более сдержанно, чем несколько мгновений назад.

Первые полчаса ушли у Эллен только на то, чтобы вспомнить правила игры, и, естественно, это было время триумфа Кеннета. Затем она вошла во вкус, вспомнила все, что нужно, заработала пятьдесят очков и как-то незаметно передвинула счет в свою пользу.

И прежде чем каждый из них смог хорошенько осознать, что же между ними произошло, они уже забыли все – и про поцелуй, и про то, как они мужественно боролись сами с собой, чтобы не допустить этих «почти отношений»… теперь они были даже не уверены в том, что что-то случилось.

– Я могу остаться и назавтра, – заявила она, смотря в карты и пытаясь определить, стоит ли ей назначать игру или нет.

– Значит, можешь?

– Ну да, – подтвердила она рассеянно, все еще поглощенная своими вычислениями.

– А ты уверена, что хочешь этого? – спросил Кеннет настойчиво и ласково.

Сам тон его голоса указывал на то, что он спрашивает вовсе не из-за того, что нуждается в ее помощи, или из заботы о ее будущем интервью. Его интересовало, подходит ли то, что они сейчас делают, под определение их более или менее продолжающихся «экспериментальных отношений».

Все, что Эллен потребовалось, – это на короткое мгновение вспомнить то чувство, которое пронзило ее, когда он целовал ее, и она поняла, что сдаваться ему еще, увы, слишком рано.

– Да, я уверена.

Он поймал ее взгляд. Его черные глаза вспыхнули неутоленным желанием.

– Это хорошо.

Не в силах оторваться от его глаз, она с трудом преодолела желание сглотнуть. Если этот мужской взгляд что-то означает, то он хочет просто проглотить ее целиком. Но если время сдаваться еще не пришло, то и время трусить явно не наступило. Она знала, почему остается. Она понимала, что они обязательно будут заниматься любовью. Она также понимала, что сама хочет этого ничуть не меньше, чем он, и что было бы нечестным притворяться и делать вид, что дело в чем-то другом.

– Хорошо.

Эти слова как будто закрепили их невысказанное соглашение, и после этого они, как ни в чем не бывало, продолжили играть в карты. И только несколько минут спустя Кеннет сказал:

– Знаешь, раз тебе не надо идти завтра на работу, ты можешь весь день заниматься чем хочешь.

– Я могу его весь проспать? – спросила она с недоверием, как будто сама идея этого показалась ей чем-то абсолютно чуждым.

– Конечно, можешь.

– Не могу поверить.

Он пожал плечами.

В одиннадцать часов Эллен отправилась в свою комнату. Кеннет остался внизу, закрыл все двери, проверил окна. Возбуждение вспыхнуло на секунду внизу живота, когда он прошел мимо двери ее спальни, но он его проигнорировал. Он не был уверен в том, что случилось между ними, и из-за этого не хотел форсировать сексуальный аспект их взаимоотношений. Меньше всего на свете он хотел обидеть Эллен. Неважно, что она говорила о том, что она не хрупкая барышня, он чувствовал ее уязвимость и то, что он вполне способен на неверное движение, на слишком раннюю попытку, которая может ее оскорбить. Он должен сперва убедиться, что она целиком его понимает и сама желает тех отношений, в которые они вместе вступили, и ни в коем случае он не собирался ее подталкивать в спину.

Конечно, учитывая разницу в их возрасте и то, что ее отъезд закрывает им путь к чему-либо продолжительному, она должна была воспринимать все происходящее как род разврата. Очень деликатного, прекрасного и волнующего, но все же разврата. И из ее решения остаться на завтра он заключил, что она согласилась на это, осознавая, на что они могут потратить этот еще один день. Без какой-либо гарантии на дополнительное время.

И это его устраивало.

Утром он встал один. Он и позавтракал в одиночестве. И на работу поехал один. Так было каждый день последние пять лет, но сегодня он ощущал это каким-то странным и противоестественным. Он приписал это чувство своей растущей дружбе с Эллен и даже счел это позитивным признаком. Ведь это доказывало, что он привык к ее месту в его жизни, в его доме, – а это было нечто совершенно ему незнакомое.

Когда он обнаружил, что постоянно поглядывает на часы, ожидая обеденного перерыва, а затем с разочарованием вспомнил, что и обедать он будет один, в этот момент ему пришла в голову мысль, что он что-то упускает. Или, может быть, в чем-то перегнул палку. Или, не исключено, что она ему нравится все больше с каждой минутой только потому, что он устал быть один.

Такая идея его не очень порадовала. Точнее сказать – не порадовала вовсе. Он-то думал, что давно уже справился со своим одиночеством. А теперь в этом возникли сомнения. Мужчина не должен затевать отношения с такой прекрасной женщиной, как Эллен, просто потому, что он чувствует себя одиноким, и при этом он не мог отрицать того, что испытывает некоторую печаль при мысли о Сэнди.

Ее внезапная смерть придавила его многотонным грузом тоски. Поэтому он с восторгом вцепился в возможность вернуться домой, когда Мейер ему предложил. Он понимал, что воссоединение с семьей сильно облегчит его состояние, хотя и не сможет заполнить внутреннюю пустоту.

Все последующие годы скатались в милую, комфортную рутину, которая научила его переносить ноющую боль существования без женщины, которую он любил больше самой жизни. А потом, постепенно, ушла и сама боль. Теперь он был способен вспоминать о Сэнди с улыбкой. Он по-прежнему не мог сказать, что эти воспоминания для него были приятны. Нельзя даже представить, что он способен сидеть и расслабленно смаковать сцены из того периода его жизни. Но по крайней мере он больше не испытывал той невыносимой горечи каждый раз, когда думал о своей двадцатипятилетней подруге, которая придала смысл его жизни и которая просто ушла у него на глазах, даже не придя в себя.

Именно из-за боли, вызванной этими воспоминаниями, он никогда ни с кем не заводил серьезных отношений. Особенно с таким человеком, который окружал его постоянной заботой, в ком он действительно нуждался. Он смог пережить отказ от первой любимой женщины и смерть второй, но знал, что не переживет потери третьей. Достаточно было вспомнить родителей, чья жизнь являлась убедительным доказательством того, что любовь не может длиться вечно. Но когда он сравнивал себя с ними, то также видел, что у него отсутствует некий их ген, который позволяет им менять людей, с которыми они входят в близкие отношения, с такой же легкостью, как другие меняют одежду. И как только он понял это, ему осталось сделать один-единственный шажок до осознания того, что он больше никогда ни с кем в этой жизни не свяжется. Он был очень, очень осторожен.