Текст книги "Вслед за мечтой"

Автор книги: Рената Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Ну что ж, давай приступим к работе, – предложила она и, глубоко вздохнув, подошла к своему столику. – Вот мой шкаф.

– А я бы никогда не догадался.

– Я говорю серьезно, Кеннет, – заметила она и неожиданно расхохоталась.

Присматриваясь ко всему, что теперь между ними происходило, она должна была признать, что эти приступы смеха были чем-то новым для нее. Оказалось, что неофициальный Кеннет Фонтейн довольно часто отпускал глупые шутки, и, как ни странно, они нравились ей. Это, конечно, не говорило об утонченности ее чувства юмора.

– Если ты не будешь внимательно относиться к тому, что я говорю, я уеду и оставлю тебя полным невежей, – с легким упреком произнесла она.

– Я буду серьезным. Я знаю, что у нас мало времени, и готов выполнять все твои указания, – сказал он и приготовился слушать.

– Итак, как я уже говорила, вот мой шкаф, и здесь у меня находятся все заготовки писем и картотека. Начнем с писем. Здесь, например, те, которые я посылаю всем акционерам компании.

– Значит, здесь находятся все адреса членов семьи Мейер?

– Да, потому что они являются единственными владельцами всех акций, – пояснила она.

– Спасибо, это очень полезно узнать.

– Теперь еще кое-что полезное… – Эллен подошла к пяти шкафам, расположенным вдоль стены рядом с ее столом. – В первом шкафу лежат материалы, касающиеся прессы. Во втором шкафу помещена рекламная информация. В третьем – семейная информация и письма. В четвертом шкафу находятся все особые проекты. Здесь собраны копии и заметки по проектам, которые ты лично составляешь для Эдварда Мейера. В пятом шкафу – отчеты о делах внутри офиса.

– Это все вполне понятно.

– Прежде чем говорить это, давай заглянем в ящики, – сказала Эллен и вытащила верхний ящик первого шкафа. Она показала ему, что все сообщения из печати были рассортированы по категориям и годам и помечены кодовым номером магазина.

– Это тоже понятно, – проговорил он и кивнул.

Она вытащила второй ящик. Там находились фотографии, сделанные для рекламы, для годового отчета или для особых событий. Они тоже все лежали в особом порядке и были обозначены кодовым цветом и номером магазина.

– У нас так много фотографий магазинов? – удивился он, увидев аккуратные стопки.

– Это только годовая коллекция, – ответила она.

– Похоже, что мы действительно зациклены на себе.

– А тебе никогда не приходило в голову узнать, откуда берется фотография каждый раз, когда она нужна тебе?

Он поймал на себе ее пытливый взгляд.

– Я думал, что мне просто везет, – пожал он плечами.

Эллен снова захихикала, но тут же взяла себя в руки.

– Интересно, он думал, что ему просто везет! – с притворным возмущением воскликнула она.

Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и, казалось, был рад, что снова смог рассмешить ее.

– Я знал, что мы сделали много снимков, я только не знал, что ты все их сохраняешь.

– Теперь ты знаешь.

Он кивнул, соглашаясь:

– Да, теперь я знаю.

Когда она закончила объяснять ему, что содержится в каждом из ее ящиков, он в упор посмотрел на нее и сказал:

– А ты, оказывается, делала много моей работы.

– Да, а что?

– Знаешь, что я думаю? – спросил он, продолжая смотреть ей в глаза.

– Трудно предположить, – ответила она, в тайне надеясь, что он попросит ее остаться работать в офисе и предложит повышение в должности.

Она знала, что нехорошо так думать, но ей хотелось услышать это, может быть, лишь для того, чтобы удовлетворить свою гордость.

– Я думаю, что обычный секретарь не справится со всей этой работой, так что на ближайший год или два мне придется взять всю эту работу на себя.

Это была хорошая идея, и Эллен ничуть не расстроилась, что он не предложил ей остаться. Кроме того, она и не собиралась оставаться. С чувством собственного достоинства у нее все о'кей. Она не нуждалась в его похвале.

– Я думаю, что мне придется переместить большую часть этих папок в свой офис, – продолжал он.

– Мы можем это сделать сейчас, потому что послезавтра меня уже не будет здесь и я не смогу тебе помочь.

– Хорошо, – согласился он и бросил на нее один из тех странных взглядов, которые она ловила на себе утром во время завтрака.

Его темные глаза напоминали ей глаза грустного щенка, и она чуть было снова не впала в тревогу, думая, что он испытывает чувство потери и каждую минуту может попросить ее остаться. Но не из чисто профессиональных соображений, как он мог это сделать несколько секунд назад, когда они говорили о работе. Эти глаза грустного щенка просили о чем-то глубоко личном, казалось, они говорили, что он будет очень скучать по ней.

Я не останусь, я не останусь, мысленно твердила она себе. Ей и незачем было оставаться, потому что единственным открытием, которое она сделала за это время, проведенное с ним, была его склонность отпускать глупые шутки. Это качество не могло послужить основанием для вечной любви.

– Так, – сказал он, встряхнув головой, как будто стараясь отогнать грусть, – но в моем кабинете остался всего один свободный шкаф, так что сегодня мы сможем перенести только папки с рекламой, а завтра я попрошу, чтобы у меня установили еще два шкафа.

– Хорошая идея, – облегченно вздохнула Эллен.

Они молча перенесли папки в его офис и уложили стопками на столе. Потом он стал передавать их одну за другой в ее руки, а она принялась укладывать их в нужном порядке в шкаф. Молчание затянулось, и они оба почувствовали неловкость.

Наконец Эллен решила разрушить это странное, подавляющее молчание.

– Кеннет, расскажи, как ты получил эту работу, – сказала она, пытаясь завязать с ним разговор.

– Мой дядя Эдвард как-то пришел к нам в дом и заявил, что я ему нужен.

– Неужели?

– Не спеши удивляться. На самом деле все было совсем не так, и он вовсе не нуждался во мне, но я понял это только через год. Все началось с того, что мы с матерью приехали тогда в Финикс на выходные…

– А где вы жили? – с интересом спросила она.

– В Бостоне. Я там работал в одной крупной рекламной компании, но Бостон сводил меня с ума своим ужасным климатом. Мне не хватало солнца, но больше всего я скучал по своим родственникам. Моя мать, как выяснилось позже, поговорила об этом с Эдвардом, и он придумал историю о том, что я нужен ему. Я не знал этого и проглотил эту наживку, как глупый окунь.

– Это было очень мило со стороны Эдварда, – сказала Эллен, беря из его рук очередную стопку папок.

– Он не нуждался во мне, но хотел, чтобы я работал у него. Если бы я знал, что он предложил мне работу из жалости, я бы отказался. Но я работал честно и понимал, что заслуживаю свое жалованье. Он тоже понимал это. Так что все оказалось на своих местах.

– А тебе не кажется, что ты до сих пор слишком усердствуешь, пытаясь произвести на него хорошее впечатление?

– Я всегда буду усерден и буду пытаться произвести на него впечатление, потому что знаю свою работу и уверен в своих способностях. Я делаю это не из чувства страха или зависимости. А как насчет тебя? – Он неожиданно перевел разговор на нее.

– Что насчет меня?

– Почему ты сразу не переехала в Калифорнию со своей матерью?

– Моя мать вышла второй раз замуж, а мне страшно захотелось самостоятельной жизни и свободы.

– Свободы? – многозначительно спросил он.

– Не в том смысле. У меня вообще еще не было серьезных отношений с мужчиной.

Странно, за четыре года он ни разу не слышал, чтобы она говорила о том, что у нее кто-то есть. Но ведь он и не спрашивал. Ему и в голову не приходило спросить об этом, и, надо полагать, потому, что это было не его делом.

– У тебя было счастливое детство?

– Да. Я была единственным ребенком, и меня баловали, – отряхивая пыль с рук, ответила она.

Глядя на нее, стоявшую в луче солнца, пробившегося сквозь жалюзи, он снова был потрясен ее естественной красотой. Она была очень хорошо сложена и даже без косметики выглядела чудесно. Он вспомнил, что уже не в первый раз за это утро заглядывается на нее. Она была пределом мечтаний каждого мужчины.

Он удивлялся, почему до сих пор не замечал этого и почему теперь не мог оторвать от нее глаз. Если бы она знала, с какими мыслями он теперь наблюдает за каждым ее движением и наклоном, она наверняка оскорбилась бы.

– Уже половина второго, – сказал он, переведя взгляд на часы, – пора обедать. Где бы ты хотела поесть?

– Мне все равно, – равнодушно ответила она.

– Нет. – Он покачал головой. – Так нельзя. Я должен беречь тебя, как драгоценность, потому что ты так много делаешь для меня, хотя я вовсе этого не заслужил. Я не могу принимать это как должное.

– Спасибо, – тихо поблагодарила она.

К своему великому удивлению, Кеннет заметил, что ее глаза наполнились слезами. Она часто заморгала, пытаясь смахнуть их, но они упрямо застыли в глазах.

У него перехватило дыхание. Эти слезы и ее тихое «спасибо» пробудили в его сердце чувство глубокого сожаления о том, что раньше он так грубо и бестактно обращался с ней. Но, более того, ему снова захотелось поцеловать ее. И до чего трудно было удержать себя от этого!

Он сделал глубокий вдох и отвернулся от нее. Ему казалось, что, глядя на ее ангельское личико и дивные глаза, наполненные слезами, он не устоит и поцелует ее. А этого делать не следовало. Не только потому, что она уезжала, и не только потому, что он был намного старше ее. Нет. Она жила теперь в его доме, она спала в его доме, и если бы он осмелился поцеловать ее, то поставил бы и себя, и ее в неловкое положение.

Он повез ее обедать в тихий и уютный ресторан, где никого не смущала их простая одежда. Эллен оживленно рассказывала ему о своем детстве, о том, как ее баловали, а он, слушая ее истории, удивлялся тому, что испытывает муку. Ему было мучительно находиться в обществе этой очаровательной девушки, которой он не мог обладать.

– Мой двоюродный брат Джон до сих пор напоминает мне, как я закатывала истерики, когда хотела получить добавочную порцию содовой, – продолжала говорить она.

– Забавно, – сказал он без малейшего оттенка веселости.

Его голос прозвучал монотонно и почти печально. Скорее, даже подавленно. И на это были свои причины. Он только сейчас обнаружил, какой веселой и милой она была. Но он понял это слишком поздно, потому что она уезжала.

Однако Кеннет сделал усилие, пытаясь преодолеть грусть. Он не должен давать волю грусти, потому что может сойти с ума. Однажды он уже позволил чувствам захватить его, и это чуть не разрушило всю его жизнь. Смешно. Эта девушка уезжала, чтобы получше устроить свою жизнь, чтобы жить со своими родными. Он понимал это, потому что сам переехал в Финикс, чтобы быть поближе к родственникам. Он не должен останавливать ее.

Допивая свой кофе, он поклялся себе не выходить за рамки обычного общения с ней, чтобы она ни в коем случае не догадалась, что причиной его странного поведения было сильное влечение к ней. Теперь, когда он признался себе в этом, ему было легче отстраниться от своего влечения и вести себя как подобает. Он должен относиться к ней, не примешивая личного интереса. Так же, как он делал это прежде.

На обратном пути из ресторана, сидя в машине, Эллен начала догадываться, почему Кеннет так странно вел себя. Она вспомнила, как он смотрел на нее. Похоже, ему снова пришла в голову мысль поцеловать ее. Утром он сказал, что ценит ее, а за обедом был необычайно внимателен.

Казалось, что он наконец-то понял, что она ему нравится.

Но она уезжала.

Одна половина ее души кричала от отчаяния, а другая пыталась урезонить и успокоить первую. Да, он понял, что она ему нравится. Да, он мог осознать, что они созданы друг для друга. Но она не могла изменить свои планы, полагаясь только на выражение его лица и на свои догадки.

Она хотела, чтобы он сделал что-то существенное, основательное, что могло бы заставить ее переменить свое решение и остаться. Докажи он, что все ее предположения верны, и тогда она будет полной дурой, если оставит его.

Но для этого он должен что-то сделать. Что-то очень явное, что было бы трудно неправильно истолковать.

Теперь она поймала себя на том, что пытается обнаружить какой-нибудь знак, подтверждающий ее предположения. Это означало, что она снова вела себя так же, как последние четыре года, – ждала какого-нибудь знака от него. И это, само по себе, не предвещало ничего хорошего.

Они вошли в здание компании, так и не обменявшись ни единым словом. В лифте он спросил, не боится ли она привидений, летающих по темному и тихому зданию. Она улыбнулась и сказала «нет».

Она пыталась убедить себя, что проявление внимания с его стороны было вызвано лишь ее притворным равнодушием к нему. Она должна перестать думать о нем, она должна постараться выглядеть равнодушной, чтобы он сам смог решить, чего он хочет от нее.

Когда они вошли в офис и Эллен увидела его заваленный бумагами стол, она всплеснула руками и, нахмурившись, сказала:

– Знаешь, перед отъездом я бы хотела привести в порядок твой рабочий стол.

– Неплохая идея, – согласился он.

Его голос прозвучал неестественно, как будто его мучила физическая боль. Она удивленно посмотрела на него, но он в это время уже перебирал какие-то документы. Опять в его странном голосе не было того, чего она искала.

Они стали перебирать пачки нераспечатанной корреспонденции, прошения и другие бумаги. Кеннет выбирал из пачки какой-нибудь документ, и она показывала ему, в какую папку его положить. Письма, на которые нужно было ответить, помечались номером и вносились в специальную тетрадь. Всю бесполезную информацию они выбрасывали в мусорный ящик.

Кеннет удивлялся, что им удалось так быстро расчистить его стол. В одной стопке бумаг он неожиданно наткнулся на белый конверт, похожий на личное послание.

– А вот приглашение на вечеринку в доме Эдварда, – вздохнув, проговорил он.

– Отметь его в тетради, – посоветовала Эллен, – а затем сделай какую-нибудь памятку, чтобы не забыть.

– Эта вечеринка состоится сегодня вечером.

– Тогда поторопись взять напрокат смокинг.

– У меня есть смокинг.

– Значит, все в порядке.

– Не совсем, – сказал он и посмотрел на нее.

Этот взгляд длился несколько секунд, и наконец он произнес те слова, которых Эллен ждала все эти долгие четыре года.

– Ты бы хотела составить мне компанию?

4

Считая это приглашение тем явным доказательством, которого она искала, она даже не спросила, есть ли среди приглашенных другие сотрудники компании. Но теперь это не заботило ее. Они пойдут на вечеринку как пара. Она победила. Наконец-то он пригласил ее, и она хотела, чтобы ее коллеги видели это.

– Конечно, – не сдерживая радости, ответила она.

– Вот и прекрасно, потому что я чувствовал бы себя ужасно, если бы ты осталась в доме одна.

– Прости? – переспросила она.

– Я говорю, что мне было бы неприятно оставлять тебя одну дома, потому что это я уговорил тебя остаться на выходные и тебе некуда больше пойти.

Эллен нервно замигала, отчаянно пытаясь вникнуть в реальный смысл его слов и разогнать иллюзии, так некстати охватившие ее. В этот момент она была склонна поверить, что в каждом человеке заложено стремление к убийству, потому что никогда в жизни она не испытывала такого яростного желания кого-нибудь задушить.

Но не он был тому виной. Это была ее ошибка, потому что это она неправильно истолковала его приглашение. Ее сбил с толку его взгляд. И все же, чем больше она размышляла над его поведением, тем больше понимала, что он увлекся ею, но только почему-то сопротивляется своим чувствам.

У него могла быть и другая причина не заводить с ней отношений. Его могла смущать разница их возрастов. Для нее это не было проблемой, но это могло быть проблемой для консервативного Кеннета. Задумавшись об этом, Эллен поняла, что из-за пресловутой разницы в возрасте он, возможно, и не замечал в ней женщину все эти годы. Если он считал, что не должен завязывать отношений с женщиной, которая намного моложе его, он не мог позволить себе смотреть на нее, как на потенциальную любовницу.

Однако это не значит, что она должна покорно согласиться с подобными взглядами. По крайней мере, она имеет полное право показать ему, чего он пытается лишить себя. И если он упускал ее из-за простого упрямства, она считала, что должна подтолкнуть его.

Приняв такое решение, она спустилась к своей машине и достала из одного из чемоданов красное вечернее платье. Если она нравится ему и он не знает, как сделать первый шаг, это платье поможет ему признать свои чувства к ней. А если она нравится ему, но он трусливо цепляется за какую-нибудь глупую причину, чтобы не связывать себя, это платье просто убьет его! В любом случае она получит удовлетворительный ответ.

Она вернулась в дом и на цыпочках пробралась в свою комнату. Приняв душ и уложив волосы, она подкрасилась и надела платье. Теперь ей оставалось только дождаться, когда он пройдет мимо ее двери. Она подсчитала, сколько времени у него уйдет на то, чтобы спуститься по лестнице. Когда он будет внизу, она выйдет. Услышав ее шаги, он обернется и оторопеет от удивления.

Все произошло так, как она рассчитала. Он был на нижней ступеньке лестницы, когда она появилась. Он оглянулся, и его глаза вспыхнули и широко раскрылись от изумления. Он посмотрел сначала на ее лицо, а потом невольно перевел взгляд на короткое и открытое красное платье, облегавшее ее прекрасное тело. Его взгляд скользнул по ее полуобнаженным плечам, потом – по груди, по тонкой талии и бедрам, по стройным обнаженным ногам, обутым в изящные красные туфельки.

– Боже мой, Эллен, ты что, собираешься устроить революцию? Ты хочешь, чтобы у бедного Эдварда случился припадок? – едва дыша, пролепетал он.

Она грациозно стала спускаться по лестнице.

– Ты же сказал, что это вечеринка с коктейлем. Вот я и надела соответствующее платье.

Кеннет продолжал смотреть на нее, вытаращив глаза.

– А ты не могла бы поверх этого платья надеть жакет?

Она улыбнулась и потрепала его по щеке.

– Мне уже двадцать пять, и я сама решаю, когда надевать жакет.

– Да, но это убийственное платье. Впрочем, если тебя это не смущает, то меня – тем более.

Эллен разочарованно вздохнула. Он был непробиваем. А она-то считала, что толковые люди должны понимать все гораздо быстрее остальных, чтобы не упустить возможностей.

Что ж, он, похоже, просто не испытывал к ней интереса. Но и с этим она могла справиться. Она справлялась с этим четыре года. Только на этот раз она не будет торчать рядом с ним весь вечер, пытаясь его развлечь.

Сегодня она будет вращаться в обществе.

Поравнявшись с Кеннетом у входной двери, Эллен придержала его за руку.

– А на вечеринке будут другие наши сотрудники?

Он заглянул ей в лицо и был настолько поражен ее красотой, что не сразу заметил на нем выражение тревоги.

– Ты не хочешь, чтобы твои коллеги знали, что ты осталась, чтобы помочь мне? – догадался он.

– Да, не хочу.

От тона, с каким она произнесла эти слова, ему стало не по себе. Можно было подумать, что она ненавидит его и ей невыносимо находиться в его обществе. Но он не мог упрекать ее в этом. Она всем объявила, что уезжает, и ей не хотелось, чтобы они решили, что он манипулирует ею. Это он понимал. Но он не понимал, что она пыталась доказать, надев это безумное красное платье.

Неужели она не чувствует, что сводит его с ума? Весь день он подавал ей знаки, и в конце концов она могла догадаться, что не безразлична ему. Но ей следовало помнить об их возрастной разнице и о том, что она уезжает. Отношения между ними были невозможны, и поэтому с ее стороны было нечестно так издеваться над ним.

А может, она преднамеренно это делала? Хотя думать, что она надела это платье только для того, чтобы помучить его, было глупо с его стороны. Она могла надеть его, чтобы хорошо выглядеть и приятно провести время.

– Не волнуйся, – сказал он низким голосом, – там не будет людей из нашей компании. Эта вечеринка затеяна в честь клуба садоводов.

Его слова прозвучали намного резче, чем он ожидал.

– А ты тоже член клуба садоводов?

– Ты смеешься? Я не могу отличить астру от гиацинта.

На этот раз его глупая шутка не рассмешила ее, и Кеннет сначала огорчился, а потом даже разозлился. Мало того, что она вырядилась в это безумное платье, чтобы подразнить его, так теперь она даже не смеется над его шутками! Похоже, она всеми силами пытается показать ему, что он не нравится ей.

– Тогда почему тебя пригласили? – продолжала расспрашивать Эллен.

Он глянул на нее, приподняв брови.

– Потому что я – член семьи.

– Понятно, мистер Петунья, а то я никак не запомню, что ты – член семьи.

Это было прямым оскорблением.

Глядя на ее улыбающееся, дерзкое лицо, он растерялся. Эта женщина с дивными изумрудными глазами и алыми губами могла перекрыть движение. Он отдал бы все, что имел, за один-единственный поцелуй.

А почему нет? Неужели поцелуй – что-то неуместное?

Нет, он так не думал. Если учитывать то, что она больше не работала с ним, из-за одного поцелуя ничего страшного не случится. И даже возраст тут не помеха. Он посмотрел на ее губы, затем заглянул в глаза. Казалось, она бросала ему вызов, читая его мысли.

– Кеннет, Эллен! – услышали они голос за спиной и обернулись: на пороге стоял Эдвард Мейер.

– Чем вы там занимаетесь, что не услышали моего звонка?

Эдвард вошел в комнату и обвел ее глазами. В своем белом смокинге он был похож на бравого полковника больше, чем, возможно, ему хотелось этого. Его склонность отличаться от других делала его ярким образцом южноамериканского джентльмена.

– У нас тут возникли некоторые разногласия, – недовольно пробурчал Кеннет.

Но Эллен в это время уже вышла вперед и протянула Эдварду руку.

– Надеюсь, мистер Мейер, вы не против, если я буду сегодня на вашей вечеринке, – с притворной застенчивостью проговорила она, – Кеннет пригласил меня пойти с ним, потому что я помогаю ему ознакомиться с моей работой. Он решил, что это будет лучшим способом отблагодарить меня.

Кеннет наблюдал, как его дядя Эдвард – миллиардер и негоциант, перед которым бизнесмены трепетали, начал таять и едва не превратился в лужу у ее ног.

– Конечно же, нет, – сказал он. – И я не солгу и не преувеличу, если скажу, что твое присутствие в моем доме доставит мне огромное удовольствие.

Он галантно поцеловал ее руку. Кеннет наблюдал за происходящим, широко раскрыв глаза, и начинал понимать, что Эдвард был первым из всех тех мужчин, которые будут сегодня вечером увиваться за нею и, как болваны, таращиться на нее. Ему нужно было привыкать к этому.

Но это оказалось не так-то просто. Когда они вошли в фойе дядиного дома и все, кто находился там, почти разом обернулись и уставились на Эллен, внутри у Кеннета все опустилось и он почувствовал, как каждый мускул на его теле напрягся, будто он готовился к смертельной схватке.

Потом они прошли в просторную белую гостиную, и взгляды всех присутствующих также устремились на них. Ни у кого не хватило скромности отвести глаза.

– Ты уверена, что не хочешь надеть мой пиджак? – прошептал он ей на ухо, не сомневаясь, что его робкая, консервативная секретарша чувствует себя крайне неловко под этими сверлящими взглядами.

Но она повернула к нему голову и усмехнулась.

– Ты шутишь? Посмотри, какой я имею успех. Если бы я знала, что это платье способно произвести такой фурор, я надела бы его еще в прошлом году на рождественскую вечеринку.

В это время Кеннет услышал за своей спиной мужской голос:

– Не хотите ли чего-нибудь выпить?

Он резко обернулся, бессознательно готовый отшить нетерпеливого нахала, который даже из простого приличия не стал ждать, чтобы выяснить, одна ли здесь эта женщина или, может быть, с мужем или любовником. Но, к счастью, перед ним стоял официант.

– Я не думаю, что нам следует пить сегодня, – вяло проговорил он.

– Но ведь это же вечеринка, Кеннет! – возмутилась она и, повернувшись к официанту, заказала джин с тоником.

– К вашим услугам, мэм, – сказал официант.

– К вашим услугам, мэм, – передразнил его Кеннет, когда молодой человек отошел.

– Кеннет, если тебе душно в кухне, выйди из нее!

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что я приехала сюда, чтобы хорошо провести время, и, если другие мужчины подумают, что ты мой парень, меня никто не пригласит танцевать.

Кеннет так увлекся своей ролью защитника, что не заметил широко распахнутую дверь в салон, откуда доносилась живая музыка. Около двадцати человек находились в гостиной и почти столько же танцевали в салоне. Солистка в коротком и очень открытом платье, окутанная, как плащом, своими черными, густыми и вьющимися волосами, что-то пела страстным, хрипловатым голосом. И все же взгляды всех мужчин были прикованы к Эллен.

Кеннет почувствовал, как что-то внутри говорит ему, что он не должен оставлять Эллен одну в этой толпе. Он назвал это чувство инстинктом брата. Но поскольку она явно не хотела, чтобы он болтался рядом, ему нужно было придумать, как держать ее подальше от всех этих мужчин. Итак, он решил сначала пригласить ее на танец, чтобы выиграть время и обдумать свои дальнейшие действия.

– Хорошо, – сказал он, – я не буду тебе мешать, только позволь мне пригласить тебя на первый танец.

Ее глаза подозрительно сузились.

– Ладно, – согласилась она.

Он взял ее под руку и повел в танцевальный салон. Но прежде чем они успели вступить в быстрый танец, который звучал до этого, музыканты резко сменили мотив, и соблазнительная певица запела медленную, страстную песню, похожую на любовный зов.

Кеннет почувствовал себя пойманным в ловушку. Он догадывался о том, что совершил оплошность, но гордость не позволяла ему отступиться. Он решительно вышел вперед, обхватил рукой талию Эллен и повел ее в танце.

Несмотря на невероятные усилия отстраниться от мыслей и чувств, охвативших его, он ощущал, как от близости с Эллен вся его стойкость рушится, как игрушечный домик. Чтобы отвлечься, он решил завязать с ней беседу.

– Итак, почему ты раньше не надевала это платье?

Она подняла на него лукавые глаза.

– Не хватало смелости.

– Однако сегодня осмелилась?

– Мне стоило больших усилий, чтобы изменить себя за последний год.

Теперь ему стало ясно, почему он начал замечать ее в эти дни. Она изменилась. Она очень изменилась. И, конечно же, это произошло не за одну ночь. Похоже, вся эта метаморфоза длилась довольно долго и только теперь завершилась ее решением переехать в Калифорнию. Вот почему она выглядела такой необычной.

– Сколько лет тебе было, когда ты пришла к нам работать? – непонятно почему спросил он.

– Двадцать один, – ответила она, глядя в сторону.

– Значит, мне тогда было тридцать четыре. Кажется, сто лет прошло с тех пор.

– Не знаю, – сказала она и, улыбнувшись, посмотрела на него. – Ты носил тогда странную прическу, которая делала тебя похожим на Джона Траволту, засунувшего палец в розетку.

– Не напоминай, – смущенно проговорил он.

– К счастью, я уговорила тебя сменить ее.

– Помню.

– А помнишь, ты носил еще брюки без пояса?

– Да. Это были костюмные брюки.

– И они были ужасны.

– Возможно, – согласился он, понимая, что его тактика разговора сработала.

Он больше не испытывал приступов ревности или сексуального возбуждения, но все же с ним происходило что-то странное. Ему было легко с ней, он был счастлив. Ему всегда было легко с ней. Она была самым милым и самым приятным человеком из всех, кого он знал. Вот почему, когда песня закончилась и он увидел по крайней мере четырех парней, стоящих в ряд и потирающих руки в нетерпеливом желании пригласить Эллен, он решил, что ни за что не оставит ее на растерзание этим голодным волкам. Он должен защищать ее, хочет она того или нет.

Он не стал прислушиваться к тихому внутреннему голосу, который пытался напомнить ему, что, защищая ее от других мужчин, он защищает не столько ее, сколько себя. Он старался не обращать внимания на то, что ему было необыкновенно приятно находиться в ее обществе, танцевать с нею. Он твердо помнил только о своем долге.

После четвертого танца Эллен наконец поняла, что происходит. Кеннет не позволял другим мужчинам приблизиться к ней не ради ее блага он просто ревновал. Ее охватила радость с оттенком коварства. Если ее платье и эта вечеринка заставили его заглянуть в свое сердце, то ей оставалось только дать ему последний толчок, чтобы он наконец-то признался, что она ему нравится.

– Слушай, – заговорила она, будто встрепенувшись, – тут где-то должен блуждать официант с моим джином и тоником.

– Тебя мучает жажда?

Она улыбнулась. По тому, как быстро он отреагировал, она поняла, что ее замысел удался. Она нравилась ему. Эта вечеринка заставила его осознать это. Он стоял перед ней, готовый выполнять любые ее распоряжения.

Она ждала этого четыре года и теперь не могла не обрадоваться.

– Да, я очень хочу пить, и еще я бы хотела выйти во внутренний дворик, тут становится довольно душно. – Эллен кокетливо улыбнулась. – Если ты не против.

– Конечно, я не против, – охотно согласился он, оглядываясь и замечая, что двое парней все еще охотятся за ней, – но думаю, что будет лучше, если я составлю тебе компанию после того, как отыщу официанта.

Она могла бы запротестовать, ну, ради забавы, но хорошо понимала, что этого не стоит делать. Она должна дать ему шанс осознать, что он увлечен ею, а не дразнить его.

Они решили не искать официанта, а взять напитки в баре и вместе выйти во дворик. С напитками в руках они протиснулись сквозь толпу и оказались снаружи. Вечер выдался намного прохладнее, чем Эллен ожидала. Обернутая в лоскуток материи, который она называла платьем, она быстро продрогла.

К сожалению, они были не единственными, кому пришла в голову идея проветриться. Еще три пары стояли рядом, глядя на рожок убывающей луны, и Эллен поняла, что ей вряд ли удастся пофлиртовать с Кеннетом.

– Может, вернемся внутрь? – неожиданно предложил он.

Эллен бросила на него короткий взгляд, удивляясь, что он прочитал ее мысли.

– Что ты сказал? – переспросила она.

– Я сказал, что мы можем вернуться в дом.

Зачем ему нужно было приглашать ее вернуться в дом, если он не искал уединения с ней? А если он тоже, как она, хотел уединиться с ней, то, возможно, для того чтобы поцеловать ее?

Будь она проклята, если упустит эту возможность.

– Нет, я хочу побыть здесь, – сказала она, заметив, что одна пара отошла от перил и направилась к дому.

– Но ведь ты замерзла, – настаивал он.

– Нет, – соврала она, наблюдая, как следующая пара покидает дворик. Похоже, что через полминуты они останутся здесь совсем одни.

– Я думал, – продолжал он, – что когда человек дрожит, значит, ему холодно. По крайней мере, надень мой пиджак.

Он поставил свой стакан на столик, снял с себя пиджак и набросил ей на плечи. Согретый его теплом пиджак заботливо укутал ее. С полминуты она стояла молча, потрясенная интимностью этого переживания.