Текст книги "Мастера детектива. Выпуск 4"

Автор книги: Рекс Стаут

Соавторы: Жорж Сименон,Герд Нюквист,Патриция Мойес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 40 страниц)

– Сразу же следом за мной пришел полковник Лунде, – сказал я, как бы думая вслух.

И вдруг я нашел ключ к разгадке.

Я встал. Я не совсем твердо держался на ногах. Но я нашарил сигарету, зажег ее, раза два глубоко затянулся и вдруг стал совершенно спокоен.

Теперь я понял все.

– С первой минуты, Люси, еще задолго до начала января, когда ты написала мне письмо, все было направлено к одной цели. К одной–единственной цели. Выжить тебя из этого дома, разлучить тебя с этой семьей. И притом самым жестоким способом: обвинив в покушении на убийство. Не знаю, к какому наказанию тебя присудили бы, если бы этот замысел осуществился. Я все время удивлялся, почему тебя не убили. Но объяснить это легче легкого. По самой простой причине. Убийце не так легко уйти от наказания. Только потому, что некое лицо боялось, как бы не пришлось ответить за убийство, ты осталась жива.

Люси сидела не шевелясь и устремив на меня глаза–незабудки.

– Мы трое, – сказал я, слегка повернувшись к Карлу–Юргену и Кристиану, – все время брали на заметку слова, оброненные вскользь и мимоходом, которые чем–то насторожили нас. Одна такая реплика врезалась в мою память. Ее произнес твой муж в тот день, когда пригласил меня сюда. Он сказал: «Виктория тревожит меня». Это замечание мучило меня. Вначале я понял его так, будто полковник Лунде считает, что его дочь в опасности. Потом я начал понимать, что у этой фразы может быть совсем другой смысл и что полковник опасается, как бы Виктория чего–нибудь не натворила. Я угадал, полковник?

– Да.

– Не стоит в это углубляться. Каждый может понять, что мужчина, чья первая жена умерла, женившись вторично, опасается реакции дочери, в особенности после того, что произошло с фрёкен Лунде.

Я посмотрел на Викторию.

– Ты, Виктория, в свою очередь, произнесла одну важную фразу. Ты сказала: «Я боюсь, что с Люси хотят разделаться». Ты была права, но тогда я этого не понял. И ты, Люси, после нападения на фрёкен Лунде сказала: «Не думала я, что пострадает она». Ты тоже была права, но и этого я не понял. Вы обе наделены редкой интуицией – мне следовало прислушаться к вам обеим. Мне следовало вникнуть в ваши слова… В особенности после того, что случилось с фрёкен Лунде… – продолжал я и вдруг почувствовал, что повторяюсь. – Так вот меня вдруг поразила мысль: кто может желать зла фрёкен Лунде? И по какой причине?

Сигарета обожгла мне пальцы. Я потушил окурок.

– Вы, фрёкен Лунде, единственная, кто на протяжении всей этой истории сознательно и упорно отвечал правду на все вопросы. Вы преподали мне важный урок. Вернее, научили меня великой мудрости. Искусство состоит не в том, чтобы лгать так, чтобы все думали, будто вы говорите правду, а в том, чтобы говорить правду так, чтобы все думали, будто вы лжете. Мы все считали, что в тот вечер, когда вы попали в Уллеволскую больницу, вы солгали, сказав, что были на могиле одна. А вы сказали правду, фрёкен Лунде. Вчера я вспомнил ваши слова и понял, что вы сказали правду.

Я испытывал смесь жгучей ненависти и трезвого восхищения. Ненависть шла от сердца, восхищение – от разума.

– Нужно незаурядное мужество, чтобы нанести себе самой удар по голове тяжелой отверткой, а потом отбросить ее в сторону, когда кровь заливает тебе лицо. Вы даже лишились чувств от потери крови, потому что накануне приняли тромбантин. Но вы были спокойны – вы все предусмотрели и были уверены, что полковник Лунде немедля отправится вас искать и найдет…

Она не отвечала. Она сидела и невозмутимо смотрела на меня из–под накрашенных ресниц, а медно–рыжие волосы нимбом стояли вокруг ее головы.

– Вы заказали надпись на могильном камне фру Виктории Лунде и знали, что полковник видел эту надпись. Представляю, полковник, какой страх и смятение терзали вас, когда по вечерам вы ходили на могилу вашей первой жены и ломали себе голову над загадочной надписью. Умным людям порой необычайно везет, фрёкен Лунде. Вам и в самом деле на редкость повезло, что Люси пригласила меня к обеду в тот самый день, когда вы с полковником собирались на заседание правления Общества любителей поэзии. Накануне вечером вы приняли тромбантин, и вас осенила прямо–таки гениальная мысль – взять с собой туфли Люси Лунде. Я помню, как встревоженно вы справлялись о своей сумке для рукоделия… Впрочем, убивать вы никого не хотели. Во всяком случае, вначале. Но вы поняли, что мой брат что–то подозревает. Помню, как вы испугались шприца. Вы боялись, что мой брат исследует вашу кровь. Он так и поступил и обнаружил необычайно низкий протромбин.

Она метнула быстрый взгляд в сторону Кристиана – глаза ее сузились.

– А когда вы поняли, фрёкен Лунде, что мой брат для вас опасен, вы, ни минуты не колеблясь, выстрелили ему в спину, предварительно позаботившись, чтобы Люси последняя оставила отпечатки пальцев на револьвере. Точно так же вы позаботились о том, чтобы она оставила отпечатки пальцев на отвертке, которой вы сами нанесли себе удар, инсценировав сцену борьбы на могиле и истоптав землю вокруг нее сначала в туфлях Люси, а потом в ваших собственных. Дайте мне сигарету.

Карл–Юрген встал и протянул мне зажженную сигарету. Я даже не взглянул на него.

– Вам, фрёкен Лунде, присуща еще одна черта – алчность. Вы вовсе не собирались делиться с остальными тем, что прабабка Лунде спрятала на чердаке. Деньги нужны были вам для одной цели: чтобы стать такой, какой вы стали сейчас – помолодевшей и привлекательной. Хотите, я скажу вам, ради чего, фрёкен Лунде?..

Она съежилась на стуле, но я так ненавидел ее, что готов был раздавить, как козявку.

– Должно быть, фрёкен Лунде, тяжело влюбиться, а потом и полюбить своего мужественного двоюродного брата… и быть свидетельницей, как он женится… сначала на одной женщине, а потом на другой… Не так ли, фрёкен Лунде? Уж не предполагали ли вы, что в вашем новом обличье он наконец «откроет» вас, как это случается с героинями романов из дамских иллюстрированных журналов? Само собой после того, как вы уберете с дороги его вторую жену. Для этого вы и заказали надпись на могильном камне – ведь она была уликой против Люси, хотя на самом деле в ней выразилась ваша заветная мечта – мечта о том, чтобы полковник Лунде никогда не был женат. А он возьми да и женись вторично. На вас он никогда не обращал внимания. Он женился на Люси. А вы остались тем, чем были, – его сестрой. Но только с душой убийцы…

Она снова овладела собой и сидела как изваяние – красивое и бездушное.

– У инспектора Халла есть улики, – сказала она совершенно спокойным голосом. – Улики против Люси.

Я ненавидел ее все сильнее.

– Инспектор Халл в одном случае умышленно сказал неправду, фрёкен Лунде. – Я понимал, что делаю отчаянный ход, но я не мог не рискнуть. – На револьвере, из которого стреляли в моего брата, отпечатки пальцев Люси едва заметны. Самые отчетливые отпечатки – ваши, фрёкен Лунде.

– Неправда. Я надела перчат…

Я все–таки ее добил:

– Вы надели перчатки, фрёкен Лунде. Вот это чистая правда. Даже если вы не пожелаете подтвердить то, что сейчас не договорили. Теперь я вас разоблачил. Теперь все вас раскусили. Вы никогда не признаетесь ни в чем, и комиссар Халл не сможет арестовать вас за покушение на убийство. Я обманул вас, но вы клюнули на мою приманку. На револьвере были только отпечатки пальцев Люси.

Как выразился когда–то Кристиан: «Страшно видеть, как человек сбрасывает маску и перестает быть человеком».

Кристиан был прав.

– Арестуйте Люси! – закричала она, – Все улики против нее. Арестуйте ее, уберите ее отсюда, видеть ее не могу… шлюха… ненавижу!..

В комнате нависло тяжелое молчание.

Тогда встал полковник Лунде. Он придвинул свой стул к стулу, на котором сидела его жена, и обнял ее за плечи. А Люси, как усталый ребенок, опустила голову ему на грудь.

– Нет, – сказал Карл–Юрген. – Мне не за что арестовать фру Люси Лунде. Теперь она и полковник Лунде наконец заживут спокойно.

– …Я… я продам этот дом, – сказал полковник Лунде, – Мы больше не будем здесь жить, Люси. Может, теперь у нас хватит средств построить маленький домик где–нибудь в другом месте… Мы будем с тобой вдвоем, Люси…

– И Виктория будет с нами…

– Конечно, – сказал полковник Лунде. – Само собой…

– Есть доказательства, которые называются косвенными уликами, фрёкен Лунде. И все они указывают на вас. Правда, я не могу арестовать вас на основании этих улик. Но зато я просто предлагаю вам – убирайтесь из этого дома. Да поживее.

Она высокомерно вздернула подбородок – ее темные глаза пылали ненавистью.

– Я и не намерена оставаться здесь. Я уезжаю. По доброй воле. Рассуждайте, сколько вам заблагорассудится о моей алчности, доцент Бакке. Но прошу всех иметь в виду – по закону я пользуюсь теми же правами на наследство моей прабабки, как и полковник Лунде. Поэтому, когда майор Дамм поедет в Лондон, сумму, которую он выручит за книги, прошу поделить поровну – половина принадлежит мне. За вычетом половины того, что я уже получила за «Гамлета». Разве я не права, инспектор Халл?

Я обернулся и посмотрел на Карла–Юргена. Сам я был настолько потрясен, что у меня язык прилип к гортани.

У Карла–Юргена тоже был такой вид, точно он лишился дара речи. Но он взял себя в руки. В юридические руки.

– Да, вы правы, фрёкен Лунде. Половина наследства прабабки Лунде принадлежит вам.

– Полковник Лунде… – начал было я.

– Мне нечего добавить, – сказал полковник Лунде, – инспектор Халл сформулировал все совершенно точно.

Я снова вынужден был восхититься старомодным воспитанием.

Она улыбнулась, точно кошка, свернувшаяся на обитом красным плюшем стуле.

– Прекрасно. А вы так и оставайтесь с двумя нераскрытыми покушениями на убийство, инспектор Халл, Вы дурак, инспектор, как и вы, доктор Бакке, и вы, доцент Бакке.

Кристиан кашлянул. Он был совершенно спокоен.

– Двух покушении не было, фрёкен Лунде. Было одно покушение – на мою жизнь. А то, что вы стукнули себя по лбу отверткой, вовсе не покушение.

– Пожалуйста, пусть будет одно покушение… У инспектора Халла одной заботой меньше…

Она словно выплюнула имя Халла.

– Вы сшибаетесь, фрёкен Лунде, – сказал Кристиан. – Кроме одного покушения, было еще убийство.

Не знаю, кто из присутствующих с шумом перевел дух, – возможно, я сам.

– Фру Виктория Лунде была убита, – продолжал Кристиан. – Она болела туберкулезом. Малейшее кровотечение было для нее роковым. Не плачь, Виктория, Это все произошло очень быстро. Твоя мать умерла без страданий, об этом позаботился я. Я просмотрел историю ее болезни и обратил внимание, что у нее была на редкость плохая свертываемость крови. Вы, фрёкен Лунде, навещали ее в больнице, вы дали ей чай с тромбантином – от этого она и умерла.

Фрёкен Лунде только рассмеялась в ответ.

– Докажите, если можете.

– Не могу, – сказал Кристиан. – Доказать это невозможно.

Она встала.

– Сожалею, но мне некогда, – сказала она, – я уезжаю.

Стоя посреди комнаты, фрёкен Лунде закурила сигарету. Это зрелище никогда не изгладится из моей памяти. Ей было пятьдесят восемь лет, но на вид ей нельзя было дать больше сорока. Я подумал – что–то она будет делать дальше?

Как видно, Карлу–Юргену пришла в голову та же самая мысль.

– Два слова на прощанье, фрёкен Лунде. Имейте в виду, что я, то есть полиция, будем следить за каждым вашим шагом, где бы вы ни находились.

Она впилась в него взглядом, потом швырнула сигарету на ковер и раздавила окурок ногой.

– Вызовите мне такси, доцент Бакке.

Я вызвал ей такси. Я проводил ее в прихожую. Она сорвала с вешалки пальто и протянула мне, чтобы я его подержал, пока она просунет руки в рукава. Это была легкая и пушистая норковая шубка. Фрёкен Лунде не теряла времени даром.

Такси ждало у дверей.

Она смерила меня взглядом.

– С той минуты, как я вас увидела, доцент Бакке, я поняла, что в этом доме поселился сам дьявол.

– По–моему, дьявол поселился здесь задолго до моего появления, – ответил я.

Она села в такси и уехала.

Мне нужно было глотнуть свежего воздуха.

Я вышел в сад и посмотрел вниз на город, переливавшийся самоцветами.

Потом обернулся и посмотрел вдаль, где позади темных холмов виднелись три вышки с красными сигнальными огнями и освещенный прожекторами трамплин стадиона Холменколлен. За моей спиной шелестели верхушки деревьев, окружавших дом полковника Лунде.

Неужели этот дом казался мне мрачной обителью призраков? Теперь это был обыкновенный большой и старый дом.

Я вернулся в гостиную.

Люси не шевельнулась. Она сидела в прежней позе, положив голову на грудь полковника Лунде. Что сказала моя мать? Она сказала, что Люси ищет опоры в жизни. Люси ее нашла. А я этого не понял. Психолог из меня не выйдет.

Виктория одиноко сидела на своем стуле. Она не переставала плакать.

– Виктория, возьми мой платок.

Она взяла у меня платок, вытерла слезы. Я сел на стул рядом с ней.

– Можешь верить Кристиану, Виктория. Он облегчил страдания твоей матери. Она умерла легко. Это даже лучше, чем если бы она еще долго жила и мучилась.

Виктория теребила мой платок.

Наконец она улыбнулась.

– У Мартина всегда есть в запасе чистый носовой платок, – сказала она. – Однажды он меня уже выручил.

– И меня тоже, – отозвалась Люси.

– Современный рыцарь должен быть до зубов вооружен чистыми носовыми платками, – сказал полковник Лунде.

Я не мог бы выразиться удачнее.

Рекс Стаут
Окончательное решение

Глава 1

– Будьте любезны сообщить свою фамилию.

Конечно, вопрос этот я задал ради порядка. Ее фотографии я видел раз двенадцать в журналах и газетах, встречал ее в ресторане «Фламинго» и других местах и, разумеется, сразу узнал через стекло двери, когда спустился в прихожую, хотя сейчас она показалась мне далеко не в лучшей форме. Ни ее коричневый костюм, ни меховое боа, ни нечто вроде блина на голове, стоимостью долларов сто, я не назвал бы элегантным. Ее круглое лицо, слишком белое при дневном свете, где–нибудь в ресторане или в фойе театра еще могло бы показаться заслуживающим внимания. Сейчас же оно как–то обвисло, а веки покраснели и опухли.

– Я думаю, что не… – заговорила она, но умолкла, а затем продолжала: – Вы – Арчи Гудвин, не так ли?

– А вы – Элтея Вэйл, – кивнув, ответил я. – Поскольку вы заранее не договаривались о своем визите, мне нужно доложить мистеру Ниро Вулфу, по какому вопросу вы хотите его видеть.

– Я предпочитаю сама сказать ему об этом, но, во всяком случае, вопрос очень конфиденциальный и срочный.

Я не настаивал. Постоянно общаясь с людьми, слыша много правды и лжи, я догадывался о том, что ее беспокоит, и решил доставить себе удовольствие понаблюдать за лицом Вулфа, когда она все выложит ему, и послушать, как он ее выпроводит.

По заведенному у нас порядку, в тех случаях, когда появляется неизвестный посетитель без предварительной договоренности, я оставляю его на крыльце, пока хожу докладывать Вулфу. Но иногда я делаю исключение, а так как погода в этот день была сырой и ветреной, я провел миссис Вэйл в переднюю комнату (как войдете – налево), возвратился в прихожую и прошел в контору.

Вулф стоял около большого глобуса, всматриваясь в какую–то точку на нем. Когда я выходил, он глазел на Кубу, а сейчас не сводил глаз с Лаоса.

– Женщина, – доложил я.

– Ни в коем случае, – ответил Вулф, не переставая рассматривать Лаос.

– Как угодно. Правда, по ее словам, у нее срочное и конфиденциальное дело, и она в состоянии, не моргнув, уплатить гонорар в шестизначную сумму. Это Элтея Вэйл – супруга Джимми Вэйла. Вы внимательно читаете газеты и должны знать, что даже «Нью–Йорк таймс» называет его Джимми. Глаза у нее красные, очевидно, от слез, но она владеет собою и, думаю, не станет тут рыдать.

– Нет!

– Из–за погоды я не оставил ее ждать на крыльце, и сейчас она в передней комнате. Я слыхал разговоры о ней – насколько мне известно, она расплачивается своевременно.

– Будь все проклято! – проворчал Вулф поворачиваясь. Он глубоко вздохнул, подошел к письменному столу и остановился около своего огромного кресла, похожий на живую гору. Принимая посетителей, будь то мужчина или женщина, Вулф редко вставал, но коль скоро он уже поднялся и никаких дополнительных физических усилий для проявления вежливости не требовалось, почему бы ее не проявить?.. Я пригласил миссис Вэйл, представил ее и усадил у стола Вулфа в кресло, обитое красной кожей. Садясь, она чуть отбросила назад боа, но оно свалилось бы на пол, если бы я вовремя не подхватил его. Вулф опустил свои двести восемьдесят пять фунтов в кресло и хмуро взглянул на нее. Вообще–то говоря, он так обычно и встречал посетителей, но сегодня его неприязнь усилилась еще тем, что к нему домой в старинный каменный особняк на Тридцать пятой Западной улице без предварительной договоренности имела наглость прийти женщина, намеревающаяся заставить его работать.

Элтея Вэйл положила на столик рядом с креслом сумочку из коричневой кожи.

– Во–первых, – начала она, – я должна рассказать вам, как я добралась сюда.

– Не имеет значения, – буркнул Вулф.

– Нет имеет, – откашлявшись, хрипло возразила наша посетительница. – Выслушав меня, вы поймете, почему. Но прежде всего вам следует учесть, что все сказанное мною должно остаться строго между нами. Мне известна ваша репутация, но я категорически настаиваю: наш разговор должен быть строго конфиденциальный. Конечно, я дам вам чек на задаток – вероятно, мне следует написать его еще до того, как… – Она потянулась за сумочкой. – Десять тысяч долларов?

– Мадам, если вы действительно слышали обо мне, вы должны знать, что это бессмысленно. Вы желаете поручить мне что–то? Что именно? Если я соглашусь взяться за ваше поручение – задаток может потребоваться, а может, и нет. Что же до сохранения дела в тайне, то, разумеется, я не намерен его разглашать, если оно не связано с преступлением, о котором я, как гражданин и частный детектив, обязан сообщить властям. Я имею в виду также мистера Гудвина, который состоит у меня на службе…

– Да, но речь идет именно о преступлении. Похищение людей – преступление?

– Безусловно!

– И все же сообщать о нем властям не нужно.

Я подумал, что, вероятно, мое предположение о цели визита миссис Вэйл оказалось ошибочным. Видимо, эта женщина явилась к Вулфу не для того, чтобы просить его установить слежку за ее супругом.

– Разумеется, ко всякому похищению нужно относиться весьма осторожно и в отдельных случаях может быть не торопиться сообщать властям, – сказал Вулф. – Например, если речь идет о жизни похищенного. Вас тревожит именно это?

– Да.

– Ну, тогда вы можете вполне довериться. Не беря на себя лишних обязательств, должен заметить, что мы вовсе не идиоты. Похитители предупредили вас, чтобы вы никому не говорили о том, в каком положении оказались?

– Да.

– Значит, я ошибся, когда сказал, что не имеет значения, как вы добрались ко мне. Теперь я спрашиваю – как?

– Я позвонила моей приятельнице Элен Блоунт, проживающей в большом доме на Семьдесят пятой улице, и договорилась о встрече. Главный вход в этот дом с Семьдесят пятой улицы, а служебный – с Семьдесят четвертой. Я позвонила ей в половине одиннадцатого, а потом велела своему шоферу подать машину в половине двенадцатого. В назначенное время я вышла из дома и села в машину. В пути я не проверяла, есть ли за мной слежка, и не оглядывалась – шофер мог обратить на это (швейцары меня знают), спустилась в цокольный этаж и вышла на Семьдесят четвертую улицу. Здесь меня поджидала в своей машине Элен Блоунт. Она доставила меня к вам. Я не думаю, что кому–нибудь, кроме нее, известно о моей встрече с Ниро Вулфом. Вы согласны?

– Арчи?.. – спросил Вулф.

– Довольно толково придумано, – кивнул я. – Один шанс на сто. Однако если кто–то поджидает миссис Вэйл на Семьдесят пятой улице, желая незаметно проводить ее домой, а она там не появится, он начнет размышлять и строить догадки. Для миссис Вэйл было бы неплохо, не задерживаясь у нас, вернуться на Семьдесят четвертую улицу и уехать от подъезда на Семьдесят пятой. Я советовал бы поступить именно так.

– Конечно, конечно, – согласилась наша посетительница. – Но что значит – «не задерживаясь»?

– Это зависит от того, насколько терпелив и осторожен тот, кто следит за вами. Я взглянул на часы. – Сейчас двадцать пять первого. Вы находитесь у нас немногим больше получаса. Естественно, у приятельницы вы можете пробыть долго… несколько часов, например. Но если тот, кто следит за вами, достаточно хорошо изучил вас, ему должно быть известно, что по тому адресу проживает ваша приятельница Элен Блоунт. В ответ на телефонный звонок ему могут ответить, что у нее вас нет и не было.

– Что вы! Там так не ответят, Элен предупредила, что сказать в подобном случае. Если спросят меня или ее, горничная ответит, что мы заняты и подойти к телефону не можем.

– Прекрасно. Однако Элен Блоунт известно, что вы поехали встретиться с Ниро Вулфом.

– Да, но она не знает зачем. И потом, уж ей–то я могу доверять. Я знаю, что могу. – Миссис Вэйл перевела взгляд на Вулфа. – Вот как я приехала к вам. От вас я заеду в банк и только потом вернусь на Семьдесят четвертую улицу. – Голос у нее снова стал хриплым, ей опять пришлось откашляться. – Речь идет о моем муже. – Открыв сумочку, она достала из нее конверт. – Он не вернулся домой в воскресенье вечером, а вчера почтой я получила вот это.

Кресло миссис Вэйл стояло так, что протянуть конверт Вулфу она не могла, а он, конечно, подниматься не стал, мне пришлось передать конверт ему в руки. Это был обычный конверт с адресом: миссис Элтее Вэйл, 994. Пятое авеню, Нью–Йорк, без почтового индекса, со штемпелем БРАЙАНТ СТА АПР 23 1961 11.30 ВОСКРЕСЕНЬЕ, т.е. позавчера. Конверт был аккуратно вскрыт ножом или ножницами. Взглянув на адрес и почтовый штемпель, Вулф вынул из конверта сложенный вчетверо лист дешевой почтовой бумаги размером пять на восемь. Сейчас письма у нас нет, но на сделанных мною на следующий день снимках я воспроизведу здесь точный текст, из которого вы можете сделать такие выводы об отправителе, какие сделал Вулф. Вот текст:

ВАШ ДЖИММИ ЖИВ И ЗДОРОВ. НИКАКОГО ВРЕДА ЕМУ МЫ НЕ СДЕЛАЛИ И ВЫ МОЖЕТЕ ПОЛУЧИТЬ ЕГО ЦЕЛЕХОНЬКОГО ЗА 500 000 ДОЛЛАРОВ, ЕСЛИ БУДЕТЕ ВЕСТИ СЕБЯ ПРАВИЛЬНО И ВСЕ ОСТАВИТЕ МЕЖДУ НАМИ. ПОВТОРЯЕМ, СТРОГО МЕЖДУ НАМИ. ВЫ НИКОГДА ЕГО БОЛЬШЕ НЕ УВИДИТЕ, ЕСЛИ ПОПЫТАЕТЕСЬ ВЫКИНУТЬ КАКОЙ–НИБУДЬ ТРЮК. ЖДИТЕ, КОГДА ВАМ ПОЗВОНИТ ПО ТЕЛЕФОНУ МИСТЕР НЭПП.

– Не могу не сделать одно совершенно неизбежное замечание, – заметил Вулф, бросая письмо на стол и обращаясь к Элтее Вэйл. – Несомненно, что это вздор. Похищение людей – весьма опасная и сложная операция. Трудно поверить, чтобы человек, пошедший на такой риск, занимался игрой словами и выбрал такой псевдоним, как «Нэпп» [6]6
  Игра слов. По–английски похитить человека – произносится «киднэп».


[Закрыть]. Это несомненный вздор. Если же здесь, он ткнул пальцем в письмо, – речь идет о похищении, письмо написал какой–то совершенно необычный человек. Скажите, а ваш муж не шутник?

– Нет, – вздернула подбородок миссис Вэйл. – По–вашему, это шутка?

– Я не исключаю этого, но вместе с тем я высказал предположение, что вы, может быть, имеете дело с каким–то странным человеком. Он уже звонил вам?

– Да, вчера днем. Я предупредила свою секретаршу, что жду звонок, и она слушала наш разговор по параллельному телефону. Я поступила так потому, что она обычно вскрывает мою почту, ей было известно это письмо.

– И что же он сказал вам?

– Он дал мне указания, но я не сообщу вам – какие, так как намерена действовать точно в соответствии с ними, мне вы для этого не нужны. Верните мне моего мужа домой живым. Конечно его, возможно, уже убили, но… – Подбородок у нее было задергался, однако она быстро овладела собой и продолжала: – Если они убили его, а полиция и ФБР не найдут их, я хочу, чтобы вы сделали это. Правда, вчера по телефону мне сказали, что мой муж жив… Но разве не бывает, что похитители убивают свои жертвы после получения выкупа, чтобы потом их не выследили и не опознали? Бывает так?

– Бывает.

– Вот поэтому–то мне нужна ваша помощь. Я выполню все, передам им деньги, и тут вы ничего поделать не можете. Я уже сообщила в свой банк, что сегодня днем приеду за деньгами и…

– Полмиллиона долларов?

– Да. Я поступлю, как они требуют, но и только. Мой муж должен остаться в живых. Я хочу быть уверенной, что он вернется, и для этого мне нужна ваша помощь.

– Мадам, но это несерьезно! Как я могу что–то предпринимать?.. Единственный раз вы установите контакт с этим остряком или его сообщником при вручении выкупа – и вы не хотите сообщить мне никаких подробностей. Что за чушь! Вы говорите несерьезно.

– Нет, серьезно, только поэтому я и обратилась к вам! Есть ли что–нибудь такое, чего вы не смогли бы сделать? Разве вы не гений? Ведь у вас такая репутация!.. – Миссис Вэйл достала из сумочки чековую книжку и авторучку. – Десяти тысяч долларов в качестве задатка вам достаточно?

Или наша посетительница тоже обладала задатками гения, или в этот день ей просто везло. Когда она спросила, есть ли на свете что–то такое, что он не мог бы сделать, и помахала у него под носом чеком. Вулф откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и сжал пальцами подлокотник. Я ждал, что он сейчас начнет шевелить губами, но этого не произошло. Видимо, решение вопроса было настолько трудным, что трюк с губами помочь не мог. Миссис Вэйл выписала чек, вырвала его из книжки, встала, положила перед Вулфом и снова села. Она хотела сказать что–то, но я вовремя предостерег ее. Прошла минута, и еще две–три, прежде чем Вулф открыл глаза и, бросив: – «Блокнот, Арчи», – выпрямился.

Я достал блокнот и авторучку, ожидая, что сейчас он начнет диктовать, однако Вулф снова закрыл глаза, помолчал около минуты и только тогда обратился к миссис Вэйл.

– Мне важно знать обороты речи, – заявил Вулф, – и как он употребляет слова, этот тип. Вы должны точно передать мне, что он сказал вам по телефону.

– Ни в коем случае! Вы предпримете что–нибудь, выкинете какой–нибудь трюк, а я не желаю рисковать. Я обещала, что в точности выполню все указания и сделаю это одна. Вот поэтому–то я ничего больше не скажу вам. Какое значение имеют обороты речи?

Вулф слегка пожал плечами.

– В таком случае – голос. Вы узнали его?

– Узнала? Конечно, нет!

– Не появилось ли у вас хотя бы слабого подозрения, что вы слышали его раньше?

– Нет.

– Говоривший был многословен или краток?

– Краток. Он лишь сказал мне, что я должна буду сделать.

– Он говорил грубо или вежливо?

– Ни то, ни другое. Разговор носил… деловой характер.

– Без угроз, без запугивания?

– Да. Он сказал, что это единственный шанс и для меня, и для моего мужа. Никаких угроз.

– А его грамматика?..

– Ни о какой грамматике я и не думала! – рассердилась наша посетительница. – Какая грамматика?..

– Хорошо, я задам вопрос иначе. Как, по–вашему, он грамотный человек? Я имею в виду это слово в самом общем смысле – «образованный»?

– Я уже ответила вам, что он не был ни резок, ни вульгарен. Да, пожалуй, я назвала бы его образованным. – Миссис Вэйл сделала нетерпеливый жест. – Но не тратим ли мы время напрасно? Не такой вы уж гений, чтобы по тому, как человек разговаривал, определить, кто он. Правда?

– Для этого мне следовало бы оказаться чудотворцем, а не гением, – покачал головой Вулф.

– Когда и где вы видели своего мужа в последний раз?

– В субботу утром. Он отправился по делам в наше загородное имение недалеко от Кэтоны. Я осталась дома, так как чувствовала себя не совсем хорошо. Утром в воскресенье он позвонил и сообщил, что до вечера не вернется. Однако после того, как он не вернулся и вечером, я позвонила туда, и сторож сказал мне, что он выехал вскоре после восьми. Я не стала беспокоиться, потому что мужу иногда нравится вечерами кататься на машине. Но вчера утром я уже встревожилась, хотя еще ни к кому не обращалась, а затем получила вот это письмо.

– Он выехал из имения один?

– Да.

– Как фамилия вашей секретарши?

– Моей секретарши?.. Ее зовут Дина Атли.

– Она давно работает у вас?

– Семь лет. А почему выспрашиваете?

– Я должен поговорить с ней. Пожалуйста, позвоните ей и скажите, чтобы она немедленно приехала сюда.

Миссис Вэйл от удивления раскрыла рот, но тут же спохватилась.

– И не подумаю! Что она может сообщить вам? Ей неизвестно, что я у вас, и я не хочу, чтобы она это знала. Даже она!

– В таком случае возьмите свой чек. – Вулф сделал гримасу. – Я должен получить хотя бы самое маленькое доказательство вашей добропорядочности. Мне известно, что вы Элтея Вэйл, поскольку мистер Гудвин узнал вас, но это все, что я знаю. Действительно ли вы получили письмо и звонил ли вам некий Нэпп? Пока это всего лишь ваш рассказ, ничем не подкрепленный. Меня вовсе не прельщает мысль остаться участником какого–то надувательства. Арчи, верни чек миссис Вэйл.

Я встал.

– Но при чем тут надувательство?.. Боже мой, надувательство! Ведь они убьют моего мужа!.. Разве я не права, не желая, чтобы кто–либо, включая мою секретаршу, знал о моем визите к вам? Не рассчитывайте, что она сообщит вам содержание телефонного разговора, так как я сказала ей, что…

– Я не намерен спрашивать ее об этом, – резко прервал ее Вулф. – Я лишь расспрошу ее, как он разговаривал. Если вы откровенны со мной, вам не следует возражать против этого разговора. Вы опасаетесь, что она будет знать о вашем визите ко мне? Но об этом скоро узнает и сам Нэпп… Во всяком случае, я надеюсь, что узнает.

– Узнает? – поразилась миссис Вэйл. – Как?

– Я сообщу ему. – Он повернулся ко мне.

– Арчи, мы успеем поместить объявление в вечерние выпуски газет?

– Вероятно, только в самые последние выпуски. Я не уверен, что мы успеем сделать это в «Пост» и «Уорлд–телеграмм», но не сомневаюсь, что с помощью Лона Коэна в «Газетт» она появится. – Я приготовил блокнот и ручку. – В секции объявлений обычным шрифтом?

– Нет, нужно сделать так, чтобы оно сразу бросалось в глаза. Примерно на две–три колонки. Заголовки жирным шрифтом, текст – обычным.

МИСТЕРУ НЭППУ

Я обязался помочь женщине, имущество которой находится у вас. Она сейчас у меня в кабинете, но не сообщила и не сообщит содержание вашего разговора с ней в понедельник по телефону. Я ничего не знаю о тех указаниях, которые вы дали ей, и они меня не интересуют. Она поручила мне выполнить конкретное поручение, состоящее в обеспечении благополучного возвращения ей ее имущества в хорошем состоянии, в этом заключается цель опубликования данного объявления. Вместе с тем она дала мне другое поручение на тот случай, если в нем возникнет необходимость. Если ее имущество не будет возвращено или окажется в состоянии, исключающем возможность восстановления, я обязался посвятить свое время, энергию и талант созданию условий, обеспечивающих справедливое возмездие за нанесенный ущерб, причем моя клиентка полна решимости поддержать меня всеми средствами, которыми она располагает. Если вы еще недостаточно осведомлены обо мне, чтобы отдать себе отчет в значении всего этого для вашего будущего, я рекомендую вам навести справки о моей квалификации и моем упорстве.