Текст книги "Свет уходящего солнца (СИ)"

Автор книги: Реджинальд Свон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Реджине не понравилась Мэри Маргарет. Слишком суетливая и чересчур улыбчивая. Достаточно было Свон, отчего-то светящейся сегодня, как медный грош. Эмма галантно помогла Миллс снять пальто и, повесив его в шкаф, вернулась, чтобы помочь Реджине с сапогами. Экономка, всё это время без умолку трещавшая о том, как Реджине понравится комната для гостей на первом этаже, которую она уже подготовила, и о том, какая приятная и благостная атмосфера всегда царит в этом доме, что Реджина без сомнения быстрой пойдёт на поправку, внезапно запнулась. Она словно заметила что-то странное в поведении Реджины и Эммы. Но в следующую секунду, списав это всё на царивший вокруг дух приближающегося Рождества, тряхнула головой и, улыбнувшись, подхватила сумку их нового жильца, чтобы отнести в комнату.

На гостью с громким лаем кинулся было Коди, но Эмма, уже избавившаяся от сапог и куртки, вовремя перехватила щенка, взяв его на руки, и вместе с ним, улыбаясь, отправилась на второй этаж.

Миллс успела принять душ, оценить приготовленные для неё полотенца и с сожалением подумать о том, что спальня Свон, скорее всего, наверху, а значит, разделять их будет целая лестница. Затем, выйдя из ванной, почти столкнулась с Эммой, спустившейся на кухню. Та была одета в растянутые и заштопанные на коленках спортивные штаны, застиранную фланелевую рубашку и абсолютно нелепые тапочки-зайчики. Удивление отразилось на лице брюнетки при виде такого образа священника. От неожиданности она даже забыла, что специально не застегнула верхнюю пуговицу своей блузки, и теперь вода с её чуть вьющихся влажных волос стекала по шее именно туда. Поэтому, когда Свон, судорожно сглотнув и резко отвернувшись, проскочила на кухню, Реджина успела лишь самодовольно усмехнуться и, не убирая с лица кривой усмешки, пойти следом.

«Ох, мисс Свон, ваша святость ещё не знает, что её ждёт», – подумала Реджина, к своему неудовольствию замечая присутствие на кухне Мэри Маргарет.

Экономка, предложив всем чай, не умолкала ни на минуту, всем своим видом и поведением пытаясь помочь новому жильцу расслабиться и с лёгкостью влиться в новую обстановку. Мэри Маргарет расспрашивала гостью о её жизни в Сторибруке, о родственниках и работе, даже не задумываясь о том, что какие-то вопросы могли быть лишними или не уместными. Она лишь иногда бросала удивлённые взгляды на притихшего священника, которая до побелевших костяшек вцепилась в свою чашку и, делая редкие глотки чая, совсем не хотела участвовать во всех попытках экономки втянуть её в разговор. Эмма лишь сверлила взглядом узор на белоснежной скатерти или с особым вниманием рассматривала кружевные салфетки, вышитые ещё в прошлом месяце Мэри Маргарет. И только Реджина, казалось, не испытывала никакого стеснения. Она охотно отвечала на всё, лишь иногда отделываясь односложными репликами на совсем уж личные вопросы бесхитростной экономки. В промежутках между ответами гостья тщательно облизывала чайную ложку или, наклонившись, тянулась за печеньем в вазочке так, что, чудилось, вот-вот ещё одна пуговичка на её блузке ненароком выскользнет из петельки. Но главное заключалось в том, что она прекрасно знала: что Эмма всё это видит. Лёгкий румянец не сходил со щёк блондинки, и, более того, именно поэтому та и вынуждена была молчать, за чаем скрывая своё волнение и дрожь в ладонях. Закусив нижнюю губу, Реджина на что-то увлечённо кивала экономке, боковым зрением наблюдая за каждой реакцией священника и гадая, насколько же той хватит, прежде чем она капитулирует с кухни, и Миллс сможет насладиться своей победой. Мэри Маргарет обернулась за чайником, чтобы снова наполнить почти уже опустевшую кружку Свон, когда та, резко качнув головой, встала из-за стола.

– Мне нужно съездить в госпиталь святой Терезы. Одна из пациенток захотела исповедаться.

– О, Эмма, твой голос, кажется, охрип, ты не заболела? – подойдя к девушке, экономка бесцеремонно потрогала её лоб.

Вымученно улыбаясь, Эмма в эту секунду мечтала как минимум убежать с кухни, а как максимум – провалиться сквозь землю. Вслед за своей душой, которая, презрев все сдерживающие факторы, жаждала достигнуть самого дна. Бросив быстрый взгляд на совершенно спокойно наблюдающую за ними брюнетку, Свон сказала:

– Реджина, располагайся и чувствуй себя как дома, Мэри Маргарет устроит тебе небольшую экскурсию и сделает всё, что нужно, если тебе понадобится помощь.

Поспешно выйдя с кухни, Эмма опрометью бросилась на второй этаж, чтобы принять успокаивающий душ и переодеться к поездке в госпиталь.

– Наше солнышко совсем не бережёт себя, так ведь и заболеть недолго, – покачала головой экономка.

На что гостья, мечтательно улыбнувшись, ответила:

– Я тоже думаю, что мисс Свон пора уже подумать не только о духовном, но и о своём физическом состоянии.

Эмма не могла нарадоваться, когда, загоревшись общим энтузиазмом, исповедоваться решили целых два отделения госпиталя. Это отдаляло её возвращение домой, где она – и она прекрасно это знала – сегодня вечером останется один на один с Реджиной Миллс. Предчувствие чего-то неведомого сладко разливалось по мышцам, перемешиваясь с откровенной паникой и страхом. Свон никогда ещё не была так рассеяна. Она путала молитвы и не могла вспомнить очередность накладывания епитрахили и Евангелия на голову кающегося. Однако пациенты только с умилением взирали на скромного, смущающегося и столь старательного священника, даже не подозревая о тех желаниях и мыслях, которые на самом деле раздирали викария, мешая сосредоточиться на своих прямых обязанностях.

Когда жёлтый “Камаро” подъехал к дому, Эмма поняла, что рабочий день Мэри Маргарет уже подошёл к концу, а значит, они с Реджиной сейчас будут только вдвоём. От осознания этого живот свела сладкая судорога. Из салона машины девушка вылезла на ватных, едва слушающихся её, ногах. Хлопнула дверца, и пискнула сигнализация, но разум отказывался следить за автоматическими действиями рук. Эмме казалось, что она балансирует на грани сознания, и, если сделает шаг, то окажется на размытой границе реальности, где-то между явью и сном. Почувствовав, как замерзает нос, Эмма, выдохнув облачко пара и ссутулив плечи, решительно сжала в кулаки начавшие зябнуть ладони. Перед тем как покинуть дом престарелых, девушка созвонилась с Генри, и сын минут пятнадцать на одном дыхании рассказывал о том, как ему нравится в Глазго, и что они с Дэвидом сегодня очень жалели, что она не может попробовать солёную сахарную вату. Эмма улыбнулась, вспомнив этот разговор, и, понимая, что у неё уже больше нет поводов оттягивать встречу с Реджиной, открыла входную дверь. Ей навстречу с заливистым лаем выбежал Коди. Подхватив его на руки, Эмма, стянув ногами ботинки, прошла вглубь гостиной. Первым, что ей бросилось в глаза, оказалась свернувшаяся на диване калачиком Реджина, обхватившая руками бейсбольную биту и даже во сне прижимавшая её к себе мёртвой хваткой, несмотря на гипс. Грустно улыбнувшись, Эмма опустила пса на пол и, сняв куртку, тихонько присела на край дивана, рядом с ногами гостьи. По всей видимости, Мэри Маргарет нашла для Реджины что-то из своей одежды, чтобы она могла переодеться в домашнее и чувствовать себя в чужом доме более комфортно. Всмотревшись в сосредоточенное во сне лицо брюнетки, Эмма заметила следы слёз на её щеках и размазавшуюся у глаз тушь. Болью отозвалось в сердце, когда Эмма вспомнила, как пестрели новостями газетные колонки, кричавшие о смерти Генри Миллса, как они с Дэвидом узнали об этом из телевизионных новостей. Она с горечью подумала, что уж если ей, девочке-фанатке бейсбола, было тогда не по себе, то каково же до сих пор дочери умершего игрока. Эмма хотела разбудить Реджину, потому что той незачем было спать на жёстком диване в то время, как ей приготовлена гостевая комната. Но она никак не могла заставить себя прервать тревожный сон женщины. Однако Миллс словно почувствовала, что за ней наблюдают, и проснулась сама. Расфокусированный ото сна взгляд карих глаз встретился с озабоченным зелёным взглядом. Выпрямив ноги, которые тут же уперлись в бедро священника, Реджина, часто заморгав, спросила:

– Я долго спала?

Улыбнувшись, Эмма пожала плечами.

– Не знаю, я буквально только вошла.

Реджина, наконец, заметила бейсбольную биту, которую все еще прижимала к себе, и её взгляд неожиданно стал нечитаемым.

– Мэри Маргарет показывала мне дом, и в углу вашего кабинета я увидела вот это. Потрудитесь объяснить, мисс Свон, откуда у вас бита моего отца?

– Дэвид с девочками подарили мне её на день рождения.

Взгляд Миллс стал колючим, а с губ с презрением сорвалось:

– С девочками?

Свон успокаивающе коснулась ноги женщины.

– Саманта и Бекс – мои подруги в Глазго. Своего рода коллеги. Они помогали мне опекать сирот в городе.

Резко выдохнув, Реджина приняла сидячее положение. Она с такой жадностью впилась руками в биту, словно боялась, что сюда ворвётся кто-то, уже однажды укравший её, и снова попытается забрать. Медленно скользя взглядом по выгравированному на дереве имени, женщина, казалось, не заметила, как из её глаз потекли слёзы.

– Дэвид сказал, что они нашли её в лавке старьёвщика, – решила уточнить Эмма.

Прерывисто дыша, Реджина лишь покачала на это головой. Пальцы медленно прослеживали нанесённый на биту узор, складывая из букв имя. А её голос заметно охрип от едва сдерживаемых эмоций:

– Это я подарила ему на юбилейную игру. После похорон я перевернула весь дом, но так и не смогла нигде её найти. И я не понимаю, каким образом она оказалась в Глазго.

– Я думаю, тебе стоит забрать её себе, – примирительно улыбнулась Свон.

Карие глаза в ответ на эти слова гневно вспыхнули, и, гордо вздёрнув подбородок, Реджина уже хотела заявить, что бита и так принадлежит ей, и она не нуждается ни в чьём разрешении, но неожиданно осеклась, заметив в глазах своей собеседницы понимание и сочувствие. Это разозлило ещё сильнее, и, сжав здоровой рукой биту, она собралась высказать что-то резкое, но не успела. Неожиданно на кухне послышался звук бьющегося оконного стекла, а затем громкий лай пса, помчавшегося на шум.

Обе женщины вскочили с дивана. С колен Эммы на пол упала красная куртка, которую она так и не успела повесить.

Комментарий к 26.

Я тут решил поучаствовать в фестивале отзывов) Может кто меня и прокомментирует)

Продолжение, максимум через неделю.

========== 27. ==========

Перед вбежавшими на кухню предстала следующая картина: звонко лающий Коди рычал, не решаясь приблизиться к двум молодым мужчинам, сидящим на корточках на осколках разбитого оконного стекла. На улице уже стемнело, и холод быстро заполнял помещение, но света уличных фонарей и того, что лился из прихожей, оказалось достаточно, чтобы увидеть, что из ладони одного из мужчин обильно течёт на пол кровь, смешиваясь там с бликующими осколками и кусками стекла.

– Вам нужна помощь, – спокойно сказала Эмма и, подойдя к одному из шкафчиков, открыла его, доставая аптечку. Коди, услышав голос хозяйки, мгновенно успокоился и перестал лаять.

Мужчины на фоне зияющего оконного проёма по-прежнему молчали, но в их диких глазах, направленных на девушку, мелькнул страх. С шумом выдохнув воздух, Реджина, всё ещё держа биту в правой руке, так с ней и включила свет на кухне, нарочно с силой хлопнув по выключателю, чтобы хозяйка дома услышала щелчок.

– Я так понимаю, полицию ты вызывать не собираешься?

Эмма, достающая из аптечки бинт и обеззараживающее средство, с удивлением воззрилась на разъяренную женщину. Страх в глазах незнакомцев сменился ужасом при взгляде на брюнетку, воинственно размахивающую загипсованной рукой, а другой сжимающую биту.

– Если ты этого не сделаешь, то, может, хоть воспользуешься битой моего отца, чтобы защитить своё имущество и сына от этих грабителей? – не унималась Реджина.

– Но здесь нет Генри, и ему не угрожает опасность. И какое имущество может пострадать? Кружевные салфетки Мэри Маргарет или колотый заварник? В этом доме нечего красть, – всё так же спокойно ответила Свон, а затем, обернувшись к незваным гостям, добавила, глядя пострадавшему прямо в глаза:

– Я должна обработать и перевязать вашу рану, а потом вам следует обратиться в больницу, потому что порез явно придётся зашивать, да и я могу не все мелкие осколки заметить в вашей ране.

Раненый мужчина и Реджина одновременно шумно вздохнули, но если первый от удивления и шока, когда блондинка, присев рядом с ним на корточки и взяв в свои ладони его повреждённую, принялась оказывать первую помощь, то вторая от того, что задохнулась от собственных слов, которые так и не произнесла. В её памяти всплыли слова сестры о возможных слитках золота в каждом углу дома священника. Мысли Реджины перетекли на Миллс-старшую, и, закатив глаза, она в очередной раз убедилась, что их мать явно переоценила роль этого белобрысого недоразумения в своих интригах.

– Не нужно звать полиция, – неожиданно подал голос второй мужчина. Он, завороженно глядя на то, как Эмма перевязывает чистым бинтом руку его товарища по несчастью, погладил подошедшего к нему пса и добавил:

– Нас депортировать обратно в Алжир, и там нас убить правительство.

– Просто прекрасно, мисс Свон, что на этот раз? Политические заключённые Африки?

При упоминании этого выжженного солнцем клочка ада на земле, Эмма вздрогнула. Почувствовав изменения в настроении своей хозяйки, Коди зарычал, и отскочив от незнакомца, начал нюхать воздух рядом с мужчиной. Девушка, поднявшись, медленно подошла к разложенной на столешнице аптечке и, молча сложив обратно её содержимое, обернулась к людям на кухне.

– Я была в Африке. Человеческая жизнь ценится там меньше верблюжьего дерьма, – неожиданно выдохнула Эмма, складывая руки на груди и невидящим взором глядя в зияющий проём окна. Адреналин начал спадать, и она почувствовала холод, беспрепятственно проникающий с улицы.

– С меня хватит! – резкий голос Реджины вырвал девушку из оцепенения. – Я вызываю полицию!

Миллс обернулась, намереваясь выйти из кухни, но тут мужчины поднялись с пола, и тот, чью руку перевязали, сказал:

– Мы не знать, что здесь люди в это время. Я сказать, кто нам деньги дать, мы залезать и украсть ценность, напугать священник. Не надо полиция.

А вот это уже заинтересовало Миллс и, обернувшись, она резко бросила:

– Ну и кто же заказал вам эту блаженную идиотку?

Реджина сделала вид, что не заметила обиженный взгляд блондинки.

– Мастер Спенсер. Он быть прокурор другой город, мы с братом – должник. Он спасать от возвращаться в Алжир.

Миллс, сощурившись, вперила презрительный взгляд в неудачливых грабителей, но ничего не сказала, а лишь устало потёрла переносицу пальцами загипсованной руки. Мужчины, до этого жавшиеся друг к дружке, неожиданно смекнули, что могут сбежать через разбитое окно, и предприняли было попытку, но Эмма, подбежав к ним, воскликнула:

– Вам лучше выйти через дверь. Так я смогу показать вам, как добраться до больницы.

С шумом выдохнув воздух сквозь сцепленные зубы, Реджина уже хотела было предложить священнику довести грабителей до больницы на машине, но вовремя остановилась, разумно предположив, что девушка может принять её слова за руководство к действию. Уже в гостиной, подняв с пола куртку и надев её, чтобы согреться, Эмма проводила мужчин до входной двери. Положив биту на диван, Миллс успела заметить, как Эмма, достав кошелёк из заднего кармана, протянула брату пострадавшего смятую купюру.

В теплой гостиной брюнетка поняла, насколько замёрзла, и попыталась растереть озябшие предплечья. Вернувшись к ней, Эмма с беспокойством поинтересовалась:

– Ты замёрзла? Тебе лучше пойти наверх, завтра я вызову мастера, и до приезда Генри у нас снова будет тёплая кухня. И я принесу тебе завтра завтрак в комнату.

– Ты хоть понимаешь, какой опасности подвергла нас сегодня? – устало выдохнула Реджина. – Что это просто чудо, что твоего сына не было дома и что эти арабы оказались не насильниками и убийцами. Потому что неизвестно, чем бы тогда всё это закончилось.

– Всё случилось так, как случилось. Я доверяю своему Богу, – улыбнулась Эмма, пытаясь приободрить гостью. Неожиданно лицо Реджины перекосилось от злости, и, сделав шаг вперёд, она сократила расстояние между ними.

– Ты абсолютная идиотка, – прошипела она, яростно сверкая глазами. – Легкомысленно относящаяся к жизни и необдуманно рискующая ей!

– Я всего лишь вверила её Богу и не сомневаюсь в том, что всё произошедшее было им запланировано для меня и тебя, – робко улыбнувшись, выдохнула блондинка, и это стало последней каплей: в груди Реджины что-то взорвалось и огненными всполохами распространилось по всему телу. Сдавленно застонав, она схватила Эмму за грудки её тёмно-лиловой блузки, которую та так и не успела переодеть после возвращения из дома престарелых, так, что колоратка впилась в шею священника. Прижав со всей силы девушку к стене, Реджина впилась своими губами в её. Властно ворвавшийся в рот язык не встретил сопротивления. Податливые губы девушки лишь мягко отвечали на грубую ласку. Внезапно Реджина почувствовала, как Эмма запустила руку в её волосы и притянула Миллс ближе к себе. Другая рука скользнула по спине брюнетки. О, это было уже слишком! Из груди Реджины вырвался неконтролируемый стон, и она резко отстранилась. Застыв в удивлении, потому что не на такую реакцию рассчитывала, брюнетка заметила, как по щекам Эммы скатываются слёзы.

Комментарий к 27.

Да, глава не большая, однако и “неделя” оказалась короткой, но теперь, действительно, придётся подождать, тем более, что там будет именно то, отсутствие чего все так мужественно терпели) Ну или почти все, потому как я надеюсь, что философский и психологический аспект этой истории, хоть кому-то интереснее НЦ-ы)) Спасибо всем, кто читает, комментирует и ждёт!

========== 28. ==========

Комментарий к 28.

1) Эта глава написана полностью под песни Джоша Гробана

2)Выкладываю раньше срока, потому что с первым днём зимы всех!

3)Продолжение через две недели. Я серьёзно)

– Слёзы, мисс Свон? Серьёзно? Вы всегда так реагируете на поцелуи? – Миллс в удивлении приподняла бровь.

– Мы же, кажется, уже давно перешли на «ты», – едва различимо выдохнула Свон. Эмоции на её смущённом лице сменяли друг друга, как перелистываемые небрежным читателем книжные страницы.

Девушка не успела скрыть разочарование от прерванного поцелуя, да и, как заметила к собственному удовлетворению Реджина, вряд ли смогла бы. Мстительная мысль помучить святошу, которой, как оказалось, не чужды плотские желания, добавила в кровь адреналина.

– Я – не насильник, Эмма, и мне неловко, что мои действия вызвали такую реакцию, – один шаг назад из личного пространства блондинки. Теперь сожаление и растерянность Свон стали почти осязаемы. Казалось бы: протяни руку – и сможешь пощупать застывшую между ними тягучую неудовлетворённость.

Шаг Эммы вперёд, словно робкая попытка вновь дотянуться до потерянного тепла.

– Это не из-за поцелуя, – шёпот, который слух Реджины распознал как крик. – Я просто чувствую, что тебе больно, и что именно поэтому ты это делаешь.

А вот эти слова были лишними. Ярость вновь вспыхнула и сдавила лёгкие. Резко дёрнувшись навстречу, Реджина за подбородок притянула свою визави ближе, и колючие, злые карие глаза впились в зелёные.

– Что ты можешь знать о боли?! Божья любимица, его баловень…

Горькая усмешка и искреннее сочувствие в глазах напротив заставили Миллс снова в ярости отпрянуть от священника. Вот только теперь Эмма словно решилась идти до конца и, обхватив тёплыми ладонями лицо женщины, она, прежде чем накрыть её губы своими, прошептала прямо в них:

– Это то, что я узнаю в тебе…

Сухие, горячие поцелуи ломали рот Реджины, который и так готов был разорваться от давивших на него сдерживаемых рыданий. Под закрытыми веками невыносимо горели глаза, и до боли щемило переносицу. Но назойливые, нежные поцелуи, отдающие вишней, отвлекали от всего, и вой ярости, обиды и гнева так и застрял в горле разбитой жизнью женщины.

Миллс не помнила, как они оказались на кровати в спальне Эммы. Только жадные поцелуи и дрожащие руки, пытающиеся расстегнуть её блузку. Эмоции Свон, словно вода, пробившая плотину и сбивающая всё на своём пути. Эмма казалась факелом, пожирающим всё живое огнём. Только Дэниел с подобным трепетом покрывал поцелуями её шею, ключицы, плечи. Мгновенные, раскалённые, жалящие поцелуи дерзко рассыпались по её плечам и рукам горстью тлеющих углей и тут же на её груди, молниеносно избавленной от бюстгальтера, превратились в медленные и бережные. Всё это отвлекало и ни на мгновение не давало задуматься о происходящем. Жажда отомстить ненавистному богу неожиданно отступила на задворки сознания, сейчас готового лишь тонуть в этом водовороте чувств и ощущений, изливающихся на ставшее внезапно неконтролируемым тело. Эмма с благоговением целовала каждую венку на запястье, невесомо прикасалась к предплечьям, оставляя после своих ласк пылающие ожоги и желание большего. Это наслаждение казалось вечным, когда молния на брюках брюнетки поползла вниз, и, уже не сдерживаясь, Реджина с резким выдохом двинула бедрами навстречу умелым рукам, помогая стащить с себя брюки. Нижнее бельё было стянуто следом. Бережно раздвинув ноги, Эмма нежно провела пальцами по гладкому животу своей партнёрши, издавшей при этом нетерпеливый стон. Губы бесцеремонно впились в её клитор, а вкус и аромат женщины заставили уже Эмму застонать. Пальцы вцепились в волосы блондинки, пытаясь придать нужный темп сводящим с ума ласкам, но в следующую секунду это уже не понадобилось, и Реджина смогла, лишь разжав пальцы, ухватиться ими за простыни. Выгнувшись, она гортанно вскрикнула, когда в неё вошли сразу двумя пальцами, мгновенно взяв нужную скорость. Разметавшиеся на подушке чёрные волосы вперемешку с прилипшими ко лбу и завивающимися от влажности локонами, прикушенная нижняя губа, учащённое дыхание, перемежающееся с громкими стонами… Этот кроткий и смиренный язык, виртуозно совершающий грех между её дрожащих, подмахивающих навстречу ему и сильным пальцам, бёдер. Хотелось заскулить в голос от неотвратимости того, что было неизбежным, того, что с каждым резким толчком и движением губ становилось всё ближе и нестерпимее. Эмма положила показавшуюся ледяной ладонь на покрытый испариной живот, и в следующую секунду Реджина практически согнулась пополам от нахлынувших ощущений. Содрогающиеся от мелкой дрожи ноги сдавили голову умело продлевающей её оргазм девушки, и, казалось, ещё чуть-чуть – и они раздавят её как орех.

Когда Реджина наконец-то выпустила из себя Эмму и смогла открыть глаза, то обнаружила, что на Свон всё ещё были спортивный лифчик и трусы.

– Должна признать, это было впечатляюще, – проговорила она, притягивая к себе за плечи девушку. Её голос утратил колкость и лёд, неожиданно оказавшись глубоким и мягким.

Поцеловав подбородок Эммы, Реджина ухватилась за резинку бюстгальтера, чтобы снять его через голову Свон. Неожиданно она почувствовала лёгкое прикосновение к своим губам ещё влажных кончиков пальцев и, посмотрев в потемневшие зелёные глаза, заметила в них беспокойство.

– Вот только не говори, что у тебя целибат! Я в жизни не поверю в это после того, что было на этой кровати пять минут назад!

Эмма смущённо покраснела и, робко улыбнувшись, ответила:

– У англиканских священников нет обязательного целибата. Но я должна тебя кое о чём предупредить…

Рука Реджины, невесомо пробежав пальцами между лопаток Эммы, нерешительно замерла в воздухе.

– Я – девственница, – покраснев ещё гуще и едва вытолкнув эти слова из внезапно пересохшего горла, выдохнула Эмма.

Реджине очень хотелось прыснуть от смеха, но, посмотрев в серьёзные глаза своей партнёрши, она поняла, что всё это не шутка. Брюнетка даже приподнялась на одном локте и с интересом вгляделась в лицо девушки.

– Ты, кажется, говорила, что у тебя были отношения с матерью твоего сына.

– Были. Но со Старлой всё было сложно. Не скажу, что она не ласкала меня, но как видишь, до главного мы так и не дошли. А кроме неё, у меня никого не было. В колонии, правда, одна девушка оказывала мне специфические знаки внимания, но охранницы уберегли меня от насилия.

Последнее Свон проговорила едва слышно и не смотря в глаза Реджине.

– Ты сидела в тюрьме? – удивилась Миллс. Она вспомнила свои же гневные и необдуманные слова о том, что эта святоша может знать о боли, и поняла, что, видимо, ошиблась на счёт так раздражающего её священника, оказавшейся просто шикарной любовницей. Следом пришла мысль, что невозможно было и представить такую счастливую случайность. Просто бинго! Она не только сделает Эмму равной себе, она лишит её девственности. И что это, если не самая лучшая месть за всё то, что ей пришлось пережить? Но молниеносный поток мыслей был прерван ответом Свон:

– Да, я была в колонии для несовершеннолетних. Отбывала срок за воровство. Относительно недолго, но для меня это было хорошим уроком.

Неожиданно Реджина поймала себя на мысли, что хочет уже сменить эту доверительную обстановку на торжество похоти и сбрасывание идолов с их пьедесталов. Повторно ухватившись за резинку плотного спортивного лифчика, она низким бархатным голосом прошептала прямо на ухо своей жертве:

– Пора распрощаться с детством, мисс Свон…

***

Какая удача… Было просто невозможно вообразить такое удивительное стечение обстоятельств. Что ж, теперь можно будет просто не вылезать из постели! Наивная свещеннослужка оказалась одной из лучших любовниц, что были в её жизни! Хотя нет же, это ложь. После Дэниела череда однодневок сменяла друг друга как времена года за окном. И она не помнила не то, что их лиц или имён, она даже не помнила, что чувствовала с ними. Реджина обычно уходила, не дожидаясь утра, и не только потому, что бессонница была следствием её кокаиновой зависимости. А здесь и сейчас, в полумраке комнаты, это, кажущееся молочно-белым, распростёртое перед ней тело, находилось полностью в её воле… Кто бы мог подумать, что Свон окажется так восприимчива к ласке? Нежная кожа реагировала на любое прикосновение, а тело дрожало от каждого поцелуя.

Эмма боялась открыть глаза, ей казалось, что стоит только это сделать, как падший ангел, преисполненный боли и сожалений, исчезнет в следующую же секунду… Было невозможно поверить, что эти одновременно глумящиеся и страдающие глаза теперь смотрят на её полностью обнажённую душу, которую тело скрыть было больше не в состоянии. Примет ли свирепый демон скорби и печали эту принесённую ему жертву? Отпустит ли он женщину, если та растворит в Эмме свою боль, если Реджина получит власть над ней, будет ли эта жертва засчитана?

Горячие ладони в нетерпении сжимали маленькую грудь, зубы больно кусали за соски. Из горла Эммы вырывались стоны от удовольствия, она морщилась от боли и… терпела, терпела, терпела. Когти, казавшиеся звериными, впивающиеся в её упругий живот… и тут же горячий язык, прижигающий эти раны, вырывающий из горла очередной возглас. Невыносимая жажда, но ещё невыносимее были губы, терзавшие её покорный рот, подбородок, скулы… Кто бы мог подумать, что лицо может так пылать, и не от стыда, а от добровольного бесстыдства. В воспалённом сознании пульсировал лишь один страх, что всё прекратится, что она устоит от соблазна и не сможет спуститься в преисподнюю, туда, где на самом дне металась в поисках выхода неприкаянная душа, которой там не место. Заточённая насильно.

Поцелуи, покрывавшие внутреннюю сторону бёдер, руки властно разводящие их в сторону… Влага обильно сочилась на подушку, подложенную под ягодицы. Эмма не знала, что Реджина не поступала так ни с одной своей любовницей, и, поэтому решила, что это тоже необходимая часть платы за спуск в ад. И когда огненное лезвие языка, слизывая её сок, внезапно погрузилось во влагалище, Свон приглушённо вскрикнула, но не от боли, а от ощущения невозможности происходящего, от того, что, как ей показалось, она сходит с ума. Внезапно лезвие так же резко вернулось обратно. Но потом несколько раз проделало этот же трюк, словно желая теперь уже проткнуть насквозь. А затем, скользнув к клитору, начало медленно обводить его кругами, дразня и изматывая, вызывая судорожные толчки сдерживаемых руками бёдер навстречу. Пальцы ног сжались, а колени попытались приникнуть друг к другу, но Реджина не позволила им сомкнуться, закинув ноги партнёрши себе на плечи. Эмма почувствовала, как в неё вошли пальцем. Глаза зажмурились в ожидании боли, но её не последовало. Она чувствовала, как внутри неё туго и как это затрудняет движения. Но потом причиняющий неудобство палец выскользнул наружу, и уже в следующую секунду их стало несколько, потому что тело пронзила боль. Но она длилась недолго, оставив после себя раздражающее, тянущее ощущение и желание поскорее освободиться от всего этого и сжаться в комок. Эмма вспомнила, как один из стражников на Голгофе милосердно проткнул Сына Человеческого копьём, прекращая тем самым его мучения на кресте. Кровь от этой раны попала на череп прародителя, смывая его первородный грех, вот только её мучения явно не собирались заканчиваться. И она знала, что кровь сейчас, скорее всего, на подушке или руках немилосердного стражника. Язык, до этого замерший на её клиторе, вновь пришёл в движение, помогая отвлечься от тянущего дискомфорта из-за находящихся внутри пальцев. Теперь она сама насаживалась на них, толкаясь навстречу пламени, стимулирующему комок нервов, в котором сконцентрировались все существующие в этот миг во Вселенной чувства и ощущения. Оргазм был резким и болезненным, не принёсшим наслаждения, но стенки влагалища, сдавливающие пальцы внутри себя, наконец-то, избавились от дискомфорта и подарили долгожданное облегчение.

Новый день застал двух женщин укрытых одним одеялом. И если Свон, уткнувшись носом в плечо Реджины, спала, то Миллс ни на секунду не сомкнула глаз. Она неотрывно наблюдала в окне скупой зимний рассвет…

========== 29. ==========

Комментарий к 29.

“Две недели” получились даже короче чем три дня. Спасибо всем, кто ждёт, читает и комментирует!

Куратор был крайне удивлён и даже забыл о собственном недовольстве после трёх пропущенных звонков на мобильный Эммы, когда увидел викария в сутане и последствием межгалактического взрыва на голове.

– Если епископ узнает, то выговора не избежать, а он, скорее всего, узнает, потому что именно сегодня обязательно придёт жена мэра, – тихо заметил обаятельный темнокожий парень.

– Я знаю, Ланс, – робко улыбнувшись, Эмма протянула ему книгу общих молитв, за которую до этого цеплялась, как за спасательный круг.