Текст книги "Мир приключений 1976 г."

Автор книги: Редьярд Джозеф Киплинг

Соавторы: Евгений Гуляковский,Всеволод Ревич,Владимир Михановский,Юрий Папоров,Андрей Никитин,И. Скорин,Евгений Татаренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 48 страниц)

Игорь Скорин
КНИГОЛЮБЫ
Приключенческая повесть

Маленькая женщина с испуганным лицом, поминутно поправляя очки и вытирая выступавшие слезы, начала рассказывать. Говорила она медленно, с недоумением переводя взгляд то на одного, то на другого работника уголовного розыска, словно никак не могла поверить в случившееся.

– Костя, мой муж, ушел рано утром и обещал вернуться часа через два – в девять или в начале десятого. Я убрала квартиру и стала готовить обед. Примерно в половине девятого или чуть позже пришел мальчик и принес мужу книжки. Я сказала, чтобы он подождал, и он сел на тот стул, где теперь вы сидите, а я там на табуретке чистила картошку. В передней зазвонил звонок, я решила, что это Костя, а руки у меня были мокрые, и попросила мальчика открыть дверь. Что, ключи? Нет, у мужа ключей не было. Я свои потеряла, и у нас остался один-единственный комплект. Так вот, я услышала, как Павлик повозился с замком, потом закричал: «Тетя Наташа! Тетя Наташа!» – вбежал в кухню, а за ним двое мужчин в масках. Высокие, прямо огромные, один с ножом, и ко мне. «Молчи», – говорит. Другой ударил мальчика по голове какой-то палкой, тот сразу упал. Они накинули мне на голову мешок, связали руки и ноги, перетащили в комнату и привязали к спинке дивана. В это время хлопнула дверь. Я подумала, что пришел Костя, и еще больше испугалась: решила, что они его сейчас убьют. Один бандит выскочил в коридор и стал кричать на второго, что он плохо пристукнул мальчишку и тот убежал и сейчас приведет милицию. Они очень торопились. Зашли в спальню, я слышала, как открыли шкаф. Вытащили магнитофон, что-то свалили, что-то разбили. В папином кабинете лазили в письменный стол. Мне все время говорили: «Молчи, молчи». Спросили, где деньги. Я сказала, что все наличные у меня в сумке, а она в прихожей на вешалке. Там немного было – около семидесяти рублей. Перед уходом бандиты предупредили, чтобы я не кричала, а то вернутся и убьют. – Женщина говорила и плакала, видимо, снова переживала то, что произошло совсем недавно – около часа назад. – Что украли? Не знаю. Видела, что нет двух магнитофонов.

Начальник уголовного розыска местного отделения милиции майор Афанасьев вместе с потерпевшей обошел большую трехкомнатную квартиру. Всюду царил беспорядок. Перед платяным шкафом валялся ворох одежды. У туалетного зеркала ящики были выдвинуты, по полу разбросаны пустые коробки от ювелирных изделий.

Хозяйка, рассматривая свою спальню, несколько успокоилась. Отпихнула ногой валявшуюся на полу плоскую коробку и даже улыбнулась:

– Арабские медяшки с бирюзой взяли, а папины запонки оставили. В них настоящие камни и платина.

В гостиной следователь и эксперт производили осмотр. Чтобы не мешать им, майор попросил женщину вернуться на кухню. Как он ни пытался выяснить более детально приметы грабителей, ему это не удалось. Женщине преступники казались высоченными, косой сажени в плечах и железной силищи в руках.

– Вы видели, как ударили мальчика?

– Да, кровь так и брызнула в разные стороны, он упал, застонал и замолк. Думала, что его убили. Он лежал вон там, у стола.

Майор нагнулся, тщательно осмотрел пол и на линолеуме отыскал едва засохшие капли крови.

Афанасьев попросил эксперта-криминалиста изъять кровь, а потом помочь потерпевшей выяснить, что же пропало. Эксперт сразу же предупредил хозяйку, чтобы она ни к чему не прикасалась.

Женщина ушла, и на кухне ее место занял муж. Молодой человек, бледный, растерянный, тоже явно нуждающийся в валерьянке, рассказывал:

– Я был в институте, один выпускник с нашего курса обещал принести кое-какую справочную литературу. Взял – и сразу же назад. Выхожу из лифта, смотрю: дверь в нашу квартиру приоткрыта. Я вошел, позвал Наташу и услышал плач. Бросился в комнату, а она лежит связанная! Я развязал веревку, стащил с нее мешок, а жена прямо не в себе. Я позвал соседку, она фельдшер, позвонил в «скорую» и в МУР.

– Когда вы возвращались домой, на улице, возле дома или в подъезде кого-нибудь встретили?

– Нет. Никого не встретил, я шел от улицы Горького пешком и, когда подходил к дому, видел, как от нашего подъезда отъехала машина, кто в ней сидел, не разглядел. Но мне думается, что это была «Волга» двадцать четвертой модели, и, наверное, такси. Светло-серая или беж. Шашечек не рассмотрел, но, когда она сворачивала на улицу Герцена, заметил антенну – торчала из багажника, как удочка, ну такая, как у таксистов.

– Скажите, а что за мальчик к вам приходил?

– Павел Тюрин. Живет за городом, по Киевской дороге. Вдвоем с бабушкой. Мы с ним знакомы довольно давно.

– Зачем он приходил?

Костя взглянул на холодильник, где лежали две толстые книги в красном сафьяновом переплете, несколько раз как-то судорожно вздохнул и еще больше растерялся.

– Видите ли, Павлик с бабушкой очень нуждаются и поэтому продают книги. Кое-какие я у него купил. Вот и сегодня он должен был принести, да вот и принес… Только я думал, что он придет попозже.

Костя взял книгу, склонился над ней и просто на глазах стал меняться. Взгляд его забегал по строчкам, а руки любовно разглаживали страницы. Он словно забыл все случившееся, забыл, о чем шла речь:

– Посмотрите, какая прелесть! Столько лет, а она как новая. Даже страницы не потемнели. – Сообразив, что говорит что-то не то, он отодвинул книгу и продолжал: – Жаль Павлика. Вы не знаете, что с ним? Как он себя чувствует?

Этого Афанасьев, к сожалению, не знал. Он взял с холодильника одну книгу, потом другую, машинально их полистал и снова положил на холодильник. Рассматривая кровавую лужицу в том месте, где лежал мальчик, выглянул в коридор. В открытой двери появилась серая морда с большими торчащими вверх ушами. Глаза собаки были настороженными. Она посмотрела на потерпевшего, искоса взглянула на Афанасьева и уселась возле порога, высунув мокрый розовый язык. Вслед за ней в дверях появился ее хозяин-проводник. Он виновато развел руками и доложил:

– Трижды применял от мешка Ладу, дойдет до асфальта против подъезда, и все. Последний раз даже заскулила.

Овчарка сидела возле проводника, уставившись на майора Афанасьева, и поворачивала голову то на один, то на другой бок, каждый раз выставляя вперед то одно, то другое ухо. Словно боялась пропустить ценные указания.

– Ну что же, ничего не поделаешь. У вас есть целлофановый контейнер?

– Есть. Я сейчас со следователем и понятыми все упакую.

– Попросите эксперта сначала тщательно осмотреть этот мешок.

– Осмотрели. Нет никаких маркировок, надписей, недавно стиранный.

Майор Афанасьев подошел к овчарке, хотел ее погладить, но собака, словно решила показать, что не нуждается в соболезновании, отвернулась. Тогда майор заискивающе заговорил:

– Как думаешь, Ладушка, пригодится нам этот мешок или нет?

Собака вильнула хвостом, посмотрела на Афанасьева, словно хотела сказать: все может быть.

Афанасьев приказал своим помощникам:

– Вы, товарищ Ильин, вместе с Киселевым останетесь здесь в помощь следователю. Постарайтесь выяснить, не видел ли кто из соседей грабителей. А я к себе.

На улице майор попросил шофера оперативной машины подвезти его и через несколько минут был в отделении. Проходя мимо дежурной части, он перехватил вопросительный взгляд дежурного и виновато пожал плечами.

Поднимаясь к себе на второй этаж, Афанасьев столкнулся с молодым лейтенантом, на котором сияла серебром и медью новая милицейская форма.

– Что это вы, товарищ Звягин, в такую жару вырядились? – удивился начальник уголовного розыска.

– Сегодня по графику поддежуривает Ильин, мы с ним поменялись, а вы сами говорили, чтобы в форме. – Помявшись, лейтенант одернул френч и спросил: – Александр Филиппович, ну как?

– Что как? Такие преступления за сорок минут не раскрывают! – взорвался Афанасьев.

– Да нет, я не про разбой. Как сидит? Шил на заказ и только вчера получил.

Майор оторопело посмотрел на инспектора, понял, что речь идет о его новенькой форме, и с усилием сдержался, чтобы не чертыхнуться.

– Сидит отлично. Не хватает только университетского значка для солидности.

– Будет значок. Будет через три года, – пообещал лейтенант и, перепрыгивая по две ступеньки, заспешил вниз.

– Минутку, Звягин! – остановил Афанасьев лейтенанта. – То, что вы в форме, даже отлично. Есть возможность блеснуть. Срочно поезжайте в центральную диспетчерскую такси и по радио выясните, была ли сегодня около девяти часов чья-нибудь машина на Суворовском бульваре. Возле дома, где произошло ограбление. Если найдется, водителя немедленно ко мне. Ясно?

– Ясно, товарищ майор! Разве у грабителей была машина?

– Этого я не знаю, а проверить нужно.

В кабинете майор снял серую спортивную куртку и повесил в шкаф. Открыл оба окна, включил вентилятор, а потом снял трубку прямого телефона и попросил дежурного по МУРу.

– Виктор Иванович? Доброе утро! Конечно, утро, раз без четверти одиннадцать. Только что вернулся, группа и ребята еще на месте. Собака? Дошла до асфальта и утеряла след, не исключена машина, видели у подъезда, кажется, такси. В диспетчерскую уже послал. Виктор Иванович, у меня две просьбы. Перед ограблением к потерпевшему пришел парнишка – Тюрин Павел, знакомый хозяина. Живет в Московской области по Киевской дороге. По просьбе хозяйки открыл дверь преступникам. Грабители на глазах у пострадавшей ударили его по голове. Он упал, а потом сбежал. В том месте, где лежал, есть кровь. Дай, пожалуйста, команду по городу, по селектору или телетайпу, всем отделениям: как только объявится, сразу сообщить нам. Пусть проверят поликлиники, «скорую», больницы, может, у него ранение тяжелое и убежал-то он сгоряча. Очень ценный свидетель. И второе. Как только приедет с места опергруппа, передай всем приметы вещей. Да, много. Что именно взяли, выясняют. У меня все.

Афанасьев уселся поглубже в кресло и закрыл глаза. Со стороны могло представиться, что майор задремал, настолько неподвижной и расслабленной казалась его фигура. Но он думал настойчиво, напряженно, стараясь собрать воедино какие-то отдельные, разрозненные факты. «Маски, мешок, нож… все эти детективные аксессуары любят дилетанты. Может быть, мальчишки? Однако хозяйка говорит, что они большие и сильные. Хотя и мой Петька в свои шестнадцать меня перерос. Акселерация… А потерпевшая-то маленькая, да и страх на нее напал. Ей преступники могли показаться огромными. Магнитофоны забрали – это тоже для юнцов характерно. Вон Петр все уши прожужжал: «Буду зарабатывать на маг…» И обязательно «Грюндик», другой не хочет. Да и в ценностях эти разбойнички ни черта не смыслят; стекляшки, что поцветистее, забрали, а настоящие камни оставили. Видимо, это группа новая. Несколько лет подобных налетов в Москве не было. Как они нашли эту квартиру? Кто-то навел. Знали точно, что женщина одна. Знали, что есть, чем поживиться. А что же все-таки с парнишкой? Неужели серьезное ранение? Но он же сумел убежать. Убежать-то убежал, но ведь известны случаи, когда люди в каких-то острых ситуациях почти мертвые поднимаются и идут и даже совершают героические поступки».

Телефонный звонок прервал размышления начальника уголовного розыска.

– Александр Филиппович! Лейтенант Звягин докладывает. Я его нашел, он их действительно вез.

– Где вы находитесь?

– У центральной диспетчерской.

– Подъезжайте к отделению, я выхожу.

Афанасьев встал, быстро надел куртку и направился к двери. На секунду остановился, вернулся к письменному столу, взял чистый лист бумаги и стал быстро писать. Затем сложил его пополам и, взяв с собой, вышел из кабинета. По-приятельски окликнул дежурного и попросил:

– Слушай, Леша! Срочно разыщи старшего инспектора Павлова, пусть все бросит и выполняет мое задание. Вот здесь я все ему написал. Нашелся таксист, что возил грабителей, только ты об этом пока никому. Добро?

На улице в потоке машин, пробегавших мимо отделения, Афанасьев издали заметил автомобиль, где рядом с шофером виднелась улыбающаяся, довольная физиономия Звягина. Едва водитель притормозил, Афанасьев вскочил в машину и попросил:

– Выберите место, где поудобнее, и остановитесь, поговорим.

Пожилой, степенный шофер повернулся к Звягину, а тот не мог спокойно сидеть на месте.

– Николай Митрофанович, это мой начальник, майор Афанасьев. Расскажите ему все, как было.

– Да, да, пожалуйста, – попросил Афанасьев.

Остановив машину, шофер взял сигарету у Звягина, не торопясь затянулся и начал рассказывать:

– Сегодня выехал из парка в семь утра, отвез до дому сменщика – он в ночь работал, – съездил на Белорусский вокзал и минут без двадцати девять подъехал на стоянку. На площади Пушкина. Там два молодых человека сели в машину. Один, что постарше, с белыми длинными волосами, говорит: «Заедем ко мне на Суворовский бульвар, заберем вещи и к Алику на дачу – в Серебряный бор». Я спрашиваю: «Что-нибудь громоздкое?» А он усмехнулся и говорит, чтобы я не беспокоился, мебель брать не будут, так как у его друга дача хорошо обставлена. Ну, я, конечно, согласился. Подъехали к дому, они указали подъезд. Второй парень, который все время молчал, записал номер, чтобы я не уехал, на пачке сигарет, а первый положил мне на сиденье червонец, чтобы я не думал, что они сбежали, и попросил несколько минут подождать. Минут через семь – восемь они вышли. Алик нес чемодан и магнитофон. У беловолосого были две большие дорожные сумки и радиоприемник. Я хотел положить вещи в багажник, но они все засунули на заднее сиденье и сказали, чтобы я ехал быстрее, а то у них времени в обрез, еще нужно на работу поспеть. Мы доехали до Серебряного бора, свернули с главной улицы в переулок, подъехали к даче. Я еще спросил, почему она такая заброшенная. Алик сказал, что родители уехали на юг, а он больше в городе. Вход в усадьбу с маленького тупика. Они выгрузились, дали мне еще пятерку, хотя на счетчике было всего четыре рубля двадцать копеек, и я уехал.

– О чем говорили по дороге? – спросил Афанасьев.

– Ни о чем. Молчали оба. Белый все время то пел, то насвистывал и назад оглядывался. А Алик курил сигарету за сигаретой.

– Вы хорошо их запомнили?

– Одного рассмотрел отменно. Белого. Он поменьше вас будет, но плотный такой парень. Я думаю, что он моему Лехе ровесник, а тому в августе девятнадцать будет. Когда сел, рукава у рубашки закатал, мускулы здоровые, руки большие, загорелые и все в рыжих волосах.

– А каких-нибудь наколок или шрамов не заметили? – вмешался Звягин.

– Чего не заметил, того не заметил.

– Что на нем было надето? – спросил Афанасьев, тщательно записывая в блокнот приметы.

– Серая рубашка с карманчиком на груди, я еще себе такую хотел купить, да размер не подошел. Она чешская, из хлопка, летом в ней не жарко. В джинсах, а на ногах босоножки, наверное, заграничные, спереди два широких ремня, темно-коричневые, и пряжка желтая. Алика я рассмотрел хуже. Он помоложе будет года на два или на три, голос грубый. Волосы черные, длинные и колечками на концах закручиваются. Я еще подумал, что на бигудях завивает. Теперь это у них модно. Расчесаны на пробор посредине. Брови широкие, а лицо узкое, бледное, усики пробиваются, еще бы бородку – на Христа бы смахивал. Только моложе, – усмехнулся шофер. – Рубашка на нем синяя, нейлоновая, а остальное не рассмотрел. Как будто в джинсах, а может, ошибаюсь.

– Вы помните то место, где их высадили?

– Конечно, помню. Если хотите, покажу.

Афанасьев насторожился. Уж больно все складно получалось: подъехать прямо на такси, задержать преступников – и разбойное нападение раскрыто. Так просто не бывает.

Звягин, слушая весь разговор, поворачивался то к Афанасьеву, то к водителю и, наконец, взмолился.

– Поедемте, Александр Филиппович, мы их там на даче тепленьких…

– Потерпи, друг. Вот что, Николай Митрофанович, едем-ка на Суворовский бульвар, а потом, как говорится, начнем от печки. Провезете нас тем самым маршрутом. Кстати, вы не заметили, Николай Митрофанович, что было в руках у ваших пассажиров, когда они к вам на площади Пушкина сели?

– У белого был лист плотной бумаги, скрученный в тонкую трубку. Ну знаете, такая бумага, на которой чертежи делают. А у Алика пакет небольшой, такой, если в газету завернуть, скажем, два батона.

– Когда вы ждали пассажиров, кто-нибудь заходил или выходил из подъезда?

– Вроде никто не заходил, а вот вышли пожилая женщина, затем мужчина в очках, да еще мальчишка выбежал небольшой, лет тринадцати или четырнадцати. Рукой все за голову держался. Он пробежал прямо перед моим радиатором, оглянулся на подъезд – и на проезжую часть. А там движение одностороннее, так он чуть под грузовик не угодил.

– Почему вы за ним наблюдали?

– Да я же вам говорю, он чуть под машину не попал. Вот я и думал, что шоферу из-за моей «Волги» парня этого не было видно, и он его легко мог сбить. Сбил, и все – тюрьма. Я наблюдал не за этим огольцом, а за своей шоферской судьбой. Тот водитель на грузовике так крутанул баранку, что я подумал, он в чугунную ограду врежется. Молодец, вывернул. Товарищ майор, вижу, вы со мной неспроста толкуете. Что эти двое наделали?

– Женщину связали и квартиру ограбили. В общем, вы, Николай Митрофанович, сегодня на чай с бандитов получили.

– Знать бы, так я завернул бы с ними на Петровку.

– Уж так бы и завернул! – усмехнулся Звягин.

– А ты думаешь, раз таксист, то шабашник? – рассердился водитель. – Я ведь мог и не сказать диспетчеру, что был на Суворовском, вот тогда бы вы меня и поискали. А то, как только диспетчер по радио спросила, кто в девять утра был на Суворовском, я сразу смекнул, что дело тут нечисто. Ну и сказал, потому что плевать мне на ихнюю десятку, приеду – сдам в кассу.

– Верно говорите, Николай Митрофанович. Видите милицейскую машину? Возле нее и остановитесь. Слушай, Звягин, это «Жигули» нашего Ильина. Сам он, наверное, в квартире у пострадавших. Поднимись на третий этаж, дверь справа. Вызови инспекторша сюда, а я пока позвоню. – И Афанасьев направился к стеклянной будке, прижавшейся к стене дома.

– Это опять я, Афанасьев. Нашелся таксист, он говорит, что увез бандитов в Серебряный бор на дачу. Но они почему-то выгрузились в каком-то тупике. Я съезжу, посмотрю. Одному не лезть? Со мной есть сыщик один. Еще прихватить? В помощь оперативной группе я оставил Ильина, думаю его взять с собой, тем более что он на своей машине.

Вскоре Звягин вернулся в сопровождении инспектора.

Майор быстро ввел его в курс событий.

– Ты знаешь кого-нибудь в местном ГАИ?

– Конечно, Александр Филиппович.

– Тогда нужно загнать к ним во двор такси, а мы с шофером съездим на твоей машине туда, где высадились эти типы. Неудобно нам на вашей машине ехать, – объяснил он водителю, – вы человек заметный, да и сами же говорите, что Алик номер ваш записал. Если они нас раньше времени заметят, потом их ищи-свищи. Вы не возражаете?

– Отчего же? Я согласился на все еще до того, как диспетчеру ответил, – пробурчал Николай Митрофанович.

– Ну тогда, Боря, вперед, а мы следом. Хотя постой. Возьми к себе нашего щеголя, и чтобы через пять минут он был в штатском.

– Как это в штатском, Александр Филиппович? – растерялся Звягин.

– Очень просто. Мундирчик сними, аккуратно сверни и Борису в багажник. У тебя, Боря, не найдется каких-нибудь брюк?

– Есть старенькие. Я в них машину мою. И рубашка найдется!

– Вот и одолжи их лейтенанту. Тогда мы его возьмем с собой и при случае даже представим возможность отличиться, может быть, позволим продемонстрировать успехи в изучении самбо, – посмеиваясь, говорил Афанасьев.

* * *

Николай Митрофанович тронул инспектора Ильина за плечо:

– Здесь не гони. Вот за следующим столбом – направо. Поезжай медленнее, через метров двести и будет тот самый тупик.

«Жигули» свернули на зеленую улицу, где с обеих сторон тянулись дачи, обнесенные штакетником. Все они спрятались в зелени деревьев, за заборами пестрели цветочные клумбы. На многих участках устремились в небо огромные сосны и серебристые ели.

Афанасьев опустил стекло и полной грудью втянул чистый смолистый воздух. Он легонько отстранил к спинке сиденья Николая Митрофановича и объяснил:

– Лучше, если вас не заметят.

Между двумя заборами показалась неширокая полоска ничейной земли, заросшая зеленой травой. Машина, не останавливаясь, прошла дальше, таксист махнул рукой:

– Стоп, на том прогоне я их и выгрузил. А вот и след, где я разворачивался.

На песке обочины прямо против угрюмого двухэтажного деревянного дома были хорошо видны следы автомобильных колес. Если на каждом участке висели гамаки или стояла легкая мебель, то этот дом – серый, нуждавшийся в покраске – явно пустовал.

Машина, не задерживаясь, прошла до конца улицы, завернула в переулок и опять оказалась на центральной магистрали Серебряного бора.

– Останови, Борис, – попросил Афанасьев. – Ты, Звягин, отправляйся на ту улицу, найди себе наблюдательный пункт и смотри за дачей.

Инспектор выбрался из машины. Теперь «блестящий лейтенант» был похож на бродягу. Старые, помятые брюки, застиранная рубашка и угрюмая физиономия.

Афанасьев осмотрел его и посоветовал:

– Модельные туфли хоть пылью посыпь, а то они в глаза бросаются, и веди себя тихо. Без всякой отсебятины. Наблюдай. Только в одном случае разрешаю действовать, и то осмотрительно: если преступники задумают перевезти куда-нибудь вещи.

Афанасьев вышел из машины, перекинул на руку куртку, расстегнул несколько пуговиц на воротнике рубашки.

– Вы посидите здесь, а я попробую кое-что выяснить, – и направился по улице, по которой только что проезжали на машине.

Недалеко от пустого дома возле одной из дач на скамейке сидела женщина. Около нее стояла детская коляска, а чуть поодаль белокурая девочка лепила из песка куличи. Майор подошел к калитке, кашлянул, подождал, пока дачница обратила на него внимание.

– Нельзя ли вас на минутку?

– Заходите. У нас нет собак.

Она взглянула на коляску, что-то там поправила и уже, наверное, не майору, а ребенку стала говорить:

– А сами мы добрые, хорошие, вот какие мы…

– У меня тоже двое таких, а в Москве сейчас жарко. Далеко уехать мы не можем, а хочется за город. Вы не могли бы сдать комнату?

– Что вы? – удивилась женщина. – Здесь нас и так три семьи. Эти дачи выделили нашему заводу.

– Скажите, а по соседству нет ли у кого-нибудь комнаты?

– Вряд ли. Вчера вот так же приходила женщина, искала комнату или террасу, но, кажется, так и ушла ни с чем.

– А вот в той даче нет случайно комнатушки? – Афанасьев указал на дом, видневшийся сквозь деревья.

– А он пустой. Его еще весной отдали нашим конструкторам. Они уже собирались переехать, а там рухнуло перекрытие. В общем, аварийный. – Женщина извинилась, забрала ребенка, сказав, что им пора обедать, пожелала Афанасьеву удачи и ушла.

Майор подумал, что и ему неплохо было бы перекусить, и отправился дальше. Зашел еще на два участка, поговорил со стариком, возившимся на грядках с цветами. Разговорился с пожилой женщиной, опекавшей целую стайку детей, и сумел узнать еще кое-что об угрюмом доме. Затем прошел до конца улицы, но Звягина нигде не было. Перешел на параллельную, такую же зеленую улицу, подошел к даче, примыкавшей к участку, где находился тот самый дом, и остановился в раздумье. В этот момент из дома вышла чистенькая, какая-то светлая старушка и заспешила к калитке. Шепотом, с оглядкой, проговорила:

– Александр Филиппович, ваш помощник у нас и просит вас зайти.

Появление старушки и ее осведомленность в планы майора явно не входили. «Узнала одна, через пятнадцать минут знает весь поселок, – подумал он, – а это уж совершенно ни к чему». Выругав про себя Звягина, Афанасьев изобразил улыбку и пошел со старушкой.

Хозяйка пригласила майора в большую светлую комнату и, указав на лестницу, ведущую на второй этаж, кивнула:

– Там ваш молодой человек.

Не скрывая раздражения, Афанасьев поднялся в мансарду. Довольный Звягин сидел недалеко от окна и смотрел на пустой дом, который отсюда был виден весь как на ладони.

– Вы как сюда попали? – как можно тише и спокойнее спросил майор.

– Познакомился с Никитой Тихомировичем, он адмирал в отставке, а потом с Зинаидой Христофоровной – его женой – разговорился. Адмирал мне прямо: «Вы жулик?» Я ему: «Нет, офицер» – и удостоверение показал. Тогда говорит: «Если нужно, можем помочь». Вы ведь сами говорили, что следует доверять людям. Они мне рассказали, что дача пустая и там только мальчишки со всего Серебряного бора играют. Сейчас адмирал пошел на разведку – посмотреть, что там и как. Я его отговаривал, а он сказал, что в этом нет ничего страшного, подозрительного, он и раньше там бывал. И пошел.

В окно Афанасьев увидел появившегося из-за угла дома плотного старика в белом чесучовом костюме, с лопатой в руках и корзиной. Он нагибался к заросшим грядкам, что-то рассматривал, потом подошел к дому, покрутился возле дверей, заглянул в закрытые окна, осмотрел что-то возле стены и снова вернулся к грядкам. Теперь Афанасьев заметил, что у него в корзине вместе с землей торчали какие-то кустики.

Через несколько минут адмирал вернулся. Афанасьев спустился ему навстречу, все еще не решив, стоит ли наказать Звягина или он заслуживает благодарности. Отставной моряк после знакомства, раскуривая трубку, усмехнулся:

– Под старость переквалифицировался в детективы. По-моему, в дом никто не входил. Двери-то явно не открывались. Позавчера дождь был, так под окнами как прибило песок, так он и сейчас целехонький. А вот в заборе, за домом, отсюда это место не видно, оторвана доска, и там свеженькие следочки. – Адмирал взглянул на Афанасьева, внимательно слушавшего вновь испеченного сыщика, и сразу же добавил: – Вы не сомневайтесь в моих способностях. Я охотник и в следах разбираюсь не хуже вас. Думаю, те, кого вы ищите, на даче не задержались, а прошли на соседний с моим участок. А там по забору малинник густой, так что дачники их и не заметили. Объясните, в чем дело. А то я вашего переодетого помощника спрашиваю, а он все твердит: «секрет», «служебная тайна».

Афанасьев рассмеялся. Ему ничего не оставалось, как рассказать моряку вкратце, что произошло.

– Ну все правильно! – И адмирал поделился своими наблюдениями: – Возле забора, где доска оторвана и держится едва на верхнем гвозде, трава примята, и у меня сложилось впечатление, что там что-то лежало. Наверное, эти самые вещи. Но куда же они их смогли унести? Пойдемте посмотрим? Нет, не к пустому дому, а на улицу. Ведь с соседнего участка только один выход.

Они вышли и направились к участку, что расположился рядом. Еще издали заметили оторванную планку штакетника, прислоненную к перекладине. Она стояла на земле, ее остро заточенный конец был значительно ниже других. Не останавливаясь, они прошли дальше, вышли на перекресток.

Улицы были пустынны, солнце пекло неимоверно, и все дачники спрятались в тень или были на Москве-реке. Афанасьев попросил:

– Товарищ адмирал! Я не злоупотреблю вашей любезностью, если на час или два попрошу приютить и второго моего помощника? Из ваших окон хорошо просматривается окрестность, а наблюдателей не видно.

– Да, в этом отношении моя рубка что надо. Для пользы дела пожалуйста. Могу предложить и отличный бинокль.

– Тогда я его сейчас подошлю. – Афанасьев быстро зашагал к машине.

Он издали увидел «Жигули». Ильин, на переднем сиденье, дремал, прислонившись к двери, а Николая Митрофановича вообще не было видно: он улегся на заднем сиденье, да еще прикрылся газетой.

– Недурно устроились, помощнички, – усмехнулся Александр Филиппович.

– А мы замаскировались, – откинув газету, заулыбался шофер.

Ильин смотрел выжидательно. Афанасьев взял ключ от зажигания и сообщил инспектору координаты его наблюдательного пункта. Забрав сигареты и сверток, по всей вероятности с бутербродами, Ильин пошел разыскивать адмиральскую дачу.

Афанасьев уселся за руль, осмотрелся. К машине приближался молодой человек в синих тренировочных брюках и шелковой майке. Его тянула за поводок огромная черно-коричневая овчарка. Чуть дальше вышагивала пожилая дама с поджарым доберман-пинчером на металлической цепочке.

– Скажите, пожалуйста, где здесь милиция? – обратился майор к проходившему мимо машины молодому человеку.

– А вам, собственно, какая нужна? Речная налево, в конце улицы. А местное отделение примерно в километре, ближе к троллейбусному кругу.

– Что же вы, товарищ майор, расположение своих отделений не знаете, – усмехнулся шофер.

– А их в Москве побольше сотни. Я и в половине из них не был.

Афанасьев тронул машину, свернул налево и вскоре оказался в узкой аллее, заросшей сиренью. Сквозь кусты блеснула Москва-река, показались уткнувшиеся в причал милицейские катера. Вывеска на черном стекле сообщала, что в небольшом доме, выкрашенном в цвет морской волны, размещается линейное отделение московской речной милиции.

Афанасьев прижал машину к обочине и посоветовал своему спутнику:

– Если хотите, Николай Митрофанович, можете искупаться. Мне думается, мы проторчим здесь минут сорок, не меньше. Я загляну к дежурному, а потом составлю вам компанию.

В линейном отделении было прохладно и чисто. Афанасьев немедленно связался с центральным городским пультом управления, и сразу же его переключили на дежурного по Московскому уголовному розыску.

– Виктор Иванович! Это опять я, Афанасьев. Из Серебряного бора. Таксист высадил их у «сквозняка», и мне думается, они ушли задами, куда-то недалеко. У тебя Лада дома? Отлично. А ты не мог бы приказать переодеться ее хозяину в цивильное и приехать ко мне. Здесь собак полно, на каждой улице, и Лада сможет сойти за местную «дачницу». Пришлешь? Спасибо. Пусть не забудет захватить контейнер. Спасибо.

Майор вышел из дежурки и прямо с порога увидел шофера. Он плавал недалеко от причала, нырял, отфыркивался и снова погружался в воду. Лицо его помолодело, и казалось, он был очень доволен всей этой историей, что выбила его из обычной колеи. Афанасьев разделся, отдал кобуру с пистолетом дежурному, который вышел вслед за майором, и, разбежавшись по пирсу, без плеска ушел под воду.

Через несколько минут, выбравшись из воды, оба поняли, что проголодались. Выяснив у дежурного, что рядом на пляже несколько буфетов, шофер начал одеваться, но Афанасьев его остановил:

– Постойте, пойдемте-ка к буфету, как и все остальные купальщики.

Шофер оглядел его японские плавки и, решительно подтянув свои сатиновые трусы, прозванные кем-то семейными, направился к дощатому строению.

Проглотив несколько пирожков, Афанасьев предложил:

– Пройдемся, Николай Митрофанович, себя покажем, людей посмотрим. Может, и ваши пассажиры здесь загорают. – И уже серьезно добавил: – Сейчас, в жару, если они не празднуют удачу где-нибудь под крышей, то вполне могут быть здесь, на пляже.