Текст книги "Испытай меня (ЛП)"

Автор книги: Ребекка Ши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Прижимаю большой палец к сморщенной коже ее заднего входа, и она взвизгивает, когда я проталкиваю его дальше. Пока мой член входит и выходит из ее влажной киски, большой палец работает над узкой попкой. Сейдж задыхается, стонет и качает головой из стороны в сторону при каждом толчке моего члена и большого пальца, двигающихся в одном ритме.

– Тебе нравится, да, детка? – улыбаюсь, наблюдая, как дрожат ее ноги и сжимается вокруг меня киска, когда она кончает. Ее лоб прижат к моему столу из темного дерева, и она трется о дерево, когда я замедляю темп. – Повернись, – говорю ей, выходя из нее.

Она отталкивается, крутит бедрами, переворачиваясь, и садится на мой стол. Ее щеки горят, а глаза широко распахнуты, наполненные наслаждением. Я шире развожу ее ноги и задираю платье выше. Она обнажена, ее тело блестит, и я приглашаю сам себя снова войти в нее.

Сейдж задыхается, когда я наполняю ее, закатывает глаза и прикусывает нижнюю губу. Нет ничего сексуальнее на свете, чем лицо Сейдж, когда я внутри нее. Довольная. Удовлетворенная. Моя. Завожу руку за ее спину и расстегиваю молнию на красном платье. Лямки падают с плеч, оставляя лишь бретельки ее красного атласного лифчика. Провожу под ними пальцами и спускаю их вниз, освобождая полную грудь. Наклонившись, хватаю ртом твердый сосок, и Сейдж вскрикивает от наслаждения. Все ее тело содрогается, я снова довожу ее до грани наслаждения.

– Холт, – задыхаясь, стонет она.

– Просто чувствуй, малышка, – бормочу в ее грудь и чувствую, как меня настигает собственный оргазм. Мои яйца сжимаются от того, как я вбиваюсь в нее. Прижимаю ее еще ближе к себе, и не остается ни одной частички наших тел, которые бы не соприкасались. Пальцами крепко обхватываю ее спину, пока изливаюсь в нее, а она стонет мне в грудь. Освобождаясь от моей поддержки, Сейдж ложится на мой стол, ее обнаженное тело передо мной. Она смещает свои бедра, и я двигаюсь внутри нее. Улыбка касается ее губ.

Я посмеиваюсь.

– Продолжай так делать, и я скоро буду готов ко второму раунду. – На самом деле, я уже чувствую, как слегка твердею внутри нее.

– Обещаешь? – дразнит она, приподнимая бедра и продвигая меня дальше в себя.

– Сейдж, – предупреждаю я. Закрываю глаза и заставляю себя держать их в таком положении.

– Нет лучшего чувства во всем мире, чем ты во мне, – шепчет она, и я соглашаюсь.

Я смотрю на эту красивую женщину, распростертую на моем столе, и я чувствую слабость. О чем бы она меня ни попросила – я сделаю. Все, что она захочет, будет ее. Никогда в жизни я не был так бессилен. Она другая. Не знаю, в чем именно, но я абсолютно одержим ею.

– Садись. – Поднимаю ее за локти и надеваю бретельки лифчика на плечи, поправляя бюстгальтер на ее груди. Затем надеваю на нее платье и наклоняюсь, чтобы застегнуть молнию на спине. Низ платья все еще поднят до талии и, когда я, наконец, выхожу из нее, немного опускаю его.

Ладонями обхватываю ее лицо и прижимаюсь к ее губам, целуя.

– Что ты делаешь со мной? – шепчу ей в губы.

Она целует меня в ответ, не отвечая на вопрос, потом выбирается из моих объятий и слезает со стола. Ее платье опускается, и она рукой разглаживает складки на нем.

– Мне нужно в уборную, – говорит она, поворачиваясь к двери.

– Она здесь. – Я указываю на дверь в углу, и Сейдж оглядывается через плечо, чтобы увидеть, куда я показываю.

Она пересекает мой кабинет и исчезает за огромной деревянной дверью. Через несколько минут выходит. Ее волосы, которые были в полном беспорядке, теперь завязаны в низкий конский хвост. Смазанная помада стерта, а губы накрашены заново.

Я сажусь за стол и смотрю, как она приближается на этих нескончаемо длинных ногах. Эти ноги – моя слабость.

– Поехали со мной домой, – мягко говорю я.

Я не спрашиваю. Не приказываю. Я хочу, чтобы она сама выбрала поехать ко мне.

– Слишком быстро, – тихо говорит Сейдж, дотягиваясь до своего клатча, который лежит на краю моего стола. И мое сердце сжимается от разочарования.

– Сейдж, я не прошу тебя выйти за меня замуж. Я лишь прошу тебя пойти со мной домой. Мне нравится, когда ты там. Мне нравится ложиться спать и просыпаться с тобой. Мне нравится знать, где ты, и видеть тебя в поле своего зрения.

– Ты знаешь, где я, когда я у себя, – противится она.

– Но ты не в поле моего зрения, и я определенно не просыпаюсь рядом с тобой.

– Следующей ночью, – говорит она и целует меня в губы. – Сегодня мне нужно поспать в своей собственной постели.

Я расстроено вздыхаю, но не хочу давить на нее.

– Позволь мне хотя бы довезти тебя до дома.

– Идет, – говорит она с улыбкой и кивает.

Хватаю бумажник и ключи и запираю стол, пока Сейдж ждет меня снаружи моего кабинета.

Она улыбается, когда я догоняю ее.

– Никогда не взгляну на твой кабинет как прежде, – говорит она, смеясь.

Я ухмыляюсь.

– Надеюсь, что нет.

– Со сколькими женщинами ты делал это здесь? – спрашивает она, отводя взгляд.

– Ни с кем.

– Трудно в это поверить, – вздыхает она.

Я отвечаю искренне:

– Это правда, Сейдж. Я никогда не совмещал работу и удовольствие.

– До этого момента. – С нерешительной улыбкой на лице Сейдж подталкивает меня закончить.

– До этого момента, – повторяю я. – Но в следующий раз я хочу тебя у окна, – шепчу ей, когда касаюсь губами ее лба.

– Кто сказал, что будет следующий раз? – ворчит она.

– О, следующий раз будет. Поверь мне.

Шлепаю ее по попе, и мы заходим в лифт.

Глава 10

Сейдж

Горячая вода бьет по коже, я дышу паром, пока мысли о Холте атакуют мой мозг. «Слишком много, слишком быстро, – продолжаю напоминать себе. – Это должно было быть весело. Не серьезно». Для меня не редкость разговаривать с самой собой – это механизм преодоления, которому меня научил мой терапевт. Я сама себя тренирую, и это хорошо. Несмотря на все то, что говорю себе, чувствую я совершенно другое.

Выпивка с Холтом должна была быть просто выпивкой. Ничего больше, и уж точно не секс. Но каждый раз, когда вижу его, когда позволяю ему касаться себя, я углубляюсь в мысли, возможно, даже надежды о чем-то большем. «Проклятье», – ругаю саму себя.

Горячая вода помогает расслабиться моему уставшему телу, пока заканчиваю принимать душ и мыть волосы. Потом затыкаю водосток и наполняю ванну. Вода настолько горячая, что почти некомфортно. Почти. Скольжу в воду, кладу голову на край ванны, закрыв глаза, пытаюсь очистить разум. Однако мой мозг никогда не отдыхает. Никогда.

Вздох неудачи срывается с моих губ. Мои пальцы ног с ноготками красного цвета торчат из воды, и я замечаю, насколько уже сморщилась кожа. Выдернув затычку, поднимаюсь на ноги и заворачиваюсь в большое полотенце, а длинные волосы оборачиваю другим полотенцем. Намазываю себя лосьоном, надеваю пару комфортных хлопковых пижамных шорт и белый топ, затем просушиваю волосы.

Пока ставлю на плиту кипятиться чайник, осознаю, что я все еще одна в квартире. Эвелин должна была быть дома еще около часа назад. Вытаскиваю телефон из сумочки и отправляю ей короткое сообщение, чтобы проверить как она.

Когда достаю чайные пакетики и банку меда, трезвонит телефон. Эвелин работает допоздна, потому что берет сверхурочную работу. Она часто так делает, так как в больнице не хватает персонала.

Я беру чашку чая и иду в свою спальню. Прислонив подушки к изголовью, забираюсь в постель и беру книгу с прикроватного столика. Страница за страницей я растворяюсь в романтическом напряжении. Секс, любовь, таинственность: каждая страница – захватывающая история, и я не хочу останавливаться, однако на часах уже почти 23:30, а мне нужно рано вставать на работу.

Мои мысли мечутся между историей в книге, Холтом, Эвелин, работой, домом и моим отцом. Я тяжело вздыхаю, зная, что это будет та еще ночка, когда придется позвать своего старого друга «Амбиена». Ненавижу принимать снотворное, но, исходя из недавних событий, я не усну, если не выпью таблетки.

Я беру предписанное лекарство с ночного столика и достаю две таблетки, проглатываю и запиваю их уже остывшим чаем. Затем выключаю прикроватную лампу и сворачиваюсь под одеялом. Спустя некоторое время я чувствую, что начинаю проваливаться в сон, и тихо шепчу мольбы об освобождении.

* * *

Когда накачана препаратами, я редко вижу сны, но если и вижу, то они намного красочнее. Я могу описать каждую деталь, включая цвет, запах и даже прикосновение. Это как если бы мои сны были реальностью. Клянусь, что ощущаю, словно я заключена в объятия Холта. Я могу чувствовать его запах и легкую щетину на подбородке у своей щеки. Он нежно касается губами моего лба и призывает меня спать. Мне нравится, когда мои сны о Холте.

Через мгновение Холт исчезает, и появляется ферма. Вокруг витают запахи свежескошенной травы и влажного вечернего воздуха. Дядя Брент щиплет меня за бок и называет Поросенком, а я в гневе ухожу от него.

Мой сон, который в итоге превращается в кошмар, всегда начинается одинаково – с этой сцены. Я лежу на траве, уставившись в небо. Вижу Большую Медведицу и недолго радуюсь этому. Хорошие воспоминания. Но на смену хорошим всегда приходят плохие. Запах травы превращается в запах пороха. Это отчетливый запах – резкий и наполненный серой. Виды светло-зеленой травы меняются на лужу крови.

Во снах я всегда слышу свой крик. Он резкий и пронзительный, и я никогда не забуду, как долго я кричала, пока не подступила тошнота, и в этот момент я обычно всегда просыпаюсь. Только не в этот раз, в этом сне со мной нет Брента, когда я нахожу отца.

Я отшвыриваю ружье и ложусь прямо на него. Неважно, что половина его головы отстрелена. Я цепляюсь за него, как и раньше, когда он пытался уйти на работу. Я была маленькой и оборачивала свои худые ручки вокруг него, смеясь, когда он пытался освободиться от меня. Но сейчас мне не смешно, я реву. Я скручиваю его рубашку между пальцами и кричу ему, чтобы он остался.

Мои волосы испачканы его кровью. Я надеюсь, что если закричать достаточно громко, то он сядет и посмеется надо мной, рассказывая, как он разыграл меня. Но я знаю, что это не розыгрыш, потому что его кровь теплая и настоящая, не искусственная. Запах пороха витает в воздухе, и я, наконец, перестаю кричать, когда чувствую сильные руки, крепко обнимающие меня.

– Сейдж! – слышу чей-то обеспокоенный голос. Вдруг меня отрывают от отца, и я возвращаюсь в реальность. – О Боже, проснись! – Чьи-то руки обхватывают мою голову и притягивают к голосу. – Сейдж!

– Эвелин, – бормочу я. Она всегда приходит мне на помощь. Она вытаскивает меня из самых темных уголков моего разума и говорит со мной. – Эв, – бубню я сквозь слезы, ощущая, что прихожу в себя.

– Нет, это я, – говорит он, его голос дрожит. Холт.

Внезапно моя дверь открывается и отскакивает от стены позади нее. Огромный светильник над головой включается, и я слышу голос Эвелин.

– Сейдж! – кричит она, подбегая к кровати. Чувствую, как матрас прогибается, только я все еще нахожусь в чьих-то объятиях. – Холт здесь, – говорит она, убирая мои волосы с лица. – Открой глаза.

Выбираюсь из рук Холта и отползаю от него в смущении, не оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

– Сейдж, ты в порядке? – спрашивает он, и я слезаю с кровати на шатких ногах.

– Присядь, – просит Эвелин, схватив меня за запястье.

Я выдергиваю руку и несусь в ванную.

– Я в порядке. Вы двое можете уйти, – рявкаю я, а затем захлопываю дверь ванной. Поворачиваю кран и позволяю холодной воде литься, затем наклоняюсь и зачерпываю немного, чтобы выпить. Завязываю непокорные волосы в неуклюжий пучок на голове и сажусь на холодный пол, прижавшись спиной к шкафчикам под раковиной. Слышу шепот Эвелин за дверью – я знаю, что она говорит с Холтом.

– Уходите! – кричу я им через дверь. Шепот прекращается, а затем я слышу тяжелые шаги. Дверь моей спальни закрывается, а потом раздается легкий стук в дверь ванной.

– Сейдж, открой дверь.

Это Эвелин.

Я вытираю слезы под глазами и вздыхаю.

– Я в порядке.

Ее голос низкий и сердитый.

– Открой эту чертову дверь, или я выломаю ее и заставлю тебя платить за замену двери.

Я не колеблюсь, быстро придвигаюсь и отпираю замок на двери, потому что она говорит серьезно. Когда дверь открывается, Эвелин стоит в штанах для йоги и футболке, держа в руках мою баночку «Амбиена».

– Когда ты начала их принимать? – спрашивает она, ее глаза полны гнева.

Я пожимаю плечами.

– Они у меня давно. Ненавижу их принимать, и обычно не принимаю, но я просто хотела уснуть сегодня.

Выражение ее лица суровое.

– Сколько ты выпила?

– Две? – вслух думаю я…

Она прищуривается.

– Здесь написано, что нужна всего одна. Ты понимаешь, что случается, если ты не следуешь инструкции, Сейдж?

Я пытаюсь не закатить глаза.

– Эвелин, это снотворное. Я приняла две, а не восемь. Я хочу, черт возьми, просто проспать всю ночь. Без снов. Я хочу проснуться отдохнувшей хотя бы в одно утро, – кричу на нее.

Она прерывает меня и бросает в меня баночку. Та отскакивает от моих скрещенных ног, и таблетки разлетаются по всему полу.

– Терапия, Сейдж. Тебе нужно с кем-то поговорить, а не накачивать себя лекарствами. Я люблю тебя больше, чем свою собственную семью, но твои кошмары продолжаются уже слишком долго. – Она складывает руки на груди. – Я тоже устала, – признается она, ее голос ломается.

Чувство вины накрывает меня, когда я вижу, как моя жизнь влияет на нее. Эвелин всегда была той, кто собирает кусочки разбитой Сейдж.

– Мне жаль, – пытаюсь сказать, прежде чем прольются слезы.

– Я так переживала за тебя, – признается она, присаживаясь на колени рядом со мной. Я киваю и пытаюсь проглотить огромный ком в горле. – Как и он. – Она берет мою руку и держит в своих ладонях.

– Почему он здесь? – Я смущена тем, что Холт видел меня такой.

– Он стоял у двери, когда я пришла домой с работы, и выглядел печальным. Он сказал мне, что подвез тебя ранее, и ты выглядела не очень хорошо. Он сказал, что пытался звонить, и, судя по восьмидесяти семи пропущенным звонкам на твоем мобильном, он не врал. Я впустила его. Мы оба проверили тебя, ты спала. И он сказал, что останется. Как бы сильно контролирующие парни не раздражали меня, я не смогла отказать ему, – посмеивается она.

Я обхватываю голову ладонями. Я унижена.

– До этого он не видел ни одного из моих кошмаров.

– Ты напугала его, – признается она. – Может, теперь ты всерьез задумаешься над терапией, про которую я тебе постоянно говорю. – Эвелин вскидывает брови.

– Я ходила к терапевту, – спорю я. – Вот откуда у меня «Амбиен».

Она громко вздыхает.

– Сейдж. Ты в Чикаго уже почти три месяца. Тебе нужен врач здесь.

Не могу больше спорить с ней, потому что она права. Она всегда права.

– И тебе нужна вода. До хрена воды. Нам нужно вывести «Амбиен» из тебя. Во сколько ты приняла его?

– В одиннадцать тридцать.

– Черт, – говорит она. – Ты будешь хреново чувствовать себя завтра.

Я понимающе качаю головой.

– Я собираюсь пойти и прилечь.

Поднимаюсь с пола, и Эвелин встает вместе со мной. Она наполняет стакан водой из-под крана в ванной и протягивает мне. Я глубоко вздыхаю и опустошаю весь стакан. Она забирает поставленный мною стакан и наполняет его еще раз, затем ведет меня к кровати и располагает стакан на прикроватном столике.

– Тебе нужно поговорить с ним, – говорит она с сочувствующим видом. – Если Холт тебе небезразличен, он заслуживает знать, что происходит с тобой. Не отталкивай его.

– Он меня не волнует, – лгу я. Не уверена, кого я пытаюсь убедить, Эвелин или себя.

Она вздыхает.

– Продолжай лгать себе, Сейдж, но меня ты не обманешь. – Она качает головой и уходит.

* * *

Я просыпаюсь от звуков звона кастрюль и сковородок и бросаю взгляд на часы. Девять утра.

– Проклятье, – кричу я, вскакивая с кровати. Дергаю за ручку двери в спальню и бегу на кухню, где нахожу Эвелин. Она стоит у плиты и помешивает что-то в сковороде.

– Эв! Уже девять! Почему ты не разбудила меня?

Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, но отвечает не она. Это Холт. Он позади меня, сидит на диване в черных тренировочных штанах и серой футболке.

– Потому что ты не идешь сегодня на работу, милая, – говорит он, даже не утруждаясь взглянуть на меня. – Ты официально болеешь.

– Что? – спрашиваю я резким тоном.

– Ты заболела. У тебя сегодня выходной. Конец обсуждению, Сейдж.

– Кто сказал? – Я упираю руки в бока, чувствуя, как повышается мое давление.

– Я сказал. – Его тон такой же язвительный. Он сворачивает газету, которую читал, и откладывает ее на кофейный столик, склонив голову набок.

– Мне нужно быстро позвонить, – говорит Эвелин, проходя мимо нас, и убегает в свою комнату.

Я прищуриваю глаза.

– Ты не мой доктор. И я не больна.

Холт удерживает мой взгляд своим.

– Тебе нужно отдохнуть.

– Холт, прекрати.

– Прекратить что, Сейдж? – Он быстро встает и подходит ко мне. – Прекратить заботиться о тебе и хотеть, чтобы ты была счастлива, здорова и хорошо спала? Я не прекращу этого.

Он хватает меня за плечи, принуждая взглянуть на него. Я отворачиваю голову от него и раздраженно закатываю глаза.

Холт продолжает:

– Или то, что ты вряд ли скажешь мне, что тебя беспокоит и является причиной этого? Я ни за что не сдамся.

– Это не твое дело, – говорю я.

– Ты – мое дело, – тихо отвечает он. – И в личном, и в профессиональном плане.

Я резко поворачиваю голову к нему.

– В профессиональном плане я твой сотрудник… – Я выдерживаю паузу.

– А в личном? – спрашивает он, нахмурив брови.

– Я не знаю, – выпаливаю я.

Тишина заполняет пространство между нами, и я могу видеть, как пульсирует вена на его шее. Краска распространяется по его лицу, и он сжимает кулаки.

Я не могу не напомнить ему:

– Это ты не хотел нас как-либо называть. Так что давай оставим все как есть, ладно?

Гнев кипит в его голубых глазах. Кивнув, он, наконец, отвечает:

– Отлично. Похоже, мы знаем только то, что ты работаешь на меня.

Я упрямо приподнимаю подбородок.

– Ага, примерно так.

Холт качает головой.

– Почему ты отгораживаешься от меня, Сейдж?

– Какое тебе дело? – С каждым едким словом я чувствую, как он медленно начинает выходить из себя.

– Потому что ты мне небезразлична. Я думаю, что ясно дал тебе это понять. —Выражение его лица меняется с гневного на обиженное. Я вижу недоумение и боль. Даже печальный, он все равно самый привлекательный мужчина, которого я только видела. Его лицо гладко выбрито, и даже без улыбки я почти вижу его ямочку. Он начинает говорить, прежде чем у меня появляется шанс ответить: – И совершенно очевидно, что ты не чувствуешь ко мне того же.

Я не знаю, что сказать ему в ответ. Жесткие линии его челюсти двигаются, когда он стискивает зубы. Я хочу сказать ему, что он действительно что-то значит для меня, но слишком боюсь в этом признаться даже самой себе, не то, что ему.

Обходя меня, Холт хватает свой телефон с кухонной столешницы, где тот лежал рядом с моим.

– Отдохни сегодня, Сейдж. Увидимся завтра в офисе.

Затем он идет к двери, и прежде чем я успеваю даже понять, что происходит, его уже нет. Только через пару секунд мое сердце замирает, и я чувствую, как слезы жгут глаза.

«Это к лучшему», – говорю себе, хватая телефон, и направляюсь в свою комнату. Эвелин не врала, когда сказала, что у меня восемьдесят семь пропущенных от него. Вообще-то, восемьдесят девять звонков и двадцать сообщений. Я не утруждаюсь прочесть их, когда выключаю телефон и кладу его на столик. Избегать. Вот что получается у меня лучше всего.

* * *

Утро сменяется днем, а затем наступает вечер. Молнии за окном освещают мою темную спальню, пока я лежу в постели и наблюдаю за движением грозовых облаков. Летние грозы – мои любимые, они так сильно напоминают мне о доме. Я так скучаю по летним ночам на ферме в Северной Дакоте.

Беру телефон с ночного столика и включаю его. Никаких новых текстовых или голосовых сообщений. Нахожу в списке контакт с именем «Дом» и нажимаю. Через три гудка слышу щелчок. Глубокий вдох, и я, наконец, слышу мамин голос.

– Алло? – слышу ее тихий голос на другом конце линии.

– Привет, мам, – говорю я, пытаясь ровно дышать. Просто только от одного звука ее голоса мне хочется плакать.

– Сейдж! – Я слышу, что она улыбается.

– Я не была уверена, работаешь ли ты сегодня, поэтому решила попробовать позвонить. Я рада, что дозвонилась.

– Я так по тебе скучаю, девочка моя. Как дела в Чикаго? – Слышу, как на заднем фоне скрипит кресло на деревянном полу кухни. Она, должно быть, сидит за обеденным столом, как обычно, когда разговаривает по телефону.

– Потихоньку.

«Все разваливается на части» – вот, что я в действительности хотела ей сказать, но не уверена, что рассказывать о том, что я сплю со своим боссом и владельцем компании, было бы хорошей идеей. Вообще-то, я определенно уверена, что нет.

– Звучит неубедительно. – Она знает меня. – Что не так, Сейдж?

– Я так сильно скучаю по тебе, ферме и Мерфи. – Мой голос ломается.

Мама вздыхает.

– Эта старая дворняжка сидит в углу твоей кровати. Он тоже скучает по тебе, как и я.

Чего бы я только ни сделала, чтобы свернуться калачиком на моей старой кровати с Мерфи, прижимающимся ко мне, как он обычно делал. Каждое страдание, боль и каждую головную боль, которые только у меня были, Мерфи помогал мне пережить, просто лежа вместе со мной на кровати.

– Что-то еще, Сейдж? Есть что-то большее, чем просто тоска по дому.

В горле тут же образуется ком, когда я подавляю слезы. Но у меня не получается бороться с ними.

– Сейдж, – тихо говорит она.

– Я снова не сплю. Я так сильно по нему скучаю, мама. – Я громко всхлипываю, и слезы начинают катиться по щекам.

Ее голос обеспокоенный, но успокаивающий.

– Я знаю, милая. Я тоже. У тебя было все так хорошо, пока ты не уехала. Что случилось?

– Думаю, это от того, что я здесь. В Чикаго. Это его город. Это место было его мечтой.

Мама громко вздыхает и понижает голос.

– Тогда живи его мечтой для него, для себя. Не грусти, будь счастлива, что тебе удалось перебраться в город, который он так любил.

Я киваю, будто она может видеть меня, и глубоко вдыхаю.

– Люблю тебя, мама.

– Люблю тебя больше, сладкая Сейдж, и очень скучаю. Расскажи мне что-нибудь хорошее.

– Хм-м... Я все еще люблю свою работу, и мне приходится работать с такими интересными клиентами, мам.

– Потрясающе. Когда ты любишь свою работу, то гораздо легче с радостью ходить туда каждый день. Ты с кем-нибудь встречаешься?

Слава Богу, что она не видит меня, потому что я почти задыхаюсь, когда выпаливаю:

– Нет. Никаких свиданий.

– Это нехорошо. Ты молода. Веселись, Сейдж. Выходи и знакомься с людьми.

– Так и сделаю. Прямо сейчас я сосредоточена на работе и жизни в городе. Это у меня в приоритете. Передашь Бренту привет от меня?

– Конечно, солнышко. Спасибо, что позвонила. Скучаю по тебе каждый день, – говорит она с нежностью.

– Я тоже скучаю, мам. Скоро еще позвоню.

– Люблю тебя, Сейдж. Если сон не улучшится, прошу, дай мне знать. Мы поможем.

С трудом сглатываю, не желая ее еще больше расстраивать.

– Обязательно, ма. Люблю тебя.

Я кладу трубку, прежде чем она прощается. Ненавижу слышать, как она говорит эти слова. Выползая из постели, бреду к гостиной, надеясь найти там Эвелин. Однако я снова одна в пустой квартире. Включаю телевизор, там показывают «Клуб Завтрак», сворачиваюсь в клубок на диване и засыпаю под один из своих любимых фильмов.

– Сейдж. Проснись, – трясет меня Эвелин.

Я стону и вытягиваюсь на диване.

– Который час?

– Полночь. Тебе нужно в постель. Я выключу телевизор. – Она поднимает пульт с кофейного столика.

Я прищуриваюсь в тусклом свете.

– Где ты была?

– На улице. Иди в постель. Поговорим завтра. – Она сворачивает покрывало, которым я была укрыта, пока я иду в свою комнату. Остановившись, поворачиваюсь и смотрю, как она убирает за мной.

– Эв?

– Да?

– Спасибо, что всегда заботишься обо мне.

Она кладет покрывало на спинку дивана.

– Доброй ночи, Сейдж.

– Доброй.