Текст книги "Испытай меня (ЛП)"

Автор книги: Ребекка Ши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

ИСПЫТАЙ МЕНЯ
Автор: Ребекка Ши

Пролог

– Прямо там. Видишь? – Отец указывает на идеально выстроившиеся на темном небе звезды. – Большая Медведица, – тихо говорит он, стараясь не потревожить светлячков, танцующих вокруг нас во влажном вечернем воздухе.

Мы лежим на спине, замечая все вокруг. Бесконечное небо растянулось на километры, свежий летний воздух пощипывает мне нос. И тишина. Все это можно найти здесь, на ферме.

Я начинаю привыкать к тишине. Мы переехали обратно в Дир Крик, Северная Дакота, после того, как отец потерял все до последнего пенни, что было у нас, в одной инвестиционной схеме. Все, над чем он так упорно работал, чтобы обеспечить нашу семью, пропало в одночасье – как в воду кануло, от рук так называемого друга и наставника. Родители продали все, чтобы расплатиться с долгами отца. Мы уехали от спокойной жизни в одном из районов Чикаго, где обитает верхняя прослойка среднего класса, обратно на ферму моего дедушки. Здесь выросла моя мама, а дядя присматривал за дедушкой, который неожиданно скончался пару месяцев назад.

Сказать, что жизнь полна перемен, было бы большим преуменьшением. Я притворяюсь, что не замечаю, ведь мне всего тринадцать. Хочется верить, что моя семья переехала сюда, на северо-запад Северной Дакоты, ради лучшей жизни. Кроме того, я мудра не по годам и научилась распознавать вранье за версту уже очень давно.

Мерфи, беспородный щенок, которого мне сегодня подарил отец на день рождения, обнюхивает землю между мной и папой, а затем устраивается на прохладной траве у моих ног.

– Пап? – шепчу я, сплетая пальцы за головой и фокусируя взгляд на Большой Медведице, на которую он только что указал.

– Да, малышка?

– Спасибо за Мерфи. Он, правда, самый лучший подарок, который я когда-либо получала. Ты же знаешь, как я годами просила щенка. – Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, пока он глядит на небо. Его кадык не спеша двигается под загорелой кожей шеи, затем он резко вздыхает, прежде чем повернуться и посмотреть на меня.

– Я люблю тебя, Сейдж. Надеюсь, ты помнишь это. – Его голос ломается. Он быстро прочищает горло, скрывая волнение. – Хотел бы я дать тебе больше.

Он протягивает руку и сжимает мою ладонь. Его прикосновение крепкое, но нежное. И обычно мое гормональное подростковое «я» отмахнулось бы от его касания, но сегодня я позволяю ему держать мою руку.

– Я тоже тебя люблю, папа.

Отец садится и наклоняется, чтобы крепко поцеловать меня в лоб. Наклонившись еще ниже, поглаживает мягкую шерстку на голове Мерфи, а затем поднимается с земли.

– Не засиживайся слишком долго, – говорит мне отец, стряхивая свежескошенную траву со своих джинсов.

– Не буду. Доброй ночи, пап.

Отец, шаркая ногами, пересекает огромную лужайку, направляясь в сторону дороги, а затем к конюшне, расположенной дальше по склону от дома. Старая дверь скрипит, когда он открывает ее и закрывает за собой. Когда я больше его не вижу, то возвращаюсь к разглядыванию неба и поиску Большой Медведицы. Это единственное созвездие, показанное мне, которое я могу находить снова и снова.

Металлическая входная дверь от дома скрипит, когда открывается, и дядя Брент сбегает по ступенькам ко мне.

– Что делаешь, поросенок? – говорит он со смехом.

– Не называй меня так. – Я закатываю глаза, а он встает надо мной, закрывая вид на звезды.

– Прости, но ты всегда будешь маленьким поросенком для меня, – посмеивается он. Брент всего на шесть лет старше и больше как брат для меня, чем дядя. Когда я родилась, он сказал, что я визжала, как маленькая свинка, когда плакала, и именно поэтому он дал мне такое прозвище.

– Мне не нравится, – признаюсь я.

– Прости, – говорит он без энтузиазма, затем наклоняется и поднимает Мерфи с земли. – Ну, ты только посмотри, какая милая собачонка, – говорит он, поглаживая мордочку Мерфи.

– Папа мне его подарил. – Я смотрю на пушистого щенка и уже его люблю.

– Как его зовут?

– Мерфи.

Он улыбается.

– Мне нравится, эта кличка ему подходит. Он будет отличным фермерским псом, Сейдж.

– Он не будет отличным фермерским псом. Мы не задержимся здесь надолго, – огрызаюсь я, быстро садясь.

Брент переводит взгляд на меня, но ничего не говорит. Он знает, что переезд на ферму – очень неприятная тема для всех нас.

– Как только мама закончит учебу, мы переедем обратно в город, – говорю я ему, будто знаю наши планы. Но я не знаю, только надеюсь, что все это временно.

– Ну, вам здесь рады, поэтому можете оставаться столько, сколько нужно… то есть, сколько захотите, – поправляет он себя. Я знаю, он жалеет нас, и паршиво скрывает это.

– Собираешься сохранить ферму? – спрашиваю я, потому что мама настаивала на том, чтобы он продал ферму. Она говорит, что в девятнадцать лет – это слишком рано, чтобы самому содержать ферму, что у него может быть вся жизнь впереди вдали от этого места. Но я знаю, ферма – это все, о чем Брент действительно беспокоится.

– Думаю, да, – признается он с улыбкой. – Это все, что я знаю, поросенок. Я был воспитан на этой ферме, она папина радость и гордость, – говорит он. – Я не готов ее продавать и не думаю, что когда-либо буду. – Он опускает Мерфи на землю и упирается руками в бедра. – Плюс, мне нравится, когда ты здесь со мной. – Брент улыбается мне и шутливо толкает носком своей обуви мое бедро. Я шлепаю его по ноге, и он отпрыгивает, разразившись громким смехом.

Неожиданно откуда-то раздается громкий хлопок, и мое тело замирает, а мурашки бегут по рукам.

– Что это было? – спрашиваю я, мой голос дрожит от страха. Лошади в конюшне начинают шуметь, это похоже на полный хаос.

Мерфи вскакивает на лапы и начинает лаять куда-то по направлению к конюшне.

– Сейдж, оставайся здесь, – говорит Брент, бегом бросаясь к конюшне.

Я никогда не следовала указаниям, поэтому срываюсь с места следом за Брентом. Мои легкие горят, и я задыхаюсь, пока ноги пытаются поспевать за ним. Он выше и быстрее меня. Но, наконец, я догоняю его, когда он открывает дверь конюшни. Отталкиваю его, и поэтому первой вижу это.

Оружие, кровь и мой отец с простреленной головой.

Мой желудок скручивает болезненным спазмом, и я чувствую, будто все внутренности в моем теле перевернулись.

– Папа. Папа. – Я пытаюсь докричаться до него, хотя едва могу дышать.

Его обмякшее тело лежит в луже крови на старом деревянном полу, а рядом с ним – ружье. Этого не могло произойти. Это не может быть по-настоящему.

– Не-е-е-ет, – кричу я. Тошнота подступает к горлу, ноги становятся ватными, и я падаю на колени.

Кровь в ушах шумит так громко, что я едва могу расслышать, как Брент зовет на помощь. Затем я чувствую, как он тянет меня за руки, отчего я царапаю колени о деревянный пол. Он тащит мое обмякшее тело из конюшни, а я замечаю струйку крови, затекающую под тюк сена и внутрь стойла одной из лошадей, прежде чем, наконец, закрываю глаза и сдаюсь.

Глава 1

Сейдж

– Сейдж! – кричит моя соседка Эвелин, когда я начинаю задыхаться. – Дыши. Просто дыши, – говорит она, спотыкаясь в темноте моей комнаты. Лампа на прикроватном столике зажигается, как только она садится на кровать рядом со мной. Дотянувшись до моей руки, она начинает ее поглаживать. – Это повторяется уже две ночи подряд, – шепчет она и хмурится. Я прислоняюсь головой к спинке кровати и пытаюсь восстановить дыхание. – Ты должна с кем-то поговорить, Сейдж. Ты не можешь держать эти кошмары в себе. Тебе необходимо спать.

Я киваю и устремляю взгляд в потолок.

– Извини.

Пытаюсь собраться между вздохами. «Дыши, дыши», – говорю я себе, когда мой пульс начинает успокаиваться. Я переехала в Чикаго вместе с Эвелин месяц назад. Примерно тогда же возобновились мои кошмары. Как только я начинала жить своей мечтой – его мечтой, – прошлое возвращалось, врываясь в мою жизнь, словно грузовой поезд без тормозов.

Каждая улица здесь, в Чикаго, каждый прохладный вечер и каждое солнечное утро с видом на озеро Мичиган напоминают мне об отце и жизни, которая у нас была здесь.

– Тот же самый кошмар? – спрашивает Эвелин, глядя на меня с беспокойством в голубых глазах.

– Да.

Она встает, чтобы уйти, потому что я начинаю усаживаться на кровати, но останавливается.

– Сейдж…

– Я знаю, – стону я. – Обещаю, что схожу. Просто столько всего навалилось. Мне нужно еще немного времени, чтобы вернуться к обычной рутине. Кошмары обычно становятся еще хуже в это время года.

Она понимающе кивает. Каждый год, за несколько недель до моего дня рождения мои кошмары возвращаются. Она вздыхает и отступает к двери.

– Еще две недели, и если не станет лучше, я сама назначу прием вместо тебя.

– Договорились.

Эвелин перекидывает свои длинные иссиня-черные волосы через плечо, поворачиваясь на пятках.

– Подумай о сексуальном боссе, о котором ты мне говорила. Как его зовут… Холт? – подмигивает она мне. – Подумай о хорошем, Сейдж. Сексуальные парни, радуга или чертовы единороги, – острит она.

Я громко выдыхаю и прищуриваю глаза, уставившись на нее, затем выгоняю ее из своей комнаты. Обернув ноги простыней, я откидываюсь к изголовью, потирая виски.

– Холт, – бурчу я и усмехаюсь. – Думай о Холте.

* * *

Я стою у раковины в примыкающей к моей комнате ванной, наношу консилер на темные круги под глазами и крашу губы красной помадой, причмокивая, чтобы помада легла равномерно. Это настолько хорошо, насколько может быть сегодня. Делаю глоток кофе из кружки, которую Эвелин сунула мне, когда я выходила из душа утром, и издаю стон от того, насколько напиток приятно ощущается, скользя по горлу и попадая в желудок. Подняв взгляд над огромной кружкой, замечаю в зеркале, как мои зеленые глаза сочетаются со светлой кожей лица. Заправляю почти черную прядь волос за ухо. Мне нравится, как волосы струятся волнами по моей спине. Плюс этого дня – отличная прическа.

Надеваю узкую черную юбку-карандаш, шелковую блузку без рукавов оливкового цвета и бросаю последний взгляд на зеркало в полный рост. Заканчиваю свой наряд парой туфель на каблуке и беру сумочку с комода, убирая туда мобильный телефон.

– Я ухожу, Эв! Не жди меня, – кричу я, когда выхожу из квартиры и спускаюсь в холл нашего старого кирпичного многоквартирного дома. Затем следует недолгая поездка на поезде, и вот я уже толкаю вращающиеся двери «Джексон-Гамильтон Авиэйшн».

– Доброе утро, Ларри! – машу я рукой, торопливо проходя пост охраны, где сидит он.

– Доброе, милая, – кричит он в ответ, никогда не отрывая глаз от газеты, которую читает.

Каблуки моих туфель громко стучат по гранитному полу открытого атриума, когда я спешу к лифту. Судорожно жму на кнопку вызова и бросаю взгляд на часы. Я уже опаздываю на пять минут. Ненавижу опаздывать. Пунктуальность – мое второе имя. Если я не на пять минут раньше нужного времени, значит, я опаздываю. Именно так я и живу.

Вздыхая, я нетерпеливо притоптываю носком туфли. Когда лифт наконец-то приезжает, я буквально вбегаю в него и слышу голос позади меня: «Придержите лифт, пожалуйста». Я ворчу, но придерживаю дверь, и тогда Холт Гамильтон проскальзывает внутрь, прижав мобильник к уху. Коротко кивнув, он отступает в сторону, и двери лифта закрываются, пока мое сердце бешено бьется в груди.

Холт Гамильтон. Самый сексуальный мужчина, которого я когда-либо видела, и вице-президент «Джексон-Гамильтон Авиэйшн» – в общем, мой босс. Ростом под два метра, он мог бы быть братом-близнецом Генри Кавилла. (Примеч.: Генри Кавилл – английский актер. Известен по ролям в фильмах «Война богов: Бессмертные», «Агенты А.Н.К.Л.» и сериале «Тюдоры»). С этими удивительными голубыми глазами и темными волосами, убранными назад, его безупречный имидж бизнесмена идеально сочетается с образом модели с подиума. Резкая линия его челюсти подчеркивается одной очень прекрасной ямочкой на левой щеке.

Его атлетическое тело подчеркивается костюмом, сшитым на заказ, который облегает каждый изгиб плеч, рук и талии, показывая каждую мышцу тела, когда он опирается на стену лифта. Сегодня на нем темно-серый костюм с голубой рубашкой и полосатым галстуком. Рубашка оттеняет его голубые глаза на фоне загорелой кожи. Ловлю себя на том, что пялюсь на него, и быстро поворачиваю голову в сторону дверей лифта.

– Доброе утро, мисс Филлипс, – говорит он с натянутой улыбкой и сует свой мобильник в карман пиджака.

Ну вот, опять мой пульс участился.

– Мистер Гамильтон.

Я киваю и продолжаю смотреть на дисплей, показывающий номера этажей. «Пятьдесят семь, пятьдесят восемь», – считаю про себя, пока мы поднимаемся вверх. Еще больше тридцати. Я глубоко вздыхаю, пытаясь успокоиться.

– Как вы устроились на рабочем месте? – спрашивает он, его голос глубокий и командный. Я слегка поворачиваюсь, чтобы поговорить с ним, и замечаю его ухмылку, но он быстро принимает прежний вид и поправляет галстук.

– Все хорошо. Я окончательно согласовала заказы на оба самолета, которые были просрочены. Мистер Джексон указал на те, что были в приоритете. – Я уверенно приподнимаю подбородок, но мое сердце продолжает быстро стучать.

– Вы закрыли оба заказа? – спрашивает он удивленно. – Вы добились того, что оба клиента согласны по каждому пункту? – Он выглядит скептически настроенным. Эти особые клиенты были просто кошмаром. Я знала, когда пришла на работу, что буду иметь дело с требовательными клиентами, но эти двое были на вершине топа.

– Так и есть. – Я уверенно киваю.

– Хах, – бормочет он, слегка качая головой. – Так как же вы это сделали? Рейчел работала с ними много месяцев, и они не соглашались ни с чем, что бы она ни предложила. Она бросила их клиентское портфолио на мой стол в тот день, когда увольнялась, и поклялась, что мы никогда не закроем сделки по этим самолетам.

Я пытаюсь сдержать ухмылку.

– Я узнаю своих клиентов, мистер Гамильтон. Я стараюсь понять, что им действительно нравится, а что нет. Так сказать, их личные предпочтения. Что восхищает их. Что мотивирует. А не просто навязываю им современные авиационные тенденции. Я работаю с ними и, в конце концов, они начинают доверять мне и моим рекомендациям, ведь мы команда.

– Вот так просто? – он в изумлении выгибает бровь.

Я тоже выгибаю бровь.

– Вот так просто. Оплата произведена и переведена на счет компании, мистер Гамильтон. Самолеты планируется доставить обоим клиентам в течение следующих девяноста дней. – Я разглаживаю потными ладонями свою юбку-карандаш.

Он молча смотрит на меня, лишь желваки двигаются на его щеках, когда лифт, наконец, останавливается. Двери открываются, и Холт протягивает руку и удерживает дверь лифта, не давая ей закрыться. От этого жеста его плечо приближается к моему. Слишком близко. Настолько близко, что я могу ощутить запах его тела и мятное дыхание.

Я быстро выхожу из лифта в приемную «Джексон-Гамильтон Авиэйшн» и быстро направляюсь к своему рабочему месту, в противоположном направлении от Холта Гамильтона.

– Приятной работы, Филлипс, – произносит он позади меня.

Я улыбаюсь и спешу к столу, мысленно давая себе «пять».

– Что за глупая улыбка? – спрашивает Зэй.

Исайя, или Зэй, как мне было сказано обращаться к нему, – наш личный координатор по продажам. Он параллельно работает с нашими клиентами, чтобы определить, какой тип самолета им нужен. Как только они достигают соглашения о внешнем строении, он отправляет их ко мне, где я работаю с клиентом, чтобы спроектировать и создать самолет их мечты. Что-то вроде «Тюнингуем Ваш самолет», только это не реалити-шоу, а моя работа.

Я дизайнер интерьеров. Я работаю с клиентами над «забавной частью» … хотя, честно говоря, это трудная работа. Наши клиенты – премьер-министры, элита знаменитостей, топ пятьсот компаний по версии журнала «Форчун» и исполнительные директора. Даже члены королевской семьи. Я работаю с людьми по всему миру. Они хотят лучшего за наименьшее количество денег, и моя работа заключается в том, чтобы сделать их счастливыми, принося серьезную прибыль «Джексон-Гамильтон Авиэйшн». Сделка не завершится, пока я не представлю все окончательные детали Зэю, и когда будет произведена оплата, начнутся работы по созданию самолетов.

Я пожимаю плечами и подключаю свой ноутбук к док-станции, включая его. Зэй присаживается на мой стол, толкая меня в плечо.

– Поговори со мной, Филлипс. Это выражение на твоем лице. Откуда оно? – Он демонстрирует свою лучшую улыбку. Его идеально прямые белые зубы выделяются на фоне темно-оливковой кожи.

– Ниоткуда. – Я пытаюсь скрыть улыбку, но терплю неудачу. – Я просто в хорошем настроении. Сегодня пятница. Мы получили оплату на самолеты в Самору и Дубай.

Он чмокает губами, прежде чем начать говорить:

– Ну что ж, хорошо. Тогда ты присоединишься к нам на импровизированный счастливый час вечером после работы.

Я поворачиваюсь в кресле и ухмыляюсь ему.

– Не думаю, что готова к еще одному счастливому часу с этой компанией. – Я обвожу рукой маленькое рабочее пространство, где находятся все наши рабочие места.

На самом деле, я работаю с самыми замечательными людьми в мире из всех, кого я только встречала. Мы – эклектичная компания, а Зэй привносит остроты. Он наполовину мексиканец, наполовину европеец – просто олицетворение термина «латинский любовник». Еще есть Эмери, ей немного за тридцать, и она классическая хиппи с ароматическими маслами, заполняющими ее стол, чашей, наполненной травяным отваром, и скверным ртом в придачу. Она честная и искренняя, и она центр нашей маленькой компании. Конечно, есть типичный парень-гей, и это Роуэн. Он саркастичный и остроумный, и если бы он не был геем и был бы на двадцать лет старше меня, я бы нашла способ влюбить его в себя. Он добрый и воспитанный, плюс находчивый и с чувством юмора Джимми Фэллона. (Примеч.: Джимми Фэллон – американский комик, музыкант, телеведущий). Завершает нашу маленькую компанию злючка по имени Кинсли. Ей двадцать пять, она всего на два года старше меня и ближе всего мне по возрасту. Все, что она говорит или делает, – неуместно до неприличия, но именно за это мы ее любим. Наша компания веселая, дерзкая и определенно худший кошмар кадрового отдела.

– С этой компанией. Ты так говоришь, будто мы кучка людей, больных проказой. – Он смеется и откланяется назад на моем столе, закинув ногу на ногу.

– Доброе утро, солнышко. – Роуэн отправляет мне воздушный поцелуй и ставит горячий стаканчик кофе из местной кофейни на мой стол. Он ранняя пташка, и если меня нет здесь ровно в восемь утра, он идет за кофе для меня в магазинчик вниз по улице. Не дай Бог, если он подождет меня пять минут. Он человек привычки, и я все больше люблю его за это.

– Обезжиренный карамельный мокко, – говорит он, кивая в сторону стаканчика, который только что поставил передо мной. – О чем говорили? – Он переводит взгляд с меня на Зэя. – Похоже, я что-то прервал.

– Зэй говорит, у нас сегодня вечером счастливый час...

Роуэн возбужденно хлопает в ладони.

– Определенно, черт возьми. Мне нужно около шести крепких напитков и…

– Не только такая крепкая штука тебе нужна, – пихает его Зэй.

Роуэн выглядит несчастным.

– Если бы ты только знал, малыш… если бы только знал. – Он недавно порвал с партнером, с которым был с шестнадцати лет, и теперь хочет найти нового. Он качает головой и усаживается в единственное кресло в моем кубикле. (Примеч.: Небольшое помещение, кабина, отсек, кабинка для индивидуальной работы).

– Что вы тут, шлюшки, делаете? – спрашивает Кинсли, когда проходит мимо, бросая свою дамскую сумочку и сумку от ноутбука на пол возле своего рабочего места. Она сидит прямо напротив меня и всегда меня развлекает. Она сбрасывает с ног свои шлепки и надевает пару туфель с десятисантиметровыми каблуками, которые выглядят так, будто подошли бы проститутке с Цицерон-авеню. Она шагает по проходу и прислоняется к открытой части моего кубикла. – Ты принес мне кофе? – спрашивает она Роуэна, хлопая глазками и надувая губы.

– Я когда-то приносил тебе кофе? – округляет он глаза.

– Козел, – бормочет она себе под нос и закатывает глаза. Все это в шутку. Роуэн и Кинсли могут издеваться друг над другом весь день, но это всегда ради веселья и эпатажа.

– Не потрахалась прошлой ночью, милые щечки? – смеется Роуэн.

– Неа. Это план на сегодня, – ухмыляется она. – Притащу кого-нибудь домой, а если выбор будет не велик, то кого-то из вас двоих. – Она смотрит то на Зэя, то на Роуэна. Роуэн – гей, поэтому ее целью остается только Зэй, которому она посылает кокетливую улыбку.

– И на этом я ухожу. – Зэй поднимается с моего стола и уходит, бормоча себе под нос что-то о переходе всех границ. Мы все смеемся, а Кинсли садится на место, которое только что освободил Зэй.

– Итак, сегодня, – говорит она, выхватывая стаканчик из моих рук и делая глоток. – Ты в деле, правда, Сейдж?

Я закатываю глаза и улыбаюсь.

– Разве у меня есть выбор? – Они никогда не позволяют мне сказать «нет».

– Неа, – хихикает она и щелкает меня по носу, возвращая назад мой кофе.

– У меня, по крайней мере, есть время сходить домой и переодеться? – Я изображаю недовольство.

– Нет. Мы выдвигаемся в четыре. Это недалеко, дальше по улице. Там всегда полно хорошеньких «костюмов». «Костюмы» и дешевая выпивка, подружка. Эта юбка на тебе – именно то, что нужно. Ты выглядишь горячо, Сейдж. – Она слегка мне подмигивает.

Под «костюмами» она имеет в виду бизнесменов в костюмах.

– Я не ищу мужчину или дешевые напитки, Кинс. Я приду, выпью немного, и все.

– Много, – поправляет она меня. – Мы остаемся на напитки. Много напитков.

Я закатываю глаза и включаю компьютер.

– Я присмотрю за тобой, детка. – Роуэн похлопывает меня по голове. – А пока, мне нужно поработать. – Он начинает идти, но потом быстро оборачивается. – О, кстати, отличная работа по самолетам в Самору и Дубай. Сегодня за выпивкой ты расскажешь нам, как тебе удалось заставить этих ублюдков согласиться, потому что я был убежден, что мы потеряем эти сделки.

Я киваю Роуэну и прикусываю губу, борясь с широкой улыбкой, стремящейся расплыться на моем лице. Я всегда гордилась собой за хорошо проделанную работу, но закрытие этих двух сделок надежно укрепило тот факт, что я серьезно настроена насчет моей работы в «Джексон-Гамильтон».