Текст книги "Испытай меня (ЛП)"

Автор книги: Ребекка Ши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Она сжимает мою ладонь, и я поворачиваюсь к ней, посылая ей ободряющую улыбку. Хотя ее губы и поджаты, она натягивает фальшивую улыбку и делает глубокий вдох.

– Джерри! – приветствую я мужчину перед нами. – Рад снова тебя видеть.

– Взаимно, Холт. – В его голосе слышится легкий южный акцент. Джерри прилетел из Джорджии, чтобы присоединиться к нам. В одной руке он держит бокал красного вина, а в другой – женскую сумочку, расшитую бисером. – Вивиан в уборной, – морщится он, приподнимая сумочку. Легкий румянец покрывает его щеки.

– Я уверена, она ценит, что вы держите ее сумочку, – говорит Сейдж с гигантской улыбкой, без сомнения, пытаясь доставить ему удовольствие. Именно это она и делает. Привлекает людей и заставляет их чувствовать себя хорошо. Я отодвигаюсь, позволяя ей пообщаться с Джерри.

Тот посмеивается.

– Не знаю, что вы, женщины, в них носите, но она весит больше, чем новорожденный ребенок.

– Нашу жизнь, – нежно отвечает Сейдж. – Поверьте, все, что необходимо, находится там. Не потеряйте! – Она приподнимает брови и усмехается. Затем они оба заливаются смехом.

– Я Сейдж Филлипс, – говорит она, протягивая ему руку.

– Много слышал о вас, мисс Филлипс, – растягивает он слова. – Джерри Биллингс, – говорит он, пожимая ее ладонь. – Я генеральный директор «Гольфстрим Аэроспейс».

Глаза Сейдж округляются от изумления, она быстро выдыхает, а потом говорит:

– Вы делаете отличные самолеты. Мне нравится работать с разными самолетами.

Он ласково улыбается.

– У вас есть любимый?

Сейдж улыбается ему в ответ. Располагающая к себе и общительная, Сейдж сегодня во всеоружии.

– Хотелось бы, чтобы был. Кажется, во всех самолетах есть что-то особенное, что я нахожу просто уникальным.

– Ты хороша, – говорит он, указывая на нее пальцем, в то время как сумочка его жены свешивается с его запястья.

– Хороша? – интересуется Сейдж.

– Ты хорошая врушка. Мне это нравится, Сейдж! – Он откидывает голову назад и разражается искренним смехом.

Сейдж медленно покачивает головой и посматривает на меня уголком глаза.

– Мистер Биллингс, желаю приятно провести время. Мы всегда рады сотрудничеству с «Гольфстрим». – Я пожимаю его руку.

Он вежливо кивает.

– Взаимно, Холт. Позже поболтаем. Тебе нужно приехать сыграть со мной в гольф в Национальном Клубе Огасты.

Джерри Биллингс – самый большой фанат гольфа в мире. Этот человек совершает больше сделок во время игры в гольф на 18-луночном поле, чем большинство компаний в месяц.

– Хорошая идея. – Хлопаю его по плечу, прощаясь.

– Все такие милые, – шепчет Сейдж.

– И лучше им такими и быть. Мы совершаем многомиллионные сделки с этими компаниями. – Я останавливаюсь, хватаю два бокала шампанского с подноса проходящего мимо официанта и протягиваю один Сейдж.

– Так ты тут знаешь всех? – спрашивает она, отпивая шампанского.

Я осматриваю помещение и сканирую лица. Все мужчины одеты в смокинги или костюмы, а женщины в вечерних платьях.

– Большинство. Время от времени кто-то застает меня врасплох, но не так уж часто.

– Ты так хорош, – ухмыляется она.

– Так уж я и хорош, – смеюсь я и потягиваю шампанское.

– Значит, все приглашенные так или иначе связаны с «Джексон-Гамильтон», правильно?

Я киваю.

– В основном, это деловые партнеры или клиенты, кроме того, мы приглашаем нашу внешнюю юридическую компанию, маркетинговую фирму, которая сотрудничает с нашим внутренним отделом, а также различных поставщиков. Мы хотим быть уверены, что все, кто помогает «Джексон-Гамильтон» добиться успеха, присутствует здесь и высоко ценится.

Сейдж протягивает мне свой бокал шампанского, придвигается ближе и поправляет мой галстук-бабочку.

– Съехал. – Она подмигивает мне. – А теперь нет, – Сейдж ласково смотрит на меня и прижимает ладонь к моей груди.

– От тебя у меня дух захватывает, – тихо говорю ей. В комнате, заполненной людьми, я чувствую, будто она здесь одна единственная. Она похожа на модель в своем длинном платье, статная и прекрасная.

Сейдж прижимается ко мне и кладет голову мне на плечо, пока мы наблюдаем за происходящим вокруг нас хаосом. Куча народа, звуки смеха и лязг бокалов.

– Вы двое такие очаровательные, – говорит Роуэн, незаметно подкравшись к нам со спины.

– Ро! – Сейдж резко оборачивается к нему лицом.

– Воу! – произносит он в ответ, когда точенная фигурка Сейдж поворачивается к нему. – Клянусь, если бы я не был геем, сделал бы все возможное, чтобы вырвать тебя из объятий Холта.

Он берет Сейдж за руки и делает шаг назад, чтобы лучше ее рассмотреть. Я усмехаюсь над ним и мысленно благодарю Всевышнего, что Роуэн – гей, а не мой соперник.

Присвистывая, он качает головой.

– Ты не должна сидеть в четырех стенах в душном чикагском офисе. Ты должна расхаживать по подиумам в Париже, моя дорогая.

Шутливо я делаю шаг в сторону Роуэна.

– Эй, эй. Сначала ты бросаешь намеки, что не прочь украсть мою даму, а теперь пытаешься отослать ее в Париж?

Мы все заливаемся смехом, а Роуэн приобнимает Сейдж. Он одет с иголочки: на нем темно-синий смокинг с клетчатым галстуком-бабочкой в шотландском стиле.

– Выглядишь чудесно, – говорит ему Сейдж, когда Кинсли и Эмери подходят к нашей компании, а за ними присоединяется и Исайя. Все болтают, попивая шампанское, а я улыбаюсь, наблюдая, как Сейдж светится счастьем. Она берет Роуэна под руку, и они стоят в стороне, общаясь и хихикая.

Твердая ладонь сжимает мое плечо, затем раздается голос с сильным акцентом.

– Мистер Гамильтон. – Узнаваемый голос Серджио Переза отрывает меня от наблюдения за Роуэном и Сейдж. Я поворачиваюсь к нему и вежливо протягиваю ему руку, хотя в душе мне хочется оторвать ему голову.

Будучи политиком, он изображает фальшивую улыбку и пожимает мне руку.

– Благодарю за приглашение. – Я улавливаю резкий запах виски и сигар, когда он крепко сжимает мою руку, чтобы показать, кто тут главный. Я же никогда не подчиняюсь.

Выдавливаю из себя самую вежливую улыбку, на какую только способен.

– Рад, что вы смогли к нам присоединиться, мистер Перез.

Неожиданно чувствую, как вокруг похолодало. Голоса стали приглушенными, а Серджио посматривает через мое плечо, очевидно, пялясь на Сейдж.

– Мисс Филлипс, – говорит он, выпуская мою ладонь и отстраняясь. Он пытается обойти меня, но я делаю шаг в сторону и встаю перед ним, преграждая ему путь к Сейдж.

– Мистер Гамильтон, какие-то проблемы? – Он слегка прищуривает глаза, а его губы искажает ухмылка, но затем он облизывает нижнюю губу, как собака, пускающая слюну на косточку.

Во мне закипает гнев.

– Никаких. Однако я бы хотел побеседовать с вами… наедине. Желательно внизу, в моем кабинете. – Я склоняю голову набок, демонстрируя свою уверенность.

– Конечно. – Он отступает назад, но так и не отрывает глаз от Сейдж. – После вас, мистер Гамильтон, – кивает он.

Протягивает руку, жестом указывая мне идти вперед, и мы следуем к лифтам. Шагая, я сжимаю челюсть и чувствую, как нарастает напряжение в плечах. Мое тело так и говорит мне, что разговор вряд ли пройдет хорошо.

Глава 16

Сейдж

Мое сердце так дико бьется в груди, что, клянусь, я чувствую его всей грудной клеткой. Когда Холт уходил, его глаза были прищурены, а ладони сжаты в кулаки.

– Мы потеряем сделку с Перезом, – шепчу Роуэну, в моем голосе слышится паника. Мы стоим плечом к плечу, его ладонь прижата к моей спине.

– Нам все равно не нужны эти добытые нечестным путем деньги, – встревает Зэй.

Я моргаю.

– Вложены пятьдесят миллионов долларов, Зэй. «Джексон-Гамильтон» не может потерять его.

Кинсли подключается к разговору:

– Судя по выражению лица твоего бойфренда, Холту наплевать на пятьдесят миллионов долларов.

– Прекратите! – рычу я, потирая виски. – Пятьдесят миллионов долларов – это огромные деньги, чтобы терять их за один вечер.

Несмотря на то, что всеми фибрами души я не хочу туда идти, боюсь идти, я сделаю это ради «Джексон-Гамильтон»… сделаю это ради Холта.

– Дело не только в одном вечере, Сейдж, – тихо говорит Эмери. – Имея дело с Серджио Перезом, никогда не знаешь, во что ты впутываешься. Он нечист на руку. Я не доверяю ему и согласна с Зэем. «Джексон-Гамильтон» будет лучше без него. Это всего лишь одна сделка. У нас еще куча других, где мы близки к завершению.

Я громко вздыхаю.

– Я понимаю, но, ребята… Не хочу, чтобы из-за меня компания Холта потеряла клиента. Это так глупо…

– Это не так, – перебивает Роуэн, накрыв своей ладонью мою дрожащую руку. – Я знаю Холта уже долгое время. Он бы сделал так для любого из своих подчиненных. Он бы не стал подвергать их опасности со стороны коррумпированного колумбийского политика, который забавляется с пушками и наркотиками. Он просто бы не стал так делать. Он не ведет свой бизнес подобным образом.

Я киваю, чувствуя себя чуточку лучше.

Роуэн нежно сжимает мою руку.

– Сейдж, не обращай на это особого внимания. Позволь Холту сделать так, как ему нужно. Дело не в тебе, а в Серджио.

– Я знаю, но… – Я поглаживаю живот, внутри все сжимается, когда представляю, как проходит встреча между мужчинами внизу.

Эмери хватает меня за руку.

– Никаких «но». – Она улыбается мне, но я знаю, что она понимает мое беспокойство. – А теперь давайте-ка наслаждаться вечером. Здесь же бесплатное бухло.

Она подмигивает мне, а затем все начинают разговаривать, и всеобщее настроение снова меняется. Притворяясь, что все нормально, я вымученно улыбаюсь и бормочу приветствия гостям. Если я хоть чему-то научилась в жизни, так это тому, что нужно притворяться, пока это не станет правдой.

– Эм, – говорю я, оборачиваясь. – Я отойду в уборную на минутку, сделаю передышку. Скоро вернусь.

Это откровенная ложь, но я не хочу, чтобы мои друзья меня искали.

Пробираясь к лифтам, обхожу столики и вежливо улыбаюсь проходящим мимо людям. Жму на кнопку, нетерпеливо постукивая ногой. Когда двери открываются, в кабине лифта оказываются новоприбывшие на вечеринку. Как только они дружно выходят, я пробираюсь внутрь и через пару секунд приезжаю на темный этаж главных офисов «Джексон-Гамильтон».

Быстро пересекаю главный холл, который ведет к кабинету Холта, заметив, что свет пробивается сквозь непрозрачное стекло. Дверь раскрыта нараспашку, и я замираю, неуверенная в том, стоит ли постучать или просто послушать разговор на повышенных нотах через дверь.

– Она – не предмет сделки, – рявкает Холт.

– Всё может быть предметом сделки, мистер Гамильтон. Всех можно купить за определенную цену, – огрызается Серджио. Мое сердце снова начинает колотиться.

– Позволю не согласиться, мистер Перез. – Голос Холта спокойный, но убийственный. – Мисс Филлипс сказала мне, что говорила с вами, и что ей неинтересно. Прошу, уважайте ее желания и мои.

– Дело в вас, мистер Гамильтон, – говорит Серджио, горько посмеиваясь. – У вас есть к ней интерес. Я видел, как вы вошли вместе, и видел, что вы были словно приклеены к ней.

Наступает момент тишины, но затем мистер Перез снова говорит:

– Что ж, я тоже заинтересован. И пятьдесят два миллиона долларов говорят, что мисс Филлипс будет сопровождать меня на мероприятии.

– Вы ошибаетесь. Мисс Филлипс никуда с вами не пойдет. – Голос Холта наполнен гневом.

Я задерживаю дыхание и выпрямляюсь, когда Холт ставит Серджио на место.

– Вы готовы рискнуть потерей моих денег из-за глупой женщины? – огрызается Серджио на Холта, его акцент становится все сильнее, когда он быстрее говорит.

– Я готов рискнуть всем ради нее, – отвечает Холт, и у меня в горле пересыхает. – Она стоит больше, чем ваш пятидесяти двух миллионный самолет, или любое другое предложение, которое вы можете мне сделать. – Его голос тверд и решителен, и я почти теряю сознание, слыша, что я стою большего, чем эта сделка.

Серджио посмеивается.

– Вы ведете себя неразумно, мистер Гамильтон.

– Мы еще посмотрим, – рычит Холт.

Услышав шарканье ног, я быстро отхожу в сторону и заворачиваю за угол, чтобы они меня не увидели. Мое сердце бешено колотится, а все в животе сворачивается в узел от мысли, что Холт только что разорвал огромную сделку и распрощался с давним клиентом. Я наблюдаю, как Серджио Перез покидает холл, а затем выхожу из-за угла. Холт сидит за столом, вжавшись спиной в кресло, его лицо обращено к потолку.

– Ты в порядке? – мягко спрашиваю я, стоя в дверном проеме.

Холт поворачивается в кресле, чтобы быть ко мне лицом.

– Как долго ты там стояла? – спрашивает он, вздыхая.

Мои колени немного дрожат.

– Достаточно долго, чтобы понять, что ты совершаешь ошибку. Достаточно долго, чтобы понять, что я шокирована тем, что ты делаешь это ради меня. – Слезы застилают глаза, когда я задумываюсь о том, что Холт только что сделал ради меня.

Он кивает, опуская взгляд на стол.

– Это не ошибка. Ты стоишь того. Ты стоишь того миллионы раз. – Мое сердце трепещет из-за сказанных им слов.

– Холт… – Я начинаю приближаться к нему.

– Сейдж. Мы можем не говорить об этом? Я принял решение. И я им доволен. – Он ухмыляется мне и берет меня за руку, большим пальцем поглаживая тыльную сторону ладони. – Нам нужно вернуться на праздник наверху.

Холт встает и берет мою вторую руку. Мы стоим лицом к лицу, глядя друг другу прямо в глаза. Я чувствую, будто могу разглядеть его душу через эти голубые глаза, и уже вижу его сердце. Я без памяти влюблена в этого мужчину, мне бы только подобрать правильные слова, чтобы сказать ему об этом. Я делаю шаг вперед и попадаю в его объятия. Он крепко обнимает меня, и я прижимаюсь носом к его шее, вдыхая легкий запах его одеколона.

– Я бы рискнул всем ради тебя, Сейдж, – шепчет он, пробегая пальцами по задней части моей шеи.

Неожиданный громкий стук пугает меня, и я отскакиваю, в то время как Холт поворачивается, чтобы взглянуть на того, кто стоит в дверях.

Пожилой джентльмен, одетый в костюм, наблюдает за нами, поправляя запонки на рукавах своего смокинга.

– Холт, – говорит он с легкой ухмылкой. – Сколько лет.

Холт хватает меня за руку, крепко сжимая, и я замечаю, что его лицо заливается краской.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он сквозь стиснутые зубы.

Мужчина проводит пальцами по своим седым волосам, поправляет часы на запястье и только потом отвечает:

– Я думал, что после стольких лет ты хотя бы пригласишь меня к себе в кабинет. Я учил тебя, как правильно обращаться с клиентами. И ожидал, что у тебя манеры будут получше, – говорит он самодовольно, его голос сочится высокомерием.

Это отец Холта. Должен быть он. Дыхание замирает, и я пытаюсь вспомнить детали отношений Холта с отцом, но помню лишь то, что все сложно, и они не общались в течение многих лет.

Хватка Холта практически сдавливает мою ладонь, поэтому я вырываю руку. Глубоко вдохнув, делаю шаг вперед на неустойчивых ногах, надеясь, что, может быть, смогу разрядить обстановку.

– Здравствуйте. – Я улыбаюсь мужчине, но он остается стоять в дверном проеме.

– Здравствуй, – отвечает он, в его голосе ни единой эмоции. Его лицо лишено какого-либо подобия счастья, когда он смотрит через мое плечо прямо на Холта.

Я смотрю на Холта, который все так же прикован к месту, его ладони сжаты в кулаки.

– Я пойду наверх, – шепчу я, планируя быстрый побег. Мне нужно дать Холту и его отцу самим разобраться с тем, с чем нужно.

Он просто кивает в ответ. Мои дрожащие ноги несут меня через тихий кабинет, пока я не встаю прямо перед отцом Холта, однако тот не предпринимает ни единой попытки сдвинуться с дороги, поэтому я останавливаюсь.

Наконец-то он обращает внимание на меня, и мой желудок переворачивается, когда я вижу пустоту в его голубых глазах. В таких же голубых глазах, что и у Холта. В тех, что могут остановить тебя на своем пути, только его глаза пусты. Глубокие морщины подчеркиваются его хмурым взглядом, а верхняя губа искривлена в отвратительную улыбку.

– Прошу прощения, – говорит он, отступая в сторону, но все еще недостаточно далеко, чтобы я смогла пройти. Я улыбаюсь и делаю еще один шаг вперед, молясь, чтобы он дал мне пройти. – Надеюсь, я ничего не прервал, – произносит он, снова возвращая свое внимание к Холту.

– Нет-нет, – запинаюсь я. – Мы только собирались вернуться наверх. Я дам вам пару минут наедине.

Продвигаюсь чуть вперед, тем самым призывая его уйти с дороги, но он остается на месте.

– Ты и вправду милашка, верно? Я не услышал твоего имени. – Он склоняет голову набок, изучая мое лицо.

Я натянуто улыбаюсь. «В этом я становлюсь все лучше и лучше», – думаю про себя.

– Сейдж. – Я протягиваю свою руку. – Сейдж Филлипс.

В ответ все его тело замирает, а взгляд перемещается к Холту. Затем он разражается громким смехом, закидывая голову назад.

– Ты действительно себя превзошел, сынок! – ревет он, поглядывая на меня. – Ну и ну, а ты выросла красоткой. – Он продолжает тихо посмеиваться и держит кулак у рта, пытаясь сдержаться.

Я бросаю взгляд на Холта.

– О чем он говорит?

Лицо Холта искажает мука и злость.

– Сейдж. Иди наверх.

Я делаю глубокий вздох и выпрямляюсь, приподнимая подбородок, пока отец Холта продолжает посмеиваться в кулак.

– Я не расслышала, как зовут вас, – говорю я решительным тоном.

– Сейчас же! – командует Холт, но я упрямо смотрю на отца Холта. Он приподнимает брови, но все-таки перестает смеяться.

– Не надо, – приказывает Холт, но я не уверена, к кому он обращается: ко мне или своему отцу.

Голубые глаза его отца сосредотачиваются на мне, и он протягивает руку. Я помещаю свою ладонь в его твердый захват. Он мягко сжимает, держит недолго и только потом пожимает.

– Джонатан Беркшир.

И тут весь мой мир останавливается.

Мое сердце перестает биться. Кровь отливает от лица от звука его имени. Во рту пересыхает, а губы приоткрываются, будто я пытаюсь что-то произнести, да только мой язык словно парализовало.

Я едва ли способна повернуть голову налево, чтобы увидеть, как Холт пересекает комнату и притягивает меня в свои объятия, а затем чувствую, как подкашиваются колени.

* * *

Я практически не слышу их повышенные голоса, упреки и словесные перепалки из-за стука собственного сердца и несущейся по венам крови, заглушающей способность слышать.

Оглушительный удар вырывает меня из тумана, и я вижу, как Холт бьет своего отца прямо в челюсть. Джонатан Беркшир падает спиной, задевая стул, и оказывается на столе для переговоров.

– Убирайся нахрен отсюда! – рычит Холт. – В этой жизни ты натворил столько дерьма, сколько другие смогут лишь за сотню лет. Я действительно имел в виду то, что сказал, что больше никогда не желаю тебя видеть.

Его отец лишь потирает челюсть и ухмыляется мне.

Грудь Холта поднимается и опадает. Слезы жгут мои глаза, гнев начинает охватывать все мое тело. Я смотрю на Джонатана, одетого в дизайнерский костюм с часами, которые, вероятно, стоят больше, чем вся земля моей семьи – наверняка купил их на деньги, которые украл у моего отца. Я прикрываю глаза, быстро отбрасывая образ безжизненного тела своего отца на полу в конюшне, и затем снова открываю их, когда слышу удар.

Холт снова ударяет Джонатана в лицо, и тот падает на пол. Кровь струится из его носа прямо в рот, но нездоровая ухмылка ни на мгновение не покидает лица.

Холт замахивается, чтобы нанести третий удар, когда я, наконец, обретаю свой голос.

– Холт, остановись. – Получается неубедительно, негромко, но Холт прекращает свои действия.

Он поворачивается ко мне, когда я встаю с дивана, на который он усадил меня несколько минут назад, подхожу к столу Холта и поднимаю телефонную трубку.

– В кабинете мистера Гамильтона возникла проблема, и нам нужна помощь, немедленно, – говорю я дрожащим голосом.

Потом спокойно кладу трубку и, сделав глубокий вдох, нахожу в себе мужество, чтобы произнести все то, о чем мечтала сказать мужчине, который разрушил мою семью. Закрываю глаза, позволяя, наконец-таки, пролиться слезам. Где-то вдалеке слышу выстрел ружья и ощущаю запах пороха и крови.

Открываю глаза и говорю сквозь размытое от слез зрение.

– Мистер Беркшир… – Мои ноги неприятно дрожат, когда я подхожу к нему, сидящему на полу и прикрывающему рукой нос. Он достал из своего кармана шелковый носовой платок, и теперь я наблюдаю, как белоснежная ткань впитывает кровь. Я думаю о крови, которая струилась из моего отца, и о том, сколько крови мистер Беркшир заслуживает потерять.

Когда я подхожу, внутри меня что-то переворачивается. Этот мужчина, эта пустая трата воздуха для человека, был другом моего отца, его наставником, его партнером. Все это время я представляла себе этот самый момент, но никогда и подумать не могла, что упаду перед ним на колени, громко всхлипывая.

– Я ненавижу тебя, – бормочу между вздохами. – Я ненавижу тебя. – Мое облегающее длинное платье рвется по шву, когда я неуклюже падаю на колени. Сжимаю ладони в кулаки и бью его в грудь. Он пытается увернуться, но я падаю на него, непрерывно ударяя. – Я ненавижу тебя, – кричу сквозь слезы.

Холт делает шаг ко мне, но я выставляю ладонь, указывая ему держаться подальше.

– А ты, – я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него, – ты врал мне.

Слезы гнева превращаются в слезы боли, когда Холт подходит ко мне.

– Сейдж, позволь мне объяснить. – Он присаживается на корточки поближе ко мне. Могу точно сказать, что его одолевает мучительная боль. Но мне все равно.

Я качаю головой. Он никак не сможет все исправить. Никак. Я доверяла ему.

Дверь в кабинет Холта резко открывается, ударяется и отталкивается от стены, и три охранника влетают внутрь. Я прикрываю лицо ладонями, пока двое из них помогают Джонатану Беркширу подняться, а Холт в это время объясняет, что произошло. Третий охранник спрашивает, в порядке ли я. Но я игнорирую его вопросы.

Не уверена, что я когда-либо впредь буду в порядке. Не уверена, что когда-нибудь прощу Джонатана Беркшира или Холта, если уж на то пошло. Дотянувшись до края стола, я поднимаюсь на ноги и затем одергиваю порванное платье. Смахиваю горькие слезы со щек и поворачиваюсь к Холту.

– Почему? – спрашиваю его, нуждаясь в объяснении, почему он так долго от меня это скрывал.

Холт встает и проводит ладонью по своим темным волосам.

– Ответь же мне, Холт.

Он садится на край дивана и обхватывает лицо ладонями.

– Сейдж, мне столько тебе нужно рассказать…

– Ты лжец, – выкрикиваю я, гнев нарастает в моем голосе. – Ты лжец, и больше никто. Ты вообще хоть когда-нибудь собирался мне рассказать? – Он не отвечает. – Так значит, в Нью-Йорке, когда мы были на ужине у твоей мамы, это тоже было отвлечением?

После этого замечания на его искаженном болью лице появляется новое выражение. Он кажется сбитым с толку.

– О чем ты вообще говоришь, Сейдж? Что значит «отвлечение»?

– Той ночью, когда ты перестал говорить со мной. Ты сказал, что любишь меня. – Мой голос ломается на этих словах. – Это было отвлечение, чтобы не говорить мне, что твоя мать поняла, кто я такая? Она узнала меня. Она соединила кусочки пазла воедино, когда я назвала ей свою фамилию.

Боже, она поняла это еще тем вечером. Я прижимаю ладони к животу, пытаясь остановить боль. Холт глубоко вдыхает и сжимает губы в тонкую линию.

– Боже мой, Холт! О чем еще ты врал?

– Это не было ложью, – злобно огрызается он. – Сейдж, я бы никогда не стал тебе врать, что люблю.

– Чушь собачья! – кричу на него, шампанское в желудке грозится выйти наружу. Слезы теперь льются ручьем, и я едва могу отдышаться, чтобы говорить. – Кто еще знал обо мне?

Холт пристально смотрит на меня, и я вижу, как дрожит его рука.

– Кто еще, черт возьми, знал обо мне? – Я на грани полноценного нервного срыва и понимаю, что теряю над собой контроль. Я чувствую, как разваливаюсь на части.

– Джек, – тихо произносит он.

– Я так и знала, твою мать, – говорю я, всхлипывая, сжимая руки в кулаки.

– Сейдж, – просит Холт умоляюще, вскакивает на ноги и подходит ко мне. В его глазах смесь гнева и боли, а лицо искажено мукой. Он протягивает руку, чтобы коснуться моей руки, но я ударяю по ней.

– Не трогай меня, – шиплю на него. – Больше никогда меня не трогай.

Он вздрагивает, как будто от боли.

Через мгновение дверь в кабинет открывается, и Роуэн с Эмери врываются внутрь. Роуэн держит бокал шампанского, его взгляд фокусируется на Холте, а Эмери подбегает ко мне, сгребая меня в свои объятия. Она смотрит на Холта в поиске ответов, а тот опускает голову и переминается с ноги на ногу.

– Я уж точно не ожидала зайти и застать такую картину, – говорит Эмери удивленно. – Сейдж, солнышко. Поднимайся. Пойдем умоем тебя.

Она проводит пальцами по моим влажным щекам и заправляет выбившиеся из пучка пряди волос, а затем осторожно пытается отвести в уборную в кабинете Холта.

– Нет! – выкрикиваю я, вырывая руку из ее захвата. – Мне не нужно умываться. Я готова уйти.

Поворачиваюсь к Холту, который уже переместился к своему столу; одна его ладонь в волосах, другой же он обхватывает край стола. Прикусив нижнюю губу и тяжело дыша, он смотрит прямо на меня. Я пытаюсь сохранить свое самообладание и выпрямляюсь.

– Мистер Гамильтон, или мне стоит называть вас мистер Беркшир? Прошу вас, примите мое устное заявление об увольнении. Уверена, учитывая обстоятельства, вы понимаете, почему я не намерена отрабатывать положенные две недели.

– Вау, – доносится голос позади меня. Я оборачиваюсь и вижу озадаченное выражение на лице Роуэна, который шагает вперед. – Сейдж, давай не будем безрассудными. – Он берет мою правую руку в свои ладони и начинает потирать ее, в надежде успокоить меня. – Переспи с этой мыслью. Поговорите утром в понедельник, без свидетелей. У всех нас бывают ссоры…

– Тут не о чем думать, Роуэн, – огрызаюсь я. – Мистер Гамильтон врал мне о том, кто он на самом деле такой. На самом деле, Холт вовсе не Гамильтон, он мистер Холт Беркшир, сын Джонатана Беркшира – человека, который украл деньги моего отца и который, в конечном счете, разрушил мою семью, когда мой отец застрелился, – говорю я тихо, мой голос надламывается. Я ощущаю, как все внутри меня ломается.

Роуэн отпускает мою руку и отходит от меня. Он открывает рот, чтобы сказать что-то, но быстро закрывает и сжимает губы.

– Сейдж… – отчаянно произносит Холт, но я поднимаю палец, чтобы остановить его, и от отвращения к нему прищуриваю глаза.

– Нет! Ты знал, кем я была, и врал об этом все время. – Я поворачиваюсь и вижу Эмери позади себя, ее ладонь прикрывает рот, а в глазах стоят слезы. – Поэтому нет. Не будет никаких «переспи с этой мыслью». – Я тяжело дышу, обнимая себя руками. – Интересный поворот событий сегодня, да? – говорю я язвительным тоном. В последний раз я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Холта, его голова низко опущена, а грудь быстро поднимается и опадает. – Я готова уйти… сейчас же. Роуэн, отвезешь меня домой, пожалуйста?

– Конечно, – говорит он едва слышно.

Я подхожу к Роуэну, который протягивает свою руку мне, и я любезно принимаю ее. Мне нужно, чтобы он поддержал меня, пока я передвигаюсь на ногах, которых больше не чувствую. Все мое тело оцепенело. Он крепко сжимает мою ладонь и кивает мне, затем переводит взгляд на Эмери, прежде чем заговорить:

– Пойдем, – зовет он, обнимая меня за плечи и прижимая к себе.

Мы выходим из кабинета Холта в опустевший офис. Все освещение выключено, кроме небольших настенных светильников, которые освещают путь от главного холла к лифтам.

– Мне нужно дойти до своего стола, – говорю Роуэну и поворачиваюсь, чтобы пройти по тускло освещенному офису к своему рабочему месту. Мой голос хриплый от слез и криков.

– Не сегодня, малышка, – говорит он нежно. – Все, что тебе понадобится, я принесу позже. Сейчас не время для этого.

Он прав. Я не могу сейчас даже разобраться со своим столом. Это все ерунда, ненужная ерунда.

Роуэн добавляет:

– Но я очень надеюсь, что ты передумаешь насчет ухода. Просто подумай.

Я качаю головой, всхлип срывается с моих губ. Не будет никаких вторых шансов, и никакие извинения ничего не исправят. Моя жизнь, та, какой я ее знала, в которой начала двигаться дальше, больше никогда не будет прежней.

Он крепче прижимает меня к себе.

– Мне так жаль, Сейдж, – говорит он, когда мы приближаемся к лифтам.

Я не могу остановить внезапный поток слез, по ощущениям напоминающий реку, которая течет по моему лицу, поэтому обнимаю Роуэна и поддаюсь рыданиям.