Текст книги "Королевство пепла (ЛП)"

Автор книги: Райннон Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

    – Я готова рискнуть, – Аврора улыбнулась.

    – Мне надо на некоторые встречи, ты читай, борись с желанием сжечь книги. Посмотрю, что смогу сделать.

    Аврора провела остаток дня в библиотеке среди пыльных книг, останавливаясь лишь для того, чтобы поесть. Страницы пожелтели и были хрупки, казались на грани разрыва в её руках, но их архаичные предложения ничего нового не вносили. Все они называли магию внешней силой, на которую некоторые счастливчики могут влиять. Говорили о великих делах, что сделали магией, о силе, что вырастила культуры и сделала засухи, что магия могла влиять на умы, использовалась для убийства, но каждый раз, когда использующий брал её, что-то портилось взамен. Казалось, никто не горел своей магией. Или никто не писал о них.

    Но настоящие могущественные маги были редки. Некоторые могли использовать её для мелких задач, целителей было много – они справлялись с недугами в деревне, но мало кто мог контролировать и уничтожать. Несколько мужчин-колдунов, что торговали своими талантами. И грозные ведьмы.

    Первой, как говорила книга, была Алиссайя.

    Аврора наклонилась ближе, пальцы парили над страницей. Алиссайя была её детским героем, но опыт с момента пробуждения испортил всё волшебной королевой.

    Книги подтверждали её цинизм. Во-первых, история была знакомой – Алиссайя оказалась дочерью одного из первых мужчин, что пересекли море к Алиссайнии, и люди думали о ней, как о последнем остатке ванхельмской власти, потому его магия пропала. Она не знала о своих талантах, пока не покинула Ванхельм для Алиссайнии, бесконечного леса с нетронутой магией. Земля, запретная для других, шептала ей, и она учила своих людей тоже слушать.

    Тем не менее, когда Аврора переворачивала страницы, история отличалась от знакомой ей версии. Алиссайя получила слишком много власти, говорили они. Она могла заставить деревья поклониться ей, если желала, могла изменить направление рек и выхватить птицу с неба. Люди её боялись. Девушка, что говорила с природой и заставила землю приветствовать их, была полезной. Женщина с этой властью, смелая, бесстрашная, никем не покоренная, была чем-то другим. Они не доверяли волшебнице, что могла столько всего сделать с их мыслями. И потому они убили её за несколько дней до коронации. Алиссайнцы пересекли океан ради возможностей и магии, а нашли её в руках некогда любимой принцессы и испугались.

    Аврора сидела на полу. Она прежде не слышала этого, но после своего опыта в Алиссайнии видела смысл. И что более вероятно – исчезнувшая в тумане прекрасная королева, или принцесса, что вынуждена исчезнуть, прежде чем взошла на трон, потому что другие люди хотели её власти?

    Может быть, Алиссайя была в состоянии бросить вызов тем, кто пытался её контролировать. Может быть, она правила, была счастлива, а правда закрутилась в море времён.

    Аврора не была уверена в том, что видела. Алиссайя могла не быть первой королевой, но была первой ведьмой своей страны.  Аврора понимала, как это опасно.

Восемь

    Финнеган вернулся в библиотеку после обеда и провёл Аврору через дверь на втором балконе. В маленькой квадратной комнате со столом в центре было несколько коробок и пустые полки.

    – Это коридор между моими комнатами и библиотекой. Думаю, хорошее место для практики, так что я тут всё убрал.

    – Ты убрал?

    – Ну, слуги убрали, – поправился он. – В любом случае, в коробках свечи, и никаких книг для сжигания. Я думал, это поможет.

    – Да, спасибо, – она подошла к ближайшей коробке и посмотрела на свечи. Все они были разных размеров и цветов, словно Финнеган думал, что оттенок воска имеет значение. Она выбрала твёрдую и квадратную и поставила на стол, после отступила назад и посмотрела на фитиль.

    – Подожди, – Финнеган подошёл к ней. – Кулон. Мы должны его убрать. Я предпочёл бы, если б ты не сожгла весь дворец, – он поднял цепочку и расстегнул застёжку. Металл щекотал шею Авроры, когда он снял его.

    Дракон был маленьким, но она почувствовала его пропажу и прижала пальцы к тому месту, где он был.

    – Как думаешь, из-за ожерелья магия потеряла контроль в деревне, в Алиссайнии?

    – Может быть. Но я предпочёл бы быть не в своих покоях, когда мы узнаем.

    Финнеган отступил в тень, и Аврора вновь сосредоточилась на свече. Ей нужен свет. Она делала это раньше. Так что она смотрела на него, заставляя по воздуху пробежать послушное намерение. Гореть.

    Ничего не произошло.

    Она чувствовала, что Финнеган наблюдает за ней. Ожидает. Предвидит магию.

    – Ты можешь быть где-то в другом месте? – спросила она.

    – Пытаешься избавиться от меня, девочка-дракон?

    – Нет. Но ты не боишься? Я ничего не знаю о магии. Уверена, что когда-то почти сожгла Родрика. Тебе не кажется это... нервирующим? Безопаснее быть подальше.

    – Нервирующим? – засмеялся Финнеган. – Аврора, это удивительно. У тебя есть власть сжигать вещи, если ты хочешь. Ты можешь смотреть в глаза дракона и жить, чтобы смеяться от этого. Почему я не хотел бы видеть того?

    – Я могу сжечь тебя.

    – Не знал, что ты так беспокоишься обо мне. Не волнуйся, Аврора. Я постараюсь не попасть под твой гнев.

    Теперь наступила её очередь смеяться.

    – Думаешь, можешь этим управлять?

    – Нет, но готов рискнуть.

    Она откинула волосы с лица и уставилась на свечу.

    – Проблема в том, что я не знаю, с чего начать. Я пробовала раньше – стояла в комнате, смотрела на свечу и думала о пламени. Не сработало. Ни разу. Всегда случайно. Или, думаю, я делала это, когда была настолько вовлечена в дела, что не задумывалась даже. Это просто случилось.

    – Тогда, может быть, не надо так стараться, – сказал Финнеган. – Пытаться зажечь.

    – Я должна сосредоточиться не на зажигании?

    – Я имею в виду, что ты ничего не можешь сделать, просто захотев этого. Если думаешь о себе, сделавшей, не сдвинешься с места. Ты не можешь думать о перемещении ноги – просто переставляешь её.

    Она вновь пробежалась пальцами по волосам.

    – Это не так. Дети должны думать о ходьбе. Как я буду практиковаться, если не буду думать о том, о чём я делаю.

    Финнеган подошёл ближе и положил руку ей на спину.

    – Ну, – его голос звучал низко, – что ты чувствовала, когда в последний раз использовала магию?

    Она закрыла глаза, протягивая руку к памяти, к следам магии, что не позволяла себе ощутить. Она чувствовала власть, отчаянье, что сжигало её кожу и кости. Опасность.

    Но она стояла в затемнённой комнате и чувствовала только остатки. Плоть, кровь, золотистые локоны слишком знали о стенах вокруг неё.

    – Это тяжело. Чувствовать то, чего я на самом деле не чувствую.

    – Если ты недавно это чувствовала, то можешь почувствовать снова.

    Она вспомнила, как впервые пыталась зажечь свечу, запертая в комнате в замке в Петрикоре. Искру вызвало её разочарование в себе, уверенность в бесполезности. Она улыбалась и приседала, наблюдала, как раздавили её жизнь. Как её родители предали её, всегда такие занятые в защите, что ни разу не считали её личностью.

    Она собрала эти мысли и толкнула свет. Свет. Свет.

    Но ничего не случилось. Воздух не сдвинулся с места.

    Она сжала глаза. Она могла вызвать пожар, она видела это, но сейчас было лишь мерцание. Может, она способна на это только в Алиссайнии, где мир ещё помнил магию? Или это вне её контроля?

    Финнеган провёл рукой от плеча до локтя.

    – Ты знала о магии до сна?

    – Нет, не знала.

    – Если использовать её так легко, ты б заметила раньше. Потребовалось столько времени, чтобы её разбудить. Конечно, это должно быть очень трудно контролировать.

    – Но я прежде никогда не пыталась использовать магию, – не было никаких доказательств, что магия прежде была. Она была разочарована, да? Она сердилась. Но она никого не сжигала.

    Магия могла быть остатком проклятия, следом степени использования сил для попыток разбудить её. Это может быть не её.

    Но Селестина сказала Авроре, что она создана заклинанием, сделкой между матерью Авроры и ведьмой. Это причина магии? Это тот поворот, который Селестина добавила к сделке?

    – Может быть, это нельзя контролировать. Может быть, это лишь часть проклятия. Селестина не позволила бы мне иметь магию, которую я могу использовать по своему желанию.

    – Может быть, – сказал Финнеган. – Но я так не думаю, – она чувствовала его дыхание на коже. – Не думай об этом так старательно. Попытайся найти огонь. Схвати его. Поверь, там он есть.

    – Там, – сказала Аврора. Обугленная деревня была доказательством. – Это происходит, когда я злюсь и не думаю. Когда я боюсь, мне угрожают, я не останавливаюсь. Но иначе... – иначе она не может найти и следа. Как контролировать то, что появляется только тогда, когда она теряет контроль?

    – Ну, – протянул Финнеган, – если ты думаешь, что под угрозой сейчас... Учитывая короля Джона...

    – Так мне постоянно бояться, и я стану сильнее? – это не казалось силой. – Нет. Нет. Мне нужен гнев, – тогда она использовала магию. Она ненавидела короля, Родрика, себя. Она хотела всё сжечь. – Это огонь, аогонь не боится.

    Она повернулась к свече и потянулась к мыслям. Аврора гневалась на себя, на бесполезность, что вызвала столько страданий в стремлении быть хорошей. После толкнула эти мысли. Её магия – её сила, она не может быть силой, когда отрывается от себя самой.

    Она схватилась за чувство предательства. Джон угрожал ей на свадьбе, ключ щёлкнул, Айрис заперла её в комнате. Селестина улыбалась голодной улыбкой, Тристан смотрел с крыши, кровь текла на площади. Она отодвинула ещё дальше мысли, которые никогда не поднимала – бешенство на Родрика, разбудившего её. Люди Алиссайнии, считающие её спасительницей. Её мать, что совершила сделку с ведьмой, пусть она и знала, что это не должно быть так. Никто не давал ей шанса. Никто не обращался с нею, как с реальным человеком. Она не хотела быть их спасителем. Не хотела быть их королевой, а даже если и желала, то не всегда.

    Давление стучало в ушах. Она не думала о свете, но подхватила чувство и толкнула его в сторону свечи.

    Она вспыхнула.

    Финнеган рванулся вперёд, чтобы погасить её.

    – Может быть, в следующий раз немного поменьше. У свечи есть фитиль, ты знаешь...

    – Ты хочешь, чтобы я раскрыла гнев, но дала лишь огонёк?

    – Не развязала его, а приняла. Найди искру.

    Она посмотрела на деформированные остатки свечи.

    – Огонь словно бросается из меня. Может быть, если я буду удерживать его, то буду хвататься за завитки...

    На сей раз магия пошла легче. Всплеск власти, искра вокруг фитиля свечи.

    К концу вечера несколько свечей мерцали, огонь горел в камине. Она чувствовала каждое биение своего сердца. Руки и ноги болели, но это была приятная усталость, она так ей подходила.

    Аврора сидела на полу, вытянув ноги. Финнеган обнял её за плечо, и она даже не сопротивлялась. Не хотела отталкивать. Время заставило их сблизиться. Сойтись. Часы собирали её гнев и толкали его по комнате, обменивались чувствами и словами, уговорами, о которых она не знала. Упрямая часть неё всё ещё хотела сделать всё самой, ведь магия её сила, не делиться с Финнеганом, но так было легче. Она ... открылась?

    – Ну, – промолвил Финнеган. – Думаю, на сегодня нам лучше остановиться.

    Он повернул голову к ней, и застыл всего в пару сантиметров. Он не ухмылялся – и если бы сдвинулся на дюйм, то мог бы поцеловать.

    Она смотрела на его губы.

    Это было в темноте, при свечах, со спутанными мыслями. Но сердце стучало быстрее, дыхание перехватывало, когда он подался немного ближе.

    Он собирался поцеловать её.

    Она не могла позволить поцеловать её. Не сейчас, когда всё так запутано, не тогда, когда ей нужен был альянс. Она опустила голову.

    – Я опустошена. Мне надо отдохнуть.

    – Не беспокойся, – он откинул голову на спинку стула. – Я не поцелую тебя.

    – Почему нет? – она не хотела спрашивать, но слова вылетели раньше, чем она их остановила. Она не хотела сказать "Я не хочу, чтобы ты целовал меня" или "как ты смел предположить". Было что-то в этом мгновении, но она не в таком отчаянии, чтобы позволять поцелуй.

    – Ну, ты поцелуешь меня. Я знаю, ты целовалась достаточно в своей жизни. Но если приподнимешься и поцелуешь меня, ты преодолеешь своё сопротивление... Это того стоит.

    Она встала.

    – Ты долго будет ждать.

    Он казался совершенно свободным, улыбаясь ей бешеной улыбкой.

    – Не беспокойся, Аврора, – сказал он, когда она уходила. – Я дождусь.

Девять

    Аврора проснулась со странными ощущениями на следующее утро. Горничная открыла окно, впуская свежий воздух, но в комнате было слишком резко и холодно.

    Аврора перекатилась на бок и зарылась в одеяла.

    Роза лежала на подушке рядом с нею. Вокруг стебля был обёрнут лист бумаги. Аврора села, волосы упали на лицо. Это что-то от Финнегана, комментарий прошлой ночи? Она подняла его и увидела одно слово.

    "Скоро".

    Аврора узнала почерк. Она видела его в стене башни горелым, дразнившим о потерянной жизни.

    Селестина.

    Селестина тут была. В городе, дворце, спальне, пока она спала. Аврора уронила розу и выбралась из постели, отбрасывая цветок, словно он мог её укусить.

    Она повернулась на месте. Селестины здесь не было. Ни в комнате, ни в углу, в ожидании разговора.

    Аврора сорвала одеяло с кровати и бросила в сторону подушку в поиске второго сообщения, ещё одного ключа. Ничего. Её вещи нетронуты, стол тоже. Просто открытое окно и роза на подушке.

    Она снова взяла цветок, осторожно, не касаясь шипов. Селестина пробралась, пока она спала. Что сделать? Угрожает? Предупреждает?

    Она должна знать, что Аврора практиковалась в магии. Должно быть, она видела её заклинающей огонь, и так поздравила или раскачивала. Она хотела, чтобы Аврора знала о её близости.

    Аврора выбежала в прихожую с всё ещё спутанными волосами, сжимая розу в руке. Один охранник дежурил. Он вытянулся, когда она подошла, но она была слишком расстроена для этого.

    – Кто-то приходил ночью? – спросила Аврора. – Посторонняя женщина?

    Стражник нахмурился.

    – Нет, не приходили. Никого нежданного.

    Но Селестина могла изменить реальность, заставить людей забыть об увиденном.

    – Ничего странного? Никакого странного звука?

    – Нет, мисс, ничего.

    – Вы уверены? Может быть, кто-то прошёл через другой вход или...

    – Никакого другого входа. Обещаю вам, вы в безопасности здесь.

    – Но...

    – В чём проблема? – Аврора обернулась. Финнеган подошёл к нейи нахмурился. – Джексон, у нашей гости есть возможность свободно передвигаться.

    – Я знаю, Ваше Высочество, – кивнул стражник. – Она спрашивала меня, не видел ли я ночью ничего необычного. Я сказал, что ничего не видел. Всё в порядке.

    – Уверен, всё так, как ты говоришь, – он положил ладонь на руку Авроры. – Больше не побеспокоим.

    Он проводил Аврору через боковую дверь в одну из комнат. После того, как они остались одни, он отпустил её руку и повернулся к ней лицом.

    – Аврора? Может, скажешь, что это было? Почему ты в ночной сорочке? И почему ты держишь розу?!

    Аврора осмотрела комнату, словно ожидая намёк на присутствие Селестины. Ведьма наблюдает за нею. Она может смотреть на них.

    – Аврора?

    – Ничего, – сказала она, затем сделала вдох, чтобы успокоиться. – Просто хочу знать, насколько хорошая тут стража. Если люди могут приходить и уходить, когда им взбредёт в голову...

    – Конечно, они не могут приходить и уходить, когда им взбредёт в голову. Мы не дадим людям короля Джона тут гулять.

    – Но есть и другие пути во дворец, – сказала Аврора. Она начала ходить, не желая отдыхать. – входы слуг, секретные проходы. Я выходила из замка в Петрикоре, и никто меня не видел. Там должны быть выходы...

    –  Этот дворец не так стар, как ваш замок. Поверь, у нас есть планы. Нет никакого секретного выхода, – он смотрел на неё, нахмурившись. – Ты видела что-то угрожающее?

    – Нет, – она покачала головой. – Не знаю.

    – Аврора, – он положил руку ей на плечо, словно останавливая её. – Что случилось?

    Она посмотрела на его лицо. Она никому не говорила о присутствии Селестины или угрозе, но если она тут, во дворце, то Аврора должна сказать. Финнеган проницателен, несмотря на все недостатки. Он может помочь.

    – Кто-то оставил эту розу в моей комнате.

    – Розу?

    – Да. Кто-то оставил её на подушке, пока я спала. И записку обернул вокруг стебля. "Скоро".

    Пальцы Финнегана сжали её плечо.

    – Король Джон никогда не был столь тонок. Зловещие цветки – не его стиль.

    – Нет. Не Джон, – Аврора посмотрела в окно. Солнце оставляло отпечатки оранжевого света на полу. – Это Селестина.

    – Селестина? – глаза Финнегана широко распахнулись. – Проклявшая тебя ведьма?

    – Знаю, безумно звучит, но я видела её. Она пришла ко мне в Петрикоре, потом на улице, прежде чем я сбежала. Она сказала... – эти слова были слишком опасными, чтобы их произносить. – Хотела, чтобы я присоединилась к ней. Сказала, что я должна.

    – Но ты отказала ей?

    – Конечно! Она сказала, что будет наблюдать, но я не думала... думала, за океаном я в безопасности. Но она здесь. Я тут лишь два дня, а она уже...

    – Ты думаешь, она на тебя нападёт?

    – Нет, не знаю, – Аврора запустила пальцы в волосы, скользя по узлам. Если Селестина хотела бы напасть, она сделала бы это пару недель назад, шансов было достаточно. – Она со мной играет. Пытается расстроить. Хочет, чтобы я её выбрала, присоединилась к ней, но я не знаю, почему она думает, что я это сделаю. Что должно случиться? Почему я должна пожелать работать с проклявшей меня?

    – Что она предложила тебе? – спросил Финнеган. – Если ты пойдёшь с ней.

    – Ответы. Контроль магии. Жажда мести.

    – Как по мне, убедительно.

    – Но она меня прокляла! Как я могу быть с нею? – Селестина представляла собой ужасное будущее, думая, что Аврора поделится с нею магией.

    – Она сказала, что хочет?

    – Намекала. Но я знаю, что она хочет магию. Мою магию. Кажется, она не совсем... – она посмотрела на Финнегана, подбирая слова. – Она украла мою магию через порез на щеке, и считает, что это ключ к её власти. Но я не знаю, как у меня может быть магия, когда у других её нет?

    – Может, потому что ты спала. Пронесла её с собой.

    – Да, – вновь кивнула Аврора. – Возможно, – это объясняло одержимость Селестины. Но если это так, то почему Селестина не отобрала магию? Зачем играет в тонкие угрозы?

    – Она пытается тебя остановить. Ты не собираешься делать то, чего не хочешь, – Финнеган отпустил её плечо. – Но можешь этим воспользоваться. Она знает больше о твоей магии, чем кто-либо. Если сделаешь вид, что приняла предложение, можешь вытянуть информацию.

    – Нет, – Аврора даже не думала об этом. – Селестина опасна. Я не знаю, что она сделает.

    – Может, стоит спросить.

    – Нет. Я не могу ей доверять.

    – Но если ты больше узнаешь о ней, узнаешь больше о своей магии. Проклятьях. Драконах. Она должна знать.

    – Тогда я буду исследовать. Всё появившееся за сто лет, всё во времена Селестины и до моего проклятия. Всё. Я получу ответы без вопросов, – но труднее было делать это из-за моря. Ей придётся вскрыть столетние тайны в сотнях миль от места, где всё случилось. Она может ничего не найти.

    Она провела рукой по волосам.

    – Я оденусь. И пойду в библиотеку. Можем начать там.

    – Тебе нужна компания для возвращения в покои?

    – Я найду дорогу.

    – Думаю, ты можешь быть осторожна с одиночеством, учитывая случившееся. Я могу послать слугу или стражника, если хочешь.

    – О, – она задумалась. – Спасибо, но я в порядке, – Селестина желала её страха. Аврора не могла показать слабость.

    Она вернулась в пустую библиотеку, как только оделась, и перешла в отдел магии. Там может что-то помочь.

    Несколько книг упоминали Селестину, но слишком мало информации. Первое появление Селестины за двадцать лет до рождения Авроры, последнее – на банкете, когда она уколола палец Авроры и прокляла её почти вечным сном. Промежутки с жизнью в башне в лесу и сделки с просящими. Некоторые книги утверждали, что она мстительна, прокляла королевство для удовольствия, другие – что она была вынуждена.

    Один говорил, что её несправедливо обвинили в исчезновении магии, и Аврора почти швырнула её на землю. Независимо от того, что Селестина могла или не могла сделать, она прокляла Аврору, словно несколько дней назад. Уничтожила всю её жизнь. Она не жертва.

    – Аврора?

    Финнеган стоял посреди библиотеки, с вытянутой шеей осматривая балкон.

    – Ты тут?

    – Да, – она встала. – Тут.

    Послышался глухой удар – Финнеган свалил кучу бумаг в центр библиотечного стола.

    – Что это? – спросила Аврора, спускаясь по лестнице.

    – Все дипломатические документы по Алиссайнии за сто лет и ещё лет двадцать, – он впихнул на стол вторую стопку. – Не столь полезно, как собственные записи, уверен, но там может что-то есть. Идём к источнику!

    – Фантастика! Как? – она подняла верхний листок. Это была коллекция сокращений, написанная неразборчивым почерком. На листе, казалось, был список подарков, которыми обменивались после дипломатических миссий.

    – Пришёл в архив и взял, – хмыкнул Финнеган. – Преимущество статуса принца.

    Она села, потянув к себе листы. Много бесполезного надо отсеять, много потерянных минут, но там должно быть что-то полезное.

    Но Селестина едва упоминалась, да и магия тоже. Один девяностолетний документ, что ставил под сомнение Алиссайнию в виде союзника, когда магия ушла, и старые бумаги о засухе, в которой обвинили ведьму, как часто их обвиняют в разрушении королевств.

    "Мало доказательств, – отмечал посол, – но алиссайнцы очень суеверны". Аврора и Финнеган раскладывали все упоминания о магии по датам, пытаясь выстроить график её спада, но пара часов работы дала мало результатов. Селестину обвиняли в ужасах, гасла магия – больше ничего.

    Финнеган протянул страницу к Авроре.

    – Думаю, это тебе понравится.

    Это было письмо – через два дня после восемнадцатилетия Авроры. Принцесса, оно говорило, пала в проклятый сон. Посол предупреждал о потенциальной нестабильности, король охотился на ведьму и отмечал, что суеверные Алиссайнцы пытались разбудить принцессу. Высказано предположение о поцелуе принца, может, Ванхельм кого-то найдёт. Её пробуждение станет дипломатическим переворотом.

    Это было тревожным – видеть о себе такую аналитику. Аврора положила бумагу на её место во временной шкале, и потянулась за следующей, стараясь не обращать внимание на дрожь в руках.

    Финнеган наблюдал за нею, но она отказалась смотреть на него.

    – Почему бы не выйти на улицу? – предложил он. – Сделать перерыв?

    – У нас есть работа. И столько всего...

    – И оно никуда не денется до нашего возвращения, – он вытащил отчёт из её пальцев. – Надо проветрить головы.

    Она выдохнула. Плечи были напряжены, голова пульсировала, но надо работать быстро. Нельзя прерваться сейчас.

    – Нужен перерыв, – Финнеган встал. – Давай, покажу тебе город.

    Она знала, что он делает. Он видел её напряжение, как она читала письмо, когда принесла розу Селестины. В его жесте было что-то странно внимательное, попытка её отвлечь, не настаивая на необходимости отдохнуть.

    Но выходить рискованно.

    – Крапива мне немного показывала.

    – Да, но Ванхельм всегда меняется. Кто знает, он тот же, что вчера? – он взял её за руку.

    – И шпионы короля Джона?

    – Если они знают, что ты тут, то знают. Они не могут ничего сделать, пока тут я и моя стража.

    – Потому что ты так внушителен?

    – Естественно!

    Она хотела посмотреть город. Избежать от давления о понимании магии и надежд... хоть на пару часов. Её ответственность будет тут, когда она вернётся. И часть её хотела пойти с Финнеганом. Видеть его улыбку и смех без двора и драконов вокруг.Небольшой перерыв не повредит.

    – Хорошо. Покажи мне город.

Десять

    Ветер нападал, пока они шли по улице, трепля плащ Авроры и её волосы.

    – Успокойся, – Финнеган едва слышно крикнул и схватил Аврору за руку, согревая её своим теплом. Они шли на север, несколько стражников шагали в паре футов. Ветер жалил щёки, и Аврора прикрывалась воротником плаща.

    – Итак, путешествие, – промолвил он. – Куда ты хочешь в первую очередь?

    – Думала, ты хочешь показать мне Ванхельм. Так покажи Ванхельм.

    – Я знаю только место.

    Толпы становились гуще. Проповедники вновь показались на углах улиц, кричали о конце дней прохожим, но на них почти не смотрели. Стража Финнегана растворилась в толпе. Некоторые прохожие узнавали Финнегана – одна девушка толкнула вторую так резко, что подруга чуть не упала, – но не останавливали их.

    Они приблизились к квадратному зданию  в десять этажей высотой, с различными существами снаружи. Единорог склонил голову, дракон обнажил зубы, раздувая ноздри.

    Один мальчишка пытался взобраться на гриву единорога и поскользнулся под смех друзей.

    – Что это? – спросила Аврора.

    – Музей, – отозвался Финнеган. – Думаю, ты впишешься.

    Она была так удивлена, что рассмеялась. Она оттолкнула его, и он нырнул в сторону, потянув её за собой.

    – Правда, Финнеган, я думаю, что ты старше. Может, тебе тоже тут место?

    – И то правда, мне нет восемнадцати,но я не помню прошлый век.

    Она проигнорировала его и направилась в музей. После того, как она оказалась внутри, вдруг поняла, что музей не был полон старых реликвий и бляшек от древних сражений – искусство. От осколков керамики до пышных картин, от рассыпающихся каменных статуй и слепков из бронзы до цвета и форм.

    – Это не музей, – прошептала она.

    – Художественный. Не говори, что ты всё знаешь, не хочу утомлять.

    Они бродили по коридорам, шагая туда, куда вела фантазия. Аврора остановилась перед картиной маслом, что занимала всю стену. Белокурая девушка присела в лесу, когда фея протягивала ей руку. Девушка не знала, была она очарована или напугана магией. И Аврора знала это ощущение.

    Ещё одна картина была столь темна и красочна, с закрутившимся фиолетовым туманом вокруг разрушенной башни. Девочка стояла в центре с мечом, лицо преисполнилось вызовом. Аврора подошла к ней, вдыхая запах краски.

    – Это заставляет меня вспомнить о книге, которую я читала.

    – Тьма? Розамунд Фрит?

    – Да! Ты читал?

    – Раз десять. Думаю о ней, когда смотрю на картину. Хотел купить во дворец, но мама не хочет пускать искусство, чтобы оно служило только нам для личного пользования.

    – Такая хорошая книга! Башня? Когда все мысли сбываются, что больше пугает, чем страхи? Я спать потом не могла!

    – Я б думал, что ты больше этого романа, Аврора!

    – Там романтика во Тьме.

    – Между девушкой и демоном.

    – Но всё ещё романтика, да? – она повернулась к картине, скользя по краске взглядом. – Реалистичнее, чем истинная любовь и долго и счастливо.

    – Полагаю, теперь ты знаешь.

    Она взглянула на него, но он не дразнил её.

    – Давай, я хочу посмотреть остальное.

    Многие картины были  фантастическими. Всё, что Аврора видела в Алиссайнии, было портретами или пейзажами, а тут, словно всё полнилось историями. Люди застыли в чарах, а потом мчались, пока она отворачивалась.

    Аврора остановилась, когда они повернули за угол, а после поспешила к маленькой картине на дальней стене в мягких голубых тонах. Черноволосая девушка стояла босиком на каменистом пляже, вокруг грохотал океан. Ноги наполовину засыпало песком, пена крутилась в узорах и рвалась обратно. Волны поднимали волосы.

    – Ты знаешь эту историю? – спросила Аврора.

    – Я знаю много историй. Но не напоминай мне об этом.

    – Знаю только одну, – Аврора смотрела на спутанные волосы девушки и чувствовала, что она основана как раз на том, что она сама знала.

    – Расскажи мне.

    Аврора подавила желание прикоснуться к пене на холсте.

    – Хорошо. Однажды была девушка, что жила на берегу океана. Каждый день она выходила к воде, и волны касались её пальцев, и стояла там, пока не погружалась в песок, – это казалось мистическим Авроре, ребёнку, запертому в башне в компании леса. Она не знала, что за океан, что такое песок, как в него можно погрузиться, стоя там, но образ застыл в голове. – Каждый день девушке было интересно, что там. Может, если простоит достаточно долго, увидит. Ответ придёт. Она возвращалась на берег много лет из интереса, представляя себе, что найдёт.

    – А потом ведьма появилась из воздуха, чтобы помочь ей?

    – Нет. Не было никакой ведьмы и истории. Однажды девушка подумала, что увидела в море движение на горизонте. Существо, судно, что-то незнакомое, но она не могла отвести взгляд, вытащила ноги из песка и подошла ближе.  Может быть, ещё шаг, и она бы увидела, что это. Она шагала, пока вода не дошла до колен, талии, юбки кружились вокруг от прилива. И она шла, потому что там что-то было, и она так долго стояла и ждала, приросла к земле, что должна знать. Потом она поплыла, и земля была так далеко, линия на горизонте тоже, но она ещё не поняла.

    – Она доплыла до другой земли?

    – Нет. Утонула по пути. Судороги свели её ноги, она не смогла держать голову над водой. Ничего не осталось, следы пропали в песке на берегу.

    Финнеган внимательно наблюдал за нею.

    – И это твоя любимая история, Аврора?

    – Не любимая, – медленно ответила она. Но она всегда любила её, болезненным ребёнком. Она будила сердце. – Не иди в неизвестность. Вот что хотели сказать. Но никогда не чувствовала путь. Казалось, туда без подготовки нельзя. Эта девушка годами смотрела. Может, следовало учиться плавать. Так или иначе, она умерла от мечты.

    – Она умерла от дороги.

    – Она хотела увидеть то, что было там, поглотиться океаном. И так случилось. Предпочла бы быть с нею, чем вечно ждущей на пляже, – она закусила губу. Сказала слишком много. Финнеган будет дразнить её за романтическую наивность. Но вместо этого он убрал волосы с её плеча и задел осторожно шею.

    – Ты не она. Ты тут, да? И ты достаточно мудра, чтобы взять лодку.

    Она обернулась, чтобы посмотреть на него. Он был очень высок, она вдруг поняла. Выше на фут, чем она.

    – Идти дальше? Ты ведь не видела ещё ни одного дракона.

    Дракон был искусством движения, бросал пламя и сиял глазами. Аврора смотрела на существ, загипнотизированная цветом власти, пока не заметила тени на углу холста.