Текст книги "Ключи от цивилизации"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Позовите моих людей! – приказал монахам, встряхивая пьяницу – готов. Не хотел ехать по-хорошему, поедет по-плохому. Упреки от Раймунда конечно не нужны Локлей, но что уж тут поделать. Переживет и выживет. Да только б выжил его ангел.

– Ребята, вы шевелиться будите или нет! – прошипел в переговорник Иван.

– Здесь какая-то нездоровая канитель, командир, – доложил Сван. – Переждать бы надо.

Чиж, выглядывая из-за камней ограды, следил за суматохой во дворе. Какого-то беднягу как тюк укладывали на лошадь. Монахи пеняли и взывали к Господу, а с десяток воинов нелестно отзываясь о святых отцах, вскакивали на лошадей. Двое, видимо сеньоры, переговаривались, перепирались:

– … давно бы так!… не оберешься потом…

– … что будет, то будет…

– Они собираются уходить. Отряд из двенадцати человек и пленник, – доложил капитану Николай.

– Хорошо, дождитесь.

Ворота аббатства распахнулись и в ночь пошла дробить копытами дорогу кавалькада.

– Несутся как черти. На пожар, что ли? – равнодушно заметил Иштван.

– Догони, узнай, – фыркнул Сван.

– Разговоры! – обрезал Иван. – Приготовьтесь. Пока ворота не заперли, вам шанс дают проникнуть. Давайте, братцы!

Чиж и Сван, тенью мелькнув вниз со стены, накинули на головы капюшоны и выросли перед братьями-аббатами, что вышли проводить уехавших.

– Мир и благодать Господня вашей обители, – проблеял Сван.

– Пласидо Доминго, – хохотнул Иштван в наушник.

– И вам мир, братья, – сложил на груди руки толстяк-монах. – Что привело вас в наши края?

– Несем слово Божье, как должно любому благочестивому человеку.

– То труд усердный и праведный, – закивал. – Остановитесь у нас, отдохните, вкусите, чем Бог послал.

– Я тебя б послал, – прошипел Пеши.

Бойцы чинно прошествовали во двор:

– Что слышно в округе брат?

– Вроде тихо, – скрипнули ворота. – С Божьей помощью обитель процветает. Конечно, много нынче развелось еретиков…

– Ну, все, завел шарманку! – опять встрял Иштван.

– Пеши, вернемся, я тебе язык обрежу, – пообещал Федорович.

Через час мнимые монахи покинули обитель, не смотря на предложение братьев заночевать у них. Два силуэта ушли в ночь, скрывшись с глаз проводивших их и… нырнули в кусты за стеной аббатства.

– Что? – спросил Иван. Мужчины сели рядом со своими у стены и дуэтом качнули головами: ничего.

– Скверно, – приуныл Иштван. Ян сорвал травинку и начал жевать ее в раздумьях.

– Вообще ничего? – не поверил Иван.

– По Стасе, совсем. Зато точно можно сказать, что Иштван и Андрей были здесь.

– Ну, я же говорил! Этот монастырь! – заявил Пеши.

– Аббатство, – поправил Ян.

– Какая разница?

– Из-за твоей «разницы» мы и кружим, – проворчал Сван.

– А этот, на кого ты Стасю навел, только что с графами отчалил, багажом. Зовут его Иона Ферри, родом из Византии. Лекарь графа Тулузского. Похоронил недавно жену. Понятно? – Чиж готов был убить Иштвана. Дать Стасе мираж в руки и отправить Бог знает куда, потому что ему что-то показалось! – Ты понимаешь, что ты натворил?! Ты понимаешь, что Стаси нет нигде?! – схватил его за грудки.

– Брек! – откинул мужчину капитан. – Разборки дома!

– Я не вернусь, пока не найду ее! – заявил Николай. Иштван отвернулся:

– Откуда я знал? – вздохнул покаянно.

– Никто ни в чем никого не винит! – отчеканил Федорович.

– Если уж на то пошло, ты командир не прав в первую очередь. Понятно теперь, Стасю от нас ограждал, да? Но мог хотя бы не скрывать в чем соль и суть? А то нагородили тайн и загадок, и сами же в них запутались, – процедил Сван. – Где вот теперь сестренка? Это что же за любовь такая у них с твоим братом приключилась, что и за пять лет не выветрилась?

Федорович хмурясь смотрел в ночь: что на душе, что вокруг, одинаково мрачно.

– Не найдем мы ее, – протянул Ян.

– Тебя вроде не Аким зовут, – зло глянул на него Пеши.

– Здесь точно не найдем. Может, двинемся дальше, в Мирпуа? – спросил Чиж. – Смысл здесь сидеть. У нас еще почти одиннадцать часов в запасе, за это время всю округу вдоль и поперек перерыть можно. Не верю я, что Стася испарилась без следа!

– А если она в Древней Руси? – без уверенности протянул Ян.

– Нет. Она либо здесь, либо… – Иван встал, не желая озвучивать худший вариант. Сначала брата потерял, теперь Стасю. Дурак! Зачем он клялся Илье, зачем оставался верен той клятве? – Пошли, – кивнул бойцам и двинулся в темноту.

Стася пыталась понять, где она, кто, но веки были тяжелы и смежались, в голове лишь боль и звон в ушах.

Что-то влажное и холодное коснулось лица.

– Отходит, – всхлип. Кто это?

– Циц, дура! Неси маковый отвар и мяту.

Мак? Мята?

Перед глазами плыли оранжевые круги, в которых то ли тени, то ли люди.

Как жарко! Дали бы попить…

– Терпите, госпожа…

Кому это, к чему?

Больно! Больно…

– Не доживет, – качнула головой знахарка. Станс помрачнел:

– Мне все равно как ты это сделаешь, но она должна жить до приезда господина. Хоть на голову встань, а сотвори! Иначе – вздерну и тебя и всю твою семью!

Берга охнула, испугавшись, рухнула на колени:

– Помилуйте, господин! Разве ж в моей воле смерть остановить!

– Я сказал! – процедил, откинув женщину и, вышел из спальни. Ориета зажавшись в угол, проводила его испуганным взглядом.

Берга заплакала.

– Ты не реви, а думай! – подбежала к ней девушка, обняла, утешая.

– Да как же!… как же? Что ж здесь придумать?… – трясло знахарку. – Ведь я ж не Бог… ну, что я… видано ли?…

– Тише, успокойся.

– Глаза-то, глянь!… И не кричит, дышит уж через раз… А мне за что?… Что ж я-то?

Женщина на постели застонала и Берга смолкла. Ориета метнулась к больной, менять повязку на лоб и, встретившись с темными, невидящими глазами ойкнула, перекрестилась.

– Мамонька! – а ведь права Берга, не выжить незнакомке. – Надо бы кого за исповедником послать.

– Кого ж исповедовать и причащать? Она ж, болезная не в себе.

– Как же ей без причастья отходить? Страсть-то какая!

– А мне кто причаститься даст!… Господи помилуй, отходит!

Стася захрипела от боли и попыталась схватить рукой оранжевое пятно, надеясь хоть так зацепиться за жизнь, избавиться от боли. Но и пальцем не шевельнула.

Иона очнулся и с минуту с удивлением смотрел на летящую перед глазами траву. С трудом сообразил как так и вспомнил удар графа. Мужчину передернуло от ярости. Он взбрыкнул и начал выворачиваться, грозя слететь с лошади и поломать себе хребет. Его подняли за шиворот, приостанавливая коня:

– Убью! – пообещал в лицо Теофила.

– А ты смел, – оценил тот.

– Неучтив, – поправил Озвар.

– И тебя убью! – процедил Иона. Федерик хмыкнул, но взгляд был растерянным – ярость лекаря проняла его и уверила, что для этого человека нет преград и препятствий.

– Наверное, он не в себе. Зря ты это затеял, Теофил, сдается, лекарь ни на что не годен, как только бесноваться.

– Посмотрим, – махнул стражникам. Те усадили пленника. – Нравится или нет, тебе придется посетить мои владения. Но выбор за тобой: поедешь как мешок или мужчина.

Иона с трудом сдержавшись, чтобы не прорычать в ответ проклятья, кивнул: все лучше ехать так, а не лицом в брюхо лошади.

– Предупреждаю – вы ответите!

Локлей глянул на него, подумал и кивнул:

– Когда поможешь, разберемся.

Я тебе помогу, – пообещал взглядом Ферри. Федерика проняло, он наддал коня, спеша оказаться подальше от возмутительного лекаря, Теофил же бровью не повел. Отряд вновь погнал в ночь, не щадя лошадей.

Утром кавалькада въехала в замок Локлей.

Пленника рывком стащили с коня и повели за графом, что, перепрыгивая ступени побежал спальню, надеясь по лицам слуг определить состояние больной.

– Что?! – увидев Рокуэй, прижал его к стене.

– Жива, – заверил тот. Теофил ткнулся лбом в каменную кладку стены, дал себе пару секунд передышки и поплелся в спальню. Следом мимо Станса провели упирающегося и изрыгающего проклятья лекаря. Начальник стражи не сдержался и ударил того в живот:

– Придержи свой поганый язык смерд!

Иону свернуло.

Сюда, – кивнул слугам граф, приказывая втащить мужчину в соседнюю со спальней комнату.

– Послушай меня Иона, сейчас тебе развяжут руки и ты тихо пройдешь в спальню, где лежит женщина, дороже которой у меня ничего нет, – склонился над ним Локлей. Ферри с удовольствием плюнул бы ему в лицо, но взгляд мужчины и тон, заставляли смирить эмоции и послушать, что он говорит. – Там, – граф махнул рукой в сторону стены, за которой видимо и находилась спальня. – Ты будешь вести себя как самый благородный рыцарь. Твое настроение, твое недовольство не должны сказаться на больной, которая нуждается в помощи и заботе. И если ты все сделаешь, как я… прошу, после ты сможешь высказать мне все, что думаешь, и клянусь честью, не будешь за то наказан. Ты понимаешь, о чем я?

Иона нехотя кивнул, стараясь не смотреть на графа. Станс взмахом клинка рассек веревки на его руках.

– Хорошо. Я верю, ты разумный человек и благородного характера. Сейчас ты окажешь помощь даме, а после получишь награду. Клянусь, я буду щедр и более того, забуду твою возмутительную заносчивость, если захочешь стану… твоим другом.

Бред, – не сдержавшись, фыркнул Иона. Станс замахнулся, чтобы ударить его, напомнив тем самым, с кем он общается, но Теофил остановил руку слуги, поморщился:

– Иди, Стас, мы сами разберемся с Ферри.

Мужчина, предостерегающе глянув на лекаря, вышел.

– Дайте вина, – попросил Иона.

– Нет. Ты много внимания уделяешь горячительному. После прикажу выдать тебе бочку, пей, но сейчас ты нужен мне трезвым.

– Я всего лишь хочу пить.

Граф смерил его подозрительным взглядом и кивнул на стоящий на столике кувшин:

– Вода.

Иона с жадностью прильнул к горлышку и выпил почти все. Оттер губы и вздохнул, глянув угрюмо на Локлей:

– Веди.

Интересно, что за женщина толкнула графа на столь изысканный подвиг? Трубадур, блин!

Граф подозрительно оглядел пленника и пошел, приглашая его за собой.

Больная действительно оказалась в соседней комнате.

Иона замер разглядывая изувеченное лицо. Он слишком долго и пристально рассматривал раненную, стоял как истукан настораживая Теофила, ввергая его в панику:

– Не говорите, что ей нельзя помочь, – предупредил, готовый убить мужчину, если тот подтвердит худшие опасения.

– Кто вам сказал? – хрипло спросил Иона и дрогнувшей рукой откинул край мехового одеяла, чтобы осмотреть женщину, но граф перехватил его руку:

– Не смей к ней прикасаться!

Ферри непонимающе уставился на него: ты кто, какого черта здесь делаешь?

И очнулся, нахмурился:

– Как же вы хотите, чтобы я помог ей? Мне нужно осмотреть больную, чтобы понять, что вызывает горячку.

– Ее избили.

– Кто?

– Толпа, – признался нехотя Локлей.

Ферри потерянно кивнул, соображая, как просто это могло случиться.

Иона решительно убрал одеяло с женщины и осторожно отогнул край туники. На плече горела зеленая татуировка в виде лабиринта.

Локлей с минуту удивленно рассматривал рисунок, и, подняв глаза на лекаря понял, что тот ничуть не удивлен.

– Вы знаете, что это?

– Знак избранных, – глухо ответил Иона, как отмахнулся. Граф кивнул: не сомневаюсь. – Странно, что вы спрашиваете о том меня. Кто вам эта женщина?

– Жена, – твердо и четко молвил граф, секунды не думая и глазом не моргнув. И не солгал, давно придумав себе незнакомку и поверив в то, что лишь она его судьба, другой же нет и быть не может.

Иона тяжело и долго смотрел на него.

– Вот что, господин граф, – отвернулся, посмотрел на изувеченное лицо женщины. – Мое главное условие – не мешать и выполнять все, что я скажу. Сейчас мне нужно осмотреть ее, ощупать кости и мышцы, живот. Я вижу, госпожу изрядно покалечили. Давно ли она не в себе?

– Почти сразу… Второй день.

– Скверно. А сколько мучит жар?

– Столько же.

– И не стихает?

– Нет.

Иона начал осторожно ощупывать скулы и челюсть больной. Локлей дернулся, желая воспрепятствовать, возмутившись и испугавшись, что лекарь причинит боль ангелу, но сдержал себя, видя, что тот осторожен, даже нежен.

Ферри приоткрыл веки больной, чтобы посмотреть зрачки и тяжело вздохнул: похоже тебя крепко помяли, девочка.

Осторожно ощупал руки, каждый пальчик, каждую косточку, потом ноги, живот, смирившись с тем, что граф целомудренно придержал рубашку, скрывая наготу женщины. Пусть его, болвана, после разберемся.

– Скрывать не стану, картина не утешительна, – выпрямился. – Скорей всего главная беда заключена в ранах головы, и все же, на лицо увечье ребер, руки. Мне нужно крепкое полотно. Затем: горячая вода, крепкое, самое крепкое вино, что вы найдете, нож, игла, нитки. И побыстрей.

Граф махнул служанкам: слышали? Тогда в чем дело?!

Те ринулись прочь выполнять приказание.

Отряд сидел на опушке леса недалеко от Мирпуа, ждал «зеленку». Лица усталые, расстроенные, взгляды куда угодно только не друг на друга.

– Можно еще поискать, – упрямо заметил Чиж.

– Десять минут до точки, – напомнил Ян.

– Будет другая точка.

– Мы возвращаемся, – сказал Иван. Не приказал, не попросил, а словно сам себя спросил и не поверил ответу. Николай мрачно глянул на него, напоминая:

– Мы не оставляем своих.

– Не оставляем, – согласился. – Только забираем, если знаем, откуда забрать, и если есть что.

– Она могла не дойти до точки выхода, – задумчиво протянул Сван. – Скорее всего, так и было, ведь связи не было вообще. Так не бывает.

– Ушла в параллель? – покосился на него Иштван.

– Скорей всего, – неопределенно повел плечами.

– Или здесь, но мы плохо искали, – процедил Чиж.

– Коля, маяк даже не шелохнулся за сутки. Где, кого искать? – развернулся к нему Ян.

– Я не верю, что она пропала! Не верю!! – взвился Николай, вскочил.

– Тише, – попросил Федорович. Настроение у него было подстать настроению всей группы – отвратительным, и то ли вина, то ли досада разъедали. А жить надо, идти дальше, работать. – Такова судьба патрульных.

– Это ты мне говоришь? На счет Стаси, да? – возмутился мужчина, навис над ним.

– Не мельтеши ты, Коля, – поморщился Иштван. – Всем не сладко.

– Но нужно реально смотреть на вещи. Стаси здесь нет. Не факт, что вообще проявлялась здесь. Какой вывод? Плохой вывод: она может быть где угодно и с той же вероятностью нигде, – глянул на него Иван.

– Думаешь, погибла? – прошептал Чиж, с тоской и злостью за подобные мысли уставился на командира. Тот вздохнул и ответил расстроенным взглядом:

– Ты боец, должен сам все понимать.

Николай осел на траву, сообразив, что капитан прав. Но как с этим смириться?

– Я останусь, еще поищу.

– Отставить.

– Сутки. Дай мне еще сутки.

– Исключено.

– Ребята, минутная готовность, – тихо бросил Ян. Бойцы начали подниматься, а Чиж все сидел и упрямо сверлил капитана взглядом.

– Хватит! – рявкнул тот, не сдержавшись. – Никаких исключений не будет! И утри сопли!

– Я уверен, она жива, здесь! – вскочил мужчина. – Дай мне сутки, всего лишь сутки!

По воздуху прошла волна и начала образовываться воронка.

– Дома поговорим! – отрезал Иван и, схватив Чижа за руку, толкнул в образовавшийся коридор. Иштван оглядел веселый пейзаж и, прошептав:

– Прости, Стася, – шагнул следом. Последним ушел Иван, на пару секунд задержавшись, чтобы то ли попрощаться, то ли взять себя в руки и перечеркнуть прошлое. Однако понял, что не сможет и, ушел в будущее, храня былое.

Из бокса выходили молча. Не сговариваясь и все же единогласно приняв решение – о Стасе больше не слова.

Так было проще, легче. Так было всегда. Потерю не вернуть, а думать, говорить, что в больном ковырять. К чему? Нагрузки без того колоссальны на психику, как и на весь организм.

Жизнь продолжается, как должно быть. Каждый запомнит то, что ему хочется и с этим будет жить, но бередить чужие раны, как делиться своими – непринято, неправильно, наверное, нечестно. Чиж понимал капитана, ребят и все же наблюдая как они переодеваются, как ни в чем не бывало, переговариваются, решают, что сделать первым, что вторым, во сколько явиться в центр на прививки, ему казалось – они намеренно кощунствуют.

– Иштван, ты сколько лет со Стасей в патруле?

Пеши замер с майкой в руках, посмотрел в глаза Чижу: мне как тебе, поверь, несладко, и больно, и жалко, но давай не будем, хорошо?

Натянул молча майку на торс и скинув одежду в контейнер для грязного, вышел. Сван хмуро покосился на мужчину:

– Закрыли тему, Коля. Совсем.

– Получится?

– Но попытаться-то надо?

Глава 14

Первый день, второй, как сон или наважденье. И вроде все по распорядку, как всегда: завтрак, обед, ужин, тренировки, стрельбы, прививочный кабинет, партия в шахматы, разговоры за чаем в гостиной за полночь, подколки, а все же есть какая-то недоговоренность, пустота. И каждый чувствовал ее, и все же молчал и делал вид, что все в порядке. Эта фальшь, где и улыбка кажется натянутой и шутки плоскими, а разговоры из серии лишь бы говорить о чем-то, давили Николая. Он как фантом бродил по центру в поисках своего физического тела, часами зависал у стенда с пропавшими патрульными, где вывесили снимок Стаси. Смотрел на нее и не верил, что она не здесь, не с ним, что обернись, а ее нет, позови – не ответит. Двое суток, трое – разве срок? А вдуматься, так бездна. Три дня назад всего три дня, он разговаривал с ней, обнимал и руки до сих пор хранят тепло и близость ее тела, в ушах стоит ее «мы строим будущее». Но Стаси нет. Есть память, есть это здание, есть ее комната, товарищи, с которыми она сидела за столом, вытаскивала трассеров из мезозоя. Они остались – ее нет. Как так, Чиж в толк не мог взять, не принималось ни сердцем, ни умом, что это реальность. Кошмар скорее.

И разве не терял он до нее своих товарищей, друзей, знакомых? А будто не терял.

Смотрел на Сван и Иштвана, на Яна и Ивана и с трудом принимал, что они его напарники, что они из его группы. Казалось, не стало Стаси и группы нет, есть разрозненные фрагменты – люди связанные лишь словами "зеленый патруль".

Чижов не находил покоя, не мог ни есть, ни спать – он думал, вспоминал все что ему говорила Стася и заставлял себя понять ее слова, поверить, что даже в этой, казалось бы безвыходной ситуации выход есть. Он искал его, с трудом продираясь через заборы стереотипов, ломал сам себя и строил будущее, в котором Стася жива, здорова, здесь, с ними. Нашлась, вернулась. Прагматизм ехидничал, а зерно веры, что посеяла женщина, назло ему проросло и укрепилось. Отщелкивались дни, как шелуха от семечек в кулаке Сван и вот на смену тоске пришло ожидание. Когда и как Чиж сам не понял, но, взяв за аксиому в один из дней, стоя у стенда с пропавшими и вглядываясь в глаза Стаси, что она вернется, жива, уверился в то. Все что она говорила, уложилось и сложилось, нашло свое место в уме и сердце и больше не давило непониманьем – наделило четким осознаньем, что будет так, как сложишь ты, что будущее в руках твоих, а не мифической судьбы. Она сама всего лишь твой рисунок, бездумный исполнитель твоих мыслей и желаний, стремлений, целей. Ты задал программу, она исполнила – кого винить? Свой разум закостеневший, неповоротливый, ограниченный чужим, а не твоим влиянием, давлением извне? И кто действительно сказал, что быть не может, а что может? Кто определил шкалу того, что можно и нельзя? Кто определил параметры веры и воли, по какой шкале оценена и взвешена мечта? Кто сказал, что ей не сбыться? Ты сам творишь, кого-то милуешь, кого-то казнишь, и строишь хлипкие мостки из прошлого в будущее. Сам же строишь, сам же рушишь.

Чиж строил на века, гоня прочь все, что помешало б.

Вот он – пункт «а» и вон она – пункт «в», а больше ничего не надо. «Исчезла», "умерла", "нет шансов", "проехали – забудь" – все мимо ушей, сознания, отвергая на подходе и продолжая верить – будет, как задумал, как сказал – вернется.

Спустя неделю он криво усмехался над собой, понимая, что твердо уверовал в то. Неделя для других как жирный крест на надежде – его же лишь окрепла. И опять за то спасибо Стасе, свернула все-таки горы шлаков в его сознании, освободила от ненужного.

Быть может поэтому, с высоты своей надежды, твердой веры, что Стася вернется и иначе быть не может, он не сразу понял, что за девушку привел в гостиную Иван, к чему.

– Знакомьтесь, Лариса Веденеева.

Молоденькая, симпатичная шатенка щедро улыбнулась вмиг насторожившимся мужчинам. Единственный кто улыбнулся ей в ответ – был Ян. К нему она и села и получила чашку с чаем, пирожное.

– Спасибо.

– Не за что, – с видом доброго родственника заверил Федорович.

– К нам в группу? – прищурился Иштван.

– Да, – улыбка малость поблекла под тяжелым взглядом, который не оценивал, а сразу отвергал.

– Из детского сада? – поинтересовался Сван. Девушка растерянно моргнула, капитан предостерегающе уставился на мужчину: не шали.

– Быстро же ты Стасе замену нашел, – тихо сказал Чиж, разглядывая жидкость в чашке.

– Группа должна быть укомплектована. Наша очередь и в любой момент могут кинуть на задание.

– Оправдываешься? – посмотрел ему в глаза с насмешкой и превосходством.

– Не ваше дело, рядовой!

– Извините, что сидим в вашем присутствии, – скривился Сван. Поднялся и, не попрощавшись пошел на выход. Иштван и Николай почти синхронно поставили свои чашки на стол и встали:

– Спокойной ночи, – отвесил поклон Пеши Федоровичу.

– Не будем вам мешать, – поддакнул Чиж. И оба пошли из гостиной. Лариса приуныла, Иван поморщился:

– Не обращай внимания.

– Да нет, я ничего, я понимаю, – робко улыбнулась ему девушка в ответ.

Ян покосился на них и несмело сказал:

– Я тоже, пожалуй, пойду. Поздно уже.

– Девять всего.

– Ага. Спать пора, – и вылез из-за стола. Девушка, конечно, ничего, но мужская солидарность дороже. Он как все, а все – против.

Федорович проводил его злым взглядом и выдавил улыбку Ларисе:

– Вообще-то, новичков у нас тепло встречают…

– Я заметила, – сникла та. – Прием был самым «теплым».

Капитан крякнул: н-да.

– Завтра познакомитесь ближе и, все будет хорошо. Посмотришь. Сегодня бойцы устали, – какое б оправдание поведению бойцов еще найти?

– Не переживайте, товарищ капитан, я все понимаю: нужно время. Ребятам надо присмотреться, это естественно.

– Да, – закивал Федорович, с благодарностью глянув на нее.

Мужчины тем временем в развалку шагали по коридору в сторону комнаты Иштвана, решив посидеть у него.

– Братья! Подождите! – нагнал их Ян.

– Ты-то чего ушел? – удивился Иштван.

– Так вроде мы вместе, – пожал тот плечами.

– А-а, – протянул мужчина из вежливости. Сван обнял парня за плечи:

– Молодца, хвалю.

– А я нет, – бросил Чиж. – Нравится – не нравится, а нам с этой теперь вместе сёрфер устраивать.

– В смысле, ты не против? Чего тогда выступил?

– Потому что, противно.

– Вот! – ткнул в его сторону пальцем Иштван. – И мне! Отчего – не объяснить. И вроде бы все верно, так и должно было быть, никаких неожиданностей, а все равно неприятно.

– Точно, – кивнул Сван. – Как представлю, что эта кукла будет в Стасиной комнате жить, с души воротит.

– Почему "кукла"? – озадачился Ян. – Вы же ее совсем не знаете.

– А тут он прав, братцы, – согласился Чиж. – Девчонка ни в чем не виновата.

– Кто винит?

– Но поступок свинский.

– С чьей точки зрения? Нет, если эмоции убрать – все верно. Должна быть баба в группе – привели. Но бли-ин…

– Воспринимается, как предательство, да?

– Ага. Капитана. Причем и Стаси и нас. Нет, Чиж, ты, верно, сказал – вернется. Вот всей натурой чую – вернется. Не может Стася пропасть, не может!

– Я вчера с Кристиной разговаривал. Со старших диспетчеров ее погнали, но на посту оставили.

– Это ты к чему?

– Непонятно что ли? – Иштван покосился на Чижа. – Коля вон уже через Диму договаривается.

Николай фыркнул: ну, языки!

– Смотрю, у вас здесь как в деревне: спроси в одном коридоре – в другом ответ услышишь.

– Не сдадут, не переживай. А говорю я к другому. Предложение есть – вместе сходить.

– Я "за"! – тут же отреагировал Сван. – Ян прикроет. Да, брат? – хлопнул его по плечу. Парень нехотя кивнул.

– И когда уходим? – сообразив, что товарищи всерьез, поинтересовался Чижов.

– В одиннадцать последняя проверка на пульте. Дежурит сегодня свой человечек. Часов на шесть испариться можно легко.

– Ребята, вы серьезно собираетесь Стасю искать?

– Понимаешь, старичок, душа покоя хочет, а его не будет, пока я лично, не буду убежден, что нет ее там.

– Единодушно, – кивнул за себя и Сван Чиж. – Есть пара точек, что мы не охватили поисками.

– Я тоже об этом думал.

– Тогда не пара, – заметил Ян. – Населенных пунктов море: Лиму, Алет, Монсегюр, Фуа, Мюре, Тулуза…

– Вот! Тулуза! Вотчина графов Тулузских и они как хозяева должны все знать, что на их территории творится. Если и они не слышали, не знают, тогда Иван прав, Стася просто не вышла в точке и искать смысла нет. А если слышали? А если знают?

– Добить эту тему надо, – согласно поддакнул Сван.

– Так вы только туда?

– Только, – заверил Сван. – Ночи как раз хватит, чтобы графу привидеться и язык развязать.

– Не понял, вы уже договорились?

– Конечно! – улыбнулся Иштван. – Я договорился.

– А если бы разговор не зашел, без меня бы ушел?! – возмутился Чиж.

– Нет, стукнул бы перед отбытием тебе и Сван.

– Ну, спасибо! Тоже мне, напарник.

– Не скрипи, – толкнул его в плечо Сван. – Честно, сказал бы не он, так я.

Николай не поверил, но промолчал.

К двенадцати, после посиделок в комнате Иштвана и обсуждения как лучше Раймунда Тулузского разговорить, троица двинулась к боксу, оставив Яну четкие инструкции по прикрытию их самоволки.

– Влетит, – не сдержал тот вздоха.

– Фигня война, главное маневры, – деловито ответил Иштван, заряжая пистолет снотворными ампулами. Чиж сунул фото Стаси во внутренний карман, застегнул куртку и подмигнул парню:

– Не переживай, ты в любом случае, ни при делах.

Мужчины нырнули в коридор перехода, отсалютовав дежурному – другу Иштвана.

Ровно в двенадцать ночи патрульные оказались около замка графа Тулузского. Три гарпуна взметнулись вверх, закрепились на крепостной стене. Дальше дело техники: тенями по стене, угрями мимо сонных стражей. Черные фигуры в черноте ночи никто не заметил, на легкий скрип двери внимания не обратил.

Бойцы вжались в стену в холле у лестницы вверх, решая, где искать графа.

Второй этаж, – показал Чиж.

Резонно, – согласился Иштван. Показал на пальцах: идем с обходом сверху вниз, здесь не повезет, переходим в другую башню.

Замок здоровый, – предупредил жестом Сван. Товарищи отмахнулись и скользнули к лестнице вверх.

Два стражника посапывали у стены при входе в коридор слева, пришлось их снять, истратив по ампуле – пусть спят крепче – бойцам спокойней. Сван остался прикрывать товарищей, те начали поиски. Дверей много, стражников в коридоре не меньше – обойма ушла на их благодатный сон и минут тридцать времени, чтобы проверить комнаты за дверями. В одной спали девушки, видно служанки, в других никого не было. И только в самой дальней комнате, за поворотом и под охраной двух стражников находилась, видимо господская спальня. На широкой постели под балдахином мирно сопели мужчина и женщина. Судя по богатому убранству интерьера, спящий был господином, возможно, самим Раймундом Тулузским. Но понятно, не спросишь, не узнаешь.

Мужчины осторожно вошли. Чиж выстрелил в руку женщины, впрыскивая снотворное, Иштван осмотрел комнату, заглянул за дверь в углу – небольшая зала была пуста.

Для разговора по душам, самое то, – заверил жестом напарника.

Зачем? Здесь поговорим, – поморщился тот в ответ, навис над спящим, прикидывая как разбудить его, чтобы не устроил шум.

Элементарно, – улыбнулся Пеши. Убрал пистолет, накрыл рукой рот мужчины. Тот распахнул глаза, хотел вскочить и замер, увидев две фигуры в черном. Зрачки расширились от страха и непонимания.

– Тс, – приложил палец к своим губам Чиж. – Граф Тулузский?

Мужчина медленно склонил голову, нахмурился: сон ли, явь эти двое похожие и не похожие на людей? И что делать – схватиться за меч, призвать на помощь стражу или святых?

– Мы не причиним вам вреда, нам нужно лишь, чтобы вы ответили на несколько вопросов. Вы видели эту женщину? – выставил перед его лицом снимок Стаси Николай.

Граф хлопал ресницами, с ужасом разглядывая голову то ли женщины, то ли мужчины, что смотрела на него и даже моргала. Но где же тело? Как эти двое могли засунуть голову в маленький квадрат то ли пергамента, то ли железа? Они не люди и показывают не человека! – вывод пришел сам и граф подумал, что видно умер и его допрашивают в чистилище. Но странно, отчего оно напоминает ему его же спальню?

– Ну, граф, вы видели эту женщину? – поторопил его Иштван, убрав ладонь с губ мужчины.

– Женщину? – прохрипел, ничего не соображая. Какая женщина позволит обрезать свои волосы?

– Женщину, граф, женщину!

– Э-э-э… нет…

– Смотрите внимательней! – качнул снимком Чиж.

– Нет! – с ужасом уставился на него Раймунд. – Вы кто?

– Считайте – ваш сон. Скажите, кто-нибудь появлялся в ваших владениях в последние время, слышали ли вы о чем-нибудь из ряда вон?

Мужчина замотал головой, не спуская растерянного взгляда с Николая:

– Пилигримы ходят, но… Я не понимаю, вы?…

– Мы хотим лишь ответов, граф. Получим и уйдем. Рассказывайте.

– О чем? – сел осторожно.

– Обо всем, что происходило в ваших владениях в последнее время.

– Э-э-э… Дрязги с папой Иннокентием и королем Филиппом. Катары раздражают их.

– Ерунда. Вы не подчиняетесь королю, вы сам король, а места богатые… Но не об этом речь. Что происходило в последнее время, какие слухи достигли ваших ушей?

– Венецианцы, слышал, хотят взять Византию, флот ушел к Босфору. Крестоносцы сговорились с дожем Донло и взяли Задар. Он докучал им…

– Мы спрашиваем про ваши земли!

– Здесь все спокойно. Что вас интересует? Свадьбы, турниры? Тогда, что?… Ах, да. После наложения интердикта на королевство Филиппа, священники бегут к нам. А я не запрещаю вести мессу, не препятствую проповедям Доминика, другим конгрегациям не чиню препоны. Бог с ними… Надо пресечь?

– Нас не интересуют церковные дела, поговорим о светских. Особенно о слухах или необычных явлениях.

– Каких? – Раймунд искренне был растерян, не понимая, что нужно двум странным незнакомцам. – Говорят, видели младенца с двумя головами, но я тому не верю. Еще видели ведьму…

– Поговорили, – прошипел Иштван, закатив глаза к потолку.

Тупо, – согласно качнул головой Чиж: а что собственно, мы хотели?

Сел на постель, убрав снимок в карман:

– Граф, какие-нибудь явления не свойственные вашему окружению или этому времени года…

– Была гроза! Средь бела дня при чистых небесах, сверкнула молния и пожгла траву у аббатства…

– Мимо. Еще?

– Да Бог мой! Не понимаю, что вам надо! Вы кто?!

– Тихо, граф, договорились же.

Раймунд осел, пристально оглядел незнакомцев:

– Вы люди?

– Нет. Видения.

– Могу спросить вас о себе, судьбе своего графства?

– Можете, – кивнул Иштван и больше ни слова, хоть граф упорно ждал.