Текст книги "Ключи от цивилизации"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Через сутки Иван понял, что задерживаться уже нецелесообразно и диспетчер, словно услышав его мысли, передала приказ о возвращении.

Глава 10

Стася сидела на полу бокса и не верила, что дома, что видит родные пенаты.

– Три дня, как три века, – буркнул Сван, лежащий на полу и разглядывающий всполохи на потолке. – Еще одна такая командировачка, и я поседею. А главное, Борю так и не нашли!

– Может его съели, – выдвинул теорию Ян.

– А жетон не переваривался? – скривился Федорович.

– Еще один «оптимист»!

– Милосердец, – поправил тот. – Я бы лично предпочел, чтобы меня съели, чем жить там и мучиться.

– Мне другое интересно: зачем в тирас трассу прокладывать? – озаботился Чиж. – Неужели экскурсии еще детям устраивать будут?

– Это ты к ученым и начальству обратись, пусть прояснят обстановочку лично для тебя, – сказал Сван.

У остальных даже разговаривать сил не было. Они тупо смотрели на братьев и мечтали четверо как один, о душе и постели.

– "О, времена, о, нравы", – поднялся Николай, волосами тряхнул, чтобы не заснуть стоя.

– Завтракать…

– В следующем веке, командир, – поднялся следом за Чижом Иштван. – А сейчас в душевую и спать. Сутки, не меньше.

– Рано на исходную вышли. Еще семь минут до полной дезактивации, – предупредила Русанова.

– Стасенька, мы уже полностью дезактивированы, – заверил ее Пеши. Сван хохотнул, разглядывая товарища снизу вверх:

– Чудная картина потрепанного венгра!

– У вас, рус Вадим, видок еще хлеще, – заверил тот улыбнувшись.

– "Обычная" работа, – засмеялся Чиж, покосившись на женщину. Стася нахмурилась, недобро глянув на него: заколебал уже!

– Не порти настроение, и так на душе паршиво.

Чиж прекрасно понял отчего – третьего трассера так и не нашли.

– Кстати, я тут подумал: если для перемещений нужна тепловая энергия, которую и вырабатывает тело то, как мы не сгораем, – резко перевел тему, отвлекая Станиславу и товарищей.

– Умная мысль! – фыркнул Иштван.

– Своевременная, – улыбнулся Иван.

– Нет, серьезно, если перемещение идет за счет остановки биологических часов, путем разогрева…

– Не тебя, а твоей тонкой оболочки!

– Температура тела при этом повышается на три-четыре доли градуса максимум.

– Не понял. Я как вода в чайнике, если чайник разогревают, то я буду разогрет.

– Ничего подобного. Если ты начал только нагревать чайник, вода не успеет подогреться, ей время на это надо, а тебя со скоростью света перекидывают, успевая лишь повысить тепловую энергию ауры.

– К сосуду с холодной водой приложи ладони – они нагреют края, к которым прикоснулись своим теплом, но вода от этого не вскипит, – сказал Иштван.

– Энергий масса: тепловая, ядерная, атомная, кинетическая, химическая…

– Ладно, согласен. Хорошо, тогда как вы объясните тот факт, что при перемещении пусть и со скоростью света мы все равно сталкиваемся с находящимися в пространствами микрочастицами, чужеродными пси-частицами, атомами, в конце концов. Они могут разнести нас на части при лобовом столкновении.

– Чем выше скорость, тем ощутимее взаимодействие тел со средой. С помощью тепловой энергии ты не только перемещаешься, но одновременно при внедрении некоторых атомов и атомарных частиц, подготавливаешь организм к нормальной деятельности на точке проявления, – изрек Ян. – Этот эффект не дает тебе превратиться в младенца или получить «кессонную» болезнь. Нагрузка очень большая, перепады среды обитания колоссальны. И потом, время не абстракция, а явление, мера скорости или интенсивности процессов, массы процессов и сложнейших структур, гравитационных процессов, в которые ты внедряешься.

– Угу.

– Подъем, юные физики, – проворчал Иван. – Готовимся к выходу – минута.

– На старт, внимание, – протянул Ян, оглядывая приготовившихся к выходу и услышал:

– Дополнительная стерилизация. Куртки, ботинки, оружие, сумки в контейнеры!

– Фу, ты! – дружно огорчилась команда и начала спешно разоблачаться, складывая имущество в вышедшие из паз стен прямоугольные контейнеры.

– Кажется кто-то, что-то с собой прихватил, – посмеялся Сван. Чиж же побледнел – ракушки!

– Я горсть ракушек в карман нагреб, – признался.

– Зачем? – обалдели мужчины.

– Красивые, – протянул потеряно Николай, не придумав другого объяснения своему желанию принести другу Диме эту мелочь, чтобы то порадовал Марину.

– Какие? – сморщился Федорович в попытке понять, что за аргумент он выдвигает, навис над мужчиной.

– Экибанист, блин, – усмехнулся Сван, стягивая ботинок.

– Тебя попрут из патруля, ты это понимаешь? Любитель прекрасной древности! – возмутился Иван.

– Из-за ракушек? – расстроился Николай, застыл в раздумьях.

– Раздевайся, роденовская скульптура!

– Не ругайся, Иван, скорее всего не в ракушках дело, паук или клещ заполз в шов или сумку, вот и делают повторную дезинфекцию, – влезла Стася.

– А ракушки я как объясню?

– Тебе за драку объяснений хватит, – похлопал его по плачу Иштван, успокаивая. Федорович недоуменно глянул на него и нахмурился: да, точно! А у него из памяти этот факт вылетел напрочь.

– А за ракушки мы сами объяснимся, – поддакнула Стася.

– Скажем: прикалывались, скидывали втихаря Чижову их в карман, а тот не заметил, – кинул свою идею Иштван.

– В конце концов, ракушки не меч самурая, – поддержал его Ян. – Все учувствовали, все собирали. Отвлекались от окружающей действительности таким незамысловатым способом.

Иван головой мотнул: повезло ему с бойцами – один ракушки за каким-то лядом собирает, другой истерит, как барышня, третья по временам единолично шатается.

– Ладно, – протянул. Что уж тут? Сетуй – не сетуй, а свои, всякое бывает. – Отстреляемся.

– Кто бы сомневался, – улыбнулся Сван, запихнув свой контейнер в паз. – Ну, все что ли? Давайте быстрей, а то мы еще пару веков здесь проведем!

– Коля, тебе очень важно пронести ракушки? – спросила тихо Стася у мужчины, видя его искреннее огорчение.

– Да… не очень… ну, в общем, – замялся.

– Для Марины? – прищурился на него Иштван.

– Для Марины… Нет, не совсем…

И разозлился: что он несет?! Что Станислава подумает о нем, какой вывод сделает из того, что он говорит?

Стасе надоело слушать его мямленье и смотреть на пунцовую физиономию. Она взяла пару ракушек из кармана его куртки и, сунула в свою, задвинула контейнер.

– Зачем? Стася!.. – хотел остановить, но не успел и возмутился. – Спасибо! Так бы одному попало, а сейчас двоим.

– Не наезжай на девушку, она все верно сделала, – бросил Иштван и вытащил еще две ракушки. Одну к себе в карман куртки сунул, вторую кинул Яну, чтобы он убрал. Контейнеры схлопали, войдя в пазы.

– Зачем?! – уже грозно нахмурился Николай.

– А ты думаешь, зачем команда? – спросил Пеши.

– Зачем друзья? – улыбнулся Ян.

– И какие ракушки обнаружат, у кого? – хитро улыбнулась Стася. – Будет у твоей Марины подарок.

– У моей?! Да нет же!…

– Ну, все хватит! Личные дела не обсуждаются! – отрезал Иван и закинул контейнер Чижа в паз.

– Меня просили, если получится… – попытался оправдаться Чижов перед Стасей, но кто бы дал. Сван обнял его за плечи, прерывая речь:

– Мы все поняли. Не поняли, к чему отнекиваться. Нравится тебе Марина. Виват. Девочка правильная, умница, красавица…

– Я ее видел один раз!!

– Для любви больше и не надо, – с томным видом заявил Пеши. Патрульные засмеялись, Николай насупился и прикусил язык, сообразив, что чтобы не говорил, ему же боком выйдет. Эти острословы до абсурда ситуацию доведут и, выйдет, что он чуть не жениться на женщине, которую один раз мельком в столовой видел, и убей, сейчас бы не узнал, из двух не различил.

– Все нормально, не тушуйся, не найдут твои ракушки, порадуешь свою девушку, – «успокоила» его Стася. – А на счет физики времени и истории, если интересуешься, как отдохнем, можно устроить экскурсию по центру, посидеть в аудиториях на лекциях.

– Хорошая мысль, – поддержал ее Иван. – Соглашайся – восполнишь пробелы в знаниях. Но! На отдых два дня! Потом чтобы в тренажерном зале и на стрельбах были обязательно!

– Есть, товарищ капитан! – приставила ладонь к виску и шаркнула, сводя вместе голые пятки Стася. Рядом с ней в той же позе вытянулись Сван и Иштван. Босые ноги обдало паром – началась повторная стерилизация.

На этот раз обошлось и, патруль дружно вывалился в соседний бокс ровно через пятнадцать минут. Прошлепал босыми ступнями по мрамору к выходу, предстала перед диспетчерской службой.

– Капитан, ваша группа получит хрономеры через восемь часов, – объявил дежурный диспетчер. – Найдена патогенная флора. Купались вы в ней что ли, ребята?

– Было, – сухо ответил Иван.

– Что за хрономеры? – озадачился Чиж, качнулся к Стасе.

– Часы! Мы привыкли – часы и часы, а настоящее название хрономеры, – пояснила та.

– А!

– Ага, – подтолкнул его к раздевалке Ян. – Пошлите уже.

– Мудрая мысль, – поддержал его Сван. – Капитан без нас разберется.

И уже на выходе услышали:

– Обнаружены раковины моллюсков у двойки. Их конфисковываем. Докладывать не будем – смысл из-за какой-то ракушки, но объяснительную с двойки все-таки нужно взять.

– Хорошо.

– Отдыхайте, капитан.

– Как там трассеры?

– Нормально. Марат, правда, в плохом состоянии, но встанет, доктора обещают. Вовремя вернулся. Так, что, спасибо и тебе, и твоим…

Стася переглянулась с Чижом и шагнула в раздевалку. Все-таки они не зря существуют, и работа у них незряшная. Жаль, третьего не вытащили. Теперь на стенде в холле центра появиться еще один слайд – еще один пропавший во времени. Их не забывают, их продолжают искать. Годы проходят, десятилетия, но бойцы и простые служащие помнят о них, задерживаются у стенда изучая новые лица пропавших, огорчаются увидев черную полосу под тем снимком что еще вчера был без скорбного украшения, или радуются белой полосе, что означает – найден. Правда, что белых, что черных полос мало, все больше портретов без обозначений – судьба этих пропавших неизвестна. Но люди ждут вестей, надеются встретить ребят, вытащить.

Главное надеяться ни смотря, ни на что и чудо случится – пропавший вернется домой, – говорила ей в свое время Кристина. Но к стыду своему, Стася в это не верила.

– Ты обещала экскурсию по центру, – напомнил ей Чиж.

– Послезавтра, – кивнула, захлопнула шкаф, переодевшись и, пошла к себе – в душ и спать. – Завтра, все завтра.

Глава 11

Первые сутки самые трудные. Организм не смотря на страховку со стороны спецов еще настроен на волну того мира, перед глазами плавают картинки увиденной природы, рептилии, фрагменты пройденного маршрута, моменты общения, беготни, обрывки эмоций. Сознание еще не воспринимает реальность этого мира и путает директории, принимая одно за другое. Что было нормальным там, кажется ненормальным здесь, и точно так же всегда случатся при переходах в другую историческую реальность.

Для «стариков», привычных к подобным перегрузкам, закаленных психически фактически со школьной скамьи, период двухдневной адаптации пройти проще, она у них в сутки укладывается, которые, Стася, например, провела во сне. Для «новичков» же и двух суток мало – мешается в голове, путаются файлы сознания и подсознания, на автомате на каждый шорох оборачиваешься и, кажется, не боец из столовой в свой корпус возвращаясь мимо идет, а динозавр подкрадывается, не мячик о столешницу шлепнул, а камень под чьей-то лапой соскользнул, на валун упал.

Группа своя как никогда близкой кажется, истинной семьей, и цепляешься за нее подспудно, как за единственно незыблемо реальное, которое в виртуальность ни сегодня, ни завтра не уплывет. В таком состоянии даже Аким почти симпатичен.

– Шаловича отчисляют, – сообщил Пеши, когда «зеленые» собрались в столовой на завтрак. Столы сдвинули и сели все вместе, оставив место капитану и Стасе, что еще выбирали, чем сегодня свои желудки радовать.

Чиж компота хлебнул, подумал:

– За что?

– За сопли на задании.

– У нас такое не терпят. Всю группу подставить может. Психически неустойчив, – прокомментировал Сван.

– Честно говоря, я себя тоже не совсем устойчиво чувствую, – признался Николай.

– Это нормально.

– Да? Не-езнаааюю. Все время, кажется, что в коридоре какого-нибудь ящера встречу, а вместо сортира попаду в заросли хвоща.

Сван чуть не подавился овсянкой, рассмеялся:

– Ну, ты даешь, брат.

– Не, нормально, – заверил Николая Иштван. – Первый год такая ерунда будет, любой психолог тебе скажет. Но психика у тебя устойчивая, я тебе точно говорю.

– Ты психолог?

– Он транспсихолог! – фыркнул Сван.

– Нет, – качнул головой Пеши. – Просто каждая восьмерка обычно пару месяцев адаптации к местным условиям жизни проходит, а потом уже к «синим», "оранжевым", «зеленым» или куда там еще, направляется. А у тебя процесс запараллелился: и к современности и к перемещениям одинаково быстро адаптируешься. Не зря тебя к нам кинули, не зря Стася тебя сюда вытащила.

– Ну, да, там бы сгнил, а здесь хоть какую-то пользу приношу.

– Точно.

– Не «какую-то», а большую, – заверил Сван.

– Не заметил пока.

– У тебя заниженная планка самооценки, – глубокомысленно изрек Ян.

– Угу, – свою личность Чиж меньше всего готов был осуждать, поэтому перевел разговор на другую тему. – Так что с Шаловичем? Получается, с ним начальство ошиблось?

– Бывает, – пожал плечами Сван.

– Ничего подобного. Командир у нас замечательный. Не он бы, так Аким в группе остался, а Федорович рапорт на отстранение на стол Казакову и все, тот без слов на подпись, – сказал Иштван.

– Куда теперь Аким пойдет?

– Неделю взяли на размышление и дополнительное тестирование, – ответил Ян. – Я кстати, слышал, Иван Стасю пугал отстранением.

– Года три уже пугает, – хмыкнул Пеши.

– А если отстранит? Я смотрю, она патрулем живет и дышит, – сказал Чиж, и покосился через плечо на женщину, что ставила тарелку на свой поднос и разговаривала с Иваном. О чем неясно, но что оба в хорошем расположении духа – видно.

– Стасю не отстранит, – заверил Сван. – Иван грозить может, но случись – костьми ляжет, но ее отстоит.

– И тебя, и нас, – добавил Иштван, чтобы Николай чего лишнего не подумал. – Сработались.

– Хакима и Гоблина жалко, – тихо заметил Сван, застыв со стаканом чая в руке.

– Лешего, Березкина и Толика, – с тем же скорбным тоном продолжил список Иштван.

– Это ваши? Погибли?

– Да. Замечательные люди были.

– Березкин и Толик может живы.

– Может.

– Это как? – пристал Чиж.

– Так же, как с трассером. Всякие ситуации случаются. Один у инков остался. Пару рейдов делали – искали. Без толку. Второй – неизвестно. Как сквозь землю провалился – был и нет. Главное на «зеленку» вместе зашли, а вышли без него. Куда занесло, как, почему? Никто не знает. Море догадок и столько же вопросов – ответов нет.

– Такое тоже бывает, что уже на пути домой пропадают?

– Редко, но случается. Наши светлые умы, говорят, что объект попадает в пространственно-временную зону по типу черной дыры. Стоял ближе остальных или весовой категорией легче остальных, или скорость движения чуть меньше заданной получилась, его и втянуло.

Чиж опять покосился на Стасю – весовая категория у нее вовсе никакая.

– Что за дыры такие?

– Сходи на лекции если интересно. Стася же обещала тебе сводить.

– Угу. Особенно Чеснокова рекомендую, – улыбнулся насмешливо Иштван. – Как начнет тома физики на уши вешать, мозг непоправимо в квазар превращается. Я после него себя квантовым роботом чувствовал, это примерно как гречка с морской капустой сходится. Но у меня все сходилось: вода с огнем, небо с землей, а баклажан с денатуратом. Легко.

– В смысле: не сдвинулся сам – помоги сдвинуться другому? – усмехнулся Николай. – Лихой ты парень!

– Всегда к твоим услугам, брат! – хохотнул тот.

– О чем ворчим? – улыбнулся им Иван, приземляясь на свободное место. Стася села напротив и просто поздоровалась с ребятами.

– Николай переживает, не забыла ли Стася про свое обещание экскурсию ему устроить по лекционным залам, – хитро глянул на женщину Сван.

– Раз обещала, сделаю.

– Может, в город еще сводишь, покажешь ему современность, – предложил Иван.

– Я очень даже "за", – улыбнулся ей Чиж. – В кафе посидим, в кино там, на танцы сходим.

– Куда? – наморщила лоб женщина, а мужчины дружно рассмеялись. Николай растерялся:

– Что смешного?

– Ничего, – заверил Иштван.

– Одна неувязка: танцев и «кина» у нас нет, – хохотнул Сван.

– Как нет? Совсем?

– А зачем? – удивился Ян. – Есть интерактивные средства массовых коммуникаций – мульти комбайн. Ты разве им еще не пользовался? Он в каждой комнате.

– Он им орехи колол, – засмеялся Сван.

– Хватит вам потешаться над человеком, – попросила Стася.

– Ты, брат, не обижайся, все нормально, – сказал Иштван. – Я сам к этому привыкнуть не мог. Ну, как же – кино! Это же искусство, это же нечто креативное, заоблачное.

– Разве не так? И как же вы развлекаетесь? Как расслабляетесь, я в курсе, – улыбнулся, глянув на двух закадычных друзей. Те переглянулись, улыбки и хитрые взгляды попрятали.

– Как? – влезла Стася, с хитринкой поглядывая на Чижа.

– Массаж, – поведал тот.

– Здорово, – хмыкнула.

– Мне тоже понравилось, – заверил. – Но без кино он не пошел.

– Какие фильмы, брат? У тебя как у всех машина в комнате – любое кино смотри в любой проекции. Там же миллион радиостанций, мгновенный видио блок связи, инет, факс…

– Феникс…

– Сокол…

– База, база, я фламинго, иду на посадку! – засмеялись опять Сван и Иштван.

– Каналов только около пяти тысяч, – не обратив на их приколы внимания, продолжил Ян.

– Рекомендую канал новостей. Тебе понравится, – заверил Пеши. – Вчера смотрел, очень душевно о праздновании пятисотлетия с открытия «стрелы» рассказывали…

– "Стрела" у нас что?

– Хм. Скоростная линия общественного транспорта, – пояснил Иван.

– Пример: ты работаешь в Новом Орлеане, а живешь в Белграде. Добираться два часа туда и два обратно…

– Сколько?!

– Два! По здешним меркам ужас как долго и нудно. Но открыли «стрелу» и гражданин федерации преодолевает это расстояние в четыре раза быстрей, – ответил Иштван. – Здесь очень трепетно ко времени относятся.

– Ну-у… – ничего себе прогресс!

– И с кино тоже самое, – видя некоторую растерянность Николая, хмыкнул Иштван. – Представь какой-нибудь фильм.

– Ну… «Мимино» или «Сталкер» Тарковского.

– "Сталкер" видел, – кивнул. – А теперь представь этот фильм в своих руках и делай с ним что хочешь. Переделывается на свой вкус все что угодно от цветов до сюжета. Любой, кому охота, легко это делает. Ну, и сколько вариантов «Сталкера» будет? И зачем идти куда-то что-то смотреть, если все скачивается и как ты хочешь строится. Танцы? Задай режим, например «ретро» и будет тебе нон-стопом до тошноты от Глинки до "Машины времени" все что угодно – танцуй – не хочу. Кафе, магазины? Точно так же заказываешь все через комп и получаешь в течение максимум часа.

– Лихо, – кинул в рот орешек в шоколаде Чиж, пережевал, переваривая информацию. – А как здесь тогда развлекаются, увлекаются чем?

– Книги.

– Книги?

– Именно, – заверил капитан. – Одно время их вообще не читали, а потом…

– Это целая магия, – влезла Стася. – Читать написанные слова и искать глубинные смысл в каждой фразе.

– Угу. Это лучше, чем фильмы под свой вкус переделывать, увлекательнее, – согласился Ян. – Я тут прочел:

"Утро весеннее, тополь седой,

красный закат над листвой молодой,

тихая ночь с одинокой звездой —

первыми вы научили любить

мальчика некогда бывшего мной.

Было моим только то, что любил.

Животворящей весною я был,

не был бы я весной настоящей,

если не стал бы листвою шумящей,

если б закат и листву позабыл"!

Как сочно, ярко, как глубоко! Это написал человек. Сложил из обычных слов целый мир, постиг его суть и щедро нам отдал.

Чиж потер ершик волос на затылке: однако.

– А ты стихи какие-нибудь знаешь? – спросила Стася.

Попасть впросак не хотелось и Николай поспешил выдать первое пришедшее на ум:

– "Белеет парус одинокий в тумане моря голубом,

что ищет он в стране далекой, что кинул он в краю родном".

Мужчины с уважением уставились на него, Ян даже рот открыл от восхищения, а Стася посмотрела с удивлением. Один Иштван с насмешкой:

– Ну, ты романтик…

– Чьи это стихи? – потянул за рукав легкой куртки мужчину Ян.

– Лермонтов, – протянул Чиж, умиляясь чудаку.

– Красиво и глубоко, – кивнула Стася.

– Почти про нас, – поддакнул Пацавичус. У Николая тик глазного века от непонимания образовался:

– В смысле?

– Парус – странник. Во времени как мы. И… чего он там? Кинул и ищет, вот и мы здесь оставляем, туда идем искать, потом возвращаемся и, никто не знает, куда и откуда мы.

– Хм, – только и выдал Чиж.

– Ян, ты философ, – заверил его Иштван.

– Не-а, он поэт, – влез Сван.

– Поэт у нас Чиж.

– Коля, а прочитай еще что-нибудь, – попросила Русакова.

– Э-э-э, – чтобы такое вспомнить? – " В лесу родилась елочка…

Иштван чуть не подавился чаем, заржал к смущению Николая, который итак понял, что не то сморозил.

– Что смешного? – удивились остальные.

– Не обращайте внимания, – выставил ладонь Пеши, еле сдерживая смех. – Старик, продолжай. Стихи замечательные, просто за душу берут!

И опять покатился со смеху. Сван не церемонясь хлопнул ему ладонью по спине и тот притих, но в глазах все равно прыгали веселые чертенята, раззадоривали.

– Продолжай, Николай, – попросила Стася. Чиж посмотрел в ее глаза и выдал неожиданно для самого себя:

– "Тобою полон день, твоею сутью,

и этот день так долг, так велик,

что время все с его бескрайней сутью,

теперь ничтожно для меня как миг.

Сверкающие звезды в отдаленье

на небе вышивают плащ ночной.

Благодарю о вечное мгновенье,

за день, когда она была со мной".

Станислава задумчиво смотрела на Николая. Она поняла, что он хотел сказать этими стихами, оценила его откровенность, но ей нечего было ему ответить. Сердце царапнула грусть о давно минувшем. Женщина отвела взгляд и очень пожалела, что вообще просила почитать мужчину стихи. Перед глазами стоял тот, кого она долго и мучительно забывала и, вроде получилось и, вроде забыла, но нет, нет, а в такие минуты вдруг накатывала память как волна на песок и смывала все замки, преграды и запруды, что она выстроила, чтобы жить дальше.

Иван внимательно посмотрел на нее, потом на Николая, что, смутившись собственной смелости, вспомнил вдруг о десерте и спешно, но слишком тщательно стал дегустировать крем на пирожном.

Федорович видел – Стасе нравится Николай, и точно знал – тот неравнодушен к женщине, но вот беда – ему что делать? Помочь? Вмешаться? Первое больно, на второе он не имеет право, да и подло. Пустить все на самотек?

Капитан встал и пошел на выход, ни слова не сказав своей команде.

Иштван хмуро выковыривал из булочки изюм, Сван попивал компот и поглядывал на окружающих, словно только прием пищи третьей группой зачистки его и интересовал. Ян единственный ничего не заметил – он переваривал услышанные стихи и искал в них глубокий смысл. Мужчина был еще слишком молод, чтобы понять, что весь их смысл на поверхности и ничуть ни от кого не скрывался.

– Пойдем со мной, – поднялась Стася. Она решила для себя, как разрубить этот узел, лишив разом себя неловкости положения, а Николая иллюзий.

Русанова пошла к выходу, Чиж за ней, мгновенно забыв про привлекший его еще минуту назад десерт.

Сван и Иштван переглянулись, подумали, каждый, разглядывая столешницу перед собой и Пеши заметил:

– Лучше он, чем тот, к кому она бегает.

– Н-да? Думаешь, будет толк? Сомневаюсь. Стасю не знаешь?

– Ну, не ледяная же она.

– Не ледяная – отстраненная, на истории помешанная. Сёрфер-фанат. Остальное мимо.

– Вы о чем? – очнулся Пацавичус.

– О булочке, Ян, – растянул губы в улыбке Иштван. – Изюма много – к добру ли?

Станислава привела Николая к главному входу центра, на балкон у парадной лестницы над холлом. Мужчина здесь еще не был и с любопытством оглядывался.

Желтоватое стекло уличной стены шло под углом. Остальные стены были ровными, из светлого, почти зеркального материала. Фонтанчик с подсветкой, буйная зелень и тяжелые скамейки – внизу, в огромном вестибюле, где толпился народ, стайками девушек и юношей, редкими парами зрелых мужчин и женщин. Наверху же, между коридорным разветвлением и стеклянными кабинками лифта на всю стену были лишь фотографии мужчин и реже женщин. Это очень напоминало своеобразный мемориал и, Чиж хотел уточнить у Русановой, что же на самом деле означает такое количество снимков, но Стася встала у перил и кивнула ему на группу девушек внизу. Зачем? – не проходило – взгляд женщины был слишком строг, чтобы возражать или уточнять. Чиж честно потратил на изучение фигурок и улыбчивых лиц минуты три и все же спросил:

– И что?

– Смотри внимательно. Красивые, правда?

Мужчина с постной физиономией неопределенно пожал плечами.

– Ты присмотрись. Вон белокурая, видишь? Маша Дроздова, будущий трансбиолог, умница.

Николай хмуро уставился на Стасю, сообразив, к чему она ему на студенток кивает. Это было обидно немного и сильно огорчительно. Если женщина готова передать мужчину как вымпел в руки другой, значит не испытывает к нему и доли трепетных чувств.

– Или Ростислава Доневская, черненькая, курносая, видишь? – продолжала кивать на девушек Стася, не заметив, что Николай уже стоит к ним спиной, опершись о перила и сложив руки на груди, внимательно рассматривает ее:

– Не проходит, – ответил сухо.

– Зиновия Рулямис – рыженькая…

– Мимо.

Стася подняла взгляд и заметила, наконец, что Николай и не смотрит на девушек – ее изучает.

– Это достойные…

– Кто? – поморщился: неужели он настолько низок и слаб в ее глазах? – Невесты, подруги, секспартнерши?

Русанова приуныла, встала, копируя его позу и покосившись на стенд пропавших во времени, тихо сказала:

– Ты можешь найти нужную тебе среди них. Они перспективны, умны, красивы…

– Стася, ты кем меня считаешь? Не думаешь, что унижаешь меня?

– Чем?

Она действительно не понимала. Оказание помощи и поддержки, участие в судьбе товарища по ее разумению оскорбить не могло, унизить, тем более.

– Я взрослый мальчик.

– Кто спорит?

– Хорошо. Тогда скажи мне, что ни с кем знакомить меня не затевала, громоотвод в виде белокурой или черноволосой умницы, раскрасавицы, не предлагала.

– Предлагаю. Именно. Но не громоотвод, как ты выразился, а подругу, близкую тебе по духу и мышлению, способную польстить твоему мужскому самолюбию и поднять твое самосознание.

– Интересно. О мужском самолюбии знаешь, даже заботишься, а то что «топором» по нему как по бревну, ничуть не волнуешься. Может у вас это норма, искать своему неудачливому ухажеру другую подружку, а для меня нет. Меня это оскорбляет, понимаешь? Причем во всех отношениях. Я не вещь, не бездушная машина, не робот, у которого тумблер переключил, и, пожалуйста, другую программу задал, ориентиры сменил. Мне ты нравишся и, плевать мне на белых, серых, голубых. Ты хотела сказать: не надейся? Для этого слова есть, а речь я понимаю, не глух еще, смею надеяться – не туп.

Чиж говорил спокойно, тихо, без тени обвинения, нотки укора, но в его пространной интонации слышалось огорчение и усталость. Стасе стало нехорошо, неприятно, она словно совершила нечто низкое, хотя разобраться – хотела как лучше.

Восьмерка, пойди, пойми ее.

– У нас разное мышление, – кивнула, найдя объяснение недоразумению.

– Не согласен. Мы прекрасно поняли друг друга, значит, наши взгляды не так уж расхожи. А то, что я не считаю нормальным, что считаешь ты, не факт разногласий. Скажи, я тебе противен, неприятен?

– Нет.

– Может, не в твоем вкусе?

– Это как?

– Ну-у, цвет волос, глаз, размеры бицепсов, рост. Не знаю, по каким параметрам вы женщины себе любимого подбираете.

– Любимого любовь и выбирает. Ты противоречишь сам себе.

– Н-да?… А тот, к кому ты бегаешь за тридевять времен, какой?

Стася непонимающе уставилась на мужчину: о чем, о ком он?

– Твой друг из Древней Руси, – уточнил, немного удивившись реакции женщины. Странно, что она не сразу поняла о ком речь. Забыла под воздействием последнего задания, путешествия к динозаврам? Что же тогда за отношения у них с тем «богатырем»?

– Я не хочу об этом говорить. Очень жаль, что ты меня неправильно понял, – решила уйти Русанова.

– Да нет, понял я тебя правильно, – придержал ее за руку. – Не сбегай. Не хочешь – оставим тему древности и еже с ней. Ты экскурсию обещала. Жду. И даже пару вопросов имею.

– Задавай, – согласилась, хоть и с большим удовольствием ушла.

– Что за стенд? – кивнул на слайды на стене.

– Пропавшие во времени.

Ничего себе!

– За сколько лет?

– За последние тридцать лет. Остальные в архиве. Сданы за давностью лет и низким процентом вероятности их найти.

– Любопытно.

Особенно то, что женщина, судя по тону и виду, говорить об этом не хотела. Еще одна загадка. Сколько их еще у Станиславы?

– Ничего любопытного, – помрачнела.

– Отчего же. Расскажи, как пропадают?

– Как трассер, которого не нашли.

– Или как Толик?

– Откуда про Толика знаешь?

– Ребята поведали. И о Березкине.

– Даже о нем?… Тогда, что рассказывать?

– Есть ли шанс их найти.

– Есть. Многие приспосабливаются к той действительности, благополучно проживают отмерянный им срок, если соблюден зеркальный эффект. То есть, если точка попадания не выходит за границы плюса и минуса от зеро до нашего времени. И если не восьмерка. Последние быстро дряхлеют и умирают. Но случаются такие, которые специально уходят в глубь веков – им там комфортнее, лучше. Они намеренно остаются. Приспособленцы, предатели! Таких мы ловим и наказываем. По закону их отправляют на диагностику и перепрофилирование в мед центр закрытого типа. Как правило, это испорченные гордыней и тщеславием личности. Там без них таких хватает, а если учесть знания, с которыми они появляются в Древность, то сам понимаешь, стать королями им нетрудно, устроить хаос себе на радость, пару тиранических выпадов, геноцидных зон. Короче, хорошие подлецы!… Но случаются потерявшие память. Они заново начинают жить там, но навыки сохранены и периодически у них возникают видения из будущего, которые они принимают как посыл свыше, сообразно мировоззрению времени, в которое попали. Да Винчи один из примеров. Школьником пропал, потерял память, был принят в семье, которая потеряла сына, воспитан как родной. Никто не знал, что он приемный сын Винчи, все принимали его за того, который умер, а колоссальные знания по тем временам и пытливость ума принимали за Дух Божий, снизошедши к нему во время болезни. Он прожил прекрасную жизнь, оставил значительный след в истории, и до конца своих дней не вспомнил кто он и откуда. А что современники, что потомки констатировали, что он родился не в свое время и значительно его опережал. Феномен, да? – улыбнулась.

– Его не стали возвращать?

– Нет. Он не помнил и остался не специально. А вот те, кто целенаправленно ищут свое место в истории, заслуживают наказания.