Текст книги "Крёстный тесть"

Автор книги: Рахат Алиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Глава 39
Нобелевская мечта президента

«Она не хочет, вот беда, выходить за него. А он мужчина хоть куда, он служил в ПВО!»

Гарик Сукачев

Начало этой мечте положила история, случившаяся в 1991 году. Когда развалился Союз, на территории Казахстана осталось немало ядерных боеголовок. СССР был подготовлен к борьбе со всемирным злом – капитализмом – нешуточно. Такими запасами ядерного оружия можно разрушить планету не один раз. Но не случилось – Союз рухнул быстрее капитализма.

А в Казахстане после раздела советского хозяйства и земель остался не только Семипалатинский подземный полигон, но и ядерные шахты. Кстати, американская разведка тщательно интересовалась данным обьектом, но это отдельная история. Так неожиданно для самого себя Казахстан вошел в ядерный клуб. Но там его, что называется, не ждали. США и Россия сразу выдвинули новоиспеченному президенту жесткое условие: хочешь дружить – уничтожай ракеты. Нурсултан Назарбаев тогда только начинал политическую карьеру автономного от Центра лидера. У страны не было ни денег, ни, разумеется, авторитета. Пришлось выбрать дружбу и покинуть ядерный клуб.

Впрочем, настоящего выбора у Казахстана тогда не оставалось. Ни кадровых, ни финансовых ресурсов содержать в сохранности этот опасный груз у страны не было – вспомните, речь идет о начале девяностых годов. Специалисты спешно уехали в соседнюю Россию, оставив боеголовки на металлолом.

Зато этот вынужденный шаг Назарбаев и его оружение с тех пор представляли как добровольный отказ от ядерного оружия. И вескую причину для вручения Крестному Тестю Нобелевской премии мира! Назарбаев мечтает о ней уже очень давно. Об этом знают все его прихлебатели – и соревнуются друг с другом, публично, в прессе высказываясь о том, что уже давно пора вознаградить неутомимый труд президента на благо мира самой почетной премией.

Назарбаев в самом деле пытается сойти за миротворца. В 1991–92 Казахстан предлагал свою кандидатуру в качестве посредника в примирении Армении и Азербайджана. Но Россия сочла это предложение угрожающим ее позиции лидера СНГ.

В начале 2001‑го премьер Токаев и глава МИДа Идри–сов уговорили Назарбаева заняться примирением сторон в Афганистане. В процесс влезли буквально все централь–ноазиатские лидеры – Туркменбаши, Каримов, Акаев, а также был приглашен помогать заместитель специального представителя ООН Франциск Вендрелл. Помочь Назарбаеву он не помог, а помешал здорово. Во всяком случае, и тогда миротворца из Крестного Тестя не вышло. Да и политический итог известен: стороны воюют по сей день.

В 2007 году швейцарский бизнесмен Беджет Пакколи, почетный строитель Астаны, косовский албанец и признанный «владелец Косово», предложил Назарбаеву стать посредником в другом конфликте – между Россией и Западом по поводу признания Косова. Задача перед Крестным Тестем стояла такая: уговорить президента Путина смириться с отсоединением Приштины от Сербии. Но Россия и Китай, одинаково боящиеся сепаратистских настроений в своих пределах, были непреклонны. Что сделал наш миротворец? Сдал позиции и в феврале 2008 года резко осудил косовский сепаратизм.

Таким образом, авторитета в ОБСЕ Крестный Тесть не завоевал. Но худа без добра не бывает. Теперь на Нобелевскую премию его выдвигают какие–то американские сенаторы, благодаря стараниям казахских клептократов, узревшие героя под своим носом. А также «губошлёп» из местных, бывший министр информации Ертысбаев, ныне советник Назарбаева тоже бросился в атаку на все казахские СМИ за присуждение Нобелевской премии своему шефу. В общем, выдвижение диктатора и узурпатора на премию мира идет полным ходом.

В стремлении заполучить на грудь очередную медальку Крестный Тесть даже внес некоторую сумму в Фонд Михаила Горбачева. Зачем? Просто Горбачев, сам лауреат Нобелевской премии, имеет право предложить кандидатуру. Стоит горбачевский голос, по прикидкам Астаны, миллион долларов. Это в нашей столице нечто вроде минимального расчетного показателя – не много и не мало, да и цифра круглая и приятная. Взнос в горбачевский фонд от Назарбаева, по данным КНБ, передал все тот же мэр Астаны Тасмагамбетов. Так что теперь один бывший партиец будет двигать другого бывшего партийца – но на этот раз не по партийной линии.

Глава 40
«Король, а денег нету»

Знакомство с королем Испании Хуаном Карлосом вызвало у президента Казахстана сильнейшее потрясение.

«Ты представляешь, у короля денег нету», – говорил он мне после того, как Хуан Карлос уехал. Дело было в 2004 году. Испанский монарх приезжал в Казахстан с неофициальным визитом. Назарбаев возил его на охоту, потом они парились в специально для этого случая отстроенной русской бане в Алматинской области. Королю сказали, что это такая особенная, национальная «степная» казахская баня для кипчаков. В действительности изобретателем «степной бани» были не древние кипчаки, а Аким–губернатор Алма – Атинской области Шалбай Кулмаханов: он распорядился построить русскую баню на берегу горнои реки, а для придания национального колорита накрыть ее шатром–брезентом. Король с президентом славно попили шотландское виски, попарились и даже искупались в холодной горной речке. Для полного рас–слабительного курса недалеко дожидались девочки по вызову, с национальным калоритом.

Во время того визита король лоббировал интересы испанской нефтяной группы «Репсол» и продажу скоростного испанского поезда «Тальго» для Астаны. Кажется, небезуспешно. Потрясенный отсутствием у Хуана Карлоса многомиллионного состояния, наш президент показал себя истинным гуманистом.

«Дал я ему немного», – сказал он мне, завершая рассказ о королевской бедности. Немного – это миллион долларов наличными, которые Назарбаев пожертвовал мадридскому двору. Но в вопросах бизнес–интересов Назарбаев был непреклонен. Он мог для вида помочь испанской нефтяной компании, но та, в свою очередь, должна была перечислять его долю в прибыли на назарбаевские оффшорные трастовые фонды.

Но, несмотря на разительное имущественное неравенство, между главами двух государств возникла очевидная симпатия. Когда репутация Нурсултана Назарбаева уже окончательно испортилась, и все меньшее количество западных стран желало видеть его в качестве своего гостя – хоть официального, хоть неофициального – король пригласил его на свадьбу своего сына, наследного принца Фелипе, и журналистки Летисии Ортис. Назарбаев и его младшая дочь Алия были в числе 1400 гостей, в основном от королевских дворов, приглашенных на свадьбу со всего мира. Официальные казахские газеты тогда с большим удовольствием напечатали фотографии, запечатлевшие казахского президента среди звезд мировой элиты. А сам он очень гордился тем, что его показали по европейскому телеканалу «Евроньюс».

Не знаю, какова природа симпатии испанского короля к президенту далекой азиатской страны, но природа симпатии Назарбаева к Хуану Карлосу мне хорошо известна. Мой тесть и сам бы с удовольствием переквалифицировал себя в монархи – причем без всяких конституционных ограничений, о которых я говорил в своей статье. И есть все основания полагать, что его окружение с радостью бы его на такое дело благословило.

Единственное, что удерживает Нурсултана Назарбаева от такого шага – это страх перед реакцией Запада и международного общественного мнения.

Испанская история имела неожиданное продолжение.

Есть старый анекдот о министре иностранных дел СССР Андрее Громыко, который принял французского посла за английского и имел с ним продолжительную беседу (вариантов, впрочем, масса: послы могуть быть парагвайский с уругвайским или китайский с японским, а главный герой – Леонид Брежнев или Борис Ельцин). Мало кто знает, что точно такая же история приключилась однажды с моим Крестным тестем Нурсултаном Назарбаевым. А послами, которых он перепутал, были два ярких, совсем не вписывавшихся в скучную дипломатическую палитру (дело было в 2002 году, и посольствовать при назар–баевском дворе в ту пору было, по–видимому, не самым престижным занятием для человека). Первым был посол Испании в Казахстане Франциско Паскуаль де ла Парте (Francisco Pascual de la Parte), вторым – посол Франции Серж Смессов (Serge Smessoff).

На фоне робких, скользких, как рыбы, боящихся взять на себя малейшую ответственность обитателей других посольств, досиживавших, а то и бурно ударившихся в амуры с местными красавицами в алматинской глуши в последние предпенсионные годы, эти двое выделялись особенно ярко.

Паскуаль де ла Парте, которого я и сегодня считаю своим другом, походил на классического испанского идальго и даже написал роман «Надя». Его французский коллега Смессов и французский консул Жан Пьер Мон–тань Gean – Pier Mogntan), которым я многим обязан, (когда–нибудь придет время об этом рассказать) были в то время самой большой головной болью министерства иностранных дел Казахстана. Потому что едва ли не в первый раз за все время существования назарбаевского режима, вдруг оказалось, что святая убежденность нашего президента, что всех и вся можно купить – за деньги, концессии, преференции etc. – вдруг не работает. Посольство Франции демонстрировало в те годы, что оно представляет интересы крупной европейской державы, вовсе не собирающейся рассыпаться в похвалах перед сомнительным политическим режимом. И если остальные дипломаты тщательно обкладывали конкретную критику обильной ватой похвал «курсу нового регионального лидера», французский посол себя особо этим не затруднял. Было очевидно, что они здесь не для исполнения посольского церемониала, не для выклянчивания преференций для французских компаний – у них своя, серьезная, ответственная миссия в сложнейшем с политической точки зрения центрально–азиатском регионе. Французы откровенно играли в свою игру, и, наблюдая за этой игрой потом уже со своего посольского поста в Австрии, я не мог не испытывать к ним огромного профессионального уважения. И еще одно обстоятельство объединяло синьора де ла Парте и месье Смессова. У обоих были усы.

Это и привело моего дорогого тестя к крупному дипломатическому конфузу.

Однажды в конце декабря 2002 года в Астане на приеме в Отеле «Интерконтиненталь» по случаю Дня Независимости, президент Назарбаев, приветствуя послов, вдруг во всеуслышание заявил – «а вот с этим я здороваться не буду»! «Этим» оказался представитель Испании Паскуаль де ла Парте, вся вина которого заключалась в том, что из–за аристократических усов он был принят президентом Назарбаевым за Сержа Смессова. Случись такое где–нибудь в другой стране, о неслыханном скандале долго писали бы в газетах, и не миновать при этом дипломатических нот, но работавшие в Казахстане западные дипломаты были готовы и не к такому. Присутствующие просто сделали вид, что ничего не расслышали.

Зато реплику президента хорошо расслышали мидовские чиновники, и несчастный синьор де ла Парте быстро оказался в изоляции: осторожный МИД на некоторое время прекратил любые контакты с испанским посольством. Это было особенно занятно на фоне того, что как раз в это время готовился первый визит короля Хуана Карлоса в Казахстан.

Эта трагикомедия продолжалась до тех пор, пока, по просьбе посла, я не разъяснил своему тестю, что вышла ошибка, и что синьор де ла Парте ни в чем перед Назарбаевым не провинился. А «провинился» перед ним французский посол Серж Смессов, в связи с памятным делом Жакиянова: этот казахский оппозиционер в 2002 году несколько дней укрывался во французском посольстве. Однако он не стал просить политического убежища, вышел под гарантии со стороны казахского министра иностранных дел Идрисова и послов Евросоюза в том, что его дело будет рассматриваться исключительно в Алма – Ате, но был сразу же конвоирован в колонию в Павлодарской области …

Серж Смессов, при всей своей богатой дипломатической биографии, с такой наглостью столкнулся, видимо, впервые, и не постеснялся выразить нашему МИДу свое недовольство. В свою очередь и наш президент, привыкший к тому, что послы соревнуются лишь в степени выражения своих наиприязненнейших чувств к его персоне, с такой «наглостью» тоже столкнулся впервые: в узком кругу он отзывался о французах крайне неприязненно, но пострадал от его антифранцузских настроений только испанский посол …

Глава 41
Гнус, Сайгак, Утенок и другие товарищи

Теперь, со стороны, издалека, многое из того, что вчера еще казалось нормальным и естественным, таким уже не кажется. Многое переосмысливаешь, переоцениваешь. Многому задним числом удивляешься. Например, тому, что все без исключения члены правящей элиты Казахстана, люди с миллиардными, в худшем случае многомиллионными состояниями, люди, которые распоряжаются не самой маленькой страной в мире … носят клички.

Традицию эту завел сам Назарбаев, большой любитель красного словца. Впрочем, и у него есть прозвище. Даже не одно, а целых три. О прозвищах президента знают все: иногда члены «команды» то расслабляются, то впадают в лакейский раж, и прилюдно именуют президента по принятой в их среде кличке – «Хозяин». Второе кодовое наименование президента Казахстана – «Шеф» или «Ноль первый». Третье, присвоенное ему каким–то анонимным острословом – «Бабуин» – используется, естественно, исключительно за глаза и только среди надежных людей. Единственное известное нарушение этого правила допустил в свое время министр информации Ертысбаев – в неофициальных частных беседах с каким–то оппозиционером он именовал Шефа вместо Хозяина, Бабуином, а оппозиционер беседу записал и напечатал. С той поры третье прозвище президента стало известно широкой публике.

Клички членов назарбаевской мафиозной «команды» публике, напротив, совсем неизвестны. А жаль. Тут такой простор для исследователей нравов правящей элиты, для психологов, для языковедов – дух захватывает! Сами посудите.

Ближайший сподвижник президента, его казначей, бывший управляющий делами администрации, а ныне просто всемогущий пенсионер Владимир Ни за глаза именуется «Собакоедом». В этом прозвище, с легким ксенофобским налетом, очевидно, проглядывает затаенная на Шефа обида за то, что ближайшим партнером он сделал хоть и гражданина Казахстана, но не казаха.

Премьер – Министра Масимова назарбаевские товарищи тоже выделяют по национальному признаку – его за спиной ласково именуют «Уйгуренком» или «Саддамом Хусейном» – за внешнее сходство с покойным диктатором Ирака. Назарбаев несколько раз говорил Масимову об усах, что его где–нибудь за рубежом арестуют пограничники в разгар охоты на Хусейна, и тот их немедленно сбривал, но под хорошее настроение патрона опять просил разрешение их отрастить. Разрешение на трансплантацию волос на голове Масимов попросил прямо перед назначением главой правительства.

Нуртай Абыкаев, серый кардинал Казахстана, занимавший за десятилетия дружбы с президентом едва ли не все главные посты в государстве, имеет прозвище «Молчун». Абыкаев и в самом деле не отличается чрезмерной разговорчивостью. Во–первых, он невероятно косноязычен, во–вторых, старается не открывать рта, не выяснив предварительно, так сказать, генеральной линии партии. То есть «Хозяина». Поэтому чаще всего он загадочно и многозначительно молчит, а на все вопросы отвечает монотонно: «жарайды-Окей».

Булат Утемуратов, на момент написания этой книги новый управляющий делами президента, занимающий в неформальной назарбаевской иерархии одну из главных приближенных позиций, особо доверенное лицо, за глаза добродушно именуется соратниками «Утёнком» или «Анчоусом». Очевидно, первое, по созвучию фамилии – если этот деятель и похож на кого–то из мира животных, то уж никак не на утенка, а второе… По–видимому, Назарбаеву очень нравится есть эту маленькую средиземноморскую рыбку.

Еще одну кличку «природного» происхождения носит первый заместитель главы карманной партии «Нур Отан» Адильбек Джаксыбеков – в президентских кругах его именуют просто – «Сайгаком», по– видимому за внешнее природное сходство.

Председатель Комитета нацбезопасности, также давний служака Назарбаева, Шабдарбаев имеет партийное прозвище – «Жук» (еще один представитель фауны). Также товарищи любовно зовут главного телохранителя просто «Телком». А он их ласково «Здравствуйте, Девочки»

Не повезло с прозвищем Акиму–мэру Астаны Имангали Тасмагамбетову: его за глаза именуют «Рябой» или коротко «Тас».

Еще меньше повезло Касымжомарту Токаеву – партийная кличка «Гнус». Но (редкое дело!) это прозвище дали нашему благообразному дипломату не острословы из президентского окружения: оно пристало к нему еще во времена учебы в московском институте международных отношений.

Тимура Кулибаева ласково называют «Тимоха».

Госсекретаря Саудабаева товарищи именуют «Цирка–чем» или «Братаном». Не только за любовь к кульбитам и непотопляемость, которой позавидовал бы даже великий Гудини, но и в память о тех временах, когда этот чиновник был директором Казахского цирка. Второе прозвище дано за то, что он ко всем обращается исключительно «брат» или «братан», особенно после изрядного ночного «клиринга».

Еще один деятель из ближайшего окружения президента зовется «Чубчик». Министр спорта по официальной позиции, по неофициальной – исполнитель щекотливых поручений моего тестя – это Темирхан Досмухамбетов. А история такая. Если вы найдете в Интернете снимки этого господина десятилетней давности, то увидите, что тогда он был почти лыс. По непонятной причине Назарбаев почему–то лысых не любит. Но даже такой человек, как бывший физрук Досмухамбетов, не отличающийся особым интеллектом, зато моментально исполняющий волю Хозяина, был ему нужен. К слову сказать, именно я предлагал Досмухамбетова на должность управляющего делами президента, но сначала Назарбаев отказал, а потом неожиданно назначил его. Однажды мой тесть, учитывая мои дружественные отношения с Досмухамбе–товым, дал мне такое поручение – сообщить Темирхану, чтобы он что–то со своей лысиной сделал, а то она его сильно раздражает. Деваться некуда, пришлось сказать дипломатично, тщательно подбирая слова (честно говоря, до сих пор вспоминаю тот наш разговор с большой внутренней неловкостью и стыдом). Досмухамбетов все понял, срочно улетел в Дубай и вскоре вернулся оттуда с новым роскошным чубом. С тех пор иначе, как Чубчик, его в президентской «Ак – Орде» не зовут.

Министра информации Ертысбаева, почему то называют «Губошлёп», я так и не узнал, за что. Возможно, за усердие облизывать своему Шефу … Во всяком случае, в архиве КГБ-КНБ хранится личное дело агента «Ероха», усердно использованного для наблюдения за студентами и преподавателями Карагандинских вузов. Этот «Ероха» странно напоминает Ертысбаева.

Глава 42
ОБСЕ

Теперь уже можно рассказать, что я имел в виду, когда придумал эту затею с председательством Казахстана в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), и какие тайные интриги плелись вокруг этого председательства.

Дело было в ноябре 2002 года. Я уже занимал пост посла Казахстана в Австрии, а также представлял интересы страны в ОБСЕ и других международных организациях, расквартированных в Вене.

Казахстан в этот момент переживал непростое время. Во власти все более начинали доминировать идеи авторитарного управления. Нурсултан Абишевич к этому моменту успел сильно обидеться на американцев за их невежливый интерес к его «откатам» и бонусам от нефтяных компаний Америки за возможность добывать нефть в Казахстане. Назарбаев разочаровался в свободной прессе, которая посмела его не только воспевать, но и критиковать, и вообще, видимо, принял важное для себя решение: поменьше всей этой демократии.

Это настроение очень чутко уловили его приближенные, и бросились наперегонки угождать любимому руководителю. Начались преследования журналистов (дело Дуванова), запугивания, первые политические заключенные (Аблязов и Жакиянов) быстро отправились в казахские исправительные заведения. Комитет нацбезопасно–сти по команде его председателя Дутбаева развязал жестокое, лишенное какой–бы то ни было логики преследование членов нескольких исламских организаций. Людей пытали и убивали в застенках КНБ в городе Шым–кенте, трупы выбрасывали ночью на улицу или возвращали родственникам со следами побоев и пыток и с рекомендацией не поднимать шума. Все эти преступления совершались под лозунгом борьбы с исламским (наши дипломаты выражались более расплывчато: международным) терроризмом. Кое–кто из руководства КНБ даже нашел связь с неуловимым террористом Бен Ладеном, чтобы прикрыть борьбу с инокомыспием, что стало модным явлением в диктаторских режимах на тот момент, особенно после 11 сентября 2001 года.

В редакцию одной казахской независимой газеты подбросили, например, отрезанную собачью голову. Не знаю, на что рассчитывали организаторы (Алматинский Департамента КНБ – начальник генерал Косбасар Нурбеков) этой мерзости, но эффект получился оглушительным: многие международные правозащитные организации зачислили Казахстан в список одиозных режимов, нарушающих элементарные права человека.

Как дипломату, представлявшему Казахстан на международной арене, читать все это мне было, честно скажу, неприятно. Была у меня и еще одна, личная причина – из оппозиционных газет я узнавал, что за большинством этих дел стоит почему–то мрачная фигура зловещего Рахата Алиева. Это была клевета, запущенная платными информаторами КГБ-КНБ. Но мне приходилось молчать: по негласному соглашению с моим бывшем тестем, я служил своего рода мишенью для стрел, которые направлялись в него.

Несколько раз я высказывал президенту свои опасения. Я говорил, что репутация нашей страны становится все хуже и хуже, и рано или поздно это отразится на инвестиционном климате, банковском рейтинге и прочих вещах, о которых Нурсултан Абишевич пекся только для признания его заслуг на постсоветском пространстве СНГ. Каждый раз он косился на меня с подозрением, видимо, пытаясь понять, какие интересы я преследую такими речами. Следует честно признаться, что успеха я не добился. Президент иногда согласно кивал, иногда начинал что–то говорить о зловредных американцах, которые всегда будут нашими врагами, но политика закручивания гаек неумолимо продолжалась.

После ноябрьского 2002 года Совещания министров иностранных дел стран ОБСЕ в городе Порто мне пришла в голову гениальная идея, каким образом можно попытаться «убить сразу нескольких зайцев». Во–первых, прекратить это сползание в советское тоталитарное прошлое, во–вторых, сделать Нурсултану Абишевичу большой подарок, а еще и разыграть интересную дипломатическую комбинацию не без некоторой личной карьерной выгоды.

Я прилетел из Португалии и сидел в своем посольском кабинете на тихой венской улочке Феликс Мёттль–штрассе 23, и вдруг головоломка сложилась сама собой: нужно срочно добиваться председательства Казахстана в ОБСЕ!

Разумеется, идея выглядела абсолютно безумной и даже фантастической. Ни одна страна, входившая ранее в состав Советского Союза, еще не была председателем Организации. Обдумав этот факт, я пришел к мысли, что, скорее, это все–таки аргумент в нашу пользу: когда–нибудь, хотя бы из соображений дипломатической вежливости, кто–то из стран СНГ должен был получить пост председателя. Пусть это будем мы!

У меня был опыт перехода футбольной федерации Казахстана, из Азиатской в Европейскую футбольную семью (УЕФА). Это было в апреле 2002 года, на конгрессе в Стокгольме. По просьбе друзей и футбольных болельщиков я возглавлял на общественных началах федерацию футбола вплоть до июня 2007 года. Тогда тоже никто в Казахстане не верил моей европейской затее, и в первую очередь Назарбаев. Только после победного единогласного решения о принятии нас в УЕФА был всенародный праздник. Говорят, в Узбекистане был траур. А ведь доказывать приходилось многим европейским партнёрам, что в Казахстане 12 процентов территории находится в Европе, намного больше чем в Турции, где всего 2 процента. Но поездки и встречи дали свои плоды, на благо казахским болельщикам. Много интересного за это время я узнал и о закрытой «теневой кухне» в УЕФА и ФИФА, где состоял членом ряда комитетов. Кстати сказать, после удачного перехода в УЕФА Назарбаев настойчиво попросил меня выдвинуть его почетным руководителем федерации футбола, по видимому побоялся моей славы в народе.

Но вернемся к ОБСЕ. Безусловно, Казахстан был очень далек от стандартов организации, также как и другие страны СНГ, и тенденции были таковы, что с каждым месяцем становился все дальше. Однако тут нам могло помочь одно широко известное в узких дипломатических кругах обстоятельство: в дипломатическом мире предпочитают не называть вещи своими именами, выбирают обтекаемые формулировки, эвфемизмы, одаривают друг друга цветистыми комплиментами, поэтому на дипломатическом языке несоответствие нашей страны стандартам организации звучало не столь драматически и однозначно.

Подумав некоторое время, я решил, что ничего невозможного и неестественного в подаче заявки на председательство не было: мы были одними из членов организации, обладали равными правами со всеми остальными, почему бы и не заявить претензии на пост председателя.

Проблема была в другом: как эту идею воспримет наш президент. Поймет ли, что эта идея – чемодан с двойным дном? Что за фасадом дипломатической инициативы кроется тонкий расчет: втянуть страну в процедурные процессы, с тем, чтобы заставить авторитарного лидера сменить курс на сворачивание демократических реформ, вынудить его принять обязательства либерализовать внутреннее законодательство, приблизив его к европейским стандартам ОБСЕ, наконец–то вступить в Совет Европы и подписать Европейскую конвенцию по правам человека. Навсегда отказаться от преследований инакомыслящих и критиков режима Был большой риск, что мой тесть, сам большой мастер подковерных интриг, сразу раскусит хитрый план. Поэтому я решил пойти другим путем.

Сначала я обзавелся одобрением своей дипломатической инициативы у тогдашнего министра иностранных дел Токаева. Сверхосторожный советский дипломат – Токаев, конечно, никогда не пошел бы против воли шефа, однако я говорил с ним так, будто бы одобрение президента было само собой разумеющимся фактом, и даже практически уже получено. Тонкий аппаратчик Касымжо–март Кемелевич и в других видел таких же осторожных чиновников, и потому со спокойной душой, не предполагая никакой тайной игры, после определенных раздумий дал разрешение на эту инициативу – правда, только устную. А когда выяснилась правда, было уже поздно.

Президент узнал о заявке уже после того, как она была подана мной на февральском 2003 года Специальном постоянном совете послов ОБСЕ во дворце Хофбург, в Вене, и что–то переиграть было невозможно. Не буду здесь описывать, что пришлось выслушать нам с бедным министром, но в результате все закончилось в первоначальный период ко всеобщему удовольствию. Я срочно прилетел в Астану и объяснил президенту, что председательство Казахстана в ОБСЕ дает Нурсултану Абишевичу необыкновенные полномочия и возможности. Якобы не мы будем меняться под европейские стандарты, а Европа будет вынуждена измениться под нас – будучи руководителями ОБСЕ, мы сможем, при поддержке России и других наших союзников из стран СНГ, провести внутри организации нужные нам реформы, отменить жесткие электоральные критерии в ее подходах к СНГ. Более того, убеждал я президента, мы сможем провести в период нашего председательства очередные президентские выборы (2005 года), и ОБСЕ во избежание скандала, наконец, будет вынуждена признать их полностью соответствующими демократическим стандартам!

«А главное, Нурсултан Абишевич, – искушал я тестя, – вы сможете на период председательства совместить пост президента и исполнение обязанностей министра иностранных дел и лично возглавить главную евроатланти–ческую организацию по безопасности и сотрудничеству от Ванкувера до Владивостока! (Конституция и в самом деле позволяет такие совмещения).

Лоббирование председательства Казахстана в ОБСЕ в 2010 году: встреча с послами ОБСЕ в резиденции посла Великобритании, Вена, 2004 г. (вверху)

Визит послов ОБСЕ в Казахстан в рамках подготовки председательства Казахстана в ОБСЕ, Астана, 2004 год.

Глава государства обдумал мои аргументы и счел их убедительными. Особенно ему понравилось предложение, касающееся его будущих выборов и возможности обеспечить себе бесплатный пиар на Западе в течение целого года благодаря его председательству в ОБСЕ. Но, что еще Назарбаева прельстило, так это возможность получения Нобелевской премии мира за его вклад в межрелигиозный диалог и межнациональное согласие в Казахстане. Ведь он на самом деле уперто верит, что может получить искомую премию, чтобы прикрыть свой коррупционный имидж после уголовного дела в Нью – Йорке против Гиффена.

Дальше была долгая борьба за удовлетворение нашей заявки, о которой я расскажу как–нибудь в другой раз. Было много незабываемых эпизодов, приобретений и потерь. Например, Назарбаев испугался включать вопрос о председательстве Казахстана в ОБСЕ в своё ежегодное послание народу, потому что не верил в свои силы. А вот российский президент Владимир Путин однозначно поддержал и, мало того, включил в свое обращение абзац о полной поддержки заявки Казахстана в ОБСЕ. В какой–то момент я вдруг понял, что моя фантастическая идея имеет шансы быть реализованной. В мае 2007 года я ушел в оппозицию к президенту Назарбаеву, после чего уже наблюдал за процессом со стороны: к этому моменту я и моя команда сделали свое дело, и получение заявки было делом практически решенным.

Но я ни о чем не жалею. Назарбаевскому режиму хотя бы на декларативном уровне придется соответствовать европейским стандартам. Казахстан, например, уже вынужден был подписать международную конвенцию по правам человека, против применения пыток – это, к сожалению, не значит, что пытки там прекратились, но, может быть, казахские следователи и тюремщики побоятся применять их так откровенно, как раньше. И уже ради одного этого мне и моим товарищам стоило потратить несколько лет на достижение этой благородной цели.