355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рахат Алиев » Крёстный тесть » Текст книги (страница 2)
Крёстный тесть
  • Текст добавлен: 24 марта 2017, 09:30

Текст книги "Крёстный тесть"


Автор книги: Рахат Алиев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

АЛИЕВ: Да. Но главное больше нужно лоббировать по ОБСЕ…

НАЗАРБАЕВ: Саша Миртчев работает же.

АЛИЕВ: Саша не может так работать, как я. Он в кулуарах подкупает всех.

НАЗАРБАЕВ: Саша, тоже там непонятно все время тянет …

АЛИЕВ: Ему только деньги.

НАЗАРБАЕВ: Да, много денег.

АЛИЕВ: Вы платите, он будет работать. Завтра перестанете платить, будет против Вас работать. Его деньги только интересуют и все.

НАЗАРБАЕВ: Но мы немало, десятки миллионов долларов затратили для этих дел с ним (на американских лоббистов из «Global Options Management»).

Я хорошо понимаю, что для нормального читателя, не проведшего свою жизнь в коридорах президентского дворца «Ак – Орды», львиная часть приведенного разговора покажется китайской грамотой.

Возможно, вам многое станет понятнее по прочтению этой книги.

Глава 4
Охота на зятя: как это было

Buodc*mir.isierium – fьr auswдrtige Angelegenhuitaii

GZ BMaA-KZ. 1.35.01/0006–1.1 /2007

Verbalnote

Das Bundesministerium fьr auswдrtige Angelegenheiten entbietet der Botschaft der Republik Kasachstan seine Empfehlungen und beehrt sich, das Agrement zur Bestellung von Herrn Rakhat ALIYEV zum ao. und bev. Botschafter der Republik Kasachstan in Цsterreich mit Sitz in Wien mrtzuleilen.

Das Bundesministerium fьr auswдrtige Angelegenheiten benьtzt auch diese Gelegenheit, der Botschaft der Republik Kasachstan die Versicherung seiner ausgezeichneten Hochachtung zu erneuern.

Wien, am 6. Februar 2007

An die

Botschaft der Republik Kasachstan Wien

Копия вербальной ноты МИД Австрии «Агреман» о принятии Посла Казахстана Р. Алиева, 6 февраля 2007 г. Нота– представление МИД Казахстана была передана в МИД Австрии 5 января 2007 г.

Окончательный разрыв с президентом произошел 16 мая 2007‑го. До этого уже вовсю кипел конфликт, против меня готовилось уголовное дело, но мосты еще не были сожжены. Назарбаев ждал моего покаяния и возвращения в страну с низко опущенной головой.

Я позвонил ему из Вены с простым вопросом – к чему этот фарс с уголовным преследованием. В ответ тесть сделал свое предложение: «возвращайся домой, тогда дело закроем, повесим все на твоих охранников». Я спросил, что именно «повесим», ведь он прекрасно знает, что обвинение сфабриковано (по его же указанию). Он ответил, что дело уже пущено в оборот, легче подставить под него «мелких сошек», как это обычно практикуется:

– Сам будешь здесь тихо сидеть, отдашь мне все свои медиа–активы. А там решим, что с тобой делать. Пост какой–нибудь получишь. Понял?

Нет, не понял. Я сказал в ответ, что подставлять своих людей не собираюсь, и что медиа–активы я покупал, а не получил от него в подарок. Если хотят забирать – пусть забирают, но моими руками прессу они не задавят. И вдобавок еще сказал многое, что думал о своем собеседнике.

Он был, конечно, в шоке. А я почувствовал облегчение – наконец–то выплеснулось наружу все, что накопилось в душе долгие годы. Рубикон был перейден, назад дороги уже не будет.

А дальше все развивалось, как в низкопробном боевике.

Я делаю Заявление в информагентстве «Казахстан тудей» о том, что готов выставить свою кандидатуру на пост президента.

Меня отстраняют от должности посла и лишают дипломатического иммунитета.

Казахский Интерпол объявляет меня в международный поиск по указанию Президента Назарбаева. Ленты мировых информационных агентств начинают пестреть заголовками о скандале в президентской семье и полицейской охоте на зятя Назарбаева.

В венском аэропорту Швехат приземляются два зафрахтованных Комитетом национальной безопасности Казахстана (тайная полиция) чартерных самолета. Дата вылета открыта (их парковка ежедневно выливается в грандиозные суммы, но это никого не волнует). Столицу Казахстана – Астану заботит только одно: как можно скорее схватить Алиева и доставить его бушующему президенту. На руках у казахской полиции и спецслужб карт–бланш: им выдана лицензия живым или мертвым доставить меня на родину.

Мне звонит заместитель министра иностранных дел Австрии Мартин Сайдик, спрашивает: «Это правда, что вы действительно хотите добровольно покинуть нашу страну и улететь в Казахстан?» Нет, неправда. Спрашиваю в ответ, откуда такая информация. Сайдик отвечает, что так утверждает новый срочно присланный исполняющий обязанности посла Кайрат Абдрахманов – и тем самым объясняет стоянку двух бортов в венском порту.

Уверяю Мартина Сайдика, что я еще в своем уме и никуда вылетать не собираюсь. «Выходит, новый посол врет?» Выходит, что врет.

Меня с посольской должности сняли в пятницу. В понедельник в казахском посольстве в 19‑м районе Вены уже сидел новый Поверенный Абдрахманов. Скорость небывалая в дипломатической практике. Он прибыл сюда с одним заданием – координировать работу по моей поимке и обеспечивать ей дипломатическое прикрытие. Почему именно Абдрахманов? Потому что он, опытный агент–информатор КНБ, секретный псевдоним «Данко», завербованный еще советским КГБ в далеком 1986‑м году (приложение).

Мой ответ Сайдика не обрадовал. Не потому, что он так хотел моего отбытия на родину, а потому что властям Австрии в этот момент стало понятно, что Казахстан готовит на территории этой страны специальную террористическую операцию.

Все складывалось одно к одному. В Вену со всей Европы прибыли наши резиденты внешней разведки КНБ «Бар–лау»: Виталий Виткалов прилетел из Лондона, полковник Гемирлан Шохитбаев и майор Станислав Василенко (который под дипломатическим прикрытием отвечает за связи с Европарламентом и Советом Европы) добирались на своих машинах из Франкфурта и Страсбурга. Все обосновались в нашем посольстве в Вене. Ради меня «Барлау» засветила всю свою европейскую резидентуру, что тоже беспрецедентный случай в международной практике спецслужб (приложение).

Напрямую из Астаны прилетели секретные сотрудники спецслужб Айдар Н. Токмурзаев, Жасулан А. Рашидов, Максат Р. Байбусынов, Юрий А. Бендюк, Марат С. Осипов, Мурат И. Джалилов – прежде они могли маскироваться под сотрудников МИДа–дипломатов, отныне же их статус никого не обманывал.

Но тогда это никого не волновало. Президент метал гром и молнии, собирал ежедневные (!) совещания с силовиками по моей поимке. Выслушивал отчеты, мрачнел, кричал на всех и приказывал ускорить процесс.

В это же время венская полиция фиксирует появление подозрительных машин с немецкими и польскими номерами (и бандитскими физиономиями внутри). Мне снова звонят уже из МВД Австрии и предупреждают о возможных покушениях. Просят, чтобы я предупредил всех своих друзей в Вене, чтобы они не выходили из квартир, не выпускали детей и не открывали никому двери.

По моей просьбе МВД Австрии приставляет ко мне специальную охрану.

Говорю по телефону со своей супругой Даригой. Она в Алма – Ате, прошу ее срочно взять детей и лететь ко мне в Вену. На следующий день жена звонит в слезах: «отец не выпускает Венеру», нашу семилетнюю дочку. А они всегда вдвоем, во всех полетах наша дочка сопровождает маму. Президент это прекрасно знает, но требует оставить внучку в Казахстане в качестве заложницы – боится, что вдруг Дарига не вернется назад. Я прошу передать ему, что немедленно обращусь в западные СМИ, что президент похитил мою дочь. Срабатывает, Дарига вылетает в Вену вместе с Венерой на чартерном спецсамолете президента Казахстана.

Однако в нагрузку к ним Назарбаев отправляет еще двух своих переговорщиков – помощника президента по хозяйственной части и по совместительству бизнесмена–миллиардера Булата Утемуратова и нового государственного секретаря Каната Саудабаева. Они везут мне предложение от Крестного Тестя и должны убедить меня добровольно воспользоваться предоставленными услугами казахской авиации. Если я «уголовный преступник», то какие могут быть предложения, тем более от первого лица в государстве? Но это вопрос риторический, все участники охоты понимают, что главное мое преступление в том, что я разгневал Зевса.

Приезд высокопоставленных парламентеров еще больше напрягает венскую полицию. Вся Европа напугана недавней историей с убийством Литвиненко, радиоактивный полоний еще у всех на устах. Где гарантия, что гости везут мне только устное послание? Мне советуют отказаться от встречи, но я не хочу поддаваться общим паническим настроениям. В конце концов, так можно всю жизнь провести в страхе, а меня такая перспектива не устраивает.

Но осторожность, конечно, не помешает. Охрана консультирует, как нужно организовать встречу: сначала назначить ее в одном отеле, потом, в последний момент, назвать новый адрес. Так и делаем: назначаем в Hotel de France, но за полчаса до условленного срока предупреждаем визитеров, что будем ждать их в старом «Хилтоне» рядом со зданием венской полиции.

Выбор на этот отель падает потому, что он небольшой, и здесь легче контролировать все входы и выходы. Эту работу берет на себя полиция: мирные постояльцы Хил–юна и не подозревают, что в их гостинице в этот момент разворачивается настоящая полицейская операция.

Впрочем, встреча идет уже три часа и пока мирно. Ничего интересного Утемуратов и Саудабаев с собой не привезли. Я выслушал то же самое предложение, что мне делал президент напрямую: сидеть смирно, выставить кого–то «козлом отпущения» в сфабрикованных преступлениях, которых не было, отдать ему медиахолдинг (телеканал, радио, газеты), встать на колени, бить поклоны и ждать президентской милости. За решеткой или – в лучшем случае – под домашним арестом.

Гости улетели ни с чем. Моя жена с Венерой отправляются назад тем же чартером – Дарига пообещала отцу, что не задержится в Вене ни на день.

Но концентрация высоких казахских чиновников в Вене не снижается. Здесь постоянно дежурит заместитель генерального прокурора Асхат Даулбаев, который известен больше всего своим охотничьим приключением. Помните историю конца девяностых, когда несколько чиновников отправились на охоту на боевом вертолете Минобороны Ми‑8 и потерпели крушение? На борту был как раз Даулбаев, на тот момент заместитель министра юстиции, а также руководитель Нацбанка, а позднее «Наурызбанка» Оразалы Ержанов. Даулбаев с Ержановым получили серьезные ожоги, но смогли пережить и само крушение, и последовавший за ним скандал. В то время, пресса еще могла писать о госслужащих, летающих на казенных вертолетах на частную охоту. Но к сожалению, Назарбаев не только не снял с работы этих героев, но и повысил их по служебной лестнице.

Министр внутренних дел Казахстана Бауржан Муха–меджанов дает указание своему представителю в штаб–квартире Интерпола в Лионе. Теперь кроме официальных представителей Казахстана в австрийской столице безвылазно сидит и Талгат Толеубаев, начальник азиат–ского отдела Интерпола. Этот толковый молодой человек, который служил у меня помощником в финансовой полиции, а потом мы с генералом Сергеем Кузьменко рекомендовали его в казахское отделение Интерпола. Оттуда его и забрали в головной офис международной полиции. Теперь он должен был убеждать австрийское правосудие, что казахский Интерпол действительно видит во мне преступника и что здесь нет никакого политического преследования.

В подкрепление Даулбаеву и Толеубаеву из Франкфурта на своей машине «Ауди» с номером F94115 срочно выехал Генеральный консул – Анарбек Карашев (еще один тайный агент КГБ-КНБ), прихватив с собой солидный штат переводчиков. Доверять моим бывшим подчиненым дипломатам из Посольства в Вене категорически нельзя.

Вся эта команда ежедневно добивалась встреч с австрийской полицией и требовала выдать меня как можно скорее. Эффект вышел прямо противоположный. Австрийцы поставили кордон на Феликс – Мотль-Штрассе, где в 19‑м районе располагается наше посольство, где последовательно останавливали и переписали всех выезжавших из него оперативных секретных сотрудников КНБ, а затем через МИД потребовали от них покинуть территорию страны в течение 24 часов.

А всем высокопоставленным казахским переговорщикам, продолжавшим осаждать Вену, вежливо растолковывали, что дело рассматривает прокурор и судья, а давить на независимую судебную систему в Австрии – дело бесперспективное и, главное, подсудное. Нашим же все казалось, что дело только в высоте волны, которая идет из Астаны. Что стоит только поднажать еще сильнее, как австрийцы сдадутся, из канцелярии бундесканцлера Гузенбауэра все–таки последует долгожданный звонок в Минюст, а оттуда – прокурору и судье, и те сразу примут правильное решение …

Талгат Толеубаев мне рассказал, что сначала МВД Казахстана отправляло телефаксы в Вену, что мы мошенники, приехавшие в Австрию по поддельным документам. Но потом быстро опомнились, и спустя день запрос отозвали.

Надо признать, что стратегия неослабного давления по тем западным фронтам частично сработала. Против меня применили весь Уголовный кодекс, от похищений людей до финансовых преступлений. Метода была простая: вместо того, чтобы говорить о коррупции режима Назарбаева, мне пришлось оправдываться, что я не совершал тех преступлений, которые на меня навешивали оптом и в розницу.

К пятнице 1 июля 2007‑го напряжение достигло апогея и должно было каким–то образом разрешиться.

В тот день от меня уже ничего не зависело. Чтобы не повторять привычного маршрута между домом и офисом, еду сначала в банк, а потом в парикмахерскую. На ныходе из нее меня ждет шоу, подобного которому не (шло в моей жизни.

На улице стоит группа в штатском – двое мужчин и с ними молодая женщина блондинка, с американской бейсболкой на голове. Явно дожидаются нас. Один подходит поближе, демонстрирует удостоверение: МВД-национальное бюро Интерпола Австрии. Вы мистер Алиев?

Я.

Мы говорим по–русски.

Очень хорошо. Мы уполномочены вас арестовать по запросу казаххкого Интерпола.

Даю сигнал телохранителям, что все в порядке. Начальник охраны из спецподразделения «Кобра» МВД Австрии пытается извиняться – говорит, что им по рации поступило распоряжение не препятствовать работе Интерпола Листрии, которое также находиться в составе МВД. Да я и не призываю устроить здесь шальную перестрелку. Каждый делает свое дело. Я на собственном опыте знаю, что разделение властей и верховенство закона.

– У вас есть оружие? – спрашивает полицейский.

– Есть, в машине.

– Есть разрешение на ношение?

– Есть, еще с 2002‑го года, вместе с удостоверением Посла Казахстана в Австрии.

Второй из группы отправляется к моему автомобилю. Невольно замечаю, что все трое ведут себя так, будто насмотрелись американских фильмов‑CSI про ФБР и представляют себя Крутыми Уокерами.

Полисмен залезает в машину и начинает ее обыскивать – он явно «слепой», не видит в упор дипломатические номера. Ведь машина все еще зарегистрирована на действующего дипломата, сотрудника посольства PK. При свете дня и при свидетелях он нарушает святая святых международного права – Венскую конвенцию – дипломатический иммунитет! Но с этим будут разбираться позже мои адвокаты.

Тот факт, что я еще оставался на тот момент послом Казахстана в странах бывшей Югославии и постоянным представителем в Венском офисе ООН, никого не волнует.

Женщина в бейсболке застегивает на мне наручники, почему – то значительно туже, чем требуется. Сразу чувствую, что левая рука перетянута, быстро начинает неметь. Но что интересно, мне разрешают оставить все личные вещи моему помощнику и переговорить с адвокатами. Садимся вчетвером в маленький «Фольксваген». Главный из группы за рулем, его напарница – рядом на переднем сиденье. В дороге узнаю, что она украинского происхождения, работает в полиции Вены.

Замечаю, что кружим по городу, нарезаем не имеющие смысла круги. Спрашиваю, куда едем – в моем положении это не праздный вопрос, если учесть самолеты, зафрахтованные КНБ и стоящие в терминале General aviation. Дама отвечает, что в аэропорт Швехат. И тут же смеется: это шутка. Должен признать, бывают случаи, когда шутки не кажутся мне смешными.

Прошу ослабить левый наручник и слышу отказ. Как будто я особо опасный преступник, которому нельзя освободить руки, пока не добрались до места. В дороге провели минут двадцать. Когда в участке, наконец, ослабили наручники, на левой руке осталась гематома, которая заживала потом несколько недель. Не самое образцовое задержание в европейской стране.

В полицейском участке обстановка спартанская – топчан с одеялом, однако мне этот интерьер нравится больше, чем люксовый салон самолета. Но чувствую, что быстро поднимается артериальное давление. Приходит доктор, измеряет давление: верхнее – 170. Требует, чтобы срочно ехали в больницу, делать кардиограмму. Я поначалу отказываюсь, но вскоре теряю контуры окружающей действительности. Последнее, что я помню в участке – надо мной склоняется та дама из Интерпола. Интересно, ей то что надо?

Очнулся уже в больнице, под капельницами. Это отделение находится в ведении Минюста. Врачи говорят, что инфаркта нет, но давление не проходит (оно будет держаться еще долго), как и боли в сердце.

Так прошла пятница. В этот день я должен был находиться на свободе, поскольку мои адвокаты уже перего–иорили с судьей и внесли залог за меня. Один миллион евро наличными – хорошо, что я заранее снял деньги со с воего банковского счета.

Согласно процедуре, я должен был после полицейского участка приехать к судье, который дал бы разрешение о выпуске под залог, а от него уже поехать домой. Но теперь меня не выпускают врачи. К высокому давлению добавилась сильная кожная аллергия, источник которой никак не могут определить. На сканировании обнаруживают у меня в желудке две металлических частицы непонятного происхождения. Теперь всем на ум приходит уже не Литвиненко, а украинской президент Виктор Ющенко, которого лечили от отравления в сосед–пси венской клинике «Рудольфинерхаус». А мне всё вспоминается дама из Интерпола, наклонившаяся надо мной в участке – что–то в этом было подозрительное.

Тайну тех металлических частиц и источник аллергии врачи так и не разгадали.

В субботу ко мне приходят дежурный судья и мои адвокаты – доктор Рифат и профессор Брандштеттер. Судья объявляет, что выпускает меня – но поскольку мой немецкий еще недостаточен для свободного общения, по закону требуется официальный переводчик. А его как назло нет. И мой выход под залог откладывается теперь до воскресенья.

К выходным я уже становлюсь в больнице местной знаменитостью. В отделении лежит по медицинским показаниям много молдован и украинцев, задержанных в основном за нарушения визового режима и мелкого хулиганства.

После ужина вместе смотрим по телевизору последние новости. В новостях подробно обсуждают историю моего задержания. Мои акции среди персонала и пациентов резко идут вверх…

Начинаю вспоминать свою первую профессию врача, ко мне обращаются пациенты за консультациями и советом.

В субботу мне приносят местную прессу, где тоже много пишут про мою персону и про австрийско–казахские отношения. Казахстан в Австрии знают, в том числе благодаря нашей нефти, которая поступает на перерабатывающий завод OMV под Веной. Журналисты обсуждают, смогут ли энергоносители вмешаться в политику и не поддастся ли маленькая Австрия на нефтяной шантаж по формуле «Алиев в обмен на нефть плюс газ».

Но лучшую историю читаю в газете «Штандарт». Оказывается, пока я лежал под капельницами, президент Назарбаев не сидел сложа руки и уже успел позвонить бундесканцлеру Гузенбауэру с личной просьбой дать указание в суд и срочно организовать мою экстрадицию! В это с трудом верится, но факт звонка подтвердили в пресс–службе Правительства Австрии.

Дело было так: Гузенбауэр, который лишь незадолго до ного стал руководителем Австрии, уехал на уик–энд шдыхать в турецкую Анталью. Предвыборная кампания была сложной, социал–демократы победили с небольшим перевесом, очень долго не получалось собрать коалицию для парламентского большинства. Так что несколько дней на море Гузенбауэру были необходимы.

Никаких телефонов канцлер с собой не взял, чтобы шдохнуть по–настоящему. С ним была только линия экстрепной связи, которую используют в случаях «emergenсу», то есть чрезвычайных происшествий, стихийных бедствий, требующих немедленного вмешательства руководителя правительства. Обычно эта линия молчит. И вдруг звонок – с канцлером хочет немедленно перего–норить президент Казахстана Назарбаев, дело неотложной важности. Не знаю, что ожидал услышать Гузенбауэр, поднимая трубку, к каким международным происшесгвиям готовился – но вряд ли ожидал, что речь пойдет про меня.

А это и была единственная цель звонка Крестного тестя: он задействовал линию экстренной межправительственной связи, чтобы попросить канцлера Австрии иыдать ему мятежного Алиева. А взамен Гузенбауэр может рассчитывать на бесперебойные поставки казахских энергоносителей и новые концессии для австрийской энергетической компании OMV и поддержку будущего транскаспийского газопровода «Nabukko Pipeline».

Дальше диалог между двумя лидерами вышел такой: канцлер говорил про разделение властей в его стране, про невозможность влиять на независимую судебную систему. Да я все понимаю, возражал Назарбаев, у нас в Казахстане тоже есть разделение властей, но мы ведь оба понимаем, о чем идет речь…

По всей видимости, Назарбаев так и не поверил, что канцлер Австрии не может позвонить министру юстиции ими председателю Верховного суда, чтобы они спустили вниз приказ земельному судье города Вены. И даже точно не поверил, поскольку еще дважды повторял свою настырную попытку уговорить Гузенбауэра.

Второй телефонный разговор, снова по инициативе президента Казахстана, состоялся 9 августа 2007 года. Сценарий был тот же. Крестный Тесть, очевидно, посчитал, что в первый раз Гузенбауэр был просто недостаточно опытен, еще не вошел во вкус власти, не узнал ее настоящих прелестей. А теперь, спустя пару месяцев, с ним уже можно будет поговорить если не на равных (все–таки разница в опыте – восемнадцать лет во главе страны против трех месяцев), то хотя бы на «одном языке».

Но Гузенбауэр снова не понял просьб своего казахского коллеги. В очередной раз постарался терпеливо объяснить принцип разделения ветвей власти, где судья может засудить канцлера, но канцлер не может снять с работы судью, как в Казахстане.

Затем через неделю Назарбаев заставил своего премьер–министра Карима Масимова также позвонить австрийскому канцлеру, чтобы прикрыть свою оплошность. Ответ был прежним.

И снова Крестный Тесть не поверил в эти «сказки венского леса». Свою третью попытку убедить австрийского лидера пойти на противозаконные действия Назарбаев предпринял в 26 сентября 2007‑го, на этот раз очно. Дело было на Генеральной ассамблее ООН в Нью – Йорке, которую наш президент посетил, наконец–то, после семилетнего перерыва.

Все предыдущие годы он прикидывался то больным, то занятым. На самом деле Назарбаев опасался, что его доставят на допрос к следователю нью–йоркской прокуратуры по коррупционному расследованию, известному под именем «Казахгейт». Однако американские лоббисты из «Глобал Опшонс мэнеджмент» и юристы убедили президента, что в этом году ему опасаться пока нечего (слушания по делу начинаются позже), и он решился посетить штаб–квартиру ООН. Это было еще и своеобразное «роуд–шоу» по продвижению только что избранного им самим однопартийного парламента. Запад выборы раскритиковал, и Назарбаев поехал успокаивать американцев и европейцев.

МИД Казахстана запросил 10‑минутную встречу на высшем уровне с австрийским канцлером. По протоколу отказать в такой встрече нельзя. А проходила она, со слов ее непосредственного участника, так. Инициативу сразу взял Назарбаев. Как вы можете догадаться, сразу за рукопожатием он предложил Гузенбауэру снова подумать о скорейшей выдаче Алиева и о тex благах, которые может извлечь Австрия из дружбы с Казахстаном. На этот раз канцлер уже не выдержал. Оцепив, что рассказ о разделении властей не срабатывает, он открыто попросил казахского президента больше никогда не поднимать эту тему. Потому что даже само обсуждение ее противозаконно.

И если пресса узнает, что руководители стран обсуждают дела судебных органов, их немедленно обвинят в коррупции, в превышении служебных полномочий. А для анстрийского канцлера (в отличие от казахского президента) такие обвинения могут быть фатальны: от них и до отставки недалеко.

На этот раз Назарбаев почувствовал, что Гузенбауэр не шутит, и решил немного отступить. Перевел разговор на перспективы казахско–австрийских отношений, как наши нефть и газ могут идти на Европу и какие товары мы можем покупать взамен. Правда, снова получалось ироде намека, отдайте мне Алиева, и будет вам хорошо. Канцлер едва дождался окончания переговоров и удалился, с трудом скрывая раздражение.

Государственный казахский телеканал «Хабар» посвятил встрече на высшем уровне в стенах ООН маленький сюжет в новостях, хотя обычно не упускает возможности расписать все подробности международных турне президента. Австрийские средста массовой информации не иметили ее совсем.

Но Альфред Гузенбауэр был не единственным представителем австрийской пирамиды власти, кто подвергся психологической атаке со стороны Назарбаевского правительства. Кампания была выстроена таким образом, что каждый член правительства должен теребить своего европейского коллегу, требуя от того посодействовать экстрадиции «блудного сына».

Можно представить удивление министра экономики Австрии, когда он получал письма от министра экономики Казахстана, из которых узнавал, что содействие скорейшей выдаче посла Рахата Алиева откроет дорогу австрийским товарам на казахские рынки–базары.

Писать письма и делать звонки были обязаны все – от премьера до министра сельского хозяйства. Особенно активны были, конечно, руководители силовых ведомств: от них ожидали скорейшего решения затянувшейся проблемы, и они наседали на своих австрийских коллег с особым упорством.

Для моих юристов такой расклад был максимально удачен.

Не будь всего этого напора, им стоило бы куда больших усилий доказать, что дело их подзащитного – политическое, что нужен он не казахским судьям (как обвиняемый по уголовному делу), а казахскому правительству как диссидент, разошедшийся в политических взглядах с режимом.

Если бы Назарбаев подписал европейскую конвенцию по правам человека и Казахстан вошел в Совет Европы. Если бы за запросом казахского Интерпола последовало молчание. Если бы в нашей прессе не развернулась травля–истерия относительно моей персоны. Если бы в венском аэропорту Швехат не дежурили чартерные самолеты с разведчиками на борту – тогда венский судья мог бы решить, что ко мне действительно есть претензии у нашей «независимой» судебной системы, и что мне в родной стране не грозит ничего, кроме справедливого судебного решения.

Мои адвокаты, профессор Брандштеттер и доктор Рифат, поначалу поверить не могли, что помощь сама приходит в их руки со стороны назарбаевского обвинения. Но потом привыкли и стали кропотливо собирать и относить судье все новые доказательства политической подоплеки моего дела. Причем письма министра сель-с кого хозяйства служили столь же весомым подтверждением, как и звонки Назарбаева. Австрия увидела, что на меня развернута настоящая царская охота.

Однако даже это могло не сработать, если бы Казахстану удалось доказать независимость и справедливость с воей судебной системы. Но чего нет, того нет. Когда венский судья узнал, что все его казахские коллеги – вплоть до районного судьи – назначаются напрямую президентом Назарбаевым, он тоже не сразу поверил. И даже специально отправил высокопоставленного сотрудника МВД Австрии в Астану, который, как говорят, подтвердил действие там еще советских тоталитарных законов, нарушающих европейскую конвенцию по правам человека.

*** anticomprador.ru: В СССР судьи избирались. ***

Все это накладывалось на полное отсутствие доказательной базы. Все документы, предъявленные казахской стороной, были быстро состряпаны по методу сталинского прокурора товарища Вышинского. Это были исключительно «признательные» показания людей, находящихся за решеткой. Ни одной улики, ни одного вещественного доказательства. Один лишь всем известный сталинский закон – «Царицей доказательств является признание».

*** anticomprador.ru: Очередной миф времен «перестройки». А. Я. Вышинский, «Теория судебных доказательств в советском праве», глава IV, параграф 8: «…было бы ошибочным придавать обвиняемому или подсудимому, вернее, их объяснениям, большее значение, чем они заслуживают этого… Этот принцип совершенно неприемлем для советского права и судебной практики». ***

Ровно через месяц, 11 июля 2007 года судья Земельного суда Вены госпожа магистр Кристина Зальцхорн закрыла первое уголовное дело за номером № 221 Ur 95/076 в отношении меня «по отмыванию теневых денег». Разблокированы мои счета в банках. Это еще одно подтверждение того, что мой бизнес легален, ведь первые счета своих компаний я открыл еще в 2002 году.

7 августа 2007 года состоялось Решение другого судьи Земельного суда о невозможности моей выдачи Казахстану, которое было подписано прокурором и классифицировано как окончательное и не подлежащее обжалованию со стороны обвинения. В Астане в этот день был траур. Президенту боялись даже доложить новость.

Я же в тот же день улетел в Лондон, к родной сестре Гульшат и ее мужу Иссаму, которые также вынуждены были скрываться от репрессий со стороны Назарбаева.

И все–таки у них был маленький шанс меня получить.

В суете первых дней охоты казахские власти допустили главную ошибку, которая позволила мне избежать принудительной погрузки на борт зафрахтованного самолета. Назарбаев лишил меня дипломатического иммунитета. Разумеется, мудрецам в Астане казалось, что первым делом меня нужно лишить именно неприкосновенности. Им было еще сложно поверить, что звонки Гузенбауэру могут не сработать.

А все могло быть проще. Дипломатический посланник является своего рода государственной собственностью родного государства: то есть меня могли официально вызвать якобы для консультаций или просто силами КНБ принудительно увезти из моей частной виллы в Хитцинге напрямую в аэропорт. И австрийские полицейские не смогли бы мне помочь. Неприкосновенность означает, что до посла другой страны полиция не может дотронуться – ни с целью ареста, ни с целью его защиты. Страна пребывания вмешаться в «дипломатические» дела другого государства просто не может.

К счастью, такой сценарий силовикам в Астане тоже в голову не пришел. А чему удивляться, умных профессионалов–то вокруг нашего «Великого Кормчего» практически не осталось.

Однако лишить меня иммунитета показалось мало – Крестный Тесть, чтобы освободить себе руки, стал методично разрушать мою семью.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю