Текст книги "Крёстный тесть"

Автор книги: Рахат Алиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Глава 11
Турецкий подданный

(Подарок турецкого президента)

В конце апреля 1993 года, после семейного ужина президент позвал меня в свой кабинет. Я был заинтригован. Тогда еще между нами были очень доверительные отношения. Президент, возможно, иногда видел во мне сына, о котором всегда мечтал, как и каждый казах. Он же был для меня почти кумиром. Не так уж много времени прошло с тех пор, но как все изменилось …

Только что закончился визит в Казахстан президента Турецкой Республики Тургута Озала. Тогда в среде казахской элиты была мода на завуалированный пантюркизм. Она постепенно сошла на нет по мере того, как выяснилось, что турки смотрят на нашу страну весьма прагматично, прикидывая, как выжать максимальную прибыль для себя и стать еще одним «старшим братом». Назарбаев относился к перспективам турецко–казахского сближения более грезво, чем наши писатели, поэты и журналисты, но в тот период, очевидно, ориентировался на Турцию как на ближайшего союзника. Именно тогда турецкие фирмы–однодневки косяком пошли в Казахстан, где для них создавали весьма выгодные условия. Стала выходить казахскоязычная версия турецкой газеты «Заман», рядом с президентским комплексом в Алма – Ате вырос отель «Анкара».

Провожая в аэропорту турецкого президента, невысокого жизнерадостного усача, никто, конечно, не мог предположить, что жить ему оставалось всего два дня. Тургут Озал внезапно умер от разрыва сердца 17 апреля 1993 года. В этот день, по версии курдских лидеров, он должен был объявить об условиях перемирия с курдскими повстанцами. Кстати, говорили, что его мать была из курдов. Курды намекали, что Озала отравили спецслужбы, чтобы сорвать мирный процесс. Вдова президента требовала повторного следствия, но оно не было проведено …

Мы поднялись в кабинет президента. Талантливый актер, президент выдержал паузу, чтобы окончательно меня заинтриговать. Я терялся в догадках. Наконец он подошел к большому личному сейфу, медленно его открыл, так же медленно достал оттуда какой–то небольшой предмет и с заговорщическим видом протянул его мне.

Это был новенький турецкий паспорт, выписанный на имя Нурсултана Назарбаева. Подарок покойного прези–дента Озала.

По законодательству Казахстана двойное гражданство запрещено, но только не гаранту нашей Конституции. И остальные 15 милионов граждан так и не смогут дотянуться до Юпитера.

ИМПИТТТТ»

Глава 12
Граната в торте

Давний случай, сегодня всеми прочно позабытый, произвел на моего тестя огромное впечатление на всю оставшуюся жизнь. Шок от пережитых тогда эмоций у Назарбаева проходил долго. И, видимо, именно после того происшествия он сформулировал для себя правило, которое старался неукоснительно соблюдать все минувшие годы. Правило это простое: не наживать личных врагов. Никогда. Нигде. Ни при каких обстоятельствах!

Нежелание президента идти с кем бы то ни было на прямую конфронтацию хорошо известно всем членам его команды. Назарбаев, производящий на посторонних впечатление харизматического, решительного, жесткого, брутального человека, политика, готового к открытому бою, в действительности далеко не таков. Это очень осторожный, трусоватый, расчетливый человек, похожий вовсе не на барса или тигра, каким его рисует в своих трудах один американский подхалим, а, скорее, на старого лиса. Для него нет худшего наказания, чем необходимость вступить с кем–нибудь в открытое противоборство. Разумеется, это вовсе не значит, что он добр – он только старается с переменным успехом играть роль доброго следователя или, по ситуации, доброго дядюшки. Роль его антагониста, злого следователя, всегда достается кому–нибудь из его подручных. Назарбаев обычно старается грязную работу делать чужими руками. Именно поэтому ни одно совещание не заканчивается снятием с должности даже незначительного руководителя. Там президент только накачивает, ругает, но увольнять – дело его подчиненных. Еще можно убрать человека с поста во время вечных структурных изменений госаппарата, когда ненужный руководитель вдруг остается за бортом, или его «случайно» не утверждают или не переназначают на должность.

Я думаю, Назарбаев с самого начала своей партийной карьеры старался избегать конфликтов и лепил из себя образ рубахи–парня, готового со всеми дружить, от которого можно не ожидать никаких неприятностей. Но после шока, пережитого в последнем доперестроечном восемьдесят пятом году, интуитивные склонности оформились у него в четко соблюдаемый кодекс: улыбаться врагам в лицо и наносить им удары чужими руками. Как он любит говорить: «Врага нужно задушить в собственных объятиях».

А случилось тогда вот что.

Каратай Турысов, дальний родственник Назарбаева и партийный бонза республиканского масштаба, праздновал день рождения. Дело происходило в Алма – Ате, куда к тому времени перебрался на повышение по протекции Назарбаева бывший секретарь Тургайского обкома партии. По партийной традиции, усиленной нашим южным темпераментом, на именинника низвергся вал подарков и подношений от признательных товарищей и благодарных подчиненных. В пылу застолья никто не обратил внимания, откуда на столе возникла коробка с роскошным тортом.

Первыми к торту прибежали дети Турысова, еле дождавшиеся десерта. Коробку открыли. Внутри была граната.

Взрывной механизм не сработал по счастливой случайности, иначе история Казахстана была бы совсем иной.

Напомню, на дворе стоял позднезастойный 1985 год. Покушение на члена ЦК республиканской компартии? Такое невозможно было вообразить даже в самом страшном ночном кошмаре. Но был торт, была чудом не разорвавшаяся граната, и были члены того самого ЦК, для которых тот банкет чудом не стал последним.

Это был шок.

Происшествие строго засекретили, делом занялся казахский КГБ. Через четыре месяца следователи вычислили дарителя торта. Им оказался не наемник мирового империализма, не китайский шпион и не непримиримый диссидент. Ликвидировать члена ЦК хотел коммунист, полковник советской армии, бывший заместитель тургайского военкома. И идеологические разногласия, естественно, юже были не причем. Когда Турысов еще работал в Тургae, там случилась какая–то темная амурная интрига (коммунисты тоже люди), жертвой которой оказалась жена офицера. Потом Турысов ушел на повышение в столицу, замвоенкома последовал за ним и попытался изорвать соперника вместе с товарищами по партии.

Я думаю, первый шок Назарбаев испытал при виде гранаты в креме, второй – когда выяснились обстоятельства происшедшего. Нурсултан Абишевич смертельно перепугался. Вот что случается с теми, кто наживает личных врагов!

С тех пор Назарбаев панически боится открытой вражды.

Этот страх открытых конфликтов, открытой вражды в дальнейшем отразился на управленческой практике нашего президента. За почти два десятка лет, которые Назарбаев просидел на казахском троне, ему не раз и не два приходилось избавляться от людей из своего окружения, которые переставали его устраивать. Кто–то отправлялся в почетную ссылку в посольство за рубежом, кто–то получал статусный, но предназначенный для скорой ликвидации пост, кто–то из столицы отправлялся в проблемную область с кучей социальных проблем.

Однако, не было ни одного раза на моей памяти, чтобы наш президент сам кого–то уволил. Вся чиновная братия Астаны обычно со страхом ждет расширенные совещания у президента, опасаясь непредсказуемых перестановок. Но это напрасные страхи: президент бывает на таких совещаниях грозен, но его гнев обычно направлен в какие–то неопределенные дали, в сторону негативных мировых экономических тенденций или собирательного образа оппозиции, или просто каких–то анонимных недоброжелателей. Конечно, в такие моменты он часто испытывает гнев и по отношению к менее абстрактным персонам, которые вполне могут оказаться среди его слушателей. Но это вовсе не значит, что объекту его негативных эмоций в этот момент что–то угрожает. Максимум, что может позволить себе Нурсултан Назарбаев в такой ситуации – повысить голос, потребовать «еще более, еще настойчивее, активнее» и далее по тексту.

Чего нужно опасаться объекту президентского недовольства, так это какой–нибудь внезапной реорганизации, при которой он получит красиво звучащую, но лишенную властных полномочий и аппаратной силы должность. Или, например, ураганной разоблачительной газетной кампании, после которой жертва будет вызвана к президенту, и тот, участливо вздыхая, сообщит, что вынужден уступить нажиму «свободной прессы», но искренне ценит своего давнего товарища, друга, соратника … и тут как раз открывается посольство в Латинской Америке, и давний друг и соратник должен отправиться туда и переждать, пока гроза уляжется. (Хотя ради политической выгоды мой бывший тесть не то что старого соратника – как говорится, маму родную продаст и бровью не поведет).

На моей памяти президент Казахстана не уволил ни одного человека так, как это принято у профессионалов–управленцев: глядя человеку в глаза и объясняя причину. Наоборот, обычно он говорит, что он–то как раз хочет оставить беднягу в его кресле, но премьер или КНБ настаивают, и он ну просто не знает, что делать… Что это – восточная хитрость или боязнь «получить гранату», помноженная на жажду власти и сильную зависимость от кресла? Власть иногда сильнее наркотика. И власть имущий, не понимает прелести положения человека, свободного от гнета ответственности.

Для понимания психологии Крестного тестя хотел бы привести следующий документ, составленный специалистами КНБ Казахстана.

Привожу его с сокращениями.

«Из психологического портрета Нурсултана Назарбаева» Типологическое название: ЛОГИКО-СЕНСОРНЫЙ ИНТРОВЕРТ 1.0 писание главных психических функций

«Его конкретные, установочные внутренние системы, суждения и понимания – они незыблемы. То есть изменить их может только он сам, и только под влиянием настолько серьезных внешних данных, которые отмести уже просто так невозможно.

В первую очередь они касаются не каких–то абстракных идей, а конкретной, повседневно возникающей деятельности. Все должно строго соответствовать своим ролям и местам. Каждому человеку – свое четко очерченное место с определенными правами, обязанностями и ответственностью. Приветствует и требует очень четких неукоснительных исполнений обязанностей, очень четкого соблюдения дисциплины, выступая заложником жесткости и четкости любых иерархических конструкций, которые логически обоснованы, с его точки зрения.

Ему присуща тенденция разделять людей на лагеря, на «своих» и «чужих». Тот, кто разделяет и принимает его концепции, соблюдает правила игры, тот становится своим. Если человек этого не принимает, то он чужой или враг. Такое внутреннее разбиение на своих и чужих достаточно фундаментально для него. И «своему» достается некая солидарная, опять–таки, логически и иерархически обоснованная поддержка и содействие. «Чужой» это враг, с которым нужно бороться и бороться реально, не на уровне идей, а на уровне конкретной жизненной борьбы за выживание. «Если враг не сдается, его уничтожают». «Цель оправдывает средства».

Ценности, убеждения:

«Важнейшим критерием правильности выступает не некая объективная подтвержденность, экспериментальная, фактическая, а непротиворечивость собственного суждения. Если он пришел к внутреннему обоснованию по какому–то вопросу, и оно не противоречит его убеждениям, значит оно истинно. Умело оперируя аргументацией, он может легко доказать свою точку зрения, или вообще не доказывая, требовать ее принятия, не взирая на мнения других. Его собственные мыслительные конструкции, базирующиеся на личном опыте, являются приоритетными и непоколебимыми. Факты остаются либо исходным материалом, либо подтверждением его точки зрения. Если что–нибудь продумал и поставил цель, то к ней идет, не взирая ни на что и ни на кого».

Адаптивные стороны, способы избегания стресса:

«Обладает естественно присущими навыками и умениями дипломатической, политической игры, пониманием мест и ролей, положений, умением взаимодействовать на статусном иерархическом уровне, четким чувством субординации.

Уделяет большое внимание вопросам имиджа, как на уровне поведения, соответствующего статусу, так и в манерах и в одежде. Является слабой харизматической личностью, но обучаясь и демонстрируя при случае качества организатора, лидера, умело компенсирует данный недостаток. Будучи авторитарной натурой, умеет при необходимости проявлять властность, жестко, вплоть до силового давления, маскируя ее демократичностью и либеральностью. Прекрасно ориентируясь в материальных стимулах поведения людей, использует их для достижения своих четких и конкретных целей. Его интеллект направлен на извлечение материальной выгоды для себя в любой ситуации.

Уровень благосостояния является важным инструментом воздействия на окружающих, но в то же время может быть достаточно непривередливым в вопросах быта, комфорта (когда это продиктовано необходимостью) и требовать этого же от тех, кто разделяет его убеждения. В этом плане люди могут расцениваться им как «винтики» в огромном механизме, для отлаженной работы которого их необходимо смазывать и подкручивать, либо заменять».

Уязвимость контекстом, речью и др. факторами:

«Какой я? Обладаю ли я способностями, соответствующими занимаемому месту? Какими качествами я обладаю как личность?» – это ключевые вопросы внутренней самооценки. В этой сфере могут развертываться внутренние переживания собственной неполноценности. Однако в этих вопросах он не имеет внутренней рамки для оценки самого себя. Такой рамкой может выступать социальная норма, ожидания окружающих. Для того, чтобы чувствовать себя полноценным, он должен осознавать социальные требования к нему как к личности, и на них ориентироваться. Но каковы эти социальные требования – он не находит однозначного ответа. Возникает постоянная внутренняя проблема: «Каким же мне человеком по своим внутренним качествам, по своим способностям, по своим талантам, каким мне нужно быть?»

«Ответа эти вопросы не имеют, и это продуцирует какие–то проблемы, конфликты, внутреннюю неуверенность и умственную рефлексию. Естественно, эта тема никогда ни перед кем не разворачивается, она скрываемся от всех. Вопросы, адресованные к нему, к его внутренним качествам, критика. Советы и комплименты, – все >ю воспринимается не по факту, а воспринимается как некое внимание к его внутренним качествам, что может создавать напряжение. Таким образом, исходный момент – отсутствие уверенности в полноценности своих ннутренних качеств. Отсюда вытекают возможные разногласия. К этим вопросам допускаются только избранные люди. Только избранному человеку разрешается обе уждать его личные способности, промахи и ошибки, к чему он очень чувствителен (хотя и не показывает этого).

Будучи неуверенным в оценках своих качеств и потенциальных способностей, он также не уверен и в оценке других. Неадекватно оценив характер и поведение другого, он может слепо идти на поводу чьих–то рекомендаций в оценке ситуации, перспективности человека или идеи, или напротив – быть слишком недоверчивым и осторожным в такого рода оценках».

Мотивирующие и суггестивные факторы:

„..Вопросы личных отношений и чувств играют второстепенную роль в его поведении. Оттенки эмоционально–чувственного отношения: нравится – не нравится, симпатизирует – любит, не любит, ненавидит – эти категории вообще не считаются важными. Они не имеют веса в установлении отношения к человеку, здесь главным является взаимопонимание, уважением, дисциплинированность, ответственность. Для него важна однозначность и ясность тех чувств, которые к нему испытывают. Симпатии и антипатии либо игнорируются, либо, если он их отмечает, не воспринимаются им как основы взаимодействия. При этом, невольно, люди, несущие в себе и генерирующие яркие положительные настроения (смехом, улыбками, жизнерадостностью, шутками и пр.) оказывают большое влияние на его настроение. Такого рода подпитка положительными эмоциями очень важна для него. Сам он в вопросах управления настроением может оказаться совершенно беспомощным и неосознанно благодарен тем, кто дарит ему хорошее настроение. В этом плане он понимает, что эмоциональный заряд (человека, группы людей) является важным мобилизующим фактором, который необходимо учитывать.

Его привлекает все фундаментально старинное, древнее, исторически устоявшееся. По сути дела, любая ситуация, любая традиция, любая вещь, которая несет в себе отпечаток древности и времени, оказывается предсказуемой за счет проверенности временем, так как для него очень важными являются вопросы предсказуемости и аналогичности ситуаций и событий..»

2. Контекстуальное описание Межличностное общение: уязвимость, мотивирующие и суггестивные стороны взаимодействия

«… В общении четко соблюдает дистанцию, стремится всегда завоевать право главного голоса. Любит дискуссии, но не абстрактные, по конкретным вопросам. Может терять нить рассуждений, если она уходит в абстрактные повествования. Тот, кто предает (не разделяет его представлений), переходит в другой лагерь его врагов, становится чужим, с которым допустимо самое жесткое подавление и наказание. С близкими людьми может позволить себе фамильярность, расслабиться, особенно, если они эмоционально активны, и принимают его приоритет как лидера.

Работа: отношения в системе начальник–подчиненный, подчиненный–начальник, коллегиально–независимые

«Будучи руководителем, с подчиненными строг, требователен к отчетности до мельчайших деталей, не прощает фамильярности, фальши и обмана.

Важной потребностью является предсказуемость, понимание сценария, по которому может развертываться то или иное событие. Задаваясь таким вопросом, он, с одной стороны, открыт и легко приветствует такого рода прогнозы, готов к их всестороннему обсуждению, а с другой стороны, может оказаться внушаем, так как не уверен в правильности собственных прогнозов.

Не умея и не чувствуя за собой возможности контролировать, регламентировать, организовывать временные ресурсы, завидует другим людям, которые могут решать эти вопросы»

Глава 13
Как мы дошли до Астаны

«В созидании городов видел я одно расточение государственныя казны, нередко омытой кровию и слезами моих подданных. В воздвижении великолепных зданий к расточению нередко присовокуплялося и непонятие об истинном искусстве.»

Александр Радищев, русский писатель

Я тоже жил в этом городе. Я тоже ходил по этим бездушным улицам, пытаясь найти ответ на вопрос «за что нам послано такое испытание?» Я тоже видел эти полчища саранчи, которые застилали небо и асфальт. Переносил сорокоградусную жару летом и сорокоградусный мороз зимой, с бураном. Как и все семьсот тысяч жителей этого города, поражался беспощадности степных ветров.

Я смотрел на эти проспекты и высотки и пытался представить будущее величие этого города. Вместо величия я видел миллиарды украденных у народа и закопанных в эту неблагодатную землю бюджетных денег.

Этот город нужен только одному человеку. Это его пирамида. Пирамида Нурсултана первого. В буквальном смысле. Наподобие египетских фараонов он решил построить себе рукотворный памятник. Город–мираж, который назовут его именем, и где уже стоит пирамида для него.

Мы уже заплатили за эту прихоть огромную цену – нашими налогами в виде денег и людскими судьбами. Мы обескровили бюджет. Мы могли быть богатой процветающей нацией, но вместо этого бросили все силы на то, чтобы один человек почувствовал себя Главным Архитектором – Прорабом.

И этому придет конец. Люди не живут в пирамидах – они возят туристов посмотреть на эти памятники чьего–то властного самолюбия. Но пока это безумие продолжается, нам важно ответить на главный вопрос: Как мы дошли до Астаны.

Наша старая столица Алма – Ата устраивала всех, кроме одного человека. Но именно этот человек имел в руках достаточно власти, чтобы все изменить. Одной его прихоти было достаточно, чтобы мы оставили цветущий город и отправились туда, где зимой сорокаградусный мороз, летом – сорокаградусная жара, а весны и осени просто не бывает. Как это произошло?

Официальная пропаганда так и не смогла внятно объяснить, зачем было бросать обжитой оазис и закапывать бесчисленные миллиарды в степь, где приспособленного для жизни города все равно не построишь. Потому что люди всегда разбивали свои стоянки только в тех местах, где для этого есть топографические условия: в излучинах рек, у подножий гор – там, где можно найти укрытия от ветров и недругов.

Эту науку человечество освоило тысячи лет назад, и великие города стоят на местах древних стоянок, присмотренных еще нашими далекими предками. Но потом пришли коммунисты, которые о комфорте своих сограждан не беспокоились. Им потребовалось поднять целину, и они отправили людей в голую степь, где разбили на всех ветрах «город целинников». Так появился Целиноград – город, в который никто не стремился переезжать.

Еще раньше, в сталинские времена, эти непригодные для жизни места выбрали архитекторы «ГУЛАГа», чтобы разбить здесь печально знаменитый «АЛЖИР – акмолинский лагерь для жен изменников родины». Это потом наша пропаганда стала переделывать казахский язык и уверять нас, что название стоянки, выбранной президентом для новой столицы, переводится как «святыня». Откуда святыни в этих местах? А вот могил здесь было много …

Так появились все неприютные поселения Центрального Казахстана – вокруг рудников, карьеров, лагерей и химических комбинатов. И если у государства появились деньги, чтобы потратить на переезд, их нужно было тратить как раз на то, чтобы увозить людей отсюда – из мест, где вольный человек никогда не разбивал стоянку.

Центр нашей страны непригоден для поселений. Чтобы поддерживать жизнедеятельность городов и поселков, искуственно построенных здесь в коммунистические времена, бюджет ежегодно теряет миллионы и миллионы долларов. Но это все равно, что поливать из дырявого ведра: никакие деньги не могут исправить ландшафт и погоду. Все эти территории остаются депрессивными, работа сюда не приходит, и молодежь сама находит деньги, чтобы перебираться отсюда на юг или на восток.

Нам действительно нужно было строить новые города – но именно на плодородных восточных землях и на благословенных южных, и именно для того, чтобы перевозить сюда людей из депрессивного центра.

Вместо этого по приказу одного человека мы бросили зеленую Алма – Ату и отправились, как первоцелинники, осваивать непригодные для жизни акмолинские кварталы.

ЗАЧЕМ?

Официальная пропаганда пыталась выдать свои беспомощные объяснения.

Нам пытались рассказать, что так мы увозим столицу в безопасное место, подальше от китайской границы. Разумеется, никто в коридорах власти всерьез «китайскую угрозу» не рассматривал.

Нам доказывали, что все страны на планете стараются разместить столицу поближе к центру, подальше от враждебных границ. Глобус, правда, дает другую информацию, но когда пропаганду это беспокоило. Но если бы и так, с нашими бескрайними территориями такая практика все равно теряет всякий смысл: какой–нибудь Амстердам отстоит от немецкой границы примерно также, как наш пограничный поселок «Дружба» от соседнего Китая.

Еще одна версия – землетрясения.

Еще одна – что нужно укреплять русскоговорящий север, который якобы может отколоться и прибиться к России.

Когда сказать нечего, говорят много: лист официальных объяснений состоял из нескольких десятков пунктов. Назарбаев дал команду поддерживать переезд. И понеслось: благодарная интеллигенция, депутаты, журналисты, различные эксперты обосновывали целесообразность перевода столицы. Разумеется, эти объяснения никого не убеждали – ни в самой стране, ни за рубежом. Сколько раз я встречался с иностранными коллегами, друзьями и знакомыми, столько раз мне задавали этот вопрос: что же на самом деле произошло? Ведь есть какая–то реальная причина, которая заставила вас перевезти столицу в такое неподходящее место?

Такая причина есть, и я ее знаю.

Но сначала стоит сказать о том, что нас погнало в Астану. Нас заслал туда страх.

Мы все боялись проявить свое неповиновение перед человеком, который набирал все больше и больше власти. Уже тогда, в 1994‑м году, когда президент впервые высказал странную идею с переездом, было понятно, что стоять на пути паровоза – себе дороже. Хотя тогда еще сложно было представить, какая судьба ждет будущих оппонентов нашего демократического режима.

Тогда еще можно было обсуждать и спорить. Сегодня в это уже сложно поверить, но когда–то президенту Назарбаеву приходилось убеждать парламент и тратить на это дни и недели.

Как вспоминает сам президент:

«В 1994 году именно б июля в Алма – Ате Верховный Совет Республики Казахстан принял решение о переносе столицы в Акмолу. Об истории переноса столицы много написано. Мне было нелегко убедить в этом наших парламентариев. Как вы помните, мы тогда переживали трудные времена, не выплачивались своевременно пенсии и зарплаты. И после длительных переговоров и встреч именно б июля я вновь поставил этот вопрос перед депутатами Парламента.

Обсуждение длилось целый день, к исходу которого один из депутатов сказал: «Давайте не будем огорчать Президента в день его рождения и сегодня примем это решение, а перенос столицы наверняка произойдет еще нескоро, лет через 50».

(Пресс–конференция президента по случаю дня столицы, 2007 год. Источник: официальный сайт президента http://www.akorda.kz/)

Вот так у нас принимаются исторические решения: чтобы не огорчать президента в день его рождения. Вот так была решена судьба сотен тысяч людей и десятков миллиардов долларов.

И все–таки те первые годы независимости вспоминаются уже с ностальгией: тогда у нас еще существовало подобие настоящего разделения властей. Каждый депутат представлял свой избирательный округ, мы знали имена своих представителей, законодательное собрание обсуждало законы, прежде чем их принять. В парламент могли еще «просочиться» независимые депутаты, чьи кандидатуры не были одобрены президентом и его аппаратом.

Кто мог представить, что через десять лет все скатится к однопартийному парламенту, выполняющему функцию рядового отдела из администрации президента. Сейчас все было бы значительно проще: руководитель президентской администрации позвонил бы спикеру Парламента и сказал тому, что нужно проголосовать за переезд. И депутаты (все как один члены «Нур – Отана») единогласно проголосовали бы за пять минут.

А теперь – к главному. Я обещал рассказать о причине, которая заставила президента оставить свежеотстроен–ный президентский комплекс на улице Фурманова в Алма – Ате (в здании, которое задумывалось сначала как Музей Владимира Ленина) и отправиться на берега Ишима.

Он просто боялся народных демонстраций. Ему нужна была неприступная крепость, вдали от людей. И прежде всего – вдали от либеральной и свободолюбивой Алма – Аты.

Прежде всего ему хотелось уехать отсюда.

Вопрос куда был вторым, но не менее важным. Глава нации искал место, которое в силу своей удаленности представляло бы собой естественную крепость, которая отгородила бы его от народа Казахстана. Неприютная Акмола, заброшенная в центр Казахстана и защищенная Ишимом, оказалась идеальным местом.

Это для нас выбор казался странным. Но если знать реальные критерии поиска – согласитесь, он вполне логичен. Президент не искал землю обетованную для нас. Он создавал фортификационное сооружение для своего Президентского Дворца.

Интересно, что его гнал в эти степи тот же СТРАХ, который привел сюда и нас. Просто мы боялись его, а он боялся нас, свой собственный народ. Такова участь любого диктатора: всю жизнь проводить в убеждении, что облагодетельствованный народ его действительно любит и боготворит – и в то же время, на всякий случай, отгораживаться от любящего народа все новыми слоями охраны.

Мобуту Сесе Секо плавал по реке Заир на корабле, который служил заодно президентской резиденцией – так заирскому лидеру спалось спокойнее: от народа его отделяли волны великой реки. У нас нет великих рек, зато есть великие просторы. Вот ими и решил воспользоваться наш лидер.

Одно дело сидеть в своем кабинете в центре Алма – Аты, этого непослушного и так и оставшегося чужим и непонятным президенту города. Причем сидеть в ста метрах от проезжей улицы, когда от людского потока тебя отделяет только хилый слой охранников. В любой момент эту улицу могут запрудить десятки тысяч недовольных, и никакие танки подогнать не успеешь.

И совсем другая картина, когда отдаешь приказы с безопасного расстояния, когда тебя отделяют от сограждан река, бескрайние степи и бойцы внутренних войск МВД, Спецназа КНБ «Арыстан» и, конечно, удивительно разросшаяся до 10 тысяч служба охраны самого президента. Вот это уже настоящая безопасность.

Надо признать, что Крестный Тесть выбрал идеальное место для осуществления своего замысла. Акмолинск – городок захолустный, вскоре каждый второй здесь будет чиновник (или член семьи чиновника) – а эта публика революционным настроениям обычно не подвержена. Но даже если кому на правобережье вздумается уличные собрания устраивать, то достаточно перекрыть мосты – и тогда до левого берега недовольным придется вплавь добираться.

А если река скована льдом, то здесь уже Генерал Мороз надежную охрану дает: когда за окном минус тридцать, да еще шквальный ветер, лучше глушить недовольство водкой на кухне, чем идти на улицу митинговать.

Но в Астане живет от силы четыре процента всего населения страны. И живут если не с комфортом, то в относительном достатке. А на остальные девяносто шесть процентов можно уже внимания не обращать – до Астаны они не доберутся. Потому что идти придется по трассе из Караганды, а ее полиции отрезать еще легче, чем мост перекрыть.

Конечно, вы можете пойти законным путем и подать заявку на проведение общенациональной акции протеста у ворот президентского комплекса, но тогда вас упекут в психушку – и, надо признать, не без оснований. Потому что никто в здравом уме такого делать не будет.

У президента же были свои основания побаиваться народных выступлений. Он видел в декабре 1986‑го, как полыхнуло недовольство и как быстро ситуация вышла из–под контроля властей. Тогда это сыграло в его пользу, ведь он только шел к власти, но фантомный страх перед толпой протестующих остался. И завтра такая же демонстрация могла пойти уже против него, правителя независимого Казахстана. И после 91‑го года рассчитывать на помощь Москвы, с ее всесильным КГБ, не приходилось.

А потом был Новый Узень, где власть просто ввела внутренние войска МВД и погасила пламя народных волнений пулями. Город блокировали, трагедию замолчали.