Текст книги "Крёстный тесть"

Автор книги: Рахат Алиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

Глава 7
Как Назарбаев первый миллион заработал

Свой первый миллион долларов США (в смысле, миллион за один раз) мой тесть заработал в 1992‑м, на первом году независимости Казахстана.

Время было трудное, скудное, тревожное. Первый год независимости. Только что распался Советский Союз, разрушились старые экономические связи. Вечно чего–то не хватало. И не только граждане новой независимой страны вели сдержанный образ жизни, но и в президентском дворце, которым тогда назывался никакой не дворец, а бывшее здание ЦК компартии Казахстана, в по–советски аскетичном кабинете бывшего руководителя республики и члена Политбюро КПСС Динмухамеда Кунаева, где теперь работал Назарбаев, все было не по–президентски скромно.

К лету появились первые признаки дефицита сахара – не в президентской сахарнице, конечно, а на рынках и в магазинах. Запасы подходили к концу, а сахароперерабатывающие заводы, которые впоследствии возродила моя частная компания, на заре независимости стабильно лежали на боку.

Первым благоприятную конъюнктуру рынка уловил, как ни странно, помощник президента по вопросам печати Владимир Крупенев. Ранее этот товарищ не имел никакого отношения к коммерции, но в те годы таким отношением мало кто мог похвастать, так что отсутствие опыта никого не смущало и не останавливало. Спичрайтер Назарбаева решил стать сахарным королем. За наличие сахара в стране отвечала типичная советская контора – «Казбакалейторг», раньше получавшая его по разнарядке из Москвы. Директором там был карагандинский кореец по фамилии Ким. После того, как сахар из Москвы перестал приходить, Ким стал искать альтернативных поставщиков. Титанические поиски увенчались успехом: сахар из далекой Бразилии обещала поставить фирма какого–то американского армянина, естественно, только на условиях стопроцентной предоплаты. Фирму как сверхнадежного партнера рекомендовал президентский помощник.

Ничтоже сумняшеся друзья взяли в банке пять миллионов долларов и сходу загнали в Америку. Киму представители фирмы обещали после проплаты вознаграждение в 20 процентов от суммы. Не знаю, какие картины предстоящего обогащения рисовало их воображение, но, увы, действительность оказалась суровой. Деньги уплыли, а сахар так и не приплыл.

Через несколько месяцев, поняв, что дело пахнет жареным, директор «Казбакалейторга» забил тревогу. Делом занялась прокуратура. Срочно уволили с поста президентского помощника Крупенева.

Начали разбираться, как же вернуть миллионы. Тогдашний начальник спецпрокуратуры от КНБ– Альнур Мусаев добрался даже до ФБР, агенты которого быстро выяснили, что никакой фирмы – сахарного трейдера, конечно, никогда не существовало, а армяно–американский проходимец, принятый неудачливым Крупеневым за могущественного бизнесмена, из пяти полученных миллионов успел растратить четыре. Его уже посадили. Оставшийся миллион по решению американского суда вернули Казахстану: агенты ФБР привезли его в виде чека «Bank of America» на предъявителя и передали коллеге Мусаеву.

С этим чеком Мусаев и отправился к президенту, втайне рассчитывая если не на орден, то уж точно на медаль и повышение по службе. Но надежды не оправдались.

Президент повертел чек в руках, рассмотрел на свет и со словом «Молодец!» положил его во внутренний карман пиджака.

Это был первый миллион долларов США, проделавший долгий, замысловатый и полный приключений путь из бюджета в карман моего тестя. Кстати, этот чек из ФБР был также обналичен для Назарбаева его бывшим советником, бизнесменом из Америки Джеймсом Гиффеном через известный женевский банк Credit Agricole в оффшорную компанию президента.

Глава 8
Как все начиналось (первые взятки президента)

В первые годы независимости от Москвы Нурсултан Назарбаев еще занимался управлением страной, как своей основной работой. Он еще боялся провала и срочно осваивал навыки государственного управления. Без команд из Кремля он часто не знал, что делать, и по вечерам за семейным столом мы могли видеть растерянность в его глазах. Однако нужно отдать должное президенту, в те годы он умел выходить на экраны ТВ и вселять в людей уверенность, что все идет по плану. Он был тогда действительно популярным руководителем, и эта популярность придавала ему сил.

На рабочем месте он старался копировать действия своего бывшего покровителя – коммунистического лидера Кунаева. Каждый рабочий день за обеденным столом в своем офисе президент Назарбаев собирал на совещания главу правительства и его заместителей, председателей Парламента. Это была своего вида форма коллегиального правления. Все обменивались информацией, обсуждали проблемы и принимали общие решения. Так сказать, приятное с полезным, чтобы меньше терять служебное время.

Прошло несколько лет, прежде чем первый президент Казахстана смог вздохнуть с облегчением и задуматься теперь о собственном благе. В девяносто четвертом году экономика еще пребывала в глубоком кризисе, но ощущение неминуемого коллапса уже прошло. Криминальный рэкет еще царил на улицах городов, но частный бизнес уже делал первые уверенные обороты. Национальная валюта прижилась. Государственные институты просыпались от летаргического сна.

21 июля 1994‑го года состоялось историческое событие. О нем мало кто знает, но на самом деле оно определило ход дальнейших событий в стране и привело в итоге к ее сегодняшнему плачевному состоянию. В этот день в министерстве юстиции был зарегистрирован «Фонд экономических и социальных реформ Казахстана» (номер регистрации 0442). С него и началось перекачивание государственных ресурсов в частные карманы Нурсултана Назарбаева и его приближенных.

Первыми учредителями Фонда значились Нуртай Абы–каев, Сыздык Абишев, Акежан Кажегельдин и мой бывший свояк–бажа Тимур Кулибаев. Тимур в этом списке конечно представлял не себя, а Нурсултана Абишевича.

Начиналось все с копеек (по нынешним меркам). Каждая крупная компания, которая хотела получить доступ на казахский рынок, должна была перечислить в этот Фонд двести пятьдесят тысяч долларов. Это сейчас в фонд «Нур – Отана» минимум пять миллионов нужно платить, а тогда аппетиты были поменьше. Иностранная компания могла отказаться, но тогда про Казахстан ей предстояло забыть.

Руки инвесторам выкручивали под благовидным предлогом. Дескать, страна находится в тяжелом положении (это была правда), люди бедствуют, у государства нет денег на социальное обеспечение. Нужно помочь. Крупные компании входили в положение и помогали. Дальше эти деньги выводились из страны и делились между учредителями этого внебюджетного Фонда. Впрочем, основная доля, конечно, доставалась главному крестному учредителю, президенту голодной страны.

Дело пошло. Чтобы терроризировать инвесторов с большим размахом, такой же доильный аппарат зарегистрировали в Лихтенштейне – там он назывался Международным фондом развития Казахстана. По Казахстану в этот момент как раз шагала приватизация, и все «откаты» или «комиссионные» за приватизированные объекты перечислялись на женевский счет лихтенштейнского фонда.

Суммы набирались значительные, счёт пошел сначала на миллионы, потом на десятки и сотни миллионов.

Глава государства увидел, что внебюджетные фонды – это очень удобный инструмент. Он позволяет и собственные карманы набивать, и финансировать нужные ему политические кампании.

Первая такая кампания, оплаченная средствами из «фондов развития», состоялась в 1995‑м году. Это был референдум о продлении полномочий Нурсултана Аби–шевича на посту президента. Как вы помните, операция удалась – согласно официальным данным, на участки пришел 91 процент голосующего населения, из них 95 процентов высказались за то, чтобы Назарбаев ни о чем не беспокоился до 1 декабря 2000 года.

Все последующие выборы (и президентские, и парламентские) финансировались по той же схеме – из никем не контролируемых теневых фондов.

Когда Крестный Тесть обнаружил, что его слово дорого, что за его решения люди готовы платить большие деньги, пост президента стал нравиться ему все больше и больше. Власть хороша и сама по себе, но еще приятнее пользоваться теми возможностями, которые она предоставляет.

Фонды стали удобным инструментом, но еще легче оказалось брать деньги в чемоданах. Если вы думаете, что Нурсултан Великий брезгует получать взятки наличными купюрами, вы сильно идеализируете этого человека.

Насколько я знаю, первую по–настоящему крупную наличную взятку президент привез незадолго до придуманного им референдума по продлению своих полномочий в 1995 году, из официального визита в Южную Корею на борту президентского «Boeing». Отвечал за сохранность груза тогдашний шеф КНБ генерал Сат Токпакбаев, который занес в самолет четыре огромных чемодана «Samsonite» – десять миллионов долларов США наличными. Деньги президенту передал представитель по СНГ страховой компании «Shindongah» Саймон Ким.

Наивные корейцы думали, что они покупают за эти деньги какой–то сервис, что для них теперь будут открыты двери казахской экономики. Как бы не так. Миллионы взяли, а взамен ничего не дали. Расписок нет, контрактов нет – ищите теперь ветра в поле.

Деньги, кстати, были грязные, похищенные из страхового фонда Shindongah: таким способом управляющие фонда выводили деньги вкладчиков из страны, прокладывая дорогу собственным частным бизнес–проектам. Однако в стране утренней свежести Южной Корее колесо юстиции прокручивается с неотвратимостью заката солнца: там даже президентов судят за коррупцию и сажают в тюрьму, несмотря на их исторические заслуги. Вскоре в тюрьме оказались и проворовавшиеся руководители фонда.

29 октября 1999 года суд высшей инстанции Южной Кореи рассматривал апелляцию президента «Shindongah» г-на Чой Сун Юн–младшего об изменении приговора (5 лет тюремного заключения и 165 миллионов долларов штрафа). На этом заседании Юн–младший и Саймон Ким открыто рассказали о взятках, которые наличными передавали казахскому президенту Нурсултану Назарбаеву. По словам корейского бизнесмена, в 1996‑м году Крестному Тестю были переданы еще 10 миллионов долларов – за обещание доли в освоении месторождений казахских алмазов. Разразился международный скандал, информация о взятках попала в ленту агентства Associated Press и через нее в крупнейшие мировые издания.

Я узнал о первой, десятимиллионной взятке от самих корейцев. Летом 1996‑го Саймон Ким уже понял, что их тривиально «кинули» и приехал вместе со своим шефом, президентом компании, в Казахстан искать правду. Они пришли ко мне и попросили помочь. Я ничего не обещал, но предложил им написать конфиденциальное письмо президенту с описанием истории. Через некоторое время Сата Токпакбаева тихо сняли с поста руководителя Службы охраны президента и тихо перевели в Национальную гвардию. А корейцы получили в свое управление Алматинскую чаеразвесочную фабрику, которая до сих пор находится в их распоряжении. Таким образом, президент замял конфликт, быстро подарив взяткодателям прибыльное государственное предприятие, чтобы они просто замолчали. А я спас Деда своих детей от коррупционного скандала, как тогда я думал.

Но президент только входил во вкус зарабатывания своих первых миллионов. Мне Назарбаев заявил, что по законам бизнеса повсеместно во всех сделках наживаются посредники–консультанты, и он не хочет никому давать этой возможности, все равно все воруют. Лучше он сам везде будет получать все причитающиеся ему «законные комиссионные», чем давать кому–то.

Задолго до этого появился американец Джеймс Гиффен и наполнил внебюджетные фонды Крестного Тестя новым содержанием – десятками миллионов долларов. Потом счет пошел на сотни миллионов, потом на миллиарды …

Глава 9
Последний совместный отдых

Последний раз всей большой семьей мы отдыхали в далеком 95‑м году во Франции. Отдых организовал албанский бизнесмен Беджет Пакколи. Он тогда только начинал свою деятельность в Казахстане, претендовал на большие строительные подряды в новой столице и очень быстро втерся в доверие к президенту.

Пакколи вообще–то очень талантливый человек и тонкий психолог. Я думаю, в нормальной среде его строительные фирмы вряд ли могут похвастать какими–то преимуществами перед конкурентами, но в странах вроде республик бывшего Советского Союза этот обаятельный весельчак чувствует себя как рыба в воде. Пока конкуренты бьются над сметами и расчетами, Пакколи снимает виллу для президента, мэра, губернатора – и, как говорится, пусть проигравший плачет. Лакомые куски от пирога почему–то оказываются на тарелке этого строительного магната из города Лугано.

Так оказалось и у нас – рецепт сработал безотказно. Пакколи снял виллу около Канн, на Лазурном Берегу. Прилетела вся семья – Нурсултан Абишевич, Сара Алпы–совна с младшей дочкой-Алией, Тимур с женой и сыном, мы с Даригой и наши дети. Старшему сыну Нурали было десять лет, а младшему Айсултану только пять. С нами был еще Фатах Шодиев– один из хозяев «Евразийской группы», близкий партнер Назарбаева по алюминиевому бизнесу, уроженец Узбекистана, гражданин Бельгии, к тому времени получивший контроль над уже приватизированными предприятиями горнорудной промышленности. Также был близкий друг президента Сыздык Абишев со своим помощником Булатом Утемуратовым.

Во время того, как потом оказалось, последнего семейного отдыха, когда вся семья собралась вместе за границей, случилось одно происшествие, которое в семье до сих пор вспоминают.

Однажды Пакколи повел нас в ресторан «Пират» недалеко от Монако. Простое деревянное строение прямо на берегу моря сильно контрастировало с роскошными интерьерами и экстерьерами снятой для Назарбаева роскошной виллы. Помню, мы все удивленно рассматривали эту харчевню, выгружаясь из кортежа лимузинов.

Входим в зал. Деревянный пол, деревянные скамьи, простые стулья. В шкафах и на полках – простая посуда, никакого фарфора, никакого хрусталя. Ярко горит огромный камин, больше, впрочем, похожий на печь в деревенском доме. Закопченные балки на потолке.

Президент осмотрелся, насупился, спрашивает Пакколи: «Куда ты нас привел?» Как всегда бывает, когда он чем–то недоволен, все притихли, зашикали на детей. Беджет развел руками: мол, место популярное, кухня хорошая, деревенская, все будет хорошо. Тут появляется хозяин заведения – огромный малый, чрезвычайно живописный, весь в татуировках, серьга в ухе, кафтан, на каждой руке золотые часы и все пальцы в кольцах–печатках. Настоящий пират! Запросто со всеми здоровается (что на фоне протокольных церемоний, к которым все мы уже привыкли, выглядит просто вызывающе), едва ли не похлопывает президента по спине, приглашает рассаживаться за длинным деревянным непокрытым столом.

Президент становится еще мрачнее. Все испуганно молчат. Один лишь Пакколи весел и доволен, будто не замечает общего растущего напряжения. Видимо, потому что не видел, каков Назарбаев во гневе.

Эта возможность представилась ему очень быстро.

Расселись. Шодиев предусмотрительно устроился у самого края, поближе к выходу. Мы расположились около президента. Пиратского вида официанты начали расставлять посуду, как будто одолженную в столовой какого–нибудь исправительного заведения.

В воздухе запахло грозой.

– Куда ты нас притащил?! – снова говорит Назарбаев уже таким тоном, что вечно невозмутимый Пакколи втягивает голову в плечи и бледнеет. И тут происходит невероятное. Президент берет тарелку, которую без особых церемоний поставил перед ним бандитского вида гарсон, брезгливо ее рассматривает … и вдруг изо всей силы швыряет о пол.

Мертвая тишина. Все окаменели. Вижу, как сверхосторожный Фатах Шодиев, тогда еще, естественно, не значившийся в списке миллиардеров американского журнала «Форбс», выскальзывает из–за стола и со словами «Покурить пойду» исчезает в дверях.

На звон разбитой посуды из кухни выбегает хозяин.

– Не отдых, а черт знает что! – продолжает кричать Назарбаев. Дальше – хуже. Президент хватает тарелку первой леди и швыряет ее в стену, осколки летят на пол. Потом туда же отправляется посуда Дариги, Пакколи, моя …

Мы все были в шоке. Президент выскочил из–за стола и стал бегать по залу, разбивая оставшуюся на столе посуду. За ним ходила побелевшая супруга Сара Алпы–совна и, чуть не плача, приговаривала «Нурсултан, Нурсултан, успокойся, если не нравится, поедем отсюда! Перестань, успокойся».

Хозяин заведения некоторое время молча наблюдал за этим спектаклем, потом начал орать. Целых тарелок к этому моменту уже не осталось, однако гнев Назарбаева, судя по всему, еще не достиг кульминации: в ответ на крики хозяина–пирата он схватил ближайший к камину стул и швырнул его в топку. Оттуда вылетел сноп огненных искр.

Сара Алпысовна перестала причитать. Все посмотрели на хозяина. В наступившей тишине он взял стул и на смеси французского с английским объявив, что его заведение опозорено навек, хватил стулом о пол и тоже бросил его в камин.

Еще один стул полетел в огонь от Назарбаева. Потом еще один – от хозяина. Происходящее походило на дурной сон.

И тут, когда абсурдность происходящего достигла предела, они – президент и хозяин–пират – вдруг начали громко хохотать. Тут же к ним присоединился и Беджет Пакколи. Оказывается, такое шоу с битьем посуды и сжиганием мебели в камине входило в specialisation de la maison – специализацию заведения, и весь спектакль был заранее оплачен. Из гостей об этом знали только президент и Пакколи, они заранее обо всем договорились и распределили роли.

Когда воцарилась тишина, официанты убрали осколки, принесли новую посуду и подали блюда, в зал незаметно вернулся докуривший свою безразмерную сигарету Фатах Шодиев.

То ли с перепугу, то ли от того, что нас одурачили, мы все тоже стали бить оставшуюся посуду, но потом так же внезапно остановились – видимо, осознав, как быстро меняется атмосфера и вся система координат вокруг тебя, когда так сильно зависишь от одного человека, его настроения, его физического и психического состояния.

Глава 10
Краткая история нашего парламентаризма

Первым председателем Верховного совета (парламента) независимого Казахстана был Ерик Асанбаев. Шел 1991‑й год, вертикаль власти еще не была выстроена, и парламент еще не подчинялся напрямую администрации президента.

Летом 91‑го я стал свидетелем телефонного разговора моего тестя и председателя парламента. Мы ужинали в загородной резиденции в Алма – Ате на улице Навои. Внезапно Назарбаева позвали охранники – по правительственной связи срочно звонит Асанбаев. Что случилось?

Президент отсутствовал около получаса. Вернулся злой, лицо красно–бордового цвета. «Я его вытащил, поднял на такую высоту, а он вместо благодарности начинает права качать!» Я немного удивился, ведь Асанбаев был близким и проверенным подчиненным, когда Назарбаев возглавлял Совет министров Казахской ССР, так что нужды вытаскивать его не было. Вслух, конечно, никто ничего не сказал – президент уже тогда относился к верховным государственным постам как к дарам, которые он раздает с царского плеча.

Остаток вечера Назарбаев был неразговорчив и сразу вышел на прогулку по парку возле виллы. Видно было, что в голове вызревает какой–то план. Однако подробностей его мы тогда не узнали.

А вскоре, в октябре 1991‑го Асанбаева назначают вице–президентом страны. Я тогда удивился: неужели Назарбаев забыл тот телефонный разговор? Вице–президент – второе лицо в стране, вторая по влиятельности фигура. Мне даже показалось, что тесть пытается преодолеть свои личные антипатии в пользу профессионализма и государственных интересов. Конечно, я ошибался. По новой конституции

Первый состав Верховного совета президент распустил в 1993‑м году. Однако, его надежды, что следующий будет более покладистым, не оправдались. Ему даже не удалось навязать депутатам своего кандидата в спикеры Омирбека Байгельды! Вопреки желанию Назарбаева, депутаты проголосовали за неугодного ему кандидата – Абдильдина. Разумеется, поэтому второй созыв парламента продержался тоже недолго, всего два года. В 1995‑м президент разгоняет и его, он не терпит, когда что–то идет против его воли.

Мало кто знает, однако, что глава нации был готов пойти на крайние меры, если бы депутаты оказались строптивыми и отказались самораспускаться. Мне он как–то признался, что если понадобится, он стянет танки и расстреляет здание парламента так же, как двумя годами раньше это сделал Борис Ельцин в Москве.

Но в России речь шла о выборе государственного устройства и попытке парламентского переворота, которая была подавлена танками. Ответ был жестоким, но и причина была серьезной. В нашем случае проблема была только в том, что президент устал играть в политические переговоры, ему надоело делить властные полномочия с кем–то, находить компромиссы, даже если того требовала Конституция. К тому времени он сам уже дважды переписывал Конституцию, так что прекрасно знал цену бумаге, на которой напечатан наш Основной закон.

«Они думают, что самые умные, – говорил мне тесть про депутатов, – а я знаю все, что они там говорят. Каирбек мне докладывает». Он имел в виду Каирбека Сулейме–нова, тогдашнего государственного советника, отвечавшего за силовые министерства. Все здание старого Верховного совета прослушивалось еще со времен КГБ, и докладные ложились на стол президента. Однако опасения Назарбаева не подтвердились: депутаты оказались–таки послушными, танки вводить не пришлось.

Следующие составы парламента, переименованного в мажилис, больших проблем президенту уже не доставляли.

Впрочем, история парламентаризма в Казахстане не была бы столь короткой, будь дело только в персоналиях. В последнее время президенту и не приходится тратить больших усилий, чтобы добиваться от людей понимания его могущества. Большинство подчиняется само, не дожидаясь напоминаний.

Назарбаеву нужно было ликвидировать законодательное собрание как независимую ветвь власти для более важной задачи. А именно – взять в свои руки бюджет страны и лишить кого–либо права контроля над его пополнением и расходованием.

Задача была нелегкой даже для нашего президента, поскольку бюджетный контроль – это неотъемлемая прерогатива любого парламента. Законодательное собрание следит за финансами страны так же, как метеорологические станции за погодой. И вы, возможно, считаете, что наш мажилис тоже знает, где деньги лежат, и сколько их у нас. Это не так.

Единственный орган в Казахстане, который допущен до бюджетного кошелька, это счетный комитет. Угадайте, кому он подчиняется. Правильно – напрямую президенту. И пусть только попробует кто–то из членов этого счетного комитета разболтать что–нибудь публике или выразить свое недовольство. Лучшее, что его ждет – покинуть счетные ряды. Но таких самоубийц до сих пор не нашлось.

Схватка президента с парламентом за бюджетный контроль была неравной, но все–таки депутаты держали оборону долго. Назарбаеву пришлось разогнать два первых состава законодательного собрания, чтобы заставить новых избранников отказаться от дурной привычки совать нос не в свои дела. Мало кто знает, но именно деятельность контрольной палаты в стенах первых парламентов и была реальной причиной разгонов 1993 и 1995 годов.

Только третий состав мажилиса оказался достаточно покладистым и отказался от притязаний на счетную палату.

Особенно много проблем президенту доставила контрольная палата первого парламента, под руководством депутата Газиза Алдамжарова. Депутаты из этой палаты рьяно взялись за дело, начали проверять и задавать неудобные вопросы – например, где остается часть валютной выручки. Одним из таких неудобных вопросов было и расследование злоупотреблений в сфере выдачи экспортных лицензий министерстом внешнеэкономических связей, которым руководил один из первых кассиров Назарбаева Сыздык Абишев. Он был тогда патроном своего молодого помощника Булата Утемуратова, трудившегося скромным начальником отдела лицензирования и впоследствии заступившего к Назарбаеу помощником по хозяйству.