Текст книги "Начальник Культуры (СИ)"

Автор книги: Рафаэль Дамиров

Соавторы: Валерий Гуров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Начальник Культуры

Глава 1

– Одну секундочку, Максим Игоревич, тут небольшие технические неполадки! – прощебетала молоденькая, но грудастая секретарша, мелькая в окошке видеоконференции.

На мониторе моего компьютера в «Скайпе» зависал региональный министр природных ресурсов и экологии Голиков, тщетно пытаясь включить видео.

– Леночка, «Скайп» для дебилов и пенсионеров! – выдал он, не знаю, что я его уже слышу. – Все давно на «Зуме» работают! Кто только эту хрень придумал… Лен, этот старикан меня слышит? Можешь ему сказать, что связи нет?

Глаза у Леночки расширились, как у кролика перед удавом. Она-то понимала, что сболтнул министр лишнего, но обратно слова не засунешь.

– Старикан слышит, – сообщил я ровным голосом, наблюдая, как Голиков вздрогнул. – Так что давай, не тяни кота, включай камеру.

Наступила зловещая тишина. Поле на экране пару секунд оставалось черным, а затем появилось изображение в диалоговом окошке министра. Лицо Лёни Голикова, в просторечии – Хряка, заполнило весь кадр. Щёки красные, как у разрезанной свёклы, лоб блестит от пота, хотя мужик вещал с улицы, а на дворе мороз. Глазки метались туда-сюда, мозги работали в аварийном режиме. Видно, сообразил, что влип.

– Простите, господин временно исполняющий обязанности губернатора, тут интернет плохой, и старикан – это я не про вас, а, кхм, про свой телефон. Можете у Елены спросить, я его так называю, – замямлил он, пытаясь меня поддеть этим самым «врио». Наивный. Не он первый, не он последний.

Я усмехнулся.

– Ничего, Голиков, и тебя вылечим. Объект показывай.

Меня перекинули в этот край меньше месяца назад. Старый губернатор благополучно задвинулся на пенсию с инсультом прямо в кресле. Борясь с проблемами в своём регионе, по неосторожности чуть не попал в список Форбс. За долгие годы у власти он сумел не только вырастить внуков за границей и сколотить себе миллионные счета, но и довести регион до состояния мертвой зоны. У него было всё – кроме желания хоть что-то делать. А главное, за ним осталась гнилая, коррумпированная система, которая только и ждала, что я приеду, кивну головой и продолжу играть по старым правилам пилить бюджет и рубить откаты.

Но тут они просчитались. Потому что я был не из тех, кто позволяет себе расслабиться в кресле и писать мемуары. Я сюда пришёл разобраться с кризисной ситуацией в регионе. И если местные чинуши думали, что смогут продолжать дурить народ и растаскивать казну, то они очень скоро узнают, что новый губер в их игры не играет. Все они мне напоминали гастрбайтеров: и те, и те пересылают деньги детям заграницу.

– Одно мгновение! – наконец, послышался голос Хряка, выдернув меня из раздумий.

Голиков потопал к объекту. Несколько секунд я слышал его тяжёлое дыхание, топот по снегу и хруст замёрзших ледышек под подошвами. Объект был из проблемных – местный химзавод одного местного олиграха тихо сливал отходы в реку, годами отравляя воду, а отчёты чиновников привычно врали, что всё давно исправлено. По бумажкам, представленным Хряком, выходило, что проблема решена, а предприятие заплатило штраф. Я в такие сказки не верил, поэтому отправил министра снимать мне видеоотчёт с места. Сам бы поехал, но простудился и весь день держался на таблетках от высокой температуры.

– Так-с, пришли, – задыхаясь от лишнего веса, прохрипел Леня Хряк.

Камера повернулась к реке, берег усыпан снегом, на воде массивный пласт льда.

– Вот, Максим Игоревич! – бодро затараторил Хряк. – Как видите, труба, по которой отходы попадали в реку, благополучно ликвидирована! Нет ее здесь больше. Экологической обстановке нашего региона больше ничего не угрожает!

Я молча смотрел в экран. Министр слишком быстро убрал камеру от берега. В кадре мелькнул его дорогущий внедорожник и…

– Погоди-ка, картинку верни, – приказал я, уловив на секунду странный снежный холм вдалеке.

Повисла тишина. Леня не двигался, как школьник, пойманный с сигаретой за углом. Через пару секунд на экране снова появилась его тревожная рожа.

– Слушаю вас, Максим Игоревич.

– Да не на себя смотри, к берегу камеру поверни.

Телефон в его руках задрожал, чинуша явно осознал, что попался. Он повернул камеру туда, куда мне показывал сначала. Там никакого снежного холма не было.

– А теперь, Дэвид Копперфильд, развернись ровно наоборот с камерой, – твёрдо проговорил я.

– Максим Игоревич, тут холод, минус двадцать! Я так вслед за вами слягу! Ну и вы хорошо подумайте. Я-то человек подневольный, как скажете, так и сделаю, но вам потом с Владленом Ефимовичем разговаривать. У нас не принято…

Владлен, местный олигарх, явился в первый же день моего назначения. Говорил красиво, улыбался, а между строк дал понять: не лезь, и мы с тобой договоримся. Вчера он повторил это предложение – закрыть глаза на сброс отходов. Дескать, утилизация дорогая, проще заплатить штраф. Но я договоров на таких условиях не заключаю. Тем более, когда деньги у этого деятеля водятся немерено, а чуть ужаться в тратах он не хочет.

– Поворачивай, кому говорю! – повторил я.

Телефон задрожал ещё сильнее, Леня фоном беспокойно захрюкал, как настоящий хряк. Но мои приказы не обсуждаются. Камера нехотя двинулась в сторону, и я увидел снежную гряду, поднявшуюся примерно на метр.

– Ну-ка, Лень, вон к той возвышенности подойди. Да, к той, что колбаской лежит.

– Не вижу… А-а, вы про это! Сугроб, Максим Игоревич! Видать, снегом тут всё… припорошило.

– Подойди, говорю, – я стукнул кулаком по столу.

Получилось не так эффектно, как если бы вживую, но Хряк понял намёк. Нехотя двинулся к гряде и неуверенно начал разгребать снег. Ну как разгребать – лениво теребить снежную корку, изображая деятельность. Пока я снова не прикрикнул. Под сугробом блеснула ржавчина. Труба. Та самая труба. Владлен, конечно, постарался: рабочие отрезали выходную часть и присыпали всё снегом. Но вот убрать стык старого металла с берегом времени не хватило. Отходы пока не сливали, потому что знали, что я проверю, а после бы опять взялись за свое.

– Это что? Голиков! я тебя спрашиваю, документоид ты канцелярский.

– Максим Игоревич, это недоразумение! Я найду прораба и спрошу, как так получилось!

– Леня, заявление по собственному – мне на стол. Всё.

– Максим…

– Если через два дня я приеду, а труба будет там же – пеняй на себя. Одним увольнением не отделаешься.

Я отключил связь. Дебилы, блин, сказочные. Сделают всё, чтобы ничего не делать. Только вот я им эту халяву закончу.

Я прекрасно понимал, что лёгкой прогулки не будет. Ещё при назначении ожидал, что разбор полётов окажется интересным. Теперь осталось понять глубину разложения местного кабинета министров. Потому что рыба гниёт с головы, а здесь, похоже, давно уже не рыба, а разложившийся крокодил.

Вчера я попросил министров отчитаться за работу при прежнем губернаторе, а сегодня обзванивал их по видео. Очередь дошла до министра по физической культуре и спорту.

– В регионе открыты два десятка футбольных полей, три десятка спортивных площадок! – бодро начал министр, включая демонстрацию экрана. Фотоотчёт засиял на дисплее: счастливые дети, современные поля, радостные тренеры. Красота!

Я мельком пробежался по снимкам и завис. Что-то тут было не так. Один кадр: улыбающийся футболист с мячом, показывает большой палец. Второй: гимнаст на брусьях. Я бросил взгляд на сумму с семью нулями, выделенную на проекты, и глубоко вдохнул.

– Все объекты сданы в срок, приняты мною лично! – гордо заключил министр.

Я чуть склонил голову.

– Олег Александрович, пролистай-ка пару кадров назад.

Министр щёлкнул мышкой.

– Вот это, – я кивнул. – Кто на снимке?

– Э-э… ученик 11 «Б» класса, 5-й школы… Спортсмен, отличник! – начал заикаться министр.

– Хорошо. А теперь пару кадров вперёд.

– Ну… какой-то иностранный студент из Африки…

Министр спорта мгновенно свернул презентацию, и на экране появилось его загорелое лицо. В нашу лютую зиму такой загар можно получить только на Мальдивах или Канарах. У меня перехватило дыхание – от смеха или злости, сам не понял.

– Олежка, ты идиот, или прикидываешься? – вздохнул я.

– С чего вы взяли, Максим Игоревич?

– Значит, точно идиот.

– Почему?!

Я ткнул пальцем в экран:

– Потому что на первом фото Криштиану Роналду. А на втором – Усейн, мать его, Болт!

Министр моргнул.

– Какой Болт?..

– Анкерный, Олег! Ты хоть бы водяные знаки замазал!

Действительно, на снимках красовались логотипы фотостока. Этот талантливый физкультурник просто скачал из интернета картинки футбольных полей и выдавал их за реальные проекты.

Я выдохнул. На что они вообще рассчитывали? Что я тут на пару дней? На недельку? Лицо министра вытянулось, но он всё ещё изображал невинное недоразумение.

– Олег, знаешь, что такое канцелярская гниль? Это когда бюджет освоен, а результата ноль. Вот ты сейчас живой её пример.

Министр попытался блеять что-то про “исправим”, но я уже устал.

– Короче… Заявление мне на стол. А подпишу его или нет – зависит от твоей прыти, которую ты проявишь для исправления ситуации.

Конечно, оставлять в аппарате я его не собирался, но пусть подсуетиться напоследок, побегает. Хотел еще его отчихвостить, но связь прервалась. Повезло ему…

Я потёр виски.

– Лена, подключай Кинчева! Может, хоть у него голова на плечах есть.

Мне хотелось выслушать министра культуры. Надежда умирает последней, должен же быть хоть один лучик света в этом царстве чиновничьего беспредела. Секретарша, однако, тянула. Несколько раз открывала рот, но осекалась.

– Максим Игоревич, только вы, пожалуйста, не злитесь на меня, ладно?

– Чего стряслось? – нахмурился я.

– Виктор Дмитрич просил передать, что он отчитается потом, ему сейчас некогда, он готовится в командировку, – наконец, выдавила из себя Лена.

– Командировку? – я вскинул бровь. Что-то я не припоминал, чтобы подписывал министру культуры какие-то командировки.

Лена вывела на экран скан приказа. Я вчитался, чувствуя, как от прочитанного у меня начинается изжога. Командировка значилась в Канны, с проживанием на двоих в самом дорогом отеле Франции «Мартинез».

– Это вообще что?!

– Командировка для участия в форуме «Обсуждение влияния глобального потепления на популяцию капибар», – прошептала секретарша.

Я моргнул. Потом ещё раз.

– Чего, на хрен?!

– Простите, но прошлый губернатор всё подписал... – замялась Лена.

Я глубоко вдохнул и рявкнул:

– Отменить! Какие, на хрен, Канны! К хренам капибар, нам тут своих оленей хватает!

Лена сжалась в кресле. Я успокоился, понимая, что девчонка-то ни в чём не виновата. Но и отпускать рано – в последний момент я смекнул поинтересоваться, кто второй командированный участник этого увлекательного форума.

– Я… – пропищала секретарша, втягивая голову в плечи.

Я тяжело вздохнул. Нет, я всё понимаю. Не первый день в политике, сам министерское кресло занимал. Без вольностей не работает никто, это как компенсация за вредность. Но это?! Это не вольности, это уже тотальная халтура и беспредел!

Эти хорьки берегов не видят, а я что? Закрывать глаза на произвол я не собирался.

Мы для кого работаем? Для людей! А людям при таком подходе ничего не доставалось. Кроме жалоб и пустых обещаний.

Я глубоко вдохнул и выдал:

– Лена, с помощником соедини. Давай-ка мы их всех прямо сейчас в администрации соберём!

Пусть объясняются, а то, может, сразу билеты до Магадана выписывать?

Я намеревался вызвать всех министров к себе на ковер и устроить хорошую выволочку. Либо они корректируют свой подход, либо поедут не на Канары и не в Канны, а посевернее. Скандал будет жуткий, вся пресса на уши поднимется, но я от своего не отступлю. И ещё эти товарищи пытаются мне лапшу вешать!

Послышались гудки, а затем раздалось «алло» моего помощника. На фоне играла громкая музыка, дыхание помощника мне показалось учащенным.

– Ты где? – строго спросил я.

– Отъехал за бумагой!

– К черту бумагу, двадцать минут, чтобы заехать за мной, и поедем в администрацию.

– Не могу, Максим Игоревич! Не успею… Я уже бумаги набрал, еду….

– Яша, ты скоро там? – фоном послышался закулисный женский голос.

– Ты охренел? – спросил я.

– Не слышу, Максим Игоревич, вы пропадаете, – помощник попытался воспользоваться старым как мир способом, вот только со мной такие фокусы не пройдут.

– А теперь послушай меня внимательно, Яша, – процедил я. – Если хочешь трахать баб, тебе этого никто не запрещает, хоть гарем собери и каждую по очереди. Но сначала спрашиваешь – можно я отдохну, Максим Игоревич, не принесёт ли нам такой отдых вреда? Не придется ли Максиму Игоревичу потом перед избирателями краснеть? Всё понятно, Яша?!

– П-понятно… – заикаясь, ответил помощник, язык у него заплетался. – Марина, отвали, не до тебя сейчас.

– Хорошего тебе отдыха.

– Я уже еду, М-максим…

– Я тебе приеду, ты же с трудом языком ворочаешь!

Я отключил звонок. Помощника тоже поменять надо. Парень он простой, но уж больно врать пристрастился. Тут весь рассадник выкашивать надо. Напалмом выжигать.

Голова раскалывалась. А тут ещё секретарша сообщила, что остальные министры просят перенести отчёт на следующую неделю и приехать никак не могут. Не знаю, как было принято при прежнем губернаторе, но меня такой подход категорически не устраивал. Свои выводы я сделал, и решение будет непопулярным. Мне нужна команда исполнителей, у которой будут гореть глаза, а душа – болеть за дело. Ну нет понимания у людей, что если в стране всё будет хорошо, то и у них стабильность будет. Работать, правда, для этого нужно… а работать мало кто любит.

Несмотря на высокую температуру, я всё-таки решил ехать в администрацию и там немедленно начинать готовить материала к их устранению, и после и к увольнение. Для начала вызову всех по одному и предложу по собственному. Если будут артачиться, соберу материалы в прокуратуру. Конечно, прокурор тоже у кормушки, скорее всего. Как отбить охоту воровать у крупных чиновников? Трудно, если они охотятся с судьей и прокурором. Но копию-то я направлю в Москву. Им придётся принимать меры, а Следственному комитету – возбуждать дела. Они полагали, что я не полезу со своим уставом в чужой монастырь. Лазили уже и не раз.

Накинув пальто, я вышел из квартиры и спустился к автомобилю, обматывая шарф вокруг шеи и натягивая меховую ушанку. Я на минуту застыл на крыльце подъезда, окидывая взглядом тайгу, раскинувшуюся на горизонте. Такая страна, такие богаства. Эх… Я попытался вдохнуть здешний девственно-чистый воздух полной грудью, но толком не насладился, потому что с утра у меня был заложен нос.

Водителя я на сегодня отпустил, так как думал, что никуда не поеду, поэтому за руль садиться придётся самому. Правда, от сотрудников службы безопасности не отделаться. Те, как тени, последовали к своей машине сопровождения.

Рядом с моим автомобилем на столбе электропередачи электрики чинили проводку. Я, пока шёл к машине, ежась от холода и кутаясь в пальто, наблюдал за тем, как идут ремонтные работы. Ветер был жуткий, благо не метель.

Электрики перематывали изолентой трухлявую проводку, держащуюся на одном честном слове. Ставил стяжки и хомутики.

– Здорово, мужики! Здесь бы новые провода поставить, развалится же, недели не пройдёт, – сказал я, видя, как те изо всех сил стараются сделать из говна конфетку.

Вот только первый же порыв ветра – и линию опять оборвёт. Меж тем я помнил, что, судя по отчётам ЖКХ, на обновление проводки было выделено несколько миллионов рублей из бюджета в рамках ежеквартального обслуживания. Конечно, на деле никто ничего не обновлял и обновлять не собирался.

– Так денег нет на новое, поэтому работаем с тем, что есть, – обернулся ко мне один из электриков.

Его лицо из-за сильного мороза было спрятано за повязкой, но мне оно на миг показалось знакомым. Точно, так похож на одного из охранников, что сопровождали олигарха на вчерашние встречи… родственник, наверное. Я сбился с мысли, чувствуя, что наступил во что-то мокрое. Обернулся и увидел у правого колеса машины лужу какой-то жидкости. То, что это бензин, было несложно догадаться – при минус двадцати градусах он не замерзал. Мне пробили бензобак. Странно, что запах не почуяла служба безопасности.

Боковым зрением я увидел, как кран, на подъёмнике которого стоял электрик-охранник, тронулся и поехал прочь. А один из проводов, подхваченный порывом ветра, сорвался и полетел вниз. Я от неожиданности глотнул холодного воздуха и зашелся в кашле. Оголённый провод упал в лужу бензина, тот вспыхнул – и пламя метнулось к бензобаку.

Вспышка.

Прогремел взрыв.

Было не больно, боль я просто не успел почувствовать. Ощущение было странным, я никогда такого не испытывал – и, наверное, не испытаю вновь.

Потому что я умер. И последней мыслью стало, что мне обидно. Нет, не за себя, за державу, как говорится, обидно. За мою любимую Родину…

Глава 2

Очнулся я резко, будто вынырнул из ледяной воды, жадно глотая воздух. В голове гудело, в руках-ногах тяжесть, перед глазами – мутный свет, который дрожал, как осиновый лист. Моргнул, пытаясь собрать мысли в кучу, но тут же в уши хлынул дребезжащий, тягучий, как перетопленный сахар, звук баяна. Вот уж не думал, что такая музыка в загробном мире есть.

– От героев былых времён… – разнеслось под высоким потолком нестройное, но проникновенное пение.

Голос пожилой, с надрывом, с вибрацией – так поют те, кто когда-то рвали связки в запойных застольях. Что за чертовщина? Где я? Или в больнице теперь обязательно должен быть кружок самодеятельности ветеранов?

Я моргнул ещё раз, попробовал приподняться, но тело отозвалось странной лёгкостью – как будто не моё. Суставы не скрипят, поясница не ноет, руки лёгкие, живые… Да ещё и зрение чётенькое…

Что за?!

Рывком поднялся и уставился на свои ладони. Гладкая кожа. Ни единого шрама. Ни следов прожитых лет и возрастных клякс. Провёл рукой по лицу – ни бороды, ни щетины. Молодые руки. Молодое тело. Ёкарный бабай…

Я огляделся.

Районный дом культуры. Старый и до боли знакомый в своем антураже ушедшей эпохи. Тяжёлый запах дерева и пыли щекотали нос.

Высокий потолок с жёлтыми разводами от протечек. Стены серые, облупленные, но украшенные агитационными плакатами: «Культура – душа народа!» и «Слава сельским труженикам!». На полу залатанный линолеум, который давно пора выкинуть. На стенах – фото местных передовиков производства, ветеранов, а в углу – пыльный рояль, к которому, похоже, не прикасались со времен царя Гороха.

Но главное – календарь.

Я вгляделся. 2005 год.

Сглотнул.

Со стены на меня смотрел молодой президент, еле заметно улыбался. Я ему кивнул и пришло осознание новой действительности.

По спине пробежал холодок. Неужели сон? Да чушь какая-то! Ущипнул себя за руку. Больно. Я это,ну точно! а кто же еще?

И это не сон.

Очнулся я в какой-то подсобке за кулисами. Вокруг путаница проводов, над головой электромонтажный щиток, открытый нараспашку. Меня, что ли, шарахнуло током? Я потер виски и выглянул за шторку.

Зал примерно на двести мест. Сплошь пожилые люди сидят. На сцене, стоял дед-баянист в костюме с медалью на лацкане, старательно наяривал на инструменте. я повертел головой, но тут с грохотом что-то упало.

– Батюшки, да Кузьмич помирает! – завизжала бабка в первом ряду.

Кузьмичем оказался тот самый баянист. Он теперь валялся на сцене, а вокруг уже суетились люди.

– Давление! Инфаркт! – заголосили со всех сторон.

Мозг ещё не до конца понимал происходящее, но рефлексы сработали.

– Воду! Мокрое полотенце! Скорую вызвали?! – взял я инициативу в свои руки и кинулся помогать.

– Уже бегут! – крикнули в ответ.

Но я видел, как из кармана старика выкатилась бутылочка. Какие-то сердечные капли..

Подскочил, схватил пузырёк, открыл и капнул ему на язык, благо рот у пострадавшего был открыт.

– Давай, Кузьмич, дыши! Не вздумай сдохнуть на сцене, понял?!

Не знаю, кем я теперь стал, но не позавидую организаторам, если ветеран сыграет в ящик прямо во время выступления.

Кузьмич заморгал, застонал, попробовал встать.

– Лежи, дедуль, не геройствуй, а то в гроб быстрее загонишь себя.

Скорая, похоже, или дежурила здесь (что неудивительно, учитывая средний возраст публики), или просто приехала очень быстро. В дверях уже появились фельдшеры.

А навстречу им выскочил крепкий, пожилой мужик с густыми бровями и туго затянутым галстуком.

– Товарищи, а нельзя его как-нибудь откачать? – пробасил он. – Дюже выступление у нас важное! Глава областной администрации с минуты на минуту приедет!

– Натан Леонидович, ему в больницу надо, давление за двести, налицо все признаки инфаркта. Ему теперь не концерты давать, а капельницы принимать! Если бы ему вот Максим сердечные капли не дал, боюсь, что мы бы потеряли Кузьмича, – объяснила фельдшер.

Я внутренне напрягся. Имя у меня осталось прежним. Уже это радует. Не придётся заново привыкать.

Фельдшер послала коллегу за носилками и внимательно посмотрела на меня.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, видимо взгляд у меня был человека не в себе.

Я задумался. Честно? Как будто трактор по мне проехал, потом назад сдал и поехал ещё раз, но не добил. Голова кружилась, мутило, и всё тело ломило, будто я не током шарахнутый, а хорошенько отметеленный.

– Жив, здоров, ничего страшного, – вслух бодро ответил я.

– А ты что, куда-то влез? – подозрительно прищурился этот Натан. – Я же смотрю на тебя и понять не могу, гарью как будто тянет… Еще и свет моргнул. Ты Максим ничего не трогал в щитке?

– Не трогал, – буркнул я.

– Раз ты в порядке, то помоги Мишке Кузьмича до машины донести, – попросила фельдшер.

Не могу отказывать красивым женщинам. А фельдшер была симпатичная, та самая естественная красота, которую не купишь ни за какие деньги. И от которой в мое время остались лишь воспоминания, искаженные тысячами одинаковых женских лиц с раскосым прищуром Чингачгука и утконосными губами. Про себя отметил. что принятие новой реальности прошло безболезненно. еще бы – я не на том свете, а молодой парень. И, похоже, этот балаган – теперь моя новая жизнь. Меня пытались убрать, но что-то пошло не так. И вот я теперь здесь.

Она, видя мой пристальный взгляд, коротко улыбнулась, достала из кармана мобильник-раскладушку и, открыв его, стала нажимать на кнопки. Я узнал модель сразу же – легендарная Моторола RaZR, вещь!

Мишка, оказавшийся напарником медички, вернулся в зал, притащив носилки. Разложил их возле Кузьмича. Мы за руки, за ноги аккуратно переложили старика на носилки и понесли в карету скорой помощи под нервное гудение толпы.

Фельдшер осталась в зале, с кем-то говорила по телефону. Поместив Кузьмича в новенькую Газельку с красным крестом и закрыв дверцы, Миша достал из кармана пачку «Императора» и закурил.

– Буш? – он протянул пачку мне.

– Не курю.

– Бросил, шо ли?

Я не стал говорить, что свою последнюю сигарету выкурил ещё двадцать два года назад, а то подумает чего нехорошее. Мне в новом теле всего-то лет двадцать пять, а может и того меньше.

– Злиться на меня перестал? – поинтересовался Миша.

– Есть за что?

Миша коротко пожал плечами. Видимо, какие-то закавыки между нами существовали. Но, честно говоря, мне пока что было не до этого, и я решил сменить тему, как мне казалось, на другую.

– Как твою напарницу зовут? Симпатичная девчонка.

Миша аж позеленел, может, сигарета какая попалась нехорошая? Но нет, выпучив глаза, он резко пошёл на меня.

– Ты же сказал, что Ленка тебе не нужна, играть со мной вздумал, козёл? Или в прошлый раз мало получил?!

Ничего против медика я не имел. Профессия уважаемая, да и самого Мишку я видел впервые, но, видимо, с прежним обладателем этого тела у них были какие-то свои тёрки на счет медички. Потом разберусь, что к чему, а пока…

Я сместился в сторону, подставил Мише подножку, и дождавшись, пока он споткнется и полетит вперёд, заломил ему руку и впечатал щекой в «Газель».

– Больно, гад, отпусти, руку сломаешь! – заверещал фельдшер.

– Будешь еще дергаться – обязательно сломаю, но ты до греха не доводи.

Вот и джи-джитсу пригодилось. Не зря последние десять лет практиковал, чтобы физическую форму поддерживать. Да и модно было в определенных кругах именно этим видом единоборств заниматься.

– Макс, тебя там Натан… – из клуба вышла Лена, и, увидев, чем мы с Мишей заняты, запнулась. – Вы чего делаете?!

Я отпустил руку Миши и похлопал фельдшера по плечу. Тот, кряхтя и вращая плечевым суставом, с удивлением на меня зыркнул, не ожидал такой прыти.

– Да ничего, я приём твоему напарнику показывал. На выездах всё может пригодиться. Запомнил, Миш?

– Запомнил, мы с тобой потом ещё поговорим, Макс, – процедил он сквозь стиснутые зубы и сел на переднее сиденье, с силой захлопнув дверь.

– Все нормально, Максим, он тебя не трогал? – спросила Лена.

– Он – просто душка, – улыбнулся я.

– Там тебя, в общем, ваш глава ждет, что-то сказать хочет, – сказала Лена и, покосившись на водительскую сторону газели, чуть тише добавила: – Я потом в аське напишу.

Аська… что за аська? Я смутно припомнил некогда популярный мессенджер. Лена послала мне воздушный поцелуй и запрыгнула в газель.

Машина скорой помощи тронулась, а я, прежде чем заходить в клуб, оглядел поселение. Вдаль тянулась улочка с одноэтажными частными домами – это явно не город. Похоже на райцентр. Городок с ноготок. Вокруг ни одного высотного здания, если не считать пятиэтажные хрущевки. Теперь будет неплохо узнать, куда меня закинула судьба и кто я вообще такой. Вопросы, одни вопросы.

Я вернулся в клуб, где в зале повисла гробовая тишина, об котрую. казалось. головой стукнуться можно. Натан Леонидович вышел на сцену. О том, что он глава нашей районной администрации, я узнал из перешептываний в зале.

– Ну всё, праздник под откос! – выдал он, окинув всех тяжёлым взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

– Это почему? – послышался несмелый ропот из зала.

– А кто вести будет? Солировать? Ложки-матрёшки! Кузьмич в больнице, а у нас тут начальство из области едет отчетный концерт смотреть, проверять. С минуты на минуту будет.

Легкая паника передалась и присутствующим. Ведущего нет, награды вручать некому. Всё идёт прахом.

– Люба, может, ты нас выручишь? – обратился глава к бабке с вязальными спицами на голове, вместо заколок. .

– Ой, нет, нет, у меня самой сердце непутевое! – отказалась старуха, закатывая глаза.

– Дед Сава? Ну, выручай честной народ?

– Да куда там, Натан Леонидович, у меня радикулит! Если нагнусь за грамотой, обратно не разогнусь! – отмахнулся один старик в армейской душегрейке.

Глава вытер лоб, посмотрел на меня, нахмурился, видимо, припоминая хотя бы мое имя, даже пальцами защелкал.

– Э-э… Максим! я тут подумал. Ты у нас работаешь уже год… Общественник, не пьешь не куришь. Правда скромный уж больно, но это не порок. Так что, пока Кузьмич в больнице, ты начальник культуры. Приказ я сделаю. Будешь врио. А что? Справишься, я верю в тебя. Давай, выводи концерт! – заключил он.

Ветераны захлопали, вполне себе довольные решением главы администрации. Либо Максимка был действительно на хорошем счету, либо им было пофиг кому хлопать, лишь праздник жизни продолжался и не заглох, ведь у них итак сейчас не особо много развлечений. Ну что же… Я почесал за ухом и проговорил:

– Концерт состоится, не зря готовились.

А про себя подумал: «Знать бы еще, что за концерт, и какие тут номера нужны». А еще глодала мысль: как-то лихо меня назначили на руководящую должность, чую, неспроста это. Пусть и должность не великая – начальник отдела культуры районной администрации. но… А пофиг! Чего голову ломать, походу разберусь. Все же за плечами у меня немалый опыт управленческий. Уж с маленьким городком и районом справлюсь.

Натан Леонидович сошел со сцены и подрулил ко мне.

– Пожалуйста, Максим, это моя личная просьба, – сказал он. – Сделай как надо! Ух!

Он сжал пафосно сжал кулак и прислонил его к своей груди.

– Натан Леонидович, там из области приехали! – позвали главу администрации.

– Бегу, уже бегу! – он бросился к выходу, благодарно зыркнув на меня напоследок. – Максим, готовность пять минут, высокое начальство приехало! Ты хотел на гитаре сыграть? Вот тебе, пожалуйста – пользуйся шансом!

– Гитаре? – я почувствовал, как внутри неприятно ёкнуло. – Да у меня медведь на ухо наступил! Даже два…

– Э-э… – замялся глава. – Ну, значит, что-то другое придумай! Главное – не облажайся! Областное начальство будет проверять, как у нас с тут культурой, это самое. Им же лишь бы повод найти, что финансирование нам не нужно.

Ладно, разберёмся, и не из таких ситуаций приходилось выходить. Сложность только в том, что я на гитаре уже не умел играть. Забыл всё напрочь.

Что же, несколько минут у меня есть, воспользуюсь ими по полной программе. Подчас можно и за сутки ничего не успеть, а порой ситуация становится с ног на головы в считанные секунды.

Я быстро оглядел зал. Бабки на первых рядах переговаривались, мужики скучающе зевали, кто-то потягивал из карманной фляжки, пуская ее по кругу, эликсир настроения – пойло, после которого вид становился улыбчивее, нос розовее, а бабульки моложе.

– Артисты у нас имеются, Раиса Петровна? – я повернулся к инициативной бабуле, успев подслушать ее имя.

Та задумалась, оглядела ряды.

– Ну, у нас Люба стихи задушевно читает, собственного сочинения. Но, сам понимаешь, после Кузьмича – не то. Его баян не переплюнуть рифмами стихосложений. Тут что-то глобальнее нать. А ещё Ванька Костомаров на балалайке играет, но он, гад, с похмелья сегодня, не пришел, да и репертуар у него, это… не для сцены. Срамоту курвец брякает. Тьфу!..

– Какую срамоту? – не терял я надежды припрячь балалаечника.

– «Сектор Газа». Группа, говорят, такая матершинная есть. Вот…

М-да, «Сектор Газа» под балалаечный аккомпанемент – не наш вариант для концертной программы. .

В этот момент кто-то потянул меня за рукав. Я обернулся. Передо мной стоял парнишка лет пятнадцати, худой, с торчащими ушами и ясными глазами.

– Дядь Максим, а можно я?

– Можно что? – я попытался припомнить паренька, да не получилось.

– Я, это… на аккордеоне играю, – он расплылся в улыбке.

– Чего исполнишь?

Парнишка засмущался, поковырял носком пол.

– Так у меня «Подмосковные вечера» неплохо выходят… вы ж в прошлый раз хвалили!

– Пойдёт! – я хлопнул его по плечу. – Иди грей пальцы, или что там ты перед выступлением делаешь, через пять минут выходишь!

Я перевёл дух. Ну, хоть что-то. Парнишка, правда, не ветеран, но наверняка внук какого-то ветерана. Так что тут зависит от того, под каким соусом его выступление подать.

Дальше Раиса Петровна подвела ко мне нескольких ветеранов, уже вызвавшихся выступить на концерте.

– Вот, Максим, Люба стихи почитает, Алла частушки споет, а Иван Сергеевич готов рассказать про войну!