Текст книги "Год черной змеи (СИ)"
Автор книги: Радик Соколов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Радушная хозяйка тоже подлила масло в огонь дурного настроения. Ирина Емельяновна не пригласила Максима за стол, дабы не терзать домашних возможным запахом пота, вероятно источаемым умаявшимся за день мастером. Между нами говоря, манеры у матери Оленьки хоть отдаленно и напоминали аристократические, в действительности были из совершенно другого слоя общества. Впрочем, завистливость и склонность к злословию не являются достоянием одной группы человеческих особей. Да и умение скрывать за ветреностью и рассеянностью подозрительность и мстительность распространено достаточно широко. Так что оставим в стороне рассуждения о присущих тому или иному слою общества чертах характера. Лучше ограничимся воспитанием. Так вот. Пестрота, фальшь и подражание не могут долго скрывать неорганизованного и беспорядочного мышления, что совершенно не мешает подобным людям блаженствовать и процветать. Парадокс, достойный пристального изучения
Далекому от подобных умозаключений Максиму осталось только гадать о вкусе борща с густой белой сметаной, небольших обваленных в панировочных сухариках котлеток, жареной картошечки с лучком и салатика из свежей капусты. Вот пирожки с капустой и мясом точно удались на славу. Родину было очень стыдно, когда он стащил их из летней кухни, воспользовавшись тем мигом, когда они остались без присмотра.
Если бы Максим был поопытнее он бы внимательно пригляделся к матушке Оленьки, ибо дочери по большому счету удивительно похожи на мам. А посмотреть было на что. Подобно человеку привыкшему красоваться перед публикой, матушка непроизвольно принимала вычурные, правда по ее мнению изящные, позы. Подобно модницам восемнадцатого века манерно отставляла мизинчик в сторону и чересчур часто поправляла драгоценности, украшенные переливавшимися всеми цветами радуги камешками. В общем, она оставалась весьма привлекательной и ухоженной дамой. Разве этого мало, чтобы гордиться собой.
Что касается Родина: он остался совершенно равнодушен к великолепию супруги Николая Константиновича. Гораздо больше его интересовали пирожки. Съев парочку он, как говорится, облизал пальчики и почему – то решил, что у Оли наверняка получиться не хуже. Святая простота. Копать надо глубже. На кухне царствовала бабушка Оленьки. Мать Николая Константиновича – человек иной породы, с детства связанной с кухней.
По дороге на ставшую временным пристанищем турбазу, Родин не только не умирал от голода а был относительно сыт. По крайней мере калории для обдумывания будущих приобретений после получения дензнаков за сделанную работу в головной мозг поступили. Мысли это были настолько банальны, что останавливаться на их перечислении не имеет смысла. Каждый бывал в подобной ситуации мечтателя. Отличие только в том, что не к каждому решил примчаться любопытствующий Герберт Уэллс и назвать "Кремлевским мечтателем".
Ничего, скоро наступит ночь и он пожалуется на недоброжелателей своей верной Шейле, которая ни за что не сможет его предать. Это же плод только его воображения.
Среда.
Ночь, к совершеннейшему огорчению Максима прошла совершенно без сновидений, зато поспать удалось почти до самого завтрака. Выспаться согласитесь тоже счастье, особенно если больше нечему радоваться. Так и не решившись отправиться на озеро, Родин сразу после ритуального омовения побежал в столовую. Причем скорость, с которой он двигался к месту приема пищи, была чуть ли не больше чем та, что он выдал вчера, делая оздоровительную пробежку. Да это и не удивительно, после вчерашних переживаний организм нуждался в усиленном питании. Предаваться оздоровительному голоданию Максим пока не собирался.
В секунду поглотив кашу-размазню, Родин настроился ринуться еще за одной порцией. Да только не всякому, даже самому благому намеренью дано осуществиться. Стоило Максиму подняться из-за стола, как он был тут же атакован неугомонной старшей пионервожатой. С предполагаемой добавкой пришлось распрощаться.
– А ну стой! Объясни, Родин, где вчера пропадал? Мы ведь договорились.
Танины кулачки непроизвольно сжались. Как же ей хотелось размахнуться и как следует врезать этому придурку по его наглой, смазливой морде. Разъяренная Татьяна схватила Максима за плечи и хорошенько встряхнула.
Если кому доводились слышать шипение рассерженной кобры, то такой человек вмиг бы распознал знакомые звуки и насторожился. Только факиры своей волшебной дудочкой могут успокоить это взбесившееся создание. Простому городскому жителю это боюсь не под силу. В таком состоянии змея просто не слышит доводы разума, хотя британские ученые утверждают, что эти существа вовсе не приспособлены слышать, а ориентируются на прикосновения и вибрацию.
Вооруженный этими знаниями Родин безмолвно схватил Татьяну за руку и поволок за собой.
– Да куда ты меня тянешь? – Вожатая явно переключилась на другую не менее яркую эмоцию.– Стой, кому говорю. Не смей сжимать мою руку. Я тут командую.
Остановившийся Максим опасливо огляделся по сторонам и приложил палец к губам.
– Секрет государственной важности. Даже вам, своему мудрому и справедливому руководству опасаюсь его доверить.
Максим вытянулся во весь свой рост, встал на носочки и подозрительно огляделся по сторонам. Его поведение напоминало игру бездарного актера, которому выпала роль шпиона в очередной избитой конвейерной поделке.
– Да что за ерунду ты мелешь. – Татьяна Николаевна сама вдруг заговорила шёпотом и стала тревожно озираться. – Можно было и поаккуратнее меня сюда тащить. Говори.
– Вот. – Родин извлек из невероятно глубокого кармана удивительно просторных штанов совершенно невзрачный полупустой пакет с мирной надписью: "Калиевая селитра". – Если еще чуток сахара добыть, то можно чудной карамельки сварганить.
Эта бессмысленная фраза совершенно выбивала из колеи.
–Ты... ты... . – Татьяна ах задохнулась от возмущения. – Саботажник и вредитель.
– Да сделаю я все. В лепешку расшибусь, но к вечеру, клянусь, у меня все будет готово. – Максим успокаивающе поглаживал расчувствовавшуюся девушку по оказавшейся в его ладонях руке.
А переживать было из-за чего. Вчерашнее мероприятие соседей отбросило Таньку далеко назад. Теперь если их задумка провалится, то такое близкое и желанное место инструктора райкома уплывет в чужие, явно нечистоплотные руки.
– Не переживай, Татьяна Николаевна. – Максим словно прочитавший мысли своей собеседницы похлопал Татьяну по плечу, словно какого-нибудь своего парня. – Прорвемся. Соседи не чуют изменившегося политического момента, зато мы аккурат в струю попадем. Я ведь уже все продумал.
Через минуту Максим развернул в фотокружке целую пиротехническую лабораторию. Он тоже рассчитывал на широко разрекламированное пионервожатой мероприятие. Только удивить потенциальных заказчиков банальным запуском ракет вряд ли удастся. Здесь необходимо было придумать нечто более масштабное. В голове засела мысль провести небольшое огненное шоу, тем более, что это не требовало сложных ингридиентов. Черный порох и шнур для замедлителя Татьяна Николаевна принесла. Магниевая стружка имелась. Ее доставили добрые шефы. В чьей-то многомудрой голове засела мысль, что пионеры будут потреблять магний в неимоверных количествах, делая фото со вспышкой.
Так или иначе, но для смеси нужны были спички. Они стоили денег, вроде совсем небольших, но даже это сумма пробила в бюджете Родина изрядную дыру. Татьяна, поначалу мешавшая процессу, удивительно вовремя смылась. Пришлось Родину тащиться в магазин самому, а затем аккуратно отделить серу от древесины и тщательнейшим образом измельчить в ступке, ловко позаимствованной вместе с пестиком на турбазе. Вот, собственно, и все. Осталось только ссыпать компоненты в одну большую емкость и тщательно перемешать до получения однородной массы. Весьма неприятная процедура. Приходилось все делать очень осторожно и внимательно, дабы все не вспыхнуло раньше времени.
Времени до праздника оставалось еще прилично, но лучше ничего не откладывать на последний момент. Чтобы все сработало как надо, не грех и постараться.
Скорлупа из папье маше скоро просохнет и тогда можно будет набивать снаряды взрывной смесью и наполнителем. Мортиру, столь необходимую для предстоящего действа соорудить из металлической трубы легче легкого. Только где эту самую трубочку найти? Рядом с водокачкой со слов Татьяны лежали оставшиеся после прокладки летнего водопровода всевозможные обрезки. Вывезти на металлолом их должны были давно, да на счастье Родина все руки не доходили. Однако как показывает жизнь, если что-то плохое может случиться, то произойдет в самый неподходящий момент. Вооружившись этим знанием, Родин, сразу по получении информации, отправился в сторону водонапорной башни. Препятствием между искомым и Максимом был весьма внушительных размеров забор. Самое умное было найти обладателя ключа от ворот и договориться за поллитру, чтобы тот открыл ворота. Но мы не ищем легких путей, тем более что все равно денег не было. Просить у пионервожатой было бессмысленно. Запустить лапу в казённые деньги у Татьяны не было возможностей. В голове Максима сверкнула малодушная мысль наполнить бутылку прекрасной кипячёной водой и выдать ее за чудодейственный сорокаградусный напиток, но была отметена. В корзину пошла и идея просить со слезами обрезок трубы, ссылаясь на тяготы судьбы. После трудной душевной борьбы Максим решился на кражу. Да и нужно-то было совсем немного метра два на шесть полноценных стволов, соответственно четыре на двенадцать. Чем тебе не две батареи. Перебросил через забор пару обрезков да и все. Ну сколько они могут стоить? Да две копейки. С другой стороны – страшно. Если поймают, то может оказаться, что ты половину водокачки спер. Да еще не мало другого под это дело спишут.
Сам Дерсу Узала восхитился бы мастерству с каким Максим подкрался к водонапорной башне со стороны почти девственного сосняка. Однако! Судьба не постеснялось подкинуть препятствие на дороге к счастливому будущему. Ограда выглядела действительно основательно. Складывалось ощущение, что за ней скрывается не просто водонапорная башня, а объект государственного значения. С ходу забор было не преодолеть. Как опытный военачальник, Родин решил осмотреть поле предстоящей битвы за удовольствие создать мортиры. Ну для начала просто определить остался ли там тот металлолом о котором шла речь. Осмотревшись, Максим приметил подходящее дерево. Это была высокая сосна, но привлекла внимание Родина она не своей, безусловно выдающейся стройностью, а тем, что до нижнего относительно толстого сука можно было с легкостью допрыгнуть. Максим поморщился. Он, как и многие, оказался перед простой дилеммой. Перед ним было два пути. Простой и многодельный. Согласно первому надо было встать на сук и убедится, что искомое лежит на месте. Затем путем все того же подскока зацепиться за край забора и используя гимнастическое упражнение, именуемое в народе выходом силы, перебросить тело на другую сторону. Второй путь представлялся долгим и муторным. Ну где прикажете искать лестницу, доску или подходящего размера бревнышко. Надо ли говорить, что нетерпеливая душа Родина с легкостью отвергла второй вариант. Более того желание предварительно осмотреть двор тоже показалось никчёмным и глупым. Максим уподобился тому самому прапорщику из анекдота, который повторял: " Что делать, что делать, трясти надо".
Родин подошел к дощатому забору, чуть присел, собрался и отправил свое поджарое тело вверх. Как был прекрасен его полет. Вытянутые вверх руки пронзали воздух. Плечи омывали струи ветра. Поднятый вихрь разбросал непослушные волосы. В мыслях он уже представлял, как красиво преодолевает преграду к восхищению отсутствующих зрительниц.
Сила притяжения явно оказалась сильнее. От кончиков пальцев до края забора оставалось еще несколько сантиметров.
Происходи события на одном из полюсов, все сложилось бы иначе. Максим представил, как все это он втолковывает стоящей у доски Шейле. Взгляните на глобус и убедитесь, что там проходит ось вращения, следовательно, центробежная сила стремится к нулю. Значит, сумма векторов различных сил направленных к центру планеты минимальна и мощи накаченных ежеутренними пробежками ног было бы достаточно. Картина выходила удручающая, и Родин вернулся из мира грез на грешную землю. Не зря наш вид к которому относился и Максим назвали "Человек разумный", хоть некоторым кажется, что это явная ошибка. Вскоре у основания забора вырос небольшой холмик, долженствующий стать стартовой площадкой для нового взлета. К этой попытке Родин отнесся куда серьёзнее. Толчок, стремительный взлет и самые кончики пальцев вцепились в торцы досок. Тут уж было не до гимнастических изысков. Как лягушка, дрыгая ногами, Родин все же умудрился закинуть ногу на забор и словно куль с сыпучим содержимым перевалился на другую сторону. Через миг после падения Родин отжал от земли распростертое на травке тело и подошел к весьма скромной кучке металла, расположившейся под открытым навесом. Да, гнать грузовик только ради вот этого явно не стоило. Брезгливо пошевелив сантехнические отбросы, Максим приступил к деятельности сравнимой с тяжким трудом старателя одиночки. Самое обидное открылось в конце. Сторож на данном объекте отсутствовал как класс, а створка ворот была уже настолько давно открыта, что умудрилась если не врасти в землю, то запутаться в вымахавшей рядом с ней траве.
Гильзы из обрезков металлических труб получились не хуже заводских. Да что там, лучше. К добытой потом и кровью вещи всякий человек относится с особым пиететом. Он словно ощущает с ней некую духовную близость. Критиковать ее особенно трудно.
Чтобы пустить их в дело оставалось соорудить надежную пробку и облагородить внешний вид. Рассыпав взрывную смесь по гильзам, слегка замотавшийся Максим отправился на полдник и рапортовал о достигнутых успехах своему непосредственному начальству. Жаль только, что хитрая Татьяна обещала восстановить финансовую справедливость на днях, сразу по утверждении отчета о проведенном мероприятии. При этом ее глазки подозрительно бегали, а ушки столь ярко пылали, что даже дурак бы догадался, что денег не будет.
Через полчаса Максим стучался в окно дачи Николая Константиновича. Вышедшая на стук Ольга встретила гостя не ласково. Честно говоря, она не собиралась даже разговаривать с этим несносным Максимом, но надо же хотя бы сохранять видимость вежливости и не уподобляться бескультурному быдлу.
– Я занимаюсь, отстань. Скоро в музыкалку, а у меня этюд не разучен. Это ж надо оторвать человека от важного занятия. Зла не хватает.
– Дури и злобы у Ромочки полно. Можешь призанять. У меня к тебе архиважное дело.
Как чертик из табакерки выскочило воспоминание об этом злосчастном поцелуе. Винить можно было только саму себя. Как бы хотелось не повторять этой дурацкой ошибки. Ведь можно же было увернуться?
– Так, кончай по клавишам дубасить. Речь идет об испытании ракеты. Это надежда всего человечества. Тут не до гамм.
Максим достал из тубуса длинное хищное тело, увенчанное острым конусообразным носом. На боку кустарного изделия красовалась надпись: "Несравненная Ольга"
–Готова к испытаниям? Пора настала лично к звездам дорогу проложить. Усядешься как барон Мюнхгаузен на ядро и вперед. Дай прикину, как там посадочное место подойдет тебе.
Несносный болтун даже присел на корточки, словно и вправду намереваясь сопоставить размер таза с гипотетическим креслом первого звездопроходца.
Испуганной козой "взрослая культурная девушка" отскочила от нахального мальчишки. Только вся ее надуманная злость куда-то испарилась. На миг ей даже показалось, что она будто Дороти, устилая дорожку из желтого кирпича благими намерениями, двигалась прямо в лапы волшебнику из страны Оз. Такому же, как Максимка фокуснику и обманщику. Поборов наваждение она, с трудом сдвинув брови и пряча довольную улыбку, спросила:
– Точно полетит, а то я и обидеться могу.
– Даже не сомневайся, твое стройное величество. Говорю же, что можно запускать. Пойдем в лесок и спытаем мой агрегат в боевых можно сказать условиях.
Загоревшаяся энтузиазмом "пианистка" совсем как вспомненная всуе наивная Дороти вприпрыжку побежала за быстро шагающим "Главным конструктором".
Сам запуск не представлял собой ничего выдающегося. Ну что рассказать о подскоке метров на сорок вверх весело раскрашенной картонной трубки. Ничего интересного. Но ведь это касается только глубоко познавших жизнь знатоков. Зато у дачников восторгов было полно. Вдохновленная удачным запуском одноименной ракеты, Ольга радостным визгом приветствовала полет. Да и как не обрадоваться. Рев, струя пламени, бьющая в землю, на мгновенье замершая на огненном хвосте ракета. Миг и огненный смерч устремляется вверх. Ракета взмывает выше самых высоких деревьев, а потом величественно падает вниз. Все это действо сопровождалось таким душевным подъемом, что Оля сама не заметила, как второй раз позволила себя поцеловать. Или уже третий! Хорошо хоть сама обниматься не полезла, а то был бы конфуз.
Как всегда все обидные слова которые хотелось сказать неугомонному шалопаю вылетели из головы и сердцем завладела непонятная веселость.
Запыхавшись после диких подпрыгиваний сопровождавших полет, Ольга уже не могла выступить с обличительной речью. Ну как обвинять Максимку в том, что раздосадованный вчерашним происшествием Роман был зол и неприветлив. Так и не простив Ольгу, он укатил на ближайшей электричке в город, оставив девушку, как он думал, страдать. Оленька, как и положено, страдала как раз до встречи с несносным Максимкой.
– Слушай, а отец твой где? Надо ему отчитаться.
– Они все вместе еще вчера в город уехали. Бабушка к вечеру появится, а папа к выходным. Так что зря усердствовал. – Ох, какое злорадство сквозило в этот миг в словах. – Напрасно стараешься выдать себя за приличного человека. Я тебя сразу раскусила, злодей.
– Жаль, а я то, дурачок, на гонорар рассчитывал.
– Надумал мотоцикл покупать? – Оля, поправив выбившийся локон, хитро взглянула на автомеханика.
– Да была у меня мыслишка, девицу одну прокатить. Может сейчас и выйдет чего. Уехал, говоришь.
– Ты что это задумал, мерзавец? Одумайся. – Ольга, решительно расставив руки, встала перед дверью в сарай. С неимоверной, нечеловечески-змеиной ловкостью Родин обогнул препятствие и проник внутрь. В центре помещения красовался беззащитный, слегка запыленный, но все равно прекрасный ИЖ. Слева громоздилась накрытая брезентом непонятная конструкция, а справа на полках лежали инструменты и разнообразнейшие емкости.
Дальнейшее можно списать только на то, что Оленька совершенно растерялась. На завтра она даже сама себе не могла объяснить, как произошла эта метаморфоза. Поистине, понять женщину не может даже сама женщина. Вот она встала насмерть на защиту вверенного ей имущества, а через миг мотоцикл оказывается помыт, заправлен и готов к поездке. Необычайно ловко Максим уселся верхом на устрашающее своей пугающей красотой рычащее чудовище. Поправив, неизвестно каким образом, оказавшиеся на голове огромные очки в кожаной оправе, Ольга с опаской взгромоздилась на высокое заднее сидение.
"Боже, что я делаю", – думала она. Тело ее, казалось, жило особой жизнью, совершенно не откликаясь на доводы разума. Все происходило словно во сне. Здравый смысл как испуганный зайчишка забился в самый уголок черепной коробки и с ужасом наблюдал за происходившим безумством. Тело, не испытав никакого смущения с нечеловеческой силой обхватило единственную опору – торс одетый в короткую летную куртку. Спрятавшемуся от испуга здравому смыслу это последнее действие неожиданно понравилось, и он даже высунул свой любопытный нос, чтобы хоть чуточку осознать происходящее.
– Держись крепче. Сейчас газанем.
Ольга постаралась придвинуться как можно ближе и плотнее прижаться к хромированной кожаной спине. В глубине души пылал огонь предвкушения чего-то запретного и потому, несомненно, приятного.
– Стартуем. – Прокричал Максим.
Казавшийся таким тяжелым мотоцикл неспешно двинулся по дороге. Поначалу Ольгу даже охватило совершенное разочарование.
– Я даже на старом велосипеде и то быстрее ездила. – Едва не промычала она.
Впрочем, уже через мгновение колеса принялись вращаться все быстрее и быстрее, так что прижиматься к водителю приходилось все сильнее. Вездесущая дорожная слякоть, словно сама собой расступалась перед колесами двухголового экипажа. Скорость ощущалась совершенно не так как в салоне автомобиля. Душу девушки пронзило совершенно необъяснимое ликование. Все ее существо охватило доселе неизведанное чувство свободы. Словно сам собою из глубины естества вырвался искренний, беззаботный смех. Сердце забилось быстрее, стараясь нагнать нараставший гул мотора. Ольге казалось, что она будто летит над дорогой как птица, разрезая потоки встречного ветра. Почему то ей представилось, что она будто ястреб несется, рассекая воздух, и вот-вот настигнет добычу. Пустынная дорога мчала навстречу. Никого не было вокруг, только молчаливо стояли подступающие к дороге деревья. Упиваясь бьющим в лицо воздушным потоком, Ольга наслаждалась видом несущейся навстречу пустынной дороги. Сознание уже совсем осмелело и оттолкнуло в сторону нахальное бессознательное, вынудив то вернуться в свою как оказалось совершенно непрочную клетку.
Мотоцикл меж тем уверенно входил в повороты и ловко объезжал то и дело встречающиеся на дороге неровности. Ольга к этому времени настолько расхрабрилась, что стала обращать внимание на то, как Максим держит руль и управляет послушным мотоциклом.
Однако вскоре короткая поездка подошла к концу. Замелькали знакомые домики и вот они опять рядом с надоевшей дачей.
– Приехали. – Максим плавно затормозил рядом с воротами. – Сейчас открою.
Пока Максим загонял иж в сарай, Ольга постепенно приходила в себя. Пожалуй такого восторга она не испытывала ни разу в жизни. Ну, может быть в детстве, когда неслась по ледяной горке вниз на огромной скорости, но это было так давно, что ныне и не вспомнить. Нет, теперь Максим от нее не отделается, пока не научит гонять. Про тот момент когда, прощаясь, Максим нежно коснулся ее губ, и испросил скорого "тайного" свидания она старалась пока не думать.
А все-таки жаль, что Рома ничуть не похож на этого дьяволенка. На мысленном образе Романа внезапно появилась начертанная крупными буквами табличка: "Уценка".
Только тонкая полоса лунного света робко заползшая в комнату стала свидетелем беспокойного пробуждения Максима. Именно в этот момент, как говорит наука, и приходят самые яркие сновидения. Родин заворочался, скинул ноги с кровати, сел и, не открывая глаз, пытался нащупать ногами обувь. Тут он внезапно вспомнил, что Шейла впервые с ним заговорила. Причем фраза никак не тянула на интеллектуальный прорыв тысячелетия. Ляпнула от души. Что-то неимоверно глупое. Глаза Родина непроизвольно распахнулись, губы растянулись в улыбке. « Как же это было сказано? После того как тряхнешь стариной, не болтай ерундой. Что-то вроде того. Ну до чего оказалась нахальная галлюцинация. Кто бы мог подумать». Воротившись, Родин спал уже без сновидений.
Четверг.
Матовое утро рыбного дня радовало свежестью. Жара отступала. Чем тоньше делался отрывной календарь, тем становилось прохладнее. Словно небесная канцелярия согласовывала свои действия с графиком утвержденным главным синоптиком атеистического рая.
Разбуженный нецензурной бранью Максим прислушался к доносящимся звукам. Судя по частым неравномерным ударам скромная табличка "Не курить" обретала постоянное место на стене. Посочувствовав приплюснутому ударной головкой пальцу самозваного мастера, Максим принялся облачаться в праздничные одежды. Вот-вот должна была приехать бабушка. От нечего делать, Родин стал наблюдать за тем, как собачится птичья мелочь, отстаивая свое право столоваться в скособоченной кормушке. К строительству птичьего домика, несомненно, был причастен лагерный плотник, обладавший обширными познаниями в ненормативной лексике.
Надежда Халимовна появилась к десяти, когда Максим уже позавтракал. По правде сказать, он уже вовсе не чаял ее сегодня дождаться и начал думать о поездке в город. На ее лице Надежды Халимовны появилось мечтательное выражение. Вот что делает неспешная загородная прогулка. Даже походка сделалась легче и увереннее. Заметив наблюдающего за ней из окна внука, она подошла к скамейке, поставила на нее громоздкую сумку и поманила Родина к себе.
Максим мигом очутился на улице.
– Привет – заговорил Максим, подходя, – он неумело тюкнул бабушку в щеку...
– Не обижают? – Надежда Халимовна обняла и в свою очередь поцеловала внука. – Занеси к себе сумку и давай прогуляемся.
Завязался тот самый многим известный разговор, что обычно возникает в любящей семье. Как же часто мальчишки воспринимают заботу о них как никчемную обузу, как тяготятся подобными диалогами. Жаль, что понимание приходит только с возрастом и потерями. Вот бы сесть эдак с дедом и поговорить подольше, расспросить его обо всем. Жаль, что не судьба. Впрочем, хватит занудства.
Днем безлюдье простиралось почти до самого озера. Кое-где в окрестностях турбазы среди душистой тени на темно– зеленых полянках вполне можно было расстелить плед и организовать импровизированный пикник.
Родин вместе с гостьей по пустынным дорожкам двинулись по направлению к озеру. Максим помахивал сорванной веткой и высматривал укромное местечко, где можно было бы спокойно поговорить.
– Как тебе жилось? – Бабушка смотрела в сторону. – В приемнике не сахар, тем более с твоей биографией. Хорошо, что сумел вырваться.
Родин только пожал плечами. Рассказывать совершенно фантастическую историю появления на пороге бабушкиной квартиры Максим считал нелепым. Лучше уж прослыть молчуном, чем сумасшедшим. Слова по сути своей оставались только сотрясением воздуха и не могли передать истинных переживаний.
– Уж я ее уговаривала.... Не хотела вас отпускать. Бог нас рассудит. Я ведь пыталась тебя разыскать когда узнала о чистках в институте и арестах.
– Давай не будем об этом.
– Ладно, не до сантиментов. Курт тоже таким вот был. – Эльза Генриховна собралась. – Мать, как я понимаю, о Вильгельме Теле тебе рассказала. У меня только одна просьба. Не спеши, обдумай все обстоятельно. Суета до добра не доведет. Жизнь она любит расчетливых и терпеливых. Лучше ждать, свой шанс, чем все разом испортить. Да и какой смысл спешить. Осмотришься, отучишься в 10 кассе еще раз. Аттестат получишь местный. В школе я уже договорилась. Там такая чехарда, что к переводным документам никто особо придираться не будет. – Бабушка опустилась на скамейку, откуда открывался вид на озеро. – С паспортом тоже вопрос решаемый. Надо только свидетельство о рождении предъявить. Идеи есть?
– Максим пожал плечами. – На толкучке в полный рост всякими бумагами торгуют.
– Там все сплошь дешевые подделки. Есть другой вариант. Он мне кажется более надежным. Только придется съездить в командировку.
– Я готов! – Максим встрепенулся, – хоть сию секунду?
– Ты сначала дослушай, а потом начнешь умничать. – Привычка строгого преподавателя брала свое. – Есть у меня знакомая, которая работала детском доме. Недалеко. Часа два на поезде. Воспитанники оттуда частенько сбегают, естественно безо всякого разрешения. Администрация о подобных инцидентах распространяться не любит. – Рассказ походил скорее на доклад, чем образную речь, да это и не удивительно. Когда общаешься по делу с чужими людьми, перейти на другой тон с близким человеком всегда бывает трудно.
В два слова описав душещипательную историю детского учреждения, бабушка передала внуку устрашающего вида бланк требования. Он представлял собой бумажную четвертушку сероватого цвета заполненную строчками, отпечатанными на машинке с вразнобой прыгающими буквами. Уголок бланка украшала небрежно поставленная чуть смазанная печать. В принципе, по этому требованию должны были выдать запрашиваемые документы. Вроде, никаких трудностей. Проблема состояла в другом. Надежду Халимовну отправляли на месяц на картошку, причем отказаться не было никакой возможности. Ехать за свидетельством в пятницу предстояло Максиму одному. В случае провала, в субботу можно разведать обстановку на толкучке, а вот если все удачно, действия были следующие: В понедельник идти в жилкотнтору. Там обо всем договорено и проблем не предвиделось. Потом со справками в школу. Оформляться на работу. Далее решать вопрос с заселением в ведомственную комнату или, в крайнем случае, общежитие. Дел было столько, что в пору хвататься за голову.
Было еще одно обстоятельство, про которое бабушка говорила только намеками. Пожалуй, пришло время остановиться на нем подробнее. Речь, конечно, идет о наследстве.
С развитием правовых отношений в обществе, еще даже до Юстиниана и до возникновения всем опостылевшего Римского права человечество выработало традицию оставлять добытое именно своим потомкам. Обычай этот связан с институтом частной собственности, но развивать эту весьма плодотворную тему надо предоставить специалистам. В нашем случае речь идет о средствах ловко и своевременно сокрытых от новой власти отцом Эльзы Генриховны.
О том, что прадед сумел сохранить большую часть семейного достояния, Родин знал с самого раннего детства. Матушка не скрывала, что вышла родом из весьма состоятельной семьи. К счастью дед успел сообщить о захоронке дочери, правда в самый последний момент. Только воспользоваться этим достоянием оказалось не так просто. Беда была в том что путь до местонахождения денег с каждым годом становился все сложнее и сложнее. Эльза Генриховна все эти годы запрещала себе даже вспоминать о наследстве, справедливо опасаясь, что все равно не сможет его добыть, а посвящать в тайну посторонних всегда оказывается себе дороже. По известным причинам проявить благородство и вернуть награбленное кровососом-ювелиром в руки трудового народа в лице его верных слуг чекистов Надежда Халимовна, не раскрывая своего прошлого, тоже не могла. Так и вышло, что поисками путей к достижению цели она так и не занялась, передоверив тайну дочери.
Боже, как же не хочется разочаровывать законопослушных граждан. Родин, узнав о семейных ценностях, тоже не спешил в милицию. Он не собирался тут же исправить столь недостойное поведение забывчивых родственников. Свое финансовое благополучие он благоразумно не связывал с теми процентами от сданного, что обещает каждое мудрое государство. Таким образом нажиться на чиновничестве может надеяться только очень наивный человек. Да и не только деньги заботили Максима. Была в Родине так называемая авантюрная жилка, что заставляет человека совершать совершенно необъяснимые с точки зрения обычного обывателя поступки. Максима подгонял интерес. Чтобы добраться до наследства предстояло не только побегать, но и подумать. Процесс планирования захватил Максима с головой.
