Текст книги "Год черной змеи (СИ)"
Автор книги: Радик Соколов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Следующую щуку Маша упустила. Счастье, свалившееся на нее, было столь велико, что нервы не выдержали, и она неожиданно даже для самой себя рванула удилище вверх. Подсекла, одним словом. В воздух, извиваясь, взмыла крупная щука. Хищное тело было окружено темным облаком из капелек. На мгновенье щука будто застыла в воздухе, а потом, сорвавшись, плюхнулась обратно в воду. Еще бы чуть и в лодку. Машка аж топнула ногой от досады, забыв, что находится на хрупком суденышке. Хорошо хоть удержалась от прыжка в воду, но было видно, что подавить инстинктивное желание ей было непросто. Дальше дело пошло на лад. У почувствовавшей себя вполне свободно девушки за спиной будто выросли крылья. За час Маше удалось вытащить пять вполне приличных хвостов, правда, такой крупной как в первый раз больше не попалось.
Дав эмоциям чуть угаснуть, Максим повернул к берегу. На удивление к вечеру распогодилось и стало явственно теплее. Поднявшийся ветерок, чуть сдвинул тучи, позволив солнечным лучам найти щелочку и достичь земли. Ловивший каждую возможность оставить на память о лете хотя бы загар, Родин разделся до пояса, а Маша сняла куртку, оставшись в темной, приталенной блузке. Новоявленная повариха, гордая оказанным доверием демонстрировала навыки разведения костра и с торжеством поглядывала на "удивленного" ее умениями Родина. Стоило сучкам разгореться, как смеющаяся Машенька отбросила в сторону свою неказистую шляпу, стащила с ног сапоги, высоко закатала широкие штаны и зашла по колено в воду, чтобы набрать воды в котелок. С ее прекрасного лица не сходила лукавая улыбка.
Максим примостился возле окоренного бревна, наполовину лежавшего на берегу и с удовольствием наблюдая за перемещениями юной рыбачки не забывал скребком чистить рыбу от чешуи. Надо ли говорить, что он периодически нахваливал "лесную деву" и осыпал ее комплиментами. Когда наполненный водой котелок уже исходил паром над весело потрескивающим костерком, Максим через длинный разрез удалил жабры и выпотрошил последнюю рыбеху. Самая первая щука должна была пойти на уху, а остальные хвосты надо было приготовить к транспортировке.
Достав добрую горсть соли грубого помола, Родин обильно посолил образовавшуюся на месте внутренних органов полость и уложил туда свежую крапиву. В таком состоянии, щука легко сохраниться даже до завтрашнего утра.
Застелив дно шалаша, извлеченным из рюкзака покрывалом, спутники залезли внутрь. Свежий воздух и вино навеяли на сонливость. Положив под голову руки, Машенька потянулась, сбрасывая накопившееся напряжение, прикрыла глаза. Не прошло и десяти минут, как она почувствовала жар. В ушах зашумел ветер и словно камень навалился долгожданный, но беспокойный сон. Сердечко затрепетало. На лбу появилась легкая испарина. К лицу и груди прилила кровь, тело пронзила пульсация и оно начало чуточку подрагивать, непроизвольно теснее прижимаясь к Максиму. К счастью потряхивание сменилось окатившим все тело откатом, унесшим все симптомы лихорадки, оставив лишь неожиданно вспыхнувшую жажду.
Как же вкусна рыбачья, приготовленная на костре уха с картошечкой, лаврушкой, луком, перцем на бульоне из щучьей головы, да на берегу безлюдного лесного озера наедине с симпатичным собеседником и бутылочкой великолепного белого вина....
Со счастливой улыбкой на лице, едва переставляя ноги, Маша открыла дверь своим ключом и ввалилась в коридор. "Неужели мечты сбываются. Как же вовремя появился тот, кто осуществил их сбычу". Речь, как вы поняли, идет о том, что Родин сдержал слово и уже в восемь, Машенька была дома. До прихода мамы оставалось не менее часа. С лихвой хватит, чтобы помыться, привести себя в порядок и рухнуть в постель. Ух, все, завтра выходной, можно спать хоть до обеда. Машенька ни о чем не жалела и ничего не хотела бы изменить. У нее не было даже тени сомнения, что все надо было делать иначе. Ее первое романтическое свидание оказалось гораздо лучше всех тех, о которых она знала понаслышке или могла представить. Покинув зону благостного невежества, она вступала на неизведанный ранее путь. Только быстро заснуть она так и не смогла. Машенька все смаковала и смаковала самые приятные воспоминания этого, как оказалось, очень краткого свидания. Именно из-за этого на ее глаза навернулись слезы, и она неожиданно для самой себя разревелась: "Как жаль, что этот день уже никогда не повториться. Все что о нем останется, так это только ее личные воспоминания. Хоть они и будут сладкой музыкой жить в ее памяти всю жизнь, она делиться ими ни с кем не собирается ни сейчас ни потом".
А вот у Максима едва он сомкнул глаза начались проблемы. Надо ли говорить, что галлюцинация была вне себя от ярости. Даже сквозь приклеенную улыбку проглядывало плохо скрываемое раздражение. Заявив Максиму, что он не так ее понял, она хотела было продолжить нотации, но вымотавшийся до крайности Родин лишь махнул рукой и погрузился в сон настолько глубоко, что никакая зануда уже не могла ему привидится.
Воскресение.
Алик, оказался и вправду очень подвижным мужиком. Стоило раздаться стуку, как он тут же показался на крыльце. В нем совершенно не чувствовалось вялости, будто какая-то туго взведенная пружина не позволяла соседу остановиться. Словом при всей своей приветливости и разговорчивости Алик оказался к тому и настоящий лесоведом и рыболюбом. О погибшем супруге Марии Ивановны он отзывался с большой симпатией. Тем более, что они частенько вмести уходили на охоту и рыбалку. Все окрестности были ими исхожены и даже в некотором роде обжиты. Пеший переход в тридцать, а то и сорок километров с грузом за плечами не представлял для них трудностей. Впрочем, это дело былое. Главное, что соседи быстро нашли общий язык. В том смысле, что «спасибо» оказалось вполне приемлемым. Алик, ни секунды не возражал, если Максим воспользуется его верстаком и тисками хоть с самого утра. Тем более, что в деревне с восходом почти все уже на ногах.
Рабочий комбинезон, когда-то давным-давно приехавший вместе с лендлизовской техникой и лежавший после гибели мужа Марии Ивановны в сундуке, пришелся Максиму почти в пору. В чистой еще отдающей хозяйственным мылом свежевыстиранной одежке Максим смотрелся уже не как деревенский самоделкин, а походил на настоящего умельца. Осталось делом подтвердить претензию на это высокое звание.
Плашки, которые Максим нашел на чердаке, смотрелись как абсолютно новые. Да и с инструментами образовался полный порядок. Хоть мастерскую открывай. Памятуя, что сноровка не появляется сразу, Максим перед тем как приниматься за основную работу решил набить руку на сгонах. Пусть придется нарезать хоть десять, они никогда лишними не бывают. Пока не появится уверенность трогать длинные трехметровые трубы, что хранятся на чердаке – опрометчиво.
Для сгонов вполне подойдет небольшой обрезок старой трубы. Ерунда, что он покрыт ржавчиной, корщетка справится. После очистки останется чуточку поработать ножовкой по металлу, аккуратно распилить в размер и снять заходную фаску. Плотно закрепив в тисках готовую заготовку, Максим обильно смазал маслом саму плашку и конец трубы. Ну, дай бог силу. Очень внимательно, стараясь избежать малейшего перекоса, Родин медленно нарезал первый виток, затем второй. Не торопясь снял плашку, удалил заусенцы и стружку и вновь нанес смазку. Третий, пятый. Пошло дело. Родин старался как можно быстрее отделаться от взятых на себя обязательств. С другой стороны халтурить ему не позволяла натура. Как не посочувствовать такому энтузиасту. Мария Ивановна старалась чем могла помогать Максиму. Четыре руки, явно лучше, чем две. Родин, поначалу чувствовавший себя не в своей тарелке, довольно быстро перестал изображать глубокомысленную мину на лице, а принялся по своему обыкновению трепаться. Мария Ивановна делала вид, что не понимает всей двусмысленности откровений Максима, но в глазах ее поселились лукавые смешинки. Да и вправду слушать рассказы о том, что Максим никак не может обратить на себя внимание понравившейся ему девушки, было забавно. Тая улыбку, Мария Ивановна спросила с поддельным удивлением.
– А как же гладиолусы, которые ты вчера срезал? Не произвели на твою избранницу впечатление?
– Что вы, Мария Ивановна. Заявила, что они более отвратительны, чем я сам.
– Она хоть красивая. Имеют смысл твои мучения?
Беседа и совместная работа явно доставляли Марии Ивановне давно забытое удовольствие. Она помолодела и явно похорошела, сбросив с лица приросшую скорбную маску.
Ей нестерпимо захотелось услышать комплименты в свой адрес. Что ей байки о непонятных малолетних пигалицах. Почему не ее называют на редкость пригожей и обаятельной. В душе, словно сбросившей вериги тяжких времен Марии Ивановны, неожиданно затлела крохотная искорка ревности. Пусть Мария Ивановна пыталась задушить в себе чувства, пусть ей это на время удалось, но быть выше законов природы архисложно, почти невозможно. Все имеет свой предел. Скорбь тоже имеет свой срок и с течением времени становится слабее. В какой-то момент человек вновь обретает силы, чтобы снова начать жить. Мария Ивановна ощутила себя еще очень молодой и полной сил женщиной, которая еще может обрести счастье и отринуть прошлое. Сильным натурам для того чтобы открыть душу перед собой достаточно только набраться сил.
Максим сделал вид, что задумался. Он очень долгим взглядом, словно впервые увидел, оглядел свою хозяйку.
– Сердцу не прикажешь. Она на вас похожа, только дурная. Видать, мне на роду написано боготворить и влюбляться в чудачек. Так и помру холостым, нецелованным.
– Не беда. Встретишь еще свою суженную.
– А вот скажите, Мария Ивановна, что все девушки такие жестокие? Неужели в них нет ни капли жалости? Неужели один обман?
За разговором дело спорится. Единственной проблемой остался так называемый расширительный бак. Как Родин не примеривался, все равно пришлось его устанавливать на втором этаже. Для того, чтобы он не промерз, придется зимой укутывать его в "шубы" или изыскивать другую одежку. С остальным проблем не предвиделось. Батареи были установлены на предназначенных местах под окнами. Осталось все соединить. Беготня заняла весь световой день, да так и не завершилась. Остались мелочи, но они-то как правило занимают куда больше времени, чем изначально планируешь.
Уже в полной темноте, Мария Ивановна задернула занавески и накрыла праздничный стол.
"Ужинать!", – сказала она, приоткрыв дверь в комнату занимаемую Родиным. Максим вскочил с кровати, куда прилег перевести дух столь быстро, что ему мог бы позавидовать и курсант, зазываемый на ужин. Миг и он был уже в большой, гостевой комнате, откуда разносилось приятное благоухание. Оголодавший Родин едва сдерживался от того чтобы с жадностью наброситься на еду. Не хотелось терять лицо даже в таких мелочах. С продуктами у хозяйки было полное раздолье, и стол буквально ломился от кушаний. Впрочем, типичное деревенское застолье мало изменилось за это время. Картошечка лучок, огурчики, маслице, сметана, яички, мясо да хлеб. Ну и выпивочка, конечно. В этот вечер Мария Ивановна позволила себе расслабиться. Из подпола появилась скромная бутылочка свежеприготовленной сливянки, правда с несколькими подружками. Сделала Мария Ивановна этот напиток скорее, по привычке, чем по необходимости. Пить в доме было некому, и раньше заготовленные бутыли постепенно менялись на справки о своевременной сдаче сельхозналога и госпоставок. Теперь, после послаблений и снижения норм, вроде и напиток ни к чему. Ан нет. Пригодился, да еще и как. С одной стороны сливянка напиток, конечно, мягкий, но валит с ног не хуже другого. Ведь за что ценилась настойка Марии Ивановны? Секрет этот таить теперь уж ни к чему, да и не тайна это вовсе. В отличие от остальных мастериц, добавлявших в сливянку водку, Мария Ивановна пользовалась слабо разведенным медицинским спиртом. Отсюда и спрос, отсюда и уважение. Да что мы все прошлое ворошим. Глядишь и до употребления содержащегося в маленьких бутылочках с затемненным стеклом эфира доберёмся. Так дело не пойдет. Вернемся за стол.
Мария Ивановна разлила по стопочкам душистую, пахнущую сливами настойку рубинового цвета.
Отодвинув пустую суповую тарелку, Максим осторожно взял в руку рюмку с душистым напитком.
– Какой насыщенный цвет! – Максим коснулся наливки языком. – Сладко. Неужели из здешних слив. Даже не вериться.
– А ты не чересчур маленький спиртное употреблять? – Хозяйка с наигранным сомнением оглядела Максима.
– Так мы ведь по чуть-чуть. Это ведь как лимонад.
– Ладно, пробуй наливочку. Знаю, что хороша! – Кто хороша она или сливянка, хозяйка решила не уточнять.
Максим и вправду в жизни не пивал столь необычной вкуснятины. Видимо в нем еще оставалось много от маленького мальчика, которому в детстве не перепадало сахарных лакомств. Маслянисто – вязкая сладкая наливка с ароматом живой "венгерки" явно пришлась по сердцу. Мягкий напиток легко и славно скользнул по пищеводу в желудок. Молекулы спирта не нуждаются в переваривании и через слизистые моментально начинают проникать в сосуды. Теперь уже ничто не мешает сияющей силой субстанции горячить молодую кровь. Последствия этого процесса Максиму удалось почувствовать на себе буквально после третьей рюмки. Чудесный эликсир принялся укутывать голову Максима в легкую эйфорию. Тело наполнила легкость, мысли рассыпались, условности рухнули, и Родин принялся "блистать остроумием". Мария Ивановна уже безнадежно отстала. Если первую стопку она махнула так, будто бросилась в омут с головой, то дальше перешла на половинки, а то и вовсе на четвертинки. И все же душа ее вдруг зашевелилась и пробудилась. Будто некие высшие силы вновь разожгли в ней жажду жизни.
Юла застолья меж тем постепенно раскручивалась. Глаза увлажнились и весело поблескивали. Голоса стали чуть громче, а шутки набрали остроты и даже перчинки. Наступило то шаткое равновесие за которое лучше не переступать.
Так-то оно так, да только как тут удержишься, да еще и с непривычки. Родин вдруг перестал замечать течение времени. Ему казалось, что с начала застолья прошел едва час, а на самом деле время уже приблизилось к полуночи. Возбуждение сменилось кратковременным блаженством и закончилось уже продолжительным выключением сознания. Голова стала слабой, а язык дурным. Окружающая действительность подернулась рябью и сделалась зыбкой и пластичной. Видения обрели силу и проникли в реальность, или было наоборот? Сон, явь, Шейла, Мария Ивановна, застолье – все смешалось в фантастическом виденье.
Согласитесь, есть что-то противоестественное в любви между носителем и его галлюцинацией. С одной стороны это так. Но каково виденье! Максим будто оказался в центре полутемного зала. По периметру помещения мерцали свечи, курились ароматные палочки. Неяркий свет отбрасывал таинственные тени. И вот из сумрака, будто освещенная ярким лучом появилась она. Кто это? В полутьме лицо еще скрыто. Еще шаг и Максим уже видит как в плутовских глазах пляшут чертики. На лице призывная улыбка. Грациозная походка. А тело будто нарочно скрыто за многочисленными одеждами. Сердце Максима вдруг принялось выбивать все ускоряющийся ритм. Под эту удивительную песнь томимой души Шейла начала танцевать, да не что-нибудь а "танец осы", про который и сам Родин узнал недавно. Укутанная в тончайшую шаль Шейла задвигалась в ритме, рожденном пульсацией сердечной мышцы Максима. Ее танец заставил все клокотать внутри сидевшего словно статуя Родина. Имитируя движения выбирающегося из кокона насекомого, Шейла неспешно освобождалась от легкого словно пух одеяния. В эти мгновения она упивалась своей неотразимостью и сексуальностью. Наслаждение танцем чувствовалось в каждом движении. Шейла смаковала каждый жест, каждое движение демонстрирующее ее безупречное тела. Стоило обнажиться какому-либо участку, как она позволяла Максиму насладиться его удивительной красотой. Многочисленные витки шали, что укутывали тонкий стан, все соскальзывали и соскальзывали с соблазнительных извивов. Время от времени хищный взор явно бывшей в неподдельном возбуждении девушки встречался с глазами Максима и их взгляды, словно прилипали друг к другу. Боже, как медленно, но вот. Поворот, другой и уже спина, грудь, живот открылись жадному взгляду единственного зрителя. Лёгкий поворот и из обрывков кокона рождается совершенно неземное существо. Словно на землю сошла сама богиня любви извивающаяся в змеином танце. В глазах этой неистовой фурии горит призыв которому ни один смертный не может противиться. Что прикажете делать? Как устоять? Шейла меж тем сделала шаг, другой и вот она уже рядом. Остается только забыться и плыть по течению, которое, уже превратилось в стремнину. Максим уже не отвечал за себя. Он рухнул в самую пучину бурного водоворота страстей и эмоций. Телом завладели древние инстинкты, оттеснив в сторону остатки слабо сопротивляющегося сознания.
Понедельник
Опьянение так и не развеялось. Нескольких часов сна оказалось недостаточно, чтобы справиться с алкогольной интоксикацией. Слава богу, что хоть очнулся Максим у себя в постели. В этот миг если кто и был поборник трезвости, то это Максим. Непримиримая маска борца с пьянством переживавшего за весь людской род, соблазняемый алкогольным дурманом, исказила его черты. Как же он себя корил. Столь тяжкие ощущения похмелья совершенно не были знакомы Родину, и он не на шутку разволновался. Все это усугублялось тем, что последнее, что он помнил о вчерашнем застолье был его цветистый и ужасно пошлый тост перед тем как выпить то ли третью, то ли пятую рюмку. Дальнейшее терялось в тумане. Смутные образы, что всплывали из подсознания могли относится как к действительным событиям так и к отрывкам сумасшедшего с эротическим подтекстом сна.
Идти в школу в таком состоянии было совершеннейшим безумством. Накинув рубашку и сверкая ярко-красными ушами, Родин выскочил в коридор, выбежал из дома и стрелой метнулся к туалету. Сразу стало легче. Вволю поплескавшись в рукомойнике и почистив зубы, Максим и вовсе почувствовал себя почти человеком. На еду Родин пока смотреть не мог, решив ограничиться обильным питьем.
Хозяйка уже с раннего утра была на ногах, выглядела Мария Ивановна, куда краше Максима. Вчерашняя, если называть вещи своими именами – пьянка, не оставила на ее лице ни малейшего следа. Надо поведать, что нынче утром Мария Ивановна одевалась с особым тщанием. Последний год она старалась лишь соблюсти некую опрятность, но даже это она делала с трудом, поперек души. Красота ее померкла и будто спряталась. И только с появлением неугомонного жильца она с удовольствием и волнением достала чудом не выкинутые вещи. Сегодня утром, посмотрев на себя в зеркало, она подмигнула взглянувшей оттуда смазливой барышне: "Мы с тобой еще повоюем". Надо все же признать, что пока она не так хороша, как раньше, но до подлинного возрождения было не очень далеко. Услышав, что Максим заворочался и вскочил, Мария Ивановна с нежной улыбкой налила в стакан кислый брусничный морс. Готовить завтрак для едва очухавшегося парня было бессмысленно. С другой стороны прятать банку маринованных на уксусе, черносмородиновом листе, луке, укропе, чесноке, да хрене крепеньких пупырчатых огурчиков, пахнущих словно песня она посчитала неуместным. Ах как же она была права.
– Пить. – Взлохмаченный Максим жадными глотками поглощал второй стакан.
– Что, дурно?
– Стыдно. Воспоминания как корова языком слизала. Как я вчера, не чудил.
Извечный вопрос со вкусом отдохнувшего человека, вызвал на лице Марии Ивановны таинственную улыбку.
– Ох и озорничал. Походи, помучайся. Будет тебе наука.
Однако, воспитательный эффект этих слов оказался равен нулю. Как только поступило предложение помучиться, с души словно камень свалился. Значит, что бы он ни сделал, хозяйка за ним большой вины не видит. Вслед за улучшением настроения сразу родилась мысль, что пусть будет стыдно утром, чем уныло и одиноко вечером. Демонстрировать столь резкое изменение настроения Родин счел излишним и до самого отъезда в город ходил с кислой миной, впрочем, периодически с удовольствием похрустывая великолепным огурчиком. Сдерживать улыбку было мучительно трудно, особенно при взгляде на смеющиеся глаза хозяйки.
Дел в городе хватало с избытком, даже если пропустить школу. В принципе, Родин и планировал при необходимости прикрыть свое отсутствие медицинской справкой, а тут уж сам бог велел.
Галина Сергеевна встретила Максима как доброго знакомого острым вопросом:
– А где же Машенька? Неужели не удержал? Сбежала?
– Что вы, Галина Сергеевна, беду пророчите. Мне аж обидно на такие слова.
– Я бы на твоем месте с такой невесты глаз не спускала. Вмиг уведут. Что она в тебе нашла? Долговязый шалопай и разбойник.
– Спасибо за добрый совет. – Родин замялся. – Прошу простить за нетерпение. Удалось прояснить вопрос с удостоверением.
– Вечно вы торопитесь. – Галина Сергеевна в шутку погрозила пальцем. – Я за тебя уже все приготовила, цени. Все ради моей любимицы. Обидишь ее – поссоримся.
Первым делом Галина Сергеевна достала из своего вечно запертого стола большой серый конверт и уже деловым тоном принялась давать инструкции.
– Смотри, здесь фотокопия твоего паспорта, фотографии, формы и справки.
Родин воззрился на открытый конверт с надписью от руки на лицевой стороне: " Председателю квалификационной комиссии Госавтоинспекции. Лично".
– Представишься курьером и передашь секретарю. Никаких посторонних разговоров. Отдал из рук в руки, расписался в журнале и вышел.
Сегодня или завтра с пятнадцати до двадцати явишься к окошку выдачи и по паспорту получишь свое удостоверение. Говорят, там есть небольшая очередь, но движется быстро. Постоишь если что минут двадцать, не переломишься.
Выслушав благодарности, Галина Сергеевна махнула рукой, мол, все, иди.
Вновь Максим оказался почти на мели. Еще несколько дней назад он чувствовал себя почти всемогущим Крезом. Как же изменчива фортуна. Придется экономить даже на общественном транспорте. Долго пешком до автоинспекции? Отсюда никак не меньше сорока минут. Сколько-то там, потом обратно. Ничего, к часу обернуться можно.
Уже в полпервого Максим заходил в призывно открытые двери Райкома комсомола. В коридорах не видно ни души. Только гулкий звук шагов вибрировал в удивительной пустоте. Было тихо, будто после грозы.
Максим к этому времени чувствовал себя совершенно здоровым. Остатки похмелья смыло долгой пешей прогулкой.
Зайдя в приемную он вопросительно взглянул на сидевшую за столом строгую барышню. Несмотря на то, что было тепло, девушка куталась в платок и, пряча от чужого взгляда лицо, забавно морщась, шмыгала носом. Подойдя к столу Родин произнес:
– Добрый день. Кетеван Вахтанговна просила меня подойти к тринадцати часам.
– Родин? По вопросу археологии? – девушка, дождавшись кивка, забавно гундося продолжила. – Тебя ждет комиссар сводного отряда. Пройди в кабинет на третьем этаже. Там на двери табличка "Штаб СТО", не перепутаешь.
Закончив столь длинную тираду, барышня разразилась целой серией непрекращающихся чихов. Встревоженный Родин буквально физически почувствовал, как по воздуху на него несется победоносная армада вирусов оседлавших резвых водяных коней. Спастись от несокрушимой армии можно было только бегством, что Максим и продемонстрировал, даже забыв попрощаться. Пугающее безлюдье теперь воспринималось с особенной тревогой. Воздушно-капельная инфекция могла атаковать слизистую оболочку верхних дыхательных путей в любой момент. Осторожно дыша через нос, Максим уповал, что первая линия защиты состоящая из интерферонов, иммуноглобулинов и прочей мелочи типа ингибиторов репликации вирионов сумеет отразить атаку. Однако опасливо прислушавшись к охватившей здание тишине, решил, что и макрофаги без дела не останутся. За этими далеко не оптимистическими раздумьями, начисто отбившими мысли об археологии, Родин поднялся на последний этаж. Уж вовсе осторожно, стараясь не потревожить пыль дорожки, устилавшей пол, Максим подошел к двери. Несколько раз Родин резко оглядывался назад. Он все время чувствовал буравящий взгляд в спину. Дверь с надписью "Штаб" обнаружилась в самом конце коридора. Родин последний раз осмотрелся и потянул ручку двери на себя.
Открыв нараспашку тяжелую створку, он буквально застыл. Слова приветствия никак не хотели покидать его горла. Вместо осмысленных звуков вот-вот могло раздаться непонятное бульканье. Максим совершенно не ожидал, что искомым комиссаром окажется Татьяна Николаевна. Сама Танечка тоже была изумлена. Наконец, сделав несколько шагов, Максим подошел к столу, за которым сидела Татьяна.
– Татьяна Николаевна, мне кажется, что с момента нашей последней встречи, вы удивительно похорошели. Черт возьми, как вам это удалось. Откройте секрет, умоляю.
За то короткое время, что прошло с их последней встречи, Татьяна Николаевна действительно изменилась. Победное завершение многотрудной борьбы с сильными соперницами и окончательное воцарение на кресле инструктора райкома оставило позади тревоги и волнения. Проснулся аппетит, и прорезалась вальяжность. Черты лица вдруг разгладились, тело округлилась и сделалось мягче. Сходство с цаплей безвозвратно ушло. Внутренне Татьяна тоже изменилась. На нее будто снизошло спокойствие. Она окончательно уверовала, что сделала самый важный первый шаг на пути к настоящему благополучию. Теперь есть возможность вздохнуть свободнее, а затем двигаться дальше. Единственное, что ее нервировало, так это то, что она только теперь по-настоящему начала понимать кто же такая Кетеван Вахтанговна. Знай она об этом раньше, может быть и действовала бы по-другому. Исходя из этого, строить взаимоотношения с Мещеряковым стало просто. Раньше она никогда не сомневалась в этом вопросе. Служи верно, и во всем подчиняйся как богу. Теперь, в связи с появлением на горизонте неизвестной ранее величины, она расслабилась. Татьяна мигом почуяла, что на первый взгляд некрасивая, немолодая, истощенная, ничем ни примечательная Катя крепко держит в своем кулачке Мещерякова. Только снисходительность Кетеван Вахтанговны позволяет ее подопечному изредка заводить интрижки и шалить. Как опытный дрессировщик, Катенька изредка ослабляет поводок, создавая у подвластного ей зверька видимость самостоятельности и свободы. Ну, это ее дело. Татьяна Николаевна решила, что не позволит за собой никаких ухаживаний. Уж кому как не ей знать, до чего мстительны женщины. И сколько в них целеустремленности. Ох, права народная мудрость, что если Иван -Дурак полюбит Василису Прекрасную, а та согласится разделить с ним судьбу и выйти замуж, то прекрасная девушка тут же превратится в Василису Дурак.
– Родин? А ты что здесь делаешь?
Никогда раньше выражение глаз Татьяны не было столь спокойным и уверенным, а лицо мягким и безмятежным, словно у сытого ребенка.
– Татьяна Николаевна, похоже, вы с помощью нашей ракеты уложили таки настоящего слона и теперь его подкова висит над изголовьем вашей кровати.
– А ты все такой же придумщик. Дай угадаю. Это ведь твоя мысль археологический отряд организовать?
Естественно Танечка ни словом не обмолвилась, что теперь Кетеван Вахтанговна двигала идею об организации студенческих отрядов, которые должен заняться археологическими изысканиями в Абхазии и Крыму, как свою. Она же поставила задачу штабу студенческих отрядов эту инициативу всемерно поддерживать.
– Почти. Я только предложил исторический кружок с акцентом на археологию организовать. – Максим как давеча оседлал стул и беззастенчиво любовался преобразившейся Татьяной.
И вдруг Татьяна Николаевна почувствовала, что одно дело решить, что до другого человека тебе нет никакого дела, а потом выкинуть его из головы и больше не встречаться. А совсем другое, вновь увидеть старого знакомого. Тут-то и всплывают воспоминания, а дружеские чувства возвращаются с новой силой. По уму так надо было гнать Родина пока не поздно, чтобы к работе не примешивались личные отношения. Эти вполне здравые рассуждения особенно хорошо звучат в устах людей вовсе не попадавших в подобные ситуации или совершенно черствых.
Хоть Татьяну Николаевну и нельзя было назвать вовсе уж сухарем, возможно, она и поступила бы согласно негласному правилу, но нельзя. Как раз в этом случае имелось недвусмысленное решение Кетеван Вахтанговны: " Юношу выслушать, приблизить, но воли не давать. По возможности прижать к ногтю. Рано или поздно в голову беспокойного мальчишки придет очередная перспективная идея. Тут-то его и надо толкнуть наверх, а до тех пор хотелось бы притушить его активность и не дать возможности выкинуть глупость".
С распоряжением руководства Таня тягаться не могла, да еще только начиная свою работу. Так что узел противоречий завязался, а Таня совсем не чувствовала себя Александром Македонским чтобы рубить сплеча. Еще раз взглянув на безалаберного Максимку, Татьяна Николаевна решила, что чему быть, того не миновать.
– Ладно. Готов у тебя план мероприятий.
Дальше начался совершенно скучный диалог, похожий на передовицу газеты. Выполнить, перевыполнить, привлечь, организовать, провести, просветить. Все эти слова так и мелькали в обсуждении мало конструктивного, но, несомненно, важного с идеологической точки зрения плана. Татьяна Николаевна никак не могла избавиться от ощущения, что необязательный по натуре Максим провалит любое серьезное начинание. Слишком сильны были воспоминания о собственных переживаниях. Памятуя недвусмысленные рекомендации, она на корню пресекла все предложения о масштабных мероприятиях и массовых привлечениях неофитов. Кружок должен был осуществлять чисто декоративные функции, а количество активных членов должно было быть не больше десяти, а лучше трех человек. Посидев около часа и согласовав несколько совместных со штабом мероприятий, Таня условилась с Максимом о следующей встрече через две недели.
В мире, где все стремились продемонстрировать свою лояльность и преданность партии, от излишней инициативности неясной направленности стоило держаться подальше. Вот выкинет глупость Максимка, кто будет отвечать? Лучше все же быстрее сбагрить такого подчиненного. Приняв такое решение, Татьяна Николаевна успокоилась и начала думать о том как пробиться в делегацию, направляемую для подготовки пятого всемирного фестиваля молодёжи и студентов.
Ни Оеньки, ни Николая Константиновича дома не было. Зато Максим встретил Василия, только что вернувшегося из института.
– Добрый день Василий Николаевич. – Максим решил, что продемонстрировать уважительное отношение к работодателю не помешает.
