Текст книги "Год черной змеи (СИ)"
Автор книги: Радик Соколов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
– Дерзай, а я рядом постою, посмотрю, как ты справляешься.
– Извините, а как мне к вам обращаться. – Максим приладил реечный домкрат между дверьми, а под колеса противоположной стороны установил деревянные башмаки.
–Николай Константинович. – Наблюдая за уверенными действиями паренька снявшего колпак и откручивающего гайки от шпилек, хозяин Победы уже почти не сомневался в его квалификации.
– А я – Максим. – Парень перевел рычажок домкрата в положение "вверх" и принялся качать ручку.
– Если помощь понадобится, то я тут. – Николай Константинович придержал дверь, разрешая занести в прихожую чемодан самозваного автомеханика, и еще пару минут понаблюдал за ремонтом.
Дело явно спорилось. Колесо было снято, а вместо него установлен страховочный чурбачок.
– Конечно. Я справлюсь. Только домкрат назад перекину, а то покрышка к ободу прилипла. – Максим не заметил, что говорит в пустоту. Николай Константинович уже скрылся за дверью. – Теперь дощечку под упор установим, по-другому аккуратно не выйдет.
Судя по всему, в лагере начался тихий час. За то время пока Максим возился с колесом, его никто из мальчишек не потревожил, будь по иному, вокруг бы стояла толпа любопытствующих.
Родин ловко сдвинул борт и, помогая себе фомкой и монтажной лопаткой, перекинул обод. Осталось протолкнуть ниппель внутрь и вытащить камеру.
Дырка обнаружилась сразу, даже не пришлось идти к приметной бочке, выкрашенной в красный цвет. Осталось наложить заплатку. Только вот ремкомплекта как раз и не было. Ничего другого подходящего для заплатки тоже не обнаружилось. Хорошо хоть резиновый клей оказался рабочим. Так или иначе, надо было просить о помощи.
Кое-как приведя себя в порядок, Максим поднялся на крыльцо, миновал крохотный коридорчик и постучался в дверь. Дождавшись разрешения, он вошел в комнату, откуда раздавались голоса.
За круглым обеденным столом сидел Николай Константинович и красивая молодая женщина. На первый взгляд ей было чуть за двадцать пять. Но как же эта дама себя любила. Ее ухоженное гладкое лицо так и лучилось совершенно имперско – Екатерининским величием.
Тонкий знаток человеческих душ не нашел бы на ее прекрасном челе ни малейшего отпечатка трагедий, зато от систематических побед над условными хозяевами жизни ее глаза горели постоянным торжеством с легким оттенком упоения собственной красотой.
– Добрый день. – Максим совершенно не так представлял себе директора пионерского лагеря и несколько смутился. – Я в турбазу тут неподалеку приехал...
– Это все равно ко мне. – Светская дама укоризненно покачала головой. Ну, разве можно в парадной одежде бросаться помогать. Надо было хоть переодеться...– Словно матушка-государыня она медленно приподнялась и божественно – величественным движением вышла из-за стола.
– Евгения Георгиевна, не слишком ругай молодого человека, он ведь от душевной доброты. Бескорыстно, так сказать. – Николай Константинович пребывал в прекрасном настроении и весело подмигнул Максиму.
– А вы, надеюсь, не злоупотребите этим душевным порывом. – Очаровательная женщина повернулась к заступнику. – Николай Константинович, как вы думаете, не лучше ли сжать волю в кулак и научиться сдержать вспыхнувшие внезапно эмоции? – Бархатистые переливы голоса окончательно уверили Родина, что эта Актриса явно занимает не свое место. Она достойна большего. Жидковаты подмостки.
– Ай, бросьте эти ахи, вздохи. Я человек практический. – Голос "автолюбителя" неожиданным образом изменился и в нем явственно слышался металл. – Любовь бывает только взаимной. Одностороннее чувство нестойко и частенько переходит в свою противоположность. -
Не подумайте ради бога, что должность директора серьезного производства предполагает лишь безоблачные дни и непрекращающуюся череду побед и достижений. А где в этой картине мира многочисленнейшие недоброжелатели и злопыхатели? Да они готовы пойти на все, чтобы вышвырнуть без всякой жалости ненавистного человека с вершины на самое дно, а там топтать, топтать и топтать. Тут иногда одна надежда на нюх и почти нечеловеческую подозрительность. Скажите, сколько в душе такого человека остается места для сентиментальности и доверчивости. Но они там есть и открываются только для самых пытливых исследовательниц.
– Максиму стало неловко. Разговор, в котором Родин не застал начала, звучал для него полной белибердой, но ему сразу стало ясно другое: Взаимоотношения сидящих за столом гораздо глубже официальных и, по большому счету, он отрывает людей от куда более интересных занятий. Извините, – заторопился он. – Я вот что хотел сказать. Для заплатки нужен кусок резины. В багажнике я ничего не нашел. В принципе подойдет старая камера от футбольного мяча. Только где ее взять, подскажете?
– У меня. – Евгения Георгиевна безмятежно посмотрела на Николая Константиновича, словно не заметив "бунта". – Только это будет дорого стоить. – Томные переливы волнующего голоса звучали гораздо яснее, чем крик глашатая на пустынной улице.
С тех пор, как первый раз с опаской взглянула на показания весов, Евгения Георгиевна научилась наклеивать ярлыки с прайсом к каждому своему поступку. Кто-то может полагать это недостатком, но Евгения рассудила, что только такой подход может привести к достатку. Она поняла, что до того момента когда она с опаской будет смотреться по утрам в зеркало остались считанные годы, которые необходимо максимально использовать. Подобный маневр как минимум давал возможность не переплачивать, даже если цена выражалась не в деньгах, а в ответной услуге. Незаметно для окружающих Евгения словно стреляный воробей измеряла выгодой каждый свой шаг. Если подобным умом обладает артистичная, да еще и красивая женщина, то она поистине способна преодолеть все преграды на пути к поставленной цели.
– Разве я хоть раз тебя подвел? Да я все свои обещания с лихвой перевыполнил. – Железо в голосе Николая Константиновича сменили миролюбивые, даже просительные нотки.
– Выбирай без стеснения, не надо ничего взамен. – Словно примадонна Евгения Георгиевна протянула руку в сторону шкафа, нарочито отвернув голову от Николая Константиновича, попутно демонстрируя изгибы по-спортивному крепкого тела.
– Так это еще и лучше. – Максим сразу наткнулся на ремкомплект спортивного инвентаря, но на него уже никто не обращал внимания. Третьего в комнате словно уже не было.
Пожав плечами и предпочитая более не задерживаться, Максим покинул поле совершенно ясной любому наблюдательному человеку игры. Впрочем, перед мальчишкой никто и не думал скрываться. Не считать же представителю "элиты" за полноценного человека автослесаря.
Максим обработал поверхности наждаком, обезжирил бензином, нанес клей, и прижал поверхности, опять задействовав домкрат.
– Как дела? – Николай Константинович появился, когда процесс уже близился к завершению. Осталось только установить на место накаченное колесо.
– Все готово. Сейчас гайки как следует затяну и все.
– Ну что сказать. Спасибо. Выручил. Бывай. Стоящая рядом примадонна кивала головой.
Максим хитро улыбнулся. Некоторые так высоко ценят цветистые фразы признательности, что предпочитают рассчитываться ими вместо низкопробных дензнаков. Нет, Родин не ожидал ничего кроме слов благодарности. Рядящихся в тоги благородства жадных упырей он уже повидал на своем веку немало. Он был не из тех, кто протягивает руку в надежде получить горсть мелочи. Уж если Родин решил протянуть руку, так только за тем, чтобы вцепиться стальными пальцами в глотку.
– Тут такое дело. – Максим инстинктивно жестами копировал манеры опытных механиков. Так же неторопливо протирал руки и глубокомысленно держал паузу. Плод должен созреть. Если поторопишься и сорвешь раньше времени, то вместо нежной мякоти можно заполучить профузный понос. Знания предмета и убедительность – вот главные кормильцы опытного автослесаря.– Тормозные колодки крепко износились. Я посмотрел, педаль – уже почти в пол упирается. Надо зазор уменьшить. Хорошо бы и свободный ход сцепления отрегулировать.
– Спасибо. – Николай Константинович остановился. – Еще чем порадуешь?
– Машинка ухода требует. Ее каждую неделю смазывать да осматривать надо. Тем более, что она хорошо походила. У механизмов свое понимание порядка имеется. Если его не соблюдать, то всякое случиться может, а здесь, похоже, все системы как минимум обслужить пора. Запущено. Надо вашему механику на вид поставить.
– Вот оно как. – Николай Константинович не понимал и трети из того, что говорил Максим. Впрочем, делать вид и глубокомысленно надувать щеки, показывая, что являешься знатоком во всех областях знаний никакому чиновнику не привыкать. – "Победа" у меня около года. До этого она чуток в таксомоторном парке поработала. – Николай Константинович задумался. – Мой водитель посматривает за ней, но это не то. А вот ты, скажем, сможешь ее обиходить и в порядок привести?
– Регламентные работы сделаю. Только кое-что докупить надо будет. Думаю, что дня за три – четыре справлюсь.
– Давай вот как мы поступим. – Нам надо с Евгенией Георгиевной сейчас уехать, а завтра утром я тебе машину на целый день оставлю. Посмотришь, что можно сделать, а вечером все скалькулируем. Добро? – Николай Константинович распахнул дверцу.
– Как скажите. – Максим в знак согласия склонил голову.
– Заканчивайте уже свои "мужские" разговоры. – Евгения Георгиевна явно пребывала в нетерпении. – Мы из-за этой поломки и так опаздываем. Максим? Я правильно запомнила. Родин? – Она с улыбкой кокетливо склонила головку. Жест явно предназначался для старшего представителя сильной половины человечества. – На турбазу я уже позвонила. Тебя ждут через часик, а пока подойди в библиотеку к Татьяне Николаевне. Это в помещении клуба. – Директор, уже садясь в машину, махнула рукой в сторону двухэтажного здания. – Она тебя отведет в столовую и обедом накормит. Впрочем, если ты Николаю Константиновичу помогать возьмешься, то будет тебе четырехразовое питание в течение всего пребывания здесь – бесплатно. По удивленному лицу Николая Константиновича было видно, что последнее предложение явно не его инициатива.
Победа легко завелась от стартера и, болезненно задрожав выхлопной трубой, покатила к выезду.
Подхватив чемоданчик, Максим двинулся по посыпанной мелким гравием дорожке. Вывеска "Библиотека" сразу бросилась в глаза. Потянув на себя полузастеклённую дверь, Максим вошел в небогатое книжное царство. Назвать пару сотен книг богатой библиотекой мог бы человек с очень буйной фантазией. Впрочем, даже эти потрепанные тома состоящие главным образом из работ классиков марксизма-ленинизма с лихвой удовлетворяли невеликие потребности пионеров к чтению. За три смены записались сюда едва ли больше десятка любителей печатного слова. Так что дополнительная ставочка библиотекаря никак не тяготила деятельную Татьяну Николаевну, да и помещение можно было использовать как совещательную комнату вожатых.
Створка двери решила взбрыкнуть и неожиданно застопорилась. Раздавшийся скрип несмазанных петель заставил Максима брезгливо поморщиться. Зато после этого он ничуть не удивился открывшемуся ему убогому зрелищу. Стены комнаты были выкрашены в грязно-зеленый цвет. Только то ли краска попалась негодная, то ли маляры подвели, то ли солнцу не понравилось ее однообразие, но теперь небрежно окрашенные поверхности были скорее пятнистыми, чем однотонными. Возможно, мастера валика и кисти задумались о маскировочной окраске, безусловно, важного объекта. Но даже эта мысль не позволяла объяснить, почему так следовало наносить краску внутри помещения, а не снаружи. Одну из стен украшал дивный плакат на котором мускулистая рабочая рука держала за шкирку злобного толстяка в белом халате. Под слетевшей маской явно проступило мурло отечественной медицины. Рядом с шедевром полиграфии висела статья из газеты "Правда" с резким заголовком: " Подлые шпионы и убийцы под маской врачей-профессоров". Хоть эскулапы и были слегка реабилитированы, убрать плакат не было никакой возможности – он прикрывал безобразное пятно.
Большие окна никогда не видели занавесок, но нижняя половина огромных, почти витринных стекол была тщательно и густо замазана толстым слоем белил. Вся немудреная мебель пропиталась запахом дешевого табака. Часами "заседавшие" здесь "вожатые" неуверенными руками стряхивали пепел куда попало, ничуть не ограничиваясь переполненными импровизированными пепельницами из консервных банок. Судя по всему, не гнушались здесь и плодово-ягодными напитками, о чем явственно свидетельствовало то-самое антиобщественное пятно, образовавшееся не иначе как после разбития емкости о стену с целью получения розочки, но это дело давнее. К нашей истории, по крайней мере, оно не имеет никакого отношения. Теперь, после изгнания прошлого начальства и воцарением Евгении Георгиевны на пути курения и алкоголя поставлен заслон и табачно-винный дух медленно, но верно выветривается.
Татьяна Николаевна сидела за длинным и кособоким как трамвайная колбаса столом. Один из углов столешницы был обломан усевшимся на него уже изрядно «веселым» вожатым первой смены. Дальнейшая судьба провинившегося потерялась в тумане, как собственно и отломанный кусок. Зато части пострадавшей при неизвестных обстоятельствах ножки лежали за шкафом, а столешница опиралась на внушительную стопку ни в чем не повинных книг.
Теребя кончики волос короткой стрижки, Татьяна обдумывала информацию из райкома комсомола. " Ох, неймется Егору Мещерякову, – злилась она. – Новые формы политической работы ему подавай. А откуда им взяться. Собрания, политинформации, спартакиаду провели. Все ему мало. Что бы такого придумать? Смена через неделю кончается. Надо еще чуть поднапрячься, а то другую кандидатуру на должность инструктора райкома подберут. Вон как Валька из "Рабфака" рвется. Того и гляди обойдет. Она ведь тоже хочет стать тем, для кого писаны исключения, а не как для остальных – правила. Для победы над такой целеустремленной соперницей не очередной отчет, состоящий из десятка-другого, измызганных до неприличия фраз, нужен. Требуется что-то неожиданное. Чтобы об этом в газете могли напечатать. Хоть в фабричной малотиражке". Раздавшийся стук в дверь и появление молодого человека, о котором ее только что "имела честь" предупредить вечно витающая в облаках Евгения Георгиевна, вывело ее из задумчивости. Татьяна встрепенулась и оглядела вошедшего. Осмотр этот Танечка производила совершенно необычным образом. Эта привычка прилипла к ней, когда она подбирала кандидатов для подстав должных усилить сборную факультета. Сие почти священное действо походило на поведение новичка на нудистском пляже, когда в лицо человека смотрят в последнюю очередь. Даже легкая одежда не способна скрыть от знающего свое дело спортивного агента недостатков фигуры. Натренированное сознание моментально дорисует скрываемые участки тела. Тут как назло придраться было почти не к чему.
– Родин, где же ты застрял. Я тебя уже минут двадцать жду. – Татьяна едва сдержалась, чтобы не улыбнуться в ответ на смущенную, беззащитную и какую-то виноватую улыбку, осветившую необычное лицо гостя. – С таким поведением можно и вылететь с работы. Есть что сказать в свое оправдание. – Танино раздражение нашло себе выход.
–Оправдываться, а тем более что-то пытаться объяснить в таких случаях совершенно бессмысленно. – Виноват. – Максим развел руки. Прошу считать свое поведение безобразной ошибкой. Готов искупить проступок ударным трудом на благо родного лагеря. Куда бежать? Что делать. – Максим с энтузиазмом смотрел на вожатую, демонстративно перебирая ногами как застоявшийся конь.
Татьяна Николаевна непроизвольно поднялась и приняла, как ей казалось, угрожающую позу.
Правда, стройная девушка в белой блузке с красным галстуком на шее и строгой темной юбочке произвела на Родина совершенно иное впечатление. Выглядела она еще совсем угловатой и юной. Особенно это бросилось в глаза теперь, когда она, как первоклассница, стараясь казаться старше, хмурила брови и строго поджимала губы. Сердитая девица, явно пыталась произвести впечатление уверенного в себе руководителя, хотя в ее блестящих глаза нет-нет да и проскакивал живой озорной огонек.
– Все шуточки. – Таня набрала было воздух, чтобы выдать гневную тираду как в ее голове, будто, что-то щелкнуло, и вместо потока обычных лозунгов вперемешку с руганью она произнесла. – Вот скажи мне лучше, как бы нам опередить соседний лагерь в общем зачете? Можешь придумать что-нибудь? Ты ведь наверняка комсомолец. Прояви смекалку и находчивость. Ты же умный мальчик?
– Надо соревнования устроить.– Максим наткнулся на скептический взгляд девушки, который вызвал у него нестерпимое желание доказать этой заносчивой пигалице, что он может предложить нечто оригинальное.
Конечно, в душе он прекрасно разобрался, что это обычные комсомольские штучки, когда хотят взять на слабо, но сейчас это знание не только не остановило его, но и вызвало дополнительную злость. Сразу припомнилась лиса Алиса, легко вошедшая в доверие к "умненькому" Буратино. Ведь это даже в сказках пишут, что когда девушка начинает говорить об умственных способностях собеседника в превосходных тонах это точно значит, что она нашла "своего" дурака.
– Может, не просто турнир, а с правильным подтекстом. Ведь как подать.
Жизнь в атмосфере двоемыслия развивает всем известное политическое чутье. Тут уж не надо объяснять, что будет воспринято благосклонно, а что вызовет гнев. У каждого в голове заводится свой личный цензор.
– Кинуть клич, что все мальчишки из старших отрядов должны заняться ракетомоделированием, наделать штук двадцать эдаких космолетов, да и приурочить запуск к чему-нибудь значимому. – Максим говорил столь убедительно, что сам невольно загорелся идеей. Он схватил стул и, усевшись на него как на коня, с неприкрытым энтузиазмом обратился к вожатой. – Каково? До войны, я читал, это было очень популярно. Главное, что ничего сложного там нет. В три дня все организуем. Единственная проблема – двигатель, но я знаю, как его сделать из подручных материалов. Кинопленка старая нужна и гильзы стрелянные. Слушай, если найдешь щедрого охотника, то все решаемо.
– С двигателем понятно, а корпус там, остальное... – Таня обрисовала рукой нечто похожее на батон докторской колбасы, подразумевая тело ракеты, и в ожидании ответа уставилась на Максима. – Непроизвольно она присоединилась к эмоциональному фону, созданному лидером. Не зря ведь говорят, что по своим характеристикам люди делятся на ведущих и ведомых. Так вот, Татьяне бог дал быть среди вторых номеров, хорошо, что не шестнадцатых, да и задатки лидерские у девушки были лучше, чем у многих.
– Там ерунда. Металлический стержень в качестве направляющей, бумага да деревяшка. Клей эпоксидный. – Максим самовольно отодвинул стул с вожатой, и встал в театральную позу над столешницей.
– Узри, неверующая.– Самовольно взятый карандаш указал острием на улыбнувшуюся в первый раз за день девушку. – Отсюда будет проистекать, – Максим постучал по своей голове и вдруг на листе ватмана стал быстро возникать разрез примитивной ракеты.
– Здорово. – Татьяна склонив голову смотрела как из-под грифеля выползают очертания бумажного цилиндра, увенчанного остроносым деревянным конусом.
– Тут есть несколько хитростей, но это ерунда. Родин продолжал чертить и попутно давать многословные пояснения, но Татьяну Николаевну технические детали волновали мало. Взгляд ее сделался задумчив и туманен. Девушка просчитывала свои дальнейшие шаги.
Озвученная идея произвела на Таню действие сравнимое по эффекту попаданию в мозг разрывной пули. Она задумалась, откинувшись назад, прикрыв глаза и запустив пальцы в свои густые волосы.
Будь на месте Татьяны какой-нибудь твердолобый субъект, тот самый условный шестнадцатый, он бы ни в жизнь не заразился чужой концепцией, а постарался бы найти в ней тысячи недостатков и, несомненно, выявил бы множество причин, препятствующих воплощению задумки в жизнь. Таня же уже научилась выхватывать из слов окружающих дельные предложения и легко выдавать их за свои. Чутье молодой карьеристки отличалось удивительной способностью угадывать среди вороха бесплодного мусора полезные частички, из которых можно было построить личное благополучие. Это качество, наряду с "договороспособностью" было с достоинством оценено третьим секретарем райкома комсомола, который уже год как "взял" активистку... себе на заметку как "перспективного товарища". Несколько скучных уроков, которых она удостоилась наедине в тиши его кабинета вселили в ее сердце надежду оказаться на ответственной руководящей работе. К сожалению, помимо всех перечисленных положительных черт характера были у Татьяны, по мнению вышестоящих друзей, и недостатки. Деловая хватка девушки пока еще значительно уступала подобострастию и угодливости, без которых в аппаратной работе было совершенно не обойтись. Впрочем, вышеупомянутый Мещеряков полагал, что эти недостатки, именуемые им диспропорцией, со временем пройдут. Пока же его протеже старалась выжать максимум из работы в пионерском лагере.
– Давай так. – Татьяна мысленно уже представляла, какие надписи будут на ее ракетах. – За тобой будут двигатели, а я организую остальное. Обдумай пока еще раз, что может понадобиться. Встретимся и все обсудим завтра после завтрака здесь. Сейчас пошли в столовую. Я тебя внесу в список.
Вожатая, не оглядываясь, энергичной походкой двинулась по дорожке. Ее загорелые, ровные ножки, дерзко демонстрировали свою привлекательность лишь чуть прикрытые короткой юбочкой. Нет, она вовсе не собиралась смущать невинность дерзкого юнца. В лагере не нашлось бы более пылкого борца за порядок и нравственность. Так как-то само собой получилось. Остановилась Таня только возле черного входа.
– "Цапля, точно цапля!"– подумал Максим.– Хорошенькая, цапля. – Высокая, на длинных стройных ножках, с вытянутой шеей повязанной ярким красным галстуком и тонким носиком на миловидном личике Татьяна Николаевна действительно имела мимолетное сходство с пожирательницей неосторожных головастиков и лягушат.
– Ты подожди пока здесь. – Девушка нырнула в служебную дверь.
Максим со вздохом поставил надоевший за день чемодан и принялся целенаправленно уничтожать комаров. Уж они точно были рады его появлению, и каждый счел долгом подлететь и познакомиться лично.
Аккурат через минуту девушка выскочила и, схватив Максима за руку, потянула в сторону центрального входа.
– Давай быстрее. Остыло уже все. Твое место будет здесь. Запомни.– Таня указала на грубый табуреткообразный стул рядом с длинным столом для персонала. – Ключи от фотокружка на столе. Там все равно сейчас преподавать некому, так что можешь сам поковыряться. Приятного аппетита. Я побежала.
– Да,– Татьяна обернулась.– Давай сразу договоримся. Я гораздо старше тебя. Мне двадцать. Поэтому как более опытный товарищ, я призываю, тебя не стесняться и во всем советовался со мной. Главное – не допустить срыва намеченного мероприятия.
Голодному Максиму в столовой понравилось все. Кухня, обстановка, сервировка, ничего не вызывало нареканий. Обед оказался на удивление обильным и вкусным. Нет, никаких деликатесов не было. Наваристый борщ не обжигал нетерпеливых губ, более того в его густой теплоте чувствовалась настоящая опытность присущая рачительным хозяйкам.
Столовская котлета, похожая обваленную в сухарях подошву побывавшую во фритюре возглавляла обед. Пусть в ней оказалось больше хлеба, чем мяса, зато она поражала своими размерами, не оставляла возможности насладиться видом узора нанесенного на внушительную круглую тарелку. По крайней мере, если окружавшее биток картофельное пюре позволяло с легкостью прочитать бегущую по краю надпись, – Бдительность – наше оружие, – сама котлета полностью прикрывала упругим телом изображенный в центре агитационного изделия лик. Стол для вожатых украшала полная хлебница и солонка. Допивал компот из сухофруктов Максим уже степенно. Все пришлось по душе. Да много ли надо чтобы удоволить непритязательного, оголодавшего молодого человека. Он упивался волшебным чувством сытости. Мысли его стали медлительнее и сердечнее, а душа жаждала искреннего разговора. Эти симптомы свидетельствовали, что Родин по-настоящему опьянел от насыщения.
Работницы заканчивавшие накрывать столы к полднику с интересом поглядывали в сторону новичка. Окруженный приятным ароматом, облаком выползавшим из открытых дверей кухни, Родин продолжал сидеть за столом. С одной стороны он не хотел нарушать минуты блаженства, а с другой ждал, когда его поторопят. Чем не повод вступить в обоюдовыгодный диалог и наладить взаимоотношения с дамами, занимавшимися приготовлением пищи. Это было бы весьма продуктивно. Проявить галантность не трудно, да и от ласкового слова не переломишься. Зато, какой профит. Как ни скуден пионерский пирог, но ведь и в нем встречаются лучшие куски. Вскоре Родин уже вовсю перешучивался с буфетчицами. Как он смог заставить этих видавших виды теток улыбаться ей богу совершенно непонятно. Вроде и сказал чушь первостатейнейшую, а вышло так ловко, да к месту, что только диву даешься. Другой начитается юмористических журналов, да сыпет как горохом с трудом вызубренными хохмами а выходит корявенько и натужно. Вот что значит талант да симпатичная мордашка.
Последний рывок до турбазы дался с трудом. Полный живот, войдя в сговор с блуждающим нервом, навивал сонливость и бессовестно молил об отдыхе.
От столовой до базы Максим шел минут пятнадцать. Сейчас можно было не торопиться. Он даже присел отдохнуть на простенькую деревянную скамью, расположив рядом чемодан, потяжелевший от навязанных бабушкой мясных консервов.
Финиша Родин достиг совершенно выбившимся из сил. Освободившись на крыльце от ставшего неподъемным чемодана, он потянул входную дверь на себя. Коротко звякнул колокольчик. Появление нового постояльца никого не заинтересовало. Никто не бежал с приветственными возгласами навстречу. Внутри еще чувствовался запах побелки, как бывает после недавно сделанного ремонта. Внутреннее убранство оздоровительного комплекса Максима совершенно не заинтересовало. Правда и обозревать там было особо нечего. Жители Спарты, отличавшиеся своим аскетизмом, возможно и заметили бы следы роскоши, но Максим спасовал. Ничего кроме кричащего минимализма он не выявил. Типовой проект, утвержденный начальственной подписью, подразумевал строительство сотен подобных зданий по всей стране. Никаких излишеств голый функционал. Центральный коридор и расческа стандартных двухместных комнат. Удобства? Обычно они размещались на улице, но прогресс просто ворвался в нашу жизнь. Строители воплотили смелую идею архитектора, и поместили туалет под общей крышей. Где ему быть как не в конце коридора на максимальном удалении от общей кухни с тремя обеденными столиками на четверых.
Комнатка портье, гордо именуемого администратором, напоминала противобомбовое убежище именуемое щелью. Хозяйка настолько рационально использовала объем выделенной ей площади, что посетителю физически не оставалось места, так что прием велся весьма своеобразным образом. Родившаяся вскоре после отмены крепостного права видавшая виды работница гостиничного дела, клюя потертым, съежившимся лицом, сидела у себя в закутке, а посетитель волей-неволей оставался в коридоре. Вид у администратора оказался такой замученный, что невольно хотелось вызвать нет, не бесполезного уже доктора, а похоронных дел мастера.
– Скажите, где мне найти коменданта? – тихо произнес Максим, приблизив голову к узкому проему в стене.
– А вы по какому вопросу, товарищ? – Хозяйка отложила в сторону вязание и подслеповато щурилась на потревожившее ее смутно различимое без очков лунообразное пятно.
– Мне бы заселиться.
Незначительное дельце, которым Максим обеспокоил утомленного больше жизнью, чем авральным пуском подведомственного объекта ответственного работника, решилось в секунду.
Не успели дышащие на ладан часы проскрипеть в третий раз минутной стрелкой, как Родин стал обладателем ключа с массивным грушеобразным брелоком.
– Отличный покой. – Мысленно вернувшись в годы юности, приговаривала старушка. – Никто не потревожит ни клоп, ни вошь, ни блоха. Благодать.
Напрасно Надежда Халимовна суетилась, выправляя на всякий случай беспаспортному Максиму ученический билет. У Родина даже не изъяли курсовку, а экономно записали в толстый журнал ее уникальный буквенно цифровой шифр рядом с фамилией нового постояльца. Этот магический ритуал подтверждал передачу Родину в безраздельное пользование крохотной комнатки с окном на условно облагороженный лесной массив. Вид был хорош. Могучие стволы бледно-желтого цвета тянулись вверх, вытягиваясь в струнку в своем стремлении к свету. Солнечные лучи запутывались в светло-зеленых кронах, и лишь часть из них достигала земли. А тут к ним уже тянулись своими жадными веточками кустики черники, усеянные соблазнительными крупными ягодами. В лесу было светло и ярко. По стволам медленно словно крупные капли пота тихо ползла вниз ярко-желтая тяжелая янтарная живица. Неподвижный воздух не рвался в настежь распахнутое окно. Он будто сочился, неся в себе непередаваемый аромат соснового леса. Тут смешался запах сочный смолы, застывшей на изъеденной морщинами коре, молодых светло-зеленых иголочек, многоцветья спелых ягод, темного влажного мха и нарождающегося под толстым слоем осыпавшихся пожелтевших игл перегноя.
Никогда доселе на подобный капитал не смотрели сквозь пальцы. Да такой чудесный пейзаж можно в наследство недрогнувшей рукой вписывать. Да преемники за добытый предком природный ландшафт мраморную статую в полный рост должны устанавливать. Да за такую панораму пройдошливый риелтор вытряс бы из клиента существенную прибавку. Даже последняя кривенькая сосенка добавила бы свою толику в мошну сего жадного торгаша. Впрочем, хватит облизываться на достояние будущих озерных кооператоров. Лучше прислушаемся к бытующему ныне девизу! Природа-мастерская для максимального извлечения прибыли сегодня, а не храм искусств в угоду потомкам, как думают всякие там заучившиеся очкастые говоруны-чистоплюи.
Введенная в эксплуатацию два дня назад база оказалась заполнена едва на осьмушку. Так что отсутствие соседей, скорее всего, было просто стечением обстоятельств.
Наконец, добравшись до кровати, Максим едва раздевшись рухнул на койку и закрыл глаза.
Вторник.
Уже находясь на грани сна, он вдруг понял, что он забыл о чем-то очень важном. Родин даже представил себе ежедневник, куда следовало записывать то, о чем следует помнить. Только вместо неотложных дел вдруг представилась «купалка», о которой ему по дороге в столовую рассказала Татьяна. Он увидел словно наяву как, сбежав вниз с крутого косогора, поросшего соснами, оказался на усыпанном иголками песчаном пятачке. С края берега брошены широкие деревянные трапы на мостки капитальной п-образной купальни, с двумя рядами перил. Большие будки для массового переодевания стоят строгими часовыми на некотором отдалении.
