Текст книги "Крушение"

Автор книги: Рабиндранат Тагор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Рабиндранат Тагор
КРУШЕНИЕ

Предисловие

Имя индийского писателя Рабиндраната Тагора широко известно во всем мире. Прозаик и поэт, публицист и активный общественный деятель, Тагор явился одним из родоначальников прогрессивной литературы Индии.

Творчество Тагора относится к периоду конца XIX – середины XX века. Усиление господства англичан в Индии, окончательное разрушение индийской патриархальной общины, ухудшение положения многомиллионных народных масс, с одной стороны, и развитие в стране капитализма, появление новых классов – индийской национальной буржуазии и пролетариата, – с другой – таково в основном содержание этого исторического периода. В это же время растет и крепнет национально-освободительное движение индийского народа.

Для бенгальской литературы это была пора исканий, эпоха рождения новых тем, новых жанров и форм, появления новых героев.

Огромная заслуга в деле развития реалистического направления литературы Индии принадлежит Рабиндранату Тагору.

Тагор родился в Калькутте 7 мая 1861 года в состоятельной семье. Большое влияние на формирование взглядов и вкусов мальчика оказали двое его старших братьев, обладавших незаурядными литературными способностями. Благодаря им Тагор узнал и полюбил свою родную литературу. Многочисленные путешествия с отцом в Гималаи и посещения имения Тагоров на Падме также оставили неизгладимый след в душе мальчика. Во время этих странствий Тагор имел возможность увидеть многообразную, богатую красками индийскую природу, познакомиться с жизнью и бытом крестьян. За исключением путешествия в Англию в 1878 году, Тагор всю свою юность провел в Калькутте и в Шилейде, имении отца.

Тагор начал писать с пятнадцати лет. Первой его работой была «История поэта», опубликованная в журнале «Бхароти». Прекрасно зная санскрит, Тагор хорошо изучил древнюю индийскую литературу.

Как поэта его особенно привлекает вишнуитская лирика. Оптимистические мотивы поэзии вишнуизма, воспевающего радость жизни, становятся основными в творчестве молодого Тагора. В своих ранних произведениях – сборнике стихов «Вечерние песни» (1881), романе «Берег Бибхи» (1883) Тагор смело выступает против доктрины ортодоксального индуизма, проповедовавшего аскетизм, уход от мира. В этот период своего творчества наряду с работами на исторические темы Тагор обращается и к темам современности (сборники «Картины и песни» и «Диэзы и бемоли»).

С 90-х годов Тагор начинает разрабатывать новый в индийской литературе жанр рассказа. Первый рассказ «Возвращение кхока-бабу» был им написан в 1891 году. Для рассказов Тагора характерны разнообразие композиционного построения, яркая образность, живой разговорный язык. Одни из них, как «Судья», «Кабулиец», глубоко трагичны, другие («Конец») проникнуты мягким юмором, но все они правдиво рассказывают о жизни простых тружеников.

В 90-е годы Тагор основывает журнал «Шадхона», где помещаются статьи по вопросам естествознания, искусства и литературы.

В 1901 году Тагор открывает в Шантиникетоне школу, которая в 1921 году была преобразована в университет. Программа обучения в этой школе резко отличалась от программ учебных заведений, основанных англичанами. Здесь дети получали возможность глубоко изучать бенгальский язык и литературу.

Национально-освободительное движение 1905 года, связанное с проектом раздела Бенгалии, всецело захватило Тагора. Он выступает на митингах, участвует в демонстрациях протеста. Песни и стихи его пользуются огромной популярностью. Впоследствии Тагор отходит от участия в движении. В то время Тагор был сторонником реформистских путей освобождения, и размах движения пугал его.

В 1910 году Тагор создает один из своих наиболее значительных романов «Гора», в котором выступает против разобщенности индийского общества, порождаемой принадлежностью к различным религиозным сектам и течениям, говорит о необходимости отстаивания национальной независимости. Вслед за «Горой» выходит его роман «Дом и мир» (1916), посвященный движению 1905 года. Вскоре выходят его музыкальная драма «Осенний праздник» и получившие широкую известность «Воспоминания».

1928–1929 годы ознаменовались появлением еще двух романов Тагора: «Три поколения» и «Последняя поэма».

В 1930 году Тагор посетил Советский Союз. В «Письмах о России», опубликованных вскоре после возвращения на родину, Тагор пишет о глубоком впечатлении, которое произвели на него успехи молодой страны социализма.

Последнее десятилетие жизни Тагора ознаменовано развитием в его творчестве политической лирики. Великий писатель-гуманист Тагор выступает против социального и национального угнетения (поэмы «Африка», «Поклонники Будды»).

В 1941 году, будучи тяжело болен, писатель не переставал горячо интересоваться ходом войны против германского фашизма. Он до последнего часа верил в победу советского народа над фашизмом.

7 августа 1941 года Рабиндранат Тагор умер.

Наследие Тагора велико: он создал около 50 сборников стихов, более 30 поэм, более 100 рассказов, около 2000 песен, 12 романов и большое количество статей по самым разнообразным вопросам.

Роман «Крушение» был написан Тагором в 1902 году.

Ко времени создания «Крушения» Тагор был известен широкому кругу индийских читателей преимущественно как поэт и мастер рассказа.

Тагор сумел придать роману своеобразную поэтическую окраску, вдохнуть в него много свежих и оригинальных мыслей, поставить ряд острых социально-бытовых проблем.

События, описываемые в «Крушении», относятся ко второй половине XIX века, то есть к периоду, когда укрепление капитализма в Индии привело к завершению консолидации бенгальцев в нацию, вызвало ломку старых феодальных общественных отношений.

В начальный период развития капитализма в Индии буржуазная интеллигенция являлась выразителем передовых, прогрессивных идей. Ее представители выступали против разного рода пережитков: обычая самосожжения вдов, ранних браков, жестоких кастовых ограничений, строгой обрядности. В борьбе с этими пережитками деятельное участие приняло «Брахмо Самадж» – общество, основанное в 1828 году крупнейшим просветителем Бенгалии Рам Мохон Раем. Формально это общество носило религиозный характер: триаде богов индуизма, в которую входят Брахма – бог-создатель, Вишну – бог-хранитель, Шива – бог-разрушитель, противопоставлялась вера в единого, всевышнего бога Брахму. В первоначальный период деятельности общества борьба «Брахмо Самадж» с идолопоклонством, обрядностью, кастовыми ограничениями безусловно сыграла положительную роль, хотя велась не всегда последовательно и далеко не всеми членами общества.

В числе активных участников общества были дед и отец Тагора. Сам Тагор довольно критически относился к деятельности «Брахмо Самадж», ибо в его время оно чрезвычайно деградировало и утратило прогрессивные традиции, а многие его члены превратились в ханжей и лицемеров. Отношение Тагора к подобным деятелям «Брахмо Самадж» нашло известное отражение в романе.

Тагор назвал роман – «Крушение», и совершенно очевидно, что в этом названии он символизировал ломку старого жизненного уклада Бенгалии середины XIX века.

Обручение двух пар – Ромеша и Сушилы, Нолинакхи и Комолы – совершалось согласно старому индийскому обычаю: молодые люди не были знакомы до свадьбы, не любили друг друга и, вступая в брак, лишь подчинялись воле старших. Обе семьи должны были бы строить свою жизнь на той же основе, что их отцы. Но во время бури на реке гибнут участники свадебных торжеств, и автор соединяет оставшихся в живых юношу и девушку, ошибочно считающих себя мужем и женой. Эти двое поставлены в совершенно необычные условия: у них нет прошлого – оно потонуло вместе с погибшими во время бури; у них нет родных, нет дома свекра (так принято называть дом родственников мужа, где обычно селились молодые). Автор предоставил Ромешу и Комоле полную возможность близко узнать друг друга и строить жизнь по собственному усмотрению.

Давая такую завязку, Тагор тем самым ставит вопрос о том, как именно должны сложиться отношения в индийской семье при новых условиях жизни.

На первый взгляд может показаться, что в разрешении этого вопроса автор всецело оказался во власти традиции. Действительно, после ряда сложных коллизий Тагор все-таки соединяет Комолу с Нолинакхой – человеком, чьей законной женой она и была. Но концовка романа таит в себе и иной смысл.

Согласно индийской патриархальной морали, пребывание женщины под кровом постороннего мужчины считалось величайшим позором: после этого двери в дом мужа оказывались закрытыми для нее навсегда. Тагор же показывает, как сама жизнь сметает старые законы и вековые привычки.

Развязка романа оставляет уверенность в том, что путы обычаев слабеют и рвутся: стараниями самих героев «опозоренная» Комола находит счастье в доме своего супруга. Вместе с тем, решая судьбу Комолы, Тагор объективно выступает против принципа Кармы [1]1
  Согласно принципу Кармы, человек не властен изменить что-либо в своей жизни, ибо все, что с ним происходит, есть лишь воздаяние за его добрые и дурные поступки, совершенные в «прежнем рождении».


[Закрыть], которого придерживается ортодоксальный индуизм.

В «Крушении» писатель объективно показал растущий конфликт между традициями и действительной жизнью.

В романе проводится мысль, характерная для многих поэтических и прозаических произведений Тагора: разоблачение всякого рода религиозной схоластики, аскетизма и противопоставление этому собственной религии, девизом которой является – любовь и уважение людей друг к другу.

«Я не считаю, что выполнение каких-то тайных ритуалов дает особое преимущество, – говорит автор словами одного из героев романа, – скорей наоборот, от этого человек теряет душевное равновесие и делается ограниченным».

Роман «Крушение» рассказывает о жизни бенгальской интеллигенции, но подлинной его героиней является простая деревенская девушка Комола.

Тема тяжелого положения индийской женщины постоянно занимала в творчестве Тагора видное место. Решительно протестуя против жестокой тирании, на которую в Индии была обречена женщина в доме мужа, он глубоко раскрывает богатый душевный мир Комолы.

В ее образе писатель показал лучшие черты женского характера; мужество и самоотверженность отличают ее от нерешительного и эгоистичного Ромеша, от нуждающейся в постоянной поддержке и утешении Хемнолини. Одиночество юной Комолы не мешает ей сохранить чувство собственного достоинства. Так, узнав, что Ромеш не муж ей, она находит в себе силы покинуть его дом и отправиться на розыски своего настоящего супруга.

Источник самоотверженности и душевной красоты своей героини Тагор видит в той обстановке, в которой складывался ее характер: Комола выросла на лоне природы, в простой деревенской семье; ей не пришлось жить в доме свекра и быть безответной служанкой жестокой свекрови. «Ей до сих пор не приходилось слышать таких окриков, как: «Замолчи!», «Делай, что тебе приказано!», «Жена не должна отвечать «нет!» – поэтому Комола высоко держала голову: ведь в искренности она черпала и силу!»

Этой девушке, не знавшей цепей домашнего рабства, Тагор отвел в романе ведущую роль, противопоставив ей слабохарактерных и неуверенных в себе представителей бенгальской буржуазной интеллигенции.

Таков, например, адвокат Ромеш. Человек умный и честный, он в силу своего слабоволия и нерешительности, не только сам терпит крушение в личной жизни, но невольно заставляет страдать и других. Таков и учитель Джогендро, отличающийся непостоянством убеждений. Однако следует сказать, что в его едких насмешках, в стремлении противоречить всем и каждому угадывается смутное недовольство установленным порядком вещей.

Хотя сюжет романа в основном освещает круг вопросов, связанных с семьей, браком, и непосредственно не затрагивает политических проблем, тем не менее по раскрытию образов Ромеша и Джогендро можно судить об отношении Тагора к бенгальской европеизированной буржуазной интеллигенции.

В «Крушении» дана целая галерея разнообразных характеров: здесь добрый, отзывчивый дядюшка Чокроборти и хитрый Окхой, преданная подруга, образец нежной жены – Шойлоджа и чванливая, набожная Нобинкали, бездеятельный Оннода-бабу и непоседливый Умеш, горячо преданный приютившей его Комоле. В передаче богатой гаммы чувств и настроений героев, в тщательном отборе языковых средств сказалось прекрасное знание Тагором жизни всех слоев индийского общества и талант большого художника.

В своем творчестве Р. Тагор следовал лучшим традициям индийской литературы, в свою очередь развивая и обогащая их.

В «Крушении» почти нет портретных зарисовок – основная роль в раскрытии характеров героев, в развитии действия принадлежит живому диалогу и пейзажу. Перекликающиеся с настроениями героев картины природы, то гневной и грозной, то мирной и ласковой, сменяют одна другую, придавая повествованию глубоко эмоциональный характер.

Неоднократно прибегает писатель к приему контраста: постоянное противопоставление Ромеша – Окхою, внезапный переход от повествования о Комоле к рассказу о Хемнолини помогают воспринимать каждый образ с большей полнотой и яркостью. Немало способствует живости повествования и ясный образный язык романа.

В романе «Крушение» Рабиндранат Тагор проявил себя как зрелый мастер, сумевший красочно и реалистически изобразить жизнь и быт людей своей страны.

Е. Смирнова.

Глава первая

Не было ни малейшего сомнения в том, что Ромеш и на этот раз сдаст свои юридические экзамены. Богиня Сарасвати – покровительница наук – неизменно устилала его путь лепестками золотого лотоса и, щедро одаривая медалями, не обделялгг в то же время и знаниями.

Сразу после экзаменов Ромешу предстояло отправиться домой, но не было заметно, чтобы он слишком торопился укладывать чемодан. На письмо отца, в котором тот требовал немедленного возвращения сына, Ромеш ответил, что приедет сразу, как только будут известны результаты экзаменов.

Рядом с Ромешем, в соседнем доме, жил его товарищ Джогендро, сын Онноды-бабу [2]2
  Бабу – господин. Обычно прибавляется к мужскому имени для выражения почтения.


[Закрыть]. Оннода-бабу принадлежал к «Брахмо Самадж» [3]3
  «Брахмо-Самадж» – буквально «Общество Брахмы». Религиозная организация, основанная в 1828 г. видным просветителем и публицистом Индии Рам Мохон Раем.


[Закрыть]. Его дочь, Хемнолини, как раз в это время держала экзамены на бакалавра изящных искусств, и Ромеш довольно часто заходил к ним на чашку чая, а то и просто без всякого повода.

В те же часы, когда Хемнолини, расхаживая по крыше с книгой в руках, сушила волосы после купанья, Ромеш имел обыкновение тоже усаживаться с книгой на пустынной крыше своего дома, возле лестницы, ведущей на чердак.

Что и говорить, место для занятий очень удобное, но если вдуматься хорошенько, то сразу станет ясно, что и помех в данном случае тоже было достаточно. До сих пор еще ни та, ни другая сторона не начинала разговоров о свадьбе. У Онноды-бабу на это была своя причина: он держал на примете одного юношу, который уехал в Англию учиться на адвоката; этого молодого человека он втайне и прочил в мужья своей дочери.

Однажды за чайным столом разгорелся оживленный спор. Хотя товарищ Джогендро, Окхой, не очень успешно сдавал экзамены, однако он ни в чем не желал уступать каким-то жалким любителям чаепитий и прочих невинных удовольствий, а потому частенько появлялся к чаю у Хемнолини. Вот и сегодня Окхой завел разговор о том, что ум мужчины подобен мечу: даже плохо отточенный, он во многом может быть полезен уже благодаря своей тяжести; а женский ум – что перочинный ножик: как его ни точи – в серьезных обстоятельствах он ни на что не годен. И так далее, все в том же духе.

Сама Хемнолини решила пропустить мимо ушей эту наглость Окхоя, но когда и брат ее, Джогендро, стал приводить доказательства слабости женского разума, тут уж Ромеш не в силах был молчать: загоревшись, он принялся петь хвалебные гимны женской половине человеческого рода.

Охваченный вдохновенным порывом преклонения перед женщиной, он выпил против обыкновения уже две лишних чашки чая, как вдруг вошел рассыльный и вручил ему записку. На ней рукою отца было написано имя Ромеша. Прервав спор – на полуслове, Ромеш прочитал письмо и поспешно вскочил. На все вопросы он отвечал, что приехал его отец.

– Дада [4]4
  Дада – принятое в Индии обращение к старшему брату.


[Закрыть], – обратилась Хемнолини к Джогендро, – почему бы не пригласить отца Ромеша-бабу сюда, на чашку чая.

– Нет, нет, только не сегодня, – запротестовал Ромеш. – Я должен немедленно идти к себе.

Окхой, в душе чрезвычайно довольный уходом Ромеша, заметил:

– Может, ему вообще не захочется принимать пищу в этом доме…

Встретив сына, отец Ромеша, Броджмохан-бабу, сказал:

– Завтра с утренним поездом ты отправишься домой.

– Что-нибудь случилось? – растерянно сдросил Ромеш.

– Да нет, ничего особенного, – ответил Броджмохан-бабу.

Ромеш пристально вглядывался в лицо отца, стараясь угадать, в чем дело, однако Броджмохан-бабу не был склонен удовлетворить любопытство сына.

Вечером, когда отец отправился навестить своих калькуттских друзей, Ромеш уселся писать ему письмо. Но дальше обычного обращения «Склоняюсь к Вашим многочтимым лотосоподобным стопам» его послание не двигалось.

«Не могу же я скрывать от отца, что с Хемнолини меня связывает безмолвный обет», – убеждал он себя и снова принимался за различные варианты письма, но в конце концов рвал все написанное.

После ужина Броджмохан-бабу спокойно уснул, а Ромеш поднялся на крышу и, как ночной дух, стал бродить по ней, не отрывая взгляда от соседнего дома. В девять часов оттуда вышел Окхой; в половине десятого заперли входную дверь; в десять в гостиной погас свет; а после половины одиннадцатого весь дом погрузился в глубокий сон.

На следующий день с первым же поездом Ромешу пришлось покинуть Калькутту. Благодаря предусмотрительности Броджмохан-бабу юноше так и не представилось случая опоздать на поезд.

Глава вторая

Дома Ромеш узнал, что ему выбрана невеста и уже назначен день свадьбы.

В те времена, когда Броджмохан-бабу был беден, его друг, Ишан, уже имел адвокатскую практику. Именно благодаря его помощи достиг благосостояния Броджмохан. Когда Ишан неожиданно умер, выяснилось, что он не оставил ничего, кроме долгов, и вдова с маленькой дочерью оказалась в нищете. Теперь дочь Ишана стала уже невестой, и Броджмохан решил женить на ней своего сына. Кое-кто из доброжелателей Ромеша возражал против этого намерения, говоря, что девушка не очень-то красива.

– Ну для меня все это пустяки, – отвечал Броджмохан. – Человек ведь не цветок и не бабочка, внешность для него не самое главное. Если девочка будет такой же хорошей женой, какой была ее мать, Ромеш может считать себя счастливцем.

От всеобщих толков о своей скорой свадьбе Ромеш стал сам не свой. Целыми днями он бесцельно бродил, обдумывая планы освобождения, но все они казались ему неосуществимыми. Наконец, набравшись храбрости, он обратился к отцу:

– Я не могу жениться, я связан обетом с другой.

– Что ты говоришь! – воскликнул Броджмохан. – И уже состоялась помолвка?

– Да нет… не совсем… Но…

– И ты обо всем уже договорился с родителями невесты?

– Нет, разговора пока не было…

– Ах, так не было! Ну уж если ты столько молчал, то можешь помолчать и еще немного.

– Нет, – после небольшой паузы сказал Ромеш, – я поступлю нечестно, взяв в жены другую девушку.

– Но вовсе не жениться будет еще менее честно с твоей стороны.

Больше возражать было нечего. Теперь Ромешу оставалось лишь надеяться на какую-нибудь непредвиденную случайность. Указания астрологов гласили, что целый год после назначенного дня свадьбы будет неблагоприятным для совершения брачной церемонии. Поэтому юноша думал, что стоит только как-нибудь пережить один этот день, – и он получит целый год отсрочки.

К невесте надо было ехать по реке. Жила она довольно далеко, и, чтобы добраться туда, требовалось дня три-четыре.

Желая иметь в запасе достаточно времени на непредвиденные путевые задержки, Броджмохан решил отправиться в путь за неделю до назначенного дня.

Всю дорогу дул попутный ветер, и они добрались до Шимульгхата, где жила невеста со своей матерью, меньше чем за трое суток. До свадьбы оставалось еще четыре дня.

Броджмохан на это и рассчитывал: матери невесты жилось здесь очень тяжело, и ему давно хотелось перевезти ее в свою деревню, чтобы он мог, во исполнение долга дружбы, сделать ее жизнь счастливой и обеспеченной.

Между ними не было никаких родственных связей, и раньше он не считал себя вправе предложить ей это.

Теперь же, ввиду предстоящей свадьбы, Броджмохан уговорил, наконец, вдову переехать: у бедной женщины во всем мире осталась одна только дочь, и она тоже решила, что ее прямой долг жить вместе с дочерью и заменить мать рано осиротевшему зятю.

«Пусть себе говорят, что хотят, – повторяла вдова, – а мое место рядом с дочерью и ее мужем».

Прибыв в Шимульгхат за несколько дней до свадьбы, Броджмохан занялся подготовкой к перевозке имущества своей новой родственницы. Он рассчитывал, что после свадьбы они все вместе отправятся в путешествие по реке, и поэтому приехал с родными.

Во время свадебного обряда Ромеш не стал произносить полагающихся обетов; в момент «благоприятного взгляда» [5]5
  «Благоприятный взгляд» – момент в индийском свадебном обряде, когда жених и невеста в первый раз видят друг друга.


[Закрыть]закрыл глаза; опустив голову, молча вытерпел взрывы веселого смеха и шутки в брачном покое; всю ночь он пролежал на краешке постели, повернувшись спиной к невесте, а на заре покинул комнату.

Когда брачные церемонии кончились, все расселись по лодкам и двинулись в обратный путь: в одной лодке сидела невеста с подругами, в другой старшие родственники, в третьей жених со своими друзьями. В отдельной лодке поместили музыкантов. Они исполняли различные музыкальные пьесы и распевали свадебные песни, веселя гостей.

Весь день стоял невыносимый зной. На небе не было ни облачка, лишь горизонт был подернут какой-то тусклой дымкой, и от этого рощи по берегу реки казались пепельно-серыми. Ни один лист не шевелился на деревьях. Гребцы обливались потом. Еще задолго до наступления сумерек один из них обратился к Броджмохану:

– Господин, давайте остановимся здесь – дальше пристать будет негде.

Но Броджмохану не хотелось задерживаться в пути.

– Незачем здесь причаливать, – возразил он. – Ночь будет лунная, и вы получите хороший бакшиш, если мы сегодня же доберемся до Балугхата.

Вскоре деревня осталась позади. С одной стороны потянулись раскаленные песчаные отмели, с другой – неровная линия высокого, обрывистого берега. Взошла луна, но сквозь мглистую дымку свет ее напоминал мутный взгляд пьяного. Небо попрежнему оставалось ясным, – на нем не видно было ни одной тучки, но вдруг откуда-то донеслись глухие раскаты грома. Оглянувшись назад, путники увидели, что к ним с невероятной быстротой приближается гигантский, словно взвихренный к небу (невидимой метлой, столб из веток, прутьев, пучков травы и туч пыли с песком.

Раздались крики:

– Берегись! Спасайся! Гибнем!

Что произошло минутой позже, рассказать было уже некому. Смерч пронесся узкой полосой, все круша и сметая на своем пути. Когда он стих так же внезапно, как и начался, от злополучной флотилии не осталось и следа.