Текст книги "Обладать и ненавидеть (ЛП)"
Автор книги: Р. С. Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
Охренеть.
Вот это кольцо…
Должно быть, Уолт совершил налет на Смитсоновский институт и похитил алмаз Хоупа.
Просто чтобы убедиться, что мне не привиделось, я на цыпочках подхожу к коробочке и заглядываю в нее. Кольцо, конечно, по-прежнему там. Камень кажется даже больше, чем в когда я узрела его в первый раз: это огромный бледно-голубой бриллиант винтажной огранки, весом в какое-то безбожное количество карат.
Прикасаться к кольцу слишком страшно, и, оставив его в черной коробочке, я возвращаюсь в библиотеку, где весь день тружусь над своей серией. Позже, пока я сижу на кухне, ужинаю в одиночестве пастой и смотрю на черную коробочку, я прихожу к заключению: принять от Уолта это кольцо я не могу.
Поев, я беру записку и вместе с кольцом уношу к нему в кабинет, а там пишу его ручкой новое сообщение под его первоначальным.
Спасибо, кольцо очень красивое, но принять его я не могу.
Довольная своим решением, ухожу к себе в комнату и принимаю душ, после чего переодеваюсь в пижаму. Пока я, сидя в постели, читаю, полуприкрытая одеялом, в дверь стучат.
– Элизабет?
Мда. Мы полторы недели почти не виделись, а теперь он вдруг захотел поболтать, когда я так выгляжу? Оглядываю себя и решаю, что не успею надеть под пижаму лифчик. Но, скорее всего, Уолт и так не поймет, что на мне его нет. Ведь он полуробот. На всякий случай скрестив на груди руки, я разрешаю ему войти.
Дверь открывается, и Уолт, подсвеченный со спины теплым светом из коридора, переступает порог. В отличие от меня, он выглядит как всегда безупречно. На нем еще одет деловой костюм, волосы лежат идеально, в точеных чертах лица нет и намека на усталость. Я как-то пыталась угадать, сколько часов он спит по ночам. Вряд ли много, но это, похоже, никак на него не влияет.
– Ты неправильно истолковала мой жест, – говорит он, заходя в комнату и целеустремленно направляясь к моей кровати.
Он кладет черную коробочку с кольцом на мою тумбочку.
– Это был не подарок.
Я хмурюсь, когда он выпрямляется во весь рост. Даже в обычных обстоятельствах нет ощущения, что мы на равных, но когда я сижу на кровати, а он надо мной нависает, будто угроза, этот факт подчеркивается еще сильней.
– А что тогда?
– Часть нашего соглашения, и обсуждению оно не подлежит.
– По-моему, это кольцо совершенно нормальное, – говорю я и в доказательство поднимаю руку. Он смотрит с неприкрытым презрением, и я не могу удержаться от смеха. – О, да ладно тебе. Оно не такое уж и плохое. И обошлось мне всего в 15 долларов.
– Прости, но тебя просто ограбили.
Он протягивает руку ладонью вверх – совершенно понятно, чего он хочет. Я подаю ему левую руку, и он без промедлений берет ее и снимает тонкий золотой ободок. Против моей воли от того места, где он ко мне прикасается, распространяется покалывание. Его рука сильная, твердая – такая же уверенная и решительная, как и он весь. Не отпуская меня, он открывает коробочку, вытаскивает мое новое кольцо и быстро надевает его мне на палец. Как будто боится, что я продолжу артачиться.
Кольцо с гигантским бриллиантом садится идеально.
Уолт отпускает меня, и я перевожу на кольцо задумчивый взгляд.
– Почему оно так хорошо подошло? Ты не спрашивал о размере, и хотя ты кажешься достаточно компетентным, я не верю, что ты можешь просто взглянуть на чью-то руку и сразу определить размер кольца.
– Было бы очень удобно, но нет, я так не умею. Я попросил экономку взять одно из твоих колец. Не смотри так возмущенно – она положила кольцо на место сразу после того, как его измерил мой ювелир.
– Ладно, но… ты мог бы просто узнать размер у меня и, если уж на то пошло, спросить мое мнение. Оно совсем не в моем стиле.
Уолт склоняет голову набок, изучая меня.
– Ты всегда так рассыпаешься в благодарностях, когда получаешь подарки?
– Ты вроде сказал, что оно не подарок.
Уолт потирает висок, как будто из-за меня у него болит голова.
– Носи кольцо, Элизабет, – говорит он, поворачиваясь на каблуках. – На выходных я устраиваю здесь, у себя дома, ужин.
– Мне нужно присутствовать?
– Да, думаю, будет странно, если тебя там не будет, учитывая, что ужин устраивается в нашу честь. И я ожидаю увидеть на твоем пальце кольцо.
Он уже уходит – вероятно стремясь, как всегда убраться от меня подальше. Не могу удержаться и спрашиваю его, пока он опять не исчез:
– Как дела на работе?
Он оборачивается, явно сбитый с толку вопросом.
Я пожимаю плечами, показывая, что ничего особенного не имела в виду.
– Просто пытаюсь сделать происходящее более цивилизованным. Нормальные мужья и жены, наверное, интересуются друг у друга, как прошел их день.
– На работе все хорошо.
Ясно, что он не планирует продолжать разговор, задавая похожий вопрос мне, поэтому я мягко улыбаюсь и тянусь за своей книгой.
– Что ж, спокойной ночи.
Он еще секунду стоит, глядя на меня, лежащую в постели, после чего коротко кивает.
– Спокойной ночи.
***
После статьи в «Таймс» квартиру Уолта начали заваливать свадебными подарками. Возвращаясь домой, я каждый раз обнаруживаю их – как минимум новую дюжину – возле лифта. Но не трогаю, не зная, что с ними делать, по двум причинам. Во-первых, мне кажется неправильным открывать их без разрешения Уолта. Во-вторых, они были отправлены под ложным предлогом. Мы не должны получать свадебные подарки, потому что мы не молодожены.
В четверг утром, когда я выхожу погулять в парк, пытаясь убедить себя, что наступает весна, хотя на улице еще минус пять, мне звонит Мейсон.
– Привет, Мейсон. Как дела? – спрашиваю его, чтобы превратить то, что наверняка будет исключительно деловым звонком, во что-то более личное.
Как это ни печально, Мэйсон – самый близкий мне человек в Нью-Йорке, не считая Уолта. Ну разве не жалко?
– Все хорошо. Спасибо. А как вы?
– О, вообще-то отлично. Вышла подышать свежим воздухом.
– Рад это слышать. Я звоню, потому что Уолт хочет, чтобы вы начали открывать и разбирать доставленные подарки. Сегодня курьер привезет конверты, поэтому, когда у вас будет свободное время, начните, пожалуйста, писать благодарственные письма. Я отправил вам на почту шаблон, который можно использовать, чтобы упростить это дело.
Глупо, наверное, но разрешение открыть подарки приводит в восторг – хоть они и не предназначены мне. Они останутся в квартире Уолта после того, как я съеду, но все равно, будет весело притвориться, что…
К сожалению, меня немного разочаровывает отсутствие изобретательности у людей.
Более половины подарков – это хрусталь или фарфор. Чайные сервизы, кольца для салфеток, изысканные подставки для столовых приборов, чаши для фруктов, менажницы сливаются воедино. Боже милостивый, где Уолт собирается хранить все это барахло? На его кухне уже есть все эти предметы.
Одинаковость подарков делает сочинение благодарственных писем довольно утомительным делом. В итоге вместо того, чтобы придумывать что-то самостоятельно, я беру шаблон Мейсона, потому что ну сколькими разными способами можно сказать «спасибо за хрустальную вазу»?
Несколько подарков, однако, выделяются на фоне других. Кто-то нашел время на то, чтобы поместить газетное объявление о нашей свадьбе в затейливую золотую рамку, и я немедленно утаскиваю ее к себе в комнату. Еще я обнаружила два одинаковых банных халата с нашими монограммами, к которым супружеская пара дарителей добавила элегантную коробку с макарунами от «Ladurée». Я сразу набрасываюсь на сладости, одновременно закутываясь в свой новый халат. Будьте уверены, эти добрые люди получат экстрадлинное благодарственное письмо, написанное от чистого сердца и дополненное пятнышком от малинового крема, которое у меня не выходит стереть. Ой.
Пока я распаковываю подарки, утро приносит лишь наслаждение. Но потом звонит моя мать.
Я оставляю звонок без ответа – не хочу, чтобы меня беспокоили, – но она звонит снова, и я отвечаю. Вдруг что-то важное.
– Привет, мам
– Здравствуй, Элизабет. Как ты?
– Все хорошо. А как дела у тебя?
Не утруждаясь ответом на этот вопрос, она продолжает:
– Ты еще живешь в том отеле в Нью-Йорке? Пожалуйста, скажи, что ты переехала в более приличное место.
На секунду задумываюсь, не рассказать ли ей, где я теперь живу. Нет, лучше не надо. Я не знаю, что она сделает с этой информацией. Скорее всего, усмотрит в ней нечто большее, чем есть на самом деле.
Поэтому я сообщаю лишь минимум.
– Я нашла квартиру.
– Правда? Где? Пожалуйста, скажи, что в твоем здании есть хотя бы швейцар. Ты совсем одна в городе, и я беспокоюсь.
– Э-э, да, швейцар есть.
– Хорошо. Так где она расположена? Надеюсь, не к северу от 96-й улицы.
– Вообще-то, она в Трайбеке.
– В Трайбеке? Как ты можешь позволить себе квартиру со швейцаром в Трайбеке?
– Она… э-э… совсем маленькая.
– Разумеется. Иначе никак. – Я практически вижу, как она морщится. – Не понимаю, почему ты решила жить там, когда могла бы вернуться и заниматься своим искусством дома. А лучше нашла бы профессию, которая тебе больше подходит.
Сама фраза «заниматься своим искусством» заставляет мою кровь закипеть. Мать меня принижает и знает об этом.
– Мам, ты серьезно? Опять? Я скоро перестану отвечать на твои звонки.
– Ну хорошо, отложим этот вопрос на потом. Вообще я позвонила по очень важной причине – и не затем, чтобы читать тебе лекции. Мне нужна твоя помощь.
– Моя помощь? Что теперь? Кстати, ты уже говорила с Шарлоттой? Ты же понимаешь, что она и не планировала убегать со своим водителем, да? Все это было враньем. Ты слишком легко позволила ей сорваться с крючка.
– Не смей говорить со мной в таком тоне. Шарлотта – не твоя забота, и с ней я разберусь, но то, что ты сделала для своего отца и меня… ну, я не думаю, что это была такая уж огромная жертва. Только не после всего, что мы для тебя сделали.
Я немедленно ощетиниваюсь.
– После всего, что вы для меня сделали?
– Да. Пока ты росла, мы предоставляли тебе все ресурсы, в которых ты нуждалась. Все, о чем ты мечтала – уроки верховой езды, уроки танцев, частных репетиторов. Ты училась в самых престижных школах, и тебя познакомили со всеми нужными семьями.
Я прикусываю язык, чтобы не вступать в спор о том, что на самом деле нужно ребенку. Мать никогда не посмотрит на это с моей точки зрения. Лучше поберегу силы.
Когда я не спорю, ее тон смягчается.
– С учетом всего вышесказанного, я бы хотела, чтобы ты поговорила от нашего имени с Уолтом. О наших ежемесячных выплатах. Они едва покрывают счета по кредиткам, не говоря уже об ипотеке, страховке и расходах на проживание.
Конечно. Я знала, что эта тема однажды всплывет. Я знала, что назначенной суммы не будет достаточно для их привычного образа жизни.
– Ты не можешь поговорить с ним сама? Я не соглашалась быть вашим посредником.
– Я бы донесла до него нашу проблему, если бы он отвечал на звонки. Мы пытаемся связаться с ним с тех пор, как получили второй перевод. Это не деньги, Элизабет, это гроши, – сердито шипит она.
– Я не знаю, почему ты считаешь, что я смогу заставить его увеличить вам выплаты. Я не имею на него никакого влияния. Мы даже не друзья.
– Что ж, тогда подружись с ним, Элизабет. Через несколько дней я ожидаю от тебя новостей. Пожалуйста, сделай это для нас.
Я не хочу идти с этим к Уолту. Если честно, я очень стараюсь не ассоциироваться в его глазах с моими родными. Он не питает к ним особой любви, и я не хочу, чтобы его неприязнь перешла на меня. Хотя это, наверное, уже случилось. Вдобавок ко всему, я и так прошу от него слишком многого. Жить с ним и без того неловко. Не думаю, что смогу найти в себе смелость, чтобы подойти и попросить о новой услуге.
Решаю подождать пару дней. Может, Уолт все же начнет отвечать на их звонки, и проблема уладится без моего участия. Это хороший план, учитывая, что у меня на повестке есть дела поважней, а именно постоянные звонки в «Hauser & Wirth». Я пытаюсь связаться с их директором по закупкам, чтобы узнать, берут ли они работы новых художников. Пока мне удалось пообщаться только с секретаршей в их нью-йоркском офисе, и я уже начинаю ее раздражать.
– Как я уже сказала вчера, я передала ваше сообщение команде.
Есть ощущение, что «команда» – это мусорное ведро у нее под столом, поэтому в пятницу утром я решаю отправиться в их галерею на 22-й улице и попытаться поговорить с кем-нибудь напрямую. Беру с собой несколько набросков и небольшие холсты, а также распечатанный рассказ о том, что за серию я запланировала. Мне кажется, для начала неплохо.
Но я ошибаюсь.
Нет, у меня все-таки получается проникнуть на второй этаж над галереей, где находятся офисы. Но там мне велят посидеть. У меня нет записи на прием – такое они очень не любят, – и я пытаюсь объяснить, что пыталась по-честному записаться, но мои слова остаются без внимания.
Я сижу там два часа сорок три минуты. Мимо, не замечая меня, ходят люди. Наконец из кабинета появляется молодая женщина. Она оглядывает коридор и закатывает глаза.
– Ну, хорошо, я с ней разберусь, – заявляет она, направляясь ко мне и ничуть не смущаясь, что мне ее было слышно.
Когда она останавливается передо мной, я вскакиваю и представляюсь.
Она коротко кивает и в ответ на мое приветствие бросает лишь свое имя: «Бет». Затем жестом показывает, чтобы я подала ей свое большое черное портфолио.
– Давайте взгляну.
Когда я поспешно вручаю портфолио ей, она бросает его на журнальный столик и прямо в приемной начинает листать. Просматривая наброски, она то с интересом мычит, то разочарованно хмыкает. Не знаю, как можно так быстро все посмотреть. Наверняка, ей потребуется некоторое время, чтобы обдумать и оценить то, что я принесла.
– Цель моей серии – использовать популярные современные техники и…
– Ну да. Ладно, – произносит она, прерывая меня. – Я понимаю, к чему вы, но ваши работы – не то, что нам сейчас нужно. – Она снова листает наброски и оценивающе склоняет голову набок. – Вот этот еще ничего. – Она говорит медленно, как будто признавать это ей больно. – Но он смотрелся бы лучше в более крупном формате.
– Я могу сделать крупнее и…
– Нет. Как я уже сказала, ваши работы – не то, что мы пытаемся приобрести в данный момент. Наш нынешний состав изобилует художниками, рисующими на холстах. Мы ищем разнообразие форм и материалов, скульптуры, современные инсталляции и все в таком духе.
– О.
– Вот это… и это… – Она постукивает по наброскам указательным пальцем. – Это картинки для кофеен.
Картинки для кофеен.
Три слова, которые по отдельности довольно хороши – кто не любит кофе? – но когда их соединяют вместе, они превращаются в унизительный отказ. Картинки для кофеен равнозначны каракулям на грязной салфетке, которую, уходя, выбрасывают в мусорное ведро. Спасибо большое.
Мне не хочется спорить. Не все могут поставить в гостиной какую-нибудь огромную скульптуру, Бет!
Оно того не стоит. Я беру свое объемистое портфолио, которое теперь, кажется, весит в три раза больше, чем когда я приехала, благодарю Бет за помощь и ухожу.
Какая бесполезная трата времени.
Уже близится вечер, на улице холодно и темно. Сегодня Уолт устраивает ужин, и мне, пока я гуляю, стоило бы подыскать что-нибудь из одежды, но сейчас мне не очень хочется ходить по магазинам.
Я прохожу мимо бутика, в витрине которого выставлены платья, и со смиренным вздохом толкаю дверь.
Еще не успеваю окинуть взглядом стойки с одеждой, а шумная продавец-консультант уже подбегает ко мне, радужно улыбаясь.
– Добрый вечер, красавица. Что помочь вам найти?
Смысл жизни?
Свой путь?
Я останавливаюсь на самом простом ответе.
– Платье для званого ужина.
Она взмахивает рукой, как бы говоря: «Проще простого».
– Нужно что-то непринужденное или что-то формальное?
– Я… понятия не имею.
Она подмигивает и пожимает плечами, ничуть не смущенная предстоящей задачей.
– Давайте я посмотрю, что у нас есть, и встречу вас у примерочной.
***
К тому времени, как я выхожу из своей комнаты, одетая и готовая к ужину, в квартире Уолта уже вовсю кипит жизнь. На кухне наемные повара суетятся вокруг двух кухонных островков, раскладывая закуски и готовя нечто похожее на ужин из нескольких блюд. По периметру работают официанты, которые разливают в графины вино, полируют серебряные столовые приборы и натирают до блеска бокалы.
Я часто видела подобную суету в доме родителей, но еще не была той, кто принимает гостей. Не знаю, кто все координирует – Мейсон, наверное, или Эйприл, – но когда я появляюсь на кухне, персонал выжидающе поднимает глаза на меня.
Я улыбаюсь и киваю.
– Здесь так вкусно пахнет. Уверена, ужин получится восхитительным.
На кухню заходит какая-то женщина с айпадом в руках, которая спрашивает у главного повара, будет ли готов ужин вовремя.
– Обязательно, – подтверждает он.
Затем эта женщина – судя по всему, она организатор ужина – поворачивается ко мне.
– Миссис Дженнингс! Замечательно. Я подумала, что мы могли бы по-быстрому обсудить, кто где сидит – просто на случай, если вы захотите внести какие-то изменения.
Я слишком медленно соображаю и непонимающе замираю на микросекунду дольше, чем нужно, а после смеюсь. Миссис Дженнингс – это же я. Это меня попросили обсудить рассадку гостей.
– Конечно. – Киваю. – Слушаю вас.
– Вас с Уолтером я поместила в центре, а не во главе стола, чтобы вы могли общаться с гостями. Знаю, что это не совсем правильно, но в наши дни так делают часто. Если вы хотите сесть по-другому, я…
– Нет, так нормально.
Я перевожу взгляд с карточки Уолта на свою. Уолтер и Элизабет Дженнингс. Какая идеальная вымышленная пара.
Я мысленно улыбаюсь.
– Тогда двигаемся дальше. – Женщина идет вдоль стульев, расставленных вокруг прямоугольного стола. – Здесь сядет Джейк, Кристина и Сара. Далее Марта, Сильвия, Мэтью, Ин и Дорин…
– Куда ты посадила Камилу? – прерывает ее, заходя в столовую, Уолт.
Он еще не закончил готовиться – поправляет лацканы темно-синего пиджака, затем пододвигает часы, чтобы они идеально сидели на запястье.
– Она сядет там, – отвечает организатор, указывая на место слева в конце стола.
Уолт достает из кармана запонки. Под моим взглядом он начинает застегивать первую, но он так сосредоточен на том, куда организатор поместила ту гостью, что у него возникают проблемы.
Я делаю шаг вперед и, не спрашивая разрешения, беру у него запонку.
Его внимание резко переключается на меня, и я дразняще прищуриваюсь, как бы говоря: «Ну давай, отчитай меня за попытку помочь».
– Позволь мне, – говорю с улыбкой. Легко застегиваю первую запонку, а затем протягиваю ладонь за второй.
Он кладет ее, хотя никакой благодарности я не получаю.
– Я хочу, чтобы она сидела слева от меня, – говорит Уолт, имея в виду расположение Камилы.
– Разумеется. Без проблем, – отвечает организатор и быстро переставляет карточки.
– Такие красивые, – говорю я о запонках. Они тяжелые, круглые, а в центре каждой – камень, похожий на голубой гранит. – Откуда они у тебя?
– Это подарок.
– От кого?
Прежде, чем дать ответ, он бросает взгляд на женщину-организатора.
– От одного друга.
Очевидно, он осознает, что она в комнате, еще отчетливее, чем я.
В чем я убеждаюсь, когда он говорит, что я замечательно выгляжу – это сказано для огранизатора, а не для меня. И все же я рада, что занята его второй запонкой, и он не заметил, насколько его комплимент застал меня врасплох.
Он вообще ни разу не упоминал мою внешность. Мне неприятно, что я это знаю, но… факты есть факты. И его комплимент, каким бы незначительным он ни был, все равно ощущается, как нечто на миллион баксов.
– Спасибо. Я купила это платье сегодня.
У меня, в общем-то, не было права голоса при его выборе. Как продавец и обещала, она подобрала для меня полдюжины платьев, а затем ждала у примерочной и оценивала каждое из них.
– Слишком короткое.
– Слишком стягивает талию.
– Не ваш цвет.
От пятого платья – черного, средней длины, с одним открытым плечом – она пришла в абсолютный восторг, как только я вышла из примерочной. Трикотаж плотно обтягивает мою грудь, а вырез, оголяя плечо, переходит в облегающий лиф.
Мне платье понравилось не меньше, но цена оказалась немного выше того, что я была готова потратить.
Она тряхнула головой.
– Нет! Мне все равно. Я поделюсь с вами своей скидкой для персонала. Считайте, это чрезвычайной ситуаций. Оно словно специально сшито для вас!
До сего момента я думала, что она просто очень хорошо умеет убеждать людей покупать вещи, но Уолт смотрит на меня таким… одобряющим, что ли, взглядом. Тут звякает лифт, и начинают прибывать его гости.
Жаль, что мы не успели побольше поговорить и обсудить план нашей игры.
И жаль, что его сразу же умыкнули друзья, жаждущие пообщаться. Я понятия не имею, что они обо мне знают. И не знаю, кто может быть в курсе правды о нас, а кто полагает, что мы действительно влюблены. Вести разговоры с такими вводными сложно.
Меня затягивают в небольшую компанию женщин, чьи мужья работают в «Диомедике».
– Я умираю от желания узнать все подробности о вашей свадьбе. Выкладывай! От какого дизайнера было твое платье? Я увидела его в «Таймс», и оно мне понравилось. Молодец, что послала к черту традиции.
Я улыбаюсь.
– Спасибо. Если честно, не помню, где я его купила.
Конечно, помню – в «Zara», но я скорей откушу себе язык, чем раскрою сей факт этим дамам в дизайнерских шмотках.
– И пожениться в суде! – вмешивается другая женщина, шокированно смеясь. – Я думала, если Уолт и женится, то закатит свадьбу в каком-нибудь сказочном месте, но это… Так неожиданно.
Ясно, что ни одна из них не знает, что наш брак – чистая фикция. Они думают, что мы молоды и влюблены, а я должна стоять, улыбаться и смеяться, пока они болтают о том, какой красивая невеста из меня получилась.
Наконец к моему облегчению компания расходится на перерыв в туалет, и я могу перевести дух. Беру бокал шампанского у официанта и вдруг ощущаю, что через столовую на меня кто-то пристально смотрит.
Я поднимаю глаза и вижу группу из мужчины и трех женщин, которые смотрят на меня с нескрываемой жалостью и насмешкой. Видимо, эта компания, в отличие от большинства, знает правду. Когда высокая блондинка с четким каре замечает у меня на пальце кольцо, ее глаза округляются, и она, повернувшись к друзьям, начинает что-то быстро шептать. Они все пялятся на меня, даже не пытаясь это скрывать, и у меня внутри все сжимается. Я торопливо отвожу взгляд, пытаясь сохранить самообладание.
Интересно, кто они такие? Близкие друзья Уолта? Он сказал им правду о нас? Надо будет спросить его. Надо будет узнать, что именно он рассказал. Я беспокоюсь, что в их реакции на меня виноват он, и в таком случае я хотела бы знать, что именно они обо мне знают, но Уолта нигде не видно.
Внезапно сидеть на званом ужине с этими людьми, становится, мягко говоря, пугающим. В разношерстной компании его коллег и друзей – тех, кто находится в неведении о наших отношениях, и тех, кто знает правду – просто невозможно проглотить хотя бы кусочек еды.
Мне до тошноты надоедает быть объектом всеобщего внимания, и я решаю ненадолго спрятаться в библиотеке. Просто чтобы набраться храбрости, прежде чем вернуться в это змеиное гнездо.
Я ухожу в коридор, улыбаюсь проходящему мимо официанту, затем сворачиваю к библиотеке. Пустой коридор – услада для воспаленных глаз, и я ускоряю шаг, стараясь не стучать каблуками по мраморному полу, чтобы никто не заметил, куда я пошла. Чьи-то голоса проникают в мои мысли не сразу, только через пару секунд, и я замираю у библиотеки. Оглядываюсь, пытаясь определить, откуда они доносятся, а затем снова слышу голос Уолта и резко поворачиваю голову вправо, к его кабинету.
– Мы обсуждали это тысячу раз, – говорит он измученным тоном.
– Это было до того, как я узнала, что ты купил ей кольцо!
Глава 10
Я замираю, слишком ошеломленная, чтобы двигаться, слишком боясь привлечь внимание к тому факту, что я всего в нескольких шагах от Уолта и таинственной женщины.
– Я не понимаю, почему кольцо что-то меняет.
– Это просто еще одна вещь, Уолт. Еще одна вещь, которую я должна попытаться понять, учитывая наше и без того запутанное соглашение. Разве ты не видишь, как это тяжело?
– Камила, кольцо – это просто кольцо. Ей нужно было кольцо, и теперь оно у нее есть. Мы можем обсудить это в другой раз?
– Нет. Я хочу обсудить это прямо сейчас. Ты невозможен. Я и двух слов из тебя вытянуть не могу, не говоря уже о крупице эмоций по поводу всей этой ситуации.
Я не слышу ответа Уолта, но проходит всего пара секунд, и за дверью кабинета раздаются шаги. Я отпрыгиваю в библиотеку и, прижавшись к стене рядом с дверным проемом, прячусь в тени.
Задерживаю дыхание и зажмуриваюсь, пока Камила проходит мимо. Наконец ее шаги затихают в глубине коридора, но я продолжаю стоять, дрожа от прилива адреналина и пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце.
Уолт не идет за ней. Я слышу его через стену. Раздается тихий звон стекла, плеск наливаемой жидкости. Я представляю, как он потирает виски – как при разговорах со мной – и делает большой глоток алкоголя.
До этого момента я и не подозревала, что в жизни Уолта есть женщина. Да, он сказал, что планирует продолжать с кем-то встречаться, но, возможно, ему следовало упомянуть, что у него уже есть подруга. О таких вещах, как мне кажется, жена должна знать! Ха.
О боже, все усложняется с каждой минутой. Мне жаль Камилу. Трудное у нее положение. Если бы я была влюблена в Уолта, я бы тоже хотела, чтобы он принадлежал только мне. У него и так мало времени вне работы, а теперь, вдобавок ко всему прочему, ей приходится мириться с присутствием в его жизни меня. Я бы сорвала с пальца кольцо и отдала его ей, если б могла, но… Опускаю глаза на прекрасный бриллиант, так идеально мне подходящий.
И внутри все тревожно сжимается.
Это неправда.
Все-таки я не хочу отдавать кольцо ей. Только если придется, и это последнее, что мне нужно осознавать в данный момент.
Теперь уже я тру виски.
За один вечер день стал из плохого ужасным. У меня едва хватает сил на то, чтобы выгнать себя из библиотеки и вернуться к гостям. К счастью, мне снова попадается официант с шампанским, и алкоголь, творя чудеса, притупляет мои тревоги.
А еще лучше то, что гости Уолта не стремятся общаться со мной. Время от времени меня втягивают в разговор, но по большей части все рады оставить меня в покое.
Компания жен и коллеги Уолта тоже болтают, стоя сплоченными группами, только друг с другом. Думаю, они забыли о том, что я здесь.
Игнорируют меня и близкие друзья Уолта – что вполне логично, ведь теперь с ними стоит Камила. Время от времени кто-нибудь из них поглядывает на меня, словно спрашивая: «О.… ты еще здесь?».
Посреди всего этого стоит у камина Уолт. Он не может сдвинуться с места уже приличное время – из-за непрекращающегося потока людей, желающих перекинуться с ним парой слов. Чем-то напоминает сцену из «Холостяка».
Ах, кому же достанется роза? Я прячу улыбку за бокалом с шампанским.
Наблюдать за динамикой интригующе – все так соперничают за внимание Уолта, – и я внимательно слежу за Камилой. Она тоже не может долго оставаться на расстоянии и вместе с друзьями присоединяется к людям вокруг него, а я потягиваю шампанское, наблюдая, будто невидимка, за шоу.
Не в силах сдержаться, снова рассматриваю Камилу. Каждый раз, когда я пытаюсь отвлечься на кого-то другого, мое внимание, словно оттянутая резинка, вновь перескакивает на нее.
Она удивительно красивая женщина. Черные кудри каскадом ниспадают на спину. Бордовый комбинезон облегает бедра и грудь, свободно струясь по ногам. А глубокий V-образный вырез и поясок на талии делают ее образ таким непринужденно сексуальным.
Она старше меня, и ее возраст словно является еще одним источником утонченности. По сравнению с ней и другими гостями, ровесниками Уолта, я чувствую себя каким-то ребенком. Совершенно не в своей тарелке.
Приносят еще закуски, и официант встает прямо передо мной, закрывая вид на Камилу. Я качаю головой, отказываясь от тарталетки, затем ухожу к окнам и смотрю на Манхэттенский мост. Воспоминания о случившемся днем всплывают в памяти, как будто фраза «картинки для кофеен» с нетерпением ждала своей очереди, чтобы снова бомбардировать мои мысли.
О, да. Привет, это снова я, твой глубочайший страх того, что ты никогда не добьешься успеха в мире искусства, после чего тебе придется сдаться и пойти учить рисовать малышей в детском саду.
– Что не так? – спрашивает Уолт, вырывая меня из размышлений.
Я немедленно стираю с лица хмурое выражение – до этой секунды я и не осознавала, что оно у меня было.
– Ничего, – отвечаю, непреклонно тряхнув головой, и поворачиваюсь обратно к гостям.
– Мне трудно в это поверить, – не отстает Уолт. – У тебя всегда на лице улыбка, даже в день, когда тебя принудили выйти за меня замуж.
Шутка вызывает у меня легкий смешок, и плечи Уолта, кажется, расслабляются от облегчения.
– Просто у меня выдался отвратительный день, – говорю, пожимая плечами. – Не о чем беспокоиться.
Он понимающе хмыкает, затем встает бок о бок со мной, и оглядывает помещение, заполненное его знакомыми и друзьями.
– Ты не обязана оставаться, если не хочешь. – Он указывает подбородком на коридор. – Если что, можешь сбежать.
– Разве не будет выглядеть странно, если я исчезну посреди ужина?
– Если честно, не знаю. Все это для меня неизведанная территория.
Спасибо за честность.
Я кошусь на него и, пожевав секунду губу, признаюсь:
– Я слышала, как ты был в кабинете с Камилой.
Уолт кивает. Он, кажется, не раздосадован и не удивлен, и я испытываю громадное облегчение. Я не была уверена, как он воспримет то, что я – пусть и не нарочно – подслушала их разговор.
– Она твоя девушка? – не отстаю я.
Он опускает взгляд на свой бокал.
– Вроде того.
Похоже, тема его утомила, что неудивительно, учитывая содержание того спора.
– Ее злит то, что я здесь?
– Да, – признается он со вздохом. – Ей тяжело. Она всю эту ситуацию не понимает.
– И не она одна.
Он улыбается и, повернувшись, ловит мой взгляд.
– Она знает, что я живу здесь?
Он снова отводит глаза.
– Да. Это был… как ты сказала секунду назад? Отвратительный день.
– Хочешь, поговорю с ней? Скажу, что я ей не… – У меня не сразу получается договорить, потому что это ужасно нелепо. – Что я ей не соперница. – Когда он не отвечает, я добавляю с нажимом: – Что очевидно.
И краснею как свекла.
Господи. Ну скажи что-нибудь!
– Спасибо, что хочешь помочь, – говорит он, – но все не так просто.
– Да уж. Что ж… Я с радостью уйду, если так тебе станет проще.
Пожалуйста, не проси меня уходить.
– Нет, – коротко отвечает он. – Я настаиваю, чтобы ты осталась. Это будет отличный ужин. Ну же, похоже, нам пора сесть.
Он жестом приглашает меня к столу, и когда я делаю шаг вперед, его ладонь касается моей поясницы. Я вздрагиваю от неожиданности и, посмотрев вниз, вижу, как он убирает руку и сжимает ее в кулак.
