Текст книги "Обладать и ненавидеть (ЛП)"

Автор книги: Р. С. Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Уолт!

Я представляю, как она одаривает его сияющей улыбкой, подбегая к нему поприветствовать.

– Шарлотта. Джулианна. Я не ожидал увидеть вас обеих здесь.

– Извини за вторжение, – говорит моя мама. – Мы приехали в город, чтобы увидеть Элизабет.

Полагаю, где-то здесь есть крупица правды.

– Я не возражаю, – говорит он так, как будто действительно имеет это в виду. – Извините, я начинаю простужаться, так что я вас обеих не обниму.

Шарлотта смеется.

– Не говори глупостей. Я не против.

Мне так сильно хочется закатить глаза.

– Где Элизабет? – спрашивает он.

– На кухне, я думаю, готовит нам напитки, – говорит Шарлотта.

– Хорошо. Позвольте мне пойти посмотреть, не нужна ли ей какая-нибудь помощь.

Я быстро кладу нож и поправляю прическу. Я натягиваю робкую улыбку, как только он сворачивает за угол. Его присутствие так же захватывает дух, как удар под дых. Если бы я вчера не видела, как ему было плохо, я бы никогда не заподозрила, что он вообще не в себе. На нем черный костюм и галстук. Его подбородок чисто выбрит, волосы уложены. Он идет ко мне, и мое тело гудит от предвкушения.

Я чего-то жду – даже чувствую возбуждение, – когда он приближается. Похоже, он чувствует то же самое, пока внезапно не останавливается в нескольких футах от меня и натянуто улыбается. Его рука мягко сжимается в кулак, а затем он стукает ею по столешнице.

– Привет.

– Привет, – говорю я робко. – Чувствуешь себя лучше?

Он морщится и потирает затылок.

– На самом деле, как ходячая смерть.

– Но ты пошел на работу?

Он пожимает плечами, как будто отчасти смущен.

– На самом деле у меня не бывает больничных.

– Могу я тебе что-нибудь предложить? Я могу разогреть тот вчерашний суп. Там еще кое-что осталось.

– Все в порядке.

Я делаю шаг к нему и протягиваю руку, слишком поздно осознав, что моим намерением было утешить его. Поскольку мы не прикасаемся друг к другу без повода, я вместо этого обхватываю рукой живот.

– Прости, – говорю я, осторожно понижая голос. – Я не знала, что они приедут в город сегодня. Если бы я знала, я бы придумала план получше. В мои намерения не входило, чтобы они вторгались в твое личное пространство.

– Я не возражаю.

– Они не останутся надолго.

Он качает головой.

– Честно говоря, я правда не возражаю.

– Элизабет? – зовет моя сестра. – Тебе нужна помощь?

– Нет! – отвечаю я. – Это займет всего минуту.

– Тогда хорошо. – Она просовывает голову в кухню и мило улыбается. – Уолт, я бы с удовольствием провела экскурсию по твоей квартире.

Глава 20

Несколько часов спустя я оказываюсь за обеденным столом Уолта, сидя за самым неловким ужином в мире. Вокруг нас существует слой напряженности, который все, кажется, слишком стремятся игнорировать. В свою защиту скажу, что это была не моя идея, чтобы мои мама и сестра остались так долго. Уолт настоял на том, чтобы заказать ужин в итальянском ресторане на соседней улице, и вот я сижу с тарелкой, полной салата, грибного ризотто и свежего хлеба фокачча – и все это нетронуто.

Моя мама сидит рядом со мной, скручивая салфетку на коленях. Я знаю, что это, должно быть, невероятно трудно для нее. Я сомневаюсь, что она счастлива сидеть в квартире Уолта и ужинать с ним. Тот факт, что Уолт является хранителем совместного траста наших семей, означает, что он фактически держит ее кошелек в своих руках, и всего несколько недель назад она умоляла меня заставить его увеличить ее ежемесячные выплаты. И вот она здесь, с натянутой улыбкой, слушает любую историю, которую рассказывает Шарлотта.

Это еще один источник неловкости во всем этом вечере. Шарлотта вцепилась в Уолта так же, как вцепилась в эти туфли на танкетке от Gucci в «Сакс». Она не переставала болтать ему без умолку с тех пор, как он вернулся домой. Ранее я пропустила экскурсию по квартире в пользу того, чтобы закончить с закусками на кухне. Мало что хорошего это принесло. Даже там я была посвящена в то, как моя сестра охала и ахала из разных комнат, рассматривая квартиру Уолта.

Мне хотелось подшутить над ее энтузиазмом. Теперь все стало еще хуже.

Когда принесли ужин и мы наполнили наши тарелки, она вцепилась в Уолта, настояв, чтобы он сел рядом с ней, чтобы она могла продолжить расспрашивать его о его любимых ресторанах в Нью-Йорке.

– Эта еда просто потрясающая. Как ты обнаружил это место? – спрашивает она.

– Это прямо за углом. Я все время прохожу мимо него.

Она уплетает каждый кусочек, как будто никогда в жизни не ела чертовой хлебной палочки.

– За эту лазанью можно умереть, – говорит она, практически испытывая оргазм на месте.

Справедливости ради, вероятно, именно это и происходит, поскольку большую часть времени она отказывается от углеводов.

Она откусывает еще кусочек, затем протягивает руку, чтобы коснуться предплечья Уолта, подчеркивая свой энтузиазм. Мой взгляд прикован к ее руке, как будто я пытаюсь использовать какое-то ранее неиспользованное лазерное зрение. Когда я понимаю, насколько суровым выглядит мое выражение лица, я моргаю и отвожу взгляд, пытаясь игнорировать ее.

По мере продолжения ужина это становится все труднее и труднее.

Я никогда по-настоящему не видела Шарлотту такой, настолько бесстыдной, чтобы ясно выражать свои намерения. Обычно она хочет, чтобы мужчины преследовали ее, что ей нравится сидеть сложа руки и заставлять их потеть. Теперь, однако, она полностью поглощена Уолтом, доминируя в разговоре, наклоняясь к нему всем телом, как будто нас с мамой здесь даже нет.

Уолт сидит напротив меня, тихий, но внимательный.

Почему-то его вежливость только больше бесит меня. Я хочу, чтобы он отверг ее ухаживания. Оттолкнул ее руку. Дал понять, что он не заинтересован.

Наконец, в разговоре наступает затишье, потому что Шарлотта пережевывает свою еду, а Уолт бросает взгляд на мою маму.

– Что привело вас двоих сегодня в город?

Шарлотта спешит закончить жевать.

– Мы не могли отказаться от распродажи…

– Возможность увидеть Элизабет, – перебивает моя мама с улыбкой, сладкой, как мед.

Я чуть не фыркаю, но в последний момент подавляю порыв. Уолт бросает на меня любопытный взгляд, но я опускаю взгляд на свою еду, беспокоясь, что если он хорошенько меня рассмотрит, то поймет, что что-то не так.

– И вы смогли осмотреть город? – спрашивает он.

Да, мы исследовали все три уровня Пятой авеню «Сакс».

Конечно, я этого не говорю. Это не мое дело – выдавать маму и Шарлотту. Я могу не согласиться с их выбором, но я также не думаю, что мне нужно бежать к Уолту и закладывать их.

Моя мама опускает взгляд на свою еду.

– О, не так сильно, как мне бы хотелось. Может быть, в следующий раз, когда мы приедем, нам удастся попасть на бродвейскую пьесу или что-нибудь в этом роде.

У Шарлотты кружится голова от такой перспективы.

– Да! Пожалуйста. Уолт, ты ведь пойдешь с нами, правда?

– Он занят, Шарлотта, – говорю я, понимая, что это первый раз, когда я заговорила за весь ужин.

Три пары глаз смотрят на меня, как будто только сейчас осознав мое присутствие. Я краснею и тянусь за своим бокалом вина.

– О боже, – внезапно вспыхивает Шарлотта, уставившись на мою руку. – Как я могла пропустить твое кольцо раньше? Это реально? Этого не может быть!

Я замираю с бокалом на полпути ко рту и смотрю вниз на драгоценный камень, мерцающий в свете люстры. Оно так же прекрасно, как и всегда.

– Это просто позаимствовано у Уолта, – смущенно говорю я. – Ты знаешь люди покупаются на всю эту историю с браком.

Он хмурится, но не возражает мне перед ними.

– Дай сюда. Дай мне посмотреть на эту штуку.

Я протягиваю ей руку, и вместо того, чтобы посмотреть на кольцо у меня на пальце, она снимает его и подносит к свету.

Бриллиант мерцает в ее взгляде, делая ее похожей на мультяшную воровку.

Затем, к моему ужасу, она надевает его на безымянный палец и показывает нам, даже заходя так далеко, что подмигивает Уолту.

– А? Довольно неплохо, не так ли? Это могли быть мы, Уолт.

Такое чувство, что пол уходит у меня из-под ног.

Я не совсем понимаю, как мы попали в эти обстоятельства, в этот недостойный флирт между моей сестрой и моим мнимым мужем, но мне совершенно ясно одно: я хочу, чтобы это прекратилось. Весь вечер я чувствовала себя собственнически по отношению к Уолту. Мое тело реагировало так, как будто мой брак с ним реален, как будто моя сестра флиртовала с мужчиной, которого я действительно люблю. Моя рука болит от желания протянуть руку и забрать у нее свое кольцо, сказать ей, что у нее был шанс, и она его упустила.

– Можно мне взглянуть? – спрашивает моя мама.

– Через минуту, – говорит Шарлотта, все еще любуясь кольцом на своем пальце.

Я пытаюсь продолжать есть, но мое ризотто превратилось у меня во рту в жевательный комок. Я проглатываю свой кусок, затем кладу вилку на край тарелки.

– Я не совсем уверена, что понимаю, что здесь происходит, – говорит моя мама, переводя взгляд с Уолта на меня. – Почему Элизабет было необходимо иметь кольцо? Почему она живет здесь? Я думала, что брак был заключен просто по юридическим причинам, связанным с трастом.

– Да, а потом я понял, что будет почти невозможно сохранить наш брак в секрете, – отвечает Уолт, как ни в чем не бывало. – Поэтому мы договорились разместить объявление в «Таймс» и сделать его официальным.

– Ой! Так что кольцо – это просто показуха! – говорит Шарлотта с приступом хихиканья. – Мне это нравится! Такой скрытный. Так весело. Я бы с удовольствием подыграла тебе, если бы знала, что это не будет просто какой-то скучный контракт.

– Да, но ты этого не сделала. Ты солгала.

Мой ответ заставляет всех за столом замолчать. Снова взгляды устремляются на меня, и на этот раз я не отступаю.

Красивые черты лица Шарлотты искажаются в замешательстве.

– Что?

Я смотрю ей прямо в глаза.

– Я не могу сидеть здесь и слушать, как ты легкомысленно относишься ко всему, что ты сделала, Шарлотта. Когда твоя семья нуждалась в тебе, ты солгала и сказала, что влюблена, и я купилась на это. Я хотела, чтобы ты была счастлива, но тебе было наплевать на мое счастье. Для тебя все это какая-то большая игра. Вместо того, чтобы помочь, ты сбежала и делала все, что тебе заблагорассудится, не заботясь о своей семье. Я должна была сделать шаг вперед и поступить правильно. Мне пришлось выйти замуж за почти незнакомого человека, и всем вам было на это наплевать. – Теперь я поворачиваюсь к маме, пытаясь сдержать злые слезы. – Ты заставила меня сделать это.

– Я ничего подобного не делала, – высокомерно возражает моя мама.

Я бросаю салфетку на тарелку.

– Ты шутишь? Чувство вины, которое ты повесила на меня? Тот факт, что вы с папой вообще оказались в таком положении? Ты бы потеряла все, если бы не я. У меня не было выбора. Вы обеспечили это.

– Да, хорошо. Но вряд ли это можно назвать жертвой. – Шарлотта смеется, неправильно истолковав мой тон.

– Я вышла замуж за человека, которого едва знала, Шарлотта!

– Да, и что с того? Теперь ты живешь в роскошном пентхаусе и носишь кольца с бриллиантами. Дай мне передохнуть, – парирует она, бросая мне мое кольцо обратно. Оно звенит на моей тарелке, переворачивается, а затем с хлюпаньем оседает в моем ризотто.

Уолт вскакивает на ноги, задевая стулом пол.

– Думаю, нам следует закончить вечер.

– Не могу не согласиться, – говорит Шарлотта, вставая рядом с ним, как будто они одна команда. – Прости, что моя сестра такая дрянь.

– Шарлотта, – шипит моя мама.

– Что? Ты что, издеваешься надо мной? Ты просто позволишь ей так с нами разговаривать? – спрашивает она, указывая на меня. – Весь день в «Сакс» она была как скряга, указывая на каждый долбаный ценник. Боже, я больше не могу это слушать.

Это чувство взаимно. Я не могу находиться в ее присутствии ни секунды, даже достаточно долго, чтобы проводить их. Я встаю, отодвигаю свой стул и оставляю их там, в столовой.

Моя спальня манит. Тихая темнота – это именно то, чего я хочу после такого дня, как сегодня. Я закрываю за собой дверь, зажмуриваю глаза и позволяю всем скопившимся слезам пролиться.

Странным образом, от слез мне становится только хуже. Я даже не могу по-настоящему насладиться чувством отпускания, потому что так много эмоций переплелось воедино. Отчасти это связано с тем, что Шарлотта сказала за ужином. Она не ошибается. В некотором смысле мой брак с Уолтом не был огромной жертвой. Не совсем. На самом деле, я наслаждалась своей жизнью с тех пор, как вышла за него замуж, особенно здесь в последнее время. Мне нравится быть с ним в этой квартире. Мне нравится… он.

Но это почти не относится к делу. Мои чувства к Уолту не уменьшают того, насколько я зла на свою семью за то, что она поставила меня в такое положение в первую очередь. Моя мама ни разу не спросила меня, как я поживаю после свадьбы. Она не поблагодарила меня за то, что я сделала для нее и моего отца. Боже, не говоря уже о том, что – вдобавок ко всему прочему – она даже не изменила своих привычек! Как будто все, что я делала, было напрасно. Ей все равно. Нет, пока она продолжает получать эти чеки каждый месяц.

Эта правда, кажется, возникает из ниоткуда, как будто ее давление нельзя было сдержать еще хоть на мгновение. Мои чувства к моей семье долгое время бушевали во мне, но я старалась избегать их.

Даже сейчас мне неприятно признавать правду.

Я отталкиваюсь от двери и заползаю на свою кровать. Я ложусь лицом к окну, засунув руки под подушку. Я чувствую себя хуже, а не лучше после своего поведения за столом. Я уверена, что они все еще где-то там, говорят обо мне. Моя мама, вероятно, извиняется за меня, смущенная моей вопиющей честностью. Или, что более вероятно, она извиняется, чтобы убедиться, что эти чеки не перестанут поступать.

Проходит несколько минут, а затем в мою дверь тихонько стучат.

– Ты можешь войти, – говорю я, не потрудившись обернуться и посмотреть, кто это.

В этом нет необходимости; я знаю, что это Уолт.

Он тихо входит и садится позади меня на кровать. Матрас прогибается под его весом, а затем он кладет руку мне на бедро и что-то протягивает мне.

Мое обручальное кольцо мерцает в свете, проникающем через окно.

– Я помыл его, – обещает он.

Почему это заставляет меня плакать еще сильнее, остается полной загадкой. Я перекатываюсь вперед и утыкаюсь лицом в подушку, пытаясь скрыть слезы.

Его рука скользит вверх по моему позвоночнику и опускается на мою шею, чтобы он мог водить большим пальцем взад и вперед, успокаивая меня. В конце концов, он кладет руку мне на плечо, мягко перекатывая меня на спину. Я не могу смотреть на него, даже когда он наклоняется надо мной. Мое внимание приковано к потолку.

– Пожалуйста, не плачь, – говорит он так, как будто это ему больно.

– Я не плачу, – вру я с плохо скрываемым всхлипом.

– Теперь они ушли, – говорит он, беря меня за левую руку, чтобы он мог надеть кольцо обратно на мой палец. Я чувствую себя намного лучше, когда оно снова на месте.

Я благодарю его, а затем жду, когда он встанет и уйдет. Он выполнил свой долг и проверил меня. Я не ожидаю, что он задержится надолго.

Вместо этого он остается на месте, ожидая, пока я наберусь смелости встретиться с ним взглядом. Когда я это делаю, он грустно улыбается, ямочки на его щеках едва заметны.

– Если это поможет, я тоже не люблю свою семью.

Я хихикаю и качаю головой.

– О, да? Тогда ты можешь сказать мне, что я должна теперь делать?

– Я уверен, что все это пройдет через несколько дней.

Мой желудок сжимается от мимолетного гнева.

– А что, если я этого не хочу? Что, если я устала от их дерьма?

– Тогда ты должна двигаться дальше.

Я смаргиваю слезы.

– Почему это тебя так печалит? – спрашивает он, нахмурив брови. – Очевидно, как сильно они причиняют тебе боль.

Я пощелкиваю челюстью, пытаясь придумать объяснение получше, чем правда.

Уолт обхватывает мою щеку и вытирает мои слезы подушечкой большого пальца. Успокоив дыхание, я смотрю ему прямо в глаза и объясняю, что без них у меня никого нет.

Он задумчиво молчит, а потом произносит:

– Что ж, тогда нам придется найти тебе друга.

Я не могу удержаться от смеха над абсурдностью его ответа.

– Мы дадим объявление в газету, – продолжает он.

– Уолт, – стону я, пытаясь вырваться из его хватки.

– Хорошо, тогда мы купим тебе щенка.

– Я говорю серьезно.

Я протягиваю руку, чтобы попытаться оттолкнуть его, но вместо этого он притягивает мою руку к своей груди и сильнее прижимает ее к своему сердцу, чтобы я могла почувствовать его биение.

– Я тоже.

Его взгляд умоляет меня понять причину.

В этот момент настроение в комнате меняется, когда он крепко и заботливо сжимает мою руку.

Теперь я понимаю, что он пытается заставить меня увидеть. То, что он слишком боится мне сказать.

Глава 21

Мои губы приоткрываются, и надежда наполняет меня, как гелий наполняет воздушный шар. Воздух между нами наполнен невысказанными словами. Мой взгляд падает на его губы, и я наклоняюсь вперед, отрываясь от подушки, мой подбородок лишь слегка приподнимается. Все это вдруг кажется таким простым. Мы вдвоем вместе.

Если он не наклонится, это сделаю я.

Или я бы…

Если бы я вдруг не вспомнила ту ночь, когда поцеловала его в галерее у входа, ночь, которая была так похожа на эту. Тогда он отвернулся от меня, и думать о его отпоре до сих пор больно, даже сейчас.

Я поджимаю губы и отвожу взгляд.

Уолт замечает мое отступление и отпускает меня, пытаясь встать. Он желает мне спокойной ночи, выходя за дверь, а я смотрю на него в своей темной комнате, желая, чтобы между нами все было по-другому.

Чтобы он меня хотел.

Утром он – первое, о чем я думаю. Я отбрасываю одеяла в сторону и спешу на кухню, горя желанием увидеть его. Я хотела бы поблагодарить его за вчерашний вечер. Он был неожиданным источником доброты в трудный день.

Я готовлю себе завтрак и кофе и сажусь за стол, медленно ем, каждые пять секунд бросая взгляд на дверь, только чтобы понять, загружая посуду в посудомоечную машину, что он уже ушел на весь день. Его пустая кофейная чашка, перевернутая вверх дном на верхней полке, – тому доказательство.

Я также не вижу его в тот вечер.

Я отмахиваюсь от этого как от аномалии, но проходит еще один день, а он все еще остается тенью в квартире. Я знаю, что он был дома, только потому, что к тому времени, как я просыпаюсь утром, в посудомоечную машину загружается другая кофейная чашка. На этот раз его айпад тоже лежит на кухонном островке. Должно быть, он просыпается и уходит на работу ни свет ни заря и остается там до позднего вечера. Я помню кое-что, что он сказал в ночь сбора средств о том, чтобы держаться на расстоянии и стараться не вторгаться в мое личное пространство.

Я думаю, он снова это делает, и мне это не нравится.

Как бы абсурдно это ни звучало, я начинаю скучать по нему.

Скучаю по нему!

По такому человеку, как Уолт!

Я сама с трудом в это верю.

Конечно, я заставляю себя работать. У меня нет другого выбора. У меня есть всего три недели, чтобы собрать коллекцию для Надежды. Она связалась со мной по электронной почте, чтобы подтвердить, что я на верном пути, и я отправила ей фотографии нескольких готовых работ. К счастью, они ей, похоже, действительно понравились, так что, по крайней мере, у меня это получилось.

Теперь, если бы только Уолт вернулся домой…

Чем дольше мы остаемся порознь, тем больше я понимаю, что соглашение между нами в его нынешнем виде не будет работать вечно. Мы играем в игру, и это похоже на бег с завязанными глазами. Вместо того чтобы мчаться навстречу друг другу с головокружительной скоростью, мы бежим в совершенно противоположных направлениях. Цель проста: кто дольше другого сможет избегать признания в своих чувствах? Кто сможет больше держаться подальше?

Это самая скучная игра в мире. На самом деле так скучно, что я начинаю думать, что, возможно, не против покончить с этим, даже если я проиграю, даже если это у меня будет разбито сердце.

Просто альтернатива – это постоянное состояние недоумения, что может произойти между нами, – сводит меня с ума.

К сожалению, Уолт сделал невозможным окончание игры, потому что его никогда не бывает дома.

В пятницу утром я потягиваю кофе в библиотеке, перебираю цветовую палитру для нового произведения, когда мне приходит в голову безрассудная идея прийти к Уолту на ланч в его офис.

Эта концепция подобна удару молнии, возвращающему меня к жизни. Мне так не терпится, что я вскакиваю со стула и кладу мастихин (прим. тонкая упругая лопаточка, которой художник-живописец наносит грунт на полотно и удаляет лишнюю краску), только чтобы понять, что еще только 9:00. Не совсем обеденное время.

Хорошо.

Я возвращаюсь к работе – немного более мрачная, чем раньше, – и заставляю себя быть продуктивной примерно до 11:00, затем бросаюсь к своему шкафу и перебираю одежду, выбрасывая один наряд за другим без видимой причины. Мне даже не нужно переодеваться. Одежда, которая на мне, в порядке, и все же, мне кажется, что если я собираюсь появиться на работе Уолта, мне следует надеть что-то другое, кроме джинсов. Не говоря уже о том, что весна наконец-то решила выглянуть наружу, поэтому я надеваю мягкую облегающую белую футболку и сочетаю ее с короткой юбкой с запахом, завязывающейся небольшим бантом с левой стороны. Как всегда, я надеваю свои ботинки «Док Мартенс» и украшения.

Я трачу время на то, чтобы придать волосам мягкие завитки и нанести макияж. Мне нравится общая атмосфера, которую я создала. Я стараюсь, не слишком стараясь. Мой наряд говорит: «О, я так одеваюсь каждый день, что такого?». Мое нутро говорит: «Э-э-э, ты уверена, что удивить Уолта – хорошая идея?»

К 12:30 я выхожу за дверь и направляюсь в кафе дальше по улице. Я не думаю, что смогу переварить больше, чем простой сэндвич, поэтому я заказываю для нас два сэндвича с несколькими гарнирами, которые мне посоветовал хозяин.

«Диомедика» находится достаточно близко к квартире Уолта, чтобы я могла дойти туда пешком после того, как выйду из кафе. Всего через несколько минут я стою за сверкающими стеклянными дверями с нашим обедом в руках.

Двери открываются, и я вхожу, затем на мгновение замираю при виде охраны.

Здесь как в Форт-Ноксе (прим. военная база США).

Сотрудники суетятся и быстро проносятся, приходя и уходя с обеда. Есть два контрольно-пропускных пункта, где сотрудники, которые входят, могут отсканировать свои бейджи, а затем пройти мимо турникета и охранника.

Я стою посреди фойе, перекрывая движение.

Я, должно быть, выделяюсь, как белая ворона, потому что проходящая мимо женщина сжалилась надо мной.

– Ты доставляешь кому-то обед? – она указывает налево. – Ты можешь обратиться в службу поддержки, и они передадут это нужному человеку.

Конечно, хорошо. Я действительно выгляжу так, как будто могла бы быть разносчиком еды. Я имею в виду, что я не совсем одета по офисному дресс-коду в своей кокетливой юбке. Как бы то ни было, ее совет действительно полезен. Поблагодарив ее, я направляюсь прямо к столу, чтобы объяснить свою ситуацию. Я знаю, что могла бы просто позвонить Уолту и сообщить ему, что я здесь, но есть множество причин, по которым я не хочу этого делать. Для начала, я хочу, чтобы мое появление здесь было сюрпризом. В глубине души я беспокоюсь, что он точно не будет рад меня видеть. Мы не так уж далеко ушли от того времени, когда я должна была связываться с ним только в случае крайней необходимости. Боже милостивый, возможно, это была плохая идея.

– Мисс? Могу я вам чем-нибудь помочь?

Служащая справочной службы спрашивает меня об этом после того, как я колеблюсь между уходом и пребыванием здесь. Я поворачивалась на пятках туда-сюда около полудюжины раз. Я уверена, что выгляжу так, будто сошла с ума.

– Эээ… да. – Я поднимаю коричневый бумажный пакет из кафе. – Я пытаюсь донести это до мистера Дженнингса.

Без энтузиазма она говорит:

– Хорошо, отдай это мне, и я возьму это на себя.

Я выдаю что-то вроде умоляющей, полу искривлённой улыбки.

– Есть ли какой-нибудь способ, которым я могла бы сама это сделать?

Она тихонько посмеивается, как будто не может поверить, что я вообще задала этот вопрос.

– Прости. Никому не разрешается подниматься наверх без специального разрешения.

– Это то, с чем вы могли бы мне помочь?

Выражение ее лица говорит о том, что я только что усложнила ее работу в сто раз.

– Он ждет тебя?

Я съеживаюсь.

– Не совсем, но я его знаю. Вообще-то, я его жена.

Вау, произносить это вслух все еще звучит странно. Как будто я сама в это не верю, и, наверное, поэтому она тоже в это не верит.

– Могу я взглянуть на какое-нибудь удостоверение личности? – спрашивает она, приподняв бровь.

Вот дерьмо.

Я не меняла свою фамилию. Согласно моим документам, я все еще Элизабет Брайтон.

Я говорю ей об этом, и она хмурится.

– Без какого-либо способа подтвердить вашу личность я не могу просто отпустить вас. Я могу ему позвонить?

Она начинает поднимать телефон, и я бросаюсь вперед, протягивая руку, как будто блокирую ее.

– Нет, нет, не делайте этого. Это испортит сюрприз. Вот, дайте мне… – я оглядываюсь вокруг, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы помочь. Мой взгляд натыкается на газету, забытую в гостиной у окна. Я щелкаю пальцами.

– Вы можете найти нас в Интернете!

– Что?

– Да, посмотрите нашу свадьбу. Там есть наши фотографии и все такое.

– Это не совсем стандартный протокол, – говорит она, поджимая губы, когда включает компьютер, щелкая мышкой.

Я съеживаюсь.

– Я знаю. Мне неприятно просить вас об этом. Я просто подумала, что было бы забавно, если бы я удивила его.

Она набирает что-то на клавиатуре, а затем наклоняется, чтобы изучить экран, переводя взгляд с него на меня, затем снова на него.

– Как, вы сказали, вас зовут?

– Элизабет Брайтон, – говорю я.

– Вы двое поженились в здании суда?

Я улыбаюсь.

– Да. На фотографии я должна быть в платье с леопардовым принтом.

– Ну, это определенно вы, – говорит она со смехом и качает головой. – Хорошо. Дайте свое удостоверение личности, чтобы я могла отсканировать его, а затем я попрошу кого-нибудь сопроводить вас наверх.

Несколько минут спустя я стою плечом к плечу в лифте с мускулистым охранником. Ну, не совсем плечом к плечу. Больше похоже на плечо к бедру. Этот парень просто огромен. Он в четыре раза больше меня и заинтересован только в том, чтобы делать свою работу. Его глаза устремлены прямо перед собой. Его большие пальцы просунуты за пояс. Его рот неулыбчив. Похоже, он не хочет говорить, поэтому я не давлю на него.

Лифт прибывает на двадцатый этаж, и затем мы выходим вместе.

– Сюда, – говорит он, кивая головой.

Мы поворачиваем налево, направляясь по короткому коридору, который ведет в большую прихожую.

Я следую за охранником, слегка пораженная тем, как здесь все красиво. Здесь нет ничего от суровости вестибюля. Здесь стены обшиты панелями и выкрашены в глянцевый серо-голубой цвет. Вокруг низких журнальных столиков расставлены плюшевые кожаные кресла, а над головой висят модные латунные люстры без украшений. Есть и искусство: скульптуры и масштабные картины. На одной из них, в частности, изображен корабль в бурных водах. Я бы с удовольствием посмотрела поближе, если бы у меня было время.

Охранник нетерпеливо машет мне рукой в сторону стола, расположенного в центре комнаты, за которым сидит симпатичная блондинка, улыбающаяся мне. На ней классные аквамариновые очки и черная гарнитура. Когда она снимает ее, я замечаю маленький слуховой аппарат, незаметно спрятанный у нее за ухом. Ее пальцы покрыты кольцами, а на свитере вышито крошечное сердечко. Ясно, что она любит растения. Ее стол завален ими. Одно из них, в частности, начинает обвивать ножку стола.

– Спасибо, Тед, – говорит она, махая охраннику.

Он кивает нам обеим, прежде чем направиться обратно к лифтам.

– Так ты Элизабет, – говорит блондинка, когда я поворачиваюсь к ней лицом, не пытаясь скрыть, что она разглядывает меня.

Я заставляю себя улыбнуться, хотя чувствую себя слегка застигнутой врасплох.

– О, да, извини. Я Эйприл, – добавляет она с широкой улыбкой. – Мы говорили по телефону некоторое время назад? Я одна из помощников Уолта. Я дежурю за столом.

– Эйприл! – говорю я, когда кусочки встают на свои места.

Она смеется.

– Ага.

– Круто. Приятно увидеть тебя в живую.

– И мне. Я имею в виду, я видела фотографии тебя и Уолта, но я имею в виду, да, я полностью вижу тебя теперь, когда ты здесь лично.

Я хмурюсь, как будто что-то упускаю.

– Видишь что?

Она пожимает плечами.

– Просто… все это. – Она машет рукой вверх и вниз по мне. – Я понимаю, почему он надел тебе на палец этот огромный камень. Я имею в виду, посмотри на эту штуку. Он тяжелый?

Я смущенно провожу большим пальцем по своему кольцу.

– Нет. Я уже привыкла к этому.

– Не знаю, сказал ли он тебе, но он выбрал его сам. Попросил меня назначить встречу с ювелиром, но это все. – Она пожимает плечами. – Думаю, что он проделал действительно хорошую работу.

Я киваю, не уверенная в том, что я должна сказать на эту информацию.

– Хорошо, хорошо, я не буду тебя задерживать. Похоже, у тебя дело. – Она кивает в сторону двух обшитых панелями дверей из красного дерева слева. – Входи прямо сейчас.

Я сглатываю, как будто собираюсь встретиться лицом к лицу с главным боссом в конце видеоигры. Я перевожу взгляд с дверей обратно на Эйприл, как будто надеясь, что она сможет мне как-то помочь, но она уже вернулась к своему компьютеру.

Здорово.

Я заставляю свои ноги двигаться вперед, шаг за шагом, пока не добираюсь до кабинета Уолта.

Я уже собираюсь повернуть ручку, но передумываю и вместо этого стучу.

– Войдите, – говорит Уолт, его голос едва слышен через толстые двери.

Я поворачиваю ручку и толкаю дверь, чтобы увидеть своего мужа, сидящего за своим столом, его внимание сосредоточено на компьютере.

– Элизабет, – говорит он, даже не глядя на меня.

Он нисколько не удивлен, обнаружив меня здесь, а это значит, что кто-то позвонил, чтобы предупредить его о моем прибытии. Держу пари, это была охранник внизу. Очевидно, что ее преданность связана с мужчиной, подписывающим ее чеки. Не могу сказать, что я виню ее.

– Ты занят?

– Я всегда занят, – говорит он, что-то печатая.

Его ответ раздражает меня и заставляет действовать. Я вхожу в его кабинет полностью, закрываю за собой дверь и отвечаю:

– Что ж, очень жаль.

– Это обед для меня?

– Может быть… если будешь хорошо себя вести.

Его взгляд, наконец, падает на меня, и он расплывается в кривой улыбке.

– Я всегда хорошо себя веду.

Я фыркаю, чтобы доказать, насколько неуместен этот комментарий.

Он откидывается на спинку стула, оценивая меня. Я ненавижу то, как уверенно он выглядит за этим модным столом, как мало мое присутствие сбивает его с толку. На мгновение я хотела взять верх, но, похоже, этого не произойдет.