![](/files/books/160/oblozhka-knigi-sdelat-vse-vozmozhnoe-lp-314929.jpg)
Текст книги "Сделать все возможное (ЛП)"
Автор книги: Р. С. Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
Глава 26
Остаток выходных мы провели в спальне, редко выползая подышать воздухом или поесть. К утру понедельника наши простыни отчетливо пропитались нашими запахами, а по всей кухне было разбросано полдюжины пустых коробок от пирожных и яичных вафель. Мы животные.
– Ты выкидываешь коробки, – говорит Лукас. – А я брошу простыни в стирку.
– Хорошо, и не забудь, нам нужно по дороге в клинику купить доктору Маккормику кофе! – кричу я из душа. – На случай, если он в курсе, что теперь я есть в базе уголовных правонарушений.
– А если он тебя уволит?
– Ну, я уже объявила войну MediQuik, так что, вероятно, я просто останусь здесь, в постели, и каждый день буду ждать, когда ты вернешься домой.
– Тебе станет скучно.
Я выключаю воду и выхожу.
– Он не станет меня увольнять.
Лукас стоит у раковины и чистит зубы, когда замечает, как я мокрая выхожу из душа, клянусь, у него слюни текут. Он поворачивается и оценивает меня взглядом, как раз перед тем, как я оборачиваю полотенце вокруг себя.
– Даже не думай об этом, – я бросаю на него тяжелый взгляд. – Мы опоздаем.
– Какой смысл жить вместе, если мы не можем заняться сексом перед работой?
Он задает этот вопрос, как будто мы нарушаем какой-то закон.
– Мы уже занимались сексом сегодня утром, Лукас. И примерно триста раз за последние два дня.
– Мы должны наверстать упущенное время, – ухмыляется он, и у меня сжимается живот. Я знаю, не составит труда убедить себя, что второй раунд ‒ хорошая идея, поэтому я бегу из ванной и запираюсь в спальне, чтобы начать собираться.
Он стучит в дверь.
– Эй, впусти меня. Мне тоже нужно одеться.
– Я тебе не доверяю.
– Мы взрослые люди, Дэйзи. Я не собираюсь бросать тебя на кровать и насиловать.
Я бросаю быстрый взгляд на голый матрас. Это слишком заманчиво, поэтому я не открываю дверь, пока полностью не одеваюсь.
– Я все еще могу задрать тебе юбку, – предупреждает Лукас, когда я прохожу мимо.
Я отбиваю его руку и направляюсь на кухню, чтобы порыться в шкафах. Я не шутила, когда говорила, что съела всю его еду. После работы нам обязательно нужно сходить в продуктовый магазин. Потому что, это те отношения, которые у нас сейчас. Мы ходим в магазин вместе, как... пара. Наши мамы не поверили бы, если бы увидели.
По дороге на работу, я настраиваю себя, пытаясь придумать ответы на вопросы, которые мне может задать доктор Маккормик. Согласна я с этим или нет, но врачи придерживаются более высоких стандартов, и это имеет смысл. Никто не захочет лечиться у психически неуравновешенного врача, но я не такая. Я буду ссылаться на временное помешательство из-за стресса, вызванного потерей Лукаса навсегда. Доктор Маккормик поймет. Кроме того, свежий кофе из «Кофейни Гамильтона» должен приглушить его гнев.
Я всё распланировала.
Когда мы приходим, доктор Маккормик сидит в своем кабинете и ждёт нас.
– Доброе утро, доктор Маккормик.
Он поднимает глаза от стола, который еще более захламлён, чем обычно. Клянусь, там больше документов, чем на стойке регистрации. Он уверяет, что способен упорядочить всё это в уме, но у меня есть сомнения на этот счёт.
– Входите, входите. Я хочу с вами поговорить.
Поговорить. Конечно. Я знала, что это произойдет. Вот почему я положила ещё один пакетик сахара в его ореховый латте.
– Конечно. Вот, я принесла вам кофе.
Он делает быстрый глоток, а затем жестом приглашает нас присесть. Он наблюдает за нами, и на несколько секунд мы теряем друг друга из вида, благодаря горе папок на его столе.
Он убирает несколько документов, и наконец мы встречаемся глазами, он выглядит немного усталым, может быт, разочарованным.
– Прежде чем вы что-нибудь скажите, вы должны знать, что в субботу я не хотела опозорить вашу клинику, – начинаю я. – У меня не было выбора. Мои действия, хотя и казались детскими, имели огромное значение.
Он смущенно смотрит на меня, а потом смеётся, когда понимает, о чём я.
– О, ты говоришь о танцах в средней школе?
Я сглатываю. Он собирается вернуть мне мои документы. Он хочет отправить меня на медкомиссию. Что подумает Лукас? Как долго мы продержимся, если я не буду работать, или если мне придется переехать?
– Да. Как я уже сказала, произошла небольшая ошибка…
Он перебивает меня.
– Я не поэтому вас сюда позвал, хотя, честно говоря, я удивлен, что этого оказалось достаточно, чтобы вернуть Лукаса. Я думал, что нужно какое-то чудо, учитывая, через что вам пришлось пройти.
Я не возражаю. Я слишком ошеломлена, чтобы говорить.
Лукас тянется к моей руке, чтобы успокоить меня.
– Я позвал вас сюда, чтобы сообщить, что в клинике мне осталось отработать еще две недели.
– Вы закрываетесь?! – я задыхаюсь.
Я начинаю паниковать. Должно быть, он слышал о MediQuik.
Он хмурится.
– Нет. Я ухожу на пенсию.
– Но почему так рано? Думаете, мы не можем конкурировать с MediQuik?
Лукас сжимает мою руку.
– Дэйзи, давай просто выслушаем его.
– Как вы знаете, мой первоначальный план состоял в том, чтобы поработать подольше, – продолжает доктор Маккормик, – дать вам время устроиться, но я нашёл любовь всей своей жизни, и не хочу проводить ни минуты больше в этом кабинете. У меня есть планы. Большие планы.
– Для ясности, вы говорите о моей маме, верно?
Его глаза расширяются.
– Она тебе рассказала?
– Скажем так, вы не единственный, кто может заметить любовь издалека, – отвечаю я, обходя момент с поцелуем, который мне пришлось наблюдать ранее. – Я счастлива за вас.
Теперь он светится. Он плывет в облаках, и я его понимаю. Зачем ему проводить здесь своё время? Он был один почти половину своей жизни, и теперь он счастлив. С моей мамой. Ха, кто бы мог подумать?
– Мы хотим купить дом на колёсах и путешествовать по США. Твоя мама до смерти хочет увидеть Аляску!
– А как же клиника? – спрашивает Лукас.
– Я оставляю её вам.
Он говорит это так просто. Никаких фанфар.
– Вы не можете просто отдать её нам! – настаиваю я.
Он потирает усы, как будто только сейчас осознал на сколько это серьёзно.
– Хорошо. Хотя я не считаю это необходимым, но если вы двое настаиваете выкупить её, то я настаиваю на предоставлении вам родственной скидки.
Мы обсуждаем мельчайшие детали по переходу клиники. И я с уверенностью могу сказать, что он уже какое-то время думал об этом, потому что его адвокат подготовил все документы.
Конечно, будут и недовольные пациенты, которым будет трудно принять тот факт, что их любимый доктор уходит на пенсию, но они всё поймут, когда мы объясним, что доктор Маккормик уезжает в закат, за рулем своего фургона, наслаждаясь заслуженным отдыхом... с моей горячей мамой.
Он передает нам на ознакомление несколько пакетов документов, и, когда через несколько минут мы выходим из его кабинета, совершенно ясно одно: нам с Лукасом предложили собственную практику. Мы будем совладельцами. То, на чем я сосредоточена больше всего, ‒ это приставка: «co», что означает совместный или объединенный. Несколько недель назад эта приставка высосала бы всю радость из этого момента, но теперь она заставляет меня улыбаться.
Я вернулась в Гамильтон, штат Техас, чтобы возглавить семейную клинику доктора Маккормика, победить Лукаса в его же игре и стать лучшим врачом, лучшим человеком, раз и навсегда. Я предполагала, что, достигнув этой цели, я излечусь от своей одержимости им. Я думала, что, наконец, меня перестанет заботить Лукас.
Но, как и во многом другом, я ошиблась.
– Тебя это пугает? Что ты будешь делить практику со мной? – спрашивает Лукас.
Он стоит со мной рядом, на кухне, и ждёт, когда я отойду от кофеварки, чтобы он мог налить себе кофе.
– Это должно пугать.
Он кивает, понимая.
– Я имею в виду, желание соревноваться с тобой ‒ это как будто ещё одна часть моего тела. Я, вероятно, всегда буду чувствовать это, даже если в этом больше нет необходимости. Я даже чувствую что-то типа разочарования, от того, что наша маленькая война закончилась.
– Ты хочешь, чтобы она продолжилась?
Я делаю шаг назад и уступаю ему место, и на кухне, и в моей жизни.
Я улыбаюсь.
– Нет. А ты?
Он непреклонно качает головой.
– Конечно, нет.
Я киваю.
– Хочешь знать, почему? – спрашивает он.
– Я уверена, что ты мне скажешь, даже если я не хочу.
Он смотрит на меня через плечо. На нём очки в толстой чёрной оправе. Его волосы слишком каштановые, а улыбка слишком соблазнительная. Он ‒ ходячая мечта, и он ‒ мой.
Лукас пожимает плечами.
– Да. Ты права. Нет необходимости это говорить.
Он делает три шага в сторону коридора, прежде чем я его догоняю, хватаю за запястье и осторожно дергаю.
– Конечно, но если ты собирался это сказать…
Он улыбается и поворачивается ко мне лицом. Я пытаюсь прикусить губу, чтобы скрыть свою реакцию. У меня ничего не получается.
– Потому что, Дэйзи, я победил. У меня есть всё, о чём я когда-либо мечтал.
Эпилог
Мы с Лукасом в церкви. На нём надет смокинг, а на мне такое пышное платье, что я едва могу удержаться на ногах. Мы стоим лицом к лицу, по разные стороны алтаря, и слушаем, как проповедник бубнит и бубнит. Я должна быть сосредоточена, но я наблюдаю за Лукасом. А он наблюдает за мной. Это наш маленький, немой разговор в разгар церемонии.
Я выгибаю брови, спрашивая его, хочет ли он выбраться отсюда.
Его ухмылка говорит мне, что мы должны остаться.
Мы ‒ это важная часть.
Нет, мы не жених и невеста.
Мы здесь ради моей мамы и доктора Маккормика. Два голубка женятся. Я ‒ подружка невесты, а Лукас ‒ шафер.
На данный момент, я счастлива стоять в стороне и не быть в центре внимания. Я хочу, чтобы наша с Лукасом свадьба была маленькой и интимной, может быть, только мы вдвоем.
Вся наша жизнь была представлением. И мы сами её такой сделали. Даже сейчас, через год после того, как мы возглавили семейную клинику Маккормика и вынудили MediQuik покинуть город, не проходит и дня без того, чтобы кто-то не упомянул нашу старую войну. Кажется, что половина людей в городе всё это время знала, в то время как другая половина всё ещё не может поверить, что мы любим друг друга. Они делают ставки на то, что рано или поздно, всё приведёт к большому взрыву. Конечно, иногда, я всё ещё хочу убить Лукаса (этот мужчина знает способ залезть мне под кожу), но эта страсть, которую я ощущаю во время наших споров, это та же страсть, которую я чувствую, когда Лукас подкрадывается сзади, пока я готовлю ужин, обнимает меня и заставляет забыть о том, что еда вообще, когда – либо существовала.
Он провокационно влияет на меня, и я до сих пор не могу описать всю свою любовь к нему. Масштабы чувств, которые я испытываю к старому врагу, временами, пугают меня. Недавно я лежала в постели, пытаясь читать, но вместо этого, смотрела, как он спит, задаваясь вопросом, сколько ещё времени мы будем так жить. Я потратила двадцать восемь лет своей жизни, ненавидя его, и кажется справедливым, если нам удостоено прожить в два или три раза больше, заглаживая свою вину.
Он наклоняет голову, вероятно, задаваясь вопросом, о чём я думаю.
Ему не трудно догадаться.
При виде его, в этом смокинге, мои мысли весь день блуждают где-то рядом с канавой.
Он улыбается, и проповедник объявляет, что доктор Маккормик может поцеловать невесту. Я возвращаюсь к церемонии как раз вовремя, чтобы увидеть, как он целует мою маму. Она почти в обмороке, ничего удивительного: она спятила, и абсолютно безумно влюбилась в Донни. Это его настоящее имя, но я отказываюсь его так называть. Для меня он всегда будет доктором Маккормиком или доктором Папой, как я в шутку начала его называть.
Толпа ликует. Лукас хлопает в ладоши, и я протягиваю маме букет, чтобы они впервые смогли пройтись в качестве супружеской пары.
– Я люблю тебя, – говорит она мне прямо перед тем, как доктор Маккормик утаскивает её.
Я не могу быть ещё счастливее за неё. Они идеально подходят друг другу, и наш холодильник, покрытый магнитиками, привезёнными со всех их путешествий, доказывает это.
Лукас подходит к алтарю и подставляет мне локоть. Я принимаю его и вместе мы следуем за женихом и невестой.
– Сколько слов из всей речи ты уловила? – шепчет он.
– Три. Максимум четыре.
– Да, я тоже.
– Когда мы решим пожениться, давай устроим свадьбу на пляже или еще где-нибудь, чтобы нашим гостям было на что посмотреть, пока они игнорируют клятвы.
– Да, – соглашается он. – Или мы могли бы просто сделать это в кинотеатре?
– Умно. Мы будем подавать попкорн в качестве закуски, а на заднем плане, на экране, будет идти Борн.
– Мне нравится ход твоих мыслей, Белл.
Мы подходим к задней части церкви, и он целует меня в щеку.
– Просто для ясности, – говорю я, – это не было предложением, верно?
Он ухмыляется.
– Нет. Я запланировал его на потом. Во время моего тоста.
Мои глаза широко округляются.
– Ты не посмеешь этого сделать. Не перед всеми этими людьми.
Он кивает.
– Ты права. Лучше я сделаю это прямо здесь. Прямо сейчас.
Он поворачивается ко мне.
Меня трясет. Он должно быть шутит. Из церкви выходят люди и с интересом наблюдают за нами. Мы практически под микроскопом.
Но тут Лукас улыбается.
– Что-то случилось? – спрашивает он.
– Очень смешно.
Он смеётся, потому что время от времени ему всё ещё нравится мучить меня. Старая привычка.
Я поворачиваюсь и направляюсь прямо к столику в углу. Он следует за мной.
– Вообще-то, у меня уже есть кольцо.
Я улыбаюсь.
– Я знаю. Я нашла его в ящике с носками, когда только переехала и искала место для своей одежды. – Я протягиваю ему бокал шампанского. – Это было год назад.
Он убирает свободную руку в карман. Я не могу не задаться вопросом, лежит ли оно там прямо сейчас.
– Да, оно у меня уже давно.
– Как давно?
– Я попросил его у мамы в тот же день, когда узнал, что ты переезжаешь в Гамильтон.
Он заканчивает свое признание долгим глотком шампанского.
– Самонадеянно, – говорю я, хотя мою мегаватную улыбку не так-то легко и скрыть.
– Возможно. Но я предпочитаю считать это уверенностью.
Мы оказались в небольшой беседке, вдали от толпы. В течение следующих нескольких минут – это только мы: он и я. Потом, нам нужно будет пройти в зал, произнести свои тосты, штурмовать бар и танцевать весь вечер напролёт.
– Ты можешь спросить меня. Я скажу да.
– Я ждал подходящего момента. Я хочу, чтобы все было идеально.
– Как насчет сегодняшнего вечера, когда мы пойдем домой? Мы примем ванну, снимем эту душную одежду, и ты сможешь спросить меня.
– Разве это не должен быть сюрприз? Не думаю, что ты можешь диктовать условия моего предложения.
Я улыбаюсь и наклоняюсь вперед. От него исходит его фирменный аромат, который я люблю.
– Ну, наверное, для некоторых людей это возможно, я думаю, что пережила достаточно сюрпризов на всю свою жизнь, особенно, от тебя.
– О, правда?
– Да. Как тебе такой? Оказывается, мой заклятый враг ‒ человек, которого я презирала и с которым соперничала с самого рождения ‒ любовь всей моей жизни.
– Вот это сюрприз.
Я быстро целую его в щеку.
– Я должна была и дальше соревноваться с ним. Это было в моих планах следующие сорок или пятьдесят лет.
– А что теперь в твоих планах?
– Хм, не уверена, – я подмигиваю. – Брак... дети. По крайней мере, двое?
– Трое, – говорит он, обнимая меня за талию.
– ЧЕТВЕРО, – я поднимаю ставки, все еще делая это соревнованием.
– Полегче, давай начнем с одного и посмотрим, как пойдет дальше.
Я улыбаюсь и делаю глоток шампанского.
– Хорошо, но где же будет жить наша свора детей?
– Может быть, дом с акрами земли и верандой.
– Мне бы этого хотелось.
– И собакой.
– Да. Определенно с собакой.
– Лукас?
– Да?
– Думаю, тебе стоит спросить меня сегодня вечером.
– Дэйзи?
– Да.
– Помолчи, чтобы я мог спросить тебя сейчас.
А потом Лукас Тэтчер, тот самый мальчик, с которым я соревновалась всю свою жизнь, опускается на одно колено и достает из переднего кармана маленькую черную, бархатную коробочку. Ту самую черную коробочку, в которую я заглядывала каждое утро в течение года. Я удивлена, что она всё ещё цела после всех моих рукоприкладств.
Нас никто не видит, и я начинаю плакать, кивая головой «да» снова и снова. Он надевает мне на палец винтажное кольцо с бриллиантом, фамильную реликвию от его мамы, и мы остаемся здесь, в беседке, целуемся, как похотливые подростки, пока ведущий не выкрикивает в микрофон наши имена. Видимо, мы им нужны.
Я делаю шаг назад, тщетно пытаясь расправить свое пышное платье. Одеть меня, как пуделя, было маминой идеей, и это была плохая шутка.
– Я хорошо выгляжу? – спрашиваю я.
– Да, просто несколько прядей немного не на своем месте. Но это не слишком бросается в глаза.
Я знаю, что он лжет. Я тщетно убираю их с лица.
– Боже. Моя мама точно узнает.
– Верно, но, с другой стороны, она всегда знала многое наперёд.
Я смеюсь, потому что это правда. Как всегда. Последние два человека, которые узнали, что Лукас и Дэйзи, собираются провести остаток жизни вместе, были Лукас и Дэйзи.