Текст книги "Мистер Фокс и четырехлапый купидон (ЛП)"
Автор книги: Р. С. Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Я впиваюсь ногтями в его плечи.
– Адам, прекрати. Ты меня убиваешь.
Он не останавливается. Прикасается к моему клитору, и у меня сжимается желудок. Я снова собираюсь кончить, а он еще не внутри меня. Нет! Я хочу почувствовать себя вокруг него, так что тяну руку вниз и размещаю член под собой. Прежде чем Адам может двинуться, я опускаюсь на его член. Он едва оказывается во мне, медленно растягивая, но мои бедра горят, а глаза крепко зажмурены. Я не могу сфокусироваться – потеряла счет каждому ощущению, кроме его прикосновения. Кажется, я умоляю его о чем-то, но едва слышу свои слова и не слышу его ответа. Адам удерживает меня, дразня дюйм за дюймом. Не думаю, что смогу ждать дольше. Удовольствие уже разрывает меня, и под закрытыми веками я вижу звезды.
– Мэделин? – произносит Адам.
Я издаю вздох, который сдерживала, и звезды теряют свой блеск.
– Да?
– Посмотри на меня.
Он приподнимает мой подбородок, ожидая, пока я открою глаза. Я не могу. Как только его светло-зеленый взгляд встретится с моим, он всё это увидит. Это первое свидание, и я вполне уверена, что не должна сидеть у него на коленях, впиваться пальцами в плечи, медленно теряя рассудок.
Адам наклоняется вперед и прижимается поцелуем к моей щеке. Он такой романтичный и нежный. Мне хочется поймать поцелуй в банку и сохранить на потом, через месяц, когда от нас с Адамом ничего не останется. Я могла бы открывать ее время от времени в память о былых временах, и чувствовать то, что чувствую в данный момент. Он полностью входит в меня, я содрогаюсь. Наконец, наши взгляды встречаются, и пути назад нет. Он двигается во мне, потираясь и вращая бедрами в таком сладком эротичном ритме. Кажется, на моих глазах появляются слезы, но я отказываюсь признавать их. Может, он тоже их видит, потому что притягивает мои лицо к себе и прижимается губами к моим.
В таком положении он решает мою проблему контроля. Мои стоны исчезают в его рту. Тело содрогается, и он удерживает меня возле себя, шепча напротив моей щеки.
Позже, когда я безопасно оседаю на пассажирское сидение и напрасно пытаюсь расправить свою одежду, поправить волосы, вытереть рот, Адам тянется и сжимает меня за бедро. Легким, уверяющим прикосновением.
– До сих пор голодна? – спрашивает он с ленивой ухмылкой.
Это ухмылка мужчины, который только что удачно соблазнил женщину, ухмылка, которая не дает мне спать позже, когда я ложусь в постель, и не в силах заснуть, ощущаю гудение в теле после самой лучшей ночи в своей жизни.
Глава 21
Мэделин
– У тебя был секс.
Я бросаю свой маффин. Он плюхается на пол и катится под столик рядом с нашим.
Поднимаю руки и смотрю на Дейзи.
– Из-за тебя я уронила маффин.
– Думаю, ты не только его уронила.
– Что это должно означать?
– У тебя был секс, и ты не рассказываешь мне об этом.
Проходит несколько секунд, в течение которых я взвешиваю все «за» и «против» того, чтобы поднять свой маффин. Плюсы: я не потеряю два доллара семьдесят центов, которые отдала, а съем его и смогу не смотреть на Дейзи еще несколько секунд. Минусы: столик занят, маффин определенно уже выкатался в пыли и грязи, и мне удастся избежать Дейзи только на несколько секунд – не так уж и долго.
– Мы можем поговорить о чем-то другом? – спрашиваю я, откидываясь назад в кресле и скрещивая руки.
Дейзи отламывает половину от своего маффина и кладет мне на салфетку. Это предложение мира, и я его принимаю.
– Ладно, ладно. Мы с твоим братом много занимаемся сексом.
Мне хочется треснуться лбом о стол, желательно с такой силой, чтобы вызвать кратковременную потерю памяти.
– Как насчет того, что мы вообще опустим тему секса?
– Что? Это все, о чем я думаю. Оплодотворение тут, оплодотворение там.
Мне становится не комфортно за то, что шиплю на нее.
– Как продвигаются дела?
Она пожимает плечами.
– Я должна пройти тест на беременность через несколько дней. Прошлой ночью у меня были боли в правом боку, которые могли бы обозначать нидацию – ранний признак беременности.
Я хмурюсь.
– Да ладно, Дейзи, ты же лучше знаешь. Нельзя верить в подобные вещи. Ты просто сойдешь с ума. Вспомни, несколько месяцев назад ты клялась, что тебя пучило больше обычного?
Она отщипывает от своего маффина.
– Да, ну, сейчас у меня другое ощущение.
У меня не хватает наглости разразиться смехом, не тогда, когда она так долго пытается забеременеть.
– Ну, через несколько дней мы точно это узнаем.
– Да, – она кивает, не встречаясь со мной взглядом. – Если бы у меня было что-то, чем можно было отвлечься до тех пор. Столь долгое ожидание похоже на пытку…
Я стону.
– Ладно! Хорошо. Вчера мы занимались сексом, – шепчу я. – В его машине.
Она хлопает в ладоши.
– ДА! Я знала это. Твое лицо кирпичом – фигня. Я имею в виду, ты улыбалась своему маффину, а никто так сильно не любит их с лимонным вкусом.
Я стараюсь удержать улыбку, но это невозможно.
– Он остался на ночь?
– Нет. Мы вернулись ко мне и приготовили ужин, выпили вина, играли с Мышонком. Это было невероятно нормально, учитывая то, что мы делали буквально несколько минут до этого, но я не приглашала его остаться. Подумала, что пространство нам сейчас не помешает.
– Да. Кажется, в этом есть смысл. Он хорош?
Мои щеки теперь напоминают красную кирпичную стену рядом с нами.
– Черт! Я знала, что он не промах. Нельзя выглядит так хорошо и не знать, что делать в постели. Это была бы такая пустая трата… Оу! Вспомнишь дьявола.
Я оборачиваюсь через плечо и вижу, как Адам входит в кафе в шортах для тренировки и футболке. Вчера вечером я упомянула, что постоянно пью кофе с Дейзи в субботу утром в «Кофейне Гамильтона». Уверена, что он здесь специально, и когда просматривает помещение и находит меня, его улыбка это подтверждает.
– Ты его приглашала? – с любопытством спрашивает Дейзи.
– Нет.
Да.
– Ха. Тогда ты, должно быть, тоже была хороша. Он не может держаться подальше.
Но он держится подальше. После того, как делает заказ у стойки, берет газету и забирает кофе на столик в противоположной стороне помещения рядом с окном. Меня это невероятно раздражает. Конечно, он пришел ко мне... так ведь?
Дейзи кажется, что он делает это нарочно.
– Было бы странно, если бы он пришел и прервал наше кофейное свидание. Может, он хочет тебя видеть, но не против подождать, пока я не уйду.
– Тогда уходи!
Она встает и ворует последний маффин.
– Я съем его в отместку. Получай удовольствие с мистером Ауди.
Все за окружающими столиками слышат ее – черт, Адам, вероятно, тоже – и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не сделать подруге подножку, пока она проходит мимо моего стула. Единственная причина, по которой я воздерживаюсь, это то, что она может быть беременной.
– Я позвоню тебе позже, – обещаю я.
Она машет Адаму по пути к выходу, и после он смотрит на мой столик. Я киваю головой на пустой стул Дейзи. Он встает, берет свой кофе и газету.
– Проезжал мимо? – подстегиваю я, когда он садится.
Парень улыбается.
– Был по соседству.
– Мхм.
– Надеюсь, я не прервал твое короткое кофейное свидание.
– Неее, мы здесь уже некоторое время.
Это правда. Пошел наш второй раунд маффинов за утро.
– Значит, я не буду чувствовать себя так плохо.
Не думаю, что он вообще плохо себя чувствует.
– Дейзи думает, что ты не можешь держаться подальше, потому что прошлая ночь была очень веселой.
– Какая конкретная ее часть? Ты сверху на мне в моей машине?
Клянусь, женщина, сидящая за нами, поперхнулась.
Я закатываю глаза.
– Да, эта часть.
– Может, я просто захотел кофе.
– Или, может, ты не мог держаться подальше.
Он склоняет голову, изучая меня.
– Может.
Я улыбаюсь.
– Как дважды два.
– Что делаешь после этого?
– Веду Мышонка в парк. На улице хорошо, и в течение последних нескольких дней я обещала ему побросать мяч. Хочешь поехать?
– Мне можно сначала допить свой кофе?
Я киваю и встаю.
– Ага, мне все рано нужен другой маффин.
* * *
Три дня спустя мне приходится везти Мышонка обратно в клинику на очередные прививки. У меня есть ровно тридцать минут, чтобы свозить его на прием, отвезти домой и вернуться на работу вовремя. Адама не волнует нехватка у меня времени. Мы находимся в смотровой, где он должен сделать прививку моей собаке, а вместо этого прижимает меня к двери, скользя рукой под мое платье… как любой правильный ветеринар.
– Ты делаешь это со всеми своим пациентами? – дразню я, всего лишь полушутя отбивая его руку.
На это нет времени, не говоря уже о том, что у меня нет ни расчески, ни косметики, и нечем привести себя в порядок, если он решит трахнуть меня перед работой.
Он прокладывает дорожку поцелуев вниз по моей шее, и мои глаза закрываются.
– Адам.
Кто-то стучит в дверь смотровой, и мы отскакиваем. Это просто его ассистентка с вакцинами для Мышонка.
Я провожу рукой по шее, которая, очевидно, розовая из-за губ Адама, и сажусь на один из стульев.
– Как вы сегодня, мисс Тэтчер?
Я улыбаюсь ассистентке.
– В порядке, – оттягиваю свою юбку, которая на несколько дюймов выше, чем следовало бы. – Хорошо, да. Как у вас дела?
Она тщетно пытается подавить улыбку.
– Отлично. В последнее время у доктора Фокса очень хорошее настроение.
Адам занимается шприцами, а затем щедро угощает Мышонка лакомствами. Но я все равно вижу улыбку, которую он пытается скрыть.
Когда ассистентка делает шаг, чтобы выйти из комнаты, я встаю.
– Это все? Я пойду с вами, чтобы оплатить счет.
Женщина смотрит на Адама, затем на меня.
– О, он не сказал вам? У нас скидка на семью и друзей.
Я подергиваю бровью, глядя на Адама.
– Как же мне повезло.
Когда я ухожу через несколько минут, каждая пара глаз в приемной приклеена ко мне. Сплетни быстро облетят город, и хоть я должна быть против, но нет. Ни капли не возражаю.
Сегодня вечером Адам собирается приготовить жареного цыпленка с картофелем и розмарином, а после этого я соблазню его на диване. Не уверена, какая часть меня больше волнует.
Нет, цыпленок.
Определенно, цыпленок.
* * *
Через неделю Адам покупает фермерский домик. Мы проводим все утро в компании, подписываем документы и решаем последние несколько оставшихся вопросов. Я едва могу усидеть в своем кресле, зная, что через несколько секунд отнесу чек с комиссионными в банк. У меня все распланировано: я собираюсь заплатить за аренду (и позаботиться обо всех просроченных платежах), положить деньги на сберегательный счет и, может быть, наконец отвези машину в ремонт. Не знаю, кого больше волнует последнее, Адама или меня.
Я предлагаю ему помочь с переездом. У него не очень много вещей, так как дом, который он снимал, полностью меблировался. Есть несколько коробок с одеждой и личными вещами, и все равно мы укладываемся в две ходки. Оставляем коробки в гостиной, убирая их с прохода, и я останавливаюсь на секунду, чтобы осмотреть пустое пространство.
Это дом мечты – дом моей мечты – но я не сказала об этом Адаму. Кажется странным – объявить такое мужчине, с которым вы только что начали встречаться. Кстати, дом, который ты только что купил, именно тот тип дома, где я хочу завести свою будущую семью. Круто, да? С таким же успехом я могла бы принести ему бумажку с размером моего безымянного пальца. Слишком много давления. Мы даже официально не встречаемся. Дейзи спросила об этом вчера вечером.
– Он, по сути, не мой парень, – объясняю я.
– Что ты имеешь в виду? В последнее время вы были неразлучны.
– Ага, ну, все только начинается, и не нужно спешить с ярлыками.
Она мычит, как будто не совсем мне верит.
– Ты хочешь избежать ярлыков, или Адам?
– Я. Адам. Мы оба, думаю.
– А тебя ничего не смущает?
– Что должно смущать?
– Вы, ребята, моногамны?
– Я – да.
– А Адам?
Я вздыхаю, пытаясь передать, как меня бесит ее раздражение.
– Я не знаю, Дейзи.
– ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ?!
– Я не видела его ни с кем другим! И, честно говоря, я не знаю, где ему взять время. Мы вместе каждый день, – я на девяносто девять процентов уверена, что он не встречается ни с кем другим, но я не спрашивала. Это кажется, тяжелым и неловким разговором для такой ранней стадии отношений.
– Звучит, словно вы почти не понимаете друг друга.
– Странно, я думаю, то, что сейчас мне не хватает общения. Сигнал становится хуже. Надо идти.
– Скажи своему парню – о, я имею в виду твоего друга без ярлыков и никаких привязок, – что я передаю «привет».
Я повесила трубку.
Сейчас, спустя сутки, меня бесит понимание того, что семя слов Дейзи укоренилось в моих мыслях. Мы моногамны? Я вообще хочу быть моногамной? Ха. Девушка, которая на протяжении последних нескольких лет была вечно одинокой, не уверена, готова ли она осесть. Роскошно. Месяц назад я бы отправилась на свидание с мистером Боггсом, если бы он вежливо попросил.
Я вырываюсь из своих мыслей, когда Адам открывает французские двери, ведущие на крыльцо с перилами по кругу, и говорит мне подождать его там. Мышонок бежит передо мной, в полной мере используя забор вокруг территории дома Адама. Ближайший сосед с таким же успехом может жить на другой планете. Здесь, кажется, весь мир для нас двоих.
Я сажусь на ступеньки крыльца и наблюдаю, как Мышонок отслеживает белку и срывается с места. Затем видит кролика и летит обратно. Он в собачьем раю.
Адам приносит охлажденную бутылку шампанского и два пластиковых стаканчика.
– Время отпраздновать? – спрашиваю я, беря стаканчики, чтобы он мог открыть пробку.
– Кажется уместным. Не каждый день ты продаешь дом.
Я улыбаюсь.
– Не каждый день ты покупаешь дом.
Он смеется и наливает мне так много шампанского, что оно разливается через край маленького стаканчика. Я визжу и отстраняюсь назад, но шампанское уже на моей блузке. Адам проделывает чистую работу, снимая ее через мою голову, чтобы она могла «высохнуть на крыльце».
Я смеюсь, когда он притягивает меня ближе.
– Не думаю, что это так работает.
– Она высохнет в мгновение ока, – обещает он, прижимаясь к моей шее.
– О, да? А как насчет моего лифчика?
Он уже пытается снять его с меня.
– Кажется, на нем тоже есть шампанское.
– Нам лучше зайти внутрь.
Эти слова слетают с моих губ, но они не более чем полусерьезный шепот.
– Никто нас не увидит, – обещает он, подталкивая меня к крыльцу. Адам переставляет левую ногу, затем правую, и моим приходится сделать то же самое. Достаточно скоро я оказываюсь загнанной в ловушку.
– Мышонок может увидеть, – шучу я.
Губы Адама оказываются на моей груди, целуют ключицу, а затем ниже.
– Он слишком занят белками.
Нет, Мышонок не слишком занят белками, он катается в луже грязи. Я знаю, потому что через несколько секунд он подбегает к крыльцу и отряхивается на нас с Адамом. Мы оба полностью покрыты грязью и отскакиваем друг от друга, а Адам бранит Мышонка с притворным гневом. Мышонок отвечает тем, что убегает прямо от крыльца к луже и вымазывается в грязи еще больше.
– А он точно не наполовину поросёнок? – спрашиваю я, становясь за Адамом и обнимая его за талию. Голой грудью я прижимаюсь к его футболке и поворачиваю голову, позволяя щеке прижаться между его лопатками. Мы никогда не делали этого – случайная интимность, объятия. Мы были на пути к тому, чтобы заняться сексом на крыльце, и, вероятно, продолжим через несколько минут, но сейчас я не против просто постоять здесь и почувствовать, как его сердце бьется под моей ладонью.
Он смеется.
– Прямо сейчас, я честно не могу сказать.
Делаю шаг, чтобы отступить, но Адам тянется вниз, удерживая мои руки на себе, поэтому у меня не получается отстраниться. Я рада, что он не видит, как сильно я улыбаюсь за его спиной.
* * *
На следующее утро я просыпаюсь одна в новой спальне Адама. Его недавно приобретенный воздушный матрас лежит на полу, а наши одеяла разбросаны повсюду. Мы сразу занялись боевым крещением пространства. Стена, дверь, пол из твердых пород дерева – все сыграло свою роль для нашей ночи. Черт, я бы, наверное, повисла на потолочном вентиляторе, если бы достала. Думаю, всегда будет следующий раз…
Но сначала мне нужна еда. Шампанское и пицца, которыми мы ужинали вчера, давно закончились. Я сажусь в постели, оборачивая белую простыню вокруг груди. Затем слышу голоса внизу, и не уверена... но, кажется, я также улавливаю запах свежеиспечённого хлеба. Выпечка, может, калачи. О, да.
Я, как можно скорее, сползаю с матраца и набрасываю единственную одежду, которая у меня есть: вчерашняя грязная блузка и юбка-карандаш. Чувствую соблазн одолжить что-то из одежды Адама, но его здесь нет, чтобы предложить ее мне, а я не буду предполагать, что все будет в порядке. Может, он подумает, что я сумасшедшая, раз пытаюсь украсть его футболку и оставить зубную щетку у его раковины. Хотя зубная щетка в этот момент оказалась бы очень кстати. Как бы то ни было, выдавливаю зубную пасту на палец в его ванной и «чищу» зубы, избавляясь от утреннего дыхания. Уверяю себя, что это лучше, чем ничего.
Когда выхожу из комнаты Адама, то убеждаюсь, что с нижнего этажа определенно доносятся голоса, и это не телевизор – я знаю, потому что вчера вечером у нас не было времени, чтобы настроить его. Расшифровка: мы были заняты сексуальной активностью.
Я прохожу полпути вниз по лестнице, прежде чем определяю, кто говорит.
Мама Адама.
Сукин…
– Я была так же потрясена, как и ты. Я имею в виду, она просто появилась на моем крыльце! Что я должна была сделать?
– Посадить ее на первый же самолет обратно в Чикаго, – разочарованно отвечает Адам.
Мне хочется взбежать вверх по лестнице, но теперь я достаточно близко, чтобы точно понять, что на этой кухне есть свежая выпечка. Моя любовь к теплым углеводам перевешивает способность интерпретировать социальные сигналы. Может, они смогут продолжить свой личный разговор, когда я прошмыгну, наберу полную тарелку и поскачу обратно наверх.
– Мэделин! Я понятия не имела, что ты здесь.
Я замираю на нижней ступеньке, пока Диана окидывает взглядом мою грязную одежду, взъерошенные волосы и засос, о котором я только что вспомнила. Я хлопаю рукой, чтобы прикрыть его, но она подмигивает.
– О, да... – я бурчу разумное оправдание. – Я просто проверяла Адама, чтобы убедиться, что он… эм... знает, где все включатели света.
Адам качает головой и смеется.
Его мама ведет бровью, глядя на меня и веселясь.
– Какой причудливый наряд для воскресного утра.
Пожимаю плечами.
– О, вы знаете, только потому, что это выходной, не значит, что нельзя одеваться ради успеха!
Пора бросать свою роль. Я никого не обману, даже Мышонка. Он сидит рядом с Дианой, глядя на меня – клянусь вам – с ухмылкой.
– По-моему, к твоему плечу носок прилип, – отмечает она.
На самом деле, два носка, и они Адама. Я медленно убираю их и кладу на столешницу. Мгновенно подумываю выдать шутку про «Добби свободен!», но кажется, время не подходящее (прим. ред.: В фильме «Гарри Поттер и Тайная комната» есть сцена, когда Гарри освобождает домашнего эльфа Добби от Люциуса Малфоя, подарив ему (Добби) носок якобы от хозяина. В понятии домашних эльфов, если хозяин подарил что-нибудь из одежды — эльф свободен. И он говорит фразу «Хозяин подарил Добби носок – теперь Добби свободен!»). Вместо этого неловко улыбаюсь и пожимаю плечами.
– Мама, Мэделин здесь не потому, что занимается недвижимостью. Она моя девушка. На этот раз по-настоящему.
ДЕВУШКА.
Выкуси, Дейзи.
Я улыбаюсь Диане, но знаю, что улыбка больше похожа на прямую линию над стиснутыми зубами, как у смайлика, который я использую в моменты паники.
Диана хлопает ладонью по груди и притворяется шокированной.
– Что?! Нет. Я бы никогда не догадалась.
Руку с шеи можно опустить. Больше нет смысла пытаться поддерживать свою роль.
– Если бы я знала, что вы здесь, то постаралась бы выглядеть более презентабельно, – смущенно признаюсь я.
– По-моему, ты отлично выглядишь. А моему сыну, с другой стороны, не помешал бы душ.
Смотрю и улыбаюсь. Адам опирается на кухонную столешницу в майке и пижамных штанах. Его светло-каштановые волосы торчат во все стороны, он выглядит сонным и очаровательным. Я бы бросилась на него, если бы его мать не стояла в десяти футах.
– Длинная ночка? – спрашивает она, и я становлюсь клубничного цвета.
– Мама, почему ты задаешь вопросы, на которые не хочешь знать ответ?
– Потому что мне нравится наблюдать, как ты извиваешься, – говорит она с уверенной улыбкой.
– Мне можно украсть одну из вкусняшек? – спрашиваю я, указывая на светло-розовую коробочку на столешнице. Если я должна вести светские беседы с матерью моего парня в воскресное утро, мне нужно делать это, пока я буду слизывать глазурь с булочки с корицей.
Она толкает коробочку мне, а затем передает мне бумажную тарелку.
– Бери сколько хочешь. Я принесла их для тебя.
– Кажется, ты сказала, что не знаешь, что она здесь, – указывает Адам.
Диана усмехается.
– Я не настолько наивна, как ты, кажется, думаешь, сынок.
Он кивает.
– Понял.
Молча откусываю выпечку, и на кухню опускается тишина. Мне вспоминается разговор, который я прервала своим приходом. После того, как я заканчиваю свой первый кусочек, говорю им, что буду на крыльце с Мышонком. Никто за мной не идет. Ясно, что им есть что обсудить. К сожалению, даже снаружи я слышу каждое слово. Французские двери не предназначены для того, чтобы заглушить обсуждение Оливии.
Я улавливаю детали, которые пропустила, пока спала. Оливия, видимо, неожиданно показалась в доме Дианы вчера вечером. Диана впустила ее и предоставила ей комнату на ночь, что заставило меня захотеть раздавить булочку с корицей ладошкой. Я сопротивляюсь, потому что... ну, это же булочка с корицей.
– Чего она хочет? – спрашивает Адам.
– Поговорить с тобой, естественно.
Он смеется, и смех звучит ужасно, угрожающе.
– Есть такая мелочь, называется телефон. Если бы она хотела поговорить, у нее были последние пять месяцев, чтобы позвонить мне.
– Она предположила, что ты не ответишь.
– Ну, в этом она оказалась права, – говорит он. – Я бы, наверное, не ответил.
– Она привезла Молли.
Его любимую собаку.
– Зачем ей, черт возьми, это делать? Какая-то ловушка для пробуждения сочувствия?
Мама пытается его успокоить.
– Я не знаю, о чем она хочет поговорить с тобой, но если хочешь, чтобы я сказала ей, что ты не готов для этого, то я скажу. Тем не менее, я дам тебе несколько советов, которые, думаю, тебе следует хорошо обдумать. Вы с Оливией не разобрались. Не решили все до конца, не порвали должным образом и оставили за спиной мосты. Они будут преследовать тебя, пока ты не доживешь до моих лет. Если хочешь двигаться дальше и оставить Оливию в прошлом, думаю, ты должен поговорить с ней лично. Если сейчас отреагируешь злостью, то, думаю, пожалеешь об этом.
НЕТ. Не пожалеешь!
Ненавижу Диану. Выбрасываю булочку с корицей на газон – я не буду есть еду своих врагов, а она именно враг, раз хочет усадить Адама с Оливией. Он любил ее столько лет. Боже, и, вероятно, все еще любит. Если они увидят друг друга, все эти чувства вспыхнут, и тот факт, что она привезла Молли, – эта сумасшедшая сука точно знала, что делает. Я топаю по газону и футболю булочку еще пару метров. Приятно уничтожить что-то, хотя теперь я понимаю, что умираю с голоду.
Несколько минут спустя, когда Адам кричит, чтобы я вернулся внутрь, его мама уходит. Ее глупая выпечка все еще стоит на столешнице, и я чуть не соблазняюсь взять новое лакомство.
– Похоже, что Оливия вчера вечером появилась в доме моей мамы, – первым начинает Адам.
Он готовится выдать всю информацию, которую я знаю благодаря подслушиванию, поэтому поднимаю руку, чтобы остановить его.
– Я слышала ваш разговор даже оттуда.
– Она думает, что я должен поговорить с ней.
Я не могу встретиться с его глазами. Смотрю на Мышонка, который блаженно не знает, что значит, когда ваше сердце разрезают посередине.
– И ты собираешься?
Он проводит рукой по волосам и отворачивается.
– Я не знаю. То есть, я думаю. Она прилетела аж из Чикаго.
Мой желудок скручивается.
– Ты должен, – говорю я, и слова обдают мой язык кислотой.
– Думаешь?
Я пожимаю плечами.
– Прощание – это всегда хорошо, так ведь?
– Я больше не люблю ее, Мэделин.
Наконец я встречаюсь с его взглядом и обнаруживаю, что он изучает меня, склонив голову в сторону. В его глазах, может быть, даже есть жалость. Мне вдруг хочется отвернуться.
– Я знаю… то есть, не знаю, но это... – качаю головой, пытаясь очистить мои хаотичные мысли. – Ты должен сделать все, что считаешь правильным.
Молчание повисает между нами, и я не могу стоять на его кухне больше ни секунды.
– На самом деле, мне как раз пора возвращаться домой, – говорю я, удивленная тем, насколько уверена в этом.
– Сейчас? Уже?
– Да. У меня скоро показ домов для мистера Боггса, и мне нужно принять душ и переодеться.
Адам кажется разочарованным, или, может быть, дело в моем воображении.
– Точно. Хорошо. Я могу отвезти тебя и Мышонка домой.
Поездка на машине пропитана напряженностью и невысказанными словами. Мы громко включаем радио, чтобы заглушить тишину, но этого недостаточно, чтобы утихомирить мои страхи, и когда мы приезжаем в мою квартиру, я стараюсь не вдумываться в то, что он только что оставил мне целомудренный поцелуй на щеке.
Да, Дейзи, у меня есть для тебя ярлык: все сложно.
Глава 22
Мэделин
После ночи неспокойного сна и часов размышления о том, что будет или не будет с Адамом, я решаю сыграть в игру. Утром просыпаюсь и притворяюсь, что Адам никогда не был частью моей жизни. Прогуливаюсь с Мышонком по окрестностям, а затем возвращаюсь домой и готовлю себе сытный завтрак. Принимаю душ и собираюсь на работу, достаю из шкафа модное платье. Волосы завиваю, словно никогда не завивала их прежде, и наношу макияж, как человек, знающий в этом толк. Я хорошо себя чувствую. Мысли об Адаме и Оливии парят на периферии, но я отказываюсь позволять им приближаться.
Когда вхожу в «Кофейню Гамильтона» побаловать себя заслуженным латте, то оцениваю улыбку мужчины позади меня в очереди. Приятно знать, что в мире, где Адам никогда не существовал, я все еще могу привлекать внимание противоположного пола. Он даже спрашивает меня, что я хотела бы заказать. Говорю: «Ванильный латте», и он кивает баристе: «Два латте». И хотя я настаиваю на оплате, он отказывается.
Вхожу в офис с небольшой легкостью в шаге, и меня даже не беспокоит, когда Лори устраивает мне засаду в обеденное время с новостями об Адаме.
– Вы с Адамом Фоксом встречаетесь, так ведь?
Это первое, о чем она меня спрашивает, и я не решаюсь ответить. Я не могу уйти, ибо моя пицца греется в микроволновке, на таймере осталось всего сорок пять секунд, а это значит, что я в сорока пяти секундах от пиццевого рая.
– Ничего серьезного, – пожимаю я плечами.
Она мычит.
– О, ну ладно. Просто я видела его вчера вечером за обедом с потрясающей блондинкой.
Мои вены наполняются льдом.
– Почему это должно меня волновать? – смеюсь я, глядя на тикающий таймер на микроволновке, торопя ее всей силой моей мысли. Готовься, пепперони, ГОТОВЬСЯ.
– Ну, меня бы заботило, если бы мой парень сидел с другой женщиной за столиком для влюбленных в «Беллиссимо». Я была там с несколькими подругами по книжному клубу. В этом месяце мы читаем «Жизнь и цель собаки» – очень трогательно. Как любитель собак, я не могу от нее оторваться.
Я мычу от скуки.
– И мы уже обсудили половину наших вопросов, когда вошел Адам и его пара. Клянусь, что весь ресторан сразу пошел сплетнями. Кто она? Где она раздобыла это платье? Оно было красивым, безусловно, от высококлассного дизайнера, а не то, что носят здесь.
Тычу большим пальцем по кнопке на дверце микроволновки, и она открывается так быстро, что Лори приходится отскочить назад.
– Спасибо за информацию, но мне нужно возвращаться к работе.
Я хочу выйти из кухни, но ее слова останавливают меня.
– Казалось, им очень уютно вместе. Ее рука лежала на его предплечье большую часть ужина. Я просто подумала, что будь я на твоем месте, то хотела бы знать.
Я смеюсь с сарказмом.
– Нет, Лори, ты хотела плюнуть мне в лицо фактом, что Адам был на свидании с красивой блондинкой.
Она изображает негодование.
– Зачем мне… это абсолютно не тот случай!
Я пожимаю плечами и выхожу из кухни, гордая собой, что, наконец, возразила ей. Она может притворяться, что я неправа, так же, как я могу притворяться, что свидание Адама и Оливии не возмущает меня, но мы обе знаем правду.
* * *
Позже тем вечером Адам звонит мне, пока я готовлю ужин. Я парю рядом с плитой, подогревая соус для спагетти, когда его имя высвечивается на экране моего айфона. Я пялюсь на него на столешнице. Технически я не могу ответить, потому что у меня соус на пальцах, но я не трусиха. Мою руки и добираюсь до телефона до того, как звонок переадресуется на голосовую почту. Я громко дышу, когда отвечаю.
– Мэделин, привет.
– Привет.
– Как дела? У тебя был хороший день?
Мы никогда этого не делали. В последние несколько недель мы не были людьми, которые звонили по телефону в конце дня; нам не нужно было, потому, что чаще всего мы были вместе. Теперь, кажется, все изменилось.
– Я в порядке, – отвечаю я, пытаясь не хрипеть. – На работе порядок, – порядок, порядок… По-видимому, я не знаю другого слова, чтобы описать свою жизнь. – А твой?
– О, да. Также. Порядок.
Мы оба смеемся, потому что это больно. Это уровень боли от свиданий по телефону. Мне хочется спросить его об ужине вчера вечером, но не хочу, чтобы он подумал, будто я слежу за ним. Хуже того, я решаю, что поднимать эту тему – его обязанность, а не моя. Но он этого не делает. На протяжении короткого телефонного разговора мы не обсуждаем Оливию. Не обсуждаем нас.
Хочется вернуться к игре, которую я изобрела утром.
– О, мои спагетти готовы. Я лучше пойду.
По правде говоря, они готовы уже пять минут, грустно и опустошенно ждут в дуршлаге в раковине.
– Хорошо, да. Ты ведь придешь завтра на урок дрессуры?
Урок дрессуры, ну конечно. Я забыла о нем, и теперь, когда он вспомнил, мне больше ничего не хочется, как пропустить его, но Мышонок этого не заслуживает. Я не хочу быть причиной того, что Мышонка выгонят из собачьей школы, он превратится в собачьего преступника и в конечном итоге окажется задержан за контрабанду костей через границу.
– Да, конечно. Я бы его не пропустила.
Я заканчиваю звонок, а затем грустно ем свой ужин в своей печальной квартире. Оказывается, я придумала еще одно слово, описывающее мою жизнь: Г.Р.У.С.Т.Н.О.
* * *
Я показываю мистеру Боггсу дом на следующий день, когда Дейзи наконец перезванивает мне. Извиняюсь и иду на улицу, чтобы ответить.
– Дейзи! Наконец-то!
– Извини, я была с пациентом. Что происходит? Почему ты сказала моему секретарю 9.1.1?
– Потому что мне нужно, чтобы ты позже пошла со мной на урок дрессуры с Мышонком.
– Это твоя чрезвычайная ситуация? Ты понимаешь, что значат эти цифры?
