Текст книги "Почти сломана (ЛП)"

Автор книги: Порша Мур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Лорен

Крис сказал, что его сеанс с доктором прошёл хорошо, но я не могу не заметить, что его настроение изменилось. Ранее он нервничал, но теперь, похоже, раздражён. Не знаю, что сказала ему доктор, но, что бы то ни было, ему это не очень понравилось. Он точно пытается скрыть что-то, но впервые его довольно легко прочитать. На обратном пути к машине мужчина молчит. Я хочу спросить его, что произошло, и услышать больше, чем пустой ответ «всё прошло хорошо». Я бы заплатила за то, чтобы узнать, что там случилось, и, поскольку он, похоже, не собирается уточнять, я приняла решение больше не давить.

Здесь определённо красиво, не по сезону тепло для апрельского дня в Чикаго, и так много людей не используют это. Я начинаю вспоминать поздние ночи, когда мы с Кэлом гуляли по центру города, пока было тихо. Я как можно скорее отгоняю это воспоминание. Не могу думать о Кэле. Я стараюсь держать взаперти все мои воспоминания о нас с Кэлом, потому что тогда мысли о нём поглотят меня. Словно крутой склон, одно ведёт к другому. Сначала я вспоминаю то, что мы делали вместе, вскоре думаю о том, как он улыбался, смеялся, что я чувствовала, когда он обнимал меня. И, вспомнив о том, каково быть у него в руках, память преподносит воспоминания и о других прикосновениях, после этого моё тело оживает с памятью о нём. Иногда мне удаётся уснуть с помощью этих случаев и просыпаться, чувствуя себя немного удовлетворённой. В других случаях мне требуется холодный душ. Сейчас, когда я иду возле Криса, ни один из этих вариантов для меня не доступен.

Я бы хотела, чтобы Крис что-нибудь сказал. Когда между нами возникает тишина, что-то начинает казаться неловким, и тогда мне больше всего хочется думать о Кэле.

Крис ничего не говорит, но я уверена, что в его голове кружится миллион мыслей. Тем не менее, он интересуется всем вокруг себя. Шум, свет и энергия города заставляют меня чувствовать себя живой. Не уверена, что на Криса это действует так же. Он наблюдательный, но я не знаю, вызывает ли это у него волнение.

Когда мы возвращаемся к машине, я начинаю спрашивать его, хочет ли он, чтобы я повела. Должна признать, что его вождение немного напугало меня, как только мы попали в центр города. До смешного очевидно, что он не привык к вождению в таком перегруженном районе, но он даже не колебался, возвращаясь на сиденье водителя.

– У меня ещё одна встреча с доктором Клемонс на следующей неделе, – говорит он, перед тем как завести машину.

– Это хорошо. Ты чувствуешь себя с ней комфортно? – спрашиваю, обрадованная, что он наконец-то открывает что-то о прошедшей встрече.

– Как с незнакомцем, я полагаю, – он смеётся, глядя на свои колени.

– Она хочет провести какое-то тестирование на нашем следующем сеансе, – продолжает он.

– Какого типа?

– Чтобы подтвердить, что у меня действительно есть ДРЛ. Поди разберись, да? – он улыбается, и я не могу не смеяться над этим. – Другой – для того, чтобы проверить мой уровень диссоциации. Кажется, – продолжает он.

Вот почему он попросил меня войти и поговорить с ней. После моего рассказа не будет никакой необходимости в тесте. Я могу свидетельствовать о том, что его уровень довольно высок.

Крис вздыхает.

– Она дала мне домашнее задание, – говорит он с сарказмом, вытаскивая листок бумаги из кармана. Смотрит на него и передаёт мне. Я разворачиваю его и прикусываю свои щёки, чтобы удержать улыбку от распространения по лицу. Так вот, почему он дуется.

– Не так уж плохо, – говорю я, и он хмурится. Ну, конечно же, это плохо. Он не хочет любить Кэла.

– Она хочет, чтобы я связался с ним, – снова сарказм. Думаю, это больше, чем обида.

– Разве это настолько ужасно?

Он смотрит на меня, совершенно сбитый с толку. Забавно, что Крис никогда не говорил, как он относится к Кэлу. То есть, я знаю, что он недоволен им, но у меня никогда не было впечатления, что он чувствует такое же презрение, как и его отец. Я как-то подумала, что он смирится с тем фактом, что Кэл – это он, но теперь, видя, как он себя ведёт, мне кажется, что, возможно, он не думает о Кэле как о себе.

– Нет. Это потрясающе, – говорит он ещё более саркастичным тоном, чем раньше. Я чувствую поднимающуюся во мне защитную реакцию, и я действительно стараюсь её подавить. Мы оба сидим в неловкой тишине, заполнившей весь автомобиль.

– Ну, ты собираешься это сделать? – я очень стараюсь сдерживать свой гнев.

– Я вроде как должен, – звучит он горько. В этот момент я понимаю, как фильтровала себя, когда дело доходило до Криса.

Я сдерживалась с тех самых пор, как узнала его.

После нашего катастрофического знакомства я пыталась сдерживать свои эмоциональные всплески. Но, на самом деле, мой язык становится довольно острым, когда я расстроена. Благодаря Кэлу я тоже обычно говорю что-то, не думая. Я пыталась быть Лорен-до-Кэла. Хотела, чтобы он понял, что я не психичка. Может быть, в глубине своего разума я как бы показала ему ту, какой он меня представлял. Я не врала о своей сущности, но он, конечно, не видел меня в моей полной славе, которая делает меня до смехотворного похожей на его невесту... Я даже не подумаю начать, но то, что он только что сказал, задевает что-то во мне, тугую верёвку, которая сдерживала меня, позволяя старой Лорен, Лорен принадлежащей Кэлу, показать своё лицо. Не знаю, город ли это, тот факт, что я голодна и устала от сидения в комнате ожидания в течение трёх часов, или тот факт, что его слова не соответствуют человеку, которого я знала, но вызов брошен.

– Тебе не нужно ничего делать, Крис, – его застигает врасплох резкость моего заявления. – У тебя в жизни всегда есть выбор. Ты не должен выполнять это задание, если не хочешь. Можно прямо сейчас скомкать бумагу и выбросить её в окно. Ты можешь вернуться и сказать ей, что не собираешься этого делать, можешь уйти от этого врача и никогда не оглядываться назад, – говорю я, глядя ему прямо в глаза. Я ожидаю, что от него последует какой-нибудь ответ, но он этого не делает, просто пожимает плечами и смеётся. Теперь я в бешенстве.

– Хочешь чего-нибудь поесть, прежде чем мы выедем на шоссе, или подождём до возвращения домой? – спрашивает он, когда тихий зевок убегает из его рта. В следующий момент он упирается головой в руки, закинутые на рулевое колесо. Его сонные зелёные глаза смотрят вниз, и маленькая улыбка распространяется по его лицу. И вот так мой гнев исчезает. Он не хочет спорить, драться или злить меня, он просто хочет мира, и я чувствую тёплое спокойствие, распространяющееся по моему телу.

– Я могу подождать, – говорю я. Какой же смехотворной я могу быть. На самом деле я не злилась. – Но ты выглядишь уставшим. Уверен, что готов вернуться, не отдохнув? – спрашиваю его.

– Я в порядке, – снова зевает он, и на этот раз я смеюсь вслух.

– У меня есть идея, и ты не обязан говорить «да», если не хочешь, – я начинаю с отказа от ответственности. Он смотрит на меня настороженно, но я определённо вызвала у него интерес.

– Наш... Мой дом находится менее чем в пятнадцати минутах ходьбы отсюда, – продолжаю я. Его лицо остаётся бесстрастным, и я принимаю это за хороший знак. – Мы могли бы заказать еду и поспать пару часов, прежде чем снова отправиться в путь, – заканчиваю, одаривая его самой невинной улыбкой. – Возможно, ты даже сможешь сколотить своё домашнее задание за один день, – говорю я, слегка толкая его.

– Почему бы и нет? – говорит он просто. Это было легче, чем я думала. Иногда он меня удивляет.

Глава 13
Крис

До того как всё это произошло, я был в Чикаго только единожды, в средней школе, во время классной научной поездки, насколько могу помнить. Так что немного жутко, что я смог доехать до дома Лорен без каких-либо указаний. Хотелось бы думать, что это просто случайность, но, честно говоря, больше похоже на то, что я действовал на автопилоте. Сеанс с доктором действительно истощил меня, и я просто ехал, не думая.

Лорен говорит мне остановиться перед зданием с номером триста четыре. Я следую её указаниям и поражаюсь, когда вижу его. Здесь по меньшей мере тридцать этажей, и оно больше похоже на дорогой отель, чем на многоквартирный дом.

– Мы на месте? – уверен, Лорен заметила моё беспокойство, но лишь кивает и красиво улыбается. – Где мне припарковаться? – спрашиваю её. Но прежде чем у неё появляется возможность ответить, рядом с моей дверью возникает парень в костюме.

– Он её припаркует, – говорит она и показывает мне опустить окно.

– Привет, Джеймс, не могли бы вы припарковать её где-нибудь поблизости, пожалуйста, – просит Лорен.

– Конечно, миссис Скотт.

– Добрый вечер, сэр, – говорит он, открывая мою дверь.

– Как поживаете? – я не совсем уверен, как себя вести.

– Замечательно, а вы? – говорит он.

– Отлично, – отвечаю я, глядя на Лорен с недоверием.

– Ты можешь выйти, она в хороших руках, – тон Лорен игривый, и я замечаю, что мужчина возвращает её улыбку. Я упускаю суть шутки.

– Вам наверху нужна помощь? – спрашивает он.

– Я справлюсь, – говорю Джеймсу, выходя из машины.

– Удачного вечера, Джеймс, – говорит Лорен, когда мы направляемся ко входу в здание.

– А что насчёт ключей? – спрашиваю я.

– Они отправят их, – она удивлена моей неуверенностью. Я следую за ней в здание, и мы направляемся к лифту. Это не может быть жилим домом. Мне кажется, что за вход нужно заплатить.

– Хорошо, – шепчу я, как будто в музее.

– У тебя хороший вкус, – она подмигивает мне, когда створки лифта закрываются.

– Я выбрал это место? – не могу поверить, что подобрал бы такое. Когда она нажимает на кнопку тринадцатого этажа, я делаю глубокий вдох. Думаю, меня скоро стошнит.

– Ты жил здесь уже несколько месяцев до нашей встречи, – улыбается она мне. Немного странно, что она говорит не о Кэле, а обо мне. Когда лифт поднимается, я кладу одну из моих рук на стену и делаю ещё несколько глубоких вдохов.

– Ты в порядке? – нервно спрашивает она, и я киваю.

– Да, просто не очень люблю высотки, – говорю, пытаясь приструнить чувство тошноты в животе. Её глаза расширяются от удивления.

– Я забыла, что ты боишься высоты? – вопрошает она, смеясь.

– Я бы не сказал, что боюсь, скорее, ненавижу, – говорю со смехом. Но если мы поднимемся выше, меня вырвет.

– Ну, тогда мне могут понадобиться занавески или что-то типа того, – говорит она, выходя из лифта, как только он останавливается.

– Зачем?

– Увидишь, – говорит Лорен с лёгким смешком. Когда девушка открывает дверь в квартиру и включает свет, моя челюсть падает на пол.

– Мы пришли, – говорит она, закрывая за собой дверь.

Она наблюдает за мной в ожидании реакции. Если раньше я не чувствовал, что вхожу в чужую жизнь, то теперь определённо. Всё в этом месте кричит об обеспеченности. Оно огромно для одного, и даже я знаю, насколько площадь в этом городе говорит о деньгах. Здесь есть телевизор с диагональю в семьдесят дюймов и кожаная мебель, которая выглядит импортной, современная кухня из нержавеющей стали. Напоминает выставочный зал или холостяцкую берлогу, за исключением манежа и разбросанных игрушек…

– Я в бешенстве! Просто оставь меня в покое, Кэл! – говорит Лорен, отрываясь от меня, но я хватаю её и прижимаю к окну, наши тела прижаты друг к другу.

– Не думаю, что ты этого хочешь, – говорю я, пока мои руки забираются под её платье, а пальцы скользят внутрь неё.

Она стонет, как и я.

– Теперь я знаю, что это не так, – я шепчу ей.

Девушка тянется вниз, чтобы переместить мою руку, но я просто отодвигаю её другой рукой и углубляюсь в неё. Через минуту она смягчается, раздвигая бёдра.

– Мы не виделись две недели. Меня тошнит от тебя! Я не буду трахаться с тобой сегодня, – горько говорит она между мягкими стонами.

– Не проблема. Я тебя трахну.

– О чём ты думаешь? – её голос вытаскивает меня из того, что я не знаю, как назвать: транс, фантазия или дерьмо! Я смотрю на неё, пытаясь сохранить выражение спокойствия и безразличия, несмотря на увиденное. Перевожу взгляд на окно, где я – он – удерживал её. Давненько передо мной не представали эти воспоминания таким образом. В последнее время я наблюдал за происходящим в них как бы от второго лица, но на этот раз я как будто был там... сам совершал те вещи.

– Можно мне стакан воды или что-нибудь попить? – прошу я, мой голос дрожит. Лорен смотрит на меня с любопытством, но потом кивает.

– Конечно, – говорит она, пробираясь на кухню. Я пытаюсь забыть о том, что только что видел, какой горячей была её кожа, как хорошо она пахла и ощущалась.

– Котята, бабушка, Губка Боб, крысы, математика, – бормочу я, пытаясь придумать любое отвлечение, которое только могу.

Подняв взгляд и увидев, как она направляется к тому самому месту, к которому только что видел её прижавшейся, я со всей дури мчусь к дивану. Лорен останавливается на полпути, выглядя немного застигнутой врасплох.

– Ты в порядке? – спрашивает она немного нервно.

– Да, всё хорошо, – говорю я, складывая руки. Она натянуто улыбается и протягивает мне стакан воды. Я выпиваю его в рекордные сроки.

– Это, должно быть, странно, да? – спрашивает она, её голос лёгкий, но немного шаткий. Она понятия не имеет, но опять же, может быть, она знает.

– Немного, – отвечаю я, пытаясь удержать стакан в руке.

– Думаю, мне нужно всё показать тебе, – она улыбается и убирает прядь волос с лица.

– Круто, – говорю я.

– Ну, это довольно очевидно, – она указывает в сторону гостиной и кухни.

– Там ванная комната, – она указывает на то, что представлялось мне шкафом в дальнем углу. Далее Лорен поднимается по лестнице, и я следую за ней. Её попа сейчас прямо на уровне моих глаз, и я стараюсь не пялиться на неё. Следуя за каждым её шагом, я борюсь с желанием схватить её.

«Что, чёрт возьми, со мной не так?»

Слава Богу, мы преодолеваем лестницу, так что больше я не стою позади неё. Мы идём по коридору направо, и она открывает дверь.

– Комната Кэйлен, – рассказывает она и отходит в сторону, чтобы я мог войти. Я делаю это, но только наполовину. Она розовая. Здесь есть кресло-качалка и книжный шкаф, заполненный книгами для детей и светящимися звёздами на стене и потолке.

– Мило, – я смеюсь, и она улыбается. Следующая остановка – небольшая ванная комната, а затем она останавливается перед двумя дверями. Девушка колеблется и вздыхает, затем открывает двери.

– Это моя комната, – тихо говорит она и отходит в сторону, чтобы я вошёл. Комната действительно большая, больше моей. Окна от пола до потолка выстилают всю левую сторону и дверь во внутренний дворик. В центре комнаты огромная кровать. Я узнаю чёрный потолочный вентилятор из того... сна или, может быть, не такого уж и сна. С правой стороны комнаты я вижу двойные двери, которые, полагаю, являются гардеробом, и одинарную дверь, которая, скорее всего, ведёт в ванную.

– Это действительно хорошее место, – признаю я, засовывая руки в карманы.

– Да, спасибо, – она смеётся и качает головой.

– Ты выбрал всё в этой квартире, почти... даже меня, – Лорен смеётся, и тогда выражение её лица разбивается вдребезги. – Плохая шутка, действительно плохая шутка, – говорит она, пряча лицо.

– Нет, было не так уж плохо. Может быть, немного поработать над подачей, – шучу я, касаясь её рук и останавливая их от скрытия лица.

«Никогда больше не скрывай от меня это прекрасное лицо».

Момент короткий, но я только что видел её сидящей за столом в закусочной, с руками на лице, как сейчас, но убирал их Кэл.

– Ты собираешься отпустить? – шепчет она, и мне становится интересно, как долго я держу её за руки.

– Прости, – говорю я, чувствуя себя идиотом, и отхожу от неё.

– Что случилось, Крис? – спрашивает она настороженно.

– Ничего, я просто... – я запинаюсь на своих словах, и Лорен, очевидно, не покупается на них. Просто немного вздыхает.

– Я закажу еду? Китайскую, ладно? – спрашивает она, выходя из пространства дверного проёма, которое мы только что разделяли.

– Да, здорово, – я не успеваю договорить, а она уже спускается вниз по лестнице.

Фух, совершенно никакой неловкости.

Эта поездка должна была помочь мне найти в нём какие-то качества, которые мне понравятся, но пока что эффект противоположный; я знаю, что всё это его рук дело, он пытается всё разрушить, бросая в меня кусочки воспоминаний в самое неподходящее время.

«Мне не нужно вмешиваться. Ты сам всё испортил».

Вот оно, снова! Я закрываю за собой дверь, подхожу к неоправданно большому зеркалу и смотрю в него.

– Ты мудак! – говорю я. – И мне не терпится избавиться от тебя!

«Такая брань, Крис. Извини, что говорю это, но зеркало не ответит. У нас нет галлюцинаций».

– Уходи. Прямо сейчас! – мой гнев берёт надо мной верх.

«Но мы ещё не повеселились».

– Для тебя это веселье? Заставлять меня говорить с самим собой, сводить меня с ума, разрушать жизнь Лорен – это для тебя веселье?

– Крис, с кем ты разговариваешь? – говорит Лорен, её голос слегка повышенный. Сколько она услышала?

Я действительно схожу с ума.

– Мои родители, – говорю, вытаскивая телефон из кармана. – Я давал им знать, что мы сделаем перерыв перед возвращением, – говорю я быстро.

Девушка смотрит на меня скептически, но через несколько секунд её взволнованное выражение исчезает. Она говорит мне, что еду доставят через полчаса, но перед уходом спрашивает, закрыть ли дверь. Лорен считает меня сумасшедшим. Я отвечаю, что буду через минуту, а потом поворачиваюсь, чтобы пойти в ванную. Она просто смотрит на меня и уходит. Она знает, что я сумасшедший.

Отличная идея была приехать сюда.

Лорен

С ним что-то происходит. Я не знаю, что именно, но он кажется нервным и немного робким. Я собиралась войти в комнату, чтобы спросить его, что из китайской еды он хотел бы заказать, но услышала, как он говорил, или, лучше сказать, спорил. Я не слышала точно, что происходило, но, что бы то ни было, он определённо был в ярости. Никогда не слышала, чтобы Крис так злился. Он сказал, что разговаривал с родителями, но я просто не понимаю, как такое могло быть, если только он не бросил трубку перед самым моим приходом.

Интересно, была ли это хорошая идея, приехать сюда, привести его в дом и позволить ему увидеть нашу жизнь. Он только что встретился со своим врачом, может быть, это было слишком рано, но в машине он выглядел таким уставшим. Теперь от него исходит раздражённость и, может быть, даже немного паранойя. Его аппетит нормальный, судя по двум съеденным тарелкам китайской еды, но Крис был настолько тихим, что я действительно не знаю, что с этим делать. Никаких шуток, никаких рассказов, он выглядит так, будто погрузился в глубокие размышления, из-за чего в воздухе повисает напряжение.

– Тебе нравится еда? – спрашиваю его, несмотря на то, что он рьяно уплетает её. Мне хочется, чтобы он что-нибудь сказал, разрушил ту задумчивость, в которой сейчас находится. Как будто снова стал тем человеком, который появился в моём гостиничном номере после моего эмоционального взрыва на его крыльце. Я определённо не хочу, чтобы мы к этому возвращались.

– Очень вкусно. Теперь я сыт, – говорит он, запивая еду стаканом апельсиновой содовой.

– Я рада, что тебе понравилось, – говорю, начиная убирать со стола.

– Мне не нужен отдых, если ты хочешь отправиться в путь сейчас, – говорит он, стоя и растягиваясь.

Я оглядываюсь на него с удивлением, когда выбрасываю контейнеры. Обычно большинство людей тянет в сон после такого количества еды, особенно китайской. А он готов сразу же отправиться в путь? Я разворачиваюсь и должна признать, что он выглядит настороженным; тревожность и обеспокоенный взгляд исчезли с его лица. Может быть, ему просто неудобно находиться здесь. Я пытаюсь притвориться, что меня это не беспокоит. У нас с Кэлом было много ссор и трудных времён в этом доме, но также много и хорошего. Криса так расстраивает идея находиться здесь, что это не сулит ничего хорошего, и мне интересно, найдёт ли он что-нибудь положительное в Кэле.

– Что ты сделала с его вещами? – спрашивает он, когда подходит ко мне, чтобы выбросить свою тарелку.

Хотелось бы, чтобы он не стоял ко мне так близко. Вообще-то, я бы хотела, чтобы он стоял гораздо ближе, но пытаюсь игнорировать тот факт, что всякий раз, когда он рядом со мной, моё тело оживает. Каждый нерв в моём теле просыпается и умоляет о прикосновениях. Я учусь сдерживать их, и с каждым днём мне становится всё легче. Но сегодня это немного сложнее. Особенно, когда он стоит так близко, смотрит на меня в той самой комнате, где он делал так много вещей, о которых моё тело помнит и скучает.

«Прекрати Лорен!»

– Что ты сказал? – переспрашиваю я, настолько поглощённая своими мыслями, что не могу вспомнить, о чём он говорил.

– Его вещи, когда я огляделся наверху. Я не заходил в твой гардероб или что-то ещё, но, похоже, что здесь живёте только ты и Кэйлен. У тебя всё ещё есть его вещи? – спрашивает он, засовывая руки в карманы. О, именно это он и сказал.

– Они на складе, – говорю я, делая небольшой шаг от него. Лишние дюймы между нами пойдут только на пользу. Чем ближе я ощущаю его энергию, тем сильнее мне хочется делать сумасшедшие вещи, например, держать его лицо в своих руках, целовать, чувствовать всё его тело, по которому я так скучала.

– Могу ли я их увидеть? – спрашивает он, прерывая ход запретных мыслей, оставляющих меня покрасневшей и задыхающейся. – Это может помочь мне с домашним заданием, – отвечает он, очевидно, заметив удивление на моём лице.

– Конечно. Не знаю, почему я не подумала об этом, – признаюсь с нервным смешком. Крис дарит мне улыбку, от которой я таю. Крис способен простым жестом заставить меня почувствовать, что всё будет хорошо. Я беру ключи, канцелярский нож и скотч из кухонного ящика и выхожу из квартиры. Он следует за мной. Когда мы заходим в лифт, и дверь закрывается, я вижу, как он сглатывает и закрывает глаза.

Я нажимаю на кнопку пятнадцатого этажа, а затем подвала. Если лифт пойдёт сразу вниз, я не совсем уверена, что его не стошнит.

– Ты в порядке? – я украдкой бросаю на него взгляд, пытаясь скрыть улыбку.

– Ага, – отвечает он, крепко сложив руки. К счастью для Криса, поездка проходит быстро, и вскоре дверь открывается в коридор, ведущий в нашу складскую зону.

– Довольно красивый подвал, – комментирует Крис, следуя за мной, он ничего не упускает. Я сказала то же самое, когда его увидела. Это место похоже, скорее, на большое офисное помещение типа лофта, нежели склад, но я думаю, что это не обычный жилой дом.

Когда мы добираемся до двери нашего помещения, я делаю небольшой вдох. В последний раз, когда я здесь была, я убирала вещи Кэла. Я и представить не могла, что вернусь за ними при таких обстоятельствах.

– Было бы легче, если бы ты осталась, но если не хочешь, то я пойму, – его глаза смотрят с сочувствием, голос тёплый. Я приклеиваю свою натренированную улыбку и надеюсь, что она всё ещё эффективна, хоть я и не использовала её некоторое время.

– Нет, всё в порядке, и здесь много вещей, – говорю я со смехом, открывая дверь. Здесь как минимум двадцать коробок.

– Вау, – говорит он, когда мы входим. Я складываю руки на груди.

– Вон там его одежда, которую он носил на работу, обувь и нижнее бельё, – я поворачиваюсь к другой стене. – Это его более повседневные вещи, ты, вероятно, чувствовал бы себя более комфортно в них, – рассказываю ему.

Я начала ссылаться на него и Кэла как на одного человека, когда мы попали сюда – это первое, что я так долго хотела сделать – но с тех пор, как он начал вести себя странно, я подумала, что было бы лучше пока остановиться.

– Слишком много вещей, – говорит он, положив руки на голову, и издаёт ошеломлённый вздох.

– Ему нравилось иметь много всего, – хихикаю я, кивая головой.

– Мы можем начать отсюда? – спрашивает он, указывая на коробки, содержимое которых, думаю, придётся ему совсем не по вкусу.

– Конечно, – говорю я, пожимая плечами.

Он начинает стягивать коробки с верхних рядов. Открывает первую, которая демонстрирует разнообразие рубашек Кэла, более двухсот долларов за одну. Я вижу, как его лицо хмурится, когда он проходит через всё их множество. Он открывает ещё одну коробку, раскрывая пиджаки и жилеты. Третья коробка наполнена галстуками.

– О чём ты думаешь? – спрашиваю, спокойно наблюдая за ним, пока он пробирается через все эти вещи. Крис смотрит на меня так, будто забыл, что я стою здесь. Он качает головой.

Вернувшись в стоячее положение, он вздыхает.

– Ничего из этого, на самом деле, не является мной, – пожимает Крис плечами. Он берёт меньшую коробку, спрятанную внутри следующей, которую он вытащил. Я уже знаю её содержание – часы Кэла. Когда Крис открывает коробку, его глаза расширяются. Он берёт одни и смотрит на меня.

– Ролекс, Картье, их тут около двадцати, – говорит он с недоверием.

– Ему нравились часы, – я со смехом пожимаю плечами.

Крис не считает это смешным.

– В этой коробке достаточно денег, чтобы купить кому-то машину, – говорит он пренебрежительно. – Полагаю, он ел только икру и улиток, – шутит он, и я чувствую себя немного оскорблённой.

– Хм, нет, – говорю я, складывая руки.

– Это просто немного напыщенно, – мужчина смеётся, почесывая голову, и я чувствую, как поднимается моя защита.

– Кэл любит хорошие вещи, но он далеко не сноб, если ты это имеешь в виду.

– Трудно сказать, глядя в эти коробки. Я думал, что узнаю себя где-то во всём этом. Пока что я ничего не вижу. Это здание, его одежда – всё это просто не я, – говорит он, глядя на меня, когда вытаскивает другую коробку из кучи. Его слова задевают меня, и я чувствую, что кусаю губу. Мне начинает казаться, что если его чувство вкуса настолько отличается от Кэла, то я, вероятно, тоже не «его».

– Школа ежегодно собирает одежду. Продажа этих вещей может принести много денег на сборе средств, – говорит он, и моё дыхание останавливается.

– Ты хочешь продать всё это? – спрашиваю я внезапно. Его взгляд ловит мой.

– Я имею в виду, если ты не против. Просто думаю, что большая часть этого не нужна, это определённо не мой стиль, – я глотаю комок в горле.

Он хочет продать это.

Всё это.

Моё лицо становится горячим, и сердцебиение ускоряется. К чёрту домашнее задание и визит к врачу. Я думала, что это будет прогрессом. Что, увидевшись со своим доктором и придя сюда, он каким-то образом соединится с Кэлом, что эти вещи помогут ему преодолеть ненависть к этой части себя. Но после всего, что случилось, я начинаю думать, что он пришёл сюда не для того, чтобы связаться с Кэлом. Он пришёл, чтобы смести его под ковёр, связать концы с концами. В следующий его визит, он, вероятно, продаст дом и закроет счета.

– Я собираюсь вернуться наверх, – говорю так ровно, как только могу.

– Лорен, ты ведь не злишься? – спрашивает он, опуская коробку, и концентрируется на моих глазах. Конечно, я злюсь, но не могу этого сказать.

Я отрываюсь от его пристального взгляда и вновь приклеиваю свою фальшивую улыбку.

– Я не расстраиваюсь. Все эти вещи твои. Ты можешь делать с ними всё, что захочешь, – произношу, пытаясь нейтрализовать горечь в голосе, когда направляюсь к выходу. – Тридцатый этаж, люкс Б, – говорю ему, прежде чем выйти из кладовки.

Когда я направляюсь к лифту, по лицу стекает одинокая слезинка. Не знаю, почему я так расстроена. Это его вещи, он может их продать. То, что он делает, не ошибка. Они ведь даже не мои, и если он хочет использовать их для благотворительности, то, ради Бога, всё в порядке. Тем не менее, это будто загоняет кинжал в моё сердце. Просто ещё одно важное напоминание, что он не Кэл, а Крис, и он ненавидит Кэла.

– Эй, Лорен, подожди, – зовёт он за моей спиной. Я останавливаюсь, но не могу посмотреть ему в глаза. – Извини, – говорит он. Я слышу искренность в его голосе. – Я очень ценю, что ты приехала со мной. Не только сюда, но и в Чикаго, и к моему доктору. Я знаю, что для тебя это нелегко, – признается он, и я ощущаю его присутствие рядом со мной. Закрываю глаза и желаю, чтобы его руки обернулись вокруг меня, чтобы он прижал меня к себе и сказал, что всё будет хорошо, но я знаю, что этого не произойдёт.

Войдя в лифт, я поворачиваюсь к нему лицом.

– Знаю, Крис, – говорю я, делая глубокий вдох. А когда дверь закрывается, позволяю упасть ещё одной слезе.

***

Когда он входит, я сижу на диване перед телевизором, включённым на случайном канале, на который я даже не обращаю внимания. Это просто для отвлечения внимания. Он пробыл там ещё около двадцати минут после моего ухода, вероятно, организуя то, что должно уйти первым.

Мужчина сожалеет, и это здорово, но не помогает. На самом деле, жалость ничего не улучшает. Для меня нет в мире ничего хуже, чем жалость ко мне. Мне не нужна его жалость. Раз ему жалко, значит, он считает, что мне это нужно, что моя ситуация полностью безнадёжна. Да, может, и так, и если кто-то и знает об этом, так это Крис.

– Я поговорила с твоей мамой и дала ей знать, что мы будем позже, чем планировалось, – сообщаю ему, когда он входит в комнату.

– Кэйлен в порядке? – спрашивает он, и я киваю.

– Твоя мама сказала, что она уснула, – я чувствую, как диван прогибается по его весом, когда он садится рядом со мной. Я на него не смотрю. Не могу, иногда это просто лучшее, чего я не могу.

– Хорошо, – отвечает он, я хочу спросить его, справлялся ли он о ней, когда он якобы разговаривал со своими родителями, но сохраняю молчание.

Мы оба сидим в тишине, и через минуту он поднимается с дивана. Подходит к нашему диванному столику, берёт одну из фотографий и осматривает её. Я обращаю своё внимание на «Братьев недвижимости», хотя я видела этот эпизод сто раз.

– Я видел это фото раньше, – говорит Крис и садится рядом со мной. Я смотрю на фотографию Кэйлен, когда ей было всего несколько месяцев.

– Где ты её видел? – спрашиваю его с любопытством. Он ничего не говорит в течение нескольких секунд, пока пристально смотрит на неё.

– Не знаю, – бормочет он, продолжая смотреть на фото, как на головоломку. Через несколько мгновений я поворачиваюсь к нему.

– Кэл вернулся в ночь дня рождения Кэйлен, – говорю ему тихо. Я вспоминаю ночь, когда услышала его голос, и как он перевернул вверх тормашками тот маленький мир, который я выстраивала. – Может быть, ты видел фото тогда, – предполагаю я, видя, с какими усилиями он всматривается в снимок.

– Моя последняя потеря памяти, – говорит он, качая головой.– Он с тобой не разговаривал? – спрашивает Крис с замешательством на лице. Я качаю головой.

– Нет, он не разговаривал со мной. Я слышала через радионяню, как он разговаривал с Кэйлен. Он подарил ей браслет. Может быть, ты увидел его, когда был здесь, – я снова выдвигаю предположение. Он качает головой.

– Нет, если бы я это увидел, то вспомнил бы всё. Мои воспоминания действительно очень яркие, – говорит он. Это сюрприз для меня, так как он говорил, что видит только кусочки и части событий.