Текст книги "Танец первой жены (СИ)"

Автор книги: Полина Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 21

Эмир не видел очевидного. Ослеп на оба глаза и оглох на оба уха. Только голос Мадины имел для него значение. Чем же эта сирена его пленила?

Я и дети отошли на второй план. Хотя какой второй план? Раздражающий фон!

Родители стали терять авторитет. Раньше Эмир никогда не отзывался об Азамате с таким неуважением и не разговаривал так с матерью.

Новый Эмир мне был неприятен. С ним я не хотела иметь ничего общего.

Роль соломенной вдовы меня вполне устроила бы. Только ради детей я готова терпеть его присутствие в своей жизни. После разговора по поводу вмешательства Мадины, я поняла, что оставлять детей с ним нельзя. Тихой сапой Мадина пыталась подменить меня в глазах Айзы. Стать доброй мамой, которая ничего не запрещает. Хорошо, что я вовремя заметила странности в поведении дочки. Дети легковерны. В силу отсутствия опыта не могут отличить плохого от хорошего.

Я рассказала Руфине о том, как Мадина гоняла Айзу, подкупив телефоном, сухо добавила, что Эмир не видит в этом ничего плохого. Это я сделала, не откладывая в долгий ящик. Как только все разошлись после завтрака по своим делам. Я побоялась идти сразу к Азамату. Мне нужен был союзник.

Но Руфина повела себя совсем не так, как я ожидала.

Она подскочила с табуретки, отшвырнула нож, которым только что чистила картошку.

– Я сейчас все космы ей выдеру, спущу за волосы с лестницы и вышвырну за порог. Пусть идет к своей семье, раз не научилась вести себя по совести.

Я не узнавала Руфину. Ноздри ее раздувались от гнева, а глаза метали молнии.

– А ну дай сюда, – я машинально уступила ей припорошенную мукой скалку, а когда поняла, для чего она ей, пришла в ужас.

– Сейчас всю дурь из нее выбью, и пусть говорят, что Руфина поколотила невестку. За дело – можно!

– Мам, вы что? Не надо, – я бросилась за ней из кухни.

– Я не потерплю в своем доме гадюк!

– Мам, она беременна! – я схватила Руфину за край платка.

Свекровь оглянулась.

– Откуда я знаю? Может она мне карточку камня в почке показала? За деньги тебе столько липовых справок напишут! Я поверю, если сама увижу, своими глазами на экране. И чтоб врач был мой знакомый.

– Мам, прошу вас! Не надо!

– Она меня за дуру считает. День окна помыла, и ей уже работать нельзя! Вышвырну ее как собаку шелудивую!

– Мама, Эмир…

Она оборвала меня:

– Эмир в себя придет. Разведется с ней и вернется к тебе, – с упрямой уверенностью сказала она. – И будет все как раньше.

– Не будет. Я не люблю его больше.

В глазах Руфины мелькнула растерянность. Не такое хотела она услышать от невестки о своем сыне. Но другого я сказать не могла.

– Это обида в тебе говорит, – она нашла для себя приемлемое объяснение. – Он повинится, купит подарки, на коленях ползать будет и ты его простишь. Ты не можешь так говорить. У вас семья, детки. Вы должны быть вместе.

– Я хочу отдельный дом, жить там с детьми и видеть Эмира как можно реже.

Пальцы, сжимавшие скалку, медленно разжались. Она покатилась с грохотом по полу. Но Руфина этого даже не заметила. Стояла как оглушенная, хлопая глазами.

Потом покачала головой, будто отметала то, что только что услышала.

– Сама доготавливай обед, – сказала грубо, будто выплюнула, и ушла в свою комнату.

Наверное, нужно было быть хитрее. Не говорить в лоб такие вещи. Какой матери понравится, что невестка не хочет жить с ее сыном. Как бы она ко мне хорошо ни относилась, сын всегда будет роднее. Матери даже убийц не перестают любить, а тут всего лишь взял вторую жену, которая не пришлась ей по душе.

Вряд ли она теперь поддержит меня в разговоре с Азаматом.

Я приготовила обед и продолжила заниматься домашними делами. Радионяня молчала, значит, Лейла в моем присутствии пока не нуждалась.

Работа помогала отвлечься мне от невеселых мыслей, восстановить душевное равновесие.

Я вошла в котельную. Здесь у нас была организована постирочная: большая стиральная машинка, напольные сушилки. Тут же белье и гладили. Все было продумано для максимального удобства.

Разобрав вещи из нашей корзины по цветам, я запустила светлое на стирку. Носочки Айзы, которые из белых стали черными на подошвах, пришлось замочить в тазу с отбеливателем. Потом буду отстирывать их руками и лишь затем отправлю в машинку. Такую грязь никакой порошок не возьмет, даже самый разрекламированный.

Сполоснув чистой водой и вытерев руки, я стала снимать высохшее белье. Чтобы было не так скучно, напевала под нос нехитрую песенку

– А мое, конечно же, так и не постирала. Такая принципиальная? – я вздрогнула от неожиданности, услышав голос Мадины.

Она стояла в дверях, поглаживая ладонью дверной косяк.

– Свои вещи стирай сама, – огрызнулась я.

– Неужели тебе не жалко сына твоего мужа? Я могу его потерять, если буду перенапрягаться. Или ты тоже не веришь, что я беременная?

Я прекратила складывать полотенце и уставилась на нее.

– Я тут кое-что случайно услышала. Спускалась позавтракать, а тут эта старуха устроила концерт. Совсем из ума выжила. Орала так, что у меня чуть кровь из ушей не потекла.

– Прояви хоть немного уважения к матери своего мужа, – процедила я.

Мадина фыркнула:

– А она меня уважает? Хотела избить беременную, оттаскать за волосы, выставить за дверь. Хороша свекровь, ничего не скажешь! Ты поладила с ней, потому что язык в жопу засовывала да глотала все ее указания?

– Не неси чушь!

– Чушь? – Мадина рассмеялась и достала из кармана телефон, нажала на экран, и я услышала голос Руфины: «День окна помыла, и ей уже работать нельзя! Вышвырну ее как собаку шелудивую!»

– Как думаешь, что сделает моя родня, когда узнает? Что скажут тетушки, когда услышат запись? Вряд ли старуха захочет огласки. Будет улыбаться мне как миленькая, в рот заглядывать будет. А что там она будет думать обо мне на самом деле, да кого это волнует?

Мадина улыбалась, наслаждаясь своей сообразительностью.

Повинуясь внезапному порыву, я подскочила к ней и выхватила телефон из рук. От неожиданности Мадина даже не сопротивлялась. Времени на раздумья не было. Я не знала, что делать дальше с телефоном, не убегать же от Мадины с ним. На глаза попался таз с мыльной водой, и я швырнула его туда.

– Что ты натворила, убогая? Достань его оттуда немедленно!

Какое-то время она стояла неподвижно, ожидая, что я и впрямь брошусь выполнять ее поручение. Потом подбежала к тазу, присела на корточки, но залезть руками в черную пенную воду не решилась. Пару минут она бегала, думая, чем достать телефон так, чтобы не замарать рук. Наконец она приметила деревянные щипцы для белья. Поохав, она все же умудрилась достать несчастный смартфон. Мадина протерла его полотенцем, сорванным с сушилки и попробовала включить.

– Не работает! Да ты знаешь, сколько он стоит? Сколько там фотографий, контактов! – кричала она. – А я тебя еще жалела, помогала в отдельный дом переехать. А ты чокнутая, как и старуха!

Я молчала. В груди поднималось глубокое чувство удовлетворения. Крокодильи слезы Мадины вызывали только улыбку.

– Улыбаешься? – Мадина выпрямилась. Ее губы искривила усмешка. – Думаешь, выслужилась и тебя погладят по головке? Аха-ха! Знаешь, почему старуха не хочет тебя отпускать? Да потому что ты тут служанка! Принеси, подай, вот спасибо, не мешай. А на мне не поездишь. Вот я и не понравилась ей.

Она медленно подошла ко мне:

– Думаешь, они тебя любят? Они просто пользуются тобой! Держат тебя на поводке, потому что ты удобная. Что ты там про Айзу вчера пела? Я воспитываю ее доброй, а не удобной, – передразнила меня. – С таким воспитанием она вырастет такой же никчемной как ты!

Хлесткая пощечина взорвала тишину. Я чуть не вскрикнула от боли в пальцах. На щеке Мадины алел след от удара. Она схватилась за щеку и ахнула.

– Не смей открывать свой поганый рот в адрес Айзы! – рявкнула я.

Мадина тяжело дышала, в ее глазах стояли слезы.

– Бешеная псина! Ты пожалеешь, – прошипела она и выскочила из котельной.

– Мама! Папа! Она меня ударила! – разнесся по коридору ее звонкий жалобный голос.

Глава 22

Я никогда никого не била. Даже Айзу не шлепала. И теперь я сама не верила, что хлестнула Мадину по щеке. Только горящая ладонь была доказательством того, что мне это не померещилось. Угрызений совести я не испытывала.

Более того, если бы она продолжила говорить об Айзе гадости, одной пощечиной дело не ограничилось бы. В тот момент я чувствовала такую ярость, что готова была разорвать Мадину на клочки.

Странно, но за мной никто не пришел. Я спокойно разобрала сухую одежду, сложила ее аккуратными стопочками на столе, погладила рубашки Эмира и развесила то, что успело уже постираться.

Потом пошла наверх, покормила Лейлу и прилегла, раздумывая о том, что будет дальше. К обеду я не спустилась. И Руфина не позвала, не позвонила, хотя обычно она всегда следила за тем, чтобы я не пропускала приемы пищи.

Что это могло значить? Она встала на сторону Мадины? Или так сильно обиделась на мои слова о том, что я не люблю ее сына?

И только вечером мне позвонил Азамат:

– Лейла спокойна?

– Да.

– Тогда зайди в мой кабинет, прямо сейчас, – сказал сухо.

Началось.

По настрою Азамата было понятно, что он недоволен мной.

Я сунула видеоняню в карман и, прикрыв дверь, спустилась на первый этаж.

Свой кабинет Азамат использовал не столько для работы с бумагами, сколько для бесед с уважаемыми мужчинами.

Здесь было два удобных дивана, пара кресел, на которых обычно располагались гости. Теперь они были заняты членами нашей семьи.

Сам Азамат сидел как судья за столом, молчаливо взирая на всех.

Мадина сидела, вжавшись в подлокотник дивана. Она сжалась в комок, опустила плечи и без конца всхлипывала, касаясь пальцами ушибленной щеки. Уверена, щека у нее не болела, но Мадине нужно было казаться более несчастной.

Руфина выглядела мрачной, будто у нее кто-то умер. Руки, сложенные на коленях, сцеплены в замок. На меня она даже не взглянула.

Зато Эмир уставился таким ненавидящим взглядом, что мне захотелось провалиться.

Он сидел в кресле напротив Мадины, и ему приходилось сворачивать шею, чтобы так пялиться на меня.

Расул тоже сидел в кресле, откинувшись на спинку и прикрыв глаза.

На таких мероприятиях я была впервые, потому не знала, куда мне приткнуться. Нужно ли стоять в центре комнаты как подсудимой или можно сесть на диван.

Поколебавшись, я села. Никто и слова мне не сказал. Значит, так можно.

– Эмир, – негромко, но твердо сказал Азамат. – Когда я отговаривал тебя от женитьбы, я опасался именно таких разбирательств. Дом – наше место силы. А теперь это логово змей. Твоя вина, Эмир. Ты посеял вражду между женами, уделяя внимание одной и забывая про другую. Ты не относишься справедливо к своим женам, а ведь Аллах сказал: „Если вы боитесь, что не сможете быть справедливыми, то довольствуйтесь одной“.

– Отец, при всем уважении, разве мы сейчас обо мне говорим? Амира ударила Мадину, и я хочу знать, почему это произошло. Ты велел мне не разбираться с Амирой самому, так позволь хоть здесь выяснить, что ее сподвигло так поступить.

– Хорошо, к тебе еще вернемся. Амира, ты била Мадину?

– Да, – холодно ответила я и тут же почувствовала на себе взгляд.

Расул уже сменил позу и теперь внимательно смотрел на меня, но по его лицу я не могла прочесть, что он теперь думает обо мне.

Почему-то я боялась увидеть в его глазах осуждение.

Именно его мнение было важно. Если и он усомнится во мне, то я потеряю опору. Он всегда заступался за меня. Всегда поддерживал. От одной мысли, что он отвернется от меня, было горько.

– Как низко ты пала в своей ревности. Ударить беременную женщину! – вскричал Эмир. Расул бросил на него короткий взгляд.

– Помолчи пока, – поднял руку Азамат. – Почему ты это сделала, Амира?

– Потому что она перешла черту. И я не жалею об этом. Я бы сделала это снова. Я никому не позволю унижать мою дочь.

Мадина громко и судорожно всхлипнула:

– Она меня выставит виноватой. Вы ей поверите, потому что давно знаете ее, а я для вас чужая. Я всего лишь подарила Айзе телефон с согласия Эмира. Кто мог подумать, что это так ее заденет? Вчера она узнала о подарке и прибежала ругаться со мной, – она часто задышала, будто от страха. – Хорошо, что со мной был Эмир. Она угрожала мне… Говорила Эмиру, что если я не отстану от Айзы, то я пожалею. Я думала, это просто пустое и не придала значения ее угрозам.

Эмир все это время кивал, молчаливо подтверждая слова жены.

– Папа, мама, я боюсь ее! Она причинит вред мне и моему малышу. Эмир, я не чувствую себя в безопасности в этом доме. Отсели ее, Эмир. Я смогу позаботиться и об Айзе, и о Лейле. Айзу я уже люблю почти как дочь, – она улыбнулась сквозь слезы.

– И потому ты говорила о ней гадости мне в лицо? От большой любви? А от уважения к этому дому собиралась рассказывать небылицы тетушкам? – не выдержала я.

– Ты чего, сестра? – голосок ее стал совсем тонким и дрожащим. – Придумываешь себе оправдания? Если я такое зло, то почему моя щека была красна от удара, а не твоя?

– Хватит склок! – стукнул по столу Азамат. – Я не стану разбирать, кто из вас прав, кто виноват. Вся вина на Эмире. Он посеял вражду. Он должен все исправить.

– Они не уживутся в одном доме, будут лаяться как кошка с собакой, – все так же не глядя на меня, сказала Руфина. – Эмир тебе нужно купить дом для Амиры и наших внуков. Амира – хорошая мать, пусть живет там с ними.

Уголок рта Расула едва заметно дернулся.

А Эмир подскочил с кресла.

– Дом? Я не хочу, чтобы мои дети жили в другом месте. Скоро родит Мадина, я не смогу разрываться между ними. Да и дом – это не барана купить. Хороший дом стоит хороших денег. Да и найти то, что устроит, дело не одного месяца.

– Полгода тебе хватит? – спросил Азамат. – Но пока Амира здесь живет, ты должен обеспечить равное отношение к женам и не доводить до конфликтов. Тогда я буду уверен в том, что воспитал настоящего мужчину.

После этих слов Азамат дал отмашку расходиться.

Я подождала, пока выйдут Эмир с Мадиной. Не хотела выяснений отношений с мужем. Я была рада, что все так обернулось. Через полгода мы разъедемся, и мои мучения закончатся.

Расул замешкался, он тоже не торопился выходить.

– Ты как? – спросил он, поравнявшись со мной.

– Я ударила беременную женщину, а ты спрашиваешь, как я?

– Именно так.

– Бывало и получше.

– Ничего не хочешь мне рассказать?

– Зачем тебе это? Чтобы знать, чью сторону принять?

– Не угадала, – он покачал головой и улыбнулся. – Что бы ты ни сделала, я всегда на твоей стороне.

Глава 23

Почему-то я думала, что Эмир придет ко мне вечером и выкажет свое недовольство мной. Но Эмир не пришел.

На следующий день я тоже с ним не виделась.

Спустилась завтракать позже, чем обычно было принято, чтобы не пересечься ни с ним, ни с Мадиной. И пускай все думают, что мне стыдно или неудобно перед ними.

Нет. Я просто хочу оградить себя от лишних волнений. Лейла очень чувствительна к моему настроению. Спокойствие ребенка для меня куда важнее.

Руфина сидела за столом катала тесто для хвороста. Она сдержанно ответила на приветствие, не отрываясь от работы.

Я заварила овсянку, бросила в нее добрую щепоть изюма и села завтракать.

– Сыру хоть отрежь, – буркнула Руфина. – Одной кашей разве сыт будешь?

Я не пошевелилась, продолжила молча есть.

– Не знаешь, чего Мадина сегодня без телефона за завтраком была? Она же с ним не расстается.

Я могла пожать плечами, могла соврать, что не знаю, но я подняла голову, встретившись с ней взглядом, прямо сказала:

– Знаю. Я его утопила.

– И вы обе об этом ничего не сказали. А если не сказала Мадина, значит, ей невыгодно было на этом заострять внимание. Так? – Руфина сверлила меня темными глазами.

– Может быть и так.

– Что-то там было, в том телефоне, что могло повлиять на репутацию дома.

Руфина не спрашивала, утверждала.

– Запись нашего с вами разговора, когда вы собирались поколотить ее скалкой.

– И ты не сказала, чтобы меня не подставить?

– Эмир бы на вас обиделся. И папе бы это не понравилось.

– Вот человек! – возмущенно воскликнула Руфина. – Обо всех подумает! А о себе когда?

Я помыла пустую тарелку и вернулась за стол, чтобы помочь Руфине с хворостом.

– Полгода слишком большой срок, – свекровь кивнула сама себе, соглашаясь со своими мыслями. – Азамат надеется, что Эмир за ум возьмется и все наладится. А я уже не верю в это. Притащил в дом змею и рад радохонек, никого не слышит. Я немного подтолкну Азамата к тому, что чем скорее разъедетесь, тем лучше будет. В лоб нельзя. Надо, чтоб он сам так решил.

– Спасибо, мам, – прошептала еле слышно.

– Мне сложно далось это решение. Спровадить тебя и с гадиной остаться. Кто ж в своем уме такому рад будет. Во натворил дел Эмир! За что мне на старости лет такое?

Эмир пришел ко мне на третий день вечером, вручил толстую пачку денег.

– Здесь ровно столько, сколько мы потратили с Мадиной на путешествие. Сейчас ты не можешь никуда поехать, Лейла слишком мала. Зато можешь потратить на то, что тебе нужно – сходи в спа, купи книг, одежды.

Я молча убрала деньги в комод. Гордо швырять их ему в лицо и кричать, что мне от него ничего не нужно, было бы глупо. Деньги всегда пригодятся.

– Я поговорил с Мадиной. Раз тебе не нравится, она больше не будет подходить к Айзе и постарается как можно реже попадаться тебе на глаза. Так будет лучше для вас обеих. Я не хочу ругать тебя за то, что произошло…

Ругать? Будто о нашкодившем щенке сказал!

– Отец прав. В этом есть и моя вина. Я все исправлю. Мы поговорили с ним позже, и я пообещал, что впредь не нарушу ни одной суры. Прими это в качестве извинений.

Он протянул мне бархатный мешочек.

Вес чувствовался на ладони. Что бы это могло быть?

– Открой.

Я потянула за веревочки и вытащила массивную золотую цепь с медальоном в виде полумесяца. Я смотрела на нее, не выражая никаких эмоций. Я ничего и не испытывала. Мне было все равно.

– Нравится? – не дождавшись от меня реакции, спросил он.

– Да. Спасибо.

Ответ прозвучал слишком сухо.

– Я хочу, чтобы ты ее надела.

– Мне некуда ее носить, я практически никуда не выхожу.

– Носи дома.

В его голосе промелькнули нотки раздражения.

– Хочешь, чтобы все видели, что ты изменился? – догадалась я.

– Ты как всегда все портишь, – хмыкнул он. – Другая женщина на шею кинулась бы, поцеловала бы за такой дорогой подарок, а ты ищешь во всем какие-то скрытые смыслы. И перестань меня избегать. Я хочу видеть тебя за завтраком и ужином, счастливую и довольную.

– Лучше бы ты отложил эти деньги на покупку дома для меня.

– Я мог бы купить дом хоть завтра. И отец это знает. Он дал нам время помириться. Со своей стороны я готов исправить ошибки. Жду того же от тебя.

Я рвано выдохнула. Он вцепился за идею, что все жены должны жить под боком и не хочет от нее отказываться. Ужом готов вертеться, лишь бы не отпускать меня.

– И если ты захочешь провести со мной ночь как с мужем, только скажи, и я удовлетворю твое желание.

Он развернулся к выходу.

– И не забудь надеть мой подарок перед тем, как спуститься к завтраку, – сказал и захлопнул дверь.

После его ухода я чувствовала опустошение. Что же должно произойти, чтобы он выпустил меня из этой клетки? Сколько мы еще должны сталкиваться лбами, прежде чем он поймет, что дальнейшее совместное проживание невозможно? Ни деньги, ни подарки не смогут этого изменить.

И совместные ночи с барского плеча мне тоже не нужны.

Я не хочу, чтобы он касался меня.

Противно от одной мысли.

На завтрак я все же надела цепь. Если бы я этого не сделала, это смотрелось бы так: он старается все исправить, а я мешаю ему в этом.

Цепь стягивала шею удавкой, душила, и я непроизвольно то и дело оттягивала ее.

Азамат, увидев подарок, одобрительно улыбнулся Эмиру.

– Какая красивая цепочка, тебе очень идет, сестра. Наверное, она очень дорогая, – улыбнулась Мадина, будто мы все это время были с ней лучшими подругами.

Руфина вздохнула и покачала головой.

Взгляд Расула, брошенный на меня, был тяжелым и мрачным.

– Если бы подарки могли исцелить отравленное ядом сердце, цены бы им не было, – ответила Мадине и после паузы добавила: – Эмир, как проходят поиски дома? Мне не нужны хоромы. Скромный домик в хорошем районе меня вполне устроит.

Эмир зыркнул на меня из-под бровей.

– Мне показалось, мы пришли к согласию.

– Показалось.

К вечеру от тяжелой цепочки у меня болела шея как от ярма. Она мешала работать, болтаясь, когда я наклонялась. И я с таким удовольствием сняла ее, оказавшись в своей комнате.

Покормив и уложив Лейлу, я немного поиграла с Айзой до тех пор, пока к ней не пришел Эмир.

Они стали читать сказки, а я, пожелав им доброй ночи, ушла к себе, приняла душ, просушила волосы и надела длинную сорочку.

Включив ночник, я погасила свет и легла в кровать. Сон никак не шел.

Я долго ворочалась, прежде чем приняла удобное положение.

Тихонько скрипнула дверь. Я вздрогнула и открыла глаза.

В комнату вошел Эмир.

–Я прочитал Айзе сказку, и она уснула, – отчитался он.

– Зачем ты сюда пришел? – я подскочила в кровати.

– Странный вопрос ты задаешь законному мужу.

– Я спала.

– Теперь ведь не спишь? Так что мы можем поговорить.

– Это так срочно?

– Ты же бегаешь ко мне по ночам. Отчего мне нельзя?

– Хорошо. Говори.

– Я о том, что произошло на ужине, – он улыбнулся, но улыбка не выглядела добродушной. – Тебе так нравится выставлять меня дураком? Я уже как козлик прыгаю перед тобой. И все не так! Все тебе не угодно. Чего тебе не хватает? Завидуешь Мадине, что я сплю с ней, а с тобой нет? Так я это исправлю.

– Нет, – я замотала головой. – Я не просила тебя о близости. Не надо. Уходи, – я вжалась в спинку кровати, заметив с каким вожделением он смотрит на мою налитую молоком грудь.

– А если мне надо?

– Иди к Мадине. Она тебя ждет.

– Мадине врач прописал половой покой.

– Она может поласкать тебя рукой.

– Зачем, если у меня есть жена, которая даст мне то, что нужно?

– Я не хочу, Эмир.

– Я исполняю свои обязанности, но и ты, будь добра, исполняй свои. «Если муж позвал жену на ложе – пусть идет, даже если она у печи», – процитировал Хадис. – У тебя нет месячных, после рождения Лейлы прошло достаточно времени. Ты не можешь мне отказать.

Он сел на кровать и рывком притянул меня к себе. Пальцы с силой сдавили грудь.

– Мне больно! Прекрати!

– Потерпишь. Ты не слушаешься меня, почему я должен слушать тебя?

Эмир подмял меня под себя, задрал сорочку и вклинился между ног. Я вскрикнула от боли. Швы все еще были очень чувствительными.

Ладонь легла на мой рот, заглушая рыдания.

– Не ори. Ребенка разбудишь. Я научу тебя быть послушной.