Текст книги "Танец первой жены (СИ)"

Автор книги: Полина Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 14

Ее страх был таким искренним, что у меня кольнуло за грудиной.

Воображение тут же нарисовало картину, что Мадина упала на лестнице и теперь лежит со свернутой шеей. Или подцепила в путешествии страшный вирус и теперь лежит на смертном одре.

– Мама, пойдем! Пойдем же! – Айза потянула меня за подол. – Надо помочь ей!

Лейла захныкала.

– Тш-тш, – сделав Айзе знак не шуметь и не прекращая качать, подошла к люльке и уложила Лейлу

На всякий случай взяла телефон с тумбочки. Вдруг придется вызвать скорую помощь.

– Милая, а с чего ты взяла, что она умирает? Может, ей просто плохо? Съела что-то не то? – спросила я осторожно, когда мы шли по коридору.

Ее ладошка, сжимающая мою руку, была липкой от пота. Скорее всего, случилось что-то действительно из ряда вон выходящее.

– Она как Джулька, мама, – сквозь слезы произнесла она.

Джульбарс, старый породистый пес, умирал страшно. Перед смертью он ослеп и практически не вставал с лежанки. Но в тот день силы будто решили вернуться к нему напоследок. Он бился в стены вольера с неистовой силой.

Азамат пытался успокоить своего любимца, гладил, обнимал за шею. Но пес совершенно обезумел, даже укусил хозяина. Истошный скулеж Джульбарса был слышен даже дома. Пес мучился. Азамату ничего не оставалось, кроме как пристрелить его, избавив от страданий.

Сомневаюсь, что Мадина сейчас в припадке бьется о стены.

Айза тянула меня как на буксире. Ей не терпелось помочь Мадине.

– Где ты ее видела? – спросила, чуть придержав дочь.

– Слышала, – всхлипнула Айза. – Папа не пришел, я пошла к нему сама. А там, – она продолжила сквозь рев. – А там вой и стук. Она как Джулька. Умрет, вот-вот. А если не умрет сама, то деда ее пристрелит.

Айза зашлась в рыданиях.

Я сама готова была пристрелить Мадину. Сердце горело от гнева. Время не позднее, можно вести себя потише. И Эмир хорош. Вместо того чтобы прочитать ребенку сказку, нашел занятие гораздо интереснее.

– Айза, детка, я присела перед ней, – ты не так поняла. – Папа же там, с Мадиной, значит, у нее все в порядке. У нее просто… у нее… заболела спинка от перелета. В самолете такие неудобные сидения. А папа делает ей массаж, вправляет кости. Это очень больно. А потом будет приятно и хорошо. Помнишь, дедушка в прошлом году сорвал спину и ездил к костоправу. Он тоже кричал, хоть и мужчина.

Азамат сам рассказывал нам, как не сдержался. Айза должна была это запомнить.

– Помню. Значит, тетя Мадина не умрет? – спросила с надеждой в голосе, вытирая кулачком слезы.

– Не сейчас. Когда приедет ее время.

Айза шмыгнула носом и кивнула.

– Но ты молодец. Ты очень добрая девочка. Не пройдешь, если человеку нужна помощь. Пойдем почитаем.

Я прочитала ей несколько сказок, прежде чем она уснула. Сегодня она осталась в моей комнате. После такого стресса ей нужна была поддержка и материнское тепло.

Убедившись, что дочки сладко сопят, я вышла из комнаты, тихонько притворив дверь.

Оставлять подобное поведение без ответа я не собиралась. Потерять стыд, выставлять личное напоказ. Не думать о том, что их могут услышать.

В коридоре левого крыла было тихо. Вой прекратился и даже никто не сдох.

Возле нашей бывшей спальни валялась раскрытая книга со сказками. Я подняла ее и постучала.

Через пару минут ключ повернулся, дверь открылась и в коридор вышел взлохмаченный Эмир в одних спортивных штанах.

– Что ты здесь делаешь? – окинул меня взглядом, задержав взгляд на книжке.

– Ты не пришел почитать сказку Айзе, – начала я, но он перебил.

– И ты пришла поговорить со мной в такой час об этом? Лучшего времени не нашла? Или пришла, чтобы отвести меня к ней под конвоем? – он усмехнулся. – Даже книжку приготовила. Почитаю завтра. В чем проблема? Я с дороги. Я устал.

– Ты не даешь мне сказать. Айза давно спит. Я ее еле успокоила, потому что она слышала то, что не предназначено для ее ушей, – продолжила ледяным тоном. Его фиглярство разозлило меня еще сильнее. – Айза прибежала ко мне рыдая, потому что решила, что Мадина умирает. Она испугалась, что с ней то же, что и с Джульбарсом. Вы не одни живете в доме.

На миг на его лице отобразилось замешательство, а потом он посмотрел на меня с неприятной ухмылкой.

– Как заговорила. Это происходит в нашей спальне, за закрытыми дверями, в нашем крыле. Надо лучше следить за ребенком. Пусть не бегает на чужую половину.

Словосочетание «чужая половина» больно резануло по сердцу.

– Это только твоя вина, – распалялся он. – А ты вместо того, чтобы сгладить углы, чтобы придумать объяснение для Айзы, среди ночи устраиваешь сцены. Где твое благоразумие, женщина? Или ревность ум затмила?

– Ревность? – я ахнула. – Ты пообещал дочери, что прочтешь сказку. Ты не сдержал обещание. А она тебя ждала, верила тебе. И вместо сказки услышала такое, что врагу не пожелаешь! Ты считаешь, что это нормально?

– Я считаю, что ты перегибаешь палку. Захочешь – объяснишь. Придумаешь что-нибудь. Что она понимает в четыре года?

– Я придумала. Она поверила. Заснула. Но завтра может не поверить. Или снова пойдет искать тебя. И что тогда?

Эмир посмотрел на меня так, будто я несу вздор.

– Так сделай так, чтоб не искала. Все? Вопрос исчерпан?

– Я не могу контролировать ее каждую минуту, я отвлекаюсь на домашние дела, на Лейлу. Или мне стоит посадить Айзу на цепь!

– Хватит, – отрезал он. – Не надо мне читать морали. Я приехал домой, и мне хочется покоя. А ты с порога выносишь мне мозг. Я устал от твоего вечного недовольства. Я устал от тебя.

– Устал? Ну так есть выход, как видеть меня гораздо реже. Купи отдельный дом для меня и детей. Ты не будешь видеть мое кислое лицо. Никто не будет мешать вашему уединению. А мне не придется придумывать дочке небылицы о том, чем занимается папа с другой тетей.

– Этого не будет, – сказал жестко – Никаких отдельных домов. Все подумают, что жены не смогли поладить. Что скажут родственники? Соседи? Друзья? Что в моей семье нет лада? Нет уважения? Я не позволю, чтобы из-за твоих нелепых обид рушилась слава рода.

Я сжала губы.

Он продолжал, уже тише, но с еще большей уверенностью:

– Ты должна быть старшей. Мудрой. Подать пример. Терпение – вот что отличает настоящую жену. И, если хочешь знать, все остальные тоже смотрят на тебя. Если ты не справишься, опозоришь семью. Разве ты хочешь этого для людей, которые тебя приняли как родную? Мама. Отец. Расул. Разве они для тебя ничего не значат? Неужели женские обидки важнее?

– Я поняла тебя, – помертвевшим голосом отозвалась я. – Доброй ночи. Если сможешь спасть спокойно.

Развернувшись, я пошла прочь.

Хлопнула дверь за спиной. Потом раздался еще один хлопок и послышались быстрые шаги.

– Постой, сестра! Нам надо поговорить.

Глава 15

Стиснув челюсти, я остановилась.

Меньше всего мне хотелось сейчас разговаривать с Мадиной.

Она была без платка, в длинном шелковом халатике. Ее черные волосы волнами рассыпались по плечам. Выглядела Мадина смущенной и взволнованной.

– Я слышала, о чем вы говорили с Эмиром. Прости, мне жаль, что так вышло. Ребенок не должен быть свидетелем личной жизни взрослых. Я не предусмотрела, что она может появиться на нашей половине под дверью спальни. Это моя вина. Мне нужно быть предусмотрительней. Прости меня, сестра.

Я вздохнула. Мадина повинилась, но я все равно чувствовала к ней неприязнь.

– Я ничего не знала об уговоре Эмира и Айзы почитать книгу. Если бы я знала, я бы напомнила ему. Дети не должны оставаться без внимания. Ни при каких обстоятельствах.

Я молчала.

– Сестра, скажи, что ты не сердишься на меня. Иначе я буду винить себя во всем. Думаешь, мне сладко сейчас? Я вошла в этот дом, где все любят тебя, а на меня смотрят, как на чужую. Разве я не замечаю, как мама все время указывает мне на место? Она не подпустила меня к кухне, дала понять, что я здесь никто, обесценила мой подарок, который я выбирала с любовью и желанием угодить. И Расулу я не нравлюсь. Так холодно смотрит на меня.

Она всхлипнула.

– Хотя бы ты не отталкивай меня. Помоги мне здесь освоиться. Я сама заложница ситуации. Я бы хотела жить отдельно, только с ним. А мне приходится привыкать к порядкам другой семьи, в которой ко мне враждебно настроены. Эмир не хочет покупать отдельный дом для нас. Ему нравится здесь. Если ты охладела к Эмиру и хочешь жить отдельно, я могу попытаться уговорить его.

Хитрая лиса! Поняла, что у нее появился шанс избавиться от меня и стать единственной хозяйкой в доме и уцепилась за него. Мне это тоже на руку. Отдельный дом – лучшее решение в нашей ситуации. Мне с детьми так будет спокойнее.

– Хорошо, поговори с ним. Буду рада, если он тебя послушает.

– Только мне нужно время. Такие вещи в лоб не делаются. Нужно найти подходящий момент.

Я кивнула.

Мадина улыбнулась и протянула ко мне руки. Я отстранилась.

– Что-то не так? – обеспокоенно спросила она.

– Мы не подруги и вряд ли ими станем.

Я никогда не умела притворяться, льстить и заискивать. Даже бабушка всегда мягко корила меня, что нельзя быть такой прямой, учила женской мудрости. Но ее уроки прошли впустую.

– Хорошо, пусть так, – Мадина склонила голову. – Доброй ночи, сестра.

Вернувшись в комнату, я убедилась, что все хорошо: дочки мирно спали. Я улыбнулась: вот мое главное сокровище. А без любви Эмира я уж как-нибудь обойдусь.

Ради спокойствия своих детей я готова на все.

Понять бы теперь, как лучше поступить.

Подождать, пока Мадина обработает Эмира, или попросить Азамата посодействовать в решении вопроса с домом? Свекор, каким бы хорошим человеком он ни был, может воспринять мою просьбу как каприз. Мы не ругаемся с Мадиной, не дерем друг другу космы. Внешне она относится ко мне доброжелательно, а ее завуалированные уколы ему не понятны.

Такое хорошо считывает только другая женщина. Руфина может стать моей союзницей в этом деле.

Однако слишком мало времени прошло. Только вчера они приехали домой. Скажут – даже не попыталась поладить. Поживи немного, а там посмотрим.

Я обняла Айзу и, прижавшись к ней, так и уснула.

Наутро я все же решила осторожно переговорить с Руфиной, подготовить ее к мысли, что нам с девочками может понадобиться отдельное жилье.

Мадину и Эмира я не видела, так как намеренно спустилась к завтраку позже. Не хотела пересекаться с ними.

В доме остались только мы с Руфиной. Но удобная минутка для разговора выдалась только когда мы сели перебирать рис.

– Мам, я боюсь не поладить с Мадиной, – осторожно начала я.

– Глупости, – ловко откинула колотые зернышки в сторону Руфина. Она любила когда в плове рисинка к другой и нещадно отбирала те, что ей не нравились, на суп или тефтели. – У тебя золотой характер. Ты со всеми ладишь.

– А если у нас не получится поладить, то лучше нам жить раздельно. Маленький, скромный домик меня бы вполне устроил.

Руфина замерла, несколько секунд она не двигалась, а потом вскинулась на меня:

– Да что ты говоришь такое, дочка? Какой еще домик? Твой дом здесь – и точка! Ты наша, родная, куда мы тебя отпустим? Да еще и с детишками. Если Мадина не уживется с тобой, ну так что ж? Пусть уезжает. Я уговаривать не буду. Не по сердцу она мне. Тебя как увидела впервые, сразу поняла – моя девочка. А к ней душа не лежит.

Я опустила взгляд, уставилась на свою кучку риса.

Не ожидала от Руфины такой бурной реакции, думала, она отнесется спокойнее.

– Если люди спросят, скажу, что сама не уживчива. Никто не станет осуждать семью, только меня.

Этого боялся Эмир, стать объектом пересудов и насмешек.

– Да что ты заладила? И думать забудь, чтоб уйти отсюда. Костьми лягу на пороге, а тебя не выпущу. Или ты переступишь через мать?

– Мам, – я смахнула слезинку.

– Или случилось что? А ну посмотри на меня, – свекровь приказала строго.

Вздохнув, я подняла лицо.

– Сказала тебе что-то? Обидела?

Я покачала головой.

– Айза бегает по всему дому. Ей нужно привыкнуть, что на половину Мадины заходить нельзя. Не хочу, чтобы она видела и слышала то, что для детских ушей не предназначено.

– Только и всего? Думала горы сошлись, а там мышонок пискнул, – улыбнулась Руфина, будто у нее от сердца отлегло. – Я осторожно поговорю с Мадиной, объясню, что в доме дети. Не переживай, дочка, хорошо все будет.

Прямо говорить о том, что это уже случилось, я не стала. Иначе конфликта с Эмиром не избежать. Он разозлится, если я стану искать защиты у его матери. И тогда точно не проглотит науськивания Мадины о доме для меня.

– Спасибо, мама. Только не говорите ей о нашем разговоре.

– Я найду, как сказать и без этого, – она потянулась ко мне через стол рукой и погладила по ладони.

Говорят, что тайное рано или поздно становится явным.

Семейный ужин не предвещал ничего необычного, пока в кухню не влетела Айза, которая задержалась в ванной за мытьем рук. Она остановилась напротив Мадины.

– Как твоя спинка? Не болит уже? – участливо поинтересовалась она.

– Нет, – улыбнулась Мадина.

– Я так боялась за тебя. Ты так кричала, так кричала! А! А! Как деда у костолома. Но, папа, ты молодец. Ты хорошо ее вылечил. Я тоже хочу массаж делать. И все будут кричать как Джулька и говорить мне спасибо.

Повисла пауза.

Азамат закашлялся.

Мадина покрылась красными пятнами.

Расул бросил быстрый взгляд на меня. Я слегка пожала плечами, мол, что могла, то и придумала.

– Садись быстро есть, – шикнул на Айзу Эмир.

Руфина смотрела на меня, покачивая головой. Теперь она поняла, почему я завела разговор о доме.

– Было бы хорошо, если бы вы для массажа выбирали подходящее время, – наконец сказала Руфина, смяв бумажную салфетку.

– Слушай, что мать говорит, Эмир. Она мудрая женщина, – сказал Азамат, не глядя на сына.

Глава 16

До выходных дожили спокойно.

С Мадиной мы пересекались только за ужином.

Поев, она мыла тарелки за собой и Эмиром и уходила наверх.

Мы с ней перекидывались обычно парой ничего не значащих фраз. Казалось, что она обиделась на меня за тот позор, что ей пришлось испытать при всех.

Эмир заходил на несколько минут по вечерам к Лейле, держал ее на руках, спрашивал, как она сегодня себя вела, но так ни разу не предложил ее искупать вместе.

С Айзой они читали по вечерам книжки.

Я не чувствовала себя его женой, но хотя бы отцом он оставался.

В душе я была рада, что он не намеревался делить со мной постель. Одно его присутствие было тягостным: вызывало не счастье, а глубокую печаль и тупую боль в сердце. Я не хотела, чтобы он касался меня после той, другой. От одной мысли, что он тронет меня к горлу подкатывала тошнота.

В воскресенье нам предстоял сложный день: устраивали чаепитие по поводу рождения Лейлы. Вся родня должна прийти с подарками и добрыми пожеланиями. Им наконец покажут малышку.

Субботним утром мы с Руфиной пили чай на кухне, обсуждая, что лучше приготовить на праздничный обед, когда вошли Эмир и Мадина, оба нарядно одетые.

Мадина налила мужу чай, отрезала халвы, подала на стол.

– Что это за еда? Поешьте нормально, – поджав губы, посмотрела на них Руфина.

– Мам, некогда. На прогулку собираемся. Поедим в ресторане, – отозвался Эмир, спешно отхлебывая чай.

Руфина нахмурилась:

– А ты не помнишь, какой завтра день?

– Помню.

– И вы собираетесь на прогулку?

– А что такого? Разве вы с Амирой не справитесь?

В его голосе сквозила поразительная незамутненность, будто он и не подозревал, что собирался нарушить традиционный уклад.

– Отец с рассветом поехал на овчарню за лучшим барашком, Расул на рынке покупает продукты. А вы собрались гулять без забот и хлопот? – спросила как неразумного Руфина.

– Мадина всю неделю работала в салоне. Пусть отдохнет. Приедет вечером и поможет.

Вот так все просто. Пусть она отдыхает, пока мы с мамой драим полы и делаем заготовки на праздник. А к вечеру мы успеем управиться, и Мадина приедет на все готовое.

– Работа не должна препятствовать домашним делам, – отрезала Руфина. – Если она устает от работы, так пусть не работает, а занимается домом и готовится к рождению ребенка. Прежде всего она жена и будущая мать. Или пусть все успевает и не жалуется.

– Мам, я все понимаю, – негромко произнесла Мадина. Ее голос дрогнул. – Я очень устаю на работе. Но готова вносить свою лепту в домашние дела. Давайте вызовем клининг. Я все оплачу. Они все сами сделают, а вы можете приятно провести выходной.

– Это кто-то чужой придет и будет трогать руками мои вещи, во все углы заглядывать? – воскликнула Руфина. – Пока я жива, ни одна посторонняя женщина не будет хозяйничать в моем доме. Даже на порог не пущу.

– Мам, ну правда, мы ненадолго, – улыбнулся Эмир. – Вернемся пораньше.

– Хорош сын! Хочет, чтоб мать надрывалась одна. О, Всевышний, за что мне такое горе! – она страдальчески воздела руки к потолку.

– Почему одна? Тебе поможет Амира.

– Амира сейчас уезжает, – не моргнув глазом, выдала Руфина. – Фатиме нужно срочно подшить новые шторы для всех комнат на втором этаже.

– Что? – вырвалось у меня.

Руфина замахнулась на меня рукой:

– Вот как дам сейчас! Совсем после родов с памятью беда! Всю неделю твержу ей про эти шторы. В каких облаках витаешь? Ни на кого в этом доме надеяться нельзя.

Выпучив глаза, я смотрела на Руфину. Она никогда не разговаривала со мной так грубо. О шторах я слышала впервые, но спорить с ней не стала. Незачем обострять конфликт.

– Азамат приедет и отвезет тебя с Лейлой. И пока все шторы не подошьешь, не возвращайся. Да, смотри хорошо шей. За каждый стежок отвечаешь, чтоб не было стыдно мне в глаза людям смотреть.

– Хорошо, мама. Сделаю все, как положено.

– Раз все всё поняли быстро пьем чай и каждый по своим делам. Эмир, барашек сам себя не разделает. Займешься этим с отцом. А ты, Мадина, начни с ванной на первом этаже. Все должно сверкать, чтоб не было стыдно перед гостями.

– Эмир? – Мадина с надеждой заглянула в лицо мужу, ища защиты.

– Слышала, что мать сказала? Переодевайся и за работу. Погуляем в другой раз, – недовольно процедил он.

Руфина поднесла чай к губам, пряча улыбку за кружкой.

Вскоре приехал Азамат. Эмир помог ему выгрузить барашка из багажника и пошел за ножом и кожаным фартуком.

Не успел Азамат опомниться, как Руфина завела разговор про Фатиму и шторы. Сказала, что меня нужно отвезти к ней как можно скорее, вот прямо сейчас, иначе я ничего не успею и подведу Фатиму. И все соседи Фатимы будут говорить, какие Махмудовы плохие, не помогли сестре.

Уже минут через двадцать мы были у дома Фатимы.

Она нас встретила с радушной улыбкой.

– Что за спешка со шторами, сестра? Руфина мне все уши прожужжала, – сказал Азамат, оставляя автолюльку со спящей Лейлой на диване. Я положила рядом сумку с ее принадлежностями: подгузниками, пеленками, распашонками.

– Мне нужно срочно. Купила новые шторы, старые сняла, отнесла на помойку, а новые повесить не могу, потому что не подшиты. Днем ничего. А ночью как в аквариуме. Любой в окно заглянет. Никакой приватности. Как жить? Как жить?

– В ателье отнесла бы. Амира только родила, а ты ее дергаешь.

– В ателье пошьют плохо. А у Амиры руки золотые.

– Ой, женщины, создаете лишние проблемы и себе и другим, – махнул рукой Азамат. – Дурные как есть.

– Ну, не всем же умными быть, дурные люди для баланса тоже нужны, – не стала спорить Фатима. – Чайку попьешь, братик?

– У меня баран неразделанный лежит. А ты тут с чаем со своим. Позвони, как закончите. Я заберу Амиру.

– Хорошо, брат, иди, иди, баран тебя поди заждался, – улыбнулась довольно Фатима и закрыла за ним дверь.

– Вы замеры делали или по длине старых подошьем? – вздохнув, спросила я.

– Чай пойдем пить. Я конфет вкусных купила, – Фатима проигнорировала мой вопрос.

– Я боюсь, что не успею, если много работы. Давайте сначала подошью, а чай потом попью. Сколько штор нужно подшить?

– А нет никаких штор. Чай пей, отдыхай, телевизор смотри. Спи. Делай что хочешь.

– Мама меня специально к вам отправила?

– О, не мне одной Всевышний мозгов не дал. Думала, правда, за работу засажу? Лентяйку и лежебоку Руфина воспитывает, уму разуму учит, – рассмеялась Фатима. – Коварная она женщина. Как тебе, девочка, повезло, что она тебя приняла. Иначе рыдала бы ты кровавыми слезами. Шайтан она, а не баба. Сколько лет с нее Азамат пылинки сдувает, не видит, с кем живет, заморочила ему голову. Бедный братец! И меня подбила на обман! Бедная Фатима! Как жить-то теперь, брату в глаза как смотреть? – причитала она, но в глазах не было ни намека на раскаяние, только лукавый блеск.

Глава 17

С утра в доме царила суматоха. На кухне было жарко и душно. Газовая плита не выключалась ни на минуту. Все четыре конфорки были заняты разнокалиберными кастрюлями, над которыми поднимался густой пар. Пахло жареным луком и мясным бульоном.

На совести мужчин были плов и шашлык. Приготовление остальных угощений было на нас.

Я вспотела. Платок неприятно лип к шее. Судя по тому, что Мадина постоянно пыталась ослабить платок, чувствовала она то же самое.

Руфина нарезала кинзу, наблюдая за тем, как мы справляемся со своей работой.

Мадина стояла у плиты и орудовала шумовкой, собирая пену с кипящего бульона. От жара ее щеки покраснели. Из-под платка выбилась влажная прядь. Она сама вызвалась сама готовить хинкал, сказав, что в ее семье это самое любимое блюдо.

Руфина скептически изогнула бровь, но позволила Мадине проявить себя в кулинарии.

– Мама, попробуйте на соль, – попросила Мадина.

Руфина подошла, пригубила из ложки и кивнула одобрительно:

– Все хорошо. Тесто потом не развари. Я подмету двор, а вы тут все доделайте сами. Амира, ты за старшую. Смотрите мне, не подведите. Не хочу краснеть перед гостями.

Она ушла.

В кухне остались мы с Мадиной. Она у плиты следила за хинкалом. Я за столом месила тесто для халвы. Руки и платье были в муке.

Со двора доносились крики Айзы. Судя по голосам, она «помогала» то дедушке, то бабушке. И бабушка была так рада ее помощи, что обещала догнать и отходить метлой по мягкому месту. Айза радостно визжала.

Лучше пусть она бегает во дворе, чем отрывает нас от готовки.

– Она такая хорошенькая, – сказала Мадина, с улыбкой выглядывая в окно. – Хочу, чтобы наши с Эмиром дети тоже были похожи на него.

Ее лицо приняло мечтательное выражение, а потом вдруг исказилось гримасой боли.

Мадина схватилась за живот.

– Сестра, мне нужно в уборную! – мученически простонала она. – Присмотри за хинкалом, пожалуйста.

– Хорошо, иди спокойно. Я присмотрю.

Она вытерла руки о фартук и вышла из кухни, придерживая живот.

Я подошла к плите, сняла крышку. Пар вырвался наружу вместе с ароматом мяса и лаврового листа. Хинкал закипал у края, шипел и вспенивался. Я уменьшила огонь, следя, чтобы ничего не убежало.

Убедившись, что все в порядке, я вернулась к халве.

К полудню начали стекаться гости. Шум, смех, аромат духов и шелест пакетов с подарками заполнили дом. И мужчины, и женщины склонились над люлькой Лейлы, поставленной на диване в гостиной, и соревновались в комплиментах.

– Ой, гляньте, какие реснички! Настоящая куколка!

– Спит, как ангел. Пусть растет на радость!

– Аллах дал вам настоящую красавицу!

Руфина сияла от гордости за внучку так, будто в том, что она появилась на свет исключительно ее заслуга.

– А как Мадина? – спросила тетка Сакина. – Освоилась?

– Очень хорошо, – смущенно опустила глаза Мадина. – Мне тут все как родные. Мама учит меня домоводству. Вчера я столько советов услышала, сколько не получала за всю жизнь. Я очень стараюсь быть хорошей хозяйкой.

– Молодец! – похвалили ее. – Вот умница!

– Ну, невестка, – протянула старая тетка Зухра, поправляя платок, – а с Амирой ты поладила? Не тяжело вам вдвоем в одном доме?

– Амира добрая девочка, – отозвалась Мадина, мягко улыбнувшись. – Очень уважительная. Всегда спросит, нужна ли помощь. Я никак плохого слова о ней сказать не могу.

Ее голос был тихим, скромным, будто она боялась сказать лишнее. Гости слушали внимательно.

– Это хорошо, – кивнула тетушка Залина. – Между женами лад – это мир в доме. А то иной раз невестки как кошки друг с дружкой…

Мадина покраснела, опустив глаза.

– Нет, что вы… Амира – первая жена. Старшая. Я с уважением к ней отношусь. Она ведет дом так, как надо. Я учусь у нее.

Вокруг раздалось одобрительное "м-м".

– Эмир молодец, – произнесла Зухра, взглянув на него. – Хорошо выбрал жен. Обе хозяйственные, тихие, аккуратные. В доме порядок, уют. Видно, что он все с умом устроил.

Мадина слегка опустила ресницы, будто ей неловко принимать подобную похвалу.

– Мы стараемся, – тихо сказала она. – Эмир – хороший муж. Заботливый. Он заслуживает того, чтобы в доме был лад. Амира много делает для всех нас. Я… я только помогаю, чем могу.

Ее голос звучал так искренне, что у любого постороннего сердце бы дрогнуло. Только я чувствовала лживость ее натуры.

Как по команде тетушки закивали, зацокали, заулыбались.

– Вот это правильно говоришь, доченька! Молодец! Такой настрой надо хранить. С такой кротостью далеко пойдёшь.

– Да, да, цените друг друга, – поддакнула Сакина. – Большой дом – сильный род. Здесь лад – на вес золота.

Мадина скромно улыбнулась им, как девочка, которую похвалили за хорошее поведение.

По гулу одобрения было видно, что родственники приняли выбор Эмира.

Гостей попросили к столу.

Закуски мы расставили до прихода гостей. Руфина попросила Мадину выложить хинкал на блюда.

– Сама Мадина готовила, старалась невестка, – сказала она.

Гости набрали себе, начали есть, и тут по цепочке пронесся неловкий шепот. Кто-то покашлял, кто-то промолчал, но было видно: что-то не так.

– Ой, Мадиночка, – протянула Фатима, пытаясь говорить с улыбкой, но голос все равно дрогнул, – хинкал у тебя... с характером вышел.

– Соленый до безобразия, – не выдержала Сакина, отпивая воду. – Гольная соль. Видно, сильно, Эмира любишь.

Зухра переглянулась с соседкой, прищурилась:

– Наверное, ты, Мадиночка, забыла, что его уже солила, а? Ничего, все приходит с опытом.

В глазах Мадины заблестели слезы.

– Он был нормальным, мама пробовала, сказала, что все хорошо. Не знаю, как так вышло. А-а-а… – произнесла она, будто что-то внезапно вспомнила, – я ведь выходила из кухни и просила Амиру присмотреть за хинкалом. Сестра, ты ведь не могла испортить хинкал намеренно? Наверное, ты просто забыла, что я его уже солила и посолила еще раз.

По спине прошел холодок. Эта змея подставила меня. Острыми булавками в меня впились осуждающие взгляды. И что бы я сейчас ни сказала, гости уже для себя решили, что виновата я.

– Я не солила хинкал. Клянусь. Я только уменьшила огонь. Для чего мне портить праздник в честь своей дочери?