Текст книги "Танец первой жены (СИ)"

Автор книги: Полина Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 7

Эмир пришел после обеда. Просто вошел без стука. И застал меня за кормлением Лейлы.

Я сидела на кровати, держа ее на руках, а она активно работала ротиком, оттягивая мой сосок.

Дернувшись, я прикрыла грудь ладонью.

– Убери руку, я хочу посмотреть, как ты кормишь.

Я не послушалась.

– Ты моя жена. Не делай вид, что смущаешься.

Язвительное замечание, что если ему хочется посмотреть на сиськи, он может обратиться к Мадине, я проглотила, но он все равно прочел мой настрой по лицу.

– Амира, Амира, почему ты все усложняешь? – он подошел ко мне, присел у моих ног и, Он взяв руку за запястье, отвел ее.

Я зашипела. Рука болела после вчерашнего. Эмир сдвинул вверх рукав и увидел огромные синяки, оставшиеся от его пальцев.

Его брови сошлись на переносице, а во взгляде промелькнуло сожаление.

– Прости меня за вчерашнее. Я не хотел причинить тебе боль.

Хотел, еще как хотел. Я предупреждала, что мне больно, но его это не остановило.

– Уже простила, – соврала я, надеясь, что он уйдет и даст мне спокойно покормить дочь.

– Кто ж виноват, что у тебя такая нежная кожа?

Конечно, я виновата. Не он же. Я шумно выдохнула и отвернулась, чтобы не провоцировать его.

– А говоришь простила, – с теплом произнес он, и мне на миг показалось, что передо мной сидит мой прежний Эмир.

А потом я почувствовала прикосновение его губ к запястью.

– Если бы я мог стереть их губами, – прошептал он.

Если бы тебе хватило ума не оставлять их.

– Амира, то, что я женюсь на Мадине, не значит, что ты перестанешь быть моей женой. Все будет практически так же. Лишь немного изменится.

– Вчера ты говорил другое, что я тебя не уважаю и потому ты женишься. А еще говорил мне, что только с Мадиной понял, что такое настоящая любовь.

– Любовь бывает разной. К тебе я чувствую одно, к ней другое. Вчера ты пришла не вовремя. Тетушки доконали меня, галдели как сороки, что-то требовали. А потом ты пришла и тоже стала требовать. Я просто сорвался. Прости.

– Я все поняла, Эмир. Пожалуйста, давай поговорим с Айзой.

Я выбрала тактику соглашаться с ним, иначе настроение у него испортится и он опять не поговорит с дочкой.

– Ты тоже хочешь присутствовать при разговоре? – скривил губы он.

А он, видимо, собирался сделать без меня. Если я раньше всецело доверяла Эмиру и не переживала, когда они проводили время с Айзой наедине, то теперь я держалась настороженно. Мали что он наговорит ребенку. Если он разбил мое сердце вдребезги, будет ли он бережен с дочерью?

– Да, у нас должна быть одна линия поведения. Будет не очень хорошо, если ты ей скажешь одно, а я потом другое.

– Ты права. Попрошу маму привести ее домой как можно скорее.

Сегодня был выходной, сад не работал, и Айзу развлекала Руфина. Она повела ее на детскую площадку, наказав мне отдыхать, а не хвататься за домашние дела.

– Да, позвони ей, – я надеялась, что он отойдет и поговорит с мамой, но он достал телефон и, найдя ее контакт, приложил к уху, продолжая наблюдать за мной.

– Через пять минут будут, – озвучил он то, что и так мне было прекрасно слышно.

Айза очень обрадовалась, когда Эмир вошел к ней. Подбежала к нему, обняла.

– Внучка, дай хоть я тебя раздену! Куда побежала? – качала головой Руфина.

– Почему ты вчера не пожелал мне спокойной ночи? – уперев руки в бока, надула губки Айза.

–Я был занят, солнышко. А когда освободился, было уже поздно. Ты уже сладко спала.

Я стиснула зубы. Ну, конечно, занят. Перепиской с любовью всей жизни. Она будет второй женой, а получается так, что именно мы будем задвинуты на второй план.

– Больше не забывай, – пригрозила пальчиком Айза, – а то обижусь.

– Пойду я, надо ужин готовить, – Руфина, будто что-то предчувствуя, испарилась.

– Милая, – Эмир присел на корточки перед дочкой. – Мне нужно с тобой поговорить на одну важную тему Ты ведь уже большая и с тобой можно говорить по-взрослому.

– Большая, – с готовностью закивала головой Айза, польщенная словами отца.

– У нас скоро в семье будет пополнение.

– У мамы опять родится ребеночек? – захлопала в ладоши Айза. – Вы сходили за братиком? – она подбежала ко мне и приложила ухо к животу, прислушиваясь. – А когда он родится?

Эмир посмотрел на меня, будто ждал, что я объясню за него, но я помогать ему не собиралась. Стояла молча и гладила Айзу по кудряшкам.

– Нет, малыш. Я не о братике или сестричке. Скоро с нами будет жить Мадина. Она очень добрая и красивая. И тебе она обязательно понравится. По крайней мере, я бы очень хотел, чтобы вы подружились.

– Это девочка? – нахмурилась Айза.

– Не совсем. Это девушка.

– У нее нет своего дома и вы решили подобрать ее, потому что вы добрые? А мне щенка взять с улицы не разрешили! – Айза сложила руки на груди и демонстративно отвернулась, выражая обиду.

Она очень хотела маленького щенка, своего, который бы жил в ее комнате. Обычная детская мечта.

– Нет, малыш, у Мадины есть свой большой дом, где живет ее семья. Но скоро этот дом станет ее домом. Потому что она мне очень нравится и я не хочу с ней расставаться.

Мои ноги вдруг подкосились, и я с трудом сохранила равновесие. Слышать то, как нежно муж говорит о Мадине, было мучительной пыткой. Он раз за разом втыкал в мое сердце кинжалы и не замечал этого.

– А если мне нравится мальчик в садике, я могу привести его к нам, чтоб он жил у нас? – глаза Айзы загорелись. Какой щенок? Привести настоящего мальчика ведь намного круче!

Эмир улыбнулся.

– Милая, как только ты подрастешь, самый лучший мальчик заберет тебя к себе в свой красивый дом.

– Нельзя, значит, да? – насупилась она.

Печально вздохнув, Эмир кивнул.

– А маме можно? – Айза прищурилась, чувствуя несправедливость. Щенков нельзя, мальчиков нельзя, а взрослым можно все.

– Что можно? – не понял Эмир.

– Тащить в наш дом тех, кто ей понравится!

Лицо Эмира вытянулось.

– Мадина не просто мне нравится. Она очень дорогой мне человек. Я женюсь на ней. У нас скоро будет большой праздник. С шариками, танцами, красивым тортом. Ты же хочешь там побывать?

Эмир решил переключить ее внимание. Но не тут-то было. Айза ухватилась за слово жениться.

– Зачем тебе жена, если есть мама?

– Понимаешь, маме сейчас тяжело, ей нужно справляться с малышкой, уделять внимание тебе, а я люблю, когда в доме порядок. Так нам всем будет легче.

– Тебе нужна служанка, как в сказках? – лицо Айзы просияло, а потом на нем снова отобразилось недоумение: – А женишься зачем? Просто плати ей денежки.

– Служанку не любят и о ней не заботятся, а я очень сильно люблю Мадину и хочу, чтобы она стала частью нашей дружной семьи.

Ну хоть сказал ребенку честно, как он относится к Мадине. Интересно, смогу ли я когда-нибудь спокойно воспринимать его признания в любви к ней или они так и будут оставлять, как лезвия, порезы на сердце?

– А маму? Маму ты любишь? – Айза обхватила его лицо ладонями и заглянула в глаза, будто искала там ответ.

– Конечно, – выдохнул Эмир, а потом добавил: – Она же подарила мне тебя и Лейлу.

Этот разговор долго вертелся у меня в голове. Вот так я всего лишь мать его детей. Он четко указал мне на мое место. Хорошо, что дочка в силу возраста этого пока не понимает.

Эмиру хватило ума сказать Айзе, что для нее ничего не изменится и она так же останется его любимой принцессой, что будет так же любить ее и читать на ночь сказки.

В тот же день Айза зашла в мою комнату, постояла у колыбельки, где спала Лейла, посмотрела на нее, а потом забралась на кровать ко мне. Я отложила вышивание, это занятие меня всегда успокаивало, а в последние дни мои нервы были на пределе. Даже переживала, что может пропасть молоко.

– Мама, а Мадина красивая?

– Почему ты спрашиваешь? – дотронулась указательным пальцем до кончика ее носа и улыбнулась.

Она пожала плечами.

– Просто интересно.

Я взяла телефон и нашла страничку пассии моего мужа. Показала фотографию, где Мадина была крупным планом, дочке.

Айза долго рассматривала фото, хмурила бровки, морщила носик, переводила взгляд с фотографии на меня, а потом отбросила телефон, будто там была змея и обхватила меня за шею.

– Мамочка, ты самая красивая, самая лучшая!

Мои глаза увлажнились, а Айза переместила ладошки на мои щеки и стала нежно гладить их.

– Мадина – красивая девушка.

Айза замотала головой.

– Пусть красивая! Но ты лучше всех в мире!

– Спасибо, милая, – я прижала ее к себе.

– Мам, а мне надо любить… эту?

– Ты должна относиться к ней, как и ко всем старшим, с уважением. А чувствовать к ней ты можешь все, что угодно.

Глава 8

Никах провели в мечети узким кругом: жених, вали*, два свидетеля и имам.

Само празднество должно было состояться в роскошном банкетном зале вечером.

Эмира я не видела, к нам он не зашел, а я старалась в этот день не путаться под ногами, чтоб не мешать столь радостному событию. Для кого-то. Не для меня.

Моя душа захлебывалась в потоке боли.

Умом я еще могла принять свою новую реальность, а сердцем – нет.

Когда я спустилась на кухню, мужчин в доме не было. Азамат и Расул отправились в мечеть с Эмиром. Я сделала себе бутерброд и заставила себя его съесть, несмотря на то, что кусок в горло не лез.

Мне нужно хорошо питаться, чтобы вырабатывалось молоко.

Там и застала меня Руфина.

– Дочка ты остаешься дома? – спросила она. – Никто тебя не осудит. Ты недавно родила и еще не успела восстановиться.

– Эмир пригласил меня. Значит, хотел, чтобы я была на свадьбе.

Я заставила себя улыбнуться.

В этом я совсем не была уверена. Скорее всего, он сунул мне это приглашение, потому что не догадался, как сказать мне о том, что женится.

Наверное, он даже был бы рад, если бы я не омрачала этот светлый день своим кислым лицом.

Почему-то именно сейчас мне захотелось сделать ему назло.

– Мам, если я пойду, все будут видеть, что у нас дома все в порядке, что нет разлада. Разве это не лучшее решение?

– Ты очень мудра, дочка. Но я не хочу, чтобы тебе было больно на них смотреть.

– Я справлюсь. Мне бы не хотелось, чтобы Айза была на свадьбе. Но я не знаю, с кем можно оставить детей.

Руфина кивнула.

– Есть у меня одна нянечка знакомая, с медицинским образованием. Присмотрит за девочками.

Если я решила идти на свадьбу, нужно было готовиться. В первую очередь, обеспечить Лейлу молоком. Я без труда нацедила в бутылочку нужное количество, но у меня оставались опасения, что малышка, привыкшая к груди, не захочет брать в рот соску и останется голодной.

Мелькнула мысль плюнуть на все и никуда не идти. Но потом я все же решила показаться на свадьбе и как можно быстрее вернуться домой.

Я оставила записку для няни с указанием, где что лежит, и написала свой номер телефона, чтобы по любым вопросам сразу же звонила.

С одеждой было сложнее. Я не готовилась к этому выходу. Не покупала нарядов и украшений, так что пришлось выбирать из того, что имелось.

Рука потянулась не к ярким расцветкам, а к платью глубокого черного оттенка. Я иду не праздновать, а присутствовать. Не стану кривить душой, притворяясь, что все хорошо, что я радуюсь свадьбе мужа.

Платье село как влитое. Очень боялась, что после родов фигура раздастся, но, видимо, переживания сыграли мне на руку. Я стала стройнее, чем была до беременности.

На голову повязала платок, алый, как кровь, как закат над Тереком, как пламя в ночи.

У нас на Кавказе красный – символ жизни и страсти, силы и достоинства.

Если даже внутри меня пепелище, никто не увидит меня сломленной. О том, что я чувствую на самом деле, буду знать только я.

На банкет нас отвез Азамат, заехал за нами, не захотел, чтобы мы добирались на такси.

Зал встретил нас шумом и гулом голосов. Сияли хрустальные люстры под высоким потолком, рассыпая свет тысячей бликов. Белые скатерти, цветочные композиции в золотых вазах, тонкий аромат дорогих духов, сверкающие наряды женщин – все говорило о том, что сегодня праздник. Большой, громкий, с кавказским размахом. Смех звенел, как колокольчики, а где-то в углу уже заиграл ансамбль – знакомая мелодия зазвучала несмело, будто, как и я, считала себя чужой на этом празднике.

Я шла с прямой спиной, поднятой головой, не обращая внимания на шепотки. На меня смотрели, оценивали, обсуждали. Я часть этой семьи и никому не позволю забыть об этом.

Азамат сразу направился к мужчинам, а Руфина не стала оставлять меня одну, приветствуя знакомых кивками на расстоянии.

От группы гостей отделился Расул и подошел к нам. Он осмотрел меня с головы до пят.

–Какая ты красивая, – вынес вердикт и, усмехнувшись, добавил: – сестренка.

Я сдержанно улыбнулась и отвела взгляд, оттого что вдруг почувствовала смущение.

Зря я это сделала. Лучше бы смотрела на Расула. Ведь, скользя глазами по залу, я увидела его.

Эмир стоял в окружении гостей. Улыбался. Красивый, спокойный, собранный. Лишь один быстрый взгляд скользнул в мою сторону – короткий, будто случайный. Ни боли, ни сожаления. Только легкое удивление. И правда, не ожидал, что я явлюсь сюда. А я пришла.

Мадина была рядом. Одетая в белоснежное платье европейского кроя. Сияющая. Уверенная. Беззастенчиво счастливая. И это счастье било по глазам сильнее любого удара.

– Не смотри туда, – негромко сказал Расул. – У тебя на лице все написано.

Я поспешно отвернулась. Не хватало еще, чтобы потом досужие кумушки судачили о том, что я следила за молодыми, как брошенная хозяином старая собака.

– Дочка, пойдем присядем там, – Руфина и указала на ближайший к выходу столик. – Оттуда ты сможешь уйти незаметно в любой момент.

За столиком сидели знакомые свекрови.

– Молодец, что пришла. Эмиру повезло, что у него такая мудрая жена, – заговорили почти одномоментно женщины.

– Я не могла пропустить такое важное событие в жизни мужа, – с легкой улыбкой ответила я.

Свекровь одобрительно кивала.

Еще не все гости успели рассесться, фотографы суетились, официанты наполняли бокалы водой и соками. Сцена была готова, но молодожены еще не вышли на центр – ждали знака ведущего. После вступительной речи должен быть традиционный танец молодоженов, потом в круг выходили ближайшие родственники, а за ними остальные.

Я сидела в углу зала, стараясь не привлекать внимания. Черное платье сливалось с полутенью, алый платок смотрелся единственным ярким пятном, будто закатное солнце в уже остывающем небе.

И вдруг что-то произошло. Музыканты начали играть спокойную, как выдох, мелодию, будто заполняющую паузу перед началом главного действа.

И я поняла, что если я не сделаю это сейчас, то не смогу сделать уже никогда.

Я поднялась с места, и, не ответив на вопрос Руфины «ты куда?», решительно пошла к центру зала.

Глава 9

По залу пронесся удивленный шепоток.

Мадина, повернув голову, настороженно застыла.

Испугалась, что я испорчу ее праздник? Устрою скандал? Может стоило бы? Людская молва не знает жалости. О таком не скоро забудут.

Эмир напрягся. Он даже дернулся вперед, но Мадина удержала его за локоть. Если я сотворю хоть что-то, что бросит тень на его род, он лично вышвырнет меня отсюда. Даже спиной я чувствовала его обжигающий взгляд.

Подойдя к музыкантам, я шепнула, что хочу сделать подарок для молодоженов, и назвала популярную песню о любви. Именно она играла в машине, когда Эмир вез меня знакомиться с родителями. Под нее он делал мне предложение в ресторане. Это была наша песня.

Музыка зазвучала.

Я расправила плечи. Подняла руки. Плавно, грациозно повела ими, переступая в такт музыке мелкими шажочками.

Свет софитов упал сверху, выхватив меня из полумрака. Казалось, остальной зал исчез, остались только я, грустная мелодия и сердце, стучащее где-то в горле.

Я не танцевала. Каждым жестом, каждым движением я рассказывала нашу историю любви, похожую на сказку. У сказки должен был быть счастливый финал. Но, видимо, долго и счастливо не про нас с Эмиром.

Внутри все горело и плавилось, но внешне я оставалась спокойной, держала спину прямо, а голову поднятой.

Я не осталась дома в этот день, прячась от людей. Мои глаза сухи, все слезы я успела выплакать.

Я выбрала быть здесь.

Кто-то подумает, что я смирилась и приняла. Каждый волен думать, что хочет.

Я не могу изменить отношение Эмира ко мне, не могла помешать его свадьбе. Но и Эмир не сможет повлиять на мой выбор. Ни угрозами, ни уговорами.

Музыка разливалась по залу, проникая под кожу, в самые глубины души.

Свет играл на складках моего черного платья, алый платок горел, как живое пламя. Каждый мой шаг в танце был шагом к свободе.

Я не упрекала Эмира. Не взывала к жалости. Всего лишь показывала, как мучительно умирают чувства.

Где-то сбоку слышался шорох, кто-то перешептывался. Но я не различала слов. Не видела лиц гостей. Все мое существо было сосредоточено в этом моменте, в этом танце, посвященном умирающей любви. Причем убийцей был тот, кого я любила больше всех на свете, кому доверяла безраздельно.

Вокруг меня собралась толпа зрителей, мужчины хлопали. Кто-то сунул мне в ладонь деньги, потом еще, еще. Я принимала их, поднимала руки вверх и разжимала пальцы. Купюры падали дождем. Дети бросались их собирать, смеялись.

Руфина подбежала, выхватила у меня оставшиеся банкноты:

– Дочка, хватит. Оставь себе хоть что-то.

Музыка стала затихать.

Я уже выдохлась, но не остановилась. Еще один поворот, еще один шаг…

И тут в круг вышел Расул.

Он встал напротив меня. Белая рубашка расстегнута у горла, загорелая кожа контрастирует с белоснежным шелком. Глаза горели огнем. В них я увидела не жалость и не сострадание, а что-то другое, не знакомое мне.

Расул хитро улыбнулся, будто спрашивая, способна ли я на что-то. Он провоцировал меня. Я вдруг подумала: «А он красивый. Статный. Мужественный. Почему он до сих пор один?»

Хлопнув в ладоши – раз, два, три, – Расул пошел. Не просто пошел – полетел. Ноги едва касались пола, колени пружинили, корпус оставался неподвижным, как скала, а руки… они то взлетали к потолку, то резко падали вниз, то резали воздух острыми локтями. В каждом шаге, в каждом повороте вопрос: «Чем ответишь ты, сестренка?»

Я ответила. Гордо подняла подбородок, вскинула руки ладонями вверх и пошла навстречу. Мелкими, быстрыми шажками, будто по раскаленным углям. Пятка-носок, пятка-носок, бедра качнулись влево-вправо, платок вспыхнул алым пламенем. Я кружилась вокруг него, не касаясь, но так близко, что чувствовала исходящий от его тела жар.

Расул двигался быстро как горный барс. Один прыжок, два шага влево, поворот, и он уже с другой стороны. Как же он был красив в движении.

Но и я не уступала.

Прокрутилась на одной ноге, концы платка взвились в воздух, платье облепило бедра. Еще поворот… еще быстрее.

Он присел низко, почти до пола, ладони опустил на колени, голову чуть наклонил в классическом мужском вызове: «А ну-ка, женщина, покажи, на что способна».

Я вышла вперед.

Руки от сердца вверх и в стороны, а потом резко вниз, будто избавлялась от невидимых цепей. Я кружилась вокруг Расула так, что в глазах рябило, но не останавливалась. Гости взревели. Мужчины закричали «Асса!» и улюлюкали, от хлопков звенело в ушах.

Расул выпрямился одним движением и пошел на меня.

Прыжок, поворот в воздухе, приземлился на расстоянии шага от меня. Еще прыжок – Расул оказался за моей спиной. Я почувствовала его взгляд между лопаток, но не обернулась. Только повела плечом: «лови, если сможешь».

Он ловил. А я ускользала, как вода, сквозь пальцы.

Мы танцевали уже не рядом – мы танцевали друг против друга.

Реквием по любви уступил место азартному состязанию. Я так увлекалась, что не заметила, как с души исчезла тяжесть.

Он делал двойной прыжок с поворотом, я отвечала тройным кружением.

Он выбивал дробь ногами так, что пол дрожал, я отвечала мелкой дрожью бедер и резкими взмахами рук.

Он замирал на миг, раскинув руки, как крылья орла, я в этот момент прокручивалась под его рукой, не касаясь, но так близко, что платок задевал его рукав.

Мы не дотронулись друг до друга ни разу.

Не нарушили ни одного правила приличия.

Только бросали друг на друга взгляды, острые, как кинжалы.

Последний аккорд. Наш безмолвный поединок закончился.

Мы остановились друг против друга, тяжело дыша и глядя друг другу в глаза. Внутри все еще дрожало от напряжения. Мокрый от пота платок прилип к шее.

Зал захлебывался овациями. Раздавались крики одобрения. В воздухе кружились деньги, падали нам под ноги.

Расул отступил на шаг, поклонился и тихо сказал так, чтобы слышала только я:

– Ты сегодня королева, сестренка.

На его губах играла довольная улыбка.

– А ты после такого танца в холостяках долго не проходишь. Девушки тебя в покое не оставят.

Улыбка тут же стерлась с его лица. Он вмиг помрачнел. А я не поняла, что я такого плохого сказала.

Сразу стало не по себе. Он поддержал меня как всегда. А я вместо того, чтобы отблагодарить, обидела его.

Настроение рухнуло в пропасть, когда я увидела взгляд мужа, не сулящий ничего хорошего. Его челюсти были плотно стиснуты, Мадина что-то говорила ему, но он ее не слушал, уставившись на нас с Расулом.