Текст книги "Петуния Дурсль и совиная почта (СИ)"

Автор книги: Полина Хаджибаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Привет, Мари… – начал мальчик неуверенно. – Ты же пойдешь в Хогсмид на той неделе?

– Доброе утро! – мелодично пропела девушка, убирая серебристые волосы за спину. – Да. А что?

– Мама сказала попросить тебя сделать для нас кое-какие покупки.

– А это кто возле тебя? – Мари-Виктуар уставилась на Петунию синими, словно море, глазами, и та почувствовала, как щеки заливает румянец.

– Это же Питти, наша кузина. Племянница моего отца.

– О, так это ты! Ну наконец-то нас представили! – девушка вытянула руку для пожатия. – Зови меня Мари.

– Питти. Или Петуния. Как тебе удобнее, – залепетала девочка, пока светлое лицо Мари-Виктуар озарялось ангельской улыбкой.

– Напишите мне на пергаменте то, что надо взять.

– Сейчас! – Альбус начал шарить по карманам. – Вот беда… Питти, тебе нужна эта бумажка? – Он указал на пергамент, торчащий из кулака Петунии.

– Мне? Нет…

– Всего одна сторона исписана, отлично. Что тут? "Почтовая Служба Сов приносит свои извинения за недоставленные письма. Все письма возвращены отправителю". – Он вопросительно посмотрел на Петунию, и она махнула рукой. – Перо, пожалуйста, – обратился он к Мари-Виктуар. Та вздохнула, но вытащила из сумки чернила с пером и подала ему. – Не буду осквернять стол Гриффиндора своим присутствием. Но не уходи пока. Сейчас все запишу и верну.

– Хорошо, Ал. И не надо шутить так. – Мари-Виктуар покачала головой и направилась к своему столу.

Помня, что брату не нравится, когда его называют Алом, Петуния поморщилась синхронно с ним.

Когда они вернулись к Скорпиусу, тот все еще мечтательно смотрел на семикурсницу, а Петуния пыталась понять, когда в коробку от Поттеров могли попасть письма, если мама ответила, что ни одного не видела. В конце концов списав все на необъяснимую магию, Питти решила перечитать их перед сном, чтобы понять, имеет ли смысл отправлять их родителям повторно или проще начать новое письмо со всеми новостями. И стоит ли упоминать о том, что она месяц назад переломала половину ребер?

– Вот вроде и говорит без акцента, а все равно видно, что француженка, – сказал Скорпиус сам себе.

– Вернись на землю и диктуй, что тебе купить, – попросил его Ал.

Петуния напомнила им о конфетах для себя и побежала к Тине. Нужно было занести посылку в комнату до того, как начнется первый урок.

* * *

На сдвоенной истории Клементина вновь сидела с Петунией, которая на этом уроке с сентября наслаждалась гордым одиночеством. Но она не возражала. Как можно было возражать, когда у тебя наконец появилась подруга?

Урок истории, к счастью, не был совместным с другими Домами, так что Петуния не стеснялась отвечать на вопросы, если знала на них ответы. Это заряжало на позитив и дарило уверенность. К тому же профессор Хизл, молодая симпатичная волшебница с кудрявыми каштановыми волосами и синими, как два стеклышка, глазами, была осведомлена о "родстве" Петунии с Джинни, ее давней подругой, и даже на одной из перемен поделилась информацией, что раньше тоже работала в газете, где и познакомилась с тетей своей маленькой ученицы. Из-за этого момента одноклассники Петунии хотя бы на этих уроках перестали ее задирать. Даже Флэтворфи ни разу не попыталась плюнуть в нее жеваной бумагой.

То, что тетя Джинни Петунии не кровная родственница, кажется, мало волновало профессора Хизл. А Петунии хотелось хоть на одном предмете чувствовать себя хорошо, поэтому она не возражала против такого рода кумовства.

– Почему феномен мыльной бури вошел в историю? – Начала профессор Хизл контрольный опрос. – Мисс Дурсль?

Петуния была готова:

– Мыльный столб накрыл куполом скрытую волшебную деревню, выдав местонахождение волшебников. А мыло было отравленным. Пострадало несколько магглов, по случайным обстоятельствам оказавшихся недалеко от эпицентра катастрофы.

– Хорошо. И чем же все кончилось?

– В тысяча триста семьдесят восьмом году запретили добавлять в мыло экстракт белладонны! Оно перестало взрываться, так как больше не было реакции на серебро. Многие волшебники использовали серебряные мыльницы, – вытянув руку и не дождавшись, пока учительница снова спросит ее, ответила Петуния.

– Так. А для чего добавляли белладонну в мыло? – прищурив яркий глаз, задала профессор Хизл "вопрос со звездочкой".

– М-м-м, – протянула Питти. Она читала эту тему вчера перед сном. – Считалось, что она хорошо отбеливает кожу.

– Отлично. Десять очков Хаффлпаффу. Было бы пятнадцать, мисс Дурсль, если бы вы подождали моего кивка, прежде чем ответить. – На этих словах послышался легкий увеселительный гул на задних партах, и стрельнув туда взглядом, учительница продолжила: – Но поскольку кроме вас никто руку не протягивал, я, пожалуй, добавлю еще пять очков.

Петуния расплылась в довольной улыбке. Тина толкнула ее локтем и сказала:

– А ты сегодня в ударе.

– Отлично, ребята. На следующем уроке начнем с вами новую тему. Буду рада, если кто-нибудь из вас откроет следующий параграф на выходных. Но это не обязательно. – Она снова одарила Петунию покровительственной улыбкой.

– Кодекс оборотней! Это что-то интересное, – заметила Питти, открыв тут же учебник.

– Наверное. Надеюсь. – Тина пожала плечами.

– Я даже не думала, что они существуют.

– Ты сейчас серьезно? – подруга вытаращила на нее глаза, впервые, казалось, ставшие не мечтательными и сонными, а вполне удивленными.

– А ты? Они реально такие, как в фильмах? Воют на луну и превращаются в волков раз в месяц?

– Спроси как-нибудь у Тедди Люпина, дорогая, – шутливо шепнула профессор Хизл, которая ходила по классу и раздавала тонкие учебные пособия по оборотням. Одно такое упало перед носом Петунии.

– Он?!.

– Нет. Ты что? Его отец, конечно, – быстро проговорила Клементина. Учительница уже отошла к следующему столу. – Ты не знала?

– Парень Мари-Виктуар – сын оборотня? Интересно, как смотрит на это ее мама…

– Мама – не знаю. Но папа вряд ли рад, учитывая все произошедшее… – Тина заметила непонимающий взгляд. – Да ладно, ты не знаешь родителей Мари-Виктуар Уизли? Твоей, между прочим, кузины? Ты серьезно? Твой дядя Гарри обязан почаще выводить тебя в свет. И кстати, я не верила, что Люпин и Мари Уизли встречаются. Все-таки иногда Рита Скитер не врет. Вот это новость!

– Еще громче, пожалуйста. И кто такая эта Скитер?

– Журналистка.

– О Тедди писали в газете?!

– Конечно. Почему нет? О твоей родне частенько пишут в газетах. Особенно о дядюшке Гарри!

– Тина! – Петуния не выдержала и прикрыла ей рот ладонью.

– А почему это такой секрет, твое родство? – Клементина скинула ее руку и наклонилась поближе.

Питти всего долю секунды решалась, говорить или нет. И потом с придыханием ответила:

– Роза пригрозила мне расправой, если я буду хвастаться родством с таким бриллиантом школы, как она.

– Она, конечно, бриллиант, как бы это грустно для нас ни звучало, но… Это дикость. Сама она только об этом и говорит. И таскается за Джеймсом, словно приклеивающим заклятием прицепило.

– Да? Я и не замечала.

– Думаешь, такой идеальной девочке нужны были уроки полетов от Джеймса? Даю волос единорога из своей палочки, что она это делала только чтобы на поле одновременно оказались все фамилии святой троицы, спасшей волшебный мир девятнадцать лет назад: и Поттер, и Грейнджер, и Уизли.

Петуния задумчиво кивала. Она никогда не замечала таких очевидных вещей. Но потом она заключила:

– Все равно. И Роза, на самом деле, имеет больше прав кичиться родством, чем я. Не забывай, я всего лишь дочка кузена Гарри Поттера, который, к тому же, маггл.

– Почему тогда Альбусу и его родителям это не мешает относиться к тебе тепло?

– В понедельник начнем со страницы три, – прервав разговор, давно ушедший от темы урока, сказала профессор Хизл. – Как раз до этого на уроке контрзаклятий вы должны пройти основы оборотневедения, где изучите их отличительные особенности. Получить баллы по истории вам это не поможет, но будет интереснее. Мы с профессором Фоули специально подогнали эти темы.

– Класс, – тихонько заметила радостная Петуния.

– А мне вот интересно, кто наша профессор Фоули Адаму? – поднимая серые глаза к потолку, спросила Клементина.

– Адаму?

– Адаму Фоули, шахматисту из нашего Дома. Он еще объяснял нам правила на турнире, помнишь?

– Ох, как такое забыть! Не волнуйся, вряд ли учительница – его жена.

– На что ты намекаешь, негодница? – Томный взгляд вернулся с небес и сфокусировался на Петунии.

– А то я не знаю, почему тебя волнует эта тема. И шахматы.

– Ты не права. Мне просто интересно!

– Да, да.

Прозвенел звонок, и они пошли на обед. На удивление, поесть тоже получилось без проблем. Да еще и на десерт подали малиновый пудинг.

Позже, после обеда, Петунию не покинуло хорошее настроение и на уроке по полетам. Хотя он проводился вместе с Рейвенклоу. Отличница Сабрина Джонси, которую посадили с Петунией на уроках чар, кивнула ей, немного удивив своих одноклассников. Питти тоже удивилась, но сказала в ответ:

– Добрый день, Джонси.

– Дурсль, – завершая ритуал приветствия, сказала Сабрина.

Тина, наблюдая эту сцену, ничуть, видимо, не изумилась. Она уже витала в облаках, что делала часто и профессионально, обняв древко упирающейся в землю метлы. Послеполуденное солнце подогрело подмерзшую поутру траву, а многочисленные ноги размесили поле в грязь, так что Петуния ступала осторожно, чтобы не замарать мантию и не поскользнуться. Хотя сегодня упасть ей не казалось таким уж страшным событием. Может быть, потому что впервые за неполные три месяца никто не смеялся при виде нее и не обзывал сквибом? Или просто письмо от мамы и похвала от профессора Хизл так помогли? Как мало, оказывается, надо для счастья.

Когда мадам Хуч появилась на поле и выстроила детей в два ряда, Петуния впервые оседлала метлу без стеснения и страха, что ничего не получится. Потому что ничего не случится, если не получится. По крайней мере, ей не приходилось ради чувства собственной значимости бегать за знаменитым кузеном. Петуния набрала полные легкие воздуха, и когда мадам Хуч подала свисток, ее ноги впервые оторвались от земли не из-за подножки, а потому что метла наконец решила ее покатать.

И пусть она поднялась всего на полметра от земли, и пусть пока летала только вперед, боясь, что ее занесет на поворотах, а чтобы приземлиться, ей пришлось кричать на метлу и в конце концов просить помощи тренерши, Питти была просто на седьмом небе от счастья. Ей удалось! Вот так просто! Она чувствовала ветерок в волосах и легкость в ногах. Она почувствовала себя феей.

Нет, наконец Петуния почувствовала себя волшебницей.

______

*Это не опечатка, Маргарет ошиблась.

Глава 11. Самое худшее Рождество

С домашними заданиями, тренировками полетов, холодной войной с совами Петуния даже не заметила, что декабрь тихонечко перевалил за середину.

По уши увлеченная конспектами по истории о кодексе поведения оборотней, девочка не обратила внимания, как возле нее на кровать села Клементина.

– Опять учишься?

– Мы же в школе, – пожала плечами Питти.

– Завтра последний день учебы. Ты чемодан собрала?

– Да? Уже? Серьезно?

– Представь себе. Поезд в субботу в девять утра.

– А сегодня какой день недели?

– Питти, ты меня пугаешь. Четверг, восемь вечера, если это имеет значение.

– Я читаю про оборотня Фенрира Грейбэка. Жуткий тип.

– Разве это входит в завтрашнюю тему?

– Нет, это мы будем изучать на третьем курсе. Но это интересно. Грейбэк напал на Римуса Люпина в детстве, чем обратил его. Римус Люпин – это отец Тедди.

– Это я поняла. А еще именно Грейбэк напал на отца Мари-Виктуар, но тому повезло и он не заразился ликантропией.

– Да, уже знаю. – В доказательство своих слов Питти показала подруге изображение дяди Билла Уизли, напечатанное в книге.

– Знаю, что знаешь. Я только что прочитала это в твоем учебнике, – произнесла Тина будничным тоном.

– Ты умеешь читать вниз головой?!

– А что в этом такого? – она приподняла брови, но тон остался по-прежнему спокойным. – Значит, ты решила узнать о своей семье из книг и газет, а не из уст дяди?

– Люпины мне вообще не родня, – Петуния пожала плечами. Ей просто была очень интересна тема оборотней, вот и все.

– Будут, когда Мари-Виктуар выйдет замуж за Тедди Люпина.

– Вот чего я не понимаю, откуда ты знаешь все это?

– А кто это не знает? – усмехнулась Тина. – К тому же, мои тетя и мама просто обожают всякие сплетни и новости из мира селебрити.

– Ого! – сказала Петуния, удивляясь слову "селебрити", прозвучавшему из уст такого человека, как Клементина Мистерио.

– Ты ужинала? Пошли.

Питти спрятала свиток с конспектами и направилась в Большой Зал. За столом Хаффлпаффа было много учеников, а вот у Слизерина почти никого. Но там были Альбус и Скорпиус, примостившиеся на краю.

– Пошли к ним? – предложила Петуния, Тина пожала плечами, и они направились к мальчикам.

– Привет. Где все ваши сокурсники?

– Внеочередные выборы в команду по квиддичу. У Флинта проблемы со здоровьем.

– Флинт – это? – спросила Питти.

Тина ответила за них:

– Вратарь. А что с ним?

– Подвергся нападению ночью. Улетел с лестницы, сломал спину. Лечиться будет месяца три.

– Что за ужас? – Петуния даже почувствовала головокружение. – Как это произошло?

– Никто не знает, но Пивз клянется, что это не он. Родители Флинта уже собирают петицию по изгнанию полтергейста, но директор МакГонагалл этого не допустит, – пояснил Скорпиус.

– Ну и зря. Альбус, я возьму с вашего стола пирожки с малиной? У нас таких нет.

– Конечно, Питти, бери. Не вопрос. Но ты же знаешь, что на нас все пялятся?

– Будто бывает по-другому.

– И тебе ли привыкать, – усмехнулась Клементина, но Ал лишь закатил глаза.

– Я имел в виду, что обычно все едят за своими столами.

– Так у Домов еще и меню разное? Что за дискриминация? – возмутилась Петуния.

– Что-что "что за"? – подняв одну светлую бровь выше другой, уточнил Скорпиус.

Питти махнула на него рукой.

– Я что подошла, – жуя один и пряча в глубокие карманы мантии еще три пирожка, начала она, – тетя Джинни что-то говорила про поездку в Барроу. Ты не мог бы рассказать подробности?

– Вау, легендарное место, – сказала Тина.

– И по совместительству дом моих дедушки и бабушки. По маме, разумеется, – скосив глаза на Клементину, ответил Ал.

– Вау. Точно! – кивнула она.

– Я не знаю, какого числа мои собираются туда, но после Рождества мы каждый год ездим к ним. Там будет все семейство. Я имею в виду, прям все. Все Уизли, и не только.

– Вау, – прошептала Тина, прижимая бледные руки к груди, будто Альбус рассказывал не о доме дедушки с бабушкой, а признавался ей в чистой и светлой любви.

Петуния задумалась. Она поняла, что не знает, отчего подруга так поражается, но почему-то смущалась расспросить подробнее, видя, как морщится Альбус от каждого "Вау".

– Ладно. Сообщите нам, когда собираетесь.

– Рад, что ты едешь, – впервые за разговор кузен улыбнулся.

– Конечно, я еду. Ладно, нам пора.

Они попрощались, и девочки все-таки уселись за свой стол. Тина начала с аппетитом поедать пирог с почками.

– Зачем ты смущаешь Альбуса? Видишь же, что ему неприятно.

– Ну, простите. Вот слушай, Питти. Кто твой любимый актер? Или певец? Или кто бы то ни был, с кем ты думаешь, что никогда не встретишься, но он тебе ужасно нравится?

– Эм-м… Ну, Дориан Ло*, например, – краснея, ответила она, не понимая, куда клонит подруга.

– А теперь представь, что он сидит за столом Слизерина, а твоя одноклассница – его сестра. Ты бы могла вести себя спокойно от этой информации?

– Ну-у-у… Я поняла тебя, хотя не знаю, о ком именно ты говоришь…

– В принципе обо всех. И я такая не одна. Половина школы обожает святую троицу.

– Верю, верю. Ладно.

– Значит, ты едешь в знаменитый Барроу на каникулы?

– Всего лишь в гости, на денек. – Питти пожала плечами. – А что знаменитого в Барроу? Чего мне ждать?

– Понятия не имею. Никто из непосвященных не видел Барроу. Это резиденция родителей Рональда Уизли, лучшего друга Гарри Поттера. В детстве Гарри Поттер часто там гостил. И его там прятали во время войны. И там, кажется, была штаб-квартира Ордена Феникса.

– Я вообще не знаю, о чем ты.

– Ты же любишь историю. Почитай. И сделай пару фото для меня, если получится. Хотя бы фасада.

– Ну уж нет, Тина. Это слишком. Может, тебе еще салфетку привезти, куда тетя Гермиона посморкается? – Питти шутила, но подруга пораженно раскрыла рот и расширила глаза, и Петунии пришлось срочно ретироваться.

Она намеревалась сразу лечь спать, и то Клементина успокоилась только через полчаса, когда в комнату ввалились их соседки, игравшие в общей гостиной в карты и обсуждавщие покерские навыки старшекурсников. Тина не стала их перебивать, и вскоре усталость сморила ее. Питти с радостью заметила, как подруга, лежащая через две кровати от нее, посапывает, и, отвернувшись от Триаль и Флэтворфи, продолжила чтение учебника за третий курс истории магии.

На следующий день оказалось, что и профессор Хизл умеет неприятно удивлять. В последний урок перед каникулами учительница истории решила проверить уровень знаний класса. Она раздала зачарованные пергаменты, на которых не писали волшебные перья и которые самовозгорались, если попытаться списывать. Джексон Харт узнал об этом на собственном примере. Профессор Хизл, разочарованно вздохнув, вычла у Хаффлпаффа десять баллов, но уже в конце занятия добавила пятнадцать за успешно пройденные тесты у троих учениц.

– Вижу, мисс Мистерио, общение с мисс Дурсль идет вам на пользу. Даже на вопрос со звездочкой вы ответили правильно. Мисс Триаль, как обычно, не сдает позиции. Ну и мисс Дурсль, конечно, на высоте. А ваши приписки с подробными ответами вообще нужно наградить как лучшее сочинение на тему влияния ликантропии на волшебный мир. Жаль, что я не могу добавить баллы.

Петуния чувствовала странное сочетание стеснения и гордости, пока Тина толкала ее локтем:

– Слышала? Ты хорошо на меня влияешь.

– Хотя часто ваши разговоры не относятся к теме урока, – добавила со своего места профессор Хизл, наведя синие глаза-прожекторы на подруг. – Кстати, Петуния, передавайте привет вашей несравненной тетушке.

– Э-э-э… хорошо… – К счастью, прозвенел звонок, и разговор не пришлось продолжать.

Тина тоже была еще румяной от смущения.

– У нее у самой слух, как у оборотня. Мне бы так! – сказала она, когда класс уже вышел из кабинета истории.

– Зачем? Чтобы собирать сплетни о "селебрити", – Питти изобразила кавычки пальцами.

– Да. И чтобы ты могла подсказывать мне на тех уроках, где мы не сидим вместе.

Петуния хотела заметить, что они не сидят вместе уже только на полетах, и то потому что на полетах все сидят на метлах, но в последний момент передумала.

Вечером Тина помогала ей собирать чемодан.

– Зачем ты забираешь столько вещей домой? – спросила она, сидя на его крышке, пока Питти безуспешно пыталась застегнуть замки.

– Хочу оставить эти вещи дома. Они мне не понадобились. Там планшет, наушники, зарядники, электронные часы, зарядка от часов, запасные ремешки на них, запасные наушники, флешки с моей любимой музыкой. А еще пять комплектов джинсов, порванная кофта, персиковый пледик, под которым тут слишком холодно, и наборы для плетения браслетов. О, и еще смотри, я нашла одноразовый фотоаппарат и пустой блокнот.

– На нем нарисован единорог? Как мило. Я почему-то была уверена, что магглы не знают о единорогах.

– Единорогов не бывает. Ведь не бывает, да?

– Почему же? В лесу за школой они водятся.

– Ты опять надо мной шутишь.

– Клянусь, что нет. А еще, только присядь, а то упадешь в обморок, – своим фирменным бесстрастным голосом попросила Тина. – Драконы тоже существуют.

– Нет. Нет, ну ты смеешься, точно. Или называешь драконами каких-нибудь маленьких ящериц. Они же огромные! И плюют огнем! Магглы не могут их не замечать.

– Магглы не замечают, как сотни людей проходят между платформами девять и десять. Каждый год. В одни и те же дни. Туда-сюда. Ты думаешь, волшебники не смогли бы спрятать драконов?

Слушая ее спокойный голос, Петуния только расширяла глаза. Ей еще столько предстояло узнать и понять!

– Кажется, тебе пора спать. И отдай мне книгу про оборотней! Ты не знала, что в темноте читать вредно?

– Точно. Надо привезти фонарик. Спасибо, что напомнила!

Петуния передала учебник подруге, которая все еще сидела на ее чемодане, и принялась переодеваться в пижаму.

– А где все? Я одна так поздно собираю вещи?

– Уж наверное. Упаковалась так, будто мы сюда не вернемся. Судя по шуму, остальные играют в гостиной.

Тина смотрела на дверь. Ее полузакрытые глаза подернулись дымкой.

– Пойдешь к ним? – спросила Петуния грустно. Ей давно начало казаться, что она отрывает подругу от остальных.

– Что? – отвлекшись от своих дум, спросила Клементина.

– Если хочешь развлечься, я не обижусь. Не надо сидеть тут, только потому что я сижу.

– Нет. Если честно, я вспоминала свою теплую большую кроватку дома.

Петуния кивнула, хотя не поверила ей. Она пожелала спокойной ночи и легла в постель.

* * *

Утро субботы было туманным и холодным. Красный поезд был еле виден в смеси дыма и серой пелены. Сонные ученики Хогвартса медленными цепочками направлялись к вагонам и заполняли их, чтобы сразу растянуться на сидениях и снова уснуть.

Но по крайней мере одна ученица была бодра и взволнована. Так взволнована, что не заметила, как потеряла в толпе Тину и снова угодила в купе у туалета, правда и в этот раз не без помощи ненавистной кузины. Роза будто просто проходила мимо, ища место, но когда увидела идущую навстречу Петунию, затолкала ее в названное купе со словами: "Я думала, ты запомнишь!". И исчезла, будто ее и не было.

Хотя на этот раз дорога в купе для отбросов не особо волновала Петунию. Ведь она ехала домой! Да, совсем ненадолго, только на Рождество, но она же не видела родителей и Магнолию четыре месяца! Девочка могла думать только о предстоящей встрече, и все остальное было не так важно, все остальное можно было стерпеть.

Путь показался ей тягуче-долгим, хотя на этот раз она подметила, что у нее уже нет ломки от отсутствия интернета, и оказалось, что можно прекрасно себя занять, перечитывая конспекты по гербологии, по которой у нее была назначена пересдача в январе. Бедный профессор Лонгботтом, он очень старался, и был совершенно не виноват в том, что Петуния до жути боялась всех растений, проявляющих признаки живых существ. Единственная трава, которую она не боялась – это валериана. Во многом потому, что именно ее профессор посоветовал подмешивать девочке в вечерний чай. Так же пересдачи у нее были назначены по трансфигурации и полетам, хотя она только-только начала отрываться от земли. Остальные предметы девочка с горем пополам сдала.

Наконец, алый поезд замедлил ход и вскоре остановился. Двери открылись, и из вагонов повалилась цветастая кричащая толпа, преимущественно наряженная в магглоскую одежду. Петуния была одной из первых, кто выскочил на перрон. Она заметила Поттеров, к которым уже подошли Джеймс и Альбус, и побежала к ним. Первым делом обняв радостно визжащую Лили, Петуния попала в совместные объятия дяди и тети. Недалеко стояли дядя Рон и тетя Гермиона, выискивающие глазами Розу. Они помахали Питти и продолжили искать дочь. Хьюго только смущенно улыбнулся.

– А где мама и папа? – спросила Петуния у Джинни. Та сразу осунулась, но ответить не успела: за оглушительным свистком поезда последовало не менее эмоциональное приветствие Розы, которая наконец-то нашлась.

– Я просто договаривалась с Полли Чэпмен о встрече на каникулах, она тоже живет в Лондоне, – оправдывалась девочка.

Когда все разобрались с багажом, Джинни позвала Петунию следовать за ними коротким: "Ты идешь?".

Перейдя с платформы девять и три четверти на маггловскую сторону вокзала, Питти начала оглядываться. Родителей поблизости не было видно. "Наверное, они остались в машине", – решила девочка, но тут же поняла, что не верит самой себе. Даже если папа так и не сумел пробиться через кирпичную стену между платформами, он стоял бы тут и ждал ее, а не рассиживался в автомобиле. Но спрашивать об этом, пока в зоне слышимости находилась радостно щебечущая о своих подружках Роза, Петуния не собиралась.

Уже после того, как семья Грейнджер-Уизли распрощалась с ними и пошла своим путем, а Поттеры пригласили Петунию в свой подержанный автомобиль, она спросила:

– Где мама и папа? Где Мэг? Что опять случилось?

– Нам не сказали, Петуния, – ответил Гарри, заводя мотор. – Сейчас поедем к нам, а оттуда я аппарирую тебя домой, хорошо?

Лили, специально севшая рядом, крепко обняла Питти, и та не могла спорить, боясь обидеть сестренку.

Спустя полчаса Гарри сделал, как и обещал. Исходя из этикета, дядя появился не прямо в доме, а во дворе возле гаража. За высоким забором все равно мало бы кто смог увидеть, как из воздуха появились мужчина и девочка. Петуния, оставив тяжелые сумки на попечение дяди, побежала к входной двери. Отперев ее, она влетела в коридор, громко зовя родных.

Мама, бывшая, скорее всего, на кухне, первой выскочила и заключила дочь в самых удушающих, но приятных объятьях.

– Милая, милая моя. Приехала!

– Мамочка… – пролепетала Питти, переполняемая чувствами радости, уюта, тепла и доброты. Отчего-то нестерпимо захотелось заплакать.

Появился и Дадли, обнявший обеих. Потом он схватил высвободившуюся из маминых рук Петунию и начал кружить, рискуя разбить пару ваз или зеркало, что смотрело на входную дверь. Настроение девочки сделало сальто, плакать резко перехотелось, но появилось желание хохотать и рассказывать родным о своих приключениях: призраках, живых кактусах, красноглазой кошке и дурацком Пивзе.

Подоспел и Гарри с чемоданами. Коротко поздравив с наступающим, он дезаппарировал.

– А где, где Мэгги? С ней все хорошо? Почему вы не приехали?

Марго вдруг изменилась в лице. Совсем как Джинни на вокзале.

– Детка, – начала она, но продолжить не смогла.

– С Мэгги все нормально. Но… в общем, она говорит, что обижена на тебя и не хочет видеть. – Дадли потер переносицу толстыми пальцами. – Ехать она отказалась, мама готовила ужин, а Гарри сказал, что незачем мне ехать одному, ведь я даже на платформу не попаду. В общем, мы не знали, как быть.

Настроение Петунии снова сделало сальто. И упало куда-то глубоко под землю. Она недоуменно свела брови:

– Почему она обижена? Что я такого сделала?

Марго и Дадли пожали плечами. Наверху громко заиграла музыка. Петуния подумала, что весь предыдущий разговор Магнолия подслушивала, а теперь ей надоело.

– Как давно она обижена? Вы же писали, что все хорошо, что она передает приветы и просто очень занята. – Тут до Питти дошло. – Вы мне врали! Она не хотела писать, а вы… Почему?

– Мы не хотели тебя расстраивать. Думали, что когда ты приедешь на каникулы, вы поговорите, и все устаканится. – Маргарет развела руками.

– Да, так и будет. Я сейчас же поднимусь к ней! – специально громко сказала девочка, перекрикивая музыку и твердо шагая по ступенькам.

– Только, Питти, – сказал папа напоследок, – теперь Мэгги спит в той комнате, что в конце коридора.

– Что?

– Она захотела отдельную спальню. – Было видно, что Дадли просто не находил себе места. Он казался разбитым, или даже растоптанным. Его дочурки никогда не ссорились. Разве что расстраивались, когда им покупали вещи разного цвета.

– Что за дурость! – разозлилась девочка.

– Петуния, следи за…

– МЕНЯ ДАЖЕ НЕТ В ДОМЕ! Смысл переезжать в другую спальню?! – И она стремительно пошагала к Мэг.

Та уже была наготове. Она встала перед дверью в воинственной позе: задрала подбородок, расставила ноги и сложила руки на груди.

– Ну, здравствуй, любимая сестричка, – язвительно сказала Магнолия.

Петуния встала напротив нее, как злобное отражение. В порывах гнева она и не заметила, что двойняшка обогнала ее в росте на дюйм.

– Что происходит? Почему ты заставляешь моих родителей сидеть дома, когда я невесть откуда тряслась весь день и приехала на вокзал? В Лондон! Одна!

– Ты была не одна, с тобой были твои волшебные родственнички! – Мэгги задрала нос еще выше.

Петуния сжала кулаки и закрыла на миг глаза. Ей казалось, что она не помнила, как спокойно дышать. Сердце просто танцевало галоп.

– Они и твои родственники тоже. Если ты забыла, мы двойняшки!

– Это ты забыла! Ведь именно ты вычеркнула нас из своей жизни!

– Да что ты такое несешь?! Я писала вам дважды в неделю! Дважды! А ты не удосужилась даже привет мне передать и заставила маму врать, что все хорошо!

– Ничего я не заставляла! Я с самого начала сказала ей, чтобы послала тебя к черту от моего имени!

Этого Петуния снести не могла. Так волновать маму! И за что, хочется знать! Она закатала рукава желто-полосатой кофты, намереваясь вцепиться сестре в ее блестящую золотистую шевелюру. Ее накрыла такая волна гнева, что удивительно, как она еще держалась на ногах. Все эти месяцы издевок, плевков жеваной бумагой и сплошных незачетов на уроках она терпела только с мыслью, что дома ее ждет любящая семья, а единственная родная сестра скучает по ней. А теперь выясняется, что мало того, что Магнолия, которая, кстати, живет у папы с мамой под боком, спит в теплой постели, а не в сыром подвале, и учится со старыми друзьями, каждый день возвращаясь домой, эта самая Магнолия, что делила с Петунией материнскую утробу и появилась на свет всего двумя минутами раньше, хочет окончательно выбросить сестру из их уютной жизни. И за что? Питти не понимала, за что?

– Я тебе все волосы повыдираю, честное слово! – Девочка накинулась на пронзительно завизжавшую Мэгги.

– Идиотка! Дикарка! – орала Магнолия между криками боли. Она махала руками, стараясь поцарапать Петунии лицо. – Все вы там в вашей школе дикари! Даже письма пишете на не пойми чем и присылаете этих вонючих птиц!

– Девочки! – В дверях появился Дадли. Он держал две кружки какао и теперь не знал, что делать: бросать их и разнимать дочерей, рискуя быть повешенным женой за порчу нового ковра, или стоять и бессильно наблюдать.

К его счастью, рядом появилась и Маргарет. Он вручил ей какао и схватил обеих девочек за вороты кофт, разведя мощные руки в стороны.

– Совсем с ума сошли?

– Теперь я тоже думаю, что мне нужна отдельная комната! – кричала Петуния, крутясь и пытаясь освободиться.

– Пожалуйста! Я вообще закроюсь от тебя на защелку. А то еще ночью придешь меня убивать, дикарка!

– Мэгс, прекрати! – проревел Дадли. Его жесткий тон мигом отрезвил. Он легко бросил Мэгги на кровать, а Питти отставил в дальний конец спальни. – А теперь объясни, что между вами произошло.

– Петуния не хочет больше быть обычным человеком.

– В каком смысле, не хочу быть человеком? Ты с ума сошла, да?

– Это ты сошла с ума. Сколько раз ты назвала нас магглами в своем письме? Мне читать было противно. Что за слово вообще такое?