Текст книги "Петуния Дурсль и совиная почта (СИ)"

Автор книги: Полина Хаджибаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Наевшиеся, наболтавшиеся и натанцевавшиеся дети к двум часам ночи были, наконец, отправлены спать. Только Джеймс и дочка дяди Перси по имени Молли ворчали, что хотят посидеть еще. Джеймс – потому что был старшим из присутствующих детей. А Молли младшая потому что, по ее словам, спала весь день и теперь готова танцевать всю ночь.

Но вот Петуния почти в прямом смысле валилась с ног. Она еле преодолела шесть пролетов до чердака, где Джинни накрыла для нее и Лили большую кровать в поскрипывающей железной раме. Забравшись под одеяло, девочки тут же уснули. Полусон Питти только раз кто-то потревожил. Она почувствовала, как под тяжелое одеяло забралась Фифи. Покрутившись, собачка улеглась девочке на ноги и засопела.

Петуния не могла поверить, что день, так плохо начавшийся, может закончиться так приятно.

______

*Гуль (англ. ghoul) – здесь имеется в виду существо, жившее на чердаке дома Уизли и называемое в оригинале «Weasley family ghoul». Это слово перевести как «упырь» можно лишь с большой натяжкой, но переводчики это сделали. Ну а я против, ибо гуль – это гуль.

**Tu es ma sœur préférée (франц.) – Ты моя любимая сестра

Глава 13. Совиная революция

Январь прошел быстро. Все потому, что Петуния потонула в многочисленных пересдачах. Она поняла, что нужно вытягивать хотя бы те предметы, где магическая сила не важнее знаний, поэтому дни превратились в сплошные перечитывания конспектов по гербологии, астрономии, зельям и истории.

Последняя, кстати, все больше ей нравилась. Она была гораздо интереснее истории магглов, которую Петуния изучала в обычной школе. К тому же, как уже знала Питти, директриса наняла профессора Хизл только в этом учебном году. И она не прогадала: результаты первого полугодия показали повышение успеваемости по предмету на шестьдесят процентов. Питти не знала предыдущего учителя, но все говорили, что профессор Бинс был невероятно скучным и мог своим бубнежом заставить уснуть учеников, даже рассказывая о восстаниях троллей. До этой темы класс Петунии еще не дошел, но она с нетерпением ждала.

За январем наступил короткий февраль, выдавшийся довольно теплым по сравнению с предыдущими зимними месяцами. Правда, Петуния почти не появлялась на улице, только раз в неделю на уроках полетов. Она редко виделась с кем-то вне переделов Дома, и потому очень удивилась, узнав, что у Альбуса скоро день рождения. Поведал ей об этом Скорп, когда на уроке гербологии, пока Ал отвечал у доски, тихонько спросил, что она собирается дарить кузену.

Петуния долго думала о подарке. Оказалось, что придумать сюрприз тому, у кого все есть, очень сложно. Альбус не выражал интереса ни к каким предметам в школе. Он не любил летать на метле, да и личные метлы первокурсникам запрещены. У него была вся нужная одежда, все нужные канцелярские предметы и все модные игрушки. Ему были совершенно чужды те вещи, о которых бы мечтала Питти, будь она магглом: смартфоны, планшеты и интересные гаджеты. К тому же, он был мальчишкой, а у Петунии было мало опыта в вопросах подарков мальчишкам. Раньше бы она ограничилась деньгами, но в Хогвартсе их некуда было тратить.

В конце концов Питти решила подарить кузену книгу. С помощью Тины она заказала в "Флориш и Блоттс" учебник "Новейшая история Великобритании. Важнейшие даты и последствия Второй Волшебной Войны", но Альбус не оценил его. Он, конечно, попытался изобразить интерес, но попытка провалилась. Хотя сама Петуния прочитала книгу от корки до корки и вся горела энтузиазмом обсудить роль Гарри Поттера в войне. Там еще была целая глава про Невилла Лонгботтома, и, наведя справки и убедившись, что книга говорила про того самого Лонгботтома, Петуния совсем по-другому взглянула на учителя гербологии.

Но Алу не были интересны ни война, ни профессор Лонгботтом, ни отец, ни тем более книги. Хорошо, что Скорпиус разрядил обстановку, а то бы их мини-празднование провалилось. Он то шутил, то пытался заглушить в себе вопросы и замечания о Розе, которая за завтраком молча преподнесла Альбусу коробку с кексами в Большом Зале, чем веселил не только друга, но и Петунию. А еще он подарил Алу огромный набор переливчатых плюй-камней. И вот они-то мальчику понравились.

Вместо празднования троица поедала у главного входа в замок сладости из многочисленных подарков и подтрунивала над Пивзом, которого Аргус Филч, старый смотритель, обещал наказать, если тот распоясается возле огромных песочных часов.

В последний раз непоседливый полтергейст кидался камнями в прохожих и одним крупным булыжником разбил часы Слизерина. Яркие изумруды водопадом посыпались на учеников и покатились по полу, но картинка отнюдь не понравилась ни директрисе, ни главе Дома Слизерин. Хотя зрелище было отменным, и Питти даже "приватизировала" один камешек. Изумруд размером с куриное яйцо лежал теперь на прикроватной тумбочке, придерживая записку для всех, кто мог на него позариться: "Камень зачарован. Если не хотите, чтобы у вас отвалились руки, не трогайте. А еще лучше – не смотрите на него". Петуния не верила, что кто-то воспримет ее слова всерьез, но бриллиант остался невредим и покоился на положенном месте.

Летавший над ними Пивз ворчал и пел непристойные песенки, а ребята, вопреки ожиданиям полтергейста, подпевали ему и предлагали разбить резервуар Гриффиндора. Питти очень хотела рубин. В итоге их спугнул Филч, пригрозивший нажаловаться главам их Домов и поминая, как раньше ему разрешали самостоятельно наказывать учеников. Не имея желания слушать, как бы Филч хотел их отхлестать плетью и подвесить за ноги в подвале, ребята убежали в Большой Зал, закончив свою "вечеринку".

Они медленно продвигались вдоль столов, скучающими взглядами окидывая предложенные кушания. Зал был почти пуст. Ал тряс коробкой с кексами, подаренными Розой – единственным уцелевшим после их пира гостинцем.

– Может, все же сначала дадим кексик кому-нибудь на пробу? – Этот вопрос Скорпиус задавал по меньшей мере в третий раз. – Я, конечно, уверен, что Роза прекрасна и единственна в своем роде, но так же не могу не признать, что она вполне могла окунуть их в Фурункульный настой.

– Ладно, Скорп, мы не будем их пробовать. – Альбус выглядел уставшим. Все веселье, бывшее в нем при общении с Пивзом, куда-то улетучилось.

Петуния сжала его плечо и предложила:

– Подложим их Пэнси Гонт?

– А это идея! Жаль, у нее есть личный дегустатор в лице Бетти Вейн, – обрадовался Скорпиус.

– И ни капельки не жаль, – заметила Петуния, вспомнив, что буквально накануне Бетти пыталась подкинуть ей в портфель навозную бомбу.

– Бетти слишком хороша для фурункулов.

– О Мерлин, Скорп! Есть хоть одна девочка, о которой бы ты не пел дифирамбы?! – Ал всплеснул руками, тем самым нечаянно столкнув ладонь кузины, покоившуюся у него на плече.

Его друг немного опешил, а Петуния почувствовала, что розовеет.

– Прости…

– Я устал. Пойду к себе. – И Ал направился к выходу из Зала.

– Эм… Я же шутил… Ладно, Питти, было приятно пообщаться. Увидимся, – почти скороговоркой произнес Скорпиус и побежал за другом.

– Пока, – недоуменно ответила девочка. Оставаться одной в Большом Зале ей не хотелось, и она поплелась в свою гостиную.

И снова наступали обычные будни, и Питти опять закапывалась в конспектах, мало виделась с кузеном, совсем не встречалась с остальными родственниками из Гриффиндора и даже практически не разговаривала с Тиной, тоже погрязшей в сдачах контрольных и домашних работ. Так проходили дни и недели. Весна продолжала цвести, но Питти грустила, ожидая и своего дня рождения, до которого был еще месяц. Она уточнила, правда ли нельзя отпроситься на денек из школы, и получила отрицательный ответ. Порядки в Хогвартсе были суровые.

Одним утром субботы Петуния сидела в гостиной своего факультета, доедая лакричных пиявок и читая конспекты по зельям. Часам к девяти из спальни для старшекурсниц появилась сонная староста Пруденс Свифт. Пожелав доброго утра, она угостилась сладостями и уселась поближе к огню. Сегодня она была одета в маггловскую одежду: канареечно-желтую кофточку и черные леггинсы. А на ногах у нее красовались тряпичные тапки, тоже в цветах Хаффлпаффа.

Питти оглянулась на обстановку. Дубовые столы нежного медового оттенка и простые побеленные стены – вот то немногое, что не было в гостиной желто-полосатым. Даже многочисленные горшки с растениями были словно замершие раздутые пчелки. К тому же в комнате совсем не было углов. Питти гадала, все ли гостиные выглядят так, как их, но подозревала, что все-таки нет. Она не могла представить гордых гриффиндорцев или надменных слизеринцев в таком ярком и веселеньком антураже. Подумав, что надо бы расспросить Альбуса, Петуния перевела усталый взгляд на камин.

Над каминной полкой висел портрет Хельги Хаффлпафф. Петуния уже привыкла к шевелящимся и даже разговаривающим портретам, но единственное, что делала основательница Дома – поднимала за здоровье учеников золотой двуручный кубок.

– Опять читаешь, Дурсль? – спросила Свифт, подавляя зевок. – Не думала, что ты такая отличница. Знаменитая Гермиона Грейнджер точно тебе не родственница?

– Не по крови, – коротко ответила Питти. Свифт спрашивала об этом не раз, и видимо, ей было очень важно узнать. – И я уж точно не отличница. Я зубрю, чтобы не получить неуд.

– Как грустно! Но ты уже зеленая как кактус. Тебе надо хоть иногда выходить из гостиной.

– Попозже, – привычно ответила Петуния.

– Позволь бедным эльфам убраться! Они не делают это, пока тут кто-то сидит, а мальчишки с шестого курса освободили гостиную только в шесть утра. Я сама их разгоняла.

– Какие еще эльфы? – спросила девочка, подозревая, что староста просто шутит.

– Домовые эльфы, конечно!

– То есть, в замке все становится чистым не из-за магии, а потому что тут убираются эльфы?

– Да. А еще они готовят, таскают наши чемоданы и, думаю, делают много всего.

– И почему же я их никогда не видела? – Питти прищурилась. Она все же была уверена, что Свифт шутит.

– Это специфика эльфов. Раба не должно быть видно.

– Что ты сказала?!

– Ну, уже не раба. Кстати, благодаря твоей родственнице Грейнджер. Она лоббирует законы по освобождению эльфов. Пока добилась того, что им начали выплачивать зарплаты. А до этого да, эльфы работали за бесплатно, а значит, фактически были рабами.

– Ты так спокойно об этом говоришь, что мне страшно…

– Это уже история. Сейчас все хорошо. Кстати, в книгах по истории есть и имя Гарри Поттера. Он-то точно тебе родственник, я знаю.

– Да, верно. Но довольно дальний.

Снова опустив взгляд на конспекты, Петуния не заметила, как Свифт подошла. Девушка потянулась якобы за новой порцией конфет, но на самом деле отобрала у Питти стопку пергаментов.

– Ну что ты делаешь? Отдай!

– Что происходит? – В общей комнате появилась Тина, привыкшая сразу вставать на защиту подруги. У последней разлилось тепло по груди от ее воинственного, хоть и сонного вида.

– Выгуляй, пожалуйста, свою подругу, – смеясь, сказала Свифт. – Приказ старосты и он не обсуждается. Отдам конспекты после обеда, когда придешь с розовыми щеками и полными карманами плюй-камней, которые ты выиграла.

– В общем-то, Свифт права. – Тина пожала плечами. – Выглядишь так, будто не видела солнечного света пару месяцев.

– Мы живем буквально в подземелье.

– Мы – нет. Это нижний этаж, у нас даже окна есть и в гостиной полно света. Ты бы знала, если бы поднимала голову от книг. Но я дала приказ одеться и выйти на улицу. Зачем родители купили тебе прогулочную мантию? Чтобы ты ее ни разу не надела? – строго спросила девушка, похлопала свитками Петунии себя по руке и вышла из гостиной в коридор. – Я завтракать. Вы идете?

– Какая заботливая, – совсем нерадостно заметила Питти.

Тина подтолкнула ее к выходу и направилась за ней. После короткого завтрака, где Петуния перехватила только пару кусочков бекона с огромной тарелки фул инглиш брекфаста подруги, девочки таки вышли погулять. Погода стояла прохладная, но солнечная.

– Свифт права, – снова повторила Тина. – Ты почти год отучилась в Хогвартсе, а до сих пор не знаешь окрестностей.

– Зачем мне знать то, где я не нахожусь?

– А зачем люди знают, что Земля круглая?

– О, так и маги это знают? – пошутила Петуния.

– Представь себе, да. – Тина начала хохотать. – Пошли к Черному озеру.

– К тому самому, через которое мы проплывали на хлюпеньких лодочках? Лучше не надо.

– Да ладно тебе. Там, говорят, водится кракен. Вдруг мы его увидим?

– Ты серьезно?! – Петуния выпучила глаза. – Знай я это первого сентября, в жизни бы не села в ту лодку!

Тина снова рассмеялась и потащила подругу к воде. Но недалеко от берега Энди Джордан и Джеймс учили Розу летать на метле. Она сносно делала развороты из пике, чем начала бесить Петунию больше прежнего.

– Твои кузены, – заметила Тина.

– Ага, – кинула Питти.

Ей помахал только Энди, и она, смущаясь, помахала в ответ. Посмотрев на него, Джеймс таки соизволил кивнуть кузине. Роза притворялась, что перед ней никого нет.

– Пойдем, не будем им мешать. – И Петуния развернулась, не дойдя до компании добрых пятьдесят шагов.

Тина засеменила следом. Она никогда не допрашивала Петунию, а если и узнавала что-то, то всегда довольствовалась тем малым, что говорила подруга. Оттого, наверное, и Питти знала поразительно мало о семье Тины, но считала это справедливым.

Погуляв вокруг теплиц, девочки направились в замок, но в нескольких ярдах от них заметили, как из кривоватого каменного домика смотрителя леса выходит Альбус. Он петлял среди прогалин и луж с кусками нерастаявшего снега. Девочки решили его подождать. Поздоровавшись, они втроем направились ко внутреннему двору замка.

– Я от Хагрида. Тебе, кстати, привет, – кивнул Ал на кузину. Он был чем-то обеспокоен.

– Все хорошо? Хагрид заболел?

– Такой человек, как Хагрид, вряд ли умеет болеть. Нет, все нормально. С чего ты взяла? – Но Питти только пожала плечами. – Рад, что ты вышла погулять. Последний раз мы виделись на мой день рождения.

– У тебя был день рождения, а я не знала? – вмешалась Тина. Ал пожал плечами. – Когда?

– Четырнадцатого.

– В день матери, что ли?

Альбус опустил голову, пытаясь скрыть запылавшие румянцем щеки, а Петуния, заметив это, толкнула подругу в бок.

– Кстати, – решила сказать она, чтобы отвлечь кузена, – я совсем забыла поздравить маму.

– Хорошо. Если напишешь письмо, в пять часов я буду на третьем этаже протирать кубки. Наказание от любимого крестного.

– Что ты сделал?

– Полил антенницу простой водой, а она, оказывается, от этого растворяется. Растение жутко ценное. Я лишил школу целого состояния.

– Тогда кубки – не самое страшное наказание, – заметила Клементина.

Альбус лишь кивнул. Питти знала, что профессор Лонгботтом, друг дяди Гарри и по совместительству крестный Ала, серьезнее и не накажет. Он однозначно сделал это лишь чтобы не вызывать подозрений у дирекции.

Дойдя до статуй крылатых вепрей, Альбус вдруг остановился:

– Лучше нам разделиться. Не хочу, чтобы вы позорились, идя рядом со мной.

Девочки знали, что над Алом издеваются многие сокурсники, и потому погрустнели вместе с ним.

– Может, наоборот, зайдем все вместе? – предложила Тина пристыженно, будто в поведении других была виновата она.

– Нет. В гостиной Слизерина вы все равно мне не поможете. Так что не стоит обращать чей-то гнев еще и на вас.

Петунии было так больно это слушать. В отличие от кузена, ее в основном задирала парочка сокурсников в лице Джексона Харта и Аманды Флэтворфи. Альбус же был неугоден почти всей школе. И только потому, что все его родственники вот уже несколько поколений попадают в Гриффиндор. Тяжело быть белой вороной. Питти чувствовала себя такой дома, где теперь благодаря учебе будет находиться довольно редко. У брата же все было наоборот: большую часть года он проводил в постоянном напряжении, с перспективой получать относительный покой только на каникулах. И так будет последующие семь лет!

Во дворе появился Скорпиус Малфой. Его совершенно белые волосы были припрятаны под черной шапкой, а сутулую щуплую фигуру покрывала мантия глубокого изумрудного цвета, обшитая соболиным мехом. Несмотря на явную принадлежность к магической аристократии мальчика в Слизерине не любили едва ли не так же, как Альбуса.

– Привет, – робко поздоровался Скорпиус, дойдя до единственного друга и его компании. Все ответили тем же, Клементина даже улыбнулась. – Девочки, не видели Розу? Ее искала мадам Хуч.

– Она у Черного озера, учится пилотировать метлой, – горько ответила Питти.

– Я не пойду сообщать ей прекрасную новость, что бы она ни натворила, – сразу сказал Ал, глядя на друга.

– Как я понял, она просто должна была вернуть метлу еще полчаса назад. Я сам схожу к озеру. Удачи, девочки. А с тобой, Альбус, увидимся в пять.

– Мадам Хуч не дождется метлы. Он собирается сидеть там и смотреть на Розу битых три часа, – пояснил Ал, как только Скорпиус отошел на приличное расстояние.

– Скорпиуса тоже наказали? – спросила Тина.

– Нет, но он вознамерился мне помочь. Ладно, Пит, как напишешь письмо, ты знаешь, где меня искать.

– До встречи, – попрощались девочки с ним и зашли в замок первыми.

– Надеюсь, Свифт отдаст мои пергаменты.

– Сначала письмо маме напиши, капуша. – Тина легко шлепнула ее по плечу. – Я своей подарила кружку. Она меняет цвет, если в нее налить что-то горячее.

– У магглов тоже такие есть.

– Да что ты говоришь?! Интересно. А почему Альбус до сих пор отправляет сов вместо тебя? Вы же вроде решили эту проблему?

– Решили. Но нелюбовь к этим птицам у меня осталась.

– Ты странная. Совы же такие душки!

– Хищные птицы, – коротко ответила Петуния.

– Коты тоже хищные животные, но почему-то их все магглы заводят.

– У меня нет кота и никогда не было. – Питти пожала плечами и решила перевести тему: – Так не хочется писать письмо. У меня осталось последнее исправляющее перо, и то магия работает уже через раз.

– Выдохлось.

– Вам бы сюда бумагу и ручки, вот зажили бы!

– Еще чего тебе, мадам маггл? – усмехнулась Клементина совершенно беззлобно.

– Обычную почту.

– То есть, письма будут разносить люди?

– Да.

– Ни один волшебник не согласится на это. Да и что делать бедным совам?

– Ничего. Уверена, многие магглорожденные поддержали бы мою идею.

– Бунтарка ты, Питти, а еще не хочешь, чтобы я тебя так называла! – Тина все еще смеялась.

– Раз так, я устрою почтовую революцию.

– Если тебя исключат, я буду писать тебе каждую неделю!

– Только пожалуйста, хоть ты обойдись без сов.

Глава 14. День рождения

Но спустя почти месяц почтовая революция так и не состоялась. Петуния совсем про нее забыла, полностью погруженная в учебу. Один раз на уроке чар у нее почти получилось заклинание Нокс: палочка мигнула голубым светом всего на мгновение. И это мгновение было прекрасно! Правда, радовалась только Питти. Профессор Флитвик лишь пожал куцыми плечами.

Незаметно подкралась заветная дата. Петуниин день рождения. Раньше она всегда мысленно говорила "наш", но впервые должна была отпраздновать именины одна. И это удручало.

Двадцать третье апреля выпало на понедельник, один из самых сложных дней в школе. Два совместных урока с Рейвенклоу, этими умниками, КоЗа, на котором девочка существовала лишь как ветошь, и единственная радость – история магии.

А еще, Питти просто не привыкла работать в свой день рождения. Она была уверена, что папа разрешил Магнолии не ходить сегодня в школу. Знание это сжимало ее сердечко раскаленными тисками. Обида и зависть смешались и переполняли ее.

На зельях под хихиканья рейвенкловцев Петуния успешно провалила приготовление отвара от фурункулов. Она перегрела стеклянную колбу, зелье начало расширяться, и емкость треснула, разлетевшись на осколки и даже задев лицо именинницы. Она чуть не заплакала, когда профессор Нотт, вполне, кстати, спокойно, попросил ее прибраться за собой. Однокурсники из Рейвенклоу смеялись уже в голос. Йенн Фредерикс – низенький блондин с вечно прищуренными глазами, начал умничать и выдавать варианты, что Петуния сделала не так. Сабрина Джонси, якобы читая книгу, игнорировала его нападки. Клементина зыркнула на мальчика, подошла к подруге и, сказав "Репаро", собрала осколки колбы воедино.

– Минус десять очков Хаффлпаффу. И я не поставлю вам оценку за успешное заклинание, мисс Мистерио, здесь не урок чар. Покажите свой отвар, – строго сказал профессор Нотт, и Тине пришлось вернуться к своему котлу.

Петуния почувствовала, как по щеке течет теплая капля. Она была уверена, что не могла заплакать. Держать слезы при себе даже в спальне и туалете, где может быть куча свидетелей (особенно в туалете второго этажа, где завывала противная Плакса Миртл), Питти уже успешно научилась. Она вытерла лицо и увидела на ладони красное пятно.

– Профессор Нотт, у меня кровь, – тихо сказала она, не смотря на хмурящегося мужчину.

Профессор что-то невнятно проворчал, а потом громко сказал:

– Идите в больничное крыло. Сопровождение я вам не дам, и не забудьте занести мне записку от мадам Помфри. Вот, – он сотворил будто из ничего небольшой пергаментный конвертик, упавший в руки девочки, – передадите ей, как придете.

Петуния плохо помнила, как добраться до целительницы. Она была в больничном крыле всего раз, в начале марта, когда навещала вместе с Альбусом Скорпиуса, которому нос превратили в утиный клюв. В тот день Петуния поведала мальчику, как Тедди Люпин делал то же самое со своим носом специально, и даже смогла развеселить друга своим рассказом.

– А мой кузен не промах. Жаль, я с ним не знаком, – хохоча, проговорил Скорп. Костяные наросты еще не до конца сошли с его человеческого носа, и Петуния старалась на него не смотреть.

– Чего?! Тедди твой родственник?

– Ага. Троюродный брат. А Альбус мне четвероюродный.

– Да ну тебя, – Питти не могла в это поверить, хотя Клементина ее предупреждала.

– Получается, и ты мне родня.

– Ну уж нет, мистер Клюв, я отказываюсь в это верить!

– Интересно, почему? – спросил Ал, чем очень смутил обоих.

Кое-как, дважды попавшись своенравным лестницам, девочка, наконец, добралась до больничного крыла. Мадам Помфри, как обычно одетая в волшебное подобие докторского халата и в белом старомодном чепце, посмотрела на нее удивленно.

– Лорел Нотт мог самостоятельно справиться с вашей проблемой, маленькая мисс. Удивительно, зачем он прислал вас сюда.

"Наверное, не захотел возиться с таким ничтожеством, как я", – грустно подумала девочка.

Питти передала целительнице записку. Мадам Помфри вскрыла ее, пробежала маленькими внимательными глазами пару раз, покачала головой, капнула какую-то белую настойку ей на щеку, и царапина зажила, не причинив Петунии ни малейшего дискомфорта.

Женщина, все еще качая головой, отошла к столу и чиркнула пару слов. Отдав кусочек пергамента, она отправила девочку восвояси. Когда, уже в коридоре, Петуния развернула записку, она увидела, что целительница отметила неправильное время ухода от нее. Было написано: "Ушла в 11:30 АМ", что означало время конца занятия. Девочка глянула на огромные часы, видные из окна коридора, было всего 11:10. Следующий урок начинался только в час дня, после обеда. Решив пообедать в гордом одиночестве, Петуния вприпрыжку направилась в Большой Зал.

Там она стала редкой свидетельницей того, как на столах неожиданно из ничего появляются разнообразные блюда. Налив себе тыквенного сока и прихватив малиновых кексов, девочка огляделась. В Большом Зале было мало людей, что очень радовало. Питти спокойно поела и уже собиралась пойти в гостиную Хаффлпаффа, как из коридора, ведущего на кухню, ей навстречу вышел учитель трансфигурации.

– Мисс, – начал он и прищурился, вспоминая ее имя.

– Дурсль, профессор Тотлен, – чуть заикнувшись, подсказала девочка.

Профессор был мужчиной в летах, с животиком, затянутым в жилет, седыми волосами под остроконечной серебристой шляпой и с такой же седой бородой до воротника. Он носил несуразное пенсне, кривившее его лицо до состояния морды персидского кота, и еще из его ушей тоже торчали серые волоски. Встретив ученицу в учебное время, он пристально на нее посмотрел и, скорее не спросил, а со всей присущей ему уверенностью утвердил:

– Вы не на уроке.

– Да. Я была в больничном крыле и… мадам Помфри посоветовала мне отдохнуть. У меня есть записка от нее. – Она протянула пергамент.

Профессор Тотлен смотрел недоверчиво. Он не скрывал, что недолюбливает Петунию, самую, наверное, худшую его ученицу.

– Со мной случилась травма на уроке зелий. Профессор Нотт отправил меня к мадам Помфри, – чувствуя нарастающее напряжение, сказала Петуния.

Она не знала, отчего волновалась, ведь не сделала ничего плохого. Правда, целительница не предлагала ей отдохнуть, но ведь зачем-то она дала ей время до конца урока?

– Не похоже на Лорела Нотта. Обычно он не дает… отдыхать.

– У меня сегодня день рождения, – зачем-то сказала она, даже в глубине души не надеясь, что это смягчит профессора.

– Уж в этом ни я, ни профессор Нотт, думаю, не виноваты, – холодно заметил профессор Тотлен, вновь обращаясь к пергаменту, будто не верил, что записка была настоящей. – А может, вы, мисс Дурсль, компенсируете полнейшее незнание трансфигурации высокими познаниями в зельях?

– Нет. Незнания я компенсирую только интересом к истории магии, – ответила Питти до того, как сообразила, что говорит.

Профессор Тотлен хмыкнул, опустил изучающий взгляд тяжелых темно-серых глаз на ученицу, а затем сказал:

– Что ж, не смею спорить с предписаниями мадам Помфри. Хорошо отдохнуть. – Он вернул записку и направился к учительскому столу.

«А сам-то в учебное время ходит!» – обиженно подумала Петуния, выходя из Зала.

Благополучно минув бочки, она сразу направилась в спальню. Отдыхать и валяться на постели уже совсем не хотелось.

Она почитала последнюю тему по контрзаклятиям и даже потренировалась правильно водить палочкой. Маша ею совершенно безрезультатно, Петуния вдруг осознала, насколько ей грустно. День рождения грозил получить статус самого худшего за все тринадцать лет жизни. "Мне тринадцать, – сказала себе девочка, – ничего себе!"

Упав на мягкую подушку, Петуния услышала хруст свежего пергамента. Подскочив на локти, она залезла под наволочку. Там лежала обычная открытка, но когда девочка ее подняла, из нее выпал листок с нарисованным цветком. Это была розовая петуния. Надписей нигде не было.

Кто бы это мог быть, Питти не догадывалась. Определенно, кто-то из Хаффлпаффа, так как вряд ли остальные смогут зайти в комнаты Дома. Стало страшно, а вдруг это идиотская шутка Флэтворфи и рисунок сейчас самовоспламенится или заставит Питти покрыться волдырями. Просить помощи будет не у кого, все на занятиях.

Желание услышать мамин голос стало нестерпимым. Она даже забыла о зависти, испытываемой к Мэгги, которая сейчас готовилась к грандиозному празднованию или разбирала огромное количество подарков. Повалявшись на кровати и поплевав в потолок, Петуния поднялась и залезла в вещевой сундук, стоящий в ногах постели. С самого дна она достала телефон, конечно же, разряженный. В последний раз она заряжала его дома на зимних каникулах, которые казались такими далекими и оставили смешанные чувства.

– Дурсль! – Услышала она голос старосты. – Ты здесь? – Любопытная медноволосая голова Пруденс Свифт появились в дверной щели.

– Да.

– С днем рождения! Мне Мистерио сказала. А еще, профессор Нотт спросил меня, где ты. Не знаешь, почему?

– Я забыла отдать ему записку от мадам Помфри, – замерев от ужаса, ответила Петуния.

– Давай ее сюда. – Девушка прошла через всю спальню и остановилась возле Питти, которая сидела на коленях на полу. Девочка протянула ей кусочек пергамента.

– Слушай, ты знаешь какое-нибудь заклинание электричества?

– Ты точно из маггловской семьи. Угадай, чего волшебники боятся больше, чем электричества?

– Того, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернется, – быстро ответила Петуния. Она уже слышала эту шутку. – Ну так знаешь?

– Что тебе нужно, Дурсль? – Свифт сложила руки на груди, но выражение лица было заинтересованным.

– Заряди телефон, а. – Питти достала айфон и показала старосте.

– Если я его сломаю, пеняй на себя.

– От него все равно нет толку, – пожала плечами Петуния.

– Положи на пол и отойди, – тяжело вздохнув, приказала Свифт. Петуния так и сделала, мысленно попрощавшись с любимым айфоном. – Баубиллиус минима! – Из ее палочки вырвалась белая тонкая молния и ударила в торец телефона. Тот лежал, как ни в чем не бывало. – Оу…

– Может, лучше "максима"?

– Ты хочешь, чтобы мы зажарились до корочки, да?

– Нет, я хочу позвонить маме.

– Иди напиши письмо. Сейчас конец апреля, тебе осталось до каникул всего ничего. Посочувствуй тем, кто отдает дань совам, – сказала Пруденс, подразумевая экзамены СОВу*, которые длились до середины июня.

Петуния поняла ее только потому, что про эти экзамены талдычили все пятикурсники. Стоило ли упоминать, что Питти замучилась слушать о совах? Повернутость волшебников на этих птицах удивляла и надоедала. Девочка всегда думала, что ведьмы любят воронов и черных котиков.

– Ладно, спасибо, что хотя бы попробовала.

– Обращайся. Пойду отнесу записку профессору Нотту. Надеюсь, у тебя не было ничего серьезного?

– Нет, я просто порезалась о стекло.

– А, не беда. Я как-то неправильно приготовила напиток живой смерти, и у меня отвалился нос просто потому, что я его понюхала. Напиток понюхала, не нос.

– Отличный был напиток, видимо. Дай мне скляночку, я знаю, кому его подлить.

– Какая ты злюка, Дурсль, а я и не знала! – Свифт усмехнулась. – У тебя день рождения, поэтому прощаю. – Она махнула рукой и ушла.

Петуния подняла телефон, он был горячим. Но включаться не собирался. Она в бессилии села на кровать.

– Привет! – Теперь в дверях спальни появилась Тина. – Куда пропала?

– Мадам Помфри подарила мне двадцать минут, которые я провела очень продуктивно.

– И как же?

В руках Клементины была розовая шляпная коробка.

– Сожгла свой айфон Баубиллиусом…

– Ты колдовала?! И у тебя получилось? Поздравляю! – подруга подбежала к ней, чтобы обнять, но не успела, потому что Питти ответила:

– Нет, это сделала Свифт.

– Оу…

– Где-то я сегодня это слышала.

– А зачем ты решила сжечь эту штуку?

– Эта штука позволяет звонить. Я хотела позвонить маме. И не надо говорить мне, что я могу написать письмо. Хоть ты не говори это слово на букву "п". Как надоело оно мне!

– Да что такого плохого в письмах?

– Много чего. Совы, чернила, перья, отсутствие голоса, долго идут. Мне продолжать?

– Успокойся…

– Я вот думаю, может, правда написать куда-нибудь в министерство и нажаловаться на эту систему? Разве так трудно поставить здесь почтовый ящик и нанять человека, который будет эти письма забирать?