Текст книги "Петуния Дурсль и совиная почта (СИ)"

Автор книги: Полина Хаджибаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 16. Ценность дружбы

Петуния проснулась на рассвете и уже не могла уснуть. Ноги гудели от бесконечной беготни по замку в поисках учеников, которые могли согласиться отправлять письма через почтовый ящик. Ей приходилось заходить в такие закоулки, о которых она и не подозревала. Зал спортивной славы, галерея с портретами всех учителей и других волшебников, когда-либо работающих в Хогвартсе, огромный кабинет Дуэльного клуба, целый коридор, оцепленный из-за того, что посреди него разлилось небольшое болотце, которое невозможно убрать (к тому же являющееся достоянием школы). Зато Тина радовалась, она говорила, что хоть так Петуния изучит замок, в котором провела уже почти полный учебный год.

Поняв, что сон не идет, она тихонько встала и направилась в гостиную. К ее сожалению, не спалось не только ей. Свифт шушукалась в углу с Адамом Фоули. Как только они услышали шаги, они сразу замолчали. Фоули, бывший к ней спиной, резко обернулся. Миг его глаза были сощурены в злобе, но потом он улыбнулся.

– Доброй ночи, Дурсль! Не спится? – Его теплый тон не вязался с холодом темных глаз, и Петуния все еще ежилась. Она кивнула ему и перевела взгляд на розовеющую от чего-то старосту.

– Если я мешаю, могу уйти.

– Что за ерунда, Петуния! – Свифт встала с кресла и подошла ближе к камину. – Гостиная ведь общая. Нам тоже не спится.

– Если честно, я-таки думаю прилечь. Доброй ночи, Свифт, доброй ночи, Дурсль. – Фоули снова натянул улыбку, в которую Петуния ни разу не поверила.

Когда четверокурсник ушел, они со старостой сели по обе стороны от догорающего камина. Обволакивающие кресла давали хоть какое-то расслабление. Питти даже подумала, что сможет задремать.

– У Адама проблемы с уроками. Он просил о помощи, – сказала Свифт, хотя Петуния ее не спрашивала и даже старалась всеми силами не выказывать интерес.

– Как я его понимаю! – отозвалась она, уже предвкушая, как расскажет о ночных уроках этой парочки Тине.

– А ты как? Все еще волнуешься из-за почты?

– Да. Нам не хватает еще половины! А я уже все ноги отбила. Не знала, что спрашивать напрямую, магглорожденный ты или нет, некрасиво.

– Это сродни расизму, да, – кивнула Свифт. Ее щеки все еще были подернуты румянцем. – Лично я не вижу в этом ничего такого. Но некоторые видят.

– Я заметила. И реакция всегда разная. Кто-то считает расисткой меня, а кто-то кичится своим происхождением так, будто расист как раз он. Жуть. Не думала, что… – тут она зевнула, но староста приняла это за паузу и продолжила:

– Что в магическом мире есть место такой ерунде? Петуния, ты забыла, что буквально пятнадцать лет назад у нас еще существовало рабство?

– Я не знала. Нет, я помню про эльфов. Но мы эту тему еще не изучали.

– Не хочу ничего сказать о профессоре Хизл, я знаю, вы родственницы, но вряд ли она расскажет все так, как было на самом деле. Учебники истории, знаешь ли, любят все… ретушировать…

Питти не стала развенчивать миф о родстве с профессором Хизл. Ей такая связь с потрясающей женщиной даже льстила, пусть она и была мнимой. Она обдумывала последние слова Свифт, такие горькие и злые.

– "Историю пишут победители", и все такое, да?

– Именно, Петуния, именно. Я, разумеется, не эксперт. Я сама в мире магии всего шесть лет. Но общение с так называемыми чистокровными – очень просвещает. Так что не стоит их сторониться.

– Я и не сторонюсь.

– И насчет писем можно попробовать поговорить с ними. Хотя бы в знак солидарности некоторые могут согласиться написать письмо.

– У меня есть друг из чистейших чистокровных… – задумчиво начала Петуния.

– Энди Джордан? – перебила девушка с улыбкой.

Питти опешила. Она имела в виду вовсе не его. Да и вообще понятия не имела о происхождении Джордана. И никогда не интересовалась.

– Скорпиус Малфой, – твердо сказала она.

– Оу… Ты много знаешь о его родителях?

– Нет, они со мной, знаешь ли, не учатся, – ответила Петуния, начиная раздражаться. Ей совсем не нравилось, куда идет этот разговор. И удивляло, что именно такая девушка, как Свифт, его начала.

– Я слышала, что его отец ему не родной. Якобы Скорпиус – сын Волдеморта.

Питти кольнуло это замечание. Она подтянула ноги к груди и обняла их, как бы загораживаясь от собеседницы. Ей не нравилась чрезмерная заинтересованность Свифт в ее личной жизни.

– Ерунда это все. Не думала, что ты в такое веришь.

– Я и не верю, – будто не замечая ее напряжения, ответила староста и пожала плечами. – Просто интересно, что он говорит по этому поводу.

– О таком мы не общаемся.

– Ладно, не злись. Я просто как староста волнуюсь за тебя.

– Почему? – Петуния несказанно удивилась.

– Слизерин – не тот Дом, что славится дружелюбием.

– Так я и не дружу со всем Домом. Я дружу буквально с двумя его представителями.

– И я не могу понять, как так вышло, – все еще сохраняя легкий тон, сказала Свифт.

Питти задумалась. Причина, по которой она дружила со Скорпиусом, была очевидной: из-за Альбуса. Ну а с кузеном она сошлась, потому что они оба были посмешищами на своих факультетах. Правда, произносить это вслух очень не хотелось.

Свифт приняла ее молчание за настырство. Она подалась вперед, еще чуть-чуть, и выпала бы из кресла.

– Послушай, Петуния, я не заставляю тебя рассориться со Слизерином. Я лишь намекаю, что и в других Домах есть приятные люди. Особенно в Гриффиндоре.

– Например, Роза Грейнджер-Уизли.

Питти сказала это не задумываясь, отчего вложила в слова больше сарказма, чем осмелилась бы. Теперь она ждала, когда староста начнет с ней спорить, ведь для всех Роза была просто бриллиантом, алмазом, чудом и феноменом магического мира, превосходившим даже несравненную Жюли Триаль. Если Триаль была идеалом Хаффлпаффа, который ставили в пример всем ученикам Дома, то Роза была таким же идеалом для всей школы.

Но, к удивлению, староста побледнела и помотала головой, раскидав блестящие локоны по плечам.

– У тебя есть еще родня в Гриффиндоре. Джеймс, Мари, например.

– А Джордан тут каким местом? – решила уточнить Питти.

– Джордан? А, Энди? – Свифт отвернулась, будто отвлекаясь на разлившиеся по потолку лучи лимонно-желтого солнца, которое, наконец, добралось до их полуподвальной гостиной.

– Он самый. Не знала, что вы с ним друзья.

– С чего ты взяла? Я просто подумала… Мне показалось, что вы частенько…

– Не сказала бы, – резко отрезала Петуния. Она и правда не считала, что часто видится с Джорданом.

Да и не виновата она, что он вечно вьется рядом. Правда, в основном рядом с Джеймсом, и слава богу, ведь Питти предпочитала находиться от старшего кузена подальше.

– Ладно. Прости. Думаю, что могу еще поваляться в постели до уроков. – Свифт встала и, не дожидаясь прощания, ушла в спальню для старшекурсниц.

Петуния, не зная, что и думать, какое-то время смотрела на дубовую резную дверь, за которой скрылась староста. Но потом она, очевидно, уснула, так как через момент, как ей показалось, ее за плечо трясла Тина, полностью одетая и причесанная на свой старомодный манер. "Надо бы показать ей пару современных причесок", – подумала Питти, пока зевая шла переодеваться в мантию.

Первым уроком была трансфигурация, и Петуния заслуженно получила порцию негодования от профессора Тотлена, который был уверен, что все ученики не готовы к занятию исключительно для того, чтобы насолить ему, старому и уставшему человеку.

– Вот уйду на пенсию, и что вы будете делать? – ворчал он, распревращая бедного лягушонка Петунии, которого они с Тиной должны были перекрасить в зеленый, но в итоге он покрылся вонючей ветвистой плесенью, правда, приятного бирюзового оттенка.

Это сделала Клементина, а у Питти получилось лишь нечаянно ткнуть в бедного питомца палочкой.

Когда строгий профессор отошел к другому столу, Петуния со вздохом разочарования сказала:

– Век буду извиняться перед бедняжкой Джей-Джеем. Это не противоречит закону о защите животных?

– Понятия не имею. Но, говорят, с любимым питомцем должно получаться лучше, чем с чужим зверьком. Прости, Джей, я наловлю тебе самых вкусных мух. – Тина погладила лягушонка, который будто и не был против всего, что случилось с ним за урок. Может быть, его очень обрадовала новость о мухах.

Они вышли со звонком. Триаль, быстро проходившая мимо, негодовала:

– Почти сто очков потеряли за один несчастный урок. Да даже если я буду учиться без перерывов на сон и еду, я не смогу вытянуть нас из этой ямы! – Говорила она это Флэтворфи, которая согласно кивала.

– Какая жертвенность! – заметила Питти, когда они отошли подальше. – Будто ее кто-то просит спасти Дом.

– Она не так плоха, – серьезно ответила Тина, и Петуния вспомнила, что девочки, вообще-то, раньше были очень дружны. – К тому же, многие пытаются получить кубок школы. Приятно же, когда в Большом Зале висят драпировки с цветами родного Дома.

– Желтые, что ли? Ну уж нет! – Петуния не знала о такой традиции. Теперь она поняла, почему весь Зал обвешан золотыми львами Гриффиндора.

– А я люблю желтый цвет. Но Хаффлпафф не побеждал очень давно. Я как раз начала читать книгу об этом. Мои мама и бабушка лопнут от удовольствия, если Хаффлпафф возьмет кубок в годы моей учебы. Уверена, это станет легендой семьи. Конечно же, они припишут эту заслугу мне, даже если это будет заслуга Жюли.

– Одной Жюли нам не хватит. Так что не обольщайся.

– Эх, – Тина искренне расстроилась. – Кстати, я могу попросить ее написать письмо.

– Нет! Зачем? – Петуния не хотела даже представлять, с каким лицом красавица-Жюли снизойдет до помощи такому ничтожеству, как она.

Наступило неловкое молчание. Тина смотрела на скучный мраморный потолок, затем на ноги в старомодных туфлях, потом на шевелящиеся портреты на стенах.

– А из какого Дома твои родители? – решила спросить Питти, чтобы разорвать тишину.

– Все представители моей семьи учились в Рейвенклоу.

– Ох, боже. Прости, но я рада, что ты не там!

– Я знала, что ты так скажешь. – Подруга улыбнулась, но грусть все еще читалась на ее бледном лице.

Тем временем они дошли до кабинета следующего урока, и, увидев в коридоре Фоули, Петуния вспомнила об утреннем приключении. Она коротко шепотом рассказала все Тине. Та расстроилась еще больше. Она так тяжело вздыхала, что Питти пожалела о своей болтливости.

– Ну, по крайне мере, Пруденс права по поводу чистокровных. Уж кто-нибудь да может согласиться на твою авантюру.

– Ладно, я подумаю об этом. Попозже, – пообещала Петуния, надеясь, что Тина не намекает опять на Триаль.

– Конечно, взрослая и красивая девушка гораздо интереснее, – невпопад сказала подруга. Видимо, она не заметила, что говорит вслух. – К тому же, староста.

– Тина, ты хочешь мне кое в чем признаться?

– Нет! С чего ты взяла? Нет, все нормально.

– Хорошо, хорошо, – Петуния засмеялась, но девочка ее не поддержала. Она все еще была задумчива и смотрела в сторону.

За пару минут до звонка, когда кабинет, наконец, открылся и ученики опустошили коридор, Клементина, все еще смотрящая на группку четверокурсников, с краю которой притулился Фоули, спросила:

– Ты же идешь на шахматный турнир? Последний. Финал.

– Что? Нет уж. Я предпочитаю спать в постели.

– И в кресле?

Они синхронно улыбнулись.

– А к чему ты заговорила о сне? – спросила Тина.

– К тому, что на шахматах я засыпаю.

– А ты знала, что шахматный турнир посвящен Рональду Уизли?

– Что-что?!

– Вообще-то, это неудивительно, – девочка пожала плечами, – ведь клуб называется: "Шахматный клуб имени Рональда Уизли".

– Да ну тебя! Я когда-нибудь перестану удивляться?

– Лет через пятьдесят, учитывая, насколько ты нелюбопытна. А название клуба написано у них на табличке. Ты бы заметила, если бы сходила туда больше одного раза.

– Ну не нравятся мне шахматы. И шахматисты тоже. Что я поделаю?

– Для начала можешь говорить потише. Адам на нас смотрит, – пискнула Тина под конец.

Петуния была уверена, что подруга неописуемо довольна таким поворотом событий. Заметив взгляды девочек, Фоули улыбнулся и приветственно качнул головой. Тина запищала снова, махая ему рукой, пока Питти закатывала глаза.

– Пошли уже на урок.

– Ого, это ты говоришь, Петуния Дурсль? Сейчас же не история магии.

Под такие подшучивания Питти вошла в класс первой. Тина еще какое-то время гипнотизировала черноволосую макушку отвернувшегося от них Фоули, но вскоре звонок заставил ее вернуться с небес на землю.

* * *

Хотя сходка была запланированной, радости Клементу она не приносила. На этот раз присутствовали почти все, и некоторых он не видел уже давно. Хотелось просто поболтать, почитать памфлеты, обсудить их общее дело. Но Зуб, стоящая в углу кабинета, в котором удалось закрыться, не вызвав подозрений, и сверлившая его недовольным взглядом, начинала раздражать.

– Выскажись, Зуб, – сказал Клемент, понимая, что лучше оторвать как пластырь, а не ждать, пока она взорвется.

– Мне не о чем сказать. Лучше ты расскажи, как твои подбивания клиньев продвигаются.

Клемент начал злиться:

– А то ты не знаешь, что никак.

Рыжий хмыкнул.

– Тебе ли смеяться? Она и тебя ни в грош не ставит! – заметила ему девушка.

– Ты-то откуда…

– Она права, – перебил Клемент и обвел остальных тяжелым взглядом. – Гриб, твои дела так же плохи?

– Ты что, и ему это поручил?! – вскричала Зуб, не дав Грибу раскрыть рта. Но он, будто не замечая ее, гордо ответил главе их заговора:

– Я поздно начал. Уверен, у меня больше шансов, чем у Рыжего.

Теперь хмыкнула Зуб. Но, по счастью, решила промолчать.

– Я все же думаю, что ты рано начал этот ход, Клемент, – вставила Красавица.

Красавчик, вечно с ней спорящий, вдруг согласно кивнул:

– В таком возрасте никто еще не думает об отношениях. Тем более, такой объект, как номер четыре.

Клемент чуть не ляпнул, что во времена его детства в этом возрасте девочки уже задумывались о скорой свадьбе.

– А чем объект номер четыре отличается? – Красавица прищурилась.

– Она много учится, – с непропорционально высказыванию умной миной ответил Красавчик.

– Она никудышная ученица, – поспорил с ним Клемент. – Это общеизвестный факт.

– Как и многие из нас, между прочим, – парировала Зуб. Она подошла к столу, за которым сидела большая часть посетителей сходки, в том числе и сам основатель. – Хватит скакать вокруг объекта номер четыре. Как насчет обсудить наш глобальный план?

– Глобальный план глобальнее школы. И он продвигается согласно… плану.

Зуб ехидно улыбнулась:

– Все так хорошо, что ты уже без страха подходишь к участникам у всех на виду?

Некоторые присутствующие пораженно ахнули. И задумались, видимо, вспоминая такие случаи, произошедшие именно с ними. Клемент порадовался, что среди них нет Феи, которую в последнюю неделю он буквально преследовал. Конечно же, ради дела. Она обязана была наладить контакт с объектом номер три, и он ей об этом беспрестанно напоминал.

– Даже ко мне подошел, чуть не выдав нас обоих!

– Да ладно вам. Это не так подозрительно, как общение на людях со мной, – ответил Гриб Зубу. И Клемент чувствовал, что он прав. Обращаться к Грибу на перемене было не самым лучшим его ходом.

– Лучше расскажи нам, как чуть не попалась с Флинтом! – приказал он, когда ему надоело прожигать Зуб глазами.

Она побледнела, потом покраснела. Красавица сказала «Ах!» и прижала руки с груди, будто смотрела шекспировскую трагедию, а не типичную ссору.

– Я здесь ни при чем! Я не скидывала его с лестницы. Он сам…

– Сам улетел и сломал спину, чтобы пропустить важные матчи в последний год обучения в Хогвартсе?

– Да что он тебе, брат, что ли, что ты так переживаешь!

– Тебе не получится отвертеться. Что он видел?

– Ничего…

– Скоро его челюсть окончательно зарастет, он вставит зубы и вновь сможет говорить, – напомнил Клемент.

– И как никому не показалось странным, что он упал на спину и одновременно с этим выбил все зубы?

– Резонно, Красавчик. Ты задаешь правильные вопросы. Ну так как, Зуб?

Теперь, наконец, все смотрели не на Клемента, а на нее. «Пусть и тебя погипнотизируют», – едко подумал он.

Зуб, снова скрестив руки на груди, молчала и смело отвечала на взгляды остальных.

– Ладно. Он… ко мне приставал.

– Что?! – хором спросили Красавчик и Красавица.

Рыжий хихикнул, Гриб почесал густую челку, а Клемент спросил:

– И за это мы ломаем зубы и скидываем с высоты?

– Это была не я.

– Ты была там. Фея чуть палочку не сломала, обливиэйтя бедного парня, но вот на мне никто заклинаний не оставлял. Я помню, что я видел, – строго проговорил Клемент.

– Ты видел Флинта в луже крови и меня, стоящую рядом.

– Даже магглам этого бы хватило, чтобы положить всю вину на тебя. А уж в нашем прекрасном магическом мире и за меньшее в Азкабан попадают! Тем более, когда жертва носит фамилию Флинт!!

– Не ори.

– Ты сейчас на всей громкости сказал «жертва» и «Флинт» в одном предложении! – поразилась Красавица.

Клемент обвел их усталым взглядом. Пришлось признать:

– Ты права. Это я на эмоциях. Прошу прощения. Но все еще жду объяснений.

– Да расскажи уже, Зуб. Что там такого страшного-то? – Красавица подпрыгнула на стуле от нетерпения.

Миг девушка решалась, а потом выдохнула, захлопнула красивые глаза и сказала:

– Его избил Фитцкрутер…

– Кто? – перебил Гриб, кривя лицо.

– Том Фитцкрутер, староста Хаффлпаффа.

– Как это вышло? – подняв ладонь на собирающуюся что-то сказать Красавицу, спросил у Зуба Клемент.

Она посмотрела на него, явно негодуя. И краснея.

– Флинт его задирал. И меня. Но Том его не скидывал. Флинт сам упал. А большую часть зубов потерял по дороге. Том максимум ему челюсть вывихнул. А Флинт явно не умеет падать, так как собрал на лету все перила и балясины…

– Что? – в том же тоне, что и ранее, спросил Гриб.

– Палки в перилах, которые идут вертикально, – холодно вставила Красавица, кинув на него надменный взгляд.

– Что вы делали ночью в коридоре с Фитцкрутером? – поспешил Клемент задать вопрос, чтобы Гриб не успел начать перепалку с Красавицей.

– А вот это уже тебя не касается. Я позвала Фею. Благо, она еще не спала. И мы решили вопрос.

– Том в курсе, кто ты?

– Конечно, нет.

– Как ты объяснила ему, что знакома с Феей?

– Никак. Я сначала отправила его спать. Он не видел Фею. Я заверила его, что разберусь сама.

Все пораженно переводили взгляды с Зуба, которая закрыла ладонями лицо, на Клемента, который будто собрал вокруг себя черную дымчатую ауру. Он был очень недоволен.

– Ну что ты взъелся? – неожиданно вмешался Рыжий. – Боишься, что Фитц-как-его нас сдаст, давай позовем его к нам.

Рыжий, скорее всего, пожалел о том, что решил высказаться. По крайней мере, он громко сглотнул, когда Клемент перевел на него взгляд темнеющих глаз, и вжал голову в плечи.

– Сейчас я тебе кое-что объясню, дорогой мой Рыжий. – Организатор приподнялся со стула. – Заговор, который готовится, был создан до того, как ты научился сам ногти стричь. Я годы, – слышишь меня? – годы просчитывал каждый шаг. Месяцами выбирал вас, учитывая родословную, характеры и даже, о Мерлин, знаки зодиака. Чтобы ваша четверка попала сюда подготовленными еще до того, как вас распределят на факультеты, мне пришлось несколько месяцев планировать ваше внедрение. Недели работы, бессонные ночи, и все для того, чтобы как бы невзначай подойти к тебе в парке и как бы между прочим заложить в твою кудрявую голову мыслишку, которая позднее превратится в пламя, освещающее мои идеи. И так с каждым из вас. Дельфинарий и старушка-маггл, которой никто не хотел помочь, – он указал на удивленного Красавчика. – Больница святого Мунго и добрая женщина-сиделка, которая признается, что она магглорожденная. – Палец направился на не менее пораженную Красавицу. – И детский праздник в частном поместье, куда якобы нечаянно попадает заблудившийся почтальон-маггл. – Он ткнул в Гриба. – И все эти моменты, все эти планы, все эти перевоплощения были подготовлены мной и другими участниками (но главным образом мной), чтобы в наш клуб попали именно ВЫ. А не кто-то другой.

Он замолк, но уже не сел. Подошел к доске и отвернулся от остальных, боясь, что своим злым взглядом способен будет кого-нибудь убить, прям как василиск. Он хотел, чтобы Рыжий ответил. Он желал, чтобы тот извинился.

Но Рыжий не успел.

Неожиданно тяжелая дверь в кабинет открылась, и Клемент услышал до ужаса знакомый голос:

– Ой, мы не знали, что тут занято! Привет, Пруденс! Мы решили немного потренировать Глаукус игнис*. Питти, найдем другой кабинет…

______

*Глаукус игнис (лат. Glaucus ignis) – создает голубой огонек, горящий даже в воде

Глава 17. Гостиная Слизерина

В последнее воскресенье мая в десять часов Клементина растолкала сладко спящую Петунию, которая до четырех утра заучивала составы зелий для контрольной, назначенной на понедельник.

– Ты идешь? Гриффиндор против Рейвенклоу, – с энтузиазмом говорила Тина.

С энтузиазмом, который Петуния не разделяла.

– Это даже не наши Дома… Мне хватило игры две недели назад. – Питти не смогла подавить зевок.

– Разве не хочешь посмотреть, как Гриффиндор размажет этих зазнаек?!

– Ты потом мне расскажешь, я уверена.

– Девочки, можно потише? Тут, вообще-то, люди спят, – еле ворочая языком, сказала Жюли с соседней кровати.

– Эх вы, лентяйки. – Клементина разочарованно вздохнула.

– Спокойной ночи. – Петуния повернулась на другой бок. Как-никак выходной. Имеет она право поспать раз в неделю до обеда?

Как оказалось, имеет, ведь она спала до самого конца матча.

– Гриффиндор победил!! – Клементина залетела в спальню и прыгнула на кровать подруги. – Они размазали Рейвенклоу: сто семьдесят-ноль!

– Чистая победа. Как котят утопить…

– Фу, не говори такие гадости! Кстати, ты кормила Джей-Джея? Конечно, нет, ты ведь дрыхнешь!

Тина достала из-под кровати круглую коробку и открыла ее. Внутри был желтый лягушонок, и он, как и хозяйка, спал все это время. Пока девочка ворковала над ним, подкладывая в тарелочку корм из сушеных мух, Петуния согнала тяжелый, болезненный сон и уселась на кровати.

– Через час турнир в шахматном кружке. Пойдешь со мной?

Петуния так часто слышала этот вопрос от подруги, что уже перестала злиться.

– Скучнее квиддича могут быть только шахматы.

– Ну как хочешь. А я все равно пойду. Я вознамерилась ходить на все мероприятия, потому что буквально через несколько дней учеба закончится.

Петуния знала, что это не вся правда. Просто Клементине нравился Адам Фоули, чемпион по волшебным шахматам среди четверокурсников. В последнее время Адам всегда был с коробкой шахмат в руках. И старательно сторонился Пруденс Свифт.

– Удачи. Надеюсь, на Фоули будет красивая мантия.

– Ха-ха, очень смешно, Петуния. – Тина все еще настырно не признавала очевидное. – Я так и не узнала, кем он приходится преподше по КоЗе.

– Ты сама говорила, что в волшебном мире все друг другу кузены. – Питти снова зевнула. – Надо бы поесть.

– Давай, давай, а то придется ждать до ужина. После обеда Большой Зал будет закрыт для уроков по аппарированию у семикурсников.

Это подстегнуло Петунию, и она, кое-как натянув полосатый свитер, подаренный тетей Джинни, направилась в Большой Зал. Время обеда уже кончалось, многие праздновали победу или переживали боль поражения в своих гостиных, так что в Зале было не так уж много учеников. За слизеринским столом сидел Ал в похожем на Петуниин свитере, только вместо желтых полос у него были зеленые, а вместо черных – серые.

– Твоя мама связала?

Альбус поднял голову. Под левым глазом у него красовался синяк.

– Это еще что? – Петуния обхватила лицо кузена руками, осматривая травму. – Тебе надо к мадам Помфри.

– Ерунда. Это я на чемпионате по квиддичу получил.

– Чем?

– Снитчем. Он влетел мне прямо в глаз!

– Слишком много энтузиазма. Может, у тебя сотрясение?

Возле них появился неизменный спутник Альбуса – Скорпиус Малфой.

– Привет, Скорп. Ты это видел? Правда, что он схлопотал это на матче?

– Чистейшая. Это было круто! – Мальчик взял из высокой вазы засахаренное яблоко на палочке. Как только он его надкусил, остальная еда исчезла со столов. – Что за черт?

– Освобождаем Зал, ребята! – В дверях появился маленький профессор Флитвик.

За ним ровным строем выстроились семикурсники. Мари-Виктуар помахала троице. Скорпиус чуть яблоко не уронил, тряся кистью в ответ.

– Не помню, чтобы вы фанатели по квиддичу, – с ноткой обиды заметила Питти, пока они выходили из Зала.

– Ты же успела поесть, Петуния? – спросил Скорпиус, игнорируя ее слова. Она покачала головой. – Можешь начать мое яблоко с другой стороны. – Он протянул фрукт.

– Я знаю выход получше. Пошли! – Альбус повел друзей к тому самому боковому выходу, через который хаффлпаффцы попадали в свои комнаты.

– Куда ты? – насторожилась Петуния.

– Увидишь. Мне это дядя Рон рассказал.

– А вы знали, что в честь… дяди Рона, – Питти все еще нелегко давалась такая фамильярность, – в школе открыли шахматный клуб?

– Конечно! Когда-то он сыграл самую легендарную шахматную партию в истории школы, – холодно отозвался Ал.

– И был в то время нашего возраста, – грустно добавил Скорп.

Петуния, которая хотела блеснуть знаниями, смущенно промолчала.

Они дошли до натюрморта, возле которого находились бочки, и Альбус торжественно почесал грушу. Та, как живая, захихикала и открыла проход. Такое поведение груш явно не откликалось в душе Питти, ее даже пробило на мурашки, будто по ней таракан ползал. Пройдя в скрытую дверь, ребята оказались на кухне, запруженной маленькими домовыми эльфами. Было жарко и сыро от множества кипящих кастрюль, пускающих пар.

– Меть честная! – вырвалось у Петунии. Она побаивалась этих маленьких сморщенных существ с большими глазами, которые без смущения уставились на пришельцев. Их жуткий вид вызывал и жалость, и отвращение одновременно. Живая груша вмиг забылась.

– Здравствуйте! Можно нам чего-нибудь перекусить? – перекрикивая рабочий гул, спросил Альбус.

Несколько ближайших эльфов поклонились ему и убежали вглубь темноватого помещения. Скоро они появились с подносами со всевозможными закусками: холодным мясом, телячьим языком, хлебом, намазанным маслом, сыром и разнообразными печеными сладостями. Ребята набили карманы кексами и фруктами, а в руки взяли всевозможные бутерброды, и, сердечно отблагодарив добрых эльфов, ушли. Питти заставляла себя не пялиться на них, но безуспешно. Когда она подумала о том, что именно эти существа стирают и чинят ее носки, а затем раскладывают ее вещи по местам, ее передернуло.

– Приятного нам аппетита, друзья, – гордо пожелал Ал. Петуния редко видела его таким довольным, так что была рада. Но мурашки отвращения все не проходили.

– Где бы нам со всем этим разместиться? Есть в коридоре, когда при нас леди, не очень красиво.

Петуния закатила глаза и усмехнулась, но Альбус воспринял вопрос друга серьезно.

– Ты прав. Сейчас ведь идет шахматный турнир? Хаффлпафф-Слизерин, между прочим. А это значит, что наши гостиные почти пусты.

– Ты предлагаешь нам, двум слизеринцам, завалиться в гостиную Хаффлпаффа и лопать там кексы? – изумился Скорпиус.

Питти тем временем отвлеклась от неприятных мыслей и уставилась на друзей, пожевывая тост с джемом.

– Я предлагаю нам устроить Петунии экскурсию и отправиться в нашу гостиную.

– Точно с ума сошел, – решила девочка.

– Пойдем! – загорелся идеей Скорпиус. – Будет весело! Покажу тебе свою коллекцию нефритовых плюй-камней.

– Ты же сейчас несерьезно, я надеюсь? – спросила Питти, которую мальчишки уже тянули за обе руки. – Реально нефритовых?

Он смеялся, но не отвечал. Обойдя уже закрытый Большой Зал, ребята прошли пару коридоров, спустились на пару пролетов и, несколько раз повернув и окончательно запутав Петунию, оказались в тупике, который кончался пустой каменной стеной. Девочка лишь по картинам поняла, что уже была в этом коридоре. В тот самый несчастливый раз, когда попала под заклинание подножки, пробегая по лестнице.

Мальчики тем временем не сбавили ход и подошли к тупику.

– Bitis gabonica*, – произнес Альбус. Стена, издавая характерный звук движения тяжелых камней, сдвинулась вбок, открывая проход. Троица прошла по темному коридору в гостиную Слизерина. – Добро пожаловать в настоящее подземелье! – сказал Ал, когда проверил, что в гостиной на самом деле никого нет.

Петуния с интересом оглядела темные низкие стены, покрытые дорогими гобеленами со сложными рисунками. Многие из них изображали страшные сцены: дуэли волшебников, охоты, например убийство единорога, батальные, с кучей кровавых частей тела. Окон вообще не было, даже маленьких у самого потолка, как в ее гостиной.

– Милота, – прокомментировала девочка. – Теперь понимаю, почему вы такие "веселые".

– Ага. Присаживайся. – Скорпиус показал на темно-зеленый диван с высокой спинкой. Подлокотники были резными, деревянными и не выглядели удобными, но Петуния села и достала из карманов кексы.

– Ну и освещение, – сказала она, смотря на кекс, выглядящий довольно сюрреалистично.

– Да. А еще тут довольно сыро. – Альбус поежился.

– Хорошо, если любишь зеленый цвет. – Петуния продолжала оглядываться. – Мне больше нравится белый, но могу сказать, что зеленый по крайней мере лучше желтого. – Она подергала ворот свитера.

– Мама связала такой же для Джеймса. Бордово-золотой, конечно, в цвет его Дома. Я люблю красный цвет, между прочим. И она это знает. Но мне досталось это. – Он указал на свой зелено-серый свитер и вздохнул.

– А я люблю зеленый цвет! – Скорпиус, уходивший в спальню за двойными тяжелыми черными дверями, вернулся в гостиную с набором плюй-камней. – Но мне нравится светлый, травянистый, а не этот, словно все мхом поросли. – Он уселся напротив гостьи на пол и высыпал круглые камешки, похожие на перламутровые конфетки разного оттенка зеленого. – Поиграем?

– Давай.

Спустя полчаса Скорпиус выиграл у Питти все камни, которые она одолжила у кузена. Они решили доесть кексы и пойти в гостиную Хаффлпаффа, чтобы девочка могла вернуть Алу долг. Их с кузеном камни были одинаковые, подаренные кем-то из родни на Рождество.

– Да ладно тебе, мне они не нужны, – улыбаясь, говорил Скорпиус. – Плюй-камни – единственное, в чем я хорош, вот и получилось так, я не специально.

– Ты сейчас извиняешься за то, что выиграл у меня камни? – Петуния нахмурила светлые брови. – Успокойся, Скорп.

Тот смущенно пожал плечами. Всех охватила какая-то неловкость. Ал решил расшевелить друга и начал его щекотать. Затем досталось и Питти. Они смеялись, гонялись друг за другом вокруг большого дивана и давились малиновыми кексами.

Внезапно тяжелые двери открылись и в гостиной появилась Пэнси Гонт.

– Что здесь делает эта маггловская собака? – сразу же завизжала она, увидев Петунию. Ее плоское лицо со сморщенным носом само было похоже на морду мопса, отчего Питти начала заливисто смеяться. Скорпиус и Альбус, не понимая, что так развеселило девочку, тем не менее тоже начали хохотать, разозлив тем самым Пэнси. – Ах вы, уроды! Сквибы несчастные. Убирайтесь вон!