Текст книги "Петуния Дурсль и совиная почта (СИ)"

Автор книги: Полина Хаджибаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– С чего бы, Гонт? – осмелел Альбус. Он засунул руку в задний карман, откуда у него торчала волшебная палочка.

– Она не имеет права тут находиться! – Пэнси покраснела, но в свете зеленоватых фонарей стала коричневой и выглядела еще больше похожей на собаку.

– Почему? Это же всего лишь гостиная, – не поняла Петуния.

– Веками сюда не заходили не-слизеринцы!

– Могу с этим поспорить… – начал было Альбус.

– А теперь зашла я. Какое горе. Хочешь, провожу тебя в гостиную Хаффлпаффа? – Петуния искренне не понимала суть проблемы.

Но Пэнси лишь разразилась нелитературной бранью. Она, все еще стоявшая в дверях, выхватила из своей дорогущей мантии кривую волшебную палочку и нацелилась на Петунию. Та, сама не зная, как это у нее так ловко получилось, вытащила из кармана свою и проговорила первое попавшееся заклинание, задним умом понимая, что оно скорее всего не подействует:

– Ад-эрео!

– Экспеллиармус! – одновременно с Петунией произнес Скорпиус, и палочка Пэнси отлетела в сторону.

– Ты у меня получишь, Малфой! – завизжала его однокурсница, но когда хотела подобрать свою палочку, оказалось, что ее ноги приклеены к полу. – Ах! – Она чуть не упала, но удержала равновесие, отнюдь не грациозно. – Что ты натворила, поганая грязнокровка?!

До Петунии дошло, что ее заклинание для склеивания страниц книг подействовало на подошвы тапочек Пэнси и приклеило ее к полу.

– Обалдеть! – только и смогла сказать она, не веря, что у нее вообще получилось колдовать.

– Отклей меня!

– Я не могу. Я вообще сквиб, если ты забыла. Или как ты еще меня обычно называешь? – почувствовав уверенность, спросила Питти. – Полорукой?

– Помогите! А-а-а-а! Кто-нибудь, убивают! – орала Пэнси.

– Склей ей еще и рот, – посоветовал Скорпиус, ухмыляясь.

– Только в нос не попади. А то склеишь все, и она задохнется до смерти! – Альбус уже вовсю хохотал. – Какая приятная картина, честное слово!

Петуния направила палочку на девочку, но та вертелась, пытаясь оторвать ноги от пола. Увидев, что Питти собралась повторить свой подвиг, она завизжала еще громче и завертелась еще усерднее.

– Не шевелись, Гонт, иначе я промахнусь! – хохоча, просила Петуния. Разумеется, она не собиралась залеплять ей еще и рот.

Скорпиус начал бегать вокруг сокурсницы, распевая глупую песенку. Ал, потянув кузину, присоединился к его хороводу. Мракобесие продолжалось, пока на пороге не появилась подруга Пэнси – Бетти Вейн. За ее спиной со злым видом стояла еще и Девилия Гойл – самое противное существо, какое знала Петуния. По сравнению с ней ее однокурсница Аманда Флэтворфи была сущим ангелом. Но к счастью, до сегодняшнего дня Гойл издевалась исключительно над детьми из Гриффиндора, имея к ним какую-то нездоровую неприязнь.

– Что тут происходит? – задала она логичный вопрос, сверкая черными глазами. – Беатрис, живо за помощью!

И Бетти Вейн, увидев положение лучшей подружки, торопливо скрылась за дверями гостиной.

"Даже твоя припевала сбежала", – подумала Питти, чувствуя разливающееся тепло в груди.

– Не распаляйся, мы уже уходим, – сказала она Девилии и прошла мимо нее, состроив гримасу Пэнси.

– Иди, иди отсюда, полорукая. А вы еще попляшете! – пообещала Пэнси мальчикам, которые заторопились за Петунией.

Когда их маленькая компания скрылась за парой поворотов, Скорпиус сказал:

– Они нам правда устроят. Но это того стоило! Петуния – ты лучшая волшебница, какую я знаю.

– Это вряд ли, – ответила она. Былой восторг и смелость прошли, и девочка начала ощущать беспокойство.

– А как же Роза, которую ты буквально боготворишь? – Ал усмехнулся.

– О чем ты? – наигранно ужаснулся Скорпиус. – Ты явно бредишь! Тебе точно надо в больничное крыло.

– Не так быстро! – Из-за ближайшего поворота появился профессор Лорел Нотт. Он сурово поглядел на троицу. – Мисс Дурсль, я провожу вас в кабинет профессора Спраут. А вы, молодые люди, последуете в мой кабинет. На вас троих поступила жалоба.

– Оу, – сказала Петуния, покрываясь холодным по́том.

Спустя двадцать минут и монотонный подъем из подземелья, профессор Нотт оставил девочку перед дверьми в кабинет главы ее Дома, а сам, взяв Альбуса и Скорпиуса за шкирки, потащил их обратно в подземелье, чтобы "выслушать их неправдоподобные версии и вынести суровое, но справедливое наказание". Питти не могла совладать с сердцем, которое снова поднялось в горло и мечтало сбежать отсюда, видимо, даже сильнее, чем его обладательница.

– Входите уже, мисс Дурсль, – нетерпеливо позвала профессор Спраут. – Я слышу ваше дыхание.

Петуния, держась за стенку, переступила порог и побрела к ее столу.

– Профессор Спраут, это случайность. И вообще, Пэнси первая достала палочку, я лишь пыталась защититься.

– Что вы вообще делали в гостиной Слизерина? Даже я там ни разу не была, а я работаю в этой школе уже стыдно признаться сколько лет! – Женщина взялась за грудь в том месте, где должно быть сердце.

– Я не знала, что нельзя, – пыталась оправдаться Петуния, но понимала, что ее слова не слышат. – Мы просто решили отдохнуть, пока все были на шахматном турнире.

– Я знала, что вы желаете вылететь из школы, но думала, что вы найдете способ попроще!

– Вылететь? – Петуния одновременно и удивилась, и напугалась. Вылететь! Осталось учиться меньше недели! Почти все экзамены позади. А почта? Что будет с ее идеей, если ее исключат? – Вы не можете так поступить со мной!

– Вы напали на ученицу. Да еще на кого?! На мисс Гонт, представительницу чистейшей крови. Вы хоть представляете, что устроят здесь ее родители, если я оставлю вас в школе? И это после того, как несчастный Флинт, наконец, вернулся к учебе после травмы!

– Да у меня в жизни не получалось этого заклинания. Может, это вообще не я наколдовала?

– Это легко проверить, если исследовать вашу палочку.

– И вообще, какая разница, на кого именно я, как вы сказали, напала? Разве если так же поступили бы, например, со мной, вы бы ничего не предприняли? – распалилась Петуния, забыв, что спорит не абы с кем, а с главой Дома.

– Конечно, это не имеет значения! – ответила профессор Спраут серьезно, но уж слишком поспешно. – Но вы втроем вели себя как дикари, кружили вокруг бедной девочки, которая не могла сдвинуться с места!

"Бедной девочки, как же!" – взвыла про себя Петуния, почувствовав, что слезы обиды текут из глаз. Весь год кто-нибудь, да задевал ее. Да, ее не заколдовывали, но обзывали, смеялись, щипали, подкладывали навозные бомбы в сумку и кусачие письма в учебники. Но стоило ей один раз в порыве радости подшутить над золотокровой Пэнси Гонт – и ее исключают из школы!

– Профессор Спраут! – В дверях появился Невилл Лонгботтом, длинный как жердь мужчина одного примерно возраста с родителями Петунии, и с очень добрым лицом. – Не совершайте ошибку!

– Профессор Лонгботтом? – женщина немало удивилась. – Если вы хотите защитить своего крестника, то он у профессора Нотта.

– Нет, Альбус не нуждается в защите.

– Он ничего и не делал! И Скорпиус тоже! – вставила Петуния, но быстрый взгляд светлых глаз учителя гербологии заставил ее замолчать.

– Профессор Спраут, Нотт за секунду отлепил мисс Гонт от пола. Было использовано простое склеивающее заклинание. Оно рассеялось бы через полчаса. Не стоит строго…

– Вы не понимаете, профессор Лонгботтом! И я до сих пор не возьму в толк, как вы замешаны в этом деле?

– Я услышал, проходя по коридору, что Альбуса хотят наказать, и сначала направился к Нотту в кабинет. Профессор Нотт заставил мальчиков писать строчки, и все оставшиеся дни до конца учебного года они должны будут убираться в кабинете зелий после уроков. Я думаю, похожее наказание можно предписать и мисс Дурсль.

– Она направила свою палочку на ученицу!

– Я защищалась, говорю же!

– Тише! – успокоил Лонгботтом обеих, даже не смутившись, что повысил голос на главу Дома. – Профессор Спраут, можно поговорить с вами наедине?

– Дурсль, подождите за дверью.

Пока Петуния исполняла приказ главы, она отчетливо услышала слова профессора Лонгботтома:

– Не делайте жизнь маленькой девочки адом.

– Что вы несете?

– Я помню свои годы… – Потом дверь сама по себе захлопнулась, и Петуния больше ничего не разобрала.

Через несколько минут из кабинета вышел профессор Лонгботтом.

– Вы свободны, мисс Дурсль. Вас не исключат.

– Правда? – еле шевелясь от страха, спросила она.

Учитель вытащил из кармана упаковку с шоколадной лягушкой и протянул ей.

– Конечно, вы наказаны. Будете каждое утро мыть совятник, начиная с завтрашнего дня.

"Она же знает, как я их ненавижу!" – Петуния зажмурилась и потерла лоб обеими руками, закрывая лицо от профессора.

– Ну-ну, это не так уж страшно.

– Не люблю сов.

– Как так? Они же лапочки! – Профессор Лонгботтом улыбнулся. – Кстати, – продолжил он шепотом, – оригинальное использование заклинания. У вас гибкий ум, мисс Дурсль. Бегите в свою гостиную и постарайтесь больше не влипать в неприятности, – он явно выделил слово "влипать".

– Спасибо. И за лягушку тоже.

– Хорошего дня.

Петуния побежала по коридору, чувствуя, как молодой профессор смотрит ей вслед.

Не успела она повернуть за угол, как со всего маху врезалась в Энди Джордана. У него в руках была стопка книг и пергаментов, которые веером разлетелись по каменному полу. Не сразу поняв, кто в него влетел, он чертыхнулся и наклонился, собирая свои вещи.

Питти присела на корточки и начала ему помогать.

– Прости пожалуйста, Джордан. Я не нарочно!

Только сейчас, казалось, поняв, кто перед ним, мальчик расслабился и тут же натянул улыбку:

– Не страшно, Питти. И зови меня Энди, хорошо?

– Да, да, конечно.

– Откуда это ты так бежишь? Неужели шахматный турнир кончился? Кто победил?

– Я не люблю шахматы.

Казалось, Энди был огорошен этой новостью. Быстро вернув самообладание, он вновь широко улыбнулся:

– А что тебе нравится? Не квиддич, как я понимаю?

– Даже не знаю. Я еще не освоилась.

Они все еще собирали листки, и тут Петуния резко остановилась. Она собиралась пергаменты в кучку и увидела, как из-под одного выглядывает что-то ярко-сиреневое. Безотчетно послушавшись своего любопытства, девочка вытянула пергамент за уголок и не смогла не ахнуть: на листке была изображена петуния. Почти такая, какую она нашла на кровати в день рождения, только другого цвета.

– О, наверное, Лара оставила у меня свои рисунки, – спокойно сказал Энди.

– Я думала, ты рисуешь.

– А что, красиво? Тебе нравится?

Совершенно сбитая с толку, Питти лишь кивнула.

– Возьми себе. Это же твой цветок нарисован?

– Угум, – выдавила Петуния, заливаясь краской.

– Ладно, – теперь смущаться начал и Энди. Он встал, забрав стопку из рук девочки. – Спасибо.

– И тебе, – выпалила она, затем добавила, очень смущенно: – За подарок.

Джордан пристально на нее посмотрел. Но, видимо, решил ничего не говорить. Он постарался, не опуская стопку на пол, привести ее в аккуратный вид. У него не вышло. Плюнув на это дело, она снова обратился к Петунии, которая, казалось, от смущения приросла к полу:

– Ты хорошо общаешься с Алом, да? С братом Джеймса?

– Да. А что такое? – Питти привыкла, что все ненавидят Альбуса, а потому сразу ощетинилась. Джордан не мог этого не заметить, но, видимо, решил притвориться, что все нормально. Он ответил:

– Лара сидит с ним и Скорпиусом на зельях. Мне просто интересно, с кем общается моя сестренка. Я хочу, чтобы у нее все было хорошо. В общем, просто братское любопытство.

Петуния немного успокоилась. Даже получилось улыбнуться. Хотя все ее мысли продолжал занимать цветок, нарисованный искусной рукой на пергаменте.

– Альбус хороший. И Скроп тоже. Не беспокойся.

– Конечно. Тем более, если им доверяешь ты.

Последнее Джордан проговорил шепотом. Петуния открыла в удивлении рот, но мальчик лишь неуклюже махнул ей рукой, чуть не уронив свою нестройную ношу снова, и был таков.

Пораженная девочка поспешила дальше.

* * *

– Нет, нет, нет. Успокойся, – просила Тина, которая после чемпионата застала подругу в полном смятении. Она даже не успела сообщить ей, кто стал чемпионом школы по шахматам.

– Да ты глянь! Просто глянь! – Петуния бросила вперед оба рисунка. Цветы на них и впрямь отличались только цветом да расположением. Было совершенно очевидно, что их писала одна рука.

– Вижу, – прошептала Клементина, переворачивая пергаменты изображением вниз. Они сидели в общей гостиной, где буквально в другом углу старшекурсники праздновали победу. – Но ты сама понимаешь, что никто из Гриффиндора не может попасть в нашу гостиную.

– Нет, я так думала до того, как погостила у Альбуса и Скорпа!

– Что? – томные веки Тины дрогнули. Она упала на подлокотник кресла, где сидела Питти, и чуть не свалилась на подругу.

– Потом расскажу. Что если у Джордана получилось пробраться в нашу спальню и положить это… нет, это, – она взяла нужный листок, – на мою кровать в качестве подарка? О дне рождения он мог узнать от Джеймса. Тот точно знал, потому что тетя Джинни через него прислала мне банку малинового джема. Она специально это сделала, ведь Джеймс настырно не пишет домой писем. В общем, не важно, – сказала девочка, поняв, что отвлеклась от темы. – Важно то, что Джоржан зачем-то подложил мне этот цветок.

– Или все же Лара.

– А Ларе это зачем? Она со мной здоровается-то через раз.

– Может, потому и через раз, что не боится обратить на себя внимание. – Тина, немного оправившись от новостей, подмигнула подруге.

Петуния не думала, что ее подруга, такая вся чопорно-романтично-мечтательная, на самом деле вполне современных взглядов. Правда, сама она не представляла, как относиться к ее гипотезе.

– Ладно, это не имеет значения. Но ты ведь видела его тогда со Свифт. Видимо, она помогла ему пройти или подложила по его просьбе сама.

– Ерунда. Свифт просто добрая и она староста. Скорее всего, она просто учила чему-то младшекурсников, вот и все, – решительно заявила Тина.

– Ага, разношерстная компания собралась. И из Гриффиндора, и из Слизерина, и прости господи, из Рейвенклоу.

Петуния отвернулась от подруги, сложив руки на груди и поджав губы. Она не понимала, почему Тина так спокойно откликается о том, что их староста водится с удивительно неподходящими детьми, и при этом ей не нравится, что Питти пробралась в гостиную Слизерина. Нападки на этот Дом уже порядком надоели. Тем более, что там из самых неприятных были только Гонт, Гойл и Вейн, и то последняя лишь в качестве подпевалы, да и вся троица почти не задевала Петунию, как и остальных Хаффлпаффцев.

– В общем, – начала Клементина, видя, что подруга не собирается продолжать разговор, – это все равно не имеет значения.

– Как же?..

– А так же. Если он поймет, что сдал себя в потрохами, то пусть наберется смелости и подойдет! Если это не он, а Лара, то есть вероятность, что скоро она узнает от Энди, к кому попал ее рисунок, и, если ей это надо, тоже подойдет к тебе сама. А если они оба тебе не нужны ни как друзья, ни как, прости за мою прямоту, любовные интересы, то и тебе не следует ничего предпринимать.

– Какие уж тут любовные интересы? – опешила Петуния.

– Тебе уже тринадцать! Моя прабабушка в этом возрасте уже была помолвлена.

– Фу ты, Тина! И думать не хочу.

– Ладно, никто же тебя не заставляет! Тем более, когда в вариантах только Энди Джордан. – Она прыснула со смеху, но прикрыла заливающееся румянцем бледное лицо обеими руками.

Петуния не видела ничего смешного в Энди Джордане. Он казался ей вполне милым мальчиком. Вплоть то секунды, пока не подмигнул ей. Теперь все его действия на протяжении учебного года казались ей двусмысленными. Это было намного хуже того ощущения, которое появлялось у нее, когда Скорпиус называл ее леди или пускался в пространные рассуждения о положительных чертах Розы.

Думая об этом, она совсем не обратила внимания, как на них пристально смотрел бледный брюнет из противоположного угла гостиной. Пока его друзья веселились, отмечая удачный год, он сверлил черными, как обсидиан, глазами парочку подружек. Вторая, кстати, перехватила его взор и улыбнулась. Парень отвернулся и уже больше не обращал на младшекурсниц внимания.

– И все же, – с былым энтузиазмом начала Тина, вновь смотря на подругу, – как ты оказалась в гостиной Слизерина?

______

*Bitis gabonica – (лат.) Габонская гадюка

Глава 18. Чертовы глазированные орешки

Май проходил быстро, погруженный в зубрежку, контрольные и экзамены. Учеба доставляла много хлопот. Тем более, что все мысли девочки были заняты чертовым ультиматумом директора. Почтовый ящик, новехонький и блестящий, торчал у главного выхода из Хогвартса на всеобщее обозрение.

В первую неделю Петуния находила в ящике только самолетики, взрывающиеся конверты и кусачие записки. После нескольких жалоб директору профессор Летиция Фоули, учитель по контрзаклятиям, нанесла несколько защищающих чар. Но от этого настроение Питти не поднялось: писем все равно не было. Приставленная в качестве почтальона эльфийка Минни, носатая и маленькая, одетая в кусок шторы, завязанный на плече на манер тоги, каждые пару дней появлялась в спальне Петунии, чтобы сделать необнадеживающий отчет. Ее вид и появление до сих пор пугали девочку, а когда она узнала, что у Клементины дома тоже есть служанка-эльфийка, она не могла вернуть выпученным глазам нормальный вид еще долгое время.

Во вторник, двадцать девятого числа, Петуния встретилась с Теодором Роули, единственным мальчиком из Гриффиндора, у которого с гербологией была такая же беда, как у нее. На совместном уроке они занимали самый дальний стол вместе с Тиной, когда нужно было работать в группе.

– Итак, ребята. Сегодня у нас пред-пред-последний урок в этом учебном году, – без обиняков начал профессор Лонгботтом. – Завтра у вас будет последняя контрольная работа, а четверг я оставил для пересдач. Но имейте в виду, что даже те, кто знает свою оценку, должны обязательно явиться. Я придумаю, чем вас занять, – закончил он под общий гул. Затем передал ученикам листы с заданиями. – Просмотрите. Примерно то же вы увидите завтра на контрольной.

Дети начали шуметь еще сильнее, разбирая пергаменты. Петунии не было до этого дела, она разговаривала с Роули о почте.

– Почему ты раньше не подошла ко мне? Моя мама преподавала здесь маггловедение до того, как вышла замуж. Уж она найдет, кому отправить маггловское письмо. Если тебе адресат не так важен, – говорил Теодор, пока профессор Лонгботтом распинался. – Я напишу письмо, например, в Общество мормонов. Почему нет?

– Да пожалуйста, – хмыкнула Питти. – Мне важно, что я смогу записать лишнее имя в список.

– Начну сегодня же. Кто-нибудь вообще пользовался почтой?

– К счастью, да, и по большей части благодаря нашей старосте Пруденс Свифт. – Произнося ее имя, Петуния все еще не могла отделаться от странного чувства. После той встречи в пустом, как им с Тиной казалось, кабинете, Свифт была особенно мила и как-то уж особенно агрессивно избегала всех, кто был с ней тогда в кабинете, в том числе и сокурсника Фоули.

– А, я ее знаю. Такая она кр… красноречивая, – резко поправился мальчик. Питти догадалась, что он хотел сказать "красивая", что в принципе было правдой.

– Да. Вместе с ней в списке еще десять человек из Гриффиндора, двенадцать из Хаффлпаффа и девять из Рейвенклоу.

– Нужно еще?..

– Целых девять человек. – Петуния выставила пальцы.

– Мисс Дурсль, если вы отвечаете на первый вопрос, то ваш ответ неверный. И прошу вас не подсказывать неправильные ответы Роули и Мистерио, у них и так неуд на неуде.

– Простите, профессор. – Питти опустила глаза на пергамент с заданием. "Сколько унций валерианы нужно для того, чтобы усыпить боутракла?" Она прекрасно знала ответ! И да, он был не "девять", а "одна". – У тебя есть еще знакомые, чтобы предложить им мою идею? – шепотом обратилась она к Теодору.

– Поговорю, конечно. Но… – Роули глянул на профессора, который начал ходить между рядами. – Почему в твоем списке нет слизеринцев? Разве ты не дружишь с Поттером, который туда попал?

– Дружу, – не стала вдаваться в подробности Петуния. – Но в Слизерине нет магглорожденных.

– Так и я не из них, но, как видишь, мне есть кому написать. Давай, Дурсль, тебе осталось найти всего девятерых.

– Кстати, восьмерых, если ты точно напишешь письмо.

– Точно, точно.

– Мистер Роули. – Мягкий голос профессора гербологии будто выплыл из другого мира. Хотя, как оказалось, его обладатель буквально стоял у них за спиной. – Скажите нам правильный ответ на первый вопрос.

– Я… ох… – Теодор поводил глазами по пергаменту, затем глянул на Петунию, но та боялась подсказать, ведь учитель стоял очень близко. – Три?

– Вы у меня спрашиваете, мистер Роули? – уточнил профессор Лонгботтом под смешки соседей.

– Нет. Три унции. Вот, – ответил мальчик, покрываясь по́том.

– Надеюсь, до завтра у вас будет время перечитать конспекты. – Мужчина покачал головой и пошел дальше.

На следующий день гербология снова была с Гриффиндором. На перемене радостный Роули передал Петунии пухленький конверт и сказал, что его мама тоже написала пару писем.

– Директор МакГонагалл ставила какие-то запреты на то, кто именно должен пользоваться почтой? – с серьезным видом спросил мальчик.

– Она говорила что-то про процент от количества учеников, так что, думаю, имелись в виду именно ученики.

– Но ведь она не сказала это четко, – вставила, воодушевившись, Клементина, – а значит, учителя и другие тоже могут попробовать.

– Я с учениками-то не могу договориться, а ты хочешь, чтобы я пошла по учителям? Да и кто из них из магглов?

– Мало кто, – задумчиво ответил Теодор. – Но предоставь это мне. Хотя, конечно, лучше подстраховаться.

– Роули, Дурсль, Мистерио, – позвал профессор Лонгботтом, заходя в класс, – рассаживаемся по разным партам.

– Почему? – тихо спросила Тина, но профессор ее услышал. Он обернулся, не дойдя до своего стола добрых полкабинета:

– Потому что я хочу узнать, как хорошо ночью каждый из вас повторял свои конспекты. Сделайте милость. – На этом экзекуция не закончилась. Добравшись до доски, он повернулся, окинул учеников серьезным взглядом, и проговорил тоном, не терпящим возражений: – Лара Джордан, отсаживайся от мистера Тейлора. Диана…

– Да, дядя Невилл?

– Прекрати, Диана. Пересядь подальше от Полли Чэмпен, пожалуйста, и не вздумай сесть с мисс Триаль. Роза…

– Да, дядя Невилл? – сказала и она, тонко пародируя интонацию Дианы Аббот.

– И ты туда же! – Профессор Лонгботтом закатил светлые глаза под тихий хохот класса. – А потом еще говорят, что я предвзят. Ладно, сядь с кем-нибудь из Хаффлпаффа. Далее, – тут он взялся за однокурсников Петунии, – Диего Альваро и Сэм Колби – по разным партам. Джексон Харт, сегодня посидишь без Аманды. Так, вы – туда, вы – вперед, сядете передо мной. Клементина, пожалуйста, тоже не усаживайся возле Жюли. Сегодня мисс Триаль побудет в гордом одиночестве.

Петуния погрустнела. Жюли Триаль получала только лучшие отметки по гербологии. Клементине было бы неплохо посидеть за ее партой. Тем более, девочки хорошо общались, а Питти давно чувствовала, что из-за дружбы с ней к Тине начинают относиться так же отстраненно. Общение с самой популярной девочкой на курсе пошло бы ей на пользу.

– Не расстраивайся, – шепнула Клементина, собирая вещи, чтобы пересесть с их общей парты. – Я выпила Охотничье зелье, и теперь сутки буду слышать не хуже овчарки.

– Удачи. Постараюсь очень внятно шептать. – Питти подмигнула ей.

После контрольной профессор Лонгботтом подозвал Петунию к себе.

– О, полорукая получила неуд, – засмеялась Роза. Аманда, ухватившись за возможность поиздеваться над нелюбимой сокурсницей, громко заржала и хотела уже что-то сказать.

– Прошу, мисс Грейнджер-Уизли, закройте двери с той стороны, – пробасил профессор, заглушив все шепотки и смех.

– Да, дядя Невилл. – И зыркнув прищуренными голубыми глазами на девочку, Роза громко захлопнула дверь.

– Все так плохо, профессор? – дрожа, спросила Питти. Она не спала всю ночь, повторяя конспекты и заучивая латинские названия трав. Но к утру ей показалось, будто единственное, о чём она помнила правильно, так это о том, что антенницу нельзя поливать простой водой. Еще она боялась, что профессор узнал об их с Тиной трюке с Охотничьим зельем.

– Наоборот, мисс Дурсль. Я поражен, если честно. Вы ответили верно на восемьдесят девять вопросов из ста. Три из них были помечены звездочкой, что означало особую сложность. – Петуния, опустив глаза, кивнула. Сложные вопросы воистину были сложными, и она не была уверена, что правильно запомнила лунные циклы, по которым надо подстригать люпины, и количество мандрагоры, считающееся уже ядовитым, а не лечебным для разных видов существ. – Откуда вы знаете, что антенницу нельзя поливать водой, я могу догадаться. Надеюсь, что и мистер Поттер запомнит данный факт на всю жизнь. – Профессор Лонгботтом улыбнулся и сел на стол напротив ученицы. – Очень рад, что у Ала есть такая подруга, как вы. Но я не понимаю, почему вы скрывали ваши знания на протяжении года.

– Я их не скрывала, – тихо ответила Петуния. "Их и не было", – добавила она про себя.

– Интересно. – Профессор помолчал. – Вряд ли Ал вам рассказывал, но я дружил с его отцом со школы. Тогда это место… было немногим лучше, чем сейчас, если честно. Лояльности от таких стариков, как Флитвик или МакГонагалл ждать не приходится, да простят меня оба. Я помню свои школьные годы, и это… это было по большей части ужасно, если честно. Да, да, не смотрите на меня так. Вы думаете, если теперь я преподаватель, я не мог быть изгоем в детстве? Я был толстеньким забитым мальчишкой, которого не слушалась собственная палочка.

Он замолчал, а Петуния рассматривала свои ногти, пытаясь спрятать удивление. Глядя на этого высокого мужчину, видя то, как с ним фамильярничают некоторые ученики и как он не боится спорить с профессорами, что стоят по рангу выше него, помня, какой он профессионал своего дела и как много знает, она не могла представить себе маленького забитого мальчика, у которого колдовать не получалось так же, как и у нее. Приплюсовав к этому целую главу в учебнике по истории Второй Волшебной Войны, Петуния еле сдержалась, чтобы не присвистнуть. Профессор Лонгботтом только кивал, будто читая ее мысли.

– Я знаю, что вы затеяли, как вы это сами называете, революцию.

– Не то, чтобы… – смущенно ответила Питти.

– Хочу поучаствовать.

– Что? Но как?

От Альбуса Петуния знала, что профессор Лонгботтом – чистокровный волшебник.

– Я слышал гениальную идею мистера Роули и решил, что могу так же, как он, написать письмо, например, в какой-нибудь институт по изучению редких растений. Над этим я еще подумаю.

– Спасибо, – пораженно сказала девочка.

– Не за что. Я буду только рад, если это место станет менее неприятным для таких учеников, как… Каким, собственно, был я, – закончил он сумбурно.

Петуния догадалась, что он не хотел обижать ее, называя какой-то не такой. Но она бы не обиделась. Она прекрасно знала, какая она. И прекрасно знала, что долго вытягивать на знании теории не сможет, и когда-нибудь придется поднять палочку и что-нибудь наколдовать, желательно правильно. И желательно не приклеивая чистокровных волшебниц к полу.

– Ладно, идите на обед. Хорошо перекусите перед… что у вас дальше? Кажется, зелья. Ух, не завидую.

Петуния закатила глаза. И зачем он напомнил? Мало того, что зелья – это зелья, и этим все сказано, так еще и урок проходил вместе с Рейвенклоу.

Не успела она войти в Большой Зал, как к ней подбежали Альбус и Скорпиус.

– Роза сказала, что ты получила неуд по гербологии и вылетишь из школы, – запыхавшись, объяснил кузен. – Дядя Невилл не мог так поступить!

– И не поступил, успокойся. Роза сама это выдумала, ответила она, заметив, как внимательно на нее смотрит Мари-Виктуар, сидящая возле Джемса за столом Гриффиндора.

На вопрос, что тогда случилось, Петуния быстро рассказала обо всем, не забыв похвастаться тем, что в стане пользователей маггловской почтой прибыло. Мимо как раз проходила Лара Джордан. Она не стала притворяться, что не услышала их разговор.

– О, Петуния, я так рада, что это шутки. Ты большая молодец, вообще-то, – улыбнулась Лара, с которой до этого момента они общались всего пару раз. – Я бы тоже написала, да некому. Если я придумаю, кому отправить письмо, можно и мне воспользоваться твоей почтой?

Ее слова повергли в шок не только Питти, но и ее собеседников, а Лара Джордан только хихикнула, глядя на осоловелого Скорпиуса, и пошла к столу Гриффиндора. Поразительно похожая на брата улыбчивая девочка даже прическу носила почти такую же: ее короткие кучерявые волосы черным барашком лежали на голове. Она как раз села возле Энди Джордана и о чем-то ему сказала. Второкурсник повернулся, их с Петунией взгляды встретились.

– Кстати, раз так, то и я напишу письмо. Хотя бы Магнолии, – предложил Альбус, отвлекая кузину.

– И я тоже. Можно тоже Магнолии? – Скорпиус прикрыл рот рукой, будто сказал что-то страшное. – А кто это такая?

– Моя сестра. Она маггл.

– Вау, бывает же. – Скорпиус нахмурился. Но Питти не заметила на его лице отвращения.

"Никакой он не сын Волдеморта", – сказала она себе уверенно, будто отвечала на вопрос Свифт.

– Пишите кому хотите. Теодор Роули вообще пишет мормонам.

– Надеюсь, они не сильно удивятся, кем бы они ни были. – Альбус пожал плечами.

Пока они перешучивались, время обеда утекало, но Петунии не хотелось идти к своему столу. К тому же к ним присоединилась Тина, рассказывая, какие еще гадости говорили Роза и Аманда о ней и не только, пока та была у профессора гербологии.

– А к нам подошла Лара Джордан и сказала, что я большая молодец, – многозначительно выпучивая глаза, сказала Петуния Клементине.

– Только это? – спросила подруга, игнорируя заинтересованные взгляды мальчиков.

– Только это.

– Интересно. Ведь ее подослал брат. Я слышала их разговор в коридоре.

– Что за козни вокруг вас? – не выдержал Скорпиус.

– Только потише, в Зал вошла Пруденс, – сообщила Тина.

– А с ней что не так?

– Да все нормально, Скорп, – ответила Петуния. – Просто Свифт немного… слишком заинтересована моим благополучием. Так слишком, что начинает бесить.

– Все же я думаю, что тебе кажется. – Подруга устало подняла сероглазый взор к зачарованному потолку.

– А еще мы видели ее в одном кабинете с Джорданом, Фоули, Джонси из Рейвенклоу, и, вы сейчас упадете, – твердо проговорила Петуния, слыша недовольный вздох Клементины, – вашего Эйвери.

– Альфреда Эйвери? Такого светловолосого, у которого волосы будто засахаренные? – переспросил Скорпиус, пока Альбус просто пораженно раскрыл рот.

– Скорее, залакированные. Да. Я о нем. Тина считает, что Свифт их чему-то учила.

– Может быть. Помогала первокурсникам, – подтвердила подруга ее слова.