Текст книги "Не вошедшие в рай, или Поющие в терновнике"

Автор книги: Пола Сторидж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

*

Приехав в Лондон, Джастина, Пэтси и, конечно же, девчушки отправились в особняк на Парк-Лейн, а Джимс вызвался проводить Мэри. Она сказала, что ей хотелось бы поскорей вернуться домой и побыть одной. Отдохнуть и подумать. Все тепло попрощались с доктором и условились, что после выходных Пэтси приедет к нему в клинику и они начнут обследования и приступят к необходимому лечению. Проводив Мэри, Джимс вернулся домой словно на крыльях. Он восторженно сообщил Джас тине, что пригласил Мэри вечером в ресторан и она согласилась. Все прилегли немного отдохнуть, а вечером Джимс отправился с Мэри в ресторан. Когда приехал с работы Лион, Джастина рассказала ему, как все прошло в Дрохеде, как идут там дела, и сообщила, что серьезно больна Фиона. Тем не менее, все в этот вечер были в приподнятом настроении. Джастина и Лион – оттого, что вновь оказались вместе. Джимс – оттого, что сможет еще побыть рядом с Мэри. Лишь Пэтси чувствовал себя ужасно, хотя и старался, чтобы никто этого не заметил. Он дико волновался, мучая себя вопросами, на которые не мог получить ответа. Мечты, радостные и светлые, сменяли мрачные, пессимистичные: «А что, если...» Когда все разошлись, Пэтси поднялся в свою комнату и лег спать. Однако сон не шел к нему. Взбудораженные нервы никак не желали успокаиваться. Более того, с каждой минутой сон отлетал от него все дальше. Воображение и фантазия, разбушевавшиеся в голове Пэтси, сыграли с ним дурную шутку. Волнение пожирало его, будто раковая опухоль. А что, если доктор не сможет ему помочь? Это будет ударом такой силы, от которого ему уже не удастся оправиться. Жизнь сломается окончательно... Пэтси вскочил и принялся мерить шагами комнату в ожидании Джимса. Но Джимс сегодня, как нарочно, задержался очень надолго. Лицо Пэтси, словно саван, покрывала мертвенная бледность, и он чувствовал какую-то нездоровую слабость во всем теле. Сердце болезненно колотилось в могучей груди, грозя просто разорваться от столь неистовых страданий. Доктор Ярокер, да и все остальные радовались возможному его выздоровлению. Вся эта суета вокруг и слова доктора поселили в душе Пэтси надежду, но она вдруг показалась ему такой несбыточной. Через час он уже считал, что его выздоровление могло быть исключительно только чудом. Поэтому с каждой следующей секундой его существо заполнял все более сильный, ставший вскоре безмерным страх. А еще через полчаса в голове Пэтси возникла спасительная мысль – надо уехать. Прямо сейчас. Уехать и оставить все как есть. Зачем подвергать себя такому риску? Ведь однажды врач уже сказал ему, что болезнь неизлечима. И считая так, он, Пэтси, со временем стал мало обращать на это внимания и даже вовсе забывал об этом, особенно в самый горячий период в имении, когда работа занимала все его мысли. Здесь же, когда он был предоставлен самому себе, остался наедине со своими мыслями и отвлечься было не на что, этот сильный мужчина, прошедший сквозь войну и никогда не боявшийся смерти, вдруг испугался, как ребенок. Он метался по комнате, подолгу стоял у окна, вглядываясь в огни ночного Лондона. Но темнота вокруг лишь только усиливала его страх, растерянность и совсем рассеивала ту слабую надежду, которую ему подарили. Ему хотелось, чтобы Джимс сейчас оказался рядом. Тогда он мог бы поделиться с ним своими мыслями. Ведь брат был ему самым родным и близким человеком в их многочисленном семействе. Но у Джимса теперь были свои проблемы, и занятый любимой женщиной и своими личными ощущениями, он радовался за Пэтси, но Мэри была для него на первом месте. И сегодня ночью он просто не подумал о том, что нужно побыть с братом и как-то постараться хотя бы немного успокоить его. Поэтому Пэтси сидел в одиночестве, дожидаясь его возвращения.

*

А Джимс явился домой только к шести часам утра, веселый и сияющий от счастья. По дороге от дома Мэри, а точнее, когда они простились у ее подъезда, она разрешила, наконец, поцеловать ее. Джимс снова и снова переживал это сладостное ощущение, затронувшее его до глубины души, и вспоминал то, что сказала ему Мэри. Он просто ликовал. Мэри согласилась выйти за него замуж!!! «Ты надежный и мужественный человек, Джимс. Я долго думала, сомневалась и пыталась проверить свое отношение к тебе. Но в последнюю неделю, проведенную в Дрохеде, я поняла, что тоже люблю тебя, – сказала она, и он повторял про себя ее слова, которые были для него, как нектар. – Мы с тобой два одиноких человека, никому ненужных, кроме друг друга. И поэтому я буду рада соединить свою жизнь с твоей жизнью». После этих слов Джимс подхватил ее на руки, легко, словно перышко, и закружил по улице. А она смеялась, счастливая и опьяненная новыми чувствами и прекрасной лондонской ночью. И все вокруг казалось ей великолепным. Войдя в спальню и увидев Пэтси, Джимс моментально отогнал от себя все свои радостные мечты и радужное настроение. Брат выглядел очень подавленным. Он был бледен, лицо его осунулось, под глазами залегли тени. – Что с тобой, Пэтси? Ты себя плохо чувствуешь? – спросил Джимс, встревожившись. – Нет, я просто очень переживаю. Я так волнуюсь и так боюсь, как никогда ничего не боялся. Ведь я совершенно не думал об этом. Но если мои надежды не оправдаются, это будет для меня хуже смерти. – Прости меня, Пэт. Я, наверное, должен был побыть с тобой сегодня. Но Мэри совершенно вскружила мне голову. И даже твои переживания отошли у меня на второй план. Прости меня, брат. Но ты постарайся не переживать так. Все говорят, что доктор Ярокер просто замечательный врач. И я уверен на сто процентов, что с тобой все будет в порядке. Вот увидишь, мы еще погуляем на твоей свадьбе. – Хорошо бы это было так, – вздохнул Пэтси. – Ну ладно, надо лечь и немного поспать. А то представь себе, как будут смотреть на нас. На двух невыспавшихся и осунувшихся ненормальных, когда мы придем в клинику.

*

К десяти часам утра, после легкого завтрака, к которому ни Джимс, ни Пэтси даже не прикоснулись, они отправились в больницу. Доктор Ярокер встретил их и, попросив Джимса подождать, увел Пэтси с собой. Клиника была маленькой и выглядела довольно непрезентабельно. Пэтси, идя по старым, тесным коридорам, почувствовал себя куда хуже, чем час назад. Ярокер оглянулся на него и сказал: – Прошу вас, не придавайте слишком большого значения тому, что клиника у нас не блещет красотой и не такая огромная, как современные дворцы медицины. Специалисты и медсестры у нас здесь ничуть не хуже. А сейчас отвлекитесь. Мы проведем кое-какие обследования и возьмем у вас необходимые анализы. Они подошли к диагностическому кабинету, где доктор попросил Пэтси раздеться, уложил его на кушетку и стал опутывать какими-то проводами, крепить к телу специальные датчики, смотреть, мять, щупать. Это продолжалось не меньше двух часов. Пэтси так устал и перенервничал, да еще давала о себе знать бессонная ночь, что к концу второго часа всех этих медицинских мытарств задремал. Проснулся он оттого, что доктор тронул его за плечо и, улыбаясь, сказал: – Хватит спать, молодой человек. Первые обследования закончены, и уже сейчас могу вам с уверенностью сказать, что с вами все будет в порядке. Когда вас обследовали в последний раз? Когда вам был поставлен этот диагноз? – Это было в конце войны. В госпитале,после ранения. Тогда хирург с уверенность сказал мне, что на семейное счастье надеяться нечего. – Ну, дорогой мой, вам давно следовало обратиться к какому-нибудь специалисту. Ведь, слава богу, с тех пор прошло тридцать лет, а медицина за это время гигантскими шагами продвигалась вперед. Теперь мы можем сделать очень многое из того, что тогда казалось абсолютно нереальным и невозможным. Кроме того, врач, поставивший вам диагноз, видимо, был обычным армейским фельдшером, а как следствие, психологический барьер. – Это еще что такое? – Причина вашей болезни, по большей части, – в вашем сознании. Вы просто поверили в то, что серьезно больны. Несколько сеансов психоанализа, несколько совсем пустяковых операций, и вы будете в полном порядке. Так что, думаю, вам не о чем волноваться. Мы, конечно, проведем еще более тщательное обследование, но это, скорее, для того, чтобы уточнить детали действительных функциональных расстройств. К завтрашнему дню будут готовы результаты ваших анализов. А после этого – добро пожаловать в нашу клинику. Вам будет сделано с небольшими перерывами четыре операции, после чего мы назначим вам дальнейший курс лечения, при помощи которого вы будете очень быстро выздоравливать, набираться, сил и приходить в норму. – Спасибо вам, доктор! – с горячностью, чуть ли не кидаясь к нему обниматься, сказал Пэтси, но тут же добавил: – Скажите, а нельзя ли сделать все за один раз? Ярокер засмеялся, глаза его лучились добротой: – Не торопитесь, молодой человек, не торопитесь. Жду вас завтра в это же время со всеми необходимыми принадлежностями. И можете порадовать своих родных. Джимс все это время провел в приемном покое. Он боялся отойти куда-нибудь, так как не знал, какое время займет осмотр Пэтси. Сначала он пробовал читать лежащие на маленьком столике журналы, но никак не мог сосредоточиться, поскольку слишком сильно волновался за брата. Потом он принялся вышагивать по небольшой приемной и, видимо, выглядел так, что медсестра, сидящая за стойкой, спросила, как он себя чувствует и не требуется ли ему какая-нибудь помощь. Джимс, взглянув на нее, отказался. – Впрочем, – тут же добавил он, – вы очень поможете мне, если скажете, где здесь можно перекусить. Она объяснила ему, как дойти до кафетерия, расположенного в другом крыле здания. Джимс поблагодарил девушку и пошел в указанном направлении. От волнения он вдруг почувствовал такой голод, что съел, наверное, половину сэндвичей и выпил половину кофе, которые подавали в этом кафе. Хотя, по совести сказать, почти не различая вкуса съеденного из-за того, что, едва сев за столик, начал волноваться, а не стоит ли именно в этот момент растерянный Пэтси посреди приемного покоя, оглядываясь в поисках пропавшего брата. Торопливо проглатывая завтрак, то и дело посматривая на часы, он допил кофе и тут же поспешил обратно, едва ли не бегом. Однако, вернувшись, он с облегчением обнаружил, что Пэтси все еще в кабинете. Ему пришлось ждать примерно с полчаса, пока из чрева больницы выбежал его счастливый, сияющий брат. По лучащемуся радостью лицу Не сложно было догадаться, чем закончился осмотр. Пэтси кинулся к Джимсу и заключил его в объятия с такой силой, что едва не сломал брату ребра. – Спокойно, Пэт, спокойно. Дай мне дожить хотя бы-до твоей свадьбы. Расскажи лучше, что сказал тебе доктор. – О-о, он пообещал, что все будет хорошо! – Пэтси от радости чуть не подавился собственным смехом. – Он объяснил мне, что медицина за тридцать лет достигла сногсшибательных высот и может сделать еще и не такое. А еще он сказал, что для переживаний нет абсолютно никаких поводов. И еще что-то насчет моих психологических барьеров. Одним словом, все будет отлично. Представляешь, я смогу иметь детей! – Мне кажется, нам нужно отпраздновать это событие, – сказал улыбающийся Джимс. – Давай отправимся в какой-нибудь ресторан. Только, если ты, конечно, не против, заскочим для начала в театр и захватим с собой Мэри. – С радостью, – Пэтси сейчас всех любил и был согласен на что угодно. Мир казался ему красивым, ярким, радостным, и все люди вокруг выглядели в его глазах замечательными и счастливыми. Спросив у дежурной, где здесь ближайший телефон, они получили настолько пространное и многословное объяснение, что тотчас же пожалели о своем необдуманном поступке. Обратившись к ней, братья, похоже, совершили ошибку, так как за время, которое доброжелательная женщина посвятила запутанному объяснению, они, без сомнения, нашли бы телефон и сами. Тем не менее, в конце концов телефон все же был найден. Джимс позвонил Мэри в театр и договорился, что скоро они заедут за ней. Мэри поинтересовалась, как прошло обследование и что сказал доктор. – Приедем, тогда и расскажем, – пообещал ей Джимс, положил трубку, и они бросились ловить такси. Это оказалось не такой уж легкой задачей. Водители шарахались от них, глядя на двух ненормальных с виду мужчин, которые, в полном смысле слова, прыгали чуть ли не под колеса. Таксисты безошибочно узнавали в них провинциалов и, понимая, что щедрых чаевых ждать не приходится, проезжали мимо. – Слушай, Пэтси, прекрати так ненормально радоваться, ты пугаешь всех водителей. Так мы никогда и никуда не доберемся. – Ладно, ладно, я, пожалуй, лучше отойду в сторонку. Тебе хватит сил, чтобы поймать такси без посторонней помощи? – Посмотрите, какое в нем проснулось чувство юмора! – хохотнул в ответ Джимс. Когда они, наконец, справились с этой проблемой и добрались до театра, Мэри уже ждала их. Джимс помог ей сесть в машину и, спросив, не знает ли она достойного ресторана, в котором можно было бы отпраздновать столь радостное событие, и дав шоферу соответствующие указания, начал рассказывать, как обстоят дела Пэтси. Мэри тоже очень волновалась за него и, узнав, наконец, что, по словам доктора, все будет хорошо и уже завтра Пэтси ложится в больницу, чтобы пройти курс лечения, ужасно обрадовалась и чмокнула Пэтси в щеку. Тот залился румянцем и, взяв руку Мэри в свои большие ладони, отчего-то принялся лихорадочно трясти ее и благодарить девушку за участие в его судьбе. Они приехали в ресторан «Дары моря» и, заняв один из центральных столиков, устроили настоящий пир, заказав себе количество еды и вина, абсолютно не соответствующее этому времени дня. Посетители в зале с интересом наблюдали за этой веселой и шумной троицей. К чести Джимса и Пэтси надо сказать, что они уже несколько свыклись с городским образом жизни и совершенно не обращали внимания на происходившее вокруг, на любопытные взгляды, адресованные им. И совершенно не смущались, без чего, конечно, не обошлось бы, происходи все месяцем раньше. – Мэри, – улыбаясь, сказал Пэт, – Джимс сегодня с утра пораньше сообщил мне, что вы согласились выйти за него замуж. И когда же вы намерены осуществить эту авантюру? – Я думаю, мы подождем твоего выздоровления. Правда, дорогая? – ответил Джимс. – Ты не будешь против? – Ну что ты, Джимс. Конечно, нет. Все равно нам нужно еще очень многое сделать. Ты думаешь, свадебное платье – дело одного дня? И потом, ты ведь хотел отпраздновать нашу свадьбу в Дрохеде. Значит, нужно предупредить твоих родственников и дать им какое-то время на подготовку. Ведь если мы свалимся им как снег на голову, это будет настоящий кошмар. – Да, как снег не надо. Они ведь, живя там, уже и не помнят, что это такое и как оно выглядит. Значит, так и договоримся, – сказал Джимс. – А я бы хотел отпраздновать сегодня и вашу неофициальную помолвку. И отпраздновать с размахом. – Ты сильно-то не размахивайся. Тебе завтра в больницу. Представь себе лица медсестер, если у тебя вместо крови обнаружится чистое вино, – засмеялся Джимс. – Ну, я имел в виду с размахом, но в меру, – с невинным видом ответил Пэтси. Празднество удалось на славу. Мэри и Джимс танцевали, смеялись и пили. Пэтси не отставал от них, хотя и решил обойтись без танцев. – Боюсь, что моей партнерши здесь кет, – лукаво усмехнулся он. Было много съедено и еще больше выпито. Домой они решили отправиться пешком, хотя путь предстоял через половину города. Потихоньку, неторопливо, смеясь и болтая, они добрались до дома, где их встретила изрядно разгневанная Джастина. Когда они ввалились веселые и немного захмелевшие от выпитого, Джас набросилась на них: – У вас совесть есть, милые дядюшки? Я волнуюсь, переживаю, как у вас дела, а вы гуляете и пьете, как ни в чем не бывало. – Так именно потому и гуляем, – невозмутимо, словно не заметив раздражения племянницы, ответствовал Джимс, – что дела у нас обстоят просто замечательно. Доктор сказал, что все будет о’кей. – Следи за своей речью, ты скоро будешь разговаривать, как настоящий американец, чем приведешь маму и бабушку в полней шок, —улыбнулась Джас. – Ну, я думаю, что это известие достойно того, чтобы его праздновать. Хотя, я смотрю, вы с этой задачей отлично справились и без меня. – Ну не сердись на нас, дорогая племянница. Все-таки повод более чем серьезный. С подобным утверждением Джастина не могла не согласиться. Они все же еще немного посидели за бутылочкой «шерри», затем Джимс отправился провожать Мэри, а Пэтси, все еще взволнованный, хотя уже не испытывая той дрожи, которая донимала его накануне ночью, сказав Джас тине, что хочет сегодня лечь пораньше, поднялся к себе в спальню. На следующее утро Джас собралась проехаться по магазинам и сделать кое-какие покупки, а по дороге завезла в больницу Пэтси, хотя тот и настаивал, чтобы его никто не провожал. Джастина сказала ему: – Ты не бери с собой ничего. Все, что будет нужно, мы привезем попозже. Пожелав Пэтси удачи, Джимс долго стоял на крыльце, провожая взглядом машину. После обеда Пэтси позвонил домой и сказал, что все идет нормально, что операцию ему назначили через два дня. А всего таких операций будет четыре, с перерывом в неделю между каждой. И еще он попросил, чтобы они не волновались и не отнимали у себя время на посещения. Ему хотелось побыть одному, да и скучать, судя по всему, ему не придется, так как его поместили в двухместную палату и у него замечательный сосед.

*

Этот месяц, что Пэтси провел в больнице, пролетел незаметно. Собираясь все вместе, раз в неделю Лион, Джастина, Джимс и Мэри навещали его, приезжая в больницу с охапками цветов, буквально заваливая Пэтси фруктами и другими вкусными вещами, которые позволял приносить доктор Ярокер. Врач каждый раз строго выговаривал им за то, что они приходили к больному все вместе, мотивируя это тем, что подобные посещения вызывают сильное волнение у Пэтси, и это, конечно же, не идет тому на пользу, но поделать ничего не мог. В душе он радовался, что у Пэтси есть такие хорошие, отзывчивые родственники. Остальное время каждый из них занимался своими делами. Пэтси пошел на поправку, и состояние его не вызывало особых волнений, поэтому и настроение у всех в эти дни было весьма приподнятым. Лион и Джастина много времени проводили с дочерьми и чем могли помогали Джимсу и Мэри готовиться к свадьбе. А сам Джимс постоянно пропадал у Мэри в театре или дома. Они уже официально объявили о том, что собрались пожениться, и даже отправили телеграмму, которая больше напоминала письмо сумасшедшего влюбленного, в Дрохеду, где это сообщение было воспринято с радостью. И Дрохеда начала полным ходом готовиться к этой довольно необычной свадьбе, очень при этом волнуясь, так как из всего многочисленного мужского населения усадьбы пока лишь один, наконец-то, решился обзавестись семьей. Данное обстоятельство, по вполне понятным причинам, вызывало не меньший энтузиазм, чем свадьба Джастины. Через десять дней после четвертой, и последней, операции Пэтси выписали из клиники. Доктор с большим удовольствием сообщил ему и всем остальным, что они могут принять в свои объятия настоящего, полноценного мужчину. Пэтси просто рвался вернуться домой. Ему не терпелось самому сообщить обо всем родственникам. Буря эмоций, бушующая в его душе, требовала выхода. Поэтому, поблагодарив доктора, Джастина и Лион сказали, что он теперь для них, как родной человек, чем заставили старика прослезиться. Они увезли Пэтси, который уже пытался, хотя и с некоторым трудом, но и с большим энтузиазмом, ходить самостоятельно. Спустя два дня доктор заехал, чтобы посмотреть, как чувствует себя его пациент. Пэтси шел на поправку не по дням, а по часам. Доктор рассказал ему и Джас тине, как необходимо питаться, выписал лекарства и строго-настрого приказал делать оздоровительные упражнения. Джастина заверила его, что будет тщательнейшим образом следить за тем, чтобы все его предписания неукоснительно выполнялись. Доктор остался доволен. Джимс на радостях пригласил его поехать с ними в Дрохеду и быть гостем на их с Мэри свадьбе. Старик очень растрогался: – Я бы с радостью, дорогие мои, но вторая отлучка за последние два месяца очень скажется на моих пациентах. Я вас от всей души поздравляю, желаю вам счастья, а самое главное, поскольку я доктор, здоровья, но, к сожалению, вынужден отказаться от вашего приглашения. Пообещав заехать еще, чтобы проведать Пэтси, попрощавшись, Ярокер уехал к себе в клинику. Вскоре из Дрохеды пришла телеграмма, в которой сообщалось, что последние приготовления к свадьбе приближаются к концу и молодоженов ожидают с нетерпением. У молодых тоже было все готово. И Пэтси, наконец, получил разрешение лететь в Австралию.

*

Хотя Джимс и Мэри не хотели никакого грандиозного торжества, противостоять семье им не удалось. Свадьба получилась многочисленной и очень торжественной. Сначала их в домашней церкви обвенчал джилленбоунский священник, а затем вся округа в течение недели праздновала это событие. Родные Джимса приняли Мэри очень радушно. Фиона сказала ей: – Мэри, дорогая, ты – жена моего сына, и теперь здесь и твой дом, и твоя семья. Мы все были бы очень рады, если бы вы с Джимсом остались жить в Дрохеде. Разумеется, мы не можем настаивать, решающее слово остается за вами, но если вы предпочтете остаться, будет просто прекрасно. И еще у меня есть одно сокровенное желание. Мне так бы хотелось понянчить внуков. Дети Мэгги не являются продолжателями рода Клири. Мне не хотелось бы, чтобы наша фамилия канула в века. Мэри сразу же полюбила Фиону. Между ними установились добрые, доверительные отношения, и она сказала, засмеявшись: – Об этом вы можете не беспокоиться. Мы с Джимсом очень хотим иметь детей. Да и Пэтси, будем надеяться, скоро нас порадует. – Я рада за Джимса и рада за тебя, моя девочка, – счастливо улыбнувшись, сказала Фиона. – Надеюсь, что ты будешь счастлива и никогда не пожалеешь о том, что в мужья тебе достался не городской и светский человек. И я думаю, что тебе будет хорошо и удобно в нашем доме. Подойди ко мне, моя девочка, – сказала Фиона. – Я хочу обнять и поцеловать тебя. Я очень рада, что у меня появилась еще одна дочь. Тщательно все обдумав и взвесив, Мэри решила, что ей действительно будет лучше остаться жить в Дрохеде. Решение это далось ей очень непросто, но зато оно было твердым и бесповоротным. Здесь не будет одиночества, которое постоянно сопровождало ее в городе. Ее будет окружать большая дружная семья. Здесь не будет липких, привязчивых мужчин, которые окружали ее не только в театре, но и везде, где бы она ни появлялась. Здесь она будет приносить реальную помощь, помогая женщинам вести хозяйство. И здесь она будет чувствовать себя действительно нужной. Ведь она была не белоручкой и умела делать все, что только могло потребоваться в сельском имении. И Мэри прекрасно видела, что пришлась по душе всей семье Джимса. В имении царило радостное возбуждение, которое было вызвано сразу несколькими причинами: появлением в семье новой супружеской пары, быстро поправляющимся Пэтси, несомненно, присутствием девчушек Джастины, которые росли не по дням, а по часам, и постепенно, правда, каждая по-своему, все больше хорошели. Они просто не сходили в рук, и Джастина, смеясь, говорила: – Вы мне совершенно избалуете детей. Они будут, как ручные котята. Фиона на это отвечала ей: – Лаской и вниманием, дорогая, невозможно избаловать детей. Они лишь сами будут ласковее и внимательнее к остальным. Одним словом, малышки очаровали всех. А Минни и Кэт, совсем уже состарившиеся, просто с ума по ним сходили, как когда-то они души не чаяли в Джимсе и Пэтси. Торжества, наконец, завершились, и настало время Джастине и Лиону возвращаться домой. И тут всех огорошил Пэтси. Он заявил, что тоже желает поехать в Европу. – Я уже достаточно здоров для этой поездки, но еще недостаточно здоров для того, чтобы приступить к работе. Так что же я буду сидеть здесь и бездельничать, лишь наблюдая за тем, как вкалывают братья? А в Европе, может быть, мне повезет, и я встречу такую же очаровательную девушку, как наша Мэри. Ведь мой братец поступил именно так, не правда ли? – Но, Пэтси, – ответила недоуменно Мэгги, – в нашей округе тоже есть замечательные женщины, среди которых можно было бы и поискать то, что тебе хочется. – Нет, Мэг, – сказал Пэтси, – если в Европе повезло Джимсу, то повезет и мне. Ты ведь знаешь, что мы с ним, как сиамские близнецы. – Ну что же, поезжай, – смеясь, сказала Мэгги. – Я думаю, что в твое отсутствие имение не разорится. Она же уговорила Джастину и Лиона оставить Элен и Барбару у них на все лето. – Сами отдохнете, сможете поразвлечься, – сказала она, – и няне вашей дайте отпуск. – Ну, у нашей замечательной Джоан в этом году просто бесконечный отпуск получается. Но она его заслужила, правда, Лион? Эта девушка ни дня не отходила от наших девчушек в течение двух лет. И слышать не хотела об отпуске. Она настолько привязана к ним, что не хочет оставить их даже на минуту. Так что, я думаю, сейчас она с удовольствием возьмет отпуск и отправится, наконец, навестить свою родню. На том они и порешили. И через несколько дней Джастина, Лион и Пэтси, сердечно попрощавшись со всеми, вылетели в Лондон. После того, как они немного отдохнули с дальней дороги, Пэтси, спросив у Джастины, не будет ли она против, если он пригласит в гости доктора, отправился к нему в клинику и, терпеливо дождавшись, когда у того окончится прием, привез смущенного старика на Парк-Лейн. Они организовали тихий семейный обед, который был омрачен небольшой неприятностью. Пэтси, который на радостях в последнее время начал прикладываться к рюмке гораздо раньше обычного, в результате этой своей слабости уснул за столом. Лиону пришлось чуть ли не на руках отнести этого здорового мужчину в постель. Джастина и доктор остались за столом одни. – Вы знаете, доктор, – сказала она, – Пэтси в последнее время нас очень беспокоит. Он стал слишком много пить, причем начинает это делать с самого утра, и мы ужасно за него волнуемся. – А чем он сейчас вообще занимается? – Целыми днями спит как убитый. А вечером уходит из дому и до утра слоняется по барам и ресторанам. Либо же пропускает первую рюмку как только открывает глаза. В нашей семье ничего подобного не случалось. Ни один мужчина никогда не пил сверх меры. А Пэтси словно с цепи сорвался. Он объясняет это тем, что очень рад своему выздоровлению и тому, что теперь он полноценный член общества. «Должен же я это, в конце концов, отметить, черт побери!» – вот как он говорит. Нас всех его частые возлияния беспокоят день ото дня все больше и больше. – Я думаю, если это не наследственное явление, дорогая Джастина, то вам не о чем тревожиться, – погладил острый подбородок доктор. – Для него это действительно состояние необычное. Ведь после почти тридцатилетних мыслей о том, что он никогда не сможет иметь детей, Пэтси превратился, наконец, в настоящего, полноценного мужчину. По-моему, нагулявшись, он, если повезет, встретит какую-нибудь девушку и угомонится. В противном случае это затянется, но, скорее всего, ненадолго. Его психика восстанет против подобной алкогольной атаки, и ему станет уже не до выпивки. – Хорошо бы, чтобы было именно так, дорогой доктор. Но вдруг он не сможет остановиться? – Может быть и такое. Но вы уж поверьте моему опыту, девочка. Просто этот человек не умеет по-другому излить свою радость. Отчасти причина такого поведения кроется еще и в том, что его организм, привыкший к тяжелой работе, требует физических нагрузок, однако, Пэти не осознает, отчего чувствует себя неуютно. Знаете, такое вроде бы беспричинное томление. Это испытывает большинство людей, оторванных от привычных занятий. Поверьте, это пройдет, и довольно скоро. Ну, что же, я, пожалуй, чересчур задержался. Если вы не будете против, то я откланяюсь. Уже слишком поздно, а мне хотелось бы добраться до дома засветло. – Еще раз спасибо, доктор. Будьте нашим гостем в любое время. Приходите, как только вам этого захочется. И если вам понадобится какая-либо посильная помощь, обращайтесь смело, мы с радостью сделаем все, что в наших силах. – Благодарю вас и спокойной ночи, дорогая Джастина. Передайте от меня привет Лиону. – Спокойной ночи, мистер Ярокер. Раскланявшись, доктор уехал, а Джастина

вернулась в гостиную, чтобы навести там порядок и тоже отправиться спать.

*

Пэтси все продолжал пить. Он каждый день приходил очень веселый, счастливый и очень пьяный. И вот через две недели после беседы с доктором Джастина, наконец, решила поговорить с ним откровенно, вполне в духе обычаев Дрохеды. Она хотела сказать ему, что так себя вести не годится, что если он намерен и впредь продолжать пить, то пусть отправляется в Дрохеду и пьет там, если семья позволит ему. Джас не менее сотни раз проговорила про себя все, что может сказать, и проиграла в своем воображении возможные возражения Пэтси. Вечером, решив, что она как следует подготовилась к беседе, Джас всерьез настроилась на разговор и приготовилась ждать появления дядюшки. Больше всего ее волновал тот факт, что Пэтси, воспитанный далеко не в обычаях высшего света, рассвирепеет. Он ведь куда старше Джас, и не ей читать ему мораль! Когда она была крохой, ему даже приходилось носить ее на руках! И сейчас Джас будет говорить, что он должен делать, а что нет? Не будет такого! Да-да. Именно такого поворота и боялась Джастина. Ей была известна вспыльчивость и обидчивость дядюшки. Возрази она хоть слово, и Пэтси, скорее всего, соберет вещи и уедет в Дрохеду, даже не попрощавшись. Хотя, возможно, в этом был бы свой плюс. Там-то есть кому присмотреть за ним, чтобы он слишком часто не прикладывался к бутылке. Но Пэтси ошарашил ее и в этот раз. Он явился совершенно трезвым и ввел за собой симпатичную высокую девушку, лицо которой украшал слишком толстый слой косметики. Волосы ее были уложены в вызывающую, с легким налетом вульгарности, прическу. И одета она была без особого вкуса, с той яркой, крикливой броскостью, которая обычно свойственна девицам не особенно строгих правил. Девушка явно была смущена, однако, держалась с намеренной легкой агрессивностью. Джастина понимала: стоит ей сделать неточный жест, взять не тот тон, сказать что-то не так, и реакция девушки будет однозначной – ссора. Почему-то она держалась напряженно и скованно. – Джас, познакомься, – воскликнул Пэтси,

– это Анджела. Правда, она красивая? А это Джастина, – сказал Пэтси девушке. – Я тебе о ней много рассказывал. Она и ее муж – замечательные добрые люди. Джас, я хотел познакомить тебя с Анджелой, потому что мы решили пожениться и, можно сказать, уже поженились. Прошлой ночью.