Текст книги "Не вошедшие в рай, или Поющие в терновнике"

Автор книги: Пола Сторидж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

*

Окрыленная победой, достигнутой не без помощи опытного Рикардо, Элен вместе с адвокатом сразу же отправилась в больницу к Льюису. Ездила она теперь более осторожно, памятуя о том, чего ей только что удалось избежать. Когда они подошли к палате, Рикардо галантно открыл перед Элен дверь и пропустил ее вперед. Она вошла, и Льюис устремил на нее встревоженный взгляд, но, увидев, что Элен широко улыбается, с облегчением рассмеялся. В его тихом смехе звучала непередаваемая радость за девушку, которой удалось все-же выпутаться из столь сложной ситуации, благополучно избежав неприятностей. Ему хотелось хохотать во весь голос, от всей души, но даже легкий смех отдавался в его груди острой болью. Уже не такой сильной, как в первые дни, но все-таки вполне ощутимой, чтобы Льюис быстро замолчал. – Дорогой, у меня снова все в порядке, – счастливо улыбаясь сказала Элен. – Я уже понял это по твоему виду, – ответил он, – и очень рад благополучному исходу. В этот момент Льюис увидел входящего Рикардо, который одной рукой прикрывал дверь в палату, а другой с трудом удерживал многочисленные пакеты со всевозможными фруктами. Все это фруктовое изобилие, – солнечные апельсины, янтарный виноград, мягкие словно масло и столь же желтые груши, нежнейшие, бархатистые персики, краснобокие абрикосы, ароматную клубнику и сочные крепкие яблоки, каждое размером с небольшую дыню – они купили на рынке, куда специально заехали, чтобы приобрести Льюису чего-нибудь вкусного. Рикардо сначала пытался возражать Элен. Он убеждал девушку, что в больнице кормят просто прекрасно и, наверняка, Льюис получает в достаточном количестве все, в том числе и фрукты. Элен была непреклонна. Тогда адвокат слезно взмолился о пощаде, ссылаясь на свою с детства патологическую нелюбовь к рынкам и прочим многолюдным местам. Подумав немного, Элен сказала, мягко улыбнувшись: – Там, конечно, хорошо кормят. С голоду Льюис не умрет. Но лично у меня, будь я на его месте, лишь только от того факта, что это именно больничная еда, кусок бы не полез в горло. Да и потом, я же не собираюсь везти ему жареную курицу. Надо купить фруктов. Жак, кстати, тоже будет совсем не против полакомиться чем-нибудь. И... Рикардо, признайтесь мне честно, будь на месте Льюиса вы, разве нашли бы в себе силы отказаться съесть персик или гроздь винограда, принесенные вам любимой невестой? Разве вам не стало бы лучше? В конце концов адвокат согласился с доводами девушки и они вступили на рыночную площадь. Причина, действительная причина столь необъятной нелюбви к рынкам, бушующей в груди Рикардо, выяснилась довольно скоро. У него, страстного почитателя фруктов, овощей и всевозможнейшей зелени. Рикардо так и подмывало скупить все. Он торговался словно турок, кричал, размахивал руками, превратясь в мгновение ока из степенного, уважаемого сеньора в обычного, темпераментного пейзанина. В результате он скупил такое количество плодов, что едва дотащил пакеты до машины. И вот с этими-то пакетами сейчас и воевал молодой адвокат, пытаясь удержать их и не дать упасть на пол и исторгнуть из своих бумажных чрев океан ароматов и буйство красок. Надо сказать, удавалось ему это гораздо хуже, чем спасать своих подзащитных на суде. Учитывая же, что из бокового кармана его пиджака торчал огромный букет цветов, можно сказать, что Рикардо держался с потрясающей ловкостью заправского эквилибриста. Обернувшись, Элен воскликнула: – Господи, надо же было тебе помочь! Хотя бы цветы взять. Но я так спешила увидеть Льюиса, что мне это даже в голову не пришло. – Ничего, я выдюжу, – ответил Рикардо, осторожно улыбнувшись, как будто даже от легкого движения мышц лица мог потерять равновесие, и тут же зацепился ногой за какой-то провод, вьющийся по полу, отчего все содержимое пакетов с веселым стуком раскатилось по всей палате. Рикардо тут же бросился собирать фрукты. Ему пришлось залезать даже под кровать. Элен, смеясь, бросилась помогать ему. Льюис лежал в постели и, глядя на них, улыбался, силясь сдержать смех. – Послушайте, ради бога, прекратите, – давясь сказал он. – Я же не могу... Ох, мне же нельзя... – он не выдержал и засмеялся, тут же схватившись рукой за повязку на груди. – Господи, ну я же просил! – воскликнул он, застонав. Элен тут же постаралась взять себя в руки, и они с Рикардо уже молча быстро подобрали с пола все, что еще не успели поднять. – А это все тебе, – сообщил Рикардо, вставая с колен, красный и взъерошенный. – Твоя милая дама подумала, что ты от больничной еды умрешь голодной смертью, потому что тебе кусок в горло не полезет. Во всяком случае, она утверждала, что с ней бы было именно так. – Ой, спасибо, – переведя дыхание, произнес Льюис. Рикардо вытащил из кармана изрядно помятый букет, по виду которого уже сложно было определить, из каких цветов он состоял первоначально. – Ну, и куда поставим этот замечательный пушистый веник? – весело спросил он. – Это не веник, – отобрала у него цветы Элен, шутливо хлопнув букетом по руке. – Дай сюда, я сейчас сама поставлю. Пока она набирала воду в какую-то склянку, которую нашла, пошарив по шкафам и тумбочкам в палате, Рикардо подсел к постели больного. – Ну и как тебя угораздило? – спросил он. – Да ерунда. Это уже в прошлом. Расскажи лучше, где ты пропадал. Сто лет не виделись. Нужно случиться беде, чтобы верный друг поспешил на помощь, возникнув из небытия. – Да ладно, брось. Тебя и самого вечно не поймаешь. Я пытался несколько раз, но мне отвечали, что ты то уехал во Францию, то на какой-то грандиозной премьере в Америке. Короче, тебя постоянно нет дома. Я вообще помню о тебе исключительно благодаря твоим статьям в газетах. – Это все Элен. Все претензии к ней, – весело ответил Льюис. Он помолчал секунду, а потом тоскливо произнес: – Эх, выпить бы сейчас глоточек-другой «Модильяни», а? И счастливое избавление моей Элен можно было бы отметить. Девушка услышала и возмущенно сказала: – Как выпить?! Ты в таком состоянии можешь себе позволить думать об этом? Даже не смей. – Хорошо, хорошо, милая. Только не кипятись. Они пробыли у Льюиса еще целый час, весело болтая и время от времени так громко смеясь, что проходившие мимо палаты по коридору медсестры укоризненно качали головами. Элен немного успокоилась, видя, что ее жених чувствует себя теперь гораздо лучше, чем вначале. Он был весел, да и аппетиту, с которым он ел фрукты, можно было позавидовать. Если не считать, что от неловкого движения или слишком громкого злополучного смеха, которого никоим образом нельзя было избежать, если рядом находился Рикардо, тело Льюиса пронзала боль. Щеки его порозовели, глаза уже не были такими тусклыми, круги под ними почти совсем исчезли. Через некоторое время Льюис заметил: – У меня такое ощущение, что вы чересчур задержались. Элен, ты не забыла, что Жак дома один? – Ой! – воскликнула девушка. – Ну надо же! Действительно, забыла, – она тут же начала думать о том, как там мальчик, чем он сейчас занимается, и молча обругала себя всеми словами, которые смогла вспомнить. Как же Жак-то мог вылететь у нее из головы? Непростительная оплошность! Льюис, заметив, что она начала нервничать, сказал: – Поезжайте. Навестите меня в другой раз вместе с Жаком. Я что-то немного устал и с удовольствием посплю часок-другой. – Вот и отлично, – ответила Элен. – Ну, тогда мы побежим. Девушка поцеловала Льюиса, а Рикардо легко пожал другу руку, боясь причинить боль. Он хотя и выглядел худощавым, но силы в его здоровом организме было хоть отбавляй. Они попрощались, пожелали ему побыстрее выздоравливать. – Чтобы к следующему нашему визиту ты был здоров! – сказала Элен. – А я привезу с собой Жака. Он уже и не чает тебя увидеть. Тоскует ужасно. Представляешь, привел домой щенка! Так что теперь у нас есть еще один жилец. Льюис усмехнулся и махнул им на прощание рукой. Они, осторожно прикрыв за собой дверь, вышли из палаты. По дороге Элен завезла домой Рикардо, который в пути без умолку говорил. Она даже порой переставала его слушать, мозг ее не выдерживал такого мощного потока информации. Они условились созвониться и договориться в следующий раз снова вместе поехать в больницу. Рикардо обаятельно улыбнулся напоследок и вошел в двери своего подъезда престижного многоквартирного дома на Плаза ла Плата. А Элен рванула машину с места, но тут же осадила себя, ударив по тормозам. Она ехала со старательностью первоклассницы, готовящей уроки, соблюдая все правила движения, останавливаясь на светофорах, то и дело притормаживая. С горем пополам, измучившись от такой непривычной езды, наконец, она добралась до дома. С Жаком было все в порядке. Когда она вошла в квартиру, он сидел и что-то рисовал. Услышав звук открываемой двери, мальчик выбежал в коридор, а увидев Элен, бросился к ней и схватил за руку. – Ну, что, Элен? Как дела? Как Льюис? – Отлично, – весело и легко ответила ему девушка. – Льюис чувствует себя уже почти совсем здоровым. Ему еще больно, конечно, но выглядит он замечательно и ест с потрясающим аппетитом. – Ну теперь-то, наконец, мне можно будет съездить к нему? Я ведь так соскучился. – В следующий раз мы с тобой поедем вместе. Мальчик очень обрадовался и широко улыбнулся ей, сверкнув белоснежными зубами, которые смотрелись просто шикарно, оттеняемые курчавыми черными волосами и цвета ночного неба глазами. – А чем ты тут занимался? – спросила она. – Рисовал. – А ел что-нибудь? Или до сих пор сидишь голодный? – Ну почему голодный? Конечно, поел. Ты же не сказала, когда придешь, а то бы я подождал. – Да нет, молодец, что поел. А где наш щенок? Что-то его не слышно. – Спит. Представляешь, уже два часа спит. Я хотел с ним поиграть, а он посмотрел на меня, словно говоря: «Не приставай», отвернулся и опять уснул. Я назвал его спайдермен1, – улыбнулся он вдруг. – Наверное, не самое подходящее имя для собаки, но мне нравится. – Мне тоже. А по поводу сна... Ты же иногда хочешь спать очень сильно? И щенок хочет. Он же еще совсем маленький. Пусть поспит, а потом поиграешь. – Я просто испугался. Вдруг он заболел? – Посмотрим, как он будет себя вести. Если что-то будет не в порядке, покажем его ветеринару.

1 Spiderman (англ.) – человек-паук.

Элен, погладив мальчика по голове, прошла на кухню, неся с собой пакет, из которого стала выкладывать в вазу фрукты. В последнюю очередь девушка достала коробку шоколадных конфет. – Давай чаю попьем, – предложила она. – Или ты не хочешь? Увидев конфеты, которые он просто обожал, как, собственно, все сладкое, Жак воскликнул: – Конечно, попьем! Мне клубничного! После чая и небольшого отдыха Жак стал

уговаривать ее отправиться с ним снова в зоопарк, куда его водил однажды Льюис.

– Ты помнишь, Элен, что обещала? Я так хочу пойти порисовать туда! – А ты не хотел бы пойти просто погулять? Побродить по городу? Посмотреть, может быть, сделать какие-то наброски. Рим ведь очень красивый город. Просто ты еще не все видел. – Я знаю, – кивнул мальчик, – но сегодня мне хочется порисовать в зоопарке. – Да нарисуешься еще. Скоро ведь в школу. Там каждый день будешь рисовать. Может, в кино сходим? Кстати, какие фильмы ты любишь? – Фильмы?.. – мальчик задумался. – Не знаю. Я, вообще-то, телевизор не люблю смотреть, а кинотеатр у нас в деревне небольшой, для автомобилистов. Я туда ходить не мог. Туда пускали только на автомобилях. Но он работал лишь два дня в неделю. – Потом, подумав еще немного, с сомнением в голосе сказал: – Хотя, наверное, все-таки вестерны с Клинтом Иствудом. – Ты знаешь Иствуда? – Я смотрел с ним кино по TV. Он – классный актер. – А хочешь, узнаем сейчас, где идет какой-нибудь вестерн с Иствудом, и сходим посмотрим? В глазах мальчика промелькнула заинтересованность, но тут же погасла. Он подумал, решая, что же для него интереснее, и наконец сказал, качая головой: – Нет, все-таки лучше порисовать. А потом в кино. Элен рассмеялась: – Ну хорошо, договорились. Когда они пришли в зоопарк, Жак тут же забыл о том, что собирался поработать. Он бегал между клетками с животными, подолгу задерживался перед некоторыми, наблюдая, как они себя ведут, восторгаясь и смеясь, когда они проделывали что-нибудь смешное или что-нибудь, что очень напоминало ему человеческое поведение. Вскоре на небо наползли тучи, потемнело, стало прохладно, подул сильный ветер, несущий прямо в лица людей пыль и мусор. А через несколько минут вдруг пошел такой сильный дождь, что Элен и Жак не успели даже добежать до укрытия, как тут же были мокрыми насквозь. Обоих почему-то разобрал смех, абсолютно беспричинный, но веселый и заразительный. Дождь подействовал на них странно, породив в Элен и Жаке волну безудержного веселья, а вовсе не нагнал скуку, как можно было ожидать. Когда они вбежали под какой-то навес, мальчик тут же начал отряхиваться и трясти головой, как смешной щенок, отчего с его кучерявых волос во все стороны летели брызги. Когда капли попадали на Элен, она отмахивалась от них, заразительно при этом смеясь. Они подождали, пока дождь немного поутих, став вялым, будто выбившись из сил, и решили все-таки отправиться в кино, благо кинотеатр находился совсем близко. – Там можно будет перекусить, обсохнуть и согреться, – сказала Элен. И Жак с удовольствием согласился. Они купили билеты на ближайший сеанс и, зайдя ненадолго в буфет, отправились в зал. Показывали одну из серий «Рокки». На экране Сильвестр Сталлоне прыгал по рингу, периодически молотя какого-то огромного типа – его соперника. Боксерские перчатки, капли пота, разлетающиеся веером, рассеченные брови, перекошенные напряжением лица – непременные атрибуты практически любого «спортивного боевика». В последнее время Элен стало скучно смотреть подобные фильмы. Ей было непонятно, что она находила в них раньше. Теперь девушка отдавала предпочтение более серьезному кинематографу. Но зато ей доставило большое удовольствие наблюдать за тем, как смотрел фильм мальчишка. Он очень живо реагировал на все происходящее на экране события. Настроение его резко менялось. То он заливисто смеялся, чуть ли не хватаясь за живот, а из глаз его готовы были брызнуть слезы; то вдруг становился серьезным, если в фильме случался какой-то напряженный момент, а то радостно вскрикивал и потирал руки, когда понравившийся ему Сталлоне вдруг наносил особенно удачный удар. А время от времени, сам не замечая того, мальчишка вдруг начинал «уклоняться» от ударов противника и едва заметно «наносить» ответные удары. Руки его напрягались, лицо становилось жестким. Он ерзал в кресле, будто и правда стоял на ринге. Кино произвело на мальчика такое сильное впечатление, что всю дорогу до дома он пересказывал Элен отдельные эпизоды, изображал, кто, как и кого отправил в нокаут, громко при этом вскрикивая, словно забыв о том, что Элен сидела в кино рядом с ним. Она слушала болтовню мальчишки, пытаясь понять, как он трактует тот или иной факт или событие, и удивляясь, как он по-взрослому мыслит. Ночью, ворочаясь в постели, девушка поче– му-то никак не могла уснуть. И вдруг ей пришла в голову мысль о том, что хорошо было бы усыновить Жака. Она так полюбила его, что уже не представляла себе, как жила бы, если бы его вдруг не стало рядом. «Да и потом, – подумала она, – скоро мальчик пойдет в школу, а дети, талантливые или нет, все равно очень жестокие создания. Задразнят ведь ребенка “сиротой” или “подкидышем”». И тут же Элен решила, что завтра сходит и выяснит, что необходимо сделать для того, чтобы осуществить это желание. С этой мыслью она и заснула.

*

На следующее утро, накормив Жака завтраком и дав ему задание, чтобы занять его дома и не брать с собой, так как ей не хотелось, чтобы мальчик преждевременно начал волноваться – а это случилось бы непременно, – Элен отправилась узнавать, что нужно для того, чтобы усыновить ребенка. Когда девушка, наконец, нашла необходимый ей департамент и выяснила, какие нужно собрать документы и справки, то пришла в ужас от их количества. Она поняла, что это будет не так-то просто, как ей представлялось вначале. Но желание ее от этого не стало меньше, и она с большой активностью начала обивать пороги всевозможных инстанций и собирать нужные бумаги. Во время очередного визита к Льюису в больницу, куда Элен отправилась вместе с Жаком, девушка решила сообщить ему о своих намерениях. Она очень волновалась, не зная, как именно он воспримет эту новость. Ей хотелось надеяться, что Льюис одобрит ее желание, и в то же время она боялась, что он начнет ее отговаривать. Элен ждала удобного момента, но Жак совершенно не давал ей поговорить с Льюисом. Мальчик так соскучился по нему, что не отходил от его постели ни на шаг. С порога он начал рассказывать обо всех новостях и о том, что с ним за это время произошло. Льюис к этому времени чувствовал себя лучше, поэтому, когда Жак, вбежав в палату, сразу бросился к его постели, он смог уже достаточно крепко обнять мальчугана и сказать: – Я очень по тебе соскучился. Как дела, Жак? – Отлично. А у вас? – Поправляюсь понемногу. Чем ты дома занимаешься? Жак, вкратце рассказав ему обо всем, начал долго, с бурными эмоциями рассказывать, как они с Элен ходили в кино. Он бегал по палате, прыгал, показывая, как Рокки отправил в нокаут своего гиганта-соперника. Глаза паренька сверкали. Он даже попытался улечься на пол, дабы изобразить, как именно валялся на ринге поверженный злодей, но Элен строго взглянула на него, и паренек тут же поднялся, оставив эту попытку. Наконец, изложив все, что он считал наиболее важным, Жак вдруг подошел к Льюису и что-то прошептал ему на ухо. Тот улыбнулся, взглянув на Элен, а потом так же тихо сказал мальчику, указывая в сторону двери: – Вон там, возле входа. Когда мальчик ушел, Льюис тихонько засмеялся и сказал: – Надо же! Еще год назад он не стеснялся сообщить тебе очень громко, что хочет в туалет. – Взрослеет, – ответила девушка. – Льюис, пока Жака нет, я хотела бы поговорить с тобой тет-а-тет. Я серьезно все обдумала и решила усыновить его. Глаза Льюис округлились. – Да ты же сама всего в два раза старше. Выйдешь замуж за кого-нибудь, – он хитро подмигнул ей, – и родишь своего ребенка. Не тяжело тебе будет с Жаком? Нет, я, конечно, всей душой рад, я очень люблю этого замечательного паренька, но мне кажется, что ты чего-то не додумала. Это очень большая ответственность. Она с горячностью стала возражать и доказывать ему, что обдумала все до мелочей и решение ее останется твердым и неизменным, что бы он ни говорил. Льюис только засмеялся, наблюдая за тем, как горячится Элен, отстаивая свое мнение. – Может, и меня усыновишь? Думаю, мне было бы очень неплохо под твоим крылышком. Элен замолчала, сбитая с толку этим предложением, не сразу даже сообразив, о чем он говорит. Потом засмеялась и сказала: – Ну, Льюис! Я же с тобой серьезно разговариваю. А ты что же? – И я серьезно. Можно сделать оба дела одновременно, не откладывая в долгий ящик. Я же знаю, что ты хочешь выйти за меня замуж. Она покраснела: – Ну ты и... – Не волнуйся, милая, я тоже с большим удовольствием возьму тебя в жены. Вот только выйду из больницы. Элен вдруг погрустнела, подошла к нему и, легко поцеловав в губы, произнесла: – Скорее бы ты поправлялся, Льюис. Мне так плохо от того, что тебя нет рядом. – Я тоже очень скучаю без тебя. Знаешь, как ночами в одиночестве бывает тоскливо? Через несколько минут вернулся Жак, и Элен начала собираться домой, решив по дороге заехать в магазин, так как до начала занятий в школе оставалось всего несколько дней и нужно было купить все необходимое. Пожелав Льюису побыстрее поправляться и пообещав, что заедут на днях навестить его снова, Элен и Жак ушли. Льюис, оставшись один, лежал и мечтал о том, что сразу же, как только выйдет из больницы, сделает Элен официальное предложение, они, наконец, поженятся, и станут прекрасной счастливой семьей. Он представлял себе, как они будут жить втроем, в большой красивой квартире, и сердце его наполнялось радостью. Поправлялся молодой человек очень быстро в основном благодаря своему сильному организму, справившемуся с потерей крови и победившему тяжелый недуг. Льюиса выписали из больницы за два дня до начала школьных занятий у Жака. Мужчины вместе собрали все необходимое для школы, десять раз проверив, не забыли ли чего-нибудь. Льюис волновался за паренька едва ли не больше, чем сам Жак. Они вместе ходили гулять и часто      брали с собой Элен. В такие дни все трое чувствовали себя, словно члены одной семьи, наконец собравшиеся вместе после долгой разлуки. Вечером накануне первого школьного дня Жак так волновался, что совершенно потерял аппетит. Он пробовал заняться рисованием, но из этого тоже ничего не получилось. Забавный маленький щенок, как ни старался, не мог привлечь его внимания. Спайдермен забрался на диван, когда мальчик присел, и положил свою мордочку, увенчанную розовой кнопкой носа, ему на      колени.      Но      Жак лишь без особого      желания погладил      его      по лобастой      голове. Ужин, который приготовила Элен, остался нетронутым. – Жак, милый, – сказала девушка, – я понимаю, что ты волнуешься. Но поесть-то все-таки надо. У тебя же сил не будет, чтобы идти в школу. И голова будет плохо соображать. – Но я, правда, не хочу есть, – возразил паренек. – Пожалуй, будет лучше, если Жак просто ляжет сегодня пораньше, – заметил Льюис. – Это волнение – довольно обычная штука, а уж повод волноваться у мальчишки самый уважительный. Ничего, завтра с ним все будет в порядке, вот увидишь. Жак послушал его совета и в этот вечер действительно рано лег спать, серьезно заявив, что хочет с утра иметь свежую голову. Впервые за несколько дней Элен осталась с Льюисом наедине. Льюис горел желанием подхватить ее на руки, отнести в спальню и любить всю ночь, горячо и страстно. Но, как ни горько это было, ему пришлось признать, что, к сожалению, из этого ничего не получится. – Я еще недостаточно окреп для подобных упражнений. Боюсь, снова окажусь в больнице. Ведь врачи запретили мне чрезмерные нагрузки. Элен относилась к словам Льюиса очень серьезно. – Сегодня ляжешь спать в гостиной на диване, чтобы тебя не одолевали соблазны. А это непременно случится, если ты будешь очень близко от меня. Да и я, знаешь ли, уже успела по тебе соскучиться. Льюис тоскливо покачал головой: – Ну, конечно. Так всегда и происходит. – Ничего, не переживай. Вот поправишься, и тогда мы с тобой наверстаем упущенное. – Ловлю тебя на слове, – сказал он девушке, нежно обняв ее за плечи и поцеловав в губы. Так они и легли: он – в гостиной, она – в своей спальне. И оба долго не могли уснуть, ворочались и тяжело вздыхали от одолевавшего их желания близости. Утром Жак вскочил ни свет ни заря. Он так боялся опоздать, что был полностью готов уже за полчаса до выхода. Он вновь, как и накануне, отказался есть, сославшись на плохой аппетит. Но, уступив настойчивому требованию Льюиса, которого он слушался беспрекословно, все-таки позавтракал. После того, как под наблюдением Элен мальчик съел все до крошки, они сели в машину и отправились в школу. Проследив там, чтобы не было никаких проблем и Жак нашел своих одноклассников, молодые люди попрощались с ним, пожелав удачных занятий и поздравив с началом учебного года, а затем, как условились еще вчера вечером, поехали получать последние бумаги, нужные для усыновления ребенка. Теперь, когда почти все уже было готово, предстояло самое главное. Нужно было поговорить с Жаком, и Элен перед этим разговором очень переживала, хотя была почти уверена, что мальчику эта идея придется по душе. Вечером, когда Жак вернулся из школы, полный новых впечатлений, и, захлебываясь словами, начал рассказывать, что произошло с ним за день, с кем он познакомился, как прошли занятия, Элен позвала его из кухни: – Жак, дорогой, пойди сюда. – Сейчас, Элен, – ответил он, – только переоденусь. Он быстро сбросил с себя форменный костюм, натянул привычные джинсы и футболку и побежал на кухню. Когда он вошел туда, то сразу же замер на пороге – Элен и Льюис, считая, что сегодня очень важный повод, чтобы устроить праздник, организовали для Жака настоящий сладкий пир. Стол буквально ломился от всевозможных сладостей. Посередине возвышался огромный кремовый торт, все вокруг было уставлено блюдами с пирожными, вазами с конфетами и фруктами. Чего только тут не было! При виде такого шикарного стола глаза Жака загорелись. Когда он посмотрел на стоящих рядом и наблюдающих за ним Элен и Льюиса, девушка торжественно произнесла: – Милый Жак, поздравляем тебя с началом учебного года. – Спасибо! – воскликнул он. – И это все мне, да? – Да, милый, все тебе. Только, смотри, не перестарайся, а то живот заболит от сладкого. Они сели пить чай и с удовольствием смотрели, как мальчик с аппетитом уплетает любимые им сладости. Когда же он, наконец, наелся так, что ему даже стало тяжело дышать, и откинулся на спинку стула, удовлетворенно погладив себя по животу, совсем так же, как это иногда проделывал Льюис после хорошей сытной трапезы, Элен решилась, наконец, начать разговор. Она сказала: – Жак, ты прости, что в такой день, но это очень важно и срочно. Я долго думала и мне показалось, что было бы неплохо, если ты станешь моим сыном. – А как это? – спросил он. – Ну, официально. Мы оформим документы, изменим твою фамилию, если хочешь конечно. Ты будешь как мой родной сын. Я очень люблю тебя и очень этого хочу. – А Льюис будет моим папой, да? – простодушно спросил мальчик. Молодой человек рассмеялся: – Нет, к сожалению, со мной ничего не получится. Мы же с Элен не муж и жена. А усыновлять сразу двоим разным людям, боюсь, не разрешат. – Так в чем же дело? Возьмите да поженитесь, – сказал он, отчего Льюис снова засмеялся, а Элен почему-то смутилась. Жак немного подумал, а потом с восторгом произнес: – И у меня будут мама и папа, как у всех детей. Здорово! Элен и Льюис, которому тоже передалось ее волнение, с облегчением вздохнули, услышав его ответ. Они были очень рады, что Жак счастлив. Еще бы, ведь у него снова будут родители! Не опекуны, а родные мама и папа. Вскоре Жака прямо за столом поклонило ко сну, и Элен отправила его в постель. А после его ухода сказала Льюису с улыбкой: – Вот видишь, он хочет еще и папу. А как ты к этому относишься? – Чрезвычайно положительно. Всегда мечтал иметь нормальную семью, а тут еще такое везение – сразу взрослый ребенок. Не надо будет стирать пеленки, – он рассмеялся. – Я люблю тебя, милая, и ты знаешь об этом. Будь моей женой, я очень тебя прошу. – С радостью, Льюис любимый, – ответила счастливая девушка. В эту ночь, счастливые от того, что наконец– то принято такое важное решение, чего и он, и она, собственно, давно ожидали и желали, молодые люди отправились в спальню. Льюис отбросил в сторону все запреты и любил Элен жарко и страстно. Они решили сначала оформить свои отношения, чтобы у Жака, в самом деле, сразу появились и мама, и папа. Придя в мэрию, Льюис долго уговаривал чиновника, который занимался этими вопросами, чтобы он сразу же, не откладывая в долгий ящик, зарегистрировал их брак. Сухонький добродушный старичок, которого было довольно странно и очень забавно наблюдать на таком ответственном посту, поначалу упорно сопротивлялся, доказывая им, что не имеет никаких прав совершать регистрацию раньше установленного законом срока, даже если бы он, чиновник, не считаясь с тем, что это противозаконно, попирая все нормы и указы, позволил бы себе зарегистрировать подобный брак, он все равно не смог бы сделать этого, поскольку им необходимо присутствие как минимум двух свидетелей, ну и, разумеется, абсолютно необходимо их собственноручное заявление, помеченное числом месячной давности. Видя, как напряглась Элен, Льюис хмыкнул и успокоил ее. – Подожди расстраиваться, дорогая. Ты забываешь, в какой стране находишься, – сказал он шепотом. – Страна карабинеров, мафиози и продажных чиновников, берущих взятки. – Вслух же новобрачный громко добавил: – Стоит ли говорить, что если бы нашелся человек, способный обойти эти несовершенные правила, а ведь они далеко не совершенны, мы отблагодарили бы его купюрой достоинством... в пятьдесят американских долларов. Чиновник задумчиво поскреб розовую макушку. – А не увеличилась бы ваша благодарность до двух таких купюр? – Ну что же, – улыбнулся Льюис, – договорились. – Отлично. Этот человек найден! – воскликнул старик. – И кто же он? – Я, сеньор, – чиновник улыбнулся. – Ваше обаяние, сеньор, сеньорина, не имеет границ, – продолжал он. – С первого взгляда видно, что вы просто души не чаете друг в друге. – Это верно, – улыбнулась Элен. – Я знаю. Считайте, что я сдался, поддавшись вашему обаянию. Думаю, что не случится ничего страшного, если я распишу вас сию минуту и без особых церемоний. Святая дева, не распадаться же такому союзу только из-за несовершенства наших законов! Молодые супруги немного подождали, пока он со скрупулезностью заполнит документы. А после того, как чиновник торжественно вручил им свидетельство, Льюис пожал довольному старику руку, а Элен подошла и поцеловала его в щеку, горячо поблагодарив, чем сильно смутила его. Муж вручил старику две купюры, и тот принял их, кивнув в знак благодарности. Еще полдня у них ушло на то, чтобы закончить все оставшиеся дела, касающиеся Жака. Здесь Льюис расстался еще с сотней ради того, чтобы бумаги не гуляли полгода по различным комиссиям. Купюры возымели свое действие. Все документы были собраны, печати поставлены в течение десяти минут. Оформление и вручение документов тоже не заняло много времени. А когда вечером вернулся Жак, Элен сообщила ему сразу обе эти замечательные новости. Мальчик засиял, услышав, что они поженились. А когда узнал, что он теперь их законный ребенок, радости его не было границ. – Я буду называть вас мамой и папой, – твердо заявил он. – Жак, милый, а почему так грозно? Мы вовсе не против. Мальчик рассмеялся: – А я и не грозно. Просто пытался проверить, как это звучит. – Ну и как, нравится тебе? – Просто потрясающе, – ответил он, и, подбежав к счастливым от того, что все так замечательно складывается, молодым супругам, он обнял их, уткнувшись носом им в животы, а Элен и Льюис нежно поцеловали Жака. Следующий день был выходным, и в школу Жаку идти было не нужно. Поэтому они решили, что сегодня обязательно должны отпраздновать сразу оба события. С утра новоиспеченные родители, взяв Жака за руки, отправились по магазинам покупать себе подарки. В магазине мальчик с удовольствием надел на себя костюм-тройку, сшитый совсем как на взрослого мужчину. Выглядел он очень забавно и непривычно после джинсов и футболок. В этом костюме паренек сразу преобразился, стал вести себя серьезнее и солиднее, чем очень позабавил молодых людей. Потом они напокупали Жаку еще гору всякой всячины: понравившиеся ему игрушки, всевозможные сладости и, разумеется, по его горячему желанию, замечательные, как у настоящего художника, принадлежности для рисования. Для Льюиса набрали целый ворох одежды и купили приглянувшиеся ему великолепные золотые часы. – А тебе, милая, я сделаю подарок особо. Ты, конечно, покупай все, что ты сама хочешь себе купить. А основной подарок будет завтра. Ты же сможешь подождать, правда? – А вдруг не доживу? А что это будет, если не секрет? – Конечно, секрет. Завтра увидишь, – сказал он, хитро улыбнувшись. Позже Льюис затащил их в маленький и очень дорогой магазинчик. Долго совместными усилиями выбирая, они наконец остановились на шикарном вечернем платье для Элен. – Ведь ты должна быть очень красивой сегодня, мама, – со знанием дела произнес Жак. – Совершенно с тобой согласен, дорогой, – подтвердил Льюис. – Это платье очень идет нашей маме, не так ли? – Конечно, – подтвердил паренек. – Но это же жутко дорого! – воскликнула Элен. – Ерунда. Льюис протянул мальчику заполненный и подписанный чек и, подмигнув ему, сказал: – Беги скорее оплачивать покупку, пока мама не увела нас отсюда. Пусть это будет твоим подарком. Сияющий от гордости ребенок незамедлительно побежал к кассе, чтобы вручить продавщице чек. Отступать было поздно, и Элен со вздохом и в то же время с удовольствием приняла этот шикарный вечерний туалет, упакованный по всем правилам торгового искусства, из рук второй продавщицы. Выйдя из магазина, они отправились домой, желая успеть приготовиться к праздничному вечеру. Элен приняла душ и отправилась в спальню одеваться и приводить себя в порядок, ведь им предстояло посетить сегодня в «Парадиз» – один из самых лучших ресторанов Рима. Когда девушка сочла себя полностью готовой и спустилась в гостиную, мужчины восхищенно ахнули в один голос. – Элен, ты просто великолепна. Ты самая шикарная женщина, которую я когда-либо видел. И платье это потрясающе подчеркивает твою красоту. А ты еще так опрометчиво от него отказывалась! – хлопнул в ладоши Льюис. А Жак, серьезно окинув ее взглядом ценителя и улыбнувшись, так как остался удовлетворен осмотром, произнес: – Мамочка, ты сегодня самая красивая во всем мире. И уж в ресторане-то точно красивее тебя не будет никого. – Спасибо, дорогие, – просияла от удовольствия Элен. – Ну что, я готова. Можно отправляться. Сегодня Льюис сам сел за руль автомобиля. Представить себе Элен, это произведение искусства, сидящей на водительском сиденье и нажимающей ножкой, обутой в изящную туфельку на высокой шпильке на педаль газа, он просто не мог, как ни старался. Хотя водить машину терпеть не мог. Они припарковались недалеко от входа, Льюис обошел «хонду», открыл дверцу и подал Элен руку, помогая выйти. Жак тоже выбрался на улицу и, пока Льюис запирал машину, стоял, держа Элен за руку, и весь лучился от удовольствия. Они поднялись по ступеням, и швейцар почтительно распахнул перед ними дверь, над которой неоном пылала вывеска: «Парадиз». Жак пристроился между Элен и Льюисом и, взяв их за руки, торжественно ввел внутрь. Ресторан «Парадиз» славился своей великолепной кухней. Здесь, в отличие от национальных ресторанов, можно было заказать все, что душе угодно, чем они с огромным удовольствием и занялись, когда услужливый метрдотель проводил их за столик. Мужчины принялись рассматривать меню и наперебой предлагать Элен различные кушанья. – Я сдаюсь, – весело рассмеялась она после того, как выслушала уже порядка двадцати наименований. – Заказывайте вы. Я так голодна, что мне понравится все что угодно из перечисленного вами. Любое из этих блюд должно быть просто великолепным. Молодой франтоватый официант, которого, несомненно, ждала впереди блестящая карьера, неслышно возник возле их столика. Он принял заказ с невозмутимым видом, хотя у Элен от всего перечисленного просто дух захватывало. Она невольно пыталась в уме складывать цифры, проставленные напротив каждого названия, и в результате досчиталась до такой суммы, что ей чуть не стало дурно. На эту сумму они могли бы все втроем достаточно неплохо питаться, наверное, целых полгода. Мысленно ужаснувшись, она, однако, промолчала, а когда был подан их заказ, к которому принесли очень вкусное белое вино, названия которого она даже никогда раньше не слышала, Элен с большим энтузиазмом принялась за еду, сразу оценив изумительный вкус каждого блюда. После того, как официант бесшумно удалился, и прежде, чем приступить к трапезе, Льюис сказал: – Хочу произнести тост. Правда, не очень умею, но попробую. Мне кажется, что сегодня очень знаменательный... Мы отмечаем такое важное событие... – в конце концов, он запутался в словах и, оборвав себя, произнес: – Давайте выпьем за то, чтобы мы все были счастливы. Чтобы семья наша навсегда осталась крепкой и неразлучной. Он уже поднес бокал к губам, когда Жак вдруг обиженно сказал: – Давайте выпьем, давайте выпьем... А я? Элен взглянула на Льюиса, а тот, в свою