Текст книги "Психотехническая лига"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

III

Ему не понадобилось много дней, чтобы ухватить суть всех операций и стать руководителем строительной группы. Холлистер взял с собой двадцать человек, вагончик со всем необходимым оборудованием и отправился создавать очередной эйрмейкер.

Ветер дул настолько сильно, что установить обычные изолирующие палатки, обеспечивающие достаточный комфорт, оказалось невозможно. Мужчины отдыхали прямо в танках, бок о бок друг с другом, забываясь в чуткой полудреме и вдыхая запах собственного пота. Они громко возмущались, но все же терпели. Путь к месту назначения предстоял неблизкий; со временем весь лагерь должны были разобрать по частям и установить в лучшем месте, но пока приходилось мириться с монотонностью путешествия.

Холлистер заметил, что все мужчины в его отряде усвоили азиатскую способность просто сидеть, ни о чем не думая, час за часом. У них была также свойственная азиатам привычка разговаривать и шутить – резко, иногда очень язвительно и грубо, впрочем, внешне соблюдая приличия. Пожалуй, это можно было назвать характерным для их конкретной работы, а не всей планеты в целом. Вполне возможно, что вся наносная шелуха исчезнет, когда прекратится бесконечный воздушный аврал, и эти люди получат более подходящие для себя назначения.

В качестве босса, Холлистер мог расположиться в своем танке более свободно – лишь с одним соседом. Он выбрал изможденного с виду Джонни, который успел ему понравиться. Ведя машину через завывающую песчаную бурю, землянин теперь уже мог вести разговор – и он отметил про себя, что это признак повышения мастерства в его основной работе.

– Ты думал когда-нибудь о возвращении на Землю? – внезапно спросил Холлистер.

– Возвращении? – Джонни выглядел удивленным. – Я здесь родился.

– Ну… тогда о поездке на Землю.

– Где бы я взял деньги на поездку?

– Об этом говорится в «Разделе о Нужде» Космического закона. Они должны выделить тебе место на корабле, если ты подашь заявление. Но со временем ты смог бы возместить затраты на поездку, причем с процентами. Получив такой богатый опыт, можно прекрасно устроиться на руководящую должность одного из восстановительных проектов на Земле.

– Видишь ли, – произнес Джонни встревоженным голосом, – я настоящий венерианец. Здесь во мне нуждаются, и я знаю это.

– Забудь об Охране, – раздраженно сказал Холлистер. – Я не собираюсь доносить на тебя. Почему все люди здесь терпят присутствие тайной полиции? Это выше моего понимания.

– Нужно держать всех в повиновении, – объяснил Джонни. – Чтобы преуспеть, мы должны работать вместе.

– Но неужели ты никогда не думал, что было бы неплохо самому устраивать свое будущее, а не слушать какого-то старшего дядю, опекающего каждый твой шаг?

– Это не просто «какой-то дядя». Речь идет о Совете. Они лучше знают, как тебе и мне лучше проявить себя. Конечно, есть и подрывные элементы, но я не принадлежу к ним.

– Почему же недовольные не могут просто сбежать, если не осмеливаются подать прошение об отправке на Землю? Они могут украсть необходимые материалы и построить себе поселок. На Венере места много.

– Это не так-то легко сделать. Ну, допустим, построят они такой поселок, а потом что будут делать? Просто сидеть и ждать Большого Дождя? Нам не нужны на планете бездельники, мистер.

Холлистер пожал плечами. В психологии венерианцев было нечто, сбивающее его с толку.

– Я вовсе не призываю к революции, – осторожно сказал он. – Я приехал сюда по своей воле и просто пытаюсь понять ситуацию.

Невыразительные глаза Джонни смотрели на землянина с подозрением, но потом он разразился непривычно длинной тирадой.

– Тебе легко сравнивать себя с нами, я понимаю. На первый взгляд кажется, что у нас здесь просто нельзя жить. Но помни, мы никогда ничего другого не видели. И с каждым днем жизнь наша становится лучше: пищевые рационы увеличиваются, нам позволено иметь нарядную одежду, а не только рабочую. Скоро начнут показывать телепередачи на аванпостах… и когда-нибудь… придет Большой Дождь. К этому времени мы сможем позволить себе принять его легко и свободно.

Джонни замолчал и, замявшись, добавил:

– Вот почему мы порвали с Землей. Зачем нам работать, надрывая животы, чтобы обеспечить прекрасную жизнь нашим внукам, если с Земли прилетит горстка бездельников и займет Венеру? Нет, здесь все НАШЕ! Эта планета станет самой богатой из тех, что когда-либо видел человек, и должна принадлежать тем, кто создает ее.

Правительственная пропаганда, подумал Холлистер. Речь прозвучала достаточно правдоподобно, пока ее не разобрали по косточкам. Во-первых, каждая страна все еще имеет право устанавливать собственную иммиграционную политику. Более того, с учетом темпов прогресса Земли, восстановительных процессов, контроля рождаемости, использования новых ресурсов из океана, к тому времени, когда Венера «созреет», не будет никаких мотивов для того, чтобы покидать дом – эмиграция окажется слишком утомительным и дорогостоящим занятием. По каким-то причинам, которые ему еще предстояло узнать, правители Венеры умалчивали обо всех этих обстоятельствах, а вместо этого воспитывали у своих людей параноидальное отношение к Земле.

Новый эйрмейкер располагался на вершине уступа, торчащего из усеянной валунами равнины. Зловещий медный оттенок пустыни, казалось, окрашивал горизонт кровью. Несколько бульдозеров двигались уже далеко впереди: они выдолбили укрепленную горной стеной нишу, в которой нужно было установить прочные укрытия. Бригада Холлистера вылезла из танков и приступила к делу. Потом начались обычные взрывные работы, подготовка фундамента, забивание свай, сборка самого устройства.

На четвертый день начался невиданный ураган. Сначала появилось угрожающее зеленовато-желтое свечение в небе, потом ветер усилился, и низко над головой плыли грязно-серые облака. Во время третьей смены ветер начал дуть настолько сильно, что сбивал с ног, и стальные листы, призванные укрепить стены установки, раскачивались, как живые.

Белобрысый Сэм Роббинс, который с первого дня невзлюбил Холлистера, направился прямиком к шефу. По радио, расположенному в шлеме, голос его звучал невнятно из-за статики и завывающего ветра:

– Мне это не нравится. Лучше быстрее спрятаться в укрытие.

Не то, чтобы Холлистер был против, но хрупкие сварочные электроды уже были установлены, и опустить их вниз уже невозможно, так же, как и оставлять беззащитными перед тучей песка, сметающей все на своем пути.

– Спрячемся, как только поднимем навес, – сказал он.

– Нет времени накрывать эти штуки!

– Есть время. – Холлистер повернулся к Роббинсу спиной. Тот чертыхнулся и вернулся к работе.

На востоке над землей поднималась черная стена, ржаво-красная по краям. Это была самая сильная песчаная буря на памяти Холлистера. Он сгорбился и, борясь с ветром и колючей пылью, пошел к установке. Настроив свое радио, землянин объявил: «Все на помощь! Чем быстрее справимся, тем раньше будем в укрытии».

Фигуры в шлемах засуетились вокруг, пытаясь справиться с безумно хлопающими металлическими листами, всеми силами удерживая их внизу, пока они крепились к каркасу. Внезапно Холлистер увидел в небе синевато-багровый отсвет молнии. Она ударила в столб, защищавший место строительства. После этого послышались оглушительные раскаты грома.

Ветер неистово обрушился на людей и металл; один из листов оторвался и понесся вниз по склону. Он ударил в скалу и зацепился за нее.

– Роббинс, Льюис, быстрее за ним! – закричал Холлистер и вдруг заметил, что сжимает кусок металла. Он рвался у него из рук и едва не распорол защитный костюм.

Рев ветра был настолько оглушительным, что Холлистер не слышал, как он усилился. В тумане налетевшего песка землянин будто ослеп, но смог уловить шум несущихся валунов. В его наушниках раздался ужасный крик: «Камнепад!»

Голос прервался; был издан приказ не занимать по пустякам канал радиосвязи. Измученные люди заработали с еще большим усердием, в сопровождении звона и грохота металла.

Холлистер вгляделся в темноту.

– Хватит! – решительно сказал он. – Всем в укрытие!

Никто не бросил инструменты, но все быстро повиновались и ощупью пошли к лагерю. Дорога шла мимо скалы, где Роббинс и Льюис все еще боролись с упрямой металлической плитой.

Холлистер сначала не понял, что произошло. Внезапно защитный костюм Льюиса разорвался, и оттуда хлынула кровь. Он опрокинулся на землю; ветер схватил его тело и понес прочь вместе с песком. Кусок скалы, мелькнула у Холлистера безумная мысль. Он рассек его костюм. Льюис уже «забальзамирован».

Буря продолжала бушевать вокруг, когда Холлистер карабкался по стене песка. Теперь ему даже был слышен свист пылинок, пролетающих мимо шлема. Землянин ощупью шел через непроглядную темноту, потом перевалился через уступ, оказавшись в ненадежном укрытии площадки лагеря, и пополз к самой большой из палаток.

На раздумья времени не оставалось. Они выпустили наружу воздух изнутри, оставив воздушный шлюз открытым, пока втискивались сюда. Сделал ли кто-нибудь то же самое с другими палатками? Холлистер не был уверен, но песок продолжал прибывать, наполняя укрытие. Он подошел и закрыл шлюз. Кто-то еще запустил насос, используя сжатый азот из баллонов, для поддержания давления воздуха и вымывания ядов. Кислородные баллоны можно будет открыть еще не скоро.

Холлистер снял шлем и огляделся. Палатка была наполовину заполнена; бледные очертания других семерых членов бригады мерцали в тучах песка. Единственная флюоресцентная трубка бросала холодный свет на их потные лица и рисовала причудливые тени на стенах. Снаружи бушевала стихия.

– Те еще удобства, – хмуро произнес Джонни, стряхивая песок со своего костюма. – Если палатку снесет, нам конец, в любом случае. – Он сел на землю и начал методично проверять свое снаряжение, потом взял камень неправильной формы, поплевал на него и принялся скрести прозрачную защитную пластину шлема, полируя твердый пластик. Все остальные последовали его примеру.

– Эй, ты, я к тебе обращаюсь!

Холлистер вздрогнул и оторвался от чистки костюма. Перед ним стоял Сэм Роббинс. Глаза его были красными от ненависти.

– Ты убил Джима Льюиса.

В воздухе явственно ощущалось напряженное ожидание. Холлистер встал, и теперь его высокая фигура нависала над маленьким венерианцем.

– Я искренне сожалею о его смерти, – сказал землянин, пытаясь сохранять спокойствие. – Льюис был славным парнем. Но такие страшные события иногда случаются здесь.

Роббинс затрясся от гнева.

– Это ты послал его туда, куда падали камни. Я тоже был там. Может быть, этот удар предназначался мне?

– Никто не может сказать точно, куда упадет кусок скалы, – спокойно произнес Холлистер. – Я подвергался точно такому же риску.

– Я же советовал тебе закончить работу за полчаса до начала этого кошмара!

– Мы не могли этого сделать, вся наша работа пошла бы насмарку. Сядь, Роббинс. Ты явно испуган и, наверное, слишком устал.

Остальные сидели совершенно неподвижно. За стеной бесновалась гроза.

– Ты… грязный землянин… – Кулак Роббинса метнулся вперед и угодил Холлистеру в скулу. Тот отшатнулся, мотая головой. Роббинс приближался, усмехаясь.

Холлистер почувствовал внутри леденящий холод. Он смутно понимал, что сейчас им движет псевдоличность, но на размышления времени не оставалось. Когда Роббинс подошел вплотную, Холлистер пригнулся и ударил его в живот.

Не тут-то было! Мышцы венерианца были прекрасно натренированы, и он сразу же ответил ударом в челюсть. Холлистер попытался применить апперкот, но встретил мастерский отпор. Этот человек, без сомнения, умел драться.

Землянин нанес еще один удар в живот, который оказался более успешным. Роббинс что-то пробормотал и сделал неловкий выпад, который пришелся Холлистеру в плечо. Он схватил венерианца за руку и перекинул его через себя. Роббинс рухнул на раму койки, прогнувшуюся под его тяжестью.

Но венерианец все еще не сдавался. Ему было неведомо, что Холлистер тоже опытный боец. Понадобилось всего лишь десять минут, чтобы Роббинс оказался на полу побежденным.

Тяжело дыша, Холлистер огляделся. На лицах людей, столпившихся вокруг, не было никакого выражения.

– Кто-нибудь еще хочет сразиться со мной? – спросил он хрипло.

– Нет, босс, – ответил за всех Джонни. – Вы правы, конечно. Я не думаю, что кто-то захочет получить двадцать плетей на базе.

– Что ты сказал? – Холлистер выпрямился. – Плетей?..

– Конечно. Это же был явный мятеж. А такое должно наказываться.

Холлистер покачал головой.

– Это слишком жестоко. Исправление не должно…

– Видите ли, босс, – прервал его Джонни, – Вы хороший инженер, а до сих пор, кажется, плохо знаете Венеру. У нас нет в достатке времени, рабочей силы, материалов и тому подобного, чтобы содержать исправительные тюрьмы. Буйвол, который брыкается, получает кнут или работу до седьмого пота. Потом все идет, как обычно. Закоренелые преступники заканчивают урановыми шахтами на Люцифере.

Даже в тусклом свете единственной лампы было видно, как дрожит венерианец.

Холлистер нахмурился.

– Неплохая система, – сказал он, пытаясь говорить в тон Джонни. – Но я думаю, что Роббинсу уже достаточно. Я не собираюсь никому докладывать о его поведении, если он сделает правильные выводы. Остальные, я думаю, поддержат меня.

Раздался невнятный ропот, который можно было расценить как согласие. Холлистер не был уверен, зауважали его после этого случая или нет, но босс есть босс. В глубине души он подозревал, что Советы часто могли несправедливо обвинять людей, или по крайней мере наказывать за мельчайшие провинности, хотя бы для того, чтобы не простаивали шахты; иначе в характере венерианцев была бы тяга к неповиновению.

Холлистер занес еще один штрих, касающийся правительства, в свою мысленную записную книжку.

IV

На Венере трудно следить за временем; не только потому, что здесь собственный календарь, – просто один день был как две капли воды похож на другой. Незаметно для самого себя, Холлистер начал постепенно привыкать к размеренной жизни лагеря. Он взял несколько книжек, но у него была хорошая память и читать по второму разу он их попросту не смог. Холлистер изучил всех людей вокруг, у него не было никого ни в одном из городов планеты, кому можно было бы писать и о ком стоило иногда думать. Работа вносила в его жизнь некоторое разнообразие, потому что там ситуации никак не повторялись, и Холлистер не раз оказывался на волосок от смерти. Но кроме работы все остальное носило отпечаток застоя.

Двое других инженеров, Гебхардт и Ямашита, составили довольно приятную компанию. Первый был родом из Хорсельберга, немецкого поселка на Венере, и до сих пор сохранил в себе характерные черты своего народа. Он знал много занимательных историй и охотно рассказывал их. Второй компаньон, хотя и происходил из старинного Венероамериканского рода, по духу был слишком любознательным для колониста; он читал больше других и живо интересовался огромным миром Солнечной системы. Но даже новизна общения с этими людьми постепенно притупилась за шесть месяцев.

В этом районе планеты Холлистер сначала наблюдал так называемую зиму, которая мало чем отличалась от лета, разве что ночи были длиннее. Потом вновь наступила стерильная весна, и работа возобновилась. Чувство времени у Холлистера позволяло отсчитывать дни с большой точностью. Он спрашивал себя, сколько его будут здесь держать, когда же появится возможность отправить доклад в свой офис. Внешне он будет выглядеть, как письмо к другу, которое заберет с собой один из космических кораблей; Холлистер знал, что вначале его прочтут сенсоры, но имел особый шифр, основанный на никому не известной книге восемнадцатого века. Он был уверен, что на Венере даже не слышали о ней.

Холлистер уже знал об этой планете гораздо больше, чем кто-либо на Земле. Посылать сюда корреспондентов было чересчур дорого, а последняя группа представителей Объединенных Наций не смогла обнаружить каких-либо стоящих данных. То, что венерианцы оставались скрытными в общении с ними, землянами, было старой привычкой, восходившей к ультранационалистическим мятежам последнего столетия. Колония А и колония Б двух стран, которые дома могли вообще не общаться между собой, не имели желания предоставлять помощь и поддержку друг другу; но на Венере такие искусственные барьеры должны были исчезнуть, если люди хотели выжить. Ямашита с увлечением рассказывал о том, как работали вместе изыскатели из Малой Москвы и Троллена, как делились друг с другом своими находками. Но, конечно, вы не можете допустить, чтобы ваши номинальные правители знали…

Холлистер начинал понимать, что присущий венерианцам характер слишком отличался от чего-либо земного. Иначе и быть не могло: Венера сделала этих людей именно такими. Человек непременно должен существовать в коллективе. Это помогало объяснить эволюцию особых правительственных форм и терпимость граждан к наиболее жестоким требованиям. Даже самый тупой трудяга, казалось, жил будущим.

Наши дети и внуки будут строить дворцы, читать умные книги, писать музыку. Наша задача – заложить фундамент всего этого.

Было ли это причиной того, что они завязли здесь, а не отправились обратно и не предоставили всю работу машинам-автоматам и нескольким платным добровольцам? Они бесконечно долгое время были изгоями, отвергнутыми всеми, обитателями вечной темноты; а теперь не могли позволить себе уступить упрямой и безрассудной гордости, даже когда в ней больше не было нужды. Холлистер подумал об Ирландии. Человек не имеет ничего общего с логически мыслящими животными.

До сих пор в венерианском обществе были черты, поражавшие его и рассматриваемые им как совершенно лишние и угрожающие. Что-то надо было делать с ними, но Холлистер не знал точно, что именно.

Он много работал, собирал впечатления, регистрировал их… И выжидал. Наконец приказы получены. Лагерь сослужил свою службу, теперь его следовало разобрать и построить в другом месте, но вначале персонал должен был прибыть в Нью-Америку, для отдыха. Холлистер с плохо скрываемой радостью окунулся в процесс демонтажа деталей и погрузки их в вагоны.

…Землянин отправился с докладом в офис Воздушного Контроля вместе с Гебхардтом и Ямашитой для получения жалованья и вида на жительство. Служащий выдал ему небольшую карточку.

– Вас перевели в ранг старшего инженера, – торжественно объявил он. – Вероятно, в следующий раз вы получите собственный домик.

Гебхардт, довольный, похлопал Холлистера по плечу.

– АХ, ЗЕР ГУТ! Это я рекомендовал тебья, малтшик, ти карашо сработал, но я буду скучать по тебе.

– Разве… мы не останемся здесь на отдых, хоть на некоторое время? – спросил Холлистер, почувствовав себя неуютно.

– Я не останусь! У меня жена и детки, поэтому спешу на следуютшую ракету в Хорсельберг.

У Ямашиты в городе тоже была семья, и Холлистер понял, что не следует надоедать им своим присутствием. Он бесцельно слонялся по улицам, чувствуя себя совершенно потерянным.

Его новый рейтинг позволял иметь собственное жилье, крошечную комнатку почти без мебели, хотя умываться и принимать пищу приходилось, как и всем, кроме руководящего персонала, «публично». Холлистер уселся на стул и принялся обдумывать письма.

Внезапно раздался стук в дверь. Землянин вздрогнул, привычный к сканерам дома и не знающий, что таят за собой двери на Венере, и наконец ответил:

– Войдите.

В комнате появилась женщина – молодая, довольно хорошенькая, с грациозной походкой и рыжими волосами, от сияния которых перехватывало дыхание. Холодные зеленоватые глаза оценивающе пробежались по фигуре Холлистера.

– Меня зовут Барбара Брендон, – представилась женщина. – Административный Ассистент Воздушного Контроля.

– A-а… Здравствуйте. – Холлистер предложил ей сесть. – Вы здесь по делу?

В равнодушном голосе женщины появились веселые нотки.

– В некотором смысле. Я собираюсь выйти за вас замуж.

Холлистер едва не потерял дар речи от удивления.

– Что вы имеете в виду? – произнес он слабым голосом.

Барбара, наконец, уселась на стул.

– Все достаточно просто. Мне тридцать семь лет. Это у нас максимально допустимый возраст безбрачия, за исключением специальных случаев.

Она добавила с кротким, очень женственным выражением на лице:

– Имеется в виду венерианский возраст, конечно. Я увидела вас здесь и просмотрела ваши записи: наследственность вполне нормальная. Потом я подумала, и… «Попе» (то есть, Популяционный Контроль) одобрил это с генетической точки зрения, и Служба Охраны тоже дала согласие.

– М-м-м… видите ли… – Холлистеру внезапно захотелось иметь огромную комнату, по которой можно было бы расхаживать из угла в угол. В конце концов, он уселся на стол и начал болтать ногами. – Мне разрешается иметь свое мнение по данному вопросу?

– Вы можете, конечно, выдвинуть любые возражения, и они будут внимательно выслушаны. Но вам надо, в конце концов, родить с кем-нибудь ребенка, и как можно скорее. Наша планета нуждается в детях. Честно говоря, я считаю, что совместимость у нас будет идеальной. Вы часто ездите по командировкам, так что мы друг другу не будем надоедать, а когда окажемся вместе, то, вероятно, сможем поладить друг с другом.

Холлистер нахмурился. Его волновала не столько моральная сторона вопроса, сколько… На Земле он был холост, но агенту секретной службы вовсе незачем жениться. В любом случае, закон посмотрел бы сквозь пальцы на все его поступки на Венере, если он когда-либо вернется домой. Но что-то во всем поведении женщины раздражало Холлистера.

– Я не вижу необходимости в правилах, заставляющих людей размножаться, – сказал он холодно. – Вам не понять, какая борьба идет на Земле ради снижения показателей рождаемости до приемлемых значений.

– Здесь все по-другому, – ответила в том же тоне Барбара Брендон. – Нам нужно много людей для будущей работы, причем они должны иметь хорошую наследственность. Люди, страдающие с рождения какими-то недостатками, не могут иметь детей, чтобы оправдать свое существование; если вы знаете, здесь существует программа эвтаназии. Но новые люди также требуются в других местах. Этот город, например, может разместить только прирост населения за год. Мы не можем посылать излишек детей в специальные ясли, потому что не хватает воспитателей и врачей, так что матери должны заботиться о всех своих детях; или же отцы, если они работают в городе, а их жены находятся на полевых стройках. Весь процесс ДОЛЖЕН идти по правилам.

– О, правила! – Холлистер взмахнул руками. – Посмотрите на дерзкого нарушителя!

Женщина выглядела взволнованной.

– Будьте поосторожнее в выражениях. – Она улыбнулась ему с непонятной грустью в глазах. – Это не будет для вас чересчур обременительно. Все должно строиться на добровольных началах, разве что… сюда включен пункт о рождении детей.

– Я… Все это так внезапно… – Холлистер с трудом выдавил из себя ответную улыбку. – Только не подумайте, я очень благодарен за столь высокую оценку моих достоинств. Но мне необходимо время для обдумывания, саморегулировки… Кстати, вы сейчас очень заняты?

– Нет, я совершенно свободна.

– Вот и прекрасно. Наденьте свое лучшее платье, и мы вместе сходим в бар выпить чего-нибудь. Там все и обсудим.

Барбара бросила застенчивый взгляд на свой тонкий цветной комбинезон и тихо сказала:

– Это и есть мое лучшее платье.

Нынешнее положение Холлистера позволяло ему посещать другой, более респектабельный бар, который отличался от той длинной, забитой людьми комнаты, где проводили свой досуг простые работяги. В этом баре были отдельные столики, скромные украшения, музыка. Здесь было тихо; аристократы-инженеры имели особую манеру поведения. На небольшом подиуме танцевали несколько пар.

Холлистер нашел свободный столик около изогнутой стены, сел и заказал вино и сигареты. Они были фантастически дорогими, но землянин слишком долго не позволял себе никаких излишеств, а теперь захотел с их помощью расслабиться. Его спутница выглядела очень красивой в мягких лучах светильников бара.

– Ты родилась здесь, ведь так, Барбара? – спросил Холлистер после некоторой паузы.

– Конечно, – ответила она. – За последнее время ты первый иммигрант на планете. Было еще несколько депортированных, но…

– Я знаю. «Приговор временно откладывается при условии, что вы покидаете Землю». Это было еще до того, как все страны приняли новые законы. Ладно, неважно. Я просто хотел узнать, есть ли у тебя желание когда-нибудь посетить Землю.

– Вполне возможно. Но я нужнее здесь, а не там. И мне нравится на этой планете. – В голосе женщины послышался явный вызов.

Холлистер больше не настаивал. Светящиеся фрески на стенах демонстрировали мягкий, далекий от реальности пейзаж с реками и озерами, а на потолке бара мерцали искусственные звезды.

– Ты представляешь себе будущее Венеры именно таким? – поинтересовался Холлистер.

– Вообще-то, да. Пожалуй, без звезд, потому что здесь все время облачно. Но облака будут настоящими, ДОЖДЕВЫМИ. Нужно постараться дожить до начала этого.

– Барбара, – внезапно спросил Холлистер. – Ты веришь в Бога?

– Нет. А зачем? Конечно, некоторые люди в свободное время подрабатывают священниками, раввинами и кем-то еще… Но я не имею к этому никакого отношения. А почему ты спросил об этом?

– Ты не права, – уверенно сказал землянин. – Твой Бог – Венера. У вас здесь настоящее религиозное движение с логарифмической линейкой в руках.

– Что?.. – Барбара выглядела уже не такой убежденной; Холлистеру удалось сбить ее с толку. Зеленые глаза женщины широко раскрылись; в них появился испуг.

– Ветхозаветный Бог, – продолжал Холлистер, – безжалостный, всемогущий, жестокий. Если сможешь, достань где-нибудь Библию и прочти Иова и Экклезиаста. После этого поймешь, что я имею в виду. А когда дойдешь до Нового Завета… или даже пророка Михаила…

– А ты довольно забавный, – произнесла Барбара с заминкой, потом нахмурилась, пытаясь ответить ему в том же духе. – После Большого Дождя все будет проще и легче. Наступит… – Она замолчала, вспоминая что-то, – …наступит Рай.

– Но у тебя всего одна жизнь, – сказал Холлистер. – Разве существует какая-нибудь веская причина, чтобы тратить ее вот так, сидя взаперти в железных коробках, сталкиваясь со смертью чуть ли не каждый день, когда есть возможность спокойно отдыхать на морском побережье планеты Земля, где уже есть все, за что ты борешься здесь?

Барбара схватила Холлистера за руку. Пальцы женщины были холодными; она дышала взволнованно и часто.

– Нет! Не говори такого больше! Ты же вместе со мной находишься на Венере. Ты приехал сюда…

ИЗЫДИ, САТАНА…

– Извини, – смущенно произнес землянин и поднял свой бокал. – Меня, кажется, не туда занесло.

Барбара чокнулась с ним, все еще неуверенно улыбаясь.

– На Венере нет пенсионеров, не так ли? – вдруг спросил Холлистер.

– Есть, но это не очень ярко выражено. Старые люди получают более легкую работу. А когда становишься совсем уж дряхлым, неспособным выполнять какие-либо поручения… что ж, в этом случае применяется эвтаназия.

Холлистер кивнул, хотя на самом деле думал иначе. Однако Барбара этого не заметила.

– Я просто подумал… стоит ли говорить об окруженных розариями коттеджах, о тихом закате жизни. Всей этой чепухе в стиле Дерби и Джоан.

Она улыбнулась и, протянув руку, легонько погладила Холлистера по щеке.

– Спасибо, – прошептала она. – Может быть, к тому времени, когда мы состаримся, у нас будут окруженные цветами коттеджи.

Внезапно Холлистер резко повернулся, увидев боковым зрением приближающегося к ним мужчину. Возможно, причиной этому также было внезапно смолкнувшее бормотание голосов в баре. Мягко ступая, человек подошел к столику, за которым сидели Холлистер и Барбара, и уставился на них сверху вниз; потом взял стул и уселся рядом.

– Привет, Карсов, – вяло поздоровался землянин.

Охранник едва заметно кивнул головой. На губах его играла странная улыбка.

– Как поживаете? – спросил он, впрочем, не ожидая ответа. – Я рад, что вы почти освоились с нашей жизнью. Кстати, ваш босс дал очень хорошую характеристику после вашей совместной работы.

– Спасибо, – сказал Холлистер, не в силах скрыть дрожь в голосе. Ему не нравилось напряжение, которое он ощущал в поведении Барбары.

– Я как раз проходил мимо и решил, что вам будет интересно узнать о вашем собственном экипаже, которым будете руководить в следующий раз, – сказал капитан. – То есть офис Воздушного Контроля дал мне такую рекомендацию.

Карсов лукаво посмотрел на Барбару.

– Вы случайно не имеете к этому отношения, мисс Брендон? Вполне возможно! – Глаза капитана неотрывно уставились на сигареты, пока Барбара не предложила ему закурить.

– Но позвольте… – Холлистер с трудом сдерживал гнев, стараясь говорить вежливо. – Я здесь новый человек, и некоторые вещи мне пока неизвестны. Почему ваш офис должен принимать подобные решения?

– Мой офис должен принимать любые решения, – бесцветным голосом произнес Карсов.

– Кажется, имеют значение чисто технические вопросы, пока моя характеристика чиста.

Капитан покачал прилизанной головой.

– Вы не понимаете, о чем я говорю. Мы не можем ставить кого-то на ответственный пост, если не доверяем ему в полной мере. Это не только вопрос воздержания от преступных действий. Вы должны быть С НАМИ все время. Не держа камень за пазухой. Вот для чего существует Психоконтроль и Охранники.

Капитан выпустил дым через нос и равнодушно продолжил:

– Должен сказать, что ваше поведение не всегда было правильным. Вы сделали несколько замечаний, которые могут быть… неправильно истолкованы. Я готов объяснить это тем, что вы не привыкли еще к венерианским условиям, но… вам же известно о законе об антиправительственной агитации.

Несколько мгновений Холлистер боролся с собой; чтобы не броситься с кулаками на капитана.

– Мне очень жаль, – произнес он наконец.

– Помните, что микрофоны установлены везде, и мы производим выборочную проверку всех людей. В любой момент вы можете подвергнуться повторному наркотестированию, если я прикажу. Но пока, мне кажется, в этом нет необходимости. То, что вы частенько пребываете в дурном настроении, совершенно естественно. Кстати, если имеете какие-то серьезные жалобы, можете предоставить их в местный Технический Совет.

Холлистер мысленно взвесил свои возможности. Карсов что-то затевает… Но внезапное проявление покорности вызвало бы не меньшую подозрительность.

– Я не совсем понимаю, почему полиция так заполитизирована, – осмелился он. – Похоже, обычной сдерживающей силы было бы достаточно. В конце концов… куда денутся мятежники?

Холлистер услышал испуганный вздох Барбары. Но капитан, казалось, был невозмутим.

– Видите ли, сюда включены многие факторы, – начал он. – Например, некоторые колонии не испытывали особой радости по поводу вхождения в состав Федерации Венеры. Они предпочитали остаться со своими метрополиями или даже сохранять независимость. Все эти вопросы решены, но все равно за ними до сих пор нужен глаз да глаз. И потом, лучше всего обеспечивать здоровое общество на Венере, пока оно сравнительно новое и уязвимо для подрывных радикальных идей. Корпус Охраны, наконец, – это ядро нашей будущей армии и космической навигации.