Текст книги "Психотехническая лига"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

– Это древний способ связи, возникший на моей родной планете. Где свирепствовали ветры, среди инея и горы, ослепительно сверкавшей, как факел, под лунами, тусклый свет которых едва разрывал темноту ночи, когда тебя охватывает желание преследовать и вонзить ядовитые клыки… Хватит!

Пятьсот двадцать восемь световых лет от Солнечной системы, показывали приборы. И тут небо впереди внезапно ослепительно вспыхнуло.

Тревельян в это время погрузился в философские думы. Спасаясь от утомительной скуки, он все эти недели занимался подобной медитацией, слушал музыку, занимался физическими упражнениями. Дымокур по-своему был хорошим попутчиком, но слишком уж чуждым для игр и никудышным собеседником. На вопрос, почему ему нравится так проводить свое время, он непрерывно шевеля руками, отвечал:

– Я создаю свою альтернативную жизнь. В вашем языке нет слов для выражения этой концепции.

Столь стремительное преобразование, случившееся с еще совсем недавно тусклой голубой звездой, насторожило Тревельяна. Он привстал, вцепился в подлокотники кресла и впился взглядом в экран, пока не почувствовал, что тонет в глубинах мерцающего черного бархата. И все это время звезда становилась все ярче и ярче: «Дженджи» миновал фронт первой ударной волны. Звезда заполнила весь экран, и лишь тогда Тревельян наконец закричал:

– Сверхновая!

Сияние ее усиливалось, пока она не стала светить в пятьдесят раз ярче, чем Луна, в десять миллионов раз сильнее, чем ближайшая звезда. Несмотря на то что защитные экраны приглушали эту ослепительную белизну, Тревельян не смог долго выдерживать сияние. Перед глазами запрыгали огненные зайчики, и он отвел взгляд, однако еще несколько минут он не мог ничего видеть.

По полу зацокали когти вошедшего в рубку реардонита. Тревельян уловил дуновение воздуха и понял, что Дымокур, как и он, ошеломлен. Наверное, пытаясь скрыть это, инопланетянин нарочито бесстрастным тоном сказал:

– Да, сверхновая второго типа, если увиденное мною соответствует теории. По статистике считается, что они должны вспыхивать в Галактике в среднем раз в пятьдесят лет. Остатки некоторых из них исследовались, но до сих пор ни одна из вспыхнувших сверхновых не наблюдалась с такого близкого расстояния, когда можно было бы вести записи.

– Мы уже не на таком близком расстоянии, – прошептал человек. Его передернуло. – Неужели Мердок направился как раз к ней?

– Вероятно. Ведь он не изменял курса.

– Совпадений быть не может. Он, наверное, забрался так далеко, выискивая удачу, которую корди не смогли бы забрать у него, и… – Запнувшись, он неровным голосом произнес: – Давайте посмотрим, что показывают приборы.

Каждый корабль Службы был оборудован астрофизическими приборами, и компьютер выдал несколько данных. Сверхновая находилась в 150 парсеках, что означало, что взрыв, погубивший ее, произошел пятьсот лет назад. Это был голубой гигант с массой в несколько десятков Солнц. Свет был ярче солнечного примерно в пятьдесят тысяч раз, но скопления в созвездии Скорпиона скрывали ее от земных астрономов прошлого, ну, а нынешние ученые слишком были заняты другими делами, чтобы обратить свое внимание в этот далекий уголок космоса.

Подобное неистовство не могло продолжаться больше нескольких миллионов лет. Нестабильность внутри огромной звезды привела ее к взрыву. И в самом пике взрыва выделилась энергия, равная суммарному излучению всей остальной Галактики.

Конечно, вспышка не могла длиться больше чем несколько дней. По мере того как корабль пожирал световые годы, Тревельян видел угасание этой ослепительной красоты. Родившись из газов, насыщенная только что образовавшимися ядрами тяжелых элементов, возникала туманность, которой было суждено впоследствии сыграть решающую роль в появлении новых звезд и планет. Приборы обнаружили и ядро звезды, раскаленное добела, все еще излучающее в рентгеновском диапазоне, смертельное вблизи. Но оно быстро сжималось под действием собственной чудовищной силы тяжести, чтобы принять размер белого карлика, Юпитера, Земли. В конце концов плотность звезды станет такой, что ничто, даже свет, не сможет покинуть ее; и она исчезнет из Вселенной.

Тревельян сердито воскликнул:

– Но он не сообщил об этом! Мы потеряли информацию о переднем фронте волны, когда…

– Может, повернем назад? – спросил реардонит.

– Ну… нет, полагаю, что нет. Если мы упустим Мердока, то Космос знает, какие еще дьявольские преступления могут случиться. Будут ведь и другие сверхновые, но смертный приговор никогда не отменяется.

– Мы теперь знаем его цель.

– Что? – Тревельян чуть не выронил трубку, которую он трясущимися руками набивал табаком.

– Взгляни на фотоувеличительный дисплей и вот сюда. – Щупальца скользнули по приборной панели. – Это обычная звезда типа 63, расположенная в ста световых годах от сверхновой. Расчеты показывают, что в момент вспышки она была еще ближе. Курс наблюдаемого нами объекта и траектории движения звезды пересекаются. Вполне вероятно, что полет закончится в точке пересечения.

– Но… Нет! – возразил Тревельян. – Что же он хочет?

– Доза радиации, полученная каждой планетой меньшей звезды за период вспышки сверхновой, длившейся несколько дней, составляла тысячи рентген, несмотря на некоторую защиту, предоставляемую атмосферой и магнитным полем. Но это излучение имело для жизни на планете катастрофические последствия. Хотя, возможно, самые низшие формы жизни могли уцелеть, особенно растения или обитатели морских глубин. Вскоре установится новое экологическое равновесие, несомненно, нестабильное, с высоким уровнем мутаций, но стремящееся к стабильности. Вероятно, наличие радионуклеотидов, сосредоточенных в определенных районах на поверхности планеты, потребует применения специальных мер предосторожности. Но в целом эта гипотетическая планета, пригодная теперь для жизни существам твоей или моей расы, будет весьма схожа с Землей и Реардоном. Могу добавить, что подобные катаклизмы приводили к массовому вымиранию на многих планетах, в том числе, насколько мне известно, и на твоей родной.

Тревельян едва ли расслышал бесстрастный голос реардонита: его внезапно охватил ужас.

Когда желтая звезда Превратилась в диск, слишком яркий для невооруженного глаза, но окруженный короной и зодиакальным сиянием на приглушающем свет экране, тогда туманность, образовавшаяся при вспышке сверхновой и находившаяся в тридцати парсеках от нее, превратилась в маленькое пятнышко неровной формы, всего в несколько угловых минут в поперечнике, среди окружающих созвездий; и, казалось, словно в эту часть Млечного Пути некий космический ветер принес расцветшее дерево. Даже невозможно было поверить, какой неистовый шторм бушевал четыреста лет назад здесь. Не было ничего необычного в параметрах межпланетного пространства, как и в самих семи планетах этой звездной системы.

Но Тревельян знал, что это обманчивое впечатление. Каждая планета по-своему уникальна. А третья, привлекшая его внимание, напоминала Землю.

Изучать это явление сейчас он мог лишь при помощи оптических средств. Сейчас, когда «Кампесино» вышел из гиперпространства в нескольких миллионах километров от планеты, опасно было запускать зонды и использовать лазерные лучи: Мердок мог обнаружить их. Его преследователи повторили его маневр. Затем – чтобы он не смог обнаружить излучение нейтрино – они выключили ядерные реакторы и перешли на питание от аккумуляторов, заняв орбиту, на значительном расстоянии отстоящую от орбиты интересовавшей их планеты.

– Наблюдаемый объект приблизился к атмосфере планеты земного типа, – объявил Дымокур.

– Меня это не удивляет, – ответил Тревельян. Он оторвал взгляд от приборов и записок. – Похоже, это настоящий двойник Земли; вторую подобную вряд ли и сыщешь когда-либо еще! Воздух, радиационный фон, диаметр, масса практически одинаковы. Между прочим, у планеты были две луны, вращавшиеся на близком расстоянии от нее, и поэтому рисунок приливов был сложным, но океанам не грозит загнивание. Период вращения планеты вокруг оси – двадцать восемь часов, ось наклона – двадцать градусов. Средняя температура – чуть выше земной, нет полярных шапок, чуть меньше поверхность суши… полагаю, климат мягкий. Короче говоря, если не считать зон повышенной остаточной радиации, идеальное местечко.

– И возможны экологические осложнения, – заметил реардонит.

Тревельян поморщился.

– Проклятье, могли бы не напоминать мне об этом? – Он нахмурился, оторвал взгляд от приборов и откинулся на спинку кресла. – Вопрос в том, что нам делать с Мердоком? Ведь он не нарушил никаких законов, если не считать того, что не зарегистрировал свое открытие. И мы, вероятно, не сможем доказать, что он не бывал здесь раньше, что не изменил случайно курс. Кроме того, это правонарушение весьма тривиально.

– Разве не существует способа заставить человека говорить правду?

– Разумеется, есть. Электронное зондирование мозга. Совершенно безвредное. Но у нас, людей, есть законы и правила, запрещающие подобные вещи, если индивидуум против этого. Поэтому в основном данный метод используется, чтобы доказать честность свидетелей обвинения. И, как я сказал, мы не можем предъявить ему никакого серьезного обвинения.

– Можем ли мы сделать что-нибудь, помимо отправки сообщения Службе? Сюда нужно отправить экспедицию.

– Сообщение займет немало времени. А он тем временем много чего может натворить здесь. Конечно… гм-м… если Мердок не подозревает, что мы следуем за ним, то тогда он может не спеша заняться всеми своими приготовлениями, и это дает нам шанс…

– Наблюдаемый объект выключил двигатели.

– Что? – Тревельян выпрыгнул из кресла, страстно желая сам взглянуть на показания прибора. Сделал он это с такой поспешностью, что содрал кожу на руке о жесткий покров тела инопланетянина, столкнувшись с ним. Несмотря на то, что излучение атомных приводов было едва заметным по сравнению с обычным высоким фоновым уровнем потока нейтрино, пронизывающих космос, компьютер «Дженджи» позволял выделить сигнал двигателей среди шумового фона и показать это на одном циферблате. Сейчас стрелка на нем была на нуле.

Внутри все оборвалось. Тревельян воскликнул:

– Он садится на аккумуляторах, планирует в атмосфере! К тому времени, когда мы войдем в пределы чувствительности других средств поиска, он может оказаться где угодно на поверхности планеты.

Тон Дымокура не изменился, но едкий запах заполнил рубку, и лепестки над бочкообразным существом зашевелились.

– Вероятно, он уверен, что мы не обнаружим его на поверхности планеты. Мы не заметили и следа атомной энергии, поэтому, несомненно, ее не удастся засечь. Наверное, он хочет сбить со следа именно нас.

– Да. – Тревельян, не находя себе места, принялся ходить взад-вперед от одной стенки крошечной рубки до другой. Мы почти и не сомневались, что он заметит нас, тем более что его должно было насторожить мое появление в космопорте Невады. Но почему он так недвусмысленно сообщает нам об этом?

– У моей расы послание прежде всего говорит о характере отправителя.

– У моей тоже, в какой-то степени. – Шаги Тревельяна стали шире. – Чего Мердок хочет добиться от нас? У нас два выбора. Мы можем сразу же вернуться назад или же сначала приземлиться и осмотреть планету.

– Второй вариант незначительно увеличит временной интервал до нашего возвращения.

– В этом-то вся и загвоздка, мой друг. Ближайшая база Службы, где мы могли бы подготовить исследовательскую экспедицию, расположена… э-э… полагаю, на Лире, но они, скорее всего, заняты делом Королевы Штормов. А пограничные планеты расположены ближе, и на них полно людей, которые с радостью хлынут сюда в поисках возможности разбогатеть. Тем более что при этом у них появится шанс… э-э… насолить корди.

– Более того, – подчеркнул Дымокур, – у нас нет никаких неопровержимых доказательств, которые могли бы оправдать необходимость столь далекой экспедиции. Да, сверхновая. Но она представляет ценность только для ученых. Но у нас-то просто какая-то необитаемая планета.

С какой стати командир базы, которому ничего не известно о прошлом Мердока, тем более если этот командир – негуманоид, не способный оценить всю важность этой информации, согласится с тем, что Мердок задумал что-то незаконное? Скорее, он решит, что Мердок потребует прислать инспекционный патруль, чтобы затем подать документы для оформления прав первооткрывателя.

Тревельян кивнул.

– Нас так мало, нас, блюстителей Великого Договора. Часто нам приходится проходить мимо троп, которые вполне могут привести к местам, где прячется некое зло, потому что мы идем по следу другого чудовища. Или мы узнаем о чем-то дурном, что необходимо пресечь в самом зародыше, но теперь, по прошествии времени, наше вмешательство может привести только к худшему. У нас перед глазами, когда мы хотим привести подобный пример, сразу встает случай с планетой Нерф. Там была основана процветающая колония колонистов-людей, но затем обнаружилось, что на планете есть своя, местная разумная жизнь. Нам еще повезло, что в том случае с огромным трудом удалось найти компромисс, устраивающий обе стороны.

– Неужели Мердок хочет, чтобы мы вернулись обратно и подняли тревогу, имея информацию, недостаточную для немедленного принятия ответных мер? – произнес Дымокур. – Это вполне возможно. До этого он побывал в Федерации Миров Скорпиона и наверняка лучше нашего знает, какая там сейчас ситуация. Поэтому он должен знать, что мы можем не получить помощь на Лире.

– Мы можем… мы можем даже реквизировать гражданские звездолеты с экипажем… если на этой планете окажутся разумные обитатели. Под предлогом очевидной опасности территориальных захватов. Или Мердок может просто ограбить их.

– Маловероятно, чтобы там кто-нибудь выжил.

– Согласен. Но если они мертвы…

Тревельян умолк. Он бросил на экран долгий взгляд. Планета светилась ласкающей глаз голубизной. Она росла прямо на глазах. Команда «Кампесино» может спрятать корабль где угодно, принять любые меры предосторожности против незваных гостей. Своей численностью и вооружением Мердок, несомненно, намного превосходит их. Тревельян не хотел думать, что этот здоровый и пухлый Хуан Мердок задумал убийство. С другой стороны, на это вполне способна Фаустина, тем более что она была единственной женщиной на борту звездолета.

Тревельян принял решение.

– Будем садиться.

Они приближались осторожно, не упуская ни одной мелочи, готовые к любой неожиданности. В том, что их догадка была верна, они убедились, облетая планету.

Планета была обитаемая, но все ее жители погибли.

Если кто и выжил, то никаких следов этого не было видно. Вполне возможно, кассовая гибель обитателей планеты, паника, анархия и голод привели к уничтожению цивилизации. На некогда возделываемых полях теперь рос лишь кустарник или вообще ничего. Впрочем, одичавшие потомки горожан могли выжить в деревнях. Детекторы «Дженджи» зарегистрировали бы тепло, поднимающееся от их костров. Кроме того, могло начаться возрождение цивилизации, тем более что космическая радиация не причинила вреда ни инструментам, ни машинам, ни книгам, все осталось, как было… кроме живых существ.

Глядя на экран, на котором в просветах облаков мелькали высокие башни, возвышавшиеся около какого-то озера, Тревельян сказал:

– Густонаселенная зона, что означает, что у них были развитые сельское хозяйство и транспортная сеть, по крайней мере в наиболее развитых районах. Я вижу железные дороги и остатки автострад. Полагаю, начальная стадия промышленного развития, двигатели внутреннего сгорания, возможно, ограниченное использование электричества… Но в отличие от большинства цивилизаций, достигших этого уровня технологического прогресса, они сохранили чувство прекрасного. – Тревельян прогнал эту мысль прочь, боясь того, что за ней скрывалось. Если он не сможет оставаться бесстрастным, он заплачет.

– Только ли радиация привела к их гибели? – спросил Дымокур. Похоже, ему без особых проблем удавалось сохранить невозмутимость. – Впрочем, он ведь не был гуманоидом и не мог испытывать похожие на человеческие чувства к обитателям этой планеты, которые, как решил Тревельян, были гуманоидами. – Они могли найти укрытие.

– Возможно, они ничего не знали о радиоактивности. А может, уцелевших было слишком мало, их разбросало по планете, а мутации довершили дело. И они исчезли… Стойте!

Пальцы Тревельяна забегали по пульту управления. «Дженджи» дернулся, подался назад и замер.

Наличие атмосферы затрудняло визуальные наблюдения, но тут на помощь приходили лазеры, детекторы и компьютер. Город находился на острове, посреди широкой реки. Поэтому, хотя с материком его соединяло несколько мостов, он не утонул в океане растительности, а та, что смогла все же пробиться, была уничтожена почти дочиста – и сделано это было недавно – запрограммированными машинами, две из которых сейчас замерли бездвижно на центральной площади. Тревельян не мог различить мелких деталей, но, несомненно, они были сделаны на Земле. Несколько готовых рухнуть зданий взорвали, другие же просто снесли, поскольку они мешали прокладке дороги, а обломки затем сгребли в кучи. Активной деятельности сейчас не было видно, но сильный электрический фон указывал на то, что монтаж мощной энергетической установки уже частично завершен.

– Мердок, – бросил Тревельян как ругательство.

– Вы можете определить местонахождение его корабля? – спросил реардонит.

– Нет. Заметив наше приближение, он наверное, спрятал его в какое-нибудь другое место и замаскировал к тому же. Может быть, он надеется, что у нас не будет возможности обнаружить его, а может, он еще раз решил посмеяться над нами. Конечно, еще в первое посещение планеты он выбрал это место и теперь сразу же после приземления приступил к делу.

Тревельян вернул «Дженджи» на прежнюю орбиту. Некоторое время в рубке было слышно лишь мерное гудение двигателей корабля. Половину экрана занимали облака, моря, рассветы, закаты, а другую – звезды.

– Местных жителей не осталось, – наконец проговорил Дымокур. – Реликты их цивилизации имеют ограниченный научный интерес. Достаточно ли у нас основания направить сюда вооруженный звездолет, в котором отчаянно нуждаются в других местах, чтобы остановить его?

– Допустим, достаточно… я, как и вы, не уверен в этом, но, допустим, достаточно… неужели они смогут остановить его? – Тревельян снова склонился над пультом управления. Гудение двигателей стало громче. – Приготовьтесь к посадке.

Тревельян выбрал город, где только начало светлеть небо, чтобы у него в запасе был целый день. От набережной в изумрудно-сапфировую бухту выдавалась дамба, бетонная, судя по показаниям сонара, столь же прочная, как и четыреста лет назад. Он приземлился там и, выйдя из корабля, пошел вперед. Грависани доставили бы его быстрее, но он хотел понять тех, кто жил здесь раньше. Его корабль, готовый к взлету, остался позади, возвышаясь, словно медный обелиск.

Его не волновала безопасность окружающей среды. Мердок уже наверняка провел анализы. Оставалось лишь уточнить некоторые детали. Например, какие из привезенных злаков будут здесь хорошо расти?

«Наверное, любые», – решил Тревельян. Эта планета была щедра и плодородна. Несомненно, она была такой и до катаклизма, но сохранила свою красоту, к тому же природа быстро излечивает раны.

Бухта блестела, вода плескалась меж золотисто-зеленых холмов. За бухтой открывался океан. Спускаясь, он увидел выброшенные на берег огромные причудливые кучи морских растений и живность. Ветер ерошил волосы Тревельяна, но в вышине не было птиц. Большинство, если не все, позвоночные животные погибли. Зато низшие формы жизни выжили в этой катастрофе. Насекомые или им подобные роем парили на тончайших радужных мембранах, постоянно ослепительно сверкающих в лучах солнца. Серебристые рыбы выпрыгивали из воды. Пахло солью, йодом и жизнью.

Над головой проплывали редкие облака, голубоватые в яркой синеве неба. Невидимая днем в это время года, где-то далеко находилась сверхновая. «Катастрофа! – подумал Тревельян, содрогнувшись. – Как мало знали древние земные астрологи о том, какие беды несет это придуманное ими слово!

Впрочем, этот солнечный день был холодным и мирным. Он направился к берегу, оглядываясь по сторонам.

Отдельные суда затонули, других отнесло в море, когда сгнили крепившие их к пристани канаты. Однако прибрежная вода была столь чистой, что он видел несколько из этих затонувших судов, лежавших на небольшой глубине. Грациозные очертания парусников не удивили его, это было вполне естественно. Но он с внезапной болью в сердце понял, что давно погибшие хозяева столь же сильно, как и он сам, любили плавать на этих шлюпах и яликах. На многих из этих судов бронзовые фигуры, превратившиеся в позеленевшие, изъеденные коррозией остатки, в которых угадывались цветы, крылья, язычки пламени, некогда прекрасные и свободные формы. Огромное судно выбросило на берег. У него был железный корпус и, судя по трубе, паровой двигатель. Но нет, этому судну тоже было предназначено танцевать на волнах.

Тревельян приблизился к пристани. Выстроенные в ряд деревянные складские помещения кое-где сгнили, кое-где утонули в лианах. Тем не менее он мог представить, как некогда вздымались к небу куполообразные крыши. Стрелу проржавевшего механизма, вероятно, крана, украшало личико веселого зверька.

Тревельян постоял некоторое время перед аркой в начале пристани. Тут-то он и заметил впервые обитателей этой планеты, высеченных в камне.

Их искусство не смотрелось бы на фотографиях. Свобода линий и форм вызывала учащенное биение сердца Тревельяна, ничего подобного никогда раньше он не видел. Словно наяву вставали перед глазами образы двуногих существ с длинной стройной фигурой, шестипалыми руками, длинными шеями и головами с вытянутыми клювами. Он чуть ли не слышал, как их каменные плащи шуршат на ветру.

По пути в город Тревельян начал находить их кости.

Пожиратели падали практически не потревожили тел. Пыль, принесенная ветром, осела и превратилась в почву. В нее попали семена, выбросили хрупкие корни, которые со временем сокрушили кирпич и бетон. Над этим первым зеленым ковром вознеслись к небу кусты и лианы, чтобы затем карабкаться еще дальше вверх по стенам. Выжившие виды деревьев проникли в места, где раньше росли их менее удачливые соперники, и еще дальше, на ферму и в город. Но дикая растительность наступала медленно, спешить ей было некуда. Она заняла все прибрежные кварталы города и медленно захватывала следующие, но пока что выслала вперед разведчиков и, как с грустной улыбкой подумал Тревельян, саперов.

Высоко над землей вздымались здания из гранита, мрамора и камня, омываемые дождем и лучами солнца, почти не потрепанные непогодой. Только в отдельных местах лианы мешали рассмотреть их очертания. Как и рельефные фигуры на их стенах, они вздымались ввысь, буквально рвались в небо, но не как построенные человеком небоскребы, а в своем особенном ритме – казалось, что их вершины словно летят в небе. Украшенные колоннадами, балюстрадами, широкими окнами, некоторые из них еще сохранили краску, некогда смягчавшую их строгость.

Тревельяна удивило отсутствие парков или садов. Судя по тому, что он видел при посадке, местные жители любили и берегли природу. В отделке зданий преобладал растительный орнамент. Что ж, обитатели планеты не были людьми. Понадобится много времени, чтобы влезть в их шкуру, постичь их психологию. Возможно, они наслаждались контрастом произведений искусства и открытых пространств. Если все их города такие, то в каждом из них жизнь была в радость. Принеся в жертву экономику, обитатели планеты избавили свои города от постоянного шума, а воздух и воду – от грязи и ядовитых выбросов. Им, конечно, повезло, что дома не требовали подогрева. Впрочем, насколько понял Тревельян, заводы во множестве располагались за чертой города, соединенные железными дорогами. Хотя, наверное, достигнутый технологический уровень позволял строить автомобили, нигде их не было видно. Зато Тревельян обнаружил кости крупных четвероногих животных, использовавшихся как вьючные. И еще – остовы транспортных средств с примитивными электрическими двигателями. По прошествии четырехсот лет трудно было судить, но у него по крайней мере создалось впечатление, что несмотря на свою весьма продуктивную и процветающую цивилизацию у местных жителей почти не было отходов производства. Вероятно, они предвидели проблему окружающей среды и приняли меры. Интересно, так ли это?

Не были они и святыми. Тревельян подошел к статуям и потускневшим фрескам, на которых изображался бой. Дважды над надписями, которых он не мог прочитать, он видел статую существа в лохмотьях, срывающего с себя цепи. Это означало, что кто-то до этого заковал его в них. Но чаще всего он видел изображения, которые можно было истолковать как привязанность, нежность, работа, учение, радость от сделанного открытия или же просто наслаждение жизнью.

Он проходил дворы, минуя высохшие бассейны и фонтаны, входил в здания. В некоторых он обнаруживал лифты и этому нисколько не удивлялся, учитывая уровень тамошней цивилизации. Тревельян машинально отметил, что в цилиндрические шахты с широкими спиральными лестницами легко впишутся гравитационные подъемники. Внутри зданий яркость фресок осталась почти неизменной, и это немного развеяло его печаль. Тем не менее, хотя он не был ни суеверным, ни даже особенно ревностным религиозным фанатиком, он постучал в первую дверь, прежде чем войти.

Двери сдвигались либо складывались, не было ни замков, ни защелок, что еще раз подчеркивало необычность их поведения. Большинство квартир были пустыми. Ткани сгнили, металл потускнел, штукатурка потрескалась. Пол устилал многосантиметровый слой пыли. Но мебелью вполне еще можно было пользоваться – тем, кто фигурой походил на них. Стоило вычистить и подремонтировать дома, подвести воду, принести, если надо, керосиновую лампу и походный примус (первоначальные владельцы, похоже, не готовили ничего у себя в домах, обтянуть мягким материалом стулья, кресла, диваны, кровати, положить ковры на искусно выложенные мозаичные полы и – вот у вас комфортабельное жилье! А когда появится электроэнергия от смонтированных энергоустановок, то можно будет превратить это место в истинный рай.

Но до этого, однако, нужно избавиться от картин, бумаг, загадочных инструментов и полок с книгами. Соседство с ними навевало бы грустные мысли.

Тревельян провел в доме несколько часов, обходя одну квартиру за другой. В некоторых он обнаружил скелеты. Нельзя сказать, как они умерли: захваченные врасплох, как те бедолаги, кости которых он видел на улицах, или же решив уединиться в свой последний день жизни. Один из них лежал на кушетке с книгой. Дважды Тревельян обнаруживал маленькие скелеты, прикрытые большим. Неужели мать поняла, что с неба исходит погибель? Да, она видела ее в вышине, сверкающую точку, слишком яркую, чтобы можно было смотреть на нее невооруженным глазом, окруженную ореолом – результат особенностей местной атмосферы. Вероятно, она знала, что смерть ожидает всех. Но ею руководил инстинкт Ниобы.

Обнаружив склеп, Тревельян понял, что их должно быть еще несколько; именно такую смерть выбрали обычные жители. Склеп находился в огромном зале… что это: театр? аудитория? храм? Наиболее болезненные, наверное, к тому времени уже умерли, и лучевой болезнью страдали остальные. У людей она вызывала тошноту, рвоту, выпадение волос, внутреннее кровоизлияние, а также кровь из всех отверстий и глаз, слабость, лихорадку и беспамятство. Несомненно, это же происходило и с обитателями планеты.

Снаружи виднелись остатки нескольких наскоро сложенных угольных печей. Их трубы подавали окись азота в герметично закрытое помещение. Кости и проржавевшее оружие, обнаруженные им неподалеку, свидетельствовали, что, завершив свою миссию, кочегары покончили с собой. Тревельян обнаружил лишь одну деревянную дверь в это помещение, и когда она не поддалась его усилиям, он просто пнул ее ногой, и дерево рассыпалось облаком гнили. За ней он увидел скелеты сотен взрослых и детей, игрушки, игры, чашки, знамена, музыкальные инструменты… „Не знал, что они делали на этой вечеринке, – подумал Тревельян, – но если бы мы были столь же мужественными, как они, то своим детям мы бы сказали, что в этом году карнавал начался раньше“.

Он вернулся на залитую ярким солнечным светом тихую улицу. Мимо пролетело насекомое, похожее на бабочку, хотя красота ее крылышек превосходила что-либо аналогичное на Земле. Будучи немного любителем антикварных вещей, он воскликнул вслух:

– Бог дал и Бог взял, – вспомнив изречение из древней книги. – Я не стану благословлять имя Божье. Но я запомню. О да, я запомню!

Не успел он дойти и до середины города, когда услышал нарастающий рев. Посмотрев за верхушки башен, он увидел огромный сверкающий силуэт спускающегося „Кампесино“. Когда корабль встал между ним и солнцем, Тревельян оказался в его тени.

Он тут же бросился в подъезд в поисках укрытия. Одна рука потянулась к пистолету. Угрюмо досадуя на себя, он включил крошечный радиопередатчик, лежавший в кармане его туники.

– Эй, корди! – услышал он голос Мердока. – Отвечайте!

Пустой „Дженджи“ не ответил. Мерно гудя гравитационными двигателями, слегка покачиваясь, „Кампесино“ пошел на посадку.

– Эй, вы! – рявкнул Мердок. – Мы засекли ваше тахионное излучение на полпути сюда. Мы следили за вами по излучению ваших нейтрино. Не стоит пытаться блефовать, мы знаем, что вы здесь одни, и мы отлично видим вас в прицеле лазера. Я хочу поговорить с вами.

Ему ответило молчание. Тревельян почувствовал, что тело и руки покрылись потом. Он не мог предсказать, что теперь станет делать Мердок. В лучшем случае, насколько он сумел понять натуру Мердока, тот примет любой ответ, который он ему даст. И Тревельян начал лихорадочно обдумывать план в ситуации, где необходимо было импровизировать… независимо от того, окажется этот план удачным или нет.

Из приемника донесся едва различимый голос:

– Полагаю, никого нет внутри. Наверное, исследуют город?

– Вполне возможно, – согласился Мердок. – Странно, что они оставили корабль без охраны.

– Ловушка?

– Ну… возможно. Правда, это не в стиле корди, но, наверное, нам лучше держаться от него подальше.

Тревельян хотел, чтобы „Кампесино“ сел где-нибудь подальше, и его орудия не угрожали „Дженджи“. Он решил отвлечь на себя внимание от корабля, бросился вперед, достал бластер и нажал на курок. Вспышка пламени рассекла воздух. Запахло озоном.