Текст книги "Психотехническая лига"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

– Смотрите! Туда, вниз! Эй, ты нас слышишь?

Тревельян не видел смысла отрицать это. Наоборот, при этом он мог приобрести какие-нибудь крошечные преимущества в борьбе с металлическим грозовым облаком, нависавшим над ним. Космос свидетель, ему понадобится любая помощь, которую он только сможет получить. Он махнул рукой и бросился в направлении центра города, к площади, которую заметил при посадке.

Посовещавшись, экипаж звездолета сделал то, что Тревельян сделал бы сам на их месте. Из открывшегося люка „Кампесино“ выскользнули грависани, управляемые одним или двумя людьми. Ракет там не было, как и других эффективных средств поражения. Впрочем, бот мог зависнуть неподалеку от „Дженджи“ и поднять тревогу, заметив что-нибудь подозрительное. Сам же звездолет опустился за башнями. При посадке земля задрожала, и рев дюз эхом отдался от стен.

Тревельян выключил передатчик, включил радио и ускорил шаг. Однажды он случайно задел череп, и тот с сухим стуком откатился в сторону. „Извини, – мысленно обратился он к нему. Ведь некогда это существо, не совсем чуждое ему, ступало по этим улицам, любовалось залитыми солнцем фасадами, дышало, двигалось. Оно жило в оживленном городе, полном друзей, любви, музыки, развлечений… – Смеялся ли ты? Возможно, я скоро присоединюсь к тебе“, – добавил он, выругав себя за подобное ребячество.

Он вышел на вымощенную плитами золотистую прямоугольную площадь. Трава пыталась растащить плиты, но дожди четырех столетий так до конца не смыли желобки, вытоптанные многими поколениями. Площадь окружали приземистые здания. Их вид не вызывал особого волнения, хотя в трех или четырех еще сохранились остатки многоцветных витражей. Перед одним он обнаружил множество скелетов. Посреди площади возвышался „Кампесино“.

Тревельяна дожидалось несколько человек и негуманоидов, с оружием наготове. Да, эти бандиты шутить были не намерены. Рядом стояли Мердок и Фаустина, одетые в черные комбинезоны, отделанные серебристым орнаментом. Волосы женщины сверкали в лучах солнечного света. Тревельян приблизился к ним, убавив шаг, держа руки далеко от бластера.

– Майк! – прогремел авантюрист. Он откинул голову, зайдясь в хохоте, и его усы завибрировали. – Вот уж не думал, что ты окажешься один!

– Кто еще с тобой? – спросила Фаустина.

Тревельян пожал плечами.

– А кто с вами? – в свою очередь спросил он.

– Ты видел нашу посудину, – сказал Мердок. – Я предполагал, что ты откажешься подняться к нам на борт, но боюсь, что тогда мы вынуждены были бы силой заставить тебя это сделать, и поэтому я сам спустился сюда. – Он указал на сверкающий корпус корабля. – Все орудия внутри наготове.

Тревельян выдавил улыбку.

– А с чего ты взял, что у тебя тут возникнут проблемы? – мягко спросил он.

Мердок заморгал удивленно.

– Ну… ты же преследовал меня с самой Земли…

– Отнюдь, – возразил Тревельян. – Сам подумай. Космос открыт для всех. Да, Координационная Служба проводит расследования там, где может, но она запрещает своим агентам применять насилие за исключением самых крайних случаев. Тебе ведь известно это не хуже меня.

Люди Мердока переминались с ноги на ногу, что-то бормоча между собой, стреляя глазами по сторонам. Тревельян ощущал в них беспокойство.

– Например, – протянул он, – здесь ты нарушаешь закон, сначала не сообщив о своем открытии…

– Нет, мы только что сделали его! – перебила Фаустина. Она сжала кулаки, а на ее белокожем лице появились пятна румянца. Тревельян несколько секунд изучал ее, с состраданием думая: „Она боится, что я отниму у нее славу – ее шанс заграбастать кучу денег и навсегда избавиться от страха нищеты, глубоко въевшейся в нее. – И с осторожностью: – Берегись! У агрессивной человеческой личности страх порождает безжалостность“.

– Пожалуйста, дайте мне закончить, – сказал он. – Ни меня, ни Службу не интересуют столь мелкие правонарушения. Они случаются по сотне раз в год и редко, когда что-то значат. В силу необходимости Служба в своей деятельности придерживается древнего принципа, гласящего, что закон не должен размениваться по пустякам.

Фаустина отступила назад, тяжело дыша. Она выпятила губы, явно сбитая с толку. Лицо Мердока с крупными чертами лица оставалось невозмутимым.

– Продолжай, – сказал он.

– Вы совершили более серьезное преступление, уничтожив материалы, представляющие научную ценность. – Тон Тревельяна оставался дружелюбным, и легкая улыбка появилась на его лице. – Я имею в виду этот город на острове. Но эта планета – просто настоящая Голконда для археологов и биологов, так что мы готовы закрыть глаза на ваш проступок, классифицировав его как простительный энтузиазм дилетантов, ведь вы оказали неоценимую услугу цивилизации, открыв для нее эту планету. Вы должны помнить, что агент, вроде меня, имеет право даровать амнистию за несущественные правонарушения. Если хотите, я уже сегодня оформлю необходимые документы и выпишу представление о награждении вас медалью Полярной Звезды.

Он протянул руку.

– Не волнуйтесь, – сказал он. – Давайте выпьем и вместе полетим обратно.

Мердок не захотел пожать руку. Рослый авантюрист некоторое время просто смотрел на него, и гробовая тишина становилась все невыносимее. Наконец он разорвал ее, прошептав:

– Ты это серьезно?

Тревельян отбросил притворство под дулами бластеров и сказал твердым голосом:

– Это честное предложение. Ведь у вас уже есть Добрая Удача, так что на жизнь вам хватит. Довольствуйтесь этим.

– Добрая Удача! – закричала Фаустина, махнув одной рукой. – Какой же ты идиот! Это и есть Добрая Удача!

– Я надеялся на обратное, – тихо произнес Тревельян.

– И что, по-твоему, я замыслил? – спросил Мердок.

– Это очевидно, – со вздохом ответил Тревельян. – Итак, ты открыл эту планету. Но как же снять с нее сливки? Ты не мог получить патент первооткрывателя, потому что Союз не разрешил бы колонизацию, пока ученые не закончили свои исследования. А принимая во внимание удаленность планеты, недостаток персонала и огромный объем работ, это заняло бы по меньшей мере столетие, а может, и больше. По правде говоря, я даже думаю, что одно-два десятилетия мы будем держать в секрете координаты планеты, чтобы не допустить на нее ненужных посетителей, пока ученые не смогут наладить свою охрану.

– Ученые! – чуть ли не завизжала Фаустина.

Мердок сжал ей руку, призывая ее к спокойствию. Он не сводил своего хищного взгляда с Тревельяна.

– Какая, однако, возможность сколотить состояние! – сказал агент Координационной Службы. – Предложить прекрасные, полностью обставленные жилища сотням миллионов людей, причем за цену, доступную обычным колонистам! Ты мог бы стать одним из богатейших людей за всю историю человечества.

Ну, а затем ты отправился бы на поиски планеты, колонизация которой не вызвала бы у нас возражений. Тебе не подвернулось ничего особенного. Планета как планета, не хуже других, уже заселенных, и по крайней мере здесь нет населения, которое уже начало бы задыхаться из-за истощения и без того скудных полезных ископаемых. И, видя, что предварительная работа по обустройству уже сделана и цена вполне доступная, люди стали бы платить тебе.

И некоторых ты мог бы доставить и на ту богом забытую планету. Особенно если рядом случайно окажется агент вроде меня. Ты бы потерял на них деньги. Но это не имело бы особого значения. Потому что подавляющее большинство остальных ты бы привез сюда, на планету, где целые города достались бы тебе практически бесплатно. Возможно, тебе пришлось бы немного подкорректировать восторженные письма, которые понесли бы обратно твои корабли, чтобы мы, корди, не пронюхали о твоем предприятии слишком рано. Да и вряд ли бы это случилось, ведь мы и без того перегружены множеством неотложных дел, да и немного среди многочисленных миров найдется людей, готовых активно сотрудничать с нами. И я не сомневаюсь, что прошли бы многие годы, прежде чем несоответствия стали бы такими вопиющими, что мы обратили бы на них внимание и начали бы расследование.

– И чтобы вы после этого предприняли? – спросил Мердок.

– Ничего, – ответил Тревельян. – Разве смогли бы мы переселить десятки тысяч, может, даже миллионы мужчин, женщин и детей, приехавших по доброй воле, начавших новую и радостную жизнь, пустивших корни, растящих новое поколение? Если не физически, то это невозможно по политическим и моральным причинам. Они стали бы защищать свои дома, а мы не смогли бы бомбить их, верно?

Только тебя одного мы могли бы засадить в тюрьму… теоретически… конфисковать твою собственность. На практике же ты бы сделал все, чтобы мы не могли до тебя добраться, не пожертвовав другими людьми, и это стоило бы нам очень дорого. Ты создал бы колониальное правительство и утвердил бы конституцию, провозглашающую тебя отцом-основателем и пожизненным президентом Доброй Удачи. И тогда люди стали бы сражаться за тебя. И поэтому, чтобы не нарушать собственного запрета на агрессивные войны, Союзу пришлось бы простить все твои преступления ради сохранения оставшихся научных и культурных ценностей.

Тревельян замолчал. Он чувствовал усталость, в горле пересохло, и ему хотелось курить, но он не посмел достать трубку под дулами бластеров.

Мердок кивнул.

– Да, ты прав. – Он захихикал. – Спасибо за титул отца-основателя. О нем-то я и не подумал. Как раз то, что мне нужно.

– Но знаешь ли, я не могу этого допустить, – сказал Тревельян.

– А почему? – с искренним удивлением спросил Мердок. – На самом-то деле, что мы здесь имеем? Мир, где остались одни кости. Мне очень жаль, что так случилось, но мертвым уже ничем не поможешь. И это была лишь еще одна раса, одна среди миллионов. Что нового мы можем узнать, роясь среди их костей и этих развалин? Да, полагаю, вы надеетесь обнаружить технические новинки, новые формы искусства или еще что-нибудь такое. Но, вероятно, вы лучше меня понимаете, насколько это нереально. А там, на других планетах, миллионы людей жаждут лучшей жизни!

– В должное время планета будет открыта для заселения.

– И когда же наступит это „должное время“? Сколько из этих миллионов умрут, так и не познав лучшей жизни?

– Новорожденные всегда приходят на смену иммигрантам. Так что в конечном результате срок переселения не имеет большого значения.

– Забудем о конечном результате и подумаем о плоти и крови живущих.

Тревельян не смог сдержать свой гнев.

– Хватит демагогии! – рявкнул он. – Ты такой же альтруист, как и боевой лазер.

– А ты, – фыркнула Фаустина, – ты – машина. Мне так хочется убить тебя… разобрать на части!

– Подожди-подожди! – воскликнул торопливо Мердок. – Остынь. Давайте говорить спокойно и рассудительно.

На мгновение он опустил взгляд на землю, а затем выпрямился, повернулся лицом к Тревельяну и сказал:

– Я обрисую тебе ситуацию. Обнаружив хвост, мы решили вести тебя за собой, потому что после того, как станет известно, что в этом районе есть сверхновая, сюда хлынут ученые, и кто-нибудь другой мог бы обнаружить нашу Добрую Удачу.

Ты мог бы повернуть домой, не садясь на планету. В таком случае мы бы полетели к ближайшим планетам с людьми-колонистами и привезли бы их сюда. И обосновались бы на Доброй Удаче до того, как ты успел бы растормошить свою Службу. И этого оказалось бы вполне достаточно, чтобы вы отказались от любых действий против нас.

– Я догадывался о твоем плане, – произнес Тревельян. – По пути домой я собирался облететь каждый из миров Скорпиона и объявить, не уточняя местоположения Доброй Удачи, что ее заселение запрещено для сохранения культурных ценностей. И переселение сюда, сознательное нарушение этого запрета послужило бы оправданием нашему вмешательству и насильственной депортации людей. Служба должна поддерживать свой авторитет.

– С чего ты взял, что вернешься домой? – спросила Фаустина. В ухмылке Фаустины сквозила ненависть.

– Остынь! – повторил Мердок. Потом обратился к Тревельяну: – Я надеялся, что ты приземлишься, и я не ошибся. Я помахал перед тобой красной тряпкой, разве не так? Видишь ли, я знал, что у тебя корабль гораздо слабее моего. И вот ты в моих руках.

– И что вы сделаете со мной? – спросил координатор.

– Ну… э-э… должен признаться, кое-кто из моих людей… э-э… жаждет крови, – ответил Мердок. – Но я не вижу смысла в твоем убийстве. Мне бы этого не хотелось. Для корди ты славный малый. И на Земле не имеют ни малейшего представления, куда мы направились. Я не собираюсь возвращаться туда – все мои дела уже улажены. И если меня впоследствии спросят о тебе, я… э-э… отвечу, что и ведать не ведал, что ты преследуешь меня. Наверное, с тобой случилась какая-нибудь беда, и я очень сожалею. Возможно, я даже воспользуюсь твои ботом, чтобы пустить корди по ложному следу.

Его маска притворной застенчивости отпала. Он сиял.

– Вот что я тебе скажу, Майк, – продолжил он. – Где-нибудь в океане найдем тебе остров, оставим инструменты, запасы продовольствия и покажем, какие растения можно употреблять в пищу. Считается, что вы, корди, – философы. Что ж, времени для размышлений у тебя будет достаточно. Я даже попытаюсь найти тебе женщину. А потом сам отвезу тебя в космопорт, который мы построим. Ну как, это честное предложение?

Тревельян вдохнул полной грудью, решимость крепла в нем.

– Вот что я понял. Вы что, всерьез собираетесь забросить меня на необитаемый остров, чтобы я не смог сообщить об этом деле?

– Тебе еще повезло, – заметила Фаустина. – Но раз уж у Хуана такое мягкое сердце, то да, собираемся.

– Вы осознаете, что ваши действия являются серьезными нарушениями прав личности? – спросил Тревельян. – Вы осознаете, что вмешиваетесь в действия офицера Союза, находящегося при исполнении своих обязанностей?

Мердок побагровел.

– К черту твои обязанности!

– Я требую позволить мне вернуться на мой корабль и беспрепятственно взлететь с планеты.

Фаустина фыркнула.

– Вы не согласны? – спросил Тревельян и стал ждать в тишине, нарушаемой лишь шепотом ветра.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Теперь я могу показать при зондировании мозга, что вы виновны в попытке совершения преступления, чтобы оправдать ваш арест. Вы пойдете со мной добровольно?

– Ты в своем уме? – воскликнул Мердок.

– Ваше сопротивление аресту, – добавил Тревельян, – вынуждает меня применить силу.

Охранники, невнятно выругавшись, потянулись к бластерам. Фаустина зашипела. Мердок тоже достал оружие.

Тревельян, с показным спокойствием скрестив руки на груди, сказал:

– Если бы моя Служба не уважала ваших прав, то грош цена была бы такой цивилизации. И у самой цивилизации есть права. Я признаю, что отвлекал вас от своего напарника, – он услышал приглушенные проклятия, – но едва ли вы можете сказать, что я завлек вас в западню. Он здесь, под крышей одного из зданий, на грависанях, приводимых в движение аккумулятором, вооруженный несколькими ракетами с ядерными боеголовками. Если вы не сдадитесь, он уничтожит вас.

Он не обращал внимания на крики охранников. Он не отрывал взгляда от их предводителей.

Мердок достал передатчик из кармана пиджака и отдал приказ тем, кто оставался на борту „Кампесино“.

– Ну-ка, покажи им, что ты здесь, Дымокур, – сказал Тревельян.

Никто не увидел, откуда вылетела торпеда. Все произошло слишком быстро. В одно мгновение высоко в небе вспыхнул ослепительный адский огонь. Ударная волна, хотя и ослабленная расстоянием, едва не сбила их с ног, отдавшись звоном в ушах. Кости запрыгали перед храмом.

– Чересчур близко, – заметил Тревельян. Тело его дрожало. Во рту пересохло. Где-то в глубине сознания он решил, что это неадекватная реакция. „Надо лучше тренироваться“. Впрочем, разум его оставался спокойным, а в голосе звучали стальные нотки»: – Нам потребуются антирадиационные прививки. Думаю, что ты, Хуан, согласишься, что следующий выстрел может прийтись прямо сюда, а потом мой приятель-реардонит без труда разделается с вашими наблюдателями.

– Ты тоже умрешь, – простонал Мердок.

– Я не хочу умирать, – произнес Тревельян, – но на карту поставлено нечто большее, чем мои желания.

Фаустина выскользнула из-за Мердока, выхватила бластер из его кобуры, кинулась к Тревельяну и приставила дуло к его животу.

– О-о-о! – Корди поперхнулся. «Я ведь не считаю себя героем, верно? – мелькнуло в голове. – Но что, кроме своего мужества, могли противопоставить жители этой планеты бессмысленному гневу небес, низвергшемуся на них».

– Я сама убью тебя! – закричала женщина.

Тревельян знал приемы, как выбить оружие из ее рук.

Но другие набросились бы на него. Встретив взгляд ее глаз, наполненных слезами, он спросил:

– И тогда уже ничто не помешает моему напарнику уничтожить вас.

Мердок вырвал бластер из рук Фаустины. Она попыталась вцепиться в него, но он ударом руки сбил ее с ног. Он задыхался, пот ручьями стекал с его лица и капал на землю.

– Чего ты хочешь? – спросил он.

– Если ты что-нибудь знаешь о реардонитах, – начал Тревельян и увидел кивок Мердока, – то должен понимать, что Дымокур без зазрения совести уничтожит меня вместе с вами. Но он согласен, что это нежелательный исход. Так же, как и разрушение этой прекрасной площади. Давайте найдем более приемлемое решение.

– Я же спросил тебя, чего ты хочешь, дьявол?

– Вернуться на свой корабль. Дымокур будет следить за мной по радио. При малейшем подозрении он откроет огонь. Сами видите, в худшем случае ему придется уничтожить оба звездолета, надеясь при этом, что когда-нибудь эту планету откроет кто-нибудь еще, уважающий память ее мертвых. Затем я поднимусь над городом и тут же приземлюсь, чтобы забрать Дымокура, причем так быстро, что вы не сможете мне помешать. Но можете не бояться, я не причиню вам вреда. Взлетев раньше и имея более быстроходное судно, я достигну пограничных планет быстрее и объявлю запрет на заселение Доброй Удачи. И никто не последует за вами, узнав, что вскоре в небе появятся военные крейсеры. Я советую вам найти скромное место и затаиться.

Раз за разом Мердок ударял кулаком в открытую ладонь. Минуту он выглядел постаревшим и опустошенным. Затем к нему вернулось прежняя жизнерадостность.

– Ладно, Майк, ты победил, – сказал он. – Я лично проведу тебя к твоему борту. – Он протянул Тревельяну свой бластер. Тот взял его.

Фаустина привстала. На ее щеке появился синяк там, куда попал кулак ее любовника. Она смотрела на них, сквозь слезы и спутанные локоны, превратившись в маленькую озадаченную избитую девочку.

– Но почему? – взмолилась она. – Почему мы не можем получить патент… ведь м-м-мы нашли для вас эту сверхновую? Ты готов сделать это – погубить все ради., двухсот-трехсот с-с-специалистов… и их любопытства?

Тревельян склонился над Фаустиной. Одной рукой он сжал обе ее руки, а другой широким жестом указал на храм.

– Нет, – тихо сказал он. – Ради них. Разве у них нет на это права? На то, чтобы сюда прилетели люди, узнали их, чтобы мы никогда не забыли о них.

Но она не понимала.

– Мы охраняем великий Договор – сердцевину цивилизации, общества, самой жизни, – нигде не писанный Договор, принятый среди живых, мертвых и еще не родившихся на свет, призывающий их прилагать все силы, но оставаться единым целым в неразрывности времени. Без него все утратит свой смысл, и, возможно, погибнет. Но молодые поколения так часто отказываются понимать это.