Текст книги "Сын Портоса"

Автор книги: Поль Магален (Махалин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава XXII
ЧЕРНОЕ ПЛАТЬЕ

Простившись с вдовой, Жоэль направился на улицу Булуа, используя час, оставшийся до встречи с Лувуа, для того, чтобы выполнить миссию, доверенную ему Пьером Лесажем.

Первый же прохожий указал ему улицу, и вскоре он отыскал дом, куда ходили придворные дамы на встречу с прорицательницей. Днем это место выглядело совсем по-другому, так что Жоэль не мог припомнить, что именно здесь он защищал госпожу де Монтеспан и швырнул сообщника Гадалки в сточную канаву.

Но и при дневном свете внутренние помещения имели не менее таинственный вид. Однако причудливые предметы исчезли из комнаты, где Гадалка занималась своим ремеслом. Здесь остался только ветхий стол, негодный даже на дрова. За ним восседала старая карга, а рядом стоял мужчина, который только что принес кувшин вина и разливал его содержимое в два оловянных кубка. Парочка играла в карты, и выигравший притащил выпивку.

Человеком этим был Уолтон, фигурировавший на процессе отравителей. Он был краснолицым, рыжим, как лиса, с большими зубами, торчащими из-под щетинистых усов; светло-голубые глаза казались стеклянными – настолько они выглядели холодными и безжизненными. Мир обошелся с ним так же, как недавно Жоэль, – бросил в сточную канаву и оставил там грязным, нечесанным и оборванным.

Они только приступили к выпивке, когда услышали шаги Жоэля, решительно вошедшего в дверь, которую Уолтон оставил открытой.

– У кого это хватает наглости вламываться сюда подобным образом? – осведомился мошенник, хватаясь за шпагу, несомненно, проданную в качестве железного лома.

– Это какой-то солдат, – ответила женщина. – Я слышу, как ножны шпаги царапают по стене.

– Странно, – пробормотал Уолтон, – хотя надеюсь, гроза пронеслась, особенно после того, как Терезе удалось удрать. Правда, она могла попасться и заложить нас, верно? Но так или иначе, у них нет против нас никаких улик. Перед тем, как угодить в каталажку, я все уничтожил, поэтому им и пришлось меня выпустить.

Шаги приблизились, и в пустом коридоре послышался нетерпеливый голос:

– Эй, кто-нибудь! Есть в этом доме хоть одна христианская душа, способная помочь заблудившемуся собрату?

– Странно, – вновь пробормотал Уолтон. – Это может оказаться полицейский шпион, пришедший выведать что-нибудь о Терезе. Один Бог знает, чем она занималась после того, как меня треснул по голове этот трусливый гигант. – Он склонился к старой ведьме. – Запомни: я – провинциальный писатель Латур, а ты – сиделка Босс; мы только что сюда въехали и знаем о предыдущих жильцах не больше, чем Адам и Ева.

Пригладив волосы и усы, он стал ожидать визитера.

Старуха встала и заковыляла к двери.

– Не поднимайте шум! Сейчас открою, – проскрипела она, не спеша отворив дверь и давая своему компаньону время привести себя в порядок.

Жоэль тотчас вошел в комнату.

– Добрые люди, извините за суматоху, но я не могу терять времени. А ваш коридор такой темный, что не разберешь, куда идти.

Уолтон со злобой уставился на юношу, ибо он сразу же узнал в нем высокого парня, который не только отказался помочь ему ограбить трех дам, но и швырнул его в грязь. Со своей стороны свежеиспеченный воин едва удостоил взглядом мерзавца, не представлявшего для него никакого интереса.

– Капитан, – одновременно произнесли оба обитателя дома, – мы к вашим услугам.

– Я хочу только получить сведения о девушке по имени Тереза Лесаж.

Лицо Уолтона отразило удивление, которое он не смог скрыть, несмотря на то, что привык сдерживать свои чувства.

– Тереза Лесаж? – переспросил он, обернувшись к старухе. – Вам знакомо это имя, матушка Босс?

– Мы только что сюда въехали, – ответила карга, – и я не знаю никого из соседей, ни из тех, кто жил здесь до нас.

– Вы не знаете, кто здесь жил?

– Не знаем и знать не хотим – они были дурными людьми, торговали ядами и занимались предсказаниями судьбы – вот полиция и добралась до них. Я никогда не слышала этого имени раньше, верно, Латур?

– А здесь больше никого не осталось из живших до вас? Ведь это довольно большой дом, – настаивал Жоэль.

– Я занимаю весь дом, – ответила женщина, – но собираюсь сдать несколько комнат.

Жоэль казался сбитым с толку.

– Я знаю, что у этой особы, которую я никогда не видел, – сказал он, – могут быть серьезные причины для того, чтобы скрываться, но я не собираюсь причинять ей никакого вреда. Меня послали не враги этой женщины, а ее отец, недавно умерший в Бастилии почти на моих глазах.

При сообщении о смерти Лесажа глаза мнимого англичанина вспыхнули, как у змеи, но Жоэль не обратил на это внимание.

– Несчастный поручил мне, – продолжал он, – передать его дочери предмет, обладающий, насколько я понял, большой ценностью – медный, позолоченный медальон…

– Капитан, – ответил мужчина дрожащим голосом, – я хотел бы помочь вам в этом деле, но нет смысла меня допрашивать – мне нечего сообщить вам. Но если она принадлежала к шайке, устраивающей в этом доме шабаши ведьм, то я бы посоветовал вам обратиться в полицию. Дом их шефа, господина де Ларейни, совсем неподалеку отсюда.

«Этот честный парень абсолютно прав, – подумал Жоэль. – И тюремщик Югнен попал в точку. Она покинула Париж, а может быть и страну. Пара вроде бы заслуживает доверия, хотя не слишком к себе располагает, а у этого субъекта явно жуликоватая физиономия. Должен ли я расспросить соседей? У меня для этого нет времени, так как скоро полдень, и меня ожидает министр Лувуа, а после свидания с ним нужно сразу же отправляться в путь. Когда я вернусь из Фрейбурга, то более тщательно займусь этим делом. И если не смогу найти дочь Лесажа, то просто уничтожу содержимое медальона!»

К удовольствию достойной пары Жоэль направился к двери. Переступая порог, он чуть не столкнулся с женщиной, собиравшейся войти. Она была одета в черное бархатное платье и большую шелковую накидку того же цвета. Шевалье отошел в сторону, позволяя ей пройти. Ему почудилось, что дама слегка вскрикнула, увидев его, но, может быть, она просто испугалась столкновения. Как бы то ни было, дама устремилась в темный коридор, оставив за собой аромат духов, показавшийся знакомым провинциальному юноше.

– Где я уже вдыхал этот запах? Где я видел эту высокую и элегантную фигуру, этот дерзкий и чарующий взгляд?

Жоэль инстинктивно обернулся, но дама исчезла в доме, откуда он только что вышел. Очевидно, она знала дорогу, так как не обнаружив негритенка, который в прошлый раз проводил ее в кабинет гадалки, сама добралась до нужной двери и остановилась перед ней.

– Какое дело привело его сюда? – удивленно спрашивала себя дама.

Пока она колебалась, стоя у двери, мужчина и женщина ожесточенно спорили.

– Какого же дурака ты свалял! – упрекала сообщника старая карга. – Мы могли бы заполучить этот медальон и продать бумагу тому, кто в ней заинтересован. Вот тебе и денежки для нашего бегства. А если бы дело не выгорело, мы передали бы медальон Терезе, которая щедра, как истинная дочь вора, так что мы бы в любом случае что-нибудь на этом заработали.

– Ты права, – ответил Уолтон, пожав плечами, – если только вся эта история не выдумка, предназначенная завлечь нас в западню. Я узнал в этом парне бродягу, которого однажды принял за одного из наших, когда преследовал трех знатных дам. Вместо того, чтобы помочь мне обчистить придворных шлюшек, он столкнул меня в канаву. Будь он проклят! Такой поступок больше к лицу полицейской ищейке, чем искателю приключений, на кого он так походит. Кроме того, кто в Бастилии вероятнее всего мог видеть, как откинул копыта старик Лесаж, если не тюремщик! У Ларейни столько разных шпиков, что нам приходится все время быть настороже. – Наполнив кубок из кувшина, он продолжал: – Мы – последние из нашей банды в этом городе. Ла Вуазен сожгли заживо, Пьер Лесаж тоже окочурился, как сообщил нам этот субъект. – Уолтон скорчил зловещую гримасу – их дочка пересекла границу и ожидает, что мы присоединимся к ней, особенно я – ее возлюбленный; остальные разбежались, кто куда – короче говоря, все полностью рассеяны. Мы ожидали, что нас оставят в покое, как мелкую рыбешку, которую не стоит заманивать в сети, но тем не менее, очевидно, все еще находимся под надзором, так как этот тип наверняка шпион…

– Шпион или не шпион, но мы упустили шанс. Если только он придет снова… – пробурчала ведьма.

В этот момент послышались три легких стука в дверь, заставившие парочку вновь беспокойно переглянуться. Стук повторился более громко, после чего послышался властный женский голос:

– Кто бы здесь ни находился, откройте дверь!

Эту фразу вполне могли произнести полицейские, но женский голос ободрил Уолтона, и он, улыбаясь, промолвил:

– Это одна из твоих клиенток пришла узнать свою судьбу. Она явилась вовремя – нам нужно пополнить запасы вина, а то моя красная тряпка (он имел в виду язык) высохла, словно ядро в прошлогоднем орехе.

Женщина подбежала к двери и впустила даму, чье лицо было скрыто маской.

Сверкавшие сквозь прорези маски глаза быстро обежали комнату, которую дама узнала с трудом, так как в ней теперь не было ни мебели, ни украшений. Она внимательно разглядывала лица подобострастно кланявшейся пары.

– Мы здесь одни? – осведомилась посетительница.

– Да, ваша милость, – ответил мужчина.

– О, это вы, Уолтон? – сказала дама, подойдя к столу. – Дайте мне стул.

– Вы знаете меня? – удивился мошенник.

– Конечно знаю, болтун! Впрочем, мне нет нужды знать вас по имени, чтобы догадаться, какой передо мной законченный негодяй, если ему удалось унаследовать логово дочери Ла Вуазен.

Дама опустилась на предложенный ей стул. Ее беспечность контрастировала с тревогой достойной парочки так же, как атласное платье – с убожеством помещения.

– Вы тот мнимый англичанин, которого знатная дама спасла от виселицы. В шайке вас кличут «Автором», потому что вы можете ловко писать в различных стилях и даже пытались публиковать философские статьи. Еще недавно вы были помощником Ла Вуазен и Пьера Лесажа, чью дочь вы соблазнили. Если она узнает о той роли, которую вы сыграли в попытке бегства ее отца, окончившейся его гибелью, то вряд ли это приведет к большой близости между вами.

Оба слушателя вздрогнули при этом обвинении.

– Что касается вас, Босс, то вы были служанкой Лесажа до того, как банда рассеялась. Я правильно информирована?

– Вы знаете больше, чем я, – ответил Уолтон, в голосе которого смешивались страх и любопытство.

– После того, как скандал заглох, вы решили заняться прежним ремеслом, но полиция оставалась бдительной, и девица Лесаж, очевидно, сочла необходимым бежать, потому что имущество так называемой Гадалки исчезло. За вами следят, и вы опасаетесь, что будете арестованы при первой же попытке к бегству. Короче говоря, вы рискуете умереть от голода, похоронив себя в этом доме, где ваши главари и сообщники нажили себе целое состояние.

– Увы! – простонала женщина. – Это правда. Наши порошки и мази больше не продаются, а пилюли не имеют спроса. Если бы эти снадобья были просто безвредными, мы были бы вынуждены питаться ими.

– Чепуха! – проворчал ее компаньон. – Можно обойтись без пищи, но не без выпивки. Дни без нее кажутся такими длинными! – Уолтон произнес эту тираду с подобающей торжественностью, а лицо его исказил непритворный ужас.

– Знатные дамы напуганы так же, как простолюдинки, – подхватила карга. – Пламя, поглотившее Ла Вуазен, устрашило их.

– Я не разделяю этого страха, – холодно заметила посетительница, – и если вы согласитесь служить мне, то заплачу вам сколько требуется, чтобы успокоить вашу совесть.

– Говорите, сударыня, – сказал Уолтон, привыкший больше, чем старуха, к подобным сделкам. – Мы готовы повиноваться.

– Более, чем однажды, – начала гостья, понизив голос, – я обращалась за помощью к талантам Лесажа и Ла Вуазен. Обладаете ли вы таким же опытом в изготовлении снадобья, которое, будучи данным в тщательно отмеренной дозе, придает силы, в большем количестве повергает в сон, а в совсем большой порции – в такой сон, от которого не просыпаются?

– Сударыня, я посвящен во все секреты и обучался у многих мастеров, Я владею рецептом снадобья, которое надолго сохраняет в подопытном субъекте все признаки жизни, в то время как в каждую его артерию уже проникла смерть.

– Отлично! – воскликнула дама. – Вижу, что вы как раз тот человек, который мне нужен.

Она бросила на стол тяжелый кошелек.

– Дайте моей сопернице средство, о котором вы упоминали и, если я буду вами довольна, вы получите щедрое вознаграждение. За вами наблюдают, поэтому не привлекайте внимание полиции.

– Так я и думал, – заметил Уолтон, повернувшись к своей сообщнице. – Это был один из шпионов Ларейни.

– Офицер, которого я встретила у дверей?

– О, так значит, он офицер? Во всяком случае, многого он здесь не выведал.

– Что ему тут понадобилось? – властно осведомилась дама в маске. – Я хочу знать. Говорите!

Уолтон без колебаний кратко поведал о беседе с шевалье де Локмариа. Дама вздрогнула, лоб ее нахмурился под черным бархатом, взгляд стал отсутствующим.

– Медальон… Что за медальон? Быть может, знак любви к дочери накануне смерти, которую он предчувствовал? Ведь в колдовском ремесле больше истины, чем думают все. Но ведь на нем не нашли ничего, что бы обвиняло меня, а он никогда не уничтожил бы мое письмо… О, это письмо! – пробормотала она, сжимая голову ладонями. – Что могло с ним произойти?

Уолтон напряг слух. Расслышав последние слова, он рискнул заговорить.

– Сударыня, старый лис спрятал бумагу в медальон, передав его человеку, которому, по его мнению, он мог доверять. Но позвольте мне завершить свой рассказ.

Он так и поступил. Дама сидела молча. Лицо ее стало неподвижным, как будто оно было высечено из мрамора, но глаза сверкали, а мозг бешено работал.

«Итак, – думала она, – этот незваный гость из Бретани стоит на моем пути. Он отверг мои авансы и стал вольным или невольным сообщником женщины, которая пытается занять мое место подле короля, а теперь в его руках моя тайна и моя судьба! Клянусь честью, он зашел слишком далеко, бросив мне вызов! Что ж, вы послужите мне забавой, шевалье Жоэль, и я боюсь, что вы несколько задержитесь с прибытием во Фрейбург, зацепившись за какую-нибудь колючку в изгороди».

– Приятель, – обратилась дама к Уолтону, – можете вы найти для меня двух ловких фехтовальщиков, которые возьмутся за любую работу, если им хорошо заплатят?

– Когда они вам нужны?

– Сразу же.

Мнимый англичанин на момент задумался, а затем хлопнул ведьму по плечу, так как она задремала или делала вид, что дремлет.

– Отправляйся в таверну «Сухой колодец» на Круа-Руж. Твой братец, Взломщик, должно быть кутит там. Приведи его сюда с кем-нибудь из дружков и скажи, что у них есть возможность сталью заработать золото.

Старуха вышла более проворным шагом, чем можно было ожидать, но ее, очевидно, подгоняла приятная перспектива.

Мы уже имели печальную необходимость познакомиться со Взломщиком, вероломным помощником полковника Корбюффа; его приятель-головорез, которого он привел с собой, бывший солдат королевской гвардии, обладал костлявой, багровой физиономией забияки и вощеными усами, торчащими над мощными челюстями. Бандиты приветствовали даму в маске, положив одну руку на эфесы шпаги, а другой подкручивая усы.

– Слушайте внимательно, – сказала дама. – В настоящее время человек, который меня интересует, скачет по дороге в Лотарингию. Вы узнаете его по моему описанию. Садитесь на коней и догоняйте его. При нем имеется медальон, который мне нужен. Избавьте меня от этого храбреца и принесите мне медальон, а я щедро вознагражу вас.

– А сколько мы получим в качестве аванса? – осведомился Взломщик.

– Пятьдесят пистолей, а когда выполните поручение, еще сто пятьдесят.

– Сударыня – по рукам!

Глава XXIII
КТО РОЕТ ДРУГОМУ ЯМУ, САМ В НЕЕ ПОПАДАЕТ

Получив из рук министра Лувуа депеши для маршала Креки, шевалье де Локмариа выехал из Парижа через предместье Сен-Мартен. Он был в полном боевом снаряжении: в сапогах со шпорами, с пистолетами в кобурах, с остро наточенной шпагой на боку и в кавалерийском плаще на плечах. Эстебан сопровождал его.

Путешествие началось печально, так как, несмотря на свою покорность судьбе, новобрачный с явным сожалением покинул тот земной уголок, где собирался обрести счастье. Во время быстрой скачки из Сен-Жермена в Париж цоканье копыт коня, уносившего его из рая, звучало подобно похоронному звону. Но теперь, на пороге будущего, полного тайн, юноша готовился стать хозяином своей судьбы, отразить все опасности, которыми было чревато его путешествие.

Жоэль скакал вперед, пребывая почти в веселом настроении и полной грудью вдыхая свежий ветер. Перед ним расстилался необъятный мир, открывавший возможности для осуществления самых смелых надежд. Улыбающееся лицо Авроры стояло перед его глазами.

Два обстоятельства беспокоили Жоэля. Первое – компания Эстебана, чьи смуглая кожа, пронизывающий взгляд и льстивые речи не вызывали у него особого доверия. Второе – то, что он не успел проститься с обитателями «Мавританского трубача». Что сталось с Бонларроном, с его шпагой, равной по длине росту Фрике, наконец, с самим храбрым маленьким парижанином, столь чувствительным в вопросе своего миниатюрного сложения? Ничего, он навестит их, когда вернется!

Теперь им владела только одна мысль: отличиться под Фрейбургом и как можно скорее вернуться назад. Поэтому Жоэль решил ежедневно покрывать расстояние, вдвое больше намеченного. Он намеревался проехать Шель и заночевать в Ланьи. К несчастью, не доезжая опушки леса Бонди, его окликнул кузнец, стучавший по своей наковальне:

– Прошу прощения, сударь, но ваша лошадь вот-вот потеряет подкову на заднем копыте – она болтается на двух гвоздях!

Это оказалось правдой, и всадникам пришлось остановиться. Расстроенный задержкой, Жоэль обратился к кузнецу:

– Приятель, мало обратить наше внимание на эту неприятность – помогите нам устранить ее.

– Охотно, сударь, только у меня кончились гвозди и, придется послать за ними к кузнецу в Нуази, но это недалеко, и я прикреплю подкову четырьмя ударами молотка.

– В Нуази? – Чело молодого путешественника омрачилось. – Он находится на солидном расстоянии отсюда, да и работа займет немало времени.

– Вовсе нет. Я пошлю мальчишку-помощника – у него ноги, как у лани, и он сбегает туда-обратно за час, а с работой я управлюсь за десять минут. Так что через час с небольшим вы сможете отправиться в путь.

– Да, но это помешает мне поужинать в Ланьи.

– Зато вы сможете поужинать в Шеле – в трактире «Щит Франции», где подают отличных жареных уток.

– Ну, так посылайте сразу же вашего мальчишку, – сказал Жоэль, спешившись и входя в кузницу. – Как же мне убить время? – бормотал он, покуда Эстебан отводил лошадей во двор за кузнечным горном. – А знаю! Я напишу Авроре, а то она, конечно, волнуется. Сообщу, что каждую минуту думаю о ней. Мэтр Вулкан,[56]56
  Вулкан – бог огня и кузнечного дела в древнеримской мифологии.


[Закрыть] – позвал он кузнеца, – не можете ли вы снабдить меня письменными принадлежностями и найти в доме уголок, где я мог бы посидеть за столом и меня бы никто не беспокоил? Я хорошо заплачу за причиняемые вам неудобства.

Кузнец указал на лестницу, ведущую вверх из закопченного угла.

– Поднимайтесь ко мне в комнату. Там вы найдете бумагу, чернила и перо, которые я использую для своих счетов. И не торопитесь – я дам вам знать, как только работа будет кончена.

Когда бретонец удалился, Эстебан подошел к кузнецу и сделал ему знак.

– Ваш человек здесь, – ответил кузнец, указывая на скрытое перегородкой помещение, где он хранил уголь.

Дверь скрипнула, и они увидели худощавую фигуру, физиономию висельника и закрученные усы полковника Кондора де Корбюффа. Выйдя из своего укрытия, он потянулся, словно дикий кот, вылезший из логова.

– Наконец-то! – проворчал Корбюфф. – А то я уже стал опасаться, что свежие приказы не поспели вовремя.

– Если бы нам не пришлось ожидать до полудня военного министра, – заметил лакей, – то посланец его светлости не застал бы меня в Париже. – И он добавил доверительным тоном: – Значит, монсеньер герцог хочет закончить дело прямо теперь, а? И нам не придется ехать во Фрейбург, так как наше путешествие завершится здесь?

Бывший полковник королевских мародеров указал на темнеющий вдали лес.

– В том кустарнике ожидают двадцать мушкетеров – по десять с каждой стороны дороги, – ответил он.

Свирепая улыбка исказила черты испанца.

– Мне нравится слушать, как говорят ружья, – одобрил он, – тем более, что крупный разговор они будут вести не со мной.

– Но мы должны дождаться вечера, – продолжал Корбюфф, – иначе проклятый бретонец может заметить сквозь листву блеск дул.

Испанец бросил взгляд на небо.

– Зачем ждать вечера, когда приближается буря? Мои глаза моряка всегда видят наступление шторма. Через час здесь будет черно, как ночью.

Кондор потер руки.

– Отлично! Хотя наши ребята будут палить наудачу, они сделают свое дело. А после пусть каждый выбирается сам, оставив трупы на дороге, чтобы нашедшие их возложили вину на грабителя по прозвищу Пустой Карман, который орудует в этих местах.

– Позволь, – прервал лакей, навострив уши. – Ты сказал «трупы» во множественном числе. Очевидно, это оговорка?

– Ну, разумеется, – спохватился Корбюфф, закусив губу. – Я имел в виду бретонца и его лошадь, которая едва ли уцелеет невредимой в такой пальбе. Но я должен спешить присоединиться к засаде. Этот проклятый юнец помнит меня по стычке на сомюрской дороге и по нападению в Париже, так что мне лучше уйти, покуда он не спустился, а то он сразу же меня узнает.

– Постой, одно слово. Позаботься о том, чтобы пули не летели в мою сторону, а то я быстро отвечу тем же. Помни, что я буду ехать прямо за ним, и не хочу, чтобы имела место роковая ошибка или преднамеренная забывчивость.

– Как ты можешь даже думать об этом, дружище!

Небо и в самом деле начали заволакивать тучи. Грозовые облака неслись с огромной скоростью, порождая хаос света и тьмы. Именно темнота и помешала Эстебану заметить предательскую усмешку на губах и в глазах авантюриста, когда он промолвил:

– Сам герцог давал распоряжения моим людям, так что ошибка исключена.

Тем временем на верхнем этаже Жоэль продолжал писать. Его перо быстро бегало по бумаге, и он едва ли сознавал, как летит время. Юноша обращался к своей любимой Авроре, видя ее перед глазами и ожидая услышать ответ. Слова «Я люблю вас» многократно повторялись в письме. Окончив послание, он сложил его и надписал адрес.

– Как они долго возятся! – пробормотал Жоэль и с удивлением добавил: – Стало совсем темно – либо наступили сумерки, либо испортилась погода. Эй! – внезапно воскликнул он. – Что же это такое?

Как раз перед кузницей дорога делала петлю. В одном направлении она вела в город, откуда прибыли наши путешественники, в другом – в лес Бонди, начинавшийся в нескольких сотнях шагов. Окно комнаты выходило на опушку леса, и шевалье машинально разглядывал кустарник. Косые лучи солнца пробивались сквозь слоистые серые облака, оставляя дом в тени, но освещая сквозь листву лесную чащу. Юноше показалось, что он заметил в лесу людей и блеск полированного металла. Внимательно приглядевшись, он насчитал по десять человек с каждой стороны дороги.

«Черт возьми! Похоже на засаду!» – подумал он.

В этот момент какой-то человек появился среди сверкающих дул и сделал знак рукой, после чего все исчезли из поля зрения; очевидно, он заметил какую-то оплошность и хотел исправить ее.

– Черт побери! – пробормотал бретонец. – Если бы я не прикончил этого негодяя Корбюффа на пристани Целестинцев, то мог бы поклясться, что это он организует столь сомнительное предприятие. Но против кого оно направлено? – Задавая себе этот вопрос, шевалье услыхал цоканье копыт на дороге, ведущей в Париж. За ее изгибом вновь прибывшие не видели лесную чащу, пока не доезжали до кузницы. Кроме того, солнце в этот момент скрылось за массой серых облаков. Ветер поднял клубы пыли, и капли дождя начали падать на землю.

Звук приближался, и вскоре появились двое всадников, галопом промчавшихся мимо кузницы; их лошади были взмылены, словно после изнурительной скачки. Один из них, несомненно, лучше держался в седле, чем другой, так как он опередил своего товарища на три-четыре корпуса. Оба неслись, не обращая внимания на дождь и слепящую глаза пыль.

Когда они приблизились к лесу, Жоэль увидел, как сидящие в засаде люди взялись за ружья.

– Интересно, – пробормотал он, – эти военные приготовления делаются для меня или для тех двух парней? В любом случае я не могу допустить, чтобы они, ни о чем не подозревая, угодили в смертельную ловушку. – Он закричал, предупреждая их, но крик потонул в реве бури, а в следующий момент всадники были уже вне пределов слышимости.

Бравый шевалье ринулся вниз.

– Наших лошадей – быстро! – крикнул он.

Лошади уже ожидали наготове перед кузницей. Рядом с ними стоял Эстебан, лицо его исказилось от гнева, но наш герой в спешке этого не заметил.

– Чума на этих двух незнакомцев! – проворчал испанец. – Наши головорезы примут их за нас и, наверняка, пристрелят вместо этого новоиспеченного шевалье.

Жоэль в один прыжок очутился возле лошадей, прокричав:

– Шпагу наголо и скачите во весь опор! Мы должны спасти этих путешественников или, по крайней мере, помочь им!

Но как только он вонзил шпоры в бока лошади, прозвучало несколько выстрелов. Несмотря на это, шевалье поскакал вперед с уздечкой в зубах, держа в руках рапиру и пистолет. Лакей последовал за ним на той же скорости.

«По-видимому, мне придется самому всадить ему пулю в затылок», – подумал он, запустив руку в кобуру.

Внезапно мимо них, словно сердитые шершни, засвистели пули, и слуга Арамиса издал крик боли; одна пуля сломала ему запястье руки, державшей пистолет, другая угодила в горло. Испуганная лошадь, лишившаяся поводьев, вынесла несчастного вперед его хозяина, ворвавшегося в лес, подобно урагану.

На некотором расстоянии от наших всадников, на опушке за естественной изгородью из подлеска распростерлись два окровавленных тела, рядом с которыми Жоэль с трудом осадил коня. Эстебан был сброшен в лужу крови своим жеребцом, который внезапно остановился, испугавшись выстрелов и запаха пороха.

Двое мертвых (или умирающих) попали под пули, предназначавшиеся сыну Портоса. Одного из них придавила его же раненая лошадь. Конь второго умчался в лес, снова казавшийся безмолвным и необитаемым. Впрочем, вдалеке еще слышался постепенно затихающий топот копыт – это разъезжался кто куда, повинуясь приказу, отряд Корбюффа.

Привязав свою лошадь к дереву, Жоэль осмотрел незнакомцев. Один был убит наповал, другой – изрешечен пулями и доживал последние минуты. Тем временем молодой шевалье увидел, что Эстебан пришел в себя и, опершись на локоть здоровой рукой, внимательно смотрел на два трупа.

– Понимаю, – пробормотал он, не заботясь, слышат его или нет. – Если бы я скакал впереди хозяина, как должно было случиться, то получил бы полную порцию свинца, вместо этих двух шариков, которые, боюсь, все равно сделали свое дело. Либо было приказано прикончить слугу вместе с хозяином, либо Корбюфф хотел избавиться от соперника, желая в одиночку получить награду от моего господина. Так или иначе, этот урок я получил слишком поздно, чтобы им воспользоваться. Но я буду отомщен! – со злобной радостью закончил он.

Жоэль усадил Эстебана, прислонив его к дереву. Его рана перестала кровоточить, но испанец держал здоровую руку у горла, словно задыхаясь. Пот выступил на его мертвенно-бледном лбу, веки опустились, на губах появились пузырьки крови.

– Пить, – простонал он.

Жоэль снял с седельной луки флягу, налил вино в крышку и поднес ее Эстебану, который, стуча зубами об импровизированный сосуд, залпом выпил его содержимое.

– Да вознаградят вас святые, – прошептал он.

– Бодритесь, – сказал ему Жоэль. – Я поскачу за помощью в кузницу или отвезу вас туда.

Насмешливая улыбка мелькнула на губах лакея.

– Не делайте ничего – это бесполезно. Мои счеты с жизнью покончены.

Медленно открыв глаза, он обвел сцену побоища внезапно вспыхнувшим взглядом.

– Вы сумеете отомстить за меня! О, если бы перед смертью я мог поговорить со священником. Но это невозможно, так что вам придется выслушать мою исповедь. Быть может, она спасет вас…

– Спасет меня? Вы бредите!

– Эта засада была предназначена вам и мне – негодяй Корбюфф не пощадил своего сообщника.

– Вы сказали, Корбюфф? Значит, он выследил меня? Вор превратился в головореза!

– Он ваш смертельный враг – но не только он. Есть и другие, более могущественные и опасные. Они послали вас во Фрейбург, чтобы избавиться от вас. Вас хотели убить, чтобы вы не смогли вернуться.

– Но почему? Кому нужна моя смерть?

– Все плывет вокруг меня, – пробормотал умирающий. – Сердце останавливается… Ради Бога, дайте мне что-нибудь выпить.

Жоэль снова дал ему вина, и когда Эстебан проглотил несколько капель, на его щеках заиграл слабый румянец.

– Теперь слушайте, – поспешно заговорил он, боясь, что кризис прервет исповедь, – и запомните мои слова. Эти люди погибли вместо нас, но, как видите, и меня не миновал рок. Мой господин, герцог д'Аламеда, купил летний домик на окраине леса Марли, неподалеку от королевской резиденции. В главной комнате, слева от камина, есть панель, отодвигающаяся, если вы нажмете скрытую в ней кнопку. За ней – путь в подземную галерею, ведущую во дворец и оканчивающуюся в одной из комнат королевских апартаментов.

– Но почему вы говорите это мне? – спросил Жоэль. – Каким образом все это касается меня?

– Вижу, вы меня не понимаете, – с трудом вздохнул раненый. – Вы думаете, что я брежу и говорю бессмыслицу, но ошибаетесь – я в полном сознании, и вы позднее все поймете. Этот потайной ход поможет поспеть вовремя, чтобы опередить короля и предотвратить…

– Продолжайте! Что предотвратить?

– Осуществление заговора, о котором я случайно услышал…

Дыхание Эстебана стало тяжелым, взгляд затуманился, он протянул руку и прошептал:

– Пить! Я умираю.

Шевалье поднес флягу к губам Эстебана, но тот внезапно так резко оттолкнул ее, что она упала на землю.

– Нет, я не хочу предстать пьяным перед своим Создателем!

Черты его лица быстро менялись, веки закрыли закатившиеся глаза, нос заострился, пена на губах стала желтой.

– Что все это значит? – осведомился бретонец, склоняясь над ним. – Ответьте! О каком заговоре вы услышали?

– Не знаю… больше не могу вспомнить… В глазах темно, в голове словно звенит колокол… Этот коридор будет охраняться Корбюффом и его головорезами. Caramba,[57]57
  Черт возьми (исп.).


[Закрыть] прикончите их так же, как они разделались с этими двумя, и того, кто им платит, тоже не пощадите! Ах! – Он отшатнулся, словно стараясь скрыться за деревом, о которое опирался. – Он идет сюда, этот жуткий седобородый старик, хочет задушить меня, прежде чем я кончу исповедь! – Эстебан привстал, как будто спасаясь от призрака; в его расширенных глазах застыл ужас, здоровая рука вновь вцепилась в горло.