Текст книги "Тайна Нилии"

Автор книги: Поль д'Ивуа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава VII
ПАРЛАМЕНТЕР

– Вперед!

Караван снова пустился в путь, когда луна появилась на горизонте. К утру добрались до колодца, где предполагалась остановка.

Путешественников ожидало горькое разочарование.

Пальмовые деревья у ручья были сожжены, а колодезь наполнен грязью.

Все переглянулись. Кто мог сделать это?

Потом Робер улыбнулся. Конечно, английские шпионы. Они не нашли ничего лучшего, чтобы остановить их. Путешественники не страдали от жажды, потому что запаслись водой, но им хотелось отдохнуть в тени пальм. Поставили палатки и укрылись в них от жары. Верблюды вытянули свои длинные шеи и жалобно кричали, предвещая знойный день.

Путешественники задыхались в своих палатках. Только Нилия, казалось, ничего не замечала.

Она лежала, устремив свои большие глаза на Жака. Ее мучила какая-то мысль, делавшая ее нечувствительной к температуре.

Наступила ночь и принесла с собой прохладу.

Караван двинулся далее. На пути все деревья были сожжены, все колодцы загрязнены! Предстоял знойный, томительный день. Но путешественники заметили вдали капризный силуэт абиссинских гор. Скоро Абуцин, где они отдохнут и забудут всю свою усталость.

Утром, на заре, маленький отряд расположился лагерем на лужайке, где протекал ручей. Солдаты устроили импровизированный очаг, чтобы приготовить обед. Верблюды растянулись у ручья.

Вдруг раздался резкий крик. Все оглянулись в ту сторону, откуда он послышался. Стоя на вершине холма, Хоуп немилосердно кривлялся. Он вращал глазами, угрожающе простирал лапы, бил себя в грудь, скрежетал зубами.

Что там случилось?

Робер и Жак бросились туда, где он стоял, и вскрикнули от ужаса.

Вокруг холма, повсюду, со всех сторон появились английские всадники. Путники были окружены. Солдаты поняли, в чем дело, – и на их лицах появилось выражение бессильной злобы. Целых два английских полка устроили облаву на маленький отряд.

Едва они успели оправиться от ужаса, как на них обрушилось новое несчастье. Верблюды начали беспокоиться, потом поднялись, качая шеями, как маятники, начали бегать яростным галопом и закорчились, словно от невыносимой боли.

Путешественники стояли и смотрели, не зная, что делать. Потом верблюды бросились бежать к утесам на восток и исчезли из вида.

Что это значило?

Вдруг на равнине раздался звук трубы. Английский офицер остановился у подножия холма, а в двух шагах от него всадник поднял вверх копье, на котором колыхался белый флаг.

– Парламентер! – пробормотал Лаваред.

– Надо принять его, – произнес Жак, – в худшем случае мы узнаем, каким образом попали в ловушку!

– Это правда. Идите к нему, Жак, завяжите ему глаза, хотя это бесполезно теперь. Но будем соблюдать все правила войны!

Жак поклонился и ушел. Скоро он подошел к английскому офицеру.

Это был молодой человек, с приятной физиономией.

– Я желал бы переговорить с генералом Робером Лаваредом! – сказал он, когда Жак подошел.

Жак вздрогнул.

Значит, англичане знали о присутствии Робера! Они подготовили эту ловушку, чтоб лишить армию патриотов своего энергичного вождя!

– Если вы хотите видеть генерала, – ответил он, притворяясь удивленным, – то вам надо отправиться на берега Нила!

Офицер улыбнулся.

– Вы правы, что отвечаете так. Но вы не обманете меня. Наши сведения верны. Я сейчас видел генерала Лавареда, вот он стоит со своей обезьяной! – добавил англичанин, указывая на скалу, где находился Робер.

Очевидно, английские шпионы усердно следили за караваном.

– Если вы позволите завязать себе глаза, я проведу вас к нему! – вскричал Жак.

– Пожалуйста!

Через минуту Жак вел офицера с завязанными глазами по тропинке, ведущей на площадку утеса. Робера окружали солдаты. По его знаку Жак снял повязку с глаз англичанина. Молодой офицер с любопытством огляделся вокруг себя.

– Генерал Робер Лаваред? – без малейшего колебания обратился он к французу.

– Да, это я!

– Позвольте мне представиться! Сэр Генри Лоуренс!

Оба раскланялись.

– Чувство гуманности заставило генерала Гольсона послать меня к вам! – начал офицер.

– Генерал Гольсон очень добр!

Англичанин не заметил иронии этих слов и продолжал:

– Вы окружены войском, в пятьдесят раз превышающим вашу численность. Вода в ручье отравлена, вы видели гибель ваших верблюдов!

Презрительная улыбка появилась на губах Робера.

– Англичане отравляют воду в колодцах, – произнес он негодующе, – это не достойно культурной нации!

Офицер слегка покраснел.

– Обстоятельства вынуждают нас к этому! – сказал он.

– Мы, французы, не понимаем этого!

– Во всем остальном, – продолжал англичанин, не обращая внимания на слова Робера, – мы поступаем вполне лояльно. Если бы мы желали вашей гибели, нам не трудно было бы достичь этого! Это наше право! Но британцы чутки к голосу гуманности. Сдайтесь! Вы будете в тюрьме, но с вами будут обращаться очень вежливо, пока восстание не будет подавлено. Потом вас отпустят на свободу!

Робер пожал плечами.

– Предпочитаю умереть свободным!

– Подумайте! Мы удивляемся вашей энергии и мужеству и щадим вас!

– Ваше удивление еще усилится, когда вы увидите, что я не боюсь смерти!

Наступило молчание.

– Вы осуждаете на смерть ваших спутников! – произнес Лоуренс.

– Я уверен, что они одобряют меня! – ответил Робер и, повернувшись к солдатам, сказал: – Вы слышали? Хотите ли быть пленниками Англии?

– Нет, нет! – в один голос ответили солдаты.

– Видите, – возразил Робер, – все они предпочтут смерть!

Англичанин сделал последнюю попытку.

– Я преклоняюсь пред нашим мужеством, но вы забываете, что среди вас находится молодая девушка, почти дитя. За что обрекаете вы ее на смерть?

– Да, – неожиданно вскричал Жак, – вы правы, если вам знакомо чувство человечности, пожалейте, спасите ее!

Он не успел кончить, как Нилия бросилась к нему и вцепилась в его руку.

– Нет, нет, – простонала она раздирающим душу голосом, – не отдавайте меня англичанам! Позвольте мне разделить вашу участь! Я благословлю смерть, если умру с вами!

Жак хотел противоречить, но Робер прервал его.

– Вы поняли, сэр! – обратился он к парламентеру. – Возвращайтесь к своим и расскажите им все, что вы видели. Передайте им мои слова: мы останемся здесь, пока не умрем!

Офицер открыл рот, намереваясь что-то сказать, но Жак, по знаку Робера, накинул ему повязку на глаза, схватил за локти и повел по тропинке вниз.

Глава VIII
ТАЙНА АНГЛИИ

Три дня Робер и его спутники стояли лагерем на площадке утеса. Провизия уже вышла. Несчастные терпели голод и жажду, допив последнюю каплю имевшейся у них воды. Никакое страдание не сравнится с жаждой. Голод убивает человека, притупляет его чувствительность, жажда возбуждает нервозность и раздражает ее до крайности. Солдаты тоскливо посматривали на горизонт, надеясь увидеть абиссинские войска. Робер потерял всякую надежду, поняв, какую ловкую западню устроил им неприятель.

– Однако абиссинцы недалеко, – пробормотал Жак, сидевший около него, – надо бы уйти отсюда и предостеречь их!

– Уйти отсюда? Каким образом? Посмотрите: англичане повсюду расставили часовых, одно наше движение, и мы погибли!

– Вы не хотите попытаться?

– О, вместо того, чтобы медленно умирать от голода и жажды, – печально возразил Робер, – мы можем атаковать сегодня неприятеля и умереть в бою!

– А Нилия?

Робер пожал плечами. Бедная девушка была обречена на смерть!

Между тем Жак отправился сказать солдатам, что ночью они должны сделать попытку пробиться через неприятельские войска. Его известие было принято с радостью. Уж если умирать, то хотя отомстить за себя, убить хотя несколько человек этих отвратительных англичан!

Жак вернулся к Нилии. Она сидела на утесе у ручья, который весело журчал по камням. Казалось, в этом журчанье слышалась скрытая ирония над теми, кто страдал от жажды и не смел утолить ее!

Нилия сидела печальная и задумчивая. Глаза ее блуждали. Увидя Жака, она вздрогнула, ее губы раскрылись, словно она хотела что-то сказать и не могла.

Жак со слезами на глазах опустился перед ней на колени.

– Нилия, – сказал он, – сегодня ночью мы сделаем вылазку, быть может, погибнем!

– Что ж, это хорошо!

– Вы не жалуетесь, не упрекаете нас?

– По какому праву могу я упрекать вас? Я сама, по доброй воле, присоединилась к вам. Сегодня я пойду с вами. Если вас победят, убейте меня! Я страшно боюсь одного: попасть живой в руки англичан! Поклянитесь, что убьете меня, и я буду счастлива!

Жак задрожал под ясным взором ее прекрасных глаз.

– Поклянитесь! – настаивала Нилия.

Сильное волнение овладело Жаком. До сих пор он скрывал свое глубокое чувство к этому прелестному ребенку. Теперь сдержанность покинула его, и нежные слова любви сорвались с его губ.

– Простите, Нилия, простите меня! Я без сил, без мужества и не могу владеть собой! Я не хотел открывать вам моей тайны, хотел дождаться победы, мира, освобождения народа, чтобы сказать вам все, открыть вам дорогую мечту моего сердца…

Он остановился, задыхаясь.

Нилия смотрела на него, смущенная, неподвижная.

Жак продолжал с возрастающим волнением:

– Нас ожидает смерть. Я не хочу, чтобы вы умерли, не зная, как глубоко я люблю вас! Я мечтал, Нилия, быть вашим нежным, преданным мужем! Но судьбе неугодно это, я недостоин подобного счастья; вы, кроткий ангел, пожалейте и будьте снисходительны ко мне. – Он замолчал и вскрикнул. Бледная, как смерть, Нилия опрокинулась назад, закрыв глаза. Жак схватил ее руки, и, сжимая их, весь дрожа, с отчаянием воскликнул:

– Нилия, простите! Я оскорбил вас! Что с вами?

Она отвечала странным монотонным голосом:

– Спрашивай меня! Я скажу тебе правду. Все мое существо повинуется тебе, как прежде доктору Кауфману!

– Что вы говорите? – пробормотал пораженный Жак.

– Доктор Кауфман купил меня, как рабу, чтобы подчинить гипнотическому сну. Он пользовался моей способностью ясновидения, помогал лорду Биггену, завоевал его доверие, получал отличия и деньги!

– Теперь?

– Теперь моя душа принадлежит тебе! Приказывай, я повинуюсь, спрашивай, я отвечу!

Молодой человек схватился за голову. Неожиданность происходящего потрясла его.

– Спрашивай, – повторяла она, – спасение возможно, прикажи мне видеть!

Жак пробормотал против воли:

– Ты должна видеть, я этого хочу!

С минуту лицо Нилии выразило напряжение, потом улыбка заиграла на ее губах.

– Я вижу, – произнесла она, – вижу армию черных солдат. Они близко, один день пути к востоку. У них ружья, пушки…

– Один день пути?

– Да. Это абиссинские воины, под командой рас Маконена!

Жак печально покачал головой.

– Так, – вздохнул он, – слишком далеко!

– Нет!

– Как нет?

– Мы присоединимся к ним завтра!

– Мы?

– Да.

– Каким образом? Говорите, Нилия, ради Бога!

Жак снова схватил руки своей спутницы. Она слабо вскрикнула.

– Нет, мне так больно. Спрашивайте тихо. Моя душа принадлежит вам, верьте мне!

Жак сдержал свой порыв и тихо спросил:

– Можем мы спастись от англичан?

– Можем.

– Когда?

– Как только наступит ночь.

– Каким путем?

– Через скалу, которая находится на границе площадки с востока.

– Через скалу? – повторил Жак, – но это невозможно. Стена утесов слишком высока.

Нилия покачала головой.

– Под утесом есть пещера!

– Пещера?!

– Можно спуститься с помощью веревок.

– А потом? Потом? – спрашивал Жак.

– Вода проточила утес, – тихо продолжала молодая девушка, – из фота тянется мрачный коридор, который заканчивается в горах. Путь тяжел, опасен, но я вижу абиссинский лагерь! Мы все, все будем там! – Помолчав немного, она добавила: – Я устала! Разбуди меня! Отныне, я твоя вещь! Когда ты захочешь знать, что происходит вдали, возьми мои руки и скажи: Спи! Я усну и увижу все, что ты захочешь!

– Проснитесь! – пробормотал Жак.

Веки молодой девушки поднялись, она медленно приподнялась и остановила ласкающий взор на Жаке.

– Вы сказали, что ваша мечта – быть моим мужем. Да благословит вас Бог за эти слова! Бедная невольница будет счастливейшей женщиной. Я также мечтала посвятить вам свою жизнь!

Нилия продолжала разговор, прерванный сном, и ничего не помнила, что произошло с ней во время сна.

Жак, сияющий, счастливый обладатель тайны, составлявшей когда-то силу Англии, побежал к Роберу и сообщил ему все, что случилось.

Не теряя минуты, француз отправился к краю утеса, наклонился и внимательно исследовал стену. Торжествующий крик вырвался из его груди: в центре гранитной стены он заметил черную трещину.

Нужно было дождаться ночи, чтобы проверить. Как долго тянулся день!

Измученные жарой, жаждой, с пустым желудком, с пересохшим горлом, путники терзались надеждой. Они легли в тени деревьев и заткнули себе уши, чтобы не слышать журчанья ручья, который неотразимо привлекал их к себе.

Один из солдат, доведенный до отчаяния, схватил ружье и прицелился в английский лагерь. Робер и Жак едва могли успокоить его и уговорить. Нужно было обмануть англичан.

Солнце медленно спускалось к горизонту, окрашивая пурпуром пески. Осажденные с трепетом ждали ночи. Минуты медленно тянулись; сгустились сумерки. Наконец наступила ночь.

Их охватила лихорадочная активность. Все встали и собрались у края пропасти.

– Друзья мои! – сказал Робер. – У вас есть веревки, свяжите их крепче, и сэр Жак спустится в пропасть, чтобы разузнать дорогу.

– Я? – возразил Жак. – Почему не вы?

– Потому что начальник отступает последним. Молчите и повинуйтесь!

Тон Робера не допускал противоречия.

Жак подчинился и обвязал себя веревкой, один конец которой зацепили за утес, а другой держали два солдата.

– Готово! – скомандовал Лаваред.

Жак лег на землю и, цепляясь обеими руками, медленно соскользнул в пространство. Минута была торжественная. Присутствующие были взволнованы. Быть может, этот, висевший над пропастью человек, найдет смерть вместо спасения?!

Нилия, вся дрожа, следила за веревкой.

– Опускайте! – крикнул Жак.

Солдаты крепко уперлись в утес ногами, присели, руки их вцепились в землю, и молодой человек исчез в глубине.

Прошло несколько секунд. Из пропасти раздался голос:

– Стоп! Держите крепче! Я должен балансировать, чтобы попасть в пещеру!

Еще через минуту он крикнул:

– Спускайтесь! Есть проход! Все верно!

У всех вырвался радостный крик. Сначала спустили Нилию, за ней последовали все остальные. Робер остался один на площадке. Он притянул к себе веревку, обвязался ею, связал оба конца крепким узлом, зацепил их за утес, потом обвел взглядом равнину, озаренную огнями английских бивуаков, и скользнул в пропасть. Через минуту он находился на узкой площадке, среди своих спутников.

Прежде всего, француз снял с себя веревку, развязал узел и вытянул ее всю к себе. Таким образом, англичане никогда не узнают, каким путем ушли осажденные!

Он думал и помнил обо всем, этот французский буржуа, сделавшийся генералом.

Зажгли факелы; Лаваред пошел впереди, и весь отряд углубился в темный коридор. Сначала он был широк, потом сузился и превратился в трубу, по которой беглецы ползли на руках и на коленях.

Вдруг перед ними оказался колодезь с перпендикулярными стенами. С помощью веревок они переправились через него и спускались все ниже и ниже.

Явилось новое препятствие. Галерея была залита водой. Со свода падали крупные капли воды. Очевидно, они проходили под руслом ручья, который протекал у подножия утеса. Люди вошли в воду и пошли вперед. Вода доходила до пояса. Жак посадил Нилию на плечи и шел осторожно, поглядывая на поверхность подземного канала.

Неужели вода заставит их остановиться, разобьет все их надежды и усилия? Дальше, дальше… Вода дошла до груди. Еще несколько шагов – и придется вернуться! Нет. Слава Богу! Почва повышается. Галерея почти суха. Целый час идут они вперед, дрожа от холода, в мокром платье. Вдруг Робер вскрикнул: он увидел небо и звезды. Беглецы торопливо двинулись вперед и вышли в узкую долину, окаймленную гранитными утесами. Это – дорога в Абиссинию, которая приведет беглецов в лагерь союзников. Безумная радость охватила солдат. Увидя ручей, они бросились к нему и пили, пили, не отрываясь, пока не почувствовали легкого опьянения.

Освеженные, бодрые беглецы направились в горы, пересекали долины, спускались во рвы, карабкались на утесы. Разбитые, мокрые, измученные, они шли вперед, не останавливаясь. На заре они увидели лагерь.

Несколько всадников показалось им навстречу.

– Кто вы? Откуда?

– Я – Робер Лаваред, генерал армии нильских патриотов!

Эти слова были сигналом к всеобщему ликованию. Всадники галопировали вокруг отряда, стреляли в воздух, кричали «ура!»

Весь лагерь пришел в движение.

Явилась пехота и артиллерия, и сам рас Маконен выехал встретить Робера. После приветствий и поздравлений дело объяснилось. Коварство англичан раскрылось. Абиссинцы не имели намерения присоединиться к армии инсургентов. Они были слишком заняты: отводили воду Голубого Нила, выжигали оазисы в пустыне. Войска рас Маконена находились в резерве. Остальные полки абиссинской армии расположились вдоль берега Красного моря, чтобы помешать прибытию подкрепления англичан.

Льюис Бигген сообщался со своей страной только через Александрию.

Невозможно описать радость Робера и его спутников.

Вчера – они ожидали смерти, сегодня – они смотрят вперед с надеждой и могут рассчитывать на успех!

Им очень хотелось скорее вернуться на Нил.

Решили дать себе отдых целые сутки. В это время сильный абиссинский отряд отправился к английскому лагерю. Но было поздно. Англичане ушли. Несомненно они скоро заметили бегство врагов и понеслись через пустыню донести своему генералу о новой неудаче.

Глава IX
ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ

Мэбль Аштон была белокурая, тоненькая девушка с большими голубыми, мечтательными глазами, красивым носом и маленьким ртом. Только узкий и низкий лоб портил ее красивое личико, что нисколько не мешало молодым лейтенантам британской армии находить ее прелестной и умной.

Правда, Мэбль была единственной дочерью баронета, полковника Аштона, получавшего сто тысяч фунтов стерлингов годового дохода. В Англии больше, чем где-нибудь, деньги всегда приобретают репутацию ума. В сущности, хорошенькая Мэбль представляла собой элегантное ничтожество.

Молодая особа, впрочем, была романтична и считала Англию первой страной во всем мире. Когда началась война, она покинула Лондон, присоединилась к отцу и на его упреки ответила с достоинством.

– Война против африканцев будет простым военным походом. Дочери полковника не мешает присутствовать при этом!

Можно думать, как сильно она была разгневана неудачами английской армии! Она не находила достаточно слов, порицая поведение лорда Биггена. Отступать перед сборищем чернокожих, которыми предводительствует какой-то француз! Если ей замечали, что английская армия отступила не перед неграми, а перед отсутствием воды, она возражала не задумываясь:

– Разве на войне нужна вода?

Мэбль плакала при известии, что башни, постройка которых обошлась в несколько миллионов, разрушены. Между тем англичане все отступали и остановились только в окрестностях развалин Фив, где еще была вода. Мэбль до того надоела лорду Биггену своими визитами и всевозможными, необычайными планами атаки, которые она придумывала, что генерал поручил полковнику Аштону защиту укреплений с приказанием сейчас же занять их, как только покажется неприятель.

Мисс Аштон торжествовала. Ее отец по крайней мере не причастен к позору, покрывшему английскую армию, – ему дали почетное назначение! Полковник, посмеиваясь себе в бороду, начал кампанию. Он занял остров, который торчал, как холм, посреди высохшего русла Нила, и каждый день рассылал разведчиков, которые должны были известить о появлении неприятельского авангарда.

Один из патрулей принес ему драгоценные сведения. В двух километрах к югу, среди густой массы тростника, нашли ручей.

Это открытие было сделано благодаря присутствию множества птиц: фламинго, ибисов, которых солдаты убивали в большом количестве. Мэбль выслушала рапорт, не моргнув бровью. Но на следующее утро, когда ее отец еще спал, она рано выскочила из палатки, которая была устроена для нее среди руин. Эти руины она не удостоила и взглядом.

– Египетским древностям не хватает вкуса, – говорила она, – эти памятники старины не похожи на английские.

В это утро Мэбль одела прелестный охотничий костюм из белого пике, коротенькую юбку и курточку, а через плечо повесила миниатюрный карабин.

Не задумываясь, с присущей англичанкам свободной манере обращения, она отправилась искать лейтенанта Дени, высокого юношу с белыми, как кудель, волосами, с голубыми глазами, выражавшими безграничное восхищение дочерью полковника, а может быть… и ее приданым.

– Здравствуйте, Дени! – произнесла она, улыбаясь.

– Здравствуйте, мисс!

– Я иду охотиться к ручью!

– Это неосторожно, мисс. Неизвестно, где теперь находятся мятежники.

– Я думала об этом, Дени, и поэтому пришла сюда!

– А!

– Я думала, что вы не откажетесь меня сопровождать!

Лицо лейтенанта просияло. Дочь миллионера предлагает ему прогулку tete-a-tete. Быть может, в будущем она отдаст ему свою руку!

– О, кончено, я пойду с вами!

– Но моя прогулка будет опасна!

– Я буду оберегать вас, как драгоценную игрушку…

Мэбль улыбнулась.

– С английским офицером мне нечего бояться! Но поторопитесь, прошу вас!

В пять минут Дени был готов. Молодые люди добрались до южной оконечности острова, спустились с холма и пошли дальше.

Мэбль искоса поглядывала на своего спутника.

Офицер не выказывал ни малейшего беспокойства. Он сиял гордостью. Мисс Аштон выбрала его своим спутником, его, бедного, незначительного лейтенанта. Дени убаюкивал себя матримониальными мечтами. Ведь всем известно, что если молодая англичанка надумает выйти замуж, то прогуливается везде со своим избранником, посещает с ним скачки, театры, концерты и после нескольких недель наблюдения объявляет, годен он или нет, чтобы жениться на ней.

Молодой человек, подчиняющийся такому испытанию, это – влюбленный, до тех пор, пока не сделается супругом или отвергнутым воздыхателем.

– Отец, наверное, побранит нас при возвращении! – медленно произнесла Мебль.

Лейтенант улыбнулся.

– Если меня побранят за вас, я буду счастлив!

– Он назовет нас неосторожными, но я думаю, что этот упрек – настоящая похвала!

– Я тоже! – ответил Дени, чтобы сказать что-нибудь.

Мэбль пожала ему руку.

– Мне очень приятно это. Я нахожу, что англичане, как и мой отец, выказали себя уж очень осторожными. Эта осторожность помогла успеху врагов. Как вы полагаете?

– Да, это верно!

Молодой человек ровно ничего не думал и не полагал, но справедливо рассуждал, что не следует противоречить дочери миллионера, за которой ухаживаешь.

Можно противоречить после свадьбы!

Мисс Аштон была неопытна, она верила в искренность своего собеседника.

– Видите ли, мне надоели осторожные люди! Я устала от них!

– Отдохните! – ответил он наивно.

– Вы не отличаетесь осторожностью, Дени?

– Нет!

– В добрый час. Я хочу сделать вам одно признание!

– Мое сердце слушает вас обоими ушами!

– Я дала себе обещание…

Мэбль остановилась.

– Вы дали себе обещание?

– Что моя рука будет принадлежать только безрассудно храброму человеку!

– А!

В этом восклицании выразилось разочарование, так как лейтенант не отличался храбростью. Он выбрал военную карьеру, чтобы только жить чем-нибудь, но мечтал о комфорте и спокойствии.

Но неудобно же противоречить миллионерше.

– Вы правы! – произнес он.

– Я думаю, Дени…

– Говорите, говорите!

– Дени! Я прочла в ваших глазах…

– Вы прочли?

– Очень приятные для меня вещи. Возможно, что я выйду замуж за бедного офицера, это будет зависеть от него!

Сердце Дени сильно забилось.

– Я готов на все! – пролепетал бедняк, дрожа от волнения.

– Я уверена в этом!

– Приказывайте!

– Охотно. Сегодня утром вы не задумались последовать за мной. Я очень довольна вами!

– О, такая малость!

– Погодите. Надо быть героем, чтобы оправдать мой выбор в глазах света!

– Я буду героем! – вскричал лейтенант, окинув взглядом окрестность и уверившись, что не предстоит никакой опасности.

– Клянитесь!

– Клянусь!

– Отлично. Неприятель скоро придет сюда; я не потребую от вас ничего трудного. Отнимите у него одну или две пушки и столько же знамен и человек пятьдесят пленных. Тогда я подойду к вам, подам вам руку и скажу: хотите ли вы быть моим мужем?

– Две пушки, два знамени и пятьдесят пленников! – повторил пораженный офицер.

– Да… вы видите… я не требовательна!

– Это правда, – согласился Дени, – если бы каждый английский солдат набрал столько, то мятежников не осталось бы на свете!

– Я тоже так думаю! – важно заключила Мэбль. – Теперь я открыла вам сердце… подумаем об охоте!

Собеседники пришли на берег ручья. Они догадались о близости воды по сырости почвы, по ярко-зеленому цвету тростинка, кроме того, птицы целыми стаями собрались в этом излюбленном ими месте. Те тучами, поднимались в воздух, оглашая его резким криком.

– За дело! – вскричала Мэбль и с ловкостью, которая доказывала большую привычку к этому спорту, она схватила свое оружие, прицелилась и выстрелила.

В ответ на выстрел поднялся оглушительный концерт. Птицы быстро поднялись в воздух, а около дюжины из них осталось на месте убитые и раненые.

Мисс радостно вскрикнула и бросилась подбирать свои жертвы. Дени помогал ей.

В своей поспешности они не заметили, что почва мшистая, и провалились до пояса в жидкую грязь.

С трудом вылезли молодые люди на сухое место. Но в каком виде! Покрытые зеленоватым слоем тины, которая очень скверно пахла.

– О, как это скучно! – вскричала Мэбль гневно.

– Да! – пробормотал Дени, с жалким видом.

– Отец будет смеяться, когда увидит нас в таком виде!

– Конечно, будет смеяться, мисс!

Вдруг лейтенант ударил себя по лбу.

– Быть может…

– Что такое?

– Быть может, мы скроем от него наше приключение!

– Каким образом?

– А источник?

– Если вы будете говорить загадками, я ничего не пойму!

– Я объясню вам, мисс, объясню! Что мешает вам выстирать свое платье?

– Выстирать? – Молодая девушка покраснела. – Чтобы выстирать, надо его снять!

– Без сомнения!

– В нашем положении это неудобно!

Офицер поднял руки к небу.

– Ах, мисс, выслушайте мой план!

И указывая на густую заросль тростника, добавил:

– Вы уйдете туда, как будто бы в купальню, снимете платье, бросите его сюда, а я, если позволите, буду исполнять должность прачки. Солнце палит, и через час все будет готово!

Глаза девушки заблестели благодарностью.

– О, Дени, вы драгоценный товарищ. Будьте уверены, что я не забуду вашей услуги!

При этих словах она направилась к тростнику, и через минуту скрылась в зелени.

Прошло несколько минут. Наконец юбка и корсаж мисс Мэбль, брошенные ее ловкой рукой, привыкшей к игре в лаун-теннис, перелетели через кусты и упали к ногам лейтенанта.

– Получил вашу посылку и начинаю стирать! – возгласил Дени и, забрав платье своей «дорогой мисс», направился к ручью.

Но не успел он пройти десяти шагов, как раздался отчаянный вопль. То был голос Мэбль. Лейтенант бросил платье и кинулся к ней, но кусты раздвинулись, – и показалась сама Мэбль Аштон, преследуемая каким-то мохнатым чудовищем.

Дени остолбенел от изумления.

Что это такое? Но сейчас же он узнал обезьяну, огромного орангутанга… одним словом Хоупа, который явился сюда собственной особой.

После встречи с абиссинцами Робер Лаваред и его спутники поспешно вернулись в лагерь. Работы по устройству канала были кончены, и армия могла беспрепятственно двинуться к северу. Таким образом авангард армии в предшествующую ночь прибыл сюда и скрылся в низине.

Хоуп отправился странствовать. Заметив издали Дени и Мэбль, он спрятался в кустах, ожидая удобного момента, чтобы появиться. Без сожаления он пошел на разведку по доброй воле, Мэбль укрылась в нескольких шагах от него, и пока она снимала свое загрязненное платье, обезьяна утащила у нее карабин и спокойно прыгнула к ней навстречу.

Молодая англичанка отчаянно крикнула; подталкиваемая Хоупом, она выскочила из кустов и очутилась лицом к лицу с лейтенантом Дени. На ней был надет только лиф и маленькая белая юбочка. О, ужас!

Никогда еще мисс из хорошей семьи не появлялась в таком виде перед джентльменом!

Забыв все на свете кроме своего костюма, Мэбль обратилась к лейтенанту.

– Отвернитесь, сэр Дени, отвернитесь! Это нечестно смотреть на меня в таком костюме!

Офицер не двигался.

– Отвернитесь! Говорю вам. Если вы не отвернетесь, я отказываюсь выйти за вас замуж!

Миллионное приданое мелькнуло перед глазами лейтенанта, и он повиновался.

Огромный рот Хоупа раскрылся во всю ширину, глаза блестели лукавством. Казалось, орангутанг смеялся. Но, наслаждаясь всей этой суетой, Хоуп не забывал о своей безопасности. Как только офицер отвернулся, обезьяна подскочила к нему, отняла у него ружье и, размахивая им, исполнила перед зрителями дикий танец собственного сочинения.

Но лейтенанта вдруг осенило вдохновение. Он подбежал к Мэбль, схватил ее за руку и потащил к острову, руины которого возвышались почти в двух километрах расстояния от них. Увы! Нельзя сказать, чтобы мысль его была удачна.

Хоуп, подпрыгивая, последовал за беглецами, испуская глухое ворчанье.

Мэбль задыхалась, ноги у нее подгибались.

– Вы поклялись быть героем, Дени! – прошептала она.

– Да.

– Я предлагаю вам следующее…

– Говорите, что вы желаете!

– Моя рука принадлежит вам, если вы откажетесь захватить пушки, знамена и пленников и…

– Отказываюсь! – с искренним удовольствием возгласил офицер.

– Но, взамен этого схватите обезьяну и приведете ее в крепость!

При этих словах, лейтенант остановился как вкопанный, но сейчас же с криком боли побежал дальше.

Хоуп, которого очень забавляла прогулка, подогрел усердие лейтенанта здоровым ударом ружья по ногам.

– Как я могу захватить это бешеное животное? – спросил Дени, задыхаясь.

– Не знаю, – сердито ответила мисс, – хорошо воспитанная молодая девушка не имеет привычки обдумывать, каким образом захватить орангутангов!

– У офицеров Ее Величества также нет этой привычки!

– В таком случае вы не герой, о котором я мечтала!

Дени тяжело вздохнул.

– Я не желаю выходить за вас замуж, раз вы отказываетесь исполнить мою первую просьбу, хотя она гораздо легче всего того, что вы мне обещали сделать!

– Я вычеркну ваше имя из моей книжки для флирта. Я не хочу вас!

Произнеся эту тираду, к истинному отчаянию Дени, Мэбль замолчала и больше не открывала рта. Быть может, она сделала это из простой осторожности, так как профессора гимнастики постоянно твердили ей: чтобы бежать долго, надо закрыть рот и дышать носом.

Во всяком случае, жертвы Хоупа продолжали бежать рысью и уже приближались к острову.

На укреплениях царило величайшее оживление. Солдаты заметили беглецов, преследуемых огромной обезьяной. Прибежал и полковник Аштон. Сначала он приказал стрелять в обезьяну, но сейчас же отменил свое приказание.