Текст книги "Фрактальные узоры"

Автор книги: Пол Ди Филиппо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

4. Молчаливое большинство

Небо над домом Скаев напоминало экран телевизора, по которому шла «Семейка Брэди».

На самом деле оно и было телевизором, и показывали именно «Семейку Брэди».

Расплывшееся по небесной полусфере лицо Флоренс Хендерсон раскинулось на целые мили. Далеко на западе из-за горизонта высовывался кончик гигантского носа Энн Девис. В качестве общего фона выступали слегка размытые контуры кухни Брэди с оранжевыми стенами и столом цвета авокадо. Зрелище было похоже на северное сияние, но с той разницей, что продолжалось оно двадцать четыре часа в сутки.

Семья Скай в полном составе – Кен, Мона Джей, Кен-младший, Мона-младшая и безымянный полурослик, – собравшаяся за домом на стандартной лужайке в четверть акра, не обращала никакого внимания на сериал, ставший за долгие годы непрерывного показа слишком привычным. Вместо неба Кен с Моной с умилением наблюдали, как их средние по стране два с половиной ребенка играют в одобренные обществом игры.

Кен был в своем парадном субботнем костюме, состоявшем из летних хлопчатобумажных брюк, полосатой рубашки и мокасин. Изо рта у него торчала Отцовская Трубка, ароматный дым которой соперничал с запахом лосьона «Олд спайс». Сидел он в плетеном пластиковом кресле, рядом устроилась хранительница его домашнего очага.

Волосы Моны Джей были уложены в высоченную прическу – совсем как у первой леди Присциллы Пресли на официальном свадебном портрете – и закреплены несколькими слоями лака. Два идеальных кружка розовых румян на щеках, кроваво-красная губная помада. Платье и передник с бесчисленными оборочками и кружевами. Глаза ка-запись залитыми жидким валиумом, излишки которого сочились наружу.

Неподалеку Кен-младший и маленькая Мона Джей, одетые как миниатюрные копии родителей, разыгрывали кукольный сценарий номер сто пятьдесят шесть. Солдат Джо завалил Говорящую Кэти на траву и лез ей под платье, приговаривая «Тихо, ты!», в то время как Мона-младшая издавала очень реалистичные вопли – в говорящем устройстве куклы заело ленту.

Полурослик, гоняя по двору футбольный мяч, застрял с ним в углу, где сходился под прямым углом беленый штакетник ограды, отделявший участок Скаев от тысяч точно таких же роквилльских усадьб.

Папаша Кен заметил затруднительное положение своего отпрыска и поспешил на выручку.

На полурослике были лишь шорты, спортивные гольфы и кроссовки. Рубашка не требовалась. Статистическая половинка, рождавшаяся в каждой семье в дополнение к положенным сыну и дочери, имела над талией лишь выпуклый черепахообразный панцирь, поросший густыми волосами. Выглядело это существо примерно как ходячая табуретка.

Младший отпрыск Скаев топтался на месте, упорно пытаясь пробиться сквозь забор, пока Кен-старший не повернул его лицом ко двору, перекатив мяч поудобнее. Осторожно попробовав ногой, полурослик пнул мяч и неловко побежал следом.

Кен вернулся в кресло. Нежно сжав руку Моны, он добродушно усмехнулся.

– Вот постреленок!

Мона Джей ответила как положено:

– Настоящий сорвиголова.

– Только вот едок из него неважный, – пошутил отец семейства.

Счастливые супруги залились смехом.

Выпустив густое облако ароматного дыма, Кен произнес:

– Как все-таки приятно провести выходной день с семьей! Жду не дождусь завтрашнего дня, когда мы вместе пойдем в церковь.

– Жизнь прекрасна! – подхватила Мона Джей, но как-то устало.

Кен бросил на нее предостерегающий взгляд, и она тут же заулыбалась, хотя уголок губ дергался от тика.

Что-то заставило Кена посмотреть на часы.

– Боже мой, мы вот-вот опоздаем! – Он громко хлопнул в ладоши. Дети обернулись, за исключением полурослика, который продолжал бессмысленную погоню за мячом. – Кен, Мона, собирайте игрушки и надевайте купальные костюмы! Пора ехать на пляж.

– У-у… а это обязательно?

– Да, обязательно! – отчеканил отец. – И поторопитесь.

Дети послушно затрусили к дому. Кен взял полурослика под мышку и пошел с супругой следом.

Он принялся укладывать Семейный Пляжный Набор: портативный охладитель, набитый печеньем «Твинкиз» и Оскар-Майерсовскими сандвичами, лосьон для загара, влажные салфетки, «Кул-Эйд» в термосе, Полосатый Зонтик… Полез в бельевой шкаф за полотенцами, и тут что-то твердое и тяжелое больно ударило его по голове.

– Тудыть-растудыть твою трам-пам-пам! – выругался Кен.

– Папуля! – укоризненно воскликнула Мона Джей. – Следи за своим языком!

– Извини, мамуля.

Кен нагнулся и поднял упавший предмет. Это была женская туфля, но какая-то необычная. Таких странных туфель ему видеть еще не приходилось. Большая и неуклюжая, с подошвой, скошенной к каблуку.

– Мамуля, ты помнишь, что это такое?

Мона Джей вытаращила глаза.

– Н… нет, не помню. Я таких никогда не носила, клянусь! Дома я всегда или на шпильках, или если в ванной, то в тапочках, а на пляже – в резиновых сандалиях. Откуда они, ума не приложу…

– Не волнуйся, мамуля, я верю тебе. Ладно, тогда в мусор их.

Кен отнес туфлю на кухню и кинул в ведро. Мона Джей открыла было рот, но промолчала.

Через несколько минут все семейство уже сидело в уютном фургончике, готовое отправиться в путь. К счастью, успели они вовремя: улица уже заполнялась машинами соседей.

За воротами сосед, направлявшийся в ту же сторону, любезно притормозил, пропуская Кена, и они встроились в общую процессию. В машине зазвучал дружный хор, подпевающий местному музыкальному радио:

– Любовь нас вместе соберет…

Въезд на стоянку перед пляжем был забит до отказа, машины двигались еле-еле. Дети начали проявлять нетерпение. Кен-младший больно ущипнул Мону за руку, а та в отместку разорвала его сборник комиксов.

– Папа! – заныл Кен-младший. – Посмотри, что она сделала с «Юным Элвисом»!

Вздохнув, отец посмотрел на пятьсот шестнадцатый выпуск героической эпопеи о приключениях Президента нации в бытность его агентом по борьбе с наркотиками.

– Боюсь, ты заслужил это, сынок. Не горюй, через неделю выйдет следующий номер.

Заскучал даже никогда не унывающий полурослик. Он стал ерзать и лягаться, и старшие отпрыски Скаев, тут же помирившись, принялись его щекотать, чтобы привести в хорошее настроение.

Наконец машину удалось припарковать, и семейство, нагруженное припасами, двинулось по горячим пескам, словно маленький караван в поисках места для стоянки.

Обосновавшись в подходящем уголке, папаша Скай объявил:

– Пора намазаться старым добрым «Коппертоном»…

– Не знаю, зачем заниматься этой ерундой, – проворчала Мона Джей, втирая крем в голые ноги полурослика. – Мы столько лет уже не видели солнца, а под Небесным Экраном сколько ни лежи, все равно не обгоришь.

Кен поднял глаза к небу, где продолжал идти бесконечный сериал. Папаша Брэди в исполнении Роберта Рида читал наставления своему семейству. Взгляд Кена опустился ниже, еще ниже… Там, на расстоянии ровно трех миль, искусственный горизонт нырял в океан, надежно ограждая Избранную Богом Нацию от враждебного нецивилизованного мира.

Вообще-то мамуля права – под уютным светом люминесцентных небес обгореть невозможно… и все-таки надежнее делать все по старинке. Следовать традициям – только так можно сохранить нацию сильной.

Намазавшись с ног до головы, Кен с Моной Джей откинулись на спину, глядя в небо, а дети принялись строить замок из песка. Полурослик, предоставленный самому себе, тут же таинственным образом отыскал компанию себе подобных и примкнул к ней. Одетые в одинаковые плавки, они стояли кучкой, общаясь понятным только им образом, и время от времени ложились попарно «голова к голове» и терлись панцирями в ходе какого-то странного ритуала.

Кен посмотрел на часы.

– Пора окунуться!

Семейство трусцой подбежало к воде и кинулось в волны прибоя.

Как глава семьи, Кен-старший позволил себе заплыть подальше, оставив остальных плескаться у самого берега. Проплыв несколько десятков метров, он приподнялся на воде, болтая ногами, и посмотрел в сторону горизонта.

Флоренс Хендерсон опиралась гигантскими ногами на воду, словно современный Колосс Родосский. Кен представил, что будет, если проплыть все три мили до телевизионной стены. Интересно, смог бы он тогда заглянуть под юбку Великой Мамаши и разглядеть ее детородные органы?

Кен решительно тряхнул головой, освобождаясь от лишних мыслей. Похоже, удар туфлей был не столь уж безобидным. Он развернулся и поплыл назад к семье.

Незаметно подошло время уезжать. Упаковав вещи в фургон, они влились в поток сограждан, возвращавшихся домой. Утомившиеся детишки тут же уснули, включая и полурослика. Кен надеялся, что это их полурослик, уж слишком они все были похожи. Впрочем, какая разница.

Повернувшись к Моне Джей, он заметил:

– Городской оркестр в парке и речь мэра Фарлея станут прекрасным завершением сегодняшнего дня.

– Ах, папуля, ты говоришь это каждую неделю!

– Совершенно верно.

– Ну да, я понимаю, просто смешно стало. Кстати, интересно, что наденет сегодня супруга мэра? У Бониты такой тонкий вкус! По понедельникам ее последний субботний фасон можно увидеть во всех магазинах города.

– И неудивительно.

После душа и сандвичей с лимонадом семья Скай отправилась в центр города. Там, среди уютной толпы, наслаждаясь оркестровыми мелодиями Соузы, они пили пепси и наблюдали за темнеющим небом. Впрочем, жизнерадостные краски Вечного Сериала можно было различить даже ночью.

В момент, когда сюжет очередной серии достиг своей кульминации, Кена кто-то вдруг тронул за плечо.

Он обернулся.

Перед ним стоял сам мэр Роквилля – Чарльз Аптон Фэрлей.

Кен окаменел.

– Э-э… господин мэр… Чем могу быть полезен?

– Идем со мной, живо!

Не сказав родным ни слова, Кен поспешил за мэром. По правде говоря, выбора у него и не было, поскольку сановник схватил его за руку и потащил за собой.

– Поможешь мне! – бросил мэр на ходу.

– Я? – растерялся Кен. – Но что я могу сделать?

– Отберешь у Бонни кольцо. Я больше ни минуты не желаю терпеть этот ее дерьмовый мирок! Поначалу круто – быть главным и иметь все что хочешь, – но теперь мне уже как-то не по себе. Эти проклятые зомби вокруг, все бабы на одно лицо… А я хочу трахать разных, черт побери!

– Как вы сказали? – переспросил Кен.

– Что?

– Ну… непонятное слово – тра…

Мэр схватился за голову.

– В бога душу мать! Ну конечно, я и забыл, ты же ничего не знаешь. Это все она, Бонни! Даже я, и то забываю, как только отойду надолго от кольца. Едва сумел вырваться, чтобы тебя найти.

– Я не совсем понимаю, господин мэр, – вежливо сказал Кен. – Если вы хотите получить от миссис Фэрлей какую-то драгоценность, то почему бы вам не попросить ее или просто не взять? Вы же хозяин, глава семьи… Отец Города!

– Она наложила на меня какое-то заклятие, я даже дотронуться до кольца не могу… Пошли скорее, нельзя терять ни минуты! Скоро сам все поймешь, жестянщик! Ты эту кашу заварил, тебе и расхлебывать.

– Я в вашем полном распоряжении, господин мэр, – с достоинством кивнул Кен.

– Вот и славно. Давай шевелись!

Они протолкались к самой трибуне для выступающих. Наверху, спиной к ним, стояла супруга мэра и весело махала рукой восторженной публике. Рядом с миссис Фэрлей стояли чиновники рангом пониже, и Кен впервые обратил внимание, что никто из них не приближался к ней вплотную, словно боясь вступить в невидимый запретный круг.

Мэр зашептал Кену на ухо:

– На половине моей речи я ее толкну, а ты подбежишь и снимешь с руки кольцо. Только не вздумай надеть сам, слышишь? Отдашь мне!

– Мне все-таки кажется, – замялся Кен, – что такие радикальные действия…

– Делай, что говорю! Потом все поймешь. Ну?

– Как я могу отказаться выполнить приказ того, кто получил свои полномочия от самого Короля!

– Вот это другое дело, жестянщик! Я на тебя надеюсь. Не просри момент!

– Не про… что?

Но мэр уже поднимался на трибуну, оставив Кена позади в тени деревьев. Послышались приветственные аплодисменты. Прочистив горло и постучав по микрофону, Фэрлей начал речь.

Кен нервно переминался с ноги на ногу, поглядывая на ступеньки, ведущие наверх. Такого удивительного происшествия он не помнил за всю свою жизнь. Зачем мэру понадобилось решать чисто домашний спор таким варварским способом, да еще на публике и с чужой помощью?

Может быть, это просто сон? Ну да, так и есть, подумал Кен. Наверное, та странная туфля слишком сильно ударила меня по голове, я сейчас лежу на полу без сознания и вот-вот очнусь…

Но он не очнулся. И очень скоро момент, которого он так боялся, наступил.

Мэр вдруг развернулся и отвесил ничего не подозревавшей супруге ужасающей силы пинок. Миссис Фэрлей не удержалась на ногах. Не успела ее голова удариться о доски трибуны, как Кен уже мчался вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Подскочил к лежащей женщине… и картина прошлых событий внезапно вспыхнула перед его глазами.

Взгляд Бонни был затуманен, она отчаянно пыталась сохранить сознание. Однако, прежде чем ей удалось сосредоточиться и воспользоваться силой СТП, Кен стащил с ее пальца кольцо и надел на свой.

5. Нефтяной кризис

Кендрик Скай был последним человеком, оставшимся в живых.

Впрочем, даже не вполне человеком.

Он был Великим Механиком.

Половина его тела, точнее, правая половина, была заменена механическими частями. Рука заканчивалась комплектом гаечных ключей и отверток. В боку была дверца, за которой находился пульт регулирования и настройки. Специально разработанная правая ступня позволяла более эффективно взаимодействовать с педалями акселератора и тормоза. Из спины торчал пучок соединительных кабелей с разъемами. Свернутые наподобие лассо, они висели на плече.

Кена разработали в рамках секретной программы министерства обороны, которому понадобился мастер-механик высшего класса для обслуживания военных транспортных средств. Получив смертельное ранение во время вьетконговской атаки под Данангом, он был спасен армейскими специалистами, но превратился в киборга.

Налогоплательщикам это обошлось недешево.

Кен был жестянщиком стоимостью в шесть миллионов долларов.

Он едва начал привыкать к своей новой жизни, как мир поразила Чума Диско.

Вызванная, по всей видимости, каким-то вирусом, занесенным из дальнего космоса, болезнь напоминала «танцующую манию» средневековья. Ведущие ученые за несколько недель до собственной гибели выдвинули гипотезу, что и та, прежняя, эпидемия была результатом подобного космического контакта. Жертвы Чумы Диско испытывали невероятное возбуждение и начинали лихорадочно вращаться вокруг своей оси со скоростью приблизительно сто двадцать пять оборотов в минуту, падая в конце концов замертво от истощения. За тот короткий срок, в который пандемия охватила мир, приведя к разрушению всей исследовательской инфраструктуры, медики просто не могли успеть разработать вакцину. В результате широкое распространение получили так называемые народные средства. К примеру, ошибочно считалось, что защитой может послужить особая синтетическая ткань на основе нейлона под названием «киана», а также золото в больших количествах. В результате многие жертвы Чумы Диско встречали смерть обернутыми в блестящие шелковистые одеяния и увешанные драгоценностями.

Будучи человеком лишь частично, Кен единственный оказался невосприимчив к ужасной инфекции. Однако даже он время от времени ощущал странные атавистические подергивания своей левой половины. Вынужденный бессильно наблюдать за вымиранием всего остального человечества, он едва не сошел с ума.

Душевное здоровье Кена спасла работа.

Используя свои новые механические навыки и имея в распоряжении гигантские армейские резервы, оставшиеся без хозяев, он смог создать для себя некое подобие друзей. Он наполнил салон автомобиля компьютерной начинкой, поместил лентопротяжные устройства памяти в багажник и таким образом осуществил свою давнюю мечту.

Кен создал парк разумных машин.

Окруженный своими творениями, последний человек на Земле стал приноравливаться к новым обстоятельствам. На самом деле, хоть он и стыдился признаться в этом самому себе, без людей жить стало даже легче. Глупые машины из мяса и костей были слишком эмоциональны и непредсказуемы. С ними Кену никогда не удавалось наладить нормальных отношений. С машинами куда спокойнее, от них знаешь, чего ожидать. Даже самый близкий человек, его старый наставник Риз Хорот, и тот подвел его. Так что хоть сам Кен никогда бы не пошел на то, чтобы уничтожить человечество, катастрофа не стала для него концом света.

Апокалиптический мир жил по своим законам, и жил в общем неплохо.

Пока не разразился нефтяной кризис.

Кен восседал на импровизированном троне, собранном из останков неудачных экспериментов. Трон высился посреди летного поля заброшенного аэропорта. Бескрайнее пространство, залитое бетоном, было заполнено автомобилями. Их моторы работали на холостом ходу, и в воздухе висела голубоватая дымка выхлопных газов, защищая Кена от палящих лучей солнца. Глухой рокот тысяч двигателей звучал музыкой в ушах Кена, такой же сладостный, как дыхание спящего младенца для любящей матери.

Ближайшие машины составляли личную гвардию Великого Механика. Мощные и агрессивные «барракуды», «мустанги», «файерберды» и «камаро» угрожающе рычали, клацая челюстями капотов, готовые разорвать любого из подданных, кто осмеливался приблизиться, движимый любопытством или желанием перемолвиться словом с верховным правителем.

Однако, завидев машину, которая уверенно катила через летное поле в направлении трона, Кен благосклонно кивнул:

– Пропустить.

Гвардия почтительно раздвинулась. Гонец – старый побитый «форд-валиант» – подъехал ближе.

Отдавая дань памяти погибшим друзьям, Кен снабдил многие из своих первых творений их личными чертами. Более поздние обладали лишь стандартными признаками, характерными для той или иной модели.

«Форд-валиант» был реинкарнацией Риза Хорота и служил у Кена советником.

– Что ты можешь сообщить? – важно осведомился Кен.

В аудиоколонках «форда» послышалось старческое покашливание.

– Новости неважные, сынок. – Такое обращение к Вождю мог себе позволить один только старик Валиант. – Разведчики приехали ни с чем. На сто миль в округе нет ни капли бензина.

Подданные империи Кена бодрствовали круглые сутки, и не только потому, что у него не хватало духу лишать их сознания – заводить и останавливать каждый из несчетного множества двигателей было бы физически невозможно. Поскольку электрическая сеть давно вышла из строя и закачивать горючее в баки обычным способом не получалось, Кен снабдил каждую машину специальным устройством, позволявшим самостоятельно открывать подземные резервуары, опускать туда шланг и всасывать бензин. У большинства моделей пробег на единицу расхода топлива оставлял желать лучшего, население постепенно росло, и довольно скоро на ближайших землях поживиться стало нечем.

Кен сознавал, что такой момент придет, и успел составить план.

Он встал и поднес к губам мегафон.

– Мои верные подданные! Я повелеваю вскрыть Высокооктановый Резерв!

– Ур-ра-а-а-а-а! – прокатилось по полю.

– Всем машинам разрешается наполнить баки. Запасов хватит всем. Как только каждый напьется досыта, мы двинемся на юг – туда, где находятся стратегические запасы нефти. Я снова запущу нефтеперегонный завод, и бензин будет течь рекой еще долгие годы!

Кен закончил речь. Моторы взревели, и машины, обгоняя друг друга, ринулись на заправку. Лишь преторианская гвардия не покинула свои посты, зная, что Командующий их не обидит.

Спустившись с трона, Кен подошел к ярко-синему «плимуту-фэрлейну».

– Чак Фэрлейн!

– Да, сэр?

– Назначаю тебя моей штабной машиной. Я лично сяду за твой руль и возглавлю наш Великий Поход!

– Благодарю за честь, сэр!

– Поезжай и хорошенько заправься.

– Есть, сэр!

Фэрлейн с ревом укатил прочь, оставив за собой гус тое синеватое облако.

– Когда он вернется, наступит очередь остальных, – распорядился Кен.

Поле уже начало заполняться насытившимися машинами. Первым появилась группа изящных розовых «свингеров», которых машины-мачо, очевидно, пропустили вперед. Слегка возбужденные от высокооктанового бензина, «свингеры» вовсю хихикали, болтая на извечные женские темы.

Кен приблизился. Хихиканье стало громче.

Он заговорил с девицами, поглаживая их блестящие фары:

– Бонни, Мона Джей, вы готовы отправиться в дальний путь? Не боитесь? Смазки у вас хватит?

– Я бы не отказалась от еще одной, – кокетливо пропела Бонни.

– Не слушай ее, Кен! – раздраженно перебила Мона. – У нее с зажиганием проблемы, одни только разговоры. Мне можешь вставить ключ, когда только захочешь!

Обласканный женским вниманием, Кен нежно похлопал их по буферам и обернулся, внимательно прислушиваясь. С поля донесся шум приближающегося «фэрлейна». Что это? В ровную пульсацию хорошо отлаженного мотора вторгался посторонний раздражающий звук.

Когда Фэрлейн, взвизгнув тормозами, остановился рядом, Кен подозрительно спросил:

– Чак, у тебя в порядке вентиляторный ремень?

– Так точно, сэр!

– Отлично. Тогда вперед!

Фэрлейн распахнул перед ним переднюю дверь, и Кен занял водительское место.

Великий Поход начался!

Далеко впереди по ходу движения по боковым дорогам уже рыскали разведчики, высматривая нетронутые заправочные станции. Армии придется заправиться еще много раз, прежде чем она доберется до нефтяного рая…

Когда дневной переход близился к концу и Кен, вглядываясь в сгустившиеся сумерки, уже подумывал о том, чтобы отдать приказ об остановке – его человеческая половина по-прежнему нуждалась во сне для восстановления сил, – вентиляторный ремень Фэрлейна лопнул с таким шумом, словно поваленное дерево рухнуло на железную крышу.

– Проклятие! Чак, я же спрашивал, и ты заверил меня, что все в порядке!

– Виноват, сэр! Я всего лишь глупая машина…

Кен затормозил и вышел наружу.

– Открой капот!

– Есть, сэр!

Наклонившись вперед, Великий Механик скрылся по пояс и стал копаться в двигателе…

Вам!

Крышка капота упала, зажав Кена с невероятной силой.

К счастью, механическая половина тела приняла большую часть удара, однако выбраться самостоятельно Кен не мог. Скрипя зубами, он дергался в пасти Чака, изо всех сил стараясь не угодить носом во вращающиеся лопасти вентилятора, лишенного ремня.

Из колонок Фэрлейна донесся резкий неприятный смех, напоминавший хруст, с которым голодная свинья пожирает новорожденных поросят.

– Ах ты, гад! Машиной меня решил сделать, да? Черт бы тебя побрал с твоим профилактическим техобслуживанием! Но теперь-то уж я взял тебя за задницу! Отдавай кольцо, ублюдок!

Кен чувствовал, что задыхается.

– К-какое кольцо? – прохрипел он.

– Хватит прикидываться! То, что у тебя на левой руке!

Прошлое вспыхнуло перед глазами Кена. Кольцо настроения! Создав новый мир, он выкинул его из своей памяти. В душе заговорила совесть. Кому могло прийти в голову уничтожить человечество и заменить его автомобилями? Он знал ответ на этот вопрос.

Только ему.

Однако, даже осознав в полной мере, насколько преступно сам распорядился возможностями СТП, Кен все-таки не решался отдать кольцо Чаку. Страшно подумать, что способен учинить автомобиль, движимый жаждой мести.

– Давай, давай, нечего выжидать! – Давление стальных челюстей стало невыносимым. – Или ты хочешь, чтобы я перекусил тебя пополам?

Подцепив кольцо отверткой правой руки, Кен снял его с пальца и положил на корпус двигателя.

Крышка капота откинулась.

Кен устало выпрямился и перевел дух, ожидая немедленных перемен. Однако Чак не спешил.

– Вы с девчонками только и могли, что наделать глупостей. – Он презрительно сплюнул. – Так старались подогнать мир под ваши идиотские мечты, что вывели его из равновесия. Потому что вы неудачники, жалкие слабаки! Не могли добиться успеха в той жизни, которая вам дана, вот и решили все переделать. Я – другое дело. Мне нравится добрый старый мир. Пускай в нем есть несправедливость, войны, болезни – мне наплевать! Вам не понять, что…

– Только не говори, что ничего не собираешься менять, – перебил Кен.

– Ну конечно, собираюсь, – ухмыльнулся Чак. – Менять, но не ставить вверх тормашками или заливать сиропом! Чуть-чуть подправить, убрать лишнее, добавить того, что мне по душе, – ничего больше.

– Например, вернуть Никсона.

Чак задумался.

– Нет, он стал слишком упрямым. Старый параноик. Его время прошло. У меня есть кое-кто другой на примете. Отличный способ разделаться с либералами и красными… На выборах семьдесят шестого победят демократы!

Кен вытаращил глаза.

– Ты же их ненавидишь…

– Вот именно. А к концу президентского срока будут ненавидеть и остальные. Пущу к власти этого, как там его, арахисового фермера и сделаю так, что он пустит страну под откос. Инфляция, безработица и все такое прочее, в чем демократы собаку съели. А он будет только причитать, как старая бабка! Что касается внешней политики… Его единственной политикой будет целоваться с Брежневым! А потом, когда народ будет сыт им по горло, я… я поставлю у руля самого консервативного из всех консерваторов!

– Голдуотера?

– Нет. Рональда Рейгана.

– Этого замшелого маразматика из Голливуда? Никогда!

– Никогда? Хе-хе… Посмотрим. И вот тогда-то я займусь страной всерьез! К черту благотворительность и бесплатные кормушки! Мы будем вооружаться как никогда в истории! Финансисты получат полную свободу рук. В верховном суде будут заседать одни только правые фанатики. Когда нам понадобится нефть, мы захватим весь Ближний Восток! И с этой дурацкой Олимпиадой тоже разберусь…

Мир поплыл перед глазами Кена. Он с мольбой посмотрел на Чака.

– Это надолго? Скажи!

– Не знаю. Может, и навсегда. Разве что надоест, тогда дам разок подержать вожжи какому-нибудь еще хлюпику-демократу…

Кен вздрогнул и проснулся.

Свет утреннего солнца заливал комнату. Мона Джей спала рядом, ее земные туфли валялись в дальнем углу. Почему-то сегодня они выглядели жалкими и ненужными, словно стали чужими этому миру, который изменился за ночь.

– Ну и кошмар мне приснился, – пробормотал Кен.

Наклонившись, чтобы поцеловать Мону Джей, он заметил, что кольцо настроения исчезло с ее руки.

Чак и по сей день продолжает носить его.