Текст книги "Фрактальные узоры"

Автор книги: Пол Ди Филиппо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Вокруг пруда уже царила настоящая паника. Охранники и служители сбегались со всех сторон, слышались крики и свистки, вдали уже звучали первые полицейские сирены.

– Ты не мог бы поторопиться? – фыркнула Присцилла Джейн.

К ней подскочил разъяренный смотритель.

– Что этот тип делает с Уолли? Вы его знаете? Он что, псих или…

– Или! – усмехнулась Присцилла Джейн. – Определенно «или».

Облик животного становился все более примитивным и странным. В толпе кто-то упал в обморок.

Внезапно чудовище словно взорвалось, вспучившись до невероятных размеров. В мелкой воде пруда стоял вполне взрослый бронтозавр. Его голова на длинной шее возвышалась над толпой, а хвост примостился на крыше соседнего обезьянника.

Феликс поднял компьютер, демонстрируя, что разъем шнура вырвался из гнезда. Присцилла Джейн посмотрела вверх. Шнур свисал из пасти доисторического ящера, точно пучок водорослей.

– Немного не рассчитал, – смущенно объяснил Феликс. – Сам не пойму, откуда могла взяться лишняя масса. Зря ты меня торопила, Пи Джей.

Вокруг ограды было уже пусто. Толпа обратилась в паническое бегство, подобного которому, вероятно, не случалось с тех пор, как последний волосатый мамонт поднял на бивни пещерного человека.

Присцилла Джейн перегнулась через ограду и протянула руку.

– Вылезай оттуда сейчас же, идиот!

Уцепившись, Феликс, кряхтя, выбрался из клетки.

– Пойдем скорее! К счастью, у меня в машине остался запасной шнур!

Над верхушками деревьев показался вертолет. Вдалеке кто-то орал в мегафон. Присцилла Джейн обернулась, ища глазами танки. Пока нет, но скоро…

– Надо сваливать отсюда! – Она с трудом побежала к воротам, таща Феликса за рукав. Ноги повиновались, но неловкость еще не прошла. – Он что теперь, еще и оживет?

Выезд со стоянки был перегорожен сбившимися в кучу машинами.

– Я никогда не исследовал действие на браслет желудочного сока, – пожал плечами Феликс, – тем более что не имею понятия, как устроен желудок динозавра. Результаты непредсказуемы – как сказал сумасшедший ученый, засовывая голову в плазменный ускоритель.

– Может, вернуться и попробовать еще раз настроить? – предложила Присцилла Джейн.

– Каким образом? Все морфические кристаллы одинаковы. Еще один только исказит сигналы первого, что приведет к полному хаосу. Нет, лучше поехали в горы. Маунт-Шаста далеко отсюда?

– Час езды.

– Вперед!

– Куда вперед? – Присцилла Джейн показала на столпотворение. – Или ты их тоже в шарики превратишь?

– Зачем же? – обиженно хмыкнул Феликс. – Ты что же меня, совсем монстром считаешь, Пи Джей? – Подойдя к тяжелой цепи на столбиках, отделявшей стоянку зоопарка от территории, принадлежащей соседнему «Макдоналдсу», он в два счета освободил проезд. – Вот так, теперь и пробка скорее рассосется.

Вернувшись на скоростное шоссе, они продолжили путь на север.

Присцилла Джейн обернулась, чтобы взглянуть, не появился ли на дороге динозавр, и увидела кое-что похуже.

– Феликс, за нами погоня! – воскликнула она. – Машина того полицейского, и он сам за рулем, но с ним еще…

По борту фургона чиркнула пуля.

– Моя жена с этим мужланом?

– Да.

Феликс вытащил запасной шнур, достал из кармана еще браслет и принялся колдовать над компьютером. Выстрелы продолжались.

– Я не хотел использовать этот вариант, слишком уж рискованный, но другого выхода, похоже, у нас нет.

– О чем ты говоришь? – Присцилла Джейн сглотнула, борясь с подкатившей тошнотой.

– Пространственно-временной континуум также управляется морфическими полями, – начал объяснять Феликс. – Каждое место находится в резонансе как с физической конфигурацией, так и с событиями, в нем происходившими. Мы едем на Шасту именно потому, что это ближайшее к нам место, обладающее тем видом пространственного резонанса, который мне нужен. Если бы мне удалось наложить это конкретное поле на нас и на машину…

– То мы туда телепортируемся?

– Вот именно! – Феликс расплылся в улыбке. – Девятнадцатилетняя Присцилла Джейн так быстро не соображала. – Он пристроил заряженный браслет на приборном щитке. – Я дал тридцатисекундную задержку. Надо остановиться, а то черт знает во что можем там врезаться.

Машина начала притормаживать.

– Но нас же поймают!

– Ничего, я их немного задержу.

Медленней, еще медленней… Присцилла Джейн начала молиться про себя.

«Форд-эскорт» поравнялся с ними со стороны, где сидел Феликс. Тот выглянул в окно. Напротив появилась ухмыляющаяся физиономия Рауди. Подняв пистолет, бандит тщательно прицелился и снес ученому полголовы.

Дорога перед глазами Присциллы Джейн расплылась и исчезла.

6

Перфидия Стэггерс, урожденная Грабойз и ранее известная как графиня Балибан, повернулась с переднего сиденья инспекторского «форда» и врезала своему позапрошлому мужу в челюсть рукояткой револьвера сорок пятого калибра, также принадлежавшего инспектору Стамбо, еще больше увеличив уже имевшийся с утра синяк.

– Проклятый кретин!

В припадке слепой ярости Рауди бросил свой пистолет и потянулся вперед, намереваясь схватить супругу за горло.

Выстрел, прозвучавший в тесном пространстве кабины, оглушил всех. Пуля продырявила крышу. Поняв намек, Рауди отпрянул, вжавшись в спинку сиденья.

– Тормози! – рявкнула Перфидия полицейскому.

Машина остановилась на обочине. Проезжавшие мимо или не заметили перестрелки и исчезновения фургона, или предпочли не вмешиваться, тем более что интересного и так хватало. Заваруха, учиненная Феликсом в зоопарке, подняла на ноги всю округу.

Рауди постарался взять себя в руки.

– Черт возьми, Перфидия, – обиженно начал он, – что за муха тебя укусила? Сама же с утра только и талдычила, как мы грохнем Феликса, а теперь, когда я наконец это сделал, вдруг на меня же и наезжаешь!

– Ты что, забыл? Сначала нужно было попробовать его уговорить! Ладно, теперь уже поздно об этом трепаться. Главное, понять, куда они делись.

– По правде говоря, я никогда всерьез не верил, что он живой, – хмыкнул Рауди. – А если привидение, то что такого странного, если он свалил туда, откуда пришел, да и девку с фургоном с собой прихватил?

– Если так, то ловить нам вообще нечего. Нет, я все-таки думаю, что он живой… то есть был. Слишком уж хитро вел себя, не похоже на привидение… – Перфидия навела револьвер на сыщика, с каменной физиономией прикуривавшего одной рукой. Если его и вывела из себя кража машины и вынужденное участие в кровавом убийстве, то определить это было невозможно. – Ты! Что думаешь?

Стамбо задумчиво выпустил клуб дыма.

– Я? Я думаю, что вы оба сядете за предумышленное убийство.

– Ага, разбежался, ищейка поганая! – хрипло рассмеялся Рауди. – Как только мы получим его компьютер, нам все будет нипочем. Скажи ему, детка!

– Заткнись! – прорычала Перфидия. – А ты выкладывай, что знаешь, или продырявлю вторую руку! Феликс говорил, куда едет, кроме зоопарка?

Инспектор призадумался. Ему хотелось найти Феликса или хотя бы его труп, не меньше, чем преступникам. Если привести их с собой – единственный способ, а так, похоже, и было, то деваться некуда… а там, глядишь, что-нибудь и нарисуется.

Он тщательно затушил окурок, растягивая паузу. Пускай понервничают.

– Шаста. Был какой-то разговор про Маунт-Шасту.

– Там их и надо искать! – торжествующе заключила Перфидия. – Феликс нашел какой-то способ перемещаться мгновенно. Стало быть, девка сидит там теперь одна и небось даже не знает, как пользоваться его штучками. Надо успеть быстрее, чем она научится! Гони!

Стамбо рванул с места и помчался дальше на север, встроившись в поток машин.

Сзади, со стороны зверинца, донесся громоподобный рев, от которого задрожали стекла.

Рауди расхохотался.

– Вот это да! Прямо динозавр какой-то.

Уже во второй раз за сегодня Присцилла Джейн приняла твердое решение больше не убиваться по Феликсу. Хватит реветь в конце концов! Какой смысл?

Фургон стоял посреди небольшой окруженной деревьями поляны. Рядом был стол для пикника из грубо отесанных досок. В момент перехода машина еще двигалась, и ее едва удалось вовремя остановить, чтобы не врезаться. Разбитая грунтовая дорога вела с поляны вниз по склону горы. Присцилла Джейн хорошо ее изучила, поскольку всматривалась в ту сторону сквозь слезы уже почти час.

Она сидела за деревянным столом и пыталась успокоиться. Надо вернуться в фургон. Там, на сиденье, залитое кровью, скорчилось тело Феликса… Конечно, не надо было лить слезы. Только не сейчас, когда за спиной компания убийц! Однако поляна казалась такой мирной, а горе так переполнило сердце… Но теперь все, пора действовать! Только вот как?

Одно ясно – сначала придется все-таки подойти к фургону.

Присцилла Джейн неверными шагами двинулась вперед. Тридцатилетний мозг с трудом подавлял дрожь в ногах девятнадцатилетней.

Усевшись за руль на кухонный стул, она стиснула зубы и заставила себя посмотреть на Феликса.

К счастью, голова его откинулась на правое плечо, скрывая повреждения. Если бы не кровь, можно подумать, что он спит.

Она включила радио. Хоть какой-то живой голос…

– …в последний раз замечен идущим на юг по шоссе номер пять. По многочисленным просьбам ученых национальная гвардия штата пока не открывала огонь, однако, по словам майора Томпкинса, такой вариант по-прежнему…

Присцилла Джейн нажала на кнопку, голос смолк.

– Будь ты проклят! Посмотри, что натворил! Я понимаю, для тебя это всего лишь мелочь, небольшой сбой в грандиозных планах облагодетельствования человечества. Небось рассчитываешь, что я тебя вытащу, да? Пойду вот сейчас, поймаю медведя гризли или, на худой конец, украду собаку в какой-нибудь деревушке и надену на нее твой идиотский ошейник? Или ты ждешь, что я… – Она вдруг запнулась, пораженная новой мыслью. – Нет! Я не верю! Ты не можешь, не имеешь права от меня такого требовать! Ты злой, ты плохой человек, Феликс! Так вот, скотина, имей ввиду, что ничего у тебя на этот раз не выйдет! Слишком много ты успел принести зла! Сейчас вот возьму и…

Присцилла Джейн рванулась было вон из машины, потом остановилась и вернулась на место.

– Я ненавижу тебя, слышишь? Ненавижу! – крикнула она трупу.

Потом, заливаясь слезами, сняла дрожащей рукой свой браслет, мгновенно ощутив, как ее драгоценные вновь приобретенные ноги превратились в бесполезные куски мяса.

Протянула руки и крепко ухватилась обеими за морфический ошейник, скользкий от запекшейся крови.

Феликс с удивлением смотрел на собственное изувеченное тело. Как ни странно, его желание сбылось. Хотя, если подумать, дурацкое было желание.

Его руки – то есть бывшие руки Пи Джей – сжимали собачий ошейник на шее трупа. Ах, Присцилла Джейн… Вот что такое настоящая любовь! А он-то, дурак, все эти годы…

– Спасибо тебе, милая, – неловко пробормотал он. – Я все исправлю. Очень скоро, обещаю.

Феликс аккуратно расстегнул металлическую цепочку с камнем и надел на шею.

Труп в халате, сидевший на пассажирском сиденье, мгновенно превратился в Тоша. В результате контакта с пулей крупного калибра из пистолета Стэггерса от головы собаки мало что осталось. Еще одна жертва… Нет, глупо тратить время, сожалея о прошлых ошибках. За дело!

Феликс выскочил из кабины и подошел к деревянному столу. Разложив в ряд цепочкой все оставшиеся браслеты и ожерелья – кроме двух, которые положил в карман, – он соединил их проводами, образовав кольцо примерно двух метров в диаметре, которое затем отнес на край поляны и подвесил к самым низким веткам деревьев так, чтобы звенья касались земли.

– Контакт с землей необходим! – вслух пояснил он, подключая всю конструкцию к компьютеру, и принялся барабанить по клавишам. – Ты представляешь, Тош, три с половиной миллиарда лет! Нет, собаке такое трудновато уместить в голове, да и человеку тоже, правда, Присцилла Джейн? Так давно на нашей планете появилась жизнь! Непросто пробиться сквозь такую толщу, хотя данные из зоопарка мне очень помогли. Чтобы пройти весь археозой, понадобится не больше часа, а потом… потом должны появиться первые признаки Гайи.

На экране открылось новое окошко с цветным изображением земного шара, снятого из космоса.

– Вообще-то трудно сказать, как далеко придется забираться, чтобы она полностью проявилась. Статистика всегда была моим слабым местом. Почему нельзя зарегистрировать Гайю в наше время? Хороший вопрос, Тош. Потому что ее поля невозможно различить среди множества вторичных резонансов, принадлежащих высшим организмам, которые она же и породила. Может быть, мой метод не дает достаточного разрешения, не знаю, но надеюсь, что поля Шасты, настроенные на Гайю на протяжении всей исторической эпохи, облегчат задачу.

Он закончил настройку программы и нажал на ввод. Круг, ограниченный цепочкой кристаллов, заполнился клубящейся молочной белизной.

Отключая кабель, Феликс вдруг понял, что все время сдавливало ему грудь, и покраснел. Поспешно скинув блузку Присциллы Джейн, он снял бюстгальтер.

– Надеюсь, я не слишком растянул твой… э-э… интимный предмет одежды, Пи Джей. Как только он тебе понадобится, я отдам. Кстати говоря, стоит позаботиться о последних двух кристаллах…

Покончив с работой, ученый растянулся на столе, подложив руки под голову и глядя в небо. Раз уж разделся, надо воспользоваться случаем и немного позагорать. Да и отдохнуть не мешает, второе воскресение из мертвых за день не так легко дается.

Его начало клонить в сон…

Шум мотора раздался неожиданно. Вскочив, он увидел, что машина уже остановилась и пассажиры вышли.

Рауди Стэггерс вел инспектора за локоть здоровой руки. Пистолет он заткнул за пояс. Перфидия держала револьвер в руке.

Лицо ее было искажено маской ненависти.

– Опять ты! Сколько раз мне придется тебя убивать?

Феликс улыбнулся.

– А тебе никогда не приходило в голову, что можно обойтись без насилия?

Она прорычала что-то нечленораздельное. Не отводя дула револьвера от Феликса, заглянула внутрь фургона.

– С собакой все кончено. Отлично. Так… А где девка?

– Присцилла Джейн одолжила мне свое тело. Впрочем, в такое проявление благородства ты вряд ли способна поверить.

Ярость на лице женщины мгновенно сменилась алчностью.

– Вот как? Значит, ты можешь менять тела… Вот это да! Теперь я буду бессмертной, вечно молодой!

Феликс укоризненно поцокал языком.

– Инспектор, тот браслет, что я отдал, еще у вас? – спросил он, обращаясь к Стамбо.

– Да, он у меня в кармане.

Ученый взглянул на часы.

– Просто замечательно.

– Заткнись! – бросила Перфидия. – Со мной блефовать бесполезно. Если хочешь жить… – Она вдруг прищурилась, глядя на молочно-белый круг. – Что это ты затеял?

– Хочу вызвать друга, – простодушно улыбнулся Феликс.

– Выключай, не то…

Удивленный возглас Рауди заставил их обернуться.

Заколотый булавкой правый рукав пиджака инспектора внезапно развернулся, и из него показалась совершенно целая рука.

Прежде чем Рауди успел опомниться, Стамбо выхватил у него из-за пояса пистолет и выстрелил в Перфидию.

Пуля угодила ей в плечо. Ее собственный выстрел поразил Рауди в ногу.

Завывая от боли, преступники скорчились на земле.

– Отлично, инспектор! – воскликнул Феликс. – Я знал, что могу рассчитывать на вашу ловкость и сообразительность. Теперь, с вашего разрешения, я разберусь с ними окончательно.

Стамбо неуверенно направил на него пистолет.

– Вы ведь не собираетесь убить их?

– А что, если собираюсь?

Инспектор задумчиво осмотрел новую руку.

– Пожалуй. В конце концов, какое мне до них дело?

Феликс склонился над стонущей женщиной.

– Это не месть, – мягко проговорил он. – Просто я люблю другую.

Он достал из кармана браслет и нацепил ей на запястье. Перфидия с бессильной яростью что-то прошипела. Феликс повернулся к шоферу, который уже потерял сознание. Его колено было раздроблено.

– Вы, сэр, находитесь на более низкой ступени развития, чем собака. Для вас это будет повышением.

Последнее ожерелье досталось Рауди.

– Инспектор, вы помните, как надо считать? Сделайте одолжение, если вам не трудно.

Стамбо улыбнулся.

– Десять… девять… восемь…

По счету «один» кристаллы заработали.

– Феликс! – воскликнула Присцилла Джейн. Она с удивлением осмотрела себя, оправила платье Перфидии. – Как, откуда…

– Гав! Гав! Гав!

Тош, вскочив на ноги, яростно рвал зубами шоферскую униформу. Через несколько секунд на нем остались лишь обрывки трусов. Пес, ликуя, запрыгал по поляне, поджимая раненую ногу.

Стамбо отбросил пистолет и ошарашенно потер лоб.

– Боже мой…

Поднявшись на ноги с помощью Феликса, Присцилла Джейн обняла его, морщась от боли в плече.

Над поляной неожиданно зазвучал еще один голос, женский. Он был подобен вздоху ветра в кронах деревьев, журчанию воды среди скал или шороху снега, осыпающегося с сосновых ветвей. В нем слышалось материнское тепло и озабоченность. Все вздрогнули, даже Тош испуганно замер и задрал голову.

– Кто звал меня?

Феликс осторожно снял с себя руки Присциллы Джейн и шагнул вперед, в сторону цепочки кристаллов.

В круге стояла обнаженная женщина. Длинные волосы пшеничного цвета, нежно-розовая кожа, фиалковые глаза. Взгляд на нее заставлял вспомнить «Весну» Боттичелли.

Морфическое поле планеты в человеческом воплощении.

Феликс смущенно откашлялся.

– М-м… Гайя, это я. Видишь ли, мне нужна твоя помощь. Если бы ты была так добра… Короче, я тут немного поиграл с морфическими полями… так сказать, в режиме пользователя… но если ты научишь, как их менять, я бы смог закрепить некоторые изменения, чтобы мы не зависели от этих громоздких приспособлений.

Гайя перешагнула через круг. Феликс невольно ахнул. Он знал, что все ее формы должны быть автономны, но видеть своими глазами…

Она устремила на него свой завораживающий взгляд – и не слишком дружелюбный.

– Так это ты вмешивался в судьбу моих творений?

– Ну… да.

Гайа подняла лицо к небу и вскинула руки. Воздух потемнел, ударил гром, земля под ногами вздрогнула. Поляну расколола зигзагообразная трещина.

– Это запрещено! – Теперь ее голос звучал оглушительно, подобный грохоту горной лавины. – Я этого не потерплю!

– Но, Гайа, ведь законы физики и биологии позволяют…

– Тогда я изменю ваши законы!

Она уронила руки. Феликс зажмурился, приготовившись умереть в третий и последний раз.

Однако ничего не произошло. Он осторожно приоткрыл глаза.

Женщина исчезла.

Круг из кристаллов – которые теперь годились лишь для дамских украшений – стал тусклым и мертвым.

А Присцилла Джейн, Тош, он сам? Они остались! И у инспектора Стамбо по-прежнему было две руки!

Феликс расстегнул ожерелье и отбросил его.

Никаких изменений!

Следуя его примеру, все остальные также освободились от браслетов. Тош легко избавился от ошейника, разорвав его лапой.

Стабильность!

Феликс перевел дух.

– Нам повезло. По-видимому, самоподдерживающееся поле Гайи, коснувшись нас, придало устойчивость всем превращениям, прежде чем она наложила запрет.

– И надолго это? – недоверчиво хмыкнул Стамбо.

– Навсегда, я думаю. Теперь морфический резонанс вряд ли можно отнести к числу активных научных дисциплин.

– Значит, я больше не потеряю руку, – улыбнулся инспектор.

– А я не превращусь в Перфидию, – с облегчением вздохнула Присцилла Джейн.

– И я не стану Присциллой Джейн, – заключил Феликс. – А старый добрый Тош…

– Р-р… Р-рау! Рауди!

Земные туфли

1. Клеши

Благодаря своему папаше Чарльз Алтон Фэрлей каждый год мог похвастаться новой машиной.

На сей раз у него был ярко-синий «плимут спорт-фьюри» 1975 года выпуска.

Кендрик Скай легко определил это по одному лишь звуку работающего двигателя, хотя сам двигатель, надежно скрытый под капотом, находился на расстоянии четверти мили, на повороте тенистой проселочной дороги, ведущей к скромной мастерской на краю кладбища старых автомобилей.

Месяц назад Кен говорил Чаку, что фабричный вентиляторный ремень его новой роскошной тачки никуда не годится и его надо бы заменить. Чак лишь рассмеялся своим резким неприятным смешком, напоминающим хруст, с которым голодная свинья пожирает новорожденных поросят.

– С какого перепугу, Кен? Ты что, совсем сбрендил? Шарики за ролики зашли? Это же американская машина, а не какое-нибудь японское дерьмо. Прямо с конвейера, и куплена в салоне у Элмора! Сам знаешь, какой он дока в мелочах. Какого черта, ты только взгляни на этот ремень! Нет, ты глянь! Да он крепче, чем мой конец! Я не спорю, папаша Риз спец каких мало, но если ты скажешь, что Элмор сраный сосунок, который может не заметить бракованный ремень… ну что ж, тогда я с удовольствием передам ему твои слова. Посмотрим, как он после этого будет присылать к тебе клиентов.

Кен тогда промолчал. Он вообще предпочитал не высказываться, когда сомневался, что его соображения будут приняты слушателями хоть сколько-нибудь благожелательно. Это вошло в привычку с тех пор, как, вернувшись из Вьетнама, Кен узнал о безвременной кончине Риза, в которой частично винил и себя. Неудивительно, что число бесед, которые он был способен поддерживать, сильно поубавилось.

С другой стороны, теперь ему не приходилось ни с кем спорить.

В конце концов жизнь наладилась и пошла своим чередом, с равными полосами удач и неудач. Во всяком случае, в свои двадцать два года Кен имел мало оснований на нее жаловаться.

По мере того как автомобиль приближался, в шуме мотора все яснее становились различимы жалобные нотки, издаваемые разлохмаченными прядями потертого ремня, который мог лопнуть в любую минуту.

Однако повторять свою ошибку Кен не собирался.

«Плимут» затормозил, подняв облако пыли. Когда она немного рассеялась, стало видно, что в машине, кроме водителя, еще двое.

Бонита Коуни сидела впереди, рядом с Чаком.

Мона Джей Бонавентура – на заднем сиденье.

Не дожидаясь, пока Чак выключит двигатель, Мона Джей распахнула заднюю дверцу и бросилась к растерянному механику.

– Я вернулась! – воскликнула она, обняв его и приблизив лицо почти вплотную. – Даже не знала, что ты все еще в Роквилле! Случайно встретила Чака с Бонни на улице и первым делом спросила о тебе. А когда узнала, заставила их везти меня прямо сюда!

Мона Джей отступила на шаг, и Кен смог разглядеть ее костюм.

В общем, ничего особенного.

Копна вьющихся каштановых волос перехвачена дешевой лентой, вышитой индейским бисером. Кожаная безрукавка, под ней обтягивающий фиолетовый топик. Расклешенные брюки, невероятно широкие внизу, полностью скрывали ноги, очерчивая в пыли почти полуметровые круги. К тому же с ногами явно было что-то не то – девушка стояла и двигалась очень странно.

Крупный нос, чувственные губы, огромные глаза – примерно таким мог быть результат трудов пластического хирурга, решившего соединить в одном лице Кэрол Синг и Карли Саймон.

Мона Джей вызывающе подбоченилась.

– Ты что, даже не скажешь, что рад меня видеть?

– Черт побери, конечно, рад! Просто растерялся немного. О тебе три года ничего не было слышно…

Она легкомысленно махнула рукой.

– Ты первый уехал.

Абсолютно верно, хотя и ни капли логики. Для почтового ведомства Кен был вполне досягаем.

В 1972 году, когда ему было девятнадцать, а подпись мистера Ребозо, директора школы, еще не высохла в его аттестате, Кен пошел в армию добровольцем. Решение было принято в порыве гнева после крупного скандала с Ризом, когда Кен бросил инструменты и ушел из мастерской, поклявшись никогда не возвращаться.

Имея право выбрать специальность, он, естественно, предпочел служить механиком и в конце концов очутился в военном гараже под Данангом. Пахал там в свое удовольствие два года, отказавшись даже от положенного отпуска. Близким к военным действиям можно считать лишь один эпизод, когда рядовой Таб Рауфлаб из их казармы спьяну выпустил очередь из автоматической винтовки в крысу, за которую принял носок собственного ботинка, выглядывавший из-под одеяла. Так что вьетнамский опыт Кена оказался не более трагическим, чем пребывание в колледже, а во многих отношениях и менее.

Вернувшись после службы в Роквилль, на свою единственную родину, Кен узнал две новости.

Мона Джей покинула родительский дом, не сказав ни слова, куда направляется, и затерялась в лабиринте дорог, как травинка в поле.

Риз Хорот погиб страшной смертью в результате несчастного случая, который Кен вполне мог предотвратить, если бы остался.

В довершение всего он узнал, что согласно краткому завещанию Риза, нацарапанному на обороте счета от компании Форда, но заверенному по всем правилам, автомастерская, которую он практически не покидал с тех пор, как стал отличать ушковый гаечный ключ от трубного, теперь принадлежит некоему Кендрику Скаю.

Трудно сказать, какая из потерь потрясла его больше. Пожалуй, все-таки смерть Риза. В конце концов, Мона была всего лишь девчонкой, а Риз…

Риз был механиком.

И не просто механиком, а, черт побери, лучшим механиком на всем белом свете! Моисеем «фордов», Буддой «бьюиков», Христом «шевроле» и Одином «олдсмобилей».

Кен поклялся бы в этом на чем угодно, хотя и не был знаком с большинством остальных претендентов на этот титул. Дело в том, что ни один человек просто не смог бы сравниться с Ризом в мастерстве. Вздорный старикашка, всегда ходивший в одной и той же прожженной кислотой рубашке и засаленном комбинезоне, был способен инстинктивно распознать любую неисправность машины независимо от марки, модели и года выпуска. Будь то трещина в роторе или утечка клапана, изношенный сальник или суппорт тормоза, Риз мгновенно определял проблему и решал ее легко и изящно, прилагая минимум усилий.

Риз стал в глазах Кена героем с того дня, когда отец взял его с собой на роквилльское автомобильное кладбище, чтобы достать по дешевке ветровое стекло для их старенького «корвера». Тогда он впервые увидел старика за работой, и хотя с тех пор многому научился у гения-отшельника, прекрасно понимал, что не обладает и малой долей его невероятной интуиции…

Заглушив двигатель, Чак вышел из машины. Бонни выскочила следом через ту же дверь, не отставая от него ни на шаг, будто привязанная.

Бонни и Чак были всегда вместе, еще со старших классов, когда он был признанной звездой своей баскетбольной команды, а она привела школу к победе на чемпионате штата по хоккею на траве. В рубашке спортивного покроя, с короткой стрижкой и широким нахальным лицом Чак напоминал Боба Холдемана, что вызывало немало шуток во время недавнего Уотергейтского скандала.

Бонни, голубоглазая блондинка с прической в стиле Грега Олмана, сегодня была в белой блузке с круглым отложным воротником и клетчатой юбке, открывавшей икры, расцарапанные хоккейной клюшкой. Она вечно висла на локте у Чака – некий гибрид Патриции Никсон и Карен Карпентер.

Они были помолвлены уже четыре года, но все откладывали свадьбу, дожидаясь, когда Чак наконец получит повышение в своем Коммерческом банке и сможет зарабатывать достаточно, чтобы обеспечить семейную жизнь на нужном уровне. Отец Чака, Фэрлей-старший, был в банке президентом, благодаря чему Чаку и удалось получить эту работу. Пока результаты его деятельности колебались от посредственных до катастрофических. Банк до сих пор не мог оправиться после того, как Чак дал ссуду местному фермеру, решившему выращивать кофейные бобы, несмотря на роквилльские лютые морозы, и перспектива повышения виделась в высшей степени сомнительной. Видимо, по этой причине за последний год отношения влюбленной парочки стали несколько натянутыми, если не сказать больше.

– А, старый дружок-жестянщик, сколько лет, сколько зим! Ну что, как делишки, чумазый? Я просто счастлив – потратить вечер перед выходными на поездку в твою чертову дыру, чтобы отвезти сюда феминистку-хиппачку, которой наш Роквилль казался недостаточно хорош, пока ее не вышвырнули из Голливуда пинком под зад, – что может быть приятней!

– Успокойся, Чак, – поморщилась Бонни, – разве не замечательно, что Мона Джей так рвалась снова увидеться с Кеном? Представь, каково было бы нам с тобой, расстанься мы на целые годы!

Чак задумчиво закатил глаза к ясному летнему небу.

– Ну, не знаю… – лениво протянул он. – Уж я бы, во всяком случае, не отсиживался на помойке, как придурок! Прижал бы какую-нибудь цыпочку в углу, и дело с концом – на следующий же день, можешь не сомневаться.

– Чарльз Аптон Фэрлей! Как ты смеешь мне такое говорить?

Кен с Моной, не обращая внимания на скандалящую парочку, смотрели друг на друга.

– И где же ты была все это время?

– В основном в Калифорнии.

– Калифорния большая…

– Ну да, в Голливуде.

– О! Значит, стала актрисой, как мечтала?

Мона Джей смущенно потупилась.

– Вроде того… Ты смотрел «Белую молнию»? Там еще Берт Рейнольдс играет Крокодила Маккласки.

– Я мало хожу в кино.

Она вздохнула, как показалось Кену, с облегчением.

– На самом деле роль у меня была совсем маленькая…

– Ха! – перебил Чак. – Ты там плясала с голой грудью на столе! – Он похотливо присвистнул. – Не такая уж и маленькая… Ого-го!

Кен едва удержался от резкого ответа.

– А другие роли? – спросил он Мону.

– Ну… еще одна такая же в «Последней подробности» с Николсоном. Тоже сцена в баре.

– Но ты наверняка чувствуешь, что твой потенциал куда шире…

– Конечно! Я так рада, что ты меня понимаешь, Кен!

– Вот ты и снова в Роквилле… – вздохнул он. – Надолго?

– Не знаю.

– Что собираешься делать?

– Не знаю, – повторила она.

– А что ты знаешь, Мона Джей?

Она широко раскинула руки и задрала голову.

– Я здесь!

Кен поневоле расхохотался.

– Ты права, этого вполне достаточно.

– Уси-пуси, – насмешливо просюсюкал Чак. – Ну прямо голубки. Я счастлив за вас, дети цветов, но нам с Бонни пора валить из твоей проклятой страны Оз, набитой железяками – по дороге из желтого кирпича в реальный мир!

Он затолкал Бонни в «плимут» и повернул ключ зажигания.

Вентиляторный ремень лопнул с таким шумом, как будто поваленное дерево рухнуло на железную крышу.

Чак поспешно заглушил мотор и высунулся из окна.

– Эй, чумазый! Посмотри, что там стряслось, и сделай все как надо, да поживее! Я не могу тут до ночи ошиваться! Давай шевелись, я заплачу, не бойся.

Кеп не спеша направился в ветхий гараж, возвышавшийся среди сотен заросших сорняками автомобильных останков, словно одинокий рыцарь среди поверженных воинов (самым древним среди проржавевших остовов был «кайзер-виктория» 1949 года, а самым свежим – «пинто» семьдесят четвертого, попавший сюда после того, как миссис Стабблфилд, в очередной раз перебрав коктейлей в бридж-клубе, не вписалась в поворот). Вскоре Кен появился с новым приводным ремнем и гаечным ключом, и через пару минут поломка была устранена.

Чак снова завел машину, но, прежде чем уехать, снова высунулся в окно. Вытянув из кармана несколько долларовых купюр, он швырнул их на дорогу.

– Эй, паренек, держи! Сдачу оставь себе, отдашь в пенсионный фонд. Тебе он понадобится, потому что ты так и состаришься на своей никудышной работенке, как твой психованный дружок Риз. Если раньше не проломишь себе голову!