Текст книги "Фрактальные узоры"

Автор книги: Пол Ди Филиппо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Эй, приятель, тут можно взять лодку? – окликнул его Джей Ди.

Музейный экспонат лениво поднял руку, сдвинул шляпу на затылок и подозрительно прищурился, окинув взглядом троих незнакомцев.

– Лодок нет, – процедил он, сплевывая.

– Нет? А как же те? – кивнул Джей Ди в сторону пристани.

– Все заказаны. – Шляпа снова упала на нос.

– Вот как? Ладно, обойдемся, – хмыкнул Джей Ди, доставая заветный пульт. – Окно! – скомандовал он. – На широком экране, зависшем в воздухе, появилась нарядная пристань шикарного яхт-клуба, заполненная прогулочными судами всех форм и размеров. – Ну как, девочки?

– Вот эта годится, – ткнула пальцем Каталина.

Над берегом внезапно нависла волна и с шумом обрушилась, размывая песок. Привязанные лодки отчаянно закачались, ударяясь о причал, некоторые перевернулись и затонули. У конца пирса, сверкая хромом и полированным деревом, красовалась десятиметровая яхта новейшей конструкции с радарной антенной, лихо нацеленной на горизонт. На борту красовалась надпись: «БИШОПС ДЖЭГЕРС».

Поспешно приподняв шляпу, старик испуганно дернулся и, потеряв равновесие, опрокинулся на спину, задрав ноги.

К счастью, на борту судна никого не оказалось. Мистер Бутс, мгновенно обследовавший все уголки, мог это засвидетельствовать. Без труда освоившись с управлением, Трейси развернула яхту, лишь слегка покорежив пирс, и дала полный ход.

– Вот теперь можно и отдохнуть, – объявил Джей Ди, бросая якорь на середине озера.

– Купаться! – подпрыгнула Каталина и тут же пригорюнилась. – Но у нас нет купальников.

– Ну и что? – фыркнул Джей Ди. – Можно и голышом, с берега никто не увидит, разве что какой-нибудь любитель птиц в бинокль… И ты еще скромничаешь – после того, что ночью выделывала? – усмехнулся он, глядя на надувшуюся официантку.

– При чем тут скромность? – задрала нос Каталина. – Просто все должно быть по правилам. Я люблю быть хорошо одетой в любой ситуации.

– Ладно, ладно… Хотя, по-моему, это лишняя трата энергии. – Джей Ди нахмурился. – Эй, коробка, твои батарейки еще не сели?

– Я использую внешние источники энергии, на несколько порядков превосходящие годовые затраты всей экономики вашей эпохи.

– Отлично. Тогда покажи нам какие-нибудь купальные костюмы для дам.

После очередного упоительного сеанса шоппинга Трейси и Каталина наконец переоделись и запаслись всем необходимым, включая солнечные очки, пляжные соломенные шляпы и изящные греческие сандалии, а Джея Ди почти насильно заставили облачиться в модные купальные шорты с ярким цветочным рисунком.

– Я в них чувствую себя полным идиотом, – пожаловался он.

– Неправда, Джей Ди, ты выглядишь просто классно!

– Греческий бог, да и только!

– Ладно, лишь бы вам нравилось. Только под водой я буду еще лучше, потому что там никто не увидит этих дурацких штанишек!

С этими словами он перешагнул борт и бросился в воду. Каталина и Трейси последовали за ним.

Наплававшись и наплескавшись вдоволь, вся троица поднялась на палубу по блестящей алюминиевой лесенке и спустилась в каюту, где их ждали пушистые полотенца.

– Какой соблазнительный чертику тебя на плече, Джей Ди, – промурлыкала Каталина.

– По-моему, твоя рука где-то не там, – взглянула на нее Трейси, подняв брови.

– Какая разница?

Часа два спустя Джей Ди, уже одетый, задумчиво вышагивал по палубе. Откуда-то появился Мистер Бутс и принялся тереться о его ногу. Джей Ди посмотрел на кота и взвесил в руке пульт.

– Слушай, коробка, что нам делать с Кэт? Ей срочно нужен постоянный мужчина.

– А вы сами не подходите?

– Я не потяну, – вздохнул Джей Ди. – Кроме того, у меня есть Трейс.

– А человек в кубе?

– Джин? Ну… он, в общем-то, ничего, но слишком уж злобный и надутый. Я бы такого самой распоследней стерве не пожелал, тем более Кэт, она славная девчонка. Хотя… он ей вроде понравился тогда. Нет, никак нельзя. Ладно, забудь… Бутс, какого черта тебе надо?

Кот встал на задние лапы и принялся точить когти о хозяйские джинсы. Джей Ди наклонился и взял его на руки.

– Ступай лучше к Кэт, она в тебе души не чает…

Он внезапно замолчал. Потом по его лицу разлилась довольная улыбка, широкая, как долька арбуза.

– Давай сюда куб!

Серебристый куб повис в метре над палубой.

– Открывай!

Дно куба откинулось, вытряхивая содержимое. Волосатый громила поднялся на корточки и потряс головой.

– Я видел себя изнутри, – ошарашенно пробормотал он. – Черт возьми, все мои потроха… и весь мир вокруг, весь сразу… Ты?! – повернулся он угрожающе. – Ты это со мной сделан?

Не дожидаясь, пока Джин встанет на ноги, Джей Ди скомандовал:

– Коробка, зачисть кота…

Мистер Бутс превратился в бесформенное пятно.

– …и наложи на него этого придурка.

– Чтобы возместить такую большую разницу в массе, мне придется использовать новый источник энергии.

– Ладно, давай.

На солнце словно набежала тень. Джей Ди прикрыл глаза рукой и посмотрел в небо. На ослепительно ярком солнечном диске четко выделялось черное пятно, которое на глазах затягивалось.

На палубе теперь стояли два Джина. Первый, шагнувший было к Джею Ди, остановился как вкопанный.

– Это же я. Ты превратил паршивого кота в меня! Ах ты, мать твою…

– Зачисть его! – сплюнул Джей Ди и, отвернувшись от режущей глаз серой дыры, продолжал: – Теперь давай сюда кота, ты его запомнил тогда в мотеле.

– Это нерационально. Мне придется освобождаться от лишней массы, которую я мог использовать в предыдущей операции. Вам следует более тщательно продумывать последовательность ваших команд.

– Кто тут хозяин, в конце концов? В гробу я видел твою рациональность! Делай что говорят!

– Как мне распорядиться избыточной массой?

– Да как хочешь, только… солнце, пожалуй, больше не трогай, а то мне как-то не по себе. Сбрось где-нибудь, да и все.

– Хорошо… – Машина помолчала. – На поверхности спутника вашей планеты теперь имеется новый кратер, самый большой. Следует ли мне поставить в известность власти, чтобы вы получили право дать ему имя?

– Нет! – сердито бросил Джей Ди, удовлетворенно окидывая взглядом результаты проведенных трансформаций.

Мистер Бутс в образе Джина поднял волосатую мускулистую руку, удивленно понюхал ее, потом принялся вылизывать.

Джин, встав на четыре мохнатые лапы, повернулся и утробно зарычал, увидав свой хвост. Прижав уши, он с диким воем бросился на Джея Ди, целя в лицо.

– Ленты!

Шлепнувшись с глухим стуком на палубу, бывший боксер продолжал шипеть и плеваться, силясь разорвать путы.

Из каюты, протирая глаза и зевая, показалась Трейси.

– Джей Ди, что тут у тебя за шум? – Она застыла на месте. – Джин…

– Не бойся. – Джей Ди объяснил, что произошло.

– О боже! Как ты мог?! Это же не по-человечески!

– Разумеется, – усмехнулся Джей Ди. – Именно то, что нужно Кэт. Давай-ка их познакомим.

Они взяли кота под руки и повели вниз. Шел он неуверенно, на цыпочках, спотыкаясь на каждой ступеньке.

Услышав шаги, Каталина обернулась. При виде ее Мистер Бутс довольно заурчал. Передок его трусов оттопырился.

Каталина разинула рот от удивления.

– Джей Ди, Трейси, откуда…

– Это Мистер Бутс, Кэт, – успокоил ее Джей Ди. – Он хочет, чтобы ты его приласкала.

– Ах ты, мой котеночек… Ой!

Супруги сидели на палубе, держась за руки, и смотрели вдаль. Яхта только что перестала раскачиваться. Солнце склонялось к верхушкам холмов, по-видимому, вполне оправившись от своей потери.

– Знаешь что, Трейс? – заговорил Джей Ди.

– Да?

– Жизнь не так уж плоха.

– Мы часто об этом забываем, – вздохнула Трейси.

– Ну конечно… Сама подумай, как мы живем? Ни денег, ни работы нормальной. Где уж тут помнить о том, для чего мы родились.

– А для чего? Чтобы смешивать в миксере котов с людьми?

– Да ладно тебе, лучше послушай… Я думаю, мы живем для того, чтобы радоваться. Получать удовольствие и не думать все время о проклятых деньгах. Смеяться, а не плакать, черт возьми! Не психовать, не ломать все время голову над всякими проблемами. Помогать друзьям и побеждать врагов. И знаешь, Трейс, ведь эта дурацкая коробка как раз для того и придумана! Вот бы у каждого была такая!

На дороге, ведущей к пляжу, появилась машина. Подпрыгивая на ухабах и взметая тучи песка, она остановилась у самой кромки воды. Выскочившие люди, один из них с лосиной головой, принялись палить из пистолетов в сторону яхты.

– Ну… почти у каждого, – поправился Джей Ди. – Ладно, поплыли, заводи мотор.

– Куда?

– Попробуем на ту сторону. Там шоссе должно быть совсем рядом.

Приблизившись на сотню метров, они и в самом деле разглядели сразу за береговой насыпью столбики дорожного ограждения… и услышали вой сирен.

Вскоре вдоль насыпи уже выстроилась целая вереница патрульных машин. Мигалки на крышах раскрашивали вечерний сумрак в патриотические цвета.

– Черт! А мы, как назло, без колес.

– Готово.

– Э-э… погоди, я еще не придумал.

– Джей Ди, яхта идет как-то странно!

– Сейчас соображу… а, понял! Трейс, правь прямо к берегу!

Стремительно приближаясь к дороге, яхта все больше поднималась над водой, почему-то вовсе не собираясь садиться на мель.

На палубу, позевывая, вышла Каталина.

– А где Джин? – спросил Джей Ди. – То есть я хотел сказать, Мистер Бутс.

– Шерсть вылизывает. А что тут у вас… О!

На берегу царила суматоха. Полицейский принялся выкрикивать в мегафон какие-то угрозы, однако голос его с каждой секундой звучал все неувереннее.

Гигантские колеса, как у карьерного самосвала, величественно вкатились на береговую насыпь, неся на себе яхту, нос которой задрался кверху. Трейси, уцепившись за штурвал, с трудом удерживалась на ногах, Каталину и Джея Ди отбросило на поручни мостика. Мистер Бутс-Джин, все еще обмотанный лентами, покатился по палубе и с глухим стуком врезался в борт.

Колеса размололи в труху ограждение шоссе и наехали на ближайшую машину, превратив ее в блин. Трейси прибавила газу, мотор взревел, и яхта-амфибия выехала на дорогу. От обшивки начали отскакивать пули.

– Желаете изменить внешний вид вашего транспортного средства? – предложил пульт.

– К черту внешний вид! – прорычал Джей Ди. – Они меня достали: стреляют, орут, испортили нам весь отдых! Останови их совсем, только без членовредительства.

– Могу посоветовать клеющий шар. Я использую высокоэнергетические клеоны только самого высшего качества.

– Да что угодно, лишь бы действовало.

Из глубин черного пластика медленно всплыла золотистая сфера, на глазах увеличиваясь. Достигнув поверхности, она вышла наружу, обретая материальность, и застыла в воздухе. Джей Ди недоверчиво взвесил в руке шарик размером с грецкий орех.

– Так говоришь, он их остановит?

– Если будет активирован, непременно.

– Что мне нужно делать?

– Бросьте его в преследователей.

Джей Ди прицелился и бросил, попав в крышу машины.

Машина исчезла. Вернее, словно бы растеклась по шару, который сразу вырос, поглотив свою добычу. Полицейские, сидевшие внутри, также превратились в плоские тени, колотящие кулаками по окнам. Одному удалось открыть дверцу и выскочить или, точнее сказать, вытечь на сферическую поверхность.

Следующая машина, коснувшаяся чудесного шара, также исчезла в мгновение ока. Шар увеличился вдвое.

За неимением тормозов Трейси сбавила обороты до нуля. Яхта прокатилась еще несколько десятков метров и остановилась.

Машин больше не осталось. Они перекатывались по поверхности огромной золотой сферы, будто радужные узоры на мыльном пузыре.

Постояв немного, шар медленно покатился по направлению к городу, удаляясь от яхты. Все, чего он касался, включая изрядный слой дорожного покрытия, втягивалось внутрь. Дорожные столбы, деревья, птицы… Он рос и рос, как гигантский снежный ком, скатывающийся по альпийскому склону, оставляя за собой ровный след разрушения.

– Хватит, убери его!

– Я на это не рассчитан.

– Ты на это не… Ах ты, тупая коробка! Зачем тогда было выпускать?

– Я машина Тьюринга третьего уровня. У людей уровень десять.

– О господи! Когда же он теперь остановится?

– Каков диаметр вашей планеты?

Шар уже достиг высоты шестиэтажного дома и заметно прибавил в скорости.

Каталина всхлипнула.

Трейси взяла мужа за руку.

– Джей Ди… – и осеклась, увидав выражение его лица.

В темнеющем воздухе над шаром появились смутные очертания какого-то предмета. Джей Ди поспешно навел туда луч прожектора.

Это был человек, которого они переехали, хозяин пульта.

Фигура раздвоилась, потом еще раз, еще… Вокруг золотистой сферы образовалось кольцо из одинаковых тел. Шар остановился, перестал расти… и начал постепенно сжиматься, явно не собираясь, впрочем, отдавать свою добычу. Когда он достиг первоначальных размеров, парящие тела снова слились в одно. Человек плавно опустился на землю, спокойно поднял шар и положил в карман.

Спустя мгновение он стоял на палубе яхты.

– Э-э… – начал Джей Ди. – Простите, что сбили вас, мистер пришелец.

Незнакомец не торопясь отряхнул пыль с лацканов своего резинового костюма.

– Я такой же землянин, как и вы, мистер Макги, просто прибыл из будущего.

– Вот здорово! – оживилась Каталина. – Должно быть, из очень далекого?

– Всего пятьдесят лет, – пожал плечами гость, – но весьма непростых, уверяю вас. Могу я получить обратно свой прибор?

Джей Ди молча протянул ему пульт.

– Тогда что же вы так долго ждали? – удивилась Трейси. – Появились бы сразу, забрали его, и ничего бы не случилось.

– Действие машины вызывает хаотические флуктуации в пространстве Фридкина. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы засечь ее.

– А с нами теперь что будет? – мрачно поинтересовался Джей Ди.

– Да ничего особенного. Ну, к примеру… вам приходилось видеть такой узор?

Путешественник во времени показал на свой галстук, расписанный причудливыми завитками. Каждый завиток состоял из точно таких же, только поменьше, те, в свою очередь, из совсем маленьких, и так далее, и так далее, и так…

В тот вечер «Медвежонок» был переполнен, как последний вертолет из Сайгона, хотя атмосфера царила несколько более приятная.

Стук бильярдных шаров, чмоканье стрелок, втыкавшихся в мишень, звон пинбольных колокольчиков, взрывы инопланетных кораблей, дуэт подмышки с расческой и рулады Хэнка Вильямса-младшего то и дело перекрывались возгласами посетителей, требующих выпивки.

– Трейси, две порции!

– Трейси, еще бутылку!

– Трейси, шесть раз ром с колой!

С лица барменши за стойкой не сходила улыбка. Больше заказов – больше денег в кассе.

Из-за двери вышел мужчина в джинсах и безрукавке с татуировками на голых плечах.

– Трейси, Каталина только что звонила. Она заедет, как только Джин освободится. У его конторы работы невпроворот – крыс развелось видимо-невидимо.

– Рада буду ее повидать. Приготовлю замороженный дайкири и блюдечко сливок.

Мужчина окинул взглядом переполненный зал.

– Бог мой, что сегодня творится! Если так пойдет, в следующем месяце выплатим кредит.

По стойке, брезгливо перешагивая через лужи пролитого пива, прошел огромный кастрированный кот пшеничного цвета с белыми усами. Мужчина хотел его погладить, но кот яростно зашипел и оцарапал протянутую руку.

– Джей Ди, когда ты наконец избавишься от этой зверюги?

Владелец бара только ухмыльнулся.

Сверху раздалось глухое мычание. Со стены над стойкой злобно таращилась голова лося. В наморднике.

Джей Ди запечатлел на устах Трейси нежный поцелуй.

– Погоди, дорогая, я тебя скоро сменю. Только отлучусь на минутку.

Он снова поднялся в офис, открыл потайную дверцу…

…и дал Ларри хорошего пинка под зад.

Ты веришь в чудо?

Ну и денек! Худший день в моей жизни.

Семь утра, я сплю сном праведника, просидев всю ночь над обзором для «Магнетик момент», самого крутого музыкального журнала. О чем писал, не помню, вся эта цифровая рыночная попса звучит одинаково. Проспал бы до самого обеда, но громкий скрежет со стороны двери и звук падения чего-то тяжелого вдребезги разбивают сладкие грезы о былых днях.

Выпутываясь из влажных простыней, затянувшихся удавкой вокруг шеи, вспоминаю, что сегодня день доставки продуктов. Видно, мальчишка из супермаркета, как всегда, протолкнул коробку в специальный люк, а тот хлопнул, когда закрывался, потому что пневматическая защелка давно сломана.

Когда меня так дергают, я потом не могу уснуть, как ни стараюсь. Лучше уж встать. Кроме того, интересно посмотреть, что сегодня принесли. Заодно и перекушу.

Поднявшись со старого, покрытого пятнами матраса, брошенного прямо на пол, стаскиваю с веревки рубашку и джинсы. Черт побери, еще не высохли – ощущение такое, будто тело облеплено водорослями. По привычке выглядываю в иллюминатор узнать, какая погода, хотя, как обычно, выходить на улицу не собираюсь. Все окна у меня закрашены черной краской, но в одном месте на самом верху она облупилась – это и есть иллюминатор. В нем едва помещаются клочок неба и кусок стены напротив. Погода нормальная: переменная облачность, местами кирпичи. Все как всегда.

Шлепаю босиком в переднюю. Вот и ящик. Ну и тяжелый же, сволочь! И где они столько достали? В последнее время консервов в жестяных банках почти не делают, а есть из пластика я ни за что на свете не стану. Это ж надо придумать, консервы в пластике! Идиотизм какой-то. Американские продукты вообще теперь только такие, так что мне давно уже пришлось перейти на импорт. Португальские и норвежские сардины, мясной пирог из Уэльса, испанские осьминоги, итальянские маслины, северокорейский иглобрюх, мясо гиены из Нигерии, бирманские ящеричные ножки, ростки бамбука… Привыкнуть можно, но иногда действует на нервы.

Надо взглянуть, что там на этот раз. Сгибаясь под тяжестью ящика, добираюсь в полутьме до кухни и бухаю свою ношу на старый деревянный стол.

КРАК!

Поспешно переставляю ящик на табуретку, но сделанного не воротишь. С моих губ срывается скорбный вопль. В последней надежде дергаю за шнурок выключателя, голая лампочка на потолке вспыхивает. Может, это всего лишь какая-нибудь ерунда вроде пятьдесят первого альбома Лайонела Ричи…

Увы, нет. Чудес не бывает.

Шедевр тридцатипятилетней давности, первое издание и первый купленный мною диск, краеугольный камень безвозвратно ушедшего десятилетия, главный ориентир моей жизни, превращен в жалкие виниловые осколки, острые, как пики, как боль моего сердца!

«Лавин спунфул», «Ты веришь в чудо?»

Я слушал его перед сном, чтобы очистить уши от жуткой современной порнухи, которую вынужден был рецензировать. Потом снял с проигрывателя, отлучился в туалет и забыл вложить в конверт. Повалился без сил в постель, а он так и остался лежать на столе, беззащитный, обреченный на самую ужасную участь.

Падаю в кресло, все еще не веря в то, что произошло. Тридцать пять лет жить и доставлять счастье, чтобы в конце концов оказаться разбитым вдребезги дурацкими банками с осьминогами… Будь проклят мой ненасытный желудок! Надо было все-таки смириться с пластиковыми банками.

Тупо перебираю осколки. Даже бумажный кружок в середине, и тот порвался. Студия грамзаписи «Кама-Сутра», компания «Метро-Голдвин-Майер»: огненный рассвет на желтом фоне и зеленое индийское божество, четырехрукое с тремя лицами. Черт побери, ведь за все время я не оставил на этом диске ни единого отпечатка пальцев, не говоря уже о царапинах! Такой добротный, прочный, его так приятно было держать в руках, совсем не то что хлипкая дешевка времен упадка… Да он бы еще сто лет мог прослужить!

В углу сиротливо лежит желтый внутренний конверт (бумажный, не пластиковый!) и внешний, из плотного картона. Джон, Зал, Джо и Стив смотрят на меня с укоризненной усмешкой. Сверху, старинными буквами, название альбома. Подумать только, тогда мы, наоборот, считали такой шрифт новым и современным. Ничего не поделаешь, то, что сегодня современно, завтра становится ретро.

Смотреть в глаза Джону почему-то особенно трудно. Его взгляд пронизывает насквозь. Мне становится плохо. Дышать трудно, к горлу подступает комок. Неверными шагами подхожу к загаженной раковине и сую голову под холодную воду.

ЧЕРТ ПОБЕРИ!

ЭТОТ ДИСК БЫЛ СРЕДОТОЧИЕМ ВСЕЙ МОЕЙ ЖИЗНИ! Я НЕ РАССТАВАЛСЯ С НИМ С ШЕСТНАДЦАТИ ЛЕТ! ЭТО ВЕЛИКАЯ, ГЕНИАЛЬНАЯ МУЗЫКА, И Я НЕ МОГУ, НЕ ХОЧУ ЖИТЬ БЕЗ НЕЕ!

Тут я понимаю, что ору на весь дом. К счастью, мои соседи, кто бы они ни были, давно привыкли к шуму. Во всяком случае, должны были. До сих пор никто не жаловался. Сейчас наверняка решили, что это очередная запись.

Ну что ж, ничего не поделаешь, наступило время решительных действий! Придется выйти из дому и купить дубликат. Иначе полный крах, конец хрупкому равновесию осязаемых и звуковых символов, составляющих мою жизнь.

АЛЬБОМ НАДО ВЕРНУТЬ!

Я вдруг снова полон сил и энергии. Мне предстоит великий подвиг! Нашариваю под грудой одежды спортивные туфли, надеваю на босу ногу и зашнуровываю. Теперь состояние погоды за иллюминатором приобретает практическое значение. Смотрю снова. М-да, лучше надеть куртку. Вытаскиваю из пустой жестянки, где храню деньги, несколько банкнот и неоплаченных авторских чеков и сую в карман. Шагаю к двери… и останавливаюсь.

В последний раз мне пришлось выйти на улицу году этак в восемьдесят первом, двадцать лет назад. Тогда я решил, что мир окончательно свихнулся, и ушел в свою раковину. Гостей не принимал последние лет десять, все контакты поддерживал через почту, телефон и электронный кабель, не зная даже, существует ли на свете что-нибудь, кроме того дерьма, которое присылают для обзоров.

По спине бегут мурашки. НЕ ХОЧУ ТУДА! Со вздохом окидываю взглядом гостиную. Всюду горы книг, в основном о музыке. Телевизор с заросшим пылью экраном, не работавший с тех пор, как умер Дик Кларк. Приемники и проигрыватели всех мастей, дисководы, пульты… Допотопный текстовый редактор, на котором я печатаю свои статьи. Ну и, само собой, коллекция пластинок: тысяч шесть альбомов и примерно столько же синглов, с любовной тщательностью расставленных по полкам и собранных в аккуратные стопки. Самые старые защищены пластиковой пленкой. Среди них последний виниловый диск, выпущенный крупной фирмой – концертные записи Спрингстина с 1985 по 1995 год. Им тогда не удалось распродать и десяти тысяч экземпляров. Компакты, которые присылают на рецензию, я обычно не храню, разве что перезаписи старых вещей, которых у меня нет. Просто выкидываю в окошко вентиляционной шахты в туалете. Куча, наверное, уже доходит до второго этажа.

Вид моих сокровищ помогает немного взбодриться. Я должен быть сильным, чтобы выполнить свою миссию и остаться в живых, хотя бы ради них! Страшно даже представить, что сюда придут чужие люди и начнут копаться в моей коллекции грязными руками!

Поворачиваюсь к двери и начинаю возиться с замками. Их всего пять, не считая вертикального засова. Замки заржавели намертво, стальной стержень врос в доски пола. Приходится позорно вставать на корточки и лезть через люк.

Боже мой, ну и помойка! Пыль, паутина, использованные шприцы, тряпки, клочья бумаги… Через горы мусора ведет узкий проход, видимо, проделанный рассыльным из супермаркета. Только к моей двери, больше никуда. Вот, значит, за что я плачу сто двадцать пять долларов в месяц! Ну погодите, дайте только добраться до старого Гаммиджа, тоже мне домохозяин! Черт побери, он что думает, это заброшенная трущоба?

Увы, вскоре я убеждаюсь, что именно так и обстоят дела. Дом полностью разорен. Все окна и двери, кроме моих, выбиты, других жильцов нет, если не считать крыс, бродячих собак и, судя по некоторым признакам, редких бродяг. Понятно теперь, почему никто не возражал против громкой музыки. Бог знает почему еще не отключили электричество… Правда, лет пять отключали, неделю не было, но потом появилось. Кто-то сам подсоединил? И если за домом не следят, то кто забирает мусор? Те же бродяги? Тогда странно, что никто не поживился медными водопроводными трубами. Ах да, их же меняли в конце семидесятых на какую-то новомодную пластиковую дрянь! Я какое-то время слал жалобы, нельзя же пить такую воду, но в конце концов плюнул и перешел на шоколадный напиток «Ю-Ху» – только его еще пока разливают в настоящие банки.

Вот я и на улице. Ну и ну! Конечно, тут и раньше особо нечем было любоваться, но теперь…

Вокруг, сколько видит глаз, расстилается огромный пустырь, заваленный горами щебня. Мой дом – единственное, что уцелело хотя бы наполовину. От соседнего здания остался лишь кусок кирпичной стены – той самой, на которую я каждое утро смотрю в иллюминатор…

Проклятие! Куда подевалась Амстердам-авеню?

Продираюсь сквозь кирпичные руины под свинцово-серым небом. Как будто проснулся в поэме Элиота, честное слово!

Наконец моя «сумеречная зона» кончается и показываются первые признаки цивилизации. Улицы, переулки, машины, дома с живыми людьми… Все-таки Гарлем – лучшее местечко на свете! А я-то уж было подумал, что Третью мировую пропустил. Похоже, не повезло только моему кварталу.

У магазинчика на углу ошиваются несколько моих черных соплеменников.

– Эй, братки, там что, война была? – показываю.

Подростки недоверчиво косятся.

– Мэр приказал легавым сбросить зажигательную бомбу.

– За каким хреном?

– Чтобы крэк не толкали.

Вон оно что! Я тогда чуть не изжарился, решил, что нью-йоркский август побил все рекорды. Видать, мой дом крепче других или просто повезло…

Стою, размышляю, а парни тем временем обступили меня со всех сторон.

– Так ты и есть тот шизик из дома с привидениями? – ухмыляется один из них.

– Да вроде того.

– Видать, и денежки водятся. Может, одолжишь?

– Ага, – скалится другой, вынимая пистолет… из пластика, будь я проклят! – Давай отстегивай, а то хуже будет!

Я бью его по руке, пистолет отлетает в сторону, подпрыгивая как игрушечный. Малолетки таращатся на меня, не веря глазам.

– На кого хвост поднимаешь? – сплевываю я. – Нечего тыкать в меня этой дешевкой! Да ты знаешь вообще, с кем разговариваешь? Я с самим Кингом за руку здоровался!

Парни переглядываются.

– Кинг? А это кто?

– Наш брат, в честь которого выходной.

Наконец-то дошло. Уважительные кивки.

– Да ну?

– Прямо с самим?

– А не врешь?

Я презрительно усмехаюсь.

– Кто брату врет, того свинья обосрет.

Моя незамысловатая присказка повергает мальчишек в конвульсии. Неужто ни разу не слышали? Так или иначе, придя в себя, они уже улыбаются. Развивая успех, перехожу к главному:

– Где теперь самый крутой музыкальный магазин?

– «Тауэр рекордс» на Бродвее, рядом с Шестидесятой.

– Понял. Спасибо. Дай пять!

Ребята такие недоделанные, что даже этого не умеют. Мне приходится самому отгибать им пальцы. Оставив их дальше упражняться, спешу на Бродвей.

Подземка уже стоит два доллара, уму непостижимо! Да еще вместо жетонов пластиковые карточки. Шум и теснота, впрочем, те же самые, хотя стены вагонов больше не разрисованы, как раньше. Интересно почему… Мальчишка передо мной выхватывает маркер и пытается что-то накарябать, но чернила лишь собираются в капельки и стекают на пол.

– Гады! – шипит он, плюхаясь обратно на сиденье. – А врали, будто на всем пишет! Пять долларов псу под хвост!

Трогаю стену – сухая. Во дают, тефлон какой-нибудь, не иначе.

Задумавшись, пропускаю остановку, приходится возвращаться пешком от самого Коламбус-серкл. Батюшки! Ну и прикид у здешних аборигенов! Цыпочки все как на подбор в одних лифчиках и трико в обтяжку, а на мужиках цветные футболки и что-то вроде мятых пижам. Они что, теперь в чем спят, в том и ходят? А таращатся почему-то все на меня. Из-за волос, не иначе. Теперь, похоже, никто не отращивает до пояса. Ну и хрен с ними! Зануды твердолобые…

Вот и «Тауэр рекордс». Однако! Пестрота такая, что больно смотреть. Всюду неон и светящиеся краски. А ведь когда-то я любил световые шоу. Старею, наверное. Не понимаю только, зачем они натыкали столько телевизоров, можно подумать, это магазин электротоваров! Главное, на экранах одно и то же – какие-то отрывки из плохой пародии на Бунюэля… Ладно, мне-то что, дверь открыта, пройду под этим диковинным сканером – привет, крошка! – и я у цели.

Ну и давка же здесь! У всех уши заткнуты такими маленькими наушниками без проводов, и каждый балдеет под свою музыку. Пританцовывают, подпевают, друг на друга и не смотрят. В этой вшивой забегаловке и динамиков-то не видно. Тоже мне рок-н-ролльное братство! Помню, какое счастье было, когда в зале включали что-нибудь новенькое, и мы слушали – все вместе, на одной волне… Эй, да тут даже продавцов нет, одна кассирша на весь магазин. Народ толпится у компьютерных автоматов, которые выплевывают заказанные компакты через специальную щель. Полный отстой.

Кассирше на вид лет пятнадцать. Прикольные у нее сережки – два золотых жука-скарабея ползают вверх-вниз на механических лапках.

– Мир вам, прелестная леди! Как у вас тут насчет старых пластинок для серьезных коллекционеров?

– Чего?

– Я имею в виду виниловые диски.

– ?..

– Ну, такие… на тридцать три оборота в минуту, с аналоговой дорожкой, по которой бежит иголка.

Малышка сердито надувает губы.

– Шутите… Такого не может быть.

– Может, кто другой знает?

Она пожимает плечами.

– Спросите на складе.

Нахожу дверь, ведущую в заднее помещение, и опрометчиво толкаю ее.

Голые до пояса рабочие, обливаясь потом, орудуют тяжелыми лопатами возле огромной кучи компакт-дисков, наполняя загрузочный бункер, от которого питаются торговые автоматы. Надсмотрщик с черной повязкой на глазу хлещет несчастных бичом по исполосованным спинам. Взгляд его, обращенный ко мне, мечет молнии.

– Чужой! Держи его!

Может быть, я сплю? Тогда это худший кошмар в моей жизни. Захлопываю дверь и пулей лечу к выходу. Ноженьки, родимые, не подведите!

Останавливаюсь, совсем выдохшись, только через несколько кварталов. В жизни столько не бегал. Слава богу, удалось оторваться. Не дай бог попасть в лапы адским легионерам из империи звуКККозаписи!

Прислонившись к стене, перевожу дух и осматриваюсь.

Название улицы кажется мне знакомым. И номер дома… Да здесь же как раз редакция «Магнетик момент»! Ух ты, вот это номер! Значит, будем плыть по течению. Покажусь, порадую народ. Старейший автор, живая энциклопедия рока, прославленный поп-популяризатор собственной персоной!

Перехожу улицу, вхожу в подъезд и поднимаюсь на лифте, который механическим голосом осведомляется, куда меня везти. Попадаю в навороченный холл. За столом шикарная цыпочка – в нижнем белье, ясное дело.

– Мир вам, сеньорита. Не могли бы вы объявить всем и каждому, что преподобный Бипер Уилкинс решил снизойти с заоблачных высот, дабы поприветствовать и продвинуть по пути просветления преданных почитателей?

Цыпочка сверкает на меня глазами и отворачивается. На лице ее плохо скрытое отвращение. Потом нажимает на кнопку и говорит в микрофон:

– Охрана? Еще один явился.

Не успевает она отнять свой наманикюренный пальчик от кнопки, как четверо гуманоидов устрашающего вида в одинаковых костюмах врываются в холл и начинают весьма болезненным способом развлекаться с моими верхними конечностями.