Текст книги "Красная змея"

Автор книги: Питер Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

Пьер кивнул в знак согласия.

– Как мне с вами связаться?

– Звоните на мобильный. Номер должен был сохраниться в памяти вашего телефона.

30

– Полагаю, вы не станете возражать против присутствия мадемуазель Тауэрс? В конце концов, она в курсе всех событий.

– Не только не стану возражать! Я даже очень рад, что вы пришли – быть может, расскажете что-нибудь интересное. Вы ведь знаете старое присловье насчет того, что четыре глаза лучше двух.

– Как себя чувствует Дюкен?

Для Пьера это был самый естественный вопрос, но он удивился, что даже такой грубиян, как Годунов, способен быть благодарным за сочувствие.

– Нам остается лишь надеяться. Он по-прежнему находится в тяжелом состоянии, хотя теперь ему все-таки чуть лучше.

– Я очень рад.

– Но полностью здоровым он уже не будет. Из докторов слова клещами не вытащишь. Они боятся ляпнуть лишнее. Им есть чем гордиться. Ведь Дюкен был доставлен в больницу в состоянии клинической смерти. Некоторые журналисты даже успели сообщить о гибели полицейского инспектора.

– Как идет расследование аварии?

– Она была спровоцирована. Мы разрабатываем несколько направлений. Уж поверьте, дело продвигается.

– Подтверждается версия «Красной змеи»?

– Похоже на то.

Пьер понял, что дальше на эту тему комиссар распространяться не намерен, и решил замолчать, уступить ему инициативу.

– Как вы заметили, я дал вам время прийти в себя после путешествия в Лиму.

– Я должен сказать спасибо?

– Бланшар, стоит вам заговорить, как вы тотчас начинаете тянуть меня за яйца! – Годунов взглянул на Маргарет и прибавил к этой фразе свои извинения.

– Вы же не станете требовать, чтобы я был доволен и счастлив после того, как нас беспричинно задержали, сковали наручниками и отправили в полицейский комиссариат, словно отъявленных преступников.

– Скажем так, это была расплата за ваше бессовестное поведение.

– Ко мне это тоже относится? – вскинулась Маргарет. Ей показалось оскорбительным слышать подобные вещи от человека, отвечающего за общественную безопасность.

– Поверьте, вас мне искренне жаль, и я приношу свои извинения, однако Бланшару было указано не покидать Париж, предварительно не предупредив меня.

– Так, значит, я нахожусь под подозрением?

– Не совсем так, но вам надлежит знать, что вы важнейшая фигура в расследовании, которое движется полным ходом. Не забывайте, вы последний, кто видел Мадлен Тибо живой.

Пьеру показалось, что Годунов расставлял ему ловушку. Если он промолчит, тем самым признавая правоту комиссара, то его могут посчитать убийцей.

– За исключением тех или того, кто ее убил, – заметил он.

– Бланшар, только не начинайте сначала!

– Я только хотел уточнить для ясности, что не я был последним. Если бы я своим молчанием подтвердил ваше утверждение, то, боюсь, вы сделали бы неправильные выводы.

Годунов решил сменить тему:

– В прошлый раз вы заявили, что поехали в Арк, потому что там собираются члены «Братства змеи».

– А вы ответили, что это брехня.

Комиссар пропустил эту колкость мимо ушей и заявил:

– Я кое-что разузнал.

Маргарет и Пьер переглянулись.

– Что же?

– Замок Арк был арендован у мэрии представителями известной компании.

– Какой еще компании?

– Не горячитесь, Бланшар. Она называется «Фармаколин», зарегистрирована в Цюрихе.

Журналисту показалось, что Годунов снова завлекает его в ловушку, хотя уверенности в этом у него не было. Такое ощущение возникло просто от недоверия, испытываемого журналистом к комиссару.

Пьер решил прощупать почву:

– Значит, «Фармаколин»?

– Да, фармацевтическая компания. Но я узнал и кое-что еще.

– Что именно?

– Ни в одной аптеке не продаются товары марки «Фармаколин». Это просто прикрытие.

– Для «Змееносца»!

– Не надо торопиться!

Пьер посмотрел на Маргарет, благоразумно хранившую молчание. Он нуждался в ее поддержке.

– В том же здании, где зарегистрирован «Фармаколин», сидят еще с полдюжины фирм, занятых самой разнообразной деятельностью. Могу назвать норвежское предприятие по добыче лосося, немецкую фирму, выпускающую упаковку и полиэтиленовые пакеты. Другая контора – шведская, работает с древесиной, производит в основном целлюлозу для бумажных заводов. Есть и французская компания. – Годунов сверился с бумажкой, лежащей на его рабочем столе. – Под названием «Сталь из Меца». Они изготовляют железные болванки, то есть занимаются черной металлургией. Есть даже русские. Эти, конечно же, разводят осетров на икру.

– Вот уж докатились! – не удержался Пьер.

– Между всеми этими компаниями есть кое-что общее, не считая того, что они зарегистрированы в одном и том же доме. Ни одна из вышеназванных фирм не производит товары, которые мог бы приобрести обычный потребитель! Исключением является случай с «Фармаколином», хотя, как я уже говорил, продукции этой фирмы в аптеках мы тоже не обнаружили.

– Вижу, вы в прошедшие двое суток не теряли времени даром.

– Пока вы спали, я работал. Теперь пора задать главный вопрос. Кто же все-таки собирался в Арке?

– Я на него ответил.

– Бланшар, вы снова за свое!

– Просто я нисколько не сомневаюсь в своей правоте.

– Ладно, примем вашу точку зрения в качестве рабочей гипотезы. Но теперь мне нужно, чтобы вы рассказали мне эту историю целиком, во всех подробностях, не упуская вообще ничего. Предупреждаю! Не вздумайте прикрываться правилом о неразглашении источников, иначе я вас засужу за отказ содействовать расследованию чертовой кучи убийств.

– Это уже судье решать.

– Вы абсолютно правы. Но если учитывать все факты, то я могу поручиться в том, что любой судья за час вынесет вам обвинительный приговор. Допустим, вам нужен сенсационный репортаж для желтой прессы. Обещаю – вы его напишете. Мы могли бы заключить взаимовыгодное соглашение.

– Не знаю, какой у меня на сегодня гороскоп, но этот день должен быть удачным для заключения сделок.

– Что это значит?

– Ничего, мысли вслух.

– Вы принимаете мое предложение?

Пьер обернулся к Маргарет. Он был похож на бедолагу, потерпевшего кораблекрушение, который видит, как последнее спасительное бревно уходит под воду.

– Марго, ты как считаешь?

– Мы могли бы обменяться информацией. Возможно, мне, историку, удалось бы узнать, что же за структура скрывается под именем «Красная змея». Ты, как и обещал комиссар, напишешь свой потрясающий репортаж, а у полиции появится больше шансов раскрыть несколько убийств. Может быть, комиссара Годунова даже повысят в должности.

Возможно, полицейский и улыбнулся, но сквозь густые усы этого нельзя было разобрать. Он ничуть не обиделся на шутку Маргарет.

– Лучше и короче просто не скажешь. Жаль, что я не хожу к вам на лекции.

Годунов обернулся к журналисту и подытожил:

– Бланшар, если вы согласны, то я обращаюсь в слух.

– Хорошо, но сначала мне нужны гарантии того, что вы предоставите информацию для моего репортажа.

Купол Военной школы выделялся на фоне зданий, примыкавших к Марсову полю с востока. Посетитель уютного полупустого зала наслаждался тишиной. Он сидел за столиком на террасе, перелистывал страницы «Фигаро», просматривал заголовки, и его внимание привлек один из материалов.

Полиция высказалась о причинах большой аварии на подземной парковке. Она унесла жизни шести человек.

Затем этот человек углубился в отчет римского корреспондента о состоянии здоровья Папы. Ватиканские источники характеризовали его как стабильное.

«Какое, однако, емкое словцо! – с иронией подумал он. – Именно так они в Ватикане обрабатывают информацию. Стабильное – это что означает? Стабильное в каком отношении? На самом деле это слово ничего не говорит о подлинном состоянии его святейшества».

Посетитель кафе улыбнулся и отпил глоточек минеральной воды. Потом его крайне заинтересовали комментарии комиссара Годунова, представленные в эксклюзивном интервью.

Мужчина закончил знакомство с газетой, аккуратно сложил ее, посмотрел на часы и огляделся по сторонам. К его столику приближался молодой человек в аккуратном, хотя и не на заказ шитом костюме. На его лбу выступили мелкие бисеринки пота – явный признак волнения, а по лицу было видно, что его что-то тревожит.

Арман д'Амбуаз встретил его весьма сухо:

– Ты опоздал на десять минут, Андре.

– Приношу свои извинения, мой господин, но движение становится просто невозможным. К тому же какое-то время мне пришлось уделить делу чрезвычайной важности.

– Важнее, чем встреча с магистром?

– Мне очень жаль, мой господин.

Андре был заметно встревожен.

– Что будешь пить? – спросил магистр и подозвал официанта, который не замедлил явиться.

– Воду, как и вы.

Руководитель братства попросил принести еще одну бутылку минеральной воды. Официант вежливо склонил голову и удалился.

– Садись и рассказывай, что еще за чрезвычайная важность.

Андре уселся на краешек стула. Расслабиться ему никак не удавалось.

– Полиция наступает нам на пятки, мой господин.

– Это я и так знаю.

– Я сейчас веду речь не о следах, оставленных в Арке, мой господин. Полагаю, что от них мы легко можем избавиться.

– Не заблуждайся, Андре. Тут нужно действовать со всей осторожностью. Годунов что-то разнюхал. Его люди спрашивают по всем аптекам о продукции лабораторий «Фармаколин». Еще они интересовались «Сталью из Меца». По-видимому, комиссар также проявляет внимание к норвежским рыбакам, скандинавскому лесу и русскому рыбоводству.

– Не может быть!

– Эта ищейка куда опаснее, чем мы думали вначале. Проблему представлял не только инспектор, который, судя по газетам, поправляется, но и сам комиссар Годунов. – Арман д'Амбуаз хлопнул ладонью по газете, лежавшей на столе. – Вот так-то.

Андре посмотрел на свежий выпуск «Фигаро» с фотографией комиссара, но не осмелился взять его в руки.

– Какой настырный тип, мой господин!

– Если я вызвал тебя в это спокойное местечко, так только потому, что в настоящий момент кабинет не представляется мне надежным укрытием. Не знаю, докуда удалось дотянуться полицейским. Однако от цюрихской резиденции придется отказаться. Ее нужно оставить абсолютно чистой. У тебя сутки на то, чтобы она исчезла бесследно. Надо ликвидировать банковские счета, телефонные линии, факсы, интернет-кабели и мобильники. «Фармаколин» и все то, что как-то связано с его резиденцией, должно попросту перестать существовать. Послезавтра открывается оперативный центр в Милане. Уточнять требуется?

– Нет, мой господин. В Милане мы тотчас же начнем работу, а вот для того, чтобы устранить все следы в Цюрихе, может потребоваться чуть больше чем двадцать четыре часа.

– Сутки, Андре, и ни часом больше. Завтра к вечеру офис должен быть пуст. Если полиция наступает нам на пятки, то их усилия должны разбиться о стену молчания.

Андре кивнул. Он знал, что распоряжения магистра должны быть исполнены.

– Да, мой господин.

Арман д'Амбуаз собирался что-то добавить, однако появление официанта заставило его благоразумно умолкнуть. Официант профессиональным движением налил минералку в бокал, спросил, не желают ли господа еще что-нибудь, и удалился.

– Теперь расскажи-ка мне про дело чрезвычайной важности.

Брови магистра дернулись кверху.

– Понимаете, мой господин, полиция, включая этого самого Годунова, изучает все, что имеет отношение к автокатастрофе. Операция прошла не так гладко, как мы рассчитывали.

– Да что ты говоришь?! – Глаза д'Амбуаза яростно сверкнули. – Это был грандиозный провал, Андре! Полный кошмар! Шестеро погибших, а Дюкен уцелел. Хуже не придумаешь.

– Мне очень жаль, мой господин.

– Сожалений не нужно. Рассказывай.

– Полиция добралась до автомастерской, где чинят машину, которую мы использовали в ходе операции «Дюкен».

Магистр насупил брови и сурово воззрился на помощника:

– Не вздумай еще раз назвать это дело подобным образом. Как они вышли на мастерскую?

– Именно это меня и беспокоит, мой господин. Ищейки спрашивали о конкретной модели с определенным номером, хотя цифры они назвали неточно. По-видимому, кто-то видел нашу машину и сообщил об этом полицейским, хотя и не все точно запомнил.

– Надеюсь, номера были фальшивые?

– Конечно, мой господин. Однако меня беспокоит тот факт, что ни в одной из соседних мастерских полиция не побывала.

В течение нескольких секунд Антуан д'Амбуаз созерцал купол Военной школы и лишь потом задал вопрос:

– Кто участвовал в операции?

– Гренувиль и Леруа.

– Те самые, что навели порядок в квартире журналиста и похитили профессора истории?

– Да, мой господин.

– Им нужно ненадолго исчезнуть.

– Конечно, мой господин.

– В мастерской люди надежные?

– Да, мой господин.

– Абсолютно надежные? – настаивал д'Амбуаз.

– Разумеется, мой господин.

– Пусть они снимут с машины фальшивые номера, поставят другие шины, уже бывшие в использовании и другой марки. Пусть работают не покладая рук, пока не устранят все последствия столкновения! Может, нам удастся сбить полицию со следа.

– Что-нибудь еще?

– Ничего. Приступай к делу немедленно, не теряя ни секунды. Если возникнут проблемы, то ты знаешь, где меня искать.

Арман д'Амбуаз наблюдал, как его секретарь, так и не отведавший ни глоточка из своей бутылки с минеральной водой, удалялся в сторону Эйфелевой башни. Затем он вернулся к газете и отыскал страницу с материалом о здоровье Папы.

Магистра удивляло, что так долго не было звонка из Рима, хотя, впрочем, это было и к лучшему. Ему надлежало завершить все дела в Париже, а для этого требовалось еще два-три дня.

31

«Боинг» компании «Алиталия», вылетевший из Парижа, в назначенный час приземлился в международном аэропорту Леонардо да Винчи. Стюардесса вручила пассажиру пальто и маленький портфель, составлявшие весь его багаж. Он первым покинул борт самолета и быстро пошел к выходу из аэропорта.

Как только пассажир появился в дверях, к нему поспешил мужчина в черном костюме. Еще двое поджидали неподалеку.

– Хорошо долетели, мой господин?

Встречающий позаботился о портфеле гостя.

– Великолепно, Пьетро. Мы даже прибыли вовремя, а это потрясающее событие.

Незапятнанно-чистый черный «мерседес» лучился роскошью. Один из телохранителей распахнул заднюю дверцу, путешественник уселся. Все заняли свои места, Пьетро сел за руль, и машина плавно сдвинулась с места.

– Куда ехать, мой господин?

– На Виа-дель-Корсо. Дом ты знаешь.

– Да, мой господин.

Всю дорогу Арман д'Амбуаз пребывал в молчании. Он погрузился в собственные мысли.

Фасад здания представлял собой жалкое зрелище. Он был грязен и почернел от автомобильной копоти. Однако сразу за порогом обстановка резко менялась: ковры на полу, дерево ценных пород, витражи со свинцовыми перемычками, сверкающий хрусталь и полированный металл.

Д'Амбуаз в сопровождении телохранителей поднялся по лестнице, не воспользовавшись лифтом. В конце концов, ему был нужен всего-навсего второй этаж.

У дверей его уже дожидался юноша, сутана которого являла образец чистоты и аккуратности.

– Добро пожаловать, мой господин.

– Здравствуйте.

– Его высокопреосвященство ожидает в кабинете.

– Что же, не будем заставлять его ждать.

Семидесятилетний Паоло Минарди являлся образцом аскета – костистый и худощавый, выразительные черные глаза на изможденном вытянутом лице, которое еще больше удлиняла острая бородка с проседью. Кардинал восседал за рабочим столом и с виду был занят выписыванием мудрых мыслей из некоего объемистого сочинения. На самом же деле это была лишь уловка перед встречей, которую Минарди откладывал вот уже много недель, пока давление «Братства змеи» не сделалось просто невыносимым. Кардинал принял решение всеми силами пытаться спасти ситуацию, но если разговор будет развиваться в нежелательном направлении…

Обмен приветствиями прошел вполне корректно, даже с проявлением некоторой сердечности, однако, когда собеседники остались наедине, напряжение сразу же возросло. Впрочем, голоса никто из них не возвышал. Воспитание не позволяло этим людям утратить хладнокровие.

– Не могу понять причины подобной задержки, – пожаловался д'Амбуаз. – Наша встреча должна была состояться еще несколько месяцев назад.

Минарди предложил гостю сигарету, тот жестом отказался от нее.

Кардинал закурил, выпустил первое облачко дыма и лишь потом ответил:

– Не мне тебе объяснять, как сейчас обстоят дела. Есть силы, которые намеренно нагнетают слухи. Нам приходится прибегать к молчанию. Средства массовой информации раздувают несущественные детали, чтобы привлечь к себе внимание. Сенсационные заголовки прямо искажают истину.

– Все это прекрасно, однако нужный момент приближается. Здоровье Папы подорвано, его конец близок. Наш план должен предусматривать любую мелочь. Импровизация здесь недопустима.

– Дорогой мой Арман, проблема не в импровизации. Я не раз видел, как вопросы величайшей сложности разрешались в считаные минуты. Мне также знакомы и разработки, навеки замороженные из-за пустяковых обстоятельств. Было бы желание.

Магистр «Змееносца» впился взглядом в глаза кардинала.

– Что ты имеешь в виду?

Прежде чем ответить, Минарди еще раз затянулся сигаретой.

– Вот желания-то как раз и нет.

Брови магистра взлетели наверх, его серые глаза будто увеличились. В этих нескольких словах содержалось объяснение того, почему их встреча состоялась только сейчас.

– Ты хочешь сказать, что государственный секретарь отказался с нами сотрудничать?

– Он не просто отказался, а превратился в активнейшего противника этого проекта. Откровенно говоря, именно госсекретарь вместе с камерарием его и провалили.

Д'Амбуаз поджал губы, которые превратились в тоненькую линию.

– Несколько месяцев назад они выражали согласие. Что же произошло теперь?

– Не знаю. Мне так и не удалось это выяснить. Их ответ на мои вопросы заключался в отсутствии ответа.

– Полагаю, именно по этой причине наша встреча так долго откладывалась.

– Это лишь одна из причин. Вторая состоит в том, что я и сам сомневаюсь в том, должен ли Ватикан принять точку зрения, выработанную в ходе наших переговоров.

Князь церкви отвел глаза. Яростный взгляд магистра было невозможно вынести.

– Так, значит, ты разрываешь договор?

– Нет. Просто считаю, что время неподходящее.

– Сроки были обговорены давно, причем именно потому, что как раз времени-то нам и недостает. Если мы не выступим сейчас, то, возможно, не сделаем этого никогда. Медлить нельзя! – слегка повысил голос магистр.

– Я в этом не уверен.

– На это указывает абсолютно все. Конечно, если бы возникли сомнения в обоюдных гарантиях… Сам понимаешь, это не наш случай.

– Люди всегда испытывали страх перед апокалипсисом, – возразил кардинал. – В первые столетия нашей эры всякие умники называли множество дат конца света, но ни одно из предсказаний не осуществилось. Люди, например, жутко боялись наступления тысячного года! Затем назывались все новые даты, но апокалипсис так и не наступил.

Суровости во взгляде магистра поубавилось, зато его изумление все возрастало.

– Не могу поверить, что это говоришь ты!

Минарди промолчал. Д'Амбуаз поднялся. Встреча обещала закончиться намного раньше, чем предполагалось.

– В таком случае да будет тебе известно, что начиная с этого момента мы почитаем себя свободными от всяческих обязательств, – холодно отчеканил магистр.

– Это угроза? – поинтересовался Минарди, тоже поднимаясь на ноги и гася окурок в пепельнице. – Не забывай, что нашей церкви две тысячи лет. Она всегда умела противостоять любым нападкам, часто даже черпала в них силу.

– Ты знаешь, о чем я говорю.

– Согласно нашему учению, это уже дело веры. Тут всецело решаем мы.

От Армана д'Амбуаза не укрылось то обстоятельство, что собеседник все более отдалялся от него. В голосе кардинала прибавилось уверенности после того, как он сказал, что не собирается выполнять условия договора, который с такой тщательностью подготавливался на протяжении почти трех лет.

– Ты забываешь одно обстоятельство. Это дело настолько серьезное, что даже сам Бернар Клервоский, который в свои времена имел влияние на весь христианский мир, не отважился уничтожить свидетельство. Он подумал, что гораздо важнее оставить все в тайне и охранять ее должным образом.

– Наше учение – дело веры, – повторил кардинал.

– Вера в наши времена не очень-то ценится.

– Так что же?

– Вы рискуете гораздо большим, – тоже подчеркнул дистанцию магистр. – Конечно, если не примете условия соглашения, о котором мы договорились. По моему мнению, это лучшая ваша возможность.

– Именно на это ты и делал ставку.

Густые брови магистра опять взлетели.

– О чем это ты?

– Пусть и поздно, но я убедился в том, что лучший способ причинить нам непоправимый ущерб – это навязать подобное соглашение в самый критический момент. Так уж сложилось исторически, что когда понтифик нашей церкви теряет здоровье, то прочие ее члены тоже чувствуют себя хуже.

Магистр был явно раздражен.

– Ты повел себя так, что мы потеряли драгоценное время.

– Ты должен меня понять, Арман.

– Что ж, хуже придется именно вам.

– О чем ты?

– Не думай, что мы станем сидеть сложа руки. Освободившись от всяческих обязательств, братство будет действовать на свой страх и риск.

Кардинал и магистр молча сверлили друг друга глазами. Их разделял всего лишь метр. Напряжение нарастало.

– Мы готовы принять вызов.

– Думаю, ты понимаешь, что предал нас.

– Если ты хочешь знать всю правду, то я скажу, что наши переговоры, которые начались три года назад после предварительных встреч в Женеве, являются частью детально разработанного плана, запущенного в ход еще двести лет назад.

При этом известии глаза Армана д'Амбуаза странно засверкали.

– Ты торопишься? – спросил монсеньор.

– К чему этот вопрос?

– Мне хотелось бы поведать тебе одну историю. В сложившихся обстоятельствах нет большого смысла хранить ее в тайне.

На самом деле Минарди вовсе не был в этом уверен, однако он не мог отказать себе в удовольствии. Ему действительно хотелось рассказать магистру «Змееносца» историю, от которой волосы у того встанут дыбом.

Вместо ответа д'Амбуаз уселся на прежнее место.

– Вообрази себя в своем любимом Париже, в тысяча семьсот девяносто третьем году, на площади Согласия, которая тогда именовалась площадью Революции. Людовик Шестнадцатый отправлен на гильотину, палач свершает свою работу. Как только голова короля упала в корзину, барабаны смолкли. В них уже не было необходимости. Именно в этот момент от толпы, собравшейся на площади, отделился какой-то мужчина. Он проскочил сквозь ряды солдат, взобрался на эшафот и закричал, обращаясь к толпе, все еще немой после увиденного: «Жак де Моле, возмездие не окончено!»

– Эту историю я знаю.

– Но ты не можешь ничего знать о тех вполне логичных выводах, которые кое-кто сделал из случившегося. Времена тогда стояли неспокойные, неразберихи хватало, но без целой организации осуществить подобный поступок было бы невозможно. Человек, выскочивший на эшафот тем холодным январским утром, не мог быть одиночкой. Его слова о том, что возмездие не окончено, как будто возвещали о начале нового этапа в реализации достославного проклятия, оглашенного последним магистром ордена храма. Смерть Папы и короля когда-то породила легенду о проклятии тамплиеров. Как бы то ни было, но кое-кто посчитал, что возмездие не окончено, и тогда в одном из дворцов Ватикана принялись детально анализировать факты.

– Что ты имеешь в виду?

– Было решено точно выяснить, какой же смысл имели слова, прозвучавшие на площади. Если месть за Жака де Моле продолжается, то в чем же выражается это продолжение? Тебе, верховному руководителю «Братства змеи», все прекрасно известно. Самое важное в истории, которую я тебе излагаю, состоит в следующем. Священнослужители, которые собрались в одном из ватиканских дворцов, правильно поняли смысл послания. Возмездие не окончилось со смертью Климента Пятого и Филиппа Четвертого. Люди, стоявшие у истоков заговора, решили, что месть затронет не только отдельных лиц, но и самые институции, представленные ими, то есть французскую монархию и папство. Вот какой смысл имели слова, произнесенные с эшафота, на котором казнили Людовика Шестнадцатого. Король олицетворял собой монархию, сметенную ураганом революции. При этом объявлялось, что возмездие будет продолжаться. На что же оно будет направлено теперь? На какую другую институцию? Долго гадать об этом не приходилось.

Магистр побледнел. Сжатые челюсти свидетельствовали о том, что он сдерживался из последних сил. Арман д'Амбуаз хорошо представлял себе продолжение этой истории, однако предпочел услышать его из уст Минарди, хотя в голове его уже зарождалось тревожное предчувствие.

– С тех самых пор Ватикан запустил собственные механизмы защиты, пытаясь проникнуть в «Братство змеи», – продолжал кардинал. – Это средство было бы самым надежным. Спешу тебя порадовать. Отыскать надежную тропинку, ведущую к братству, и уж тем более войти в тесный круг его руководства оказалось весьма сложно. Каждый член этого круга уже в момент вступления в него называет имя своего возможного преемника. При этом запасная кандидатура должна получить одобрение всех прочих членов руководства. Разумный способ!.. Таким образом можно держать будущего кандидата под наблюдением и в случае каких-либо подозрений пересмотреть решение. На то, чтобы добраться до «Змееносца», Ватикану потребовалось более столетия. – Минарди вытащил из пачки новую сигарету, не торопясь прикурил, наслаждаясь моментом своего торжества, и снова заговорил: – Справедливо сказано, что терпение – одна из добродетелей церкви. Вплоть до тысяча девятьсот шестого года нам не удавалось напасть на надежный след. Потом еще на протяжении семидесяти шести лет мы не могли проникнуть во внутренний круг. Впрочем, это нормальный срок, если учитывать структуру братства. Требовалась величайшая осторожность, чтобы не возбудить ни малейших подозрений. С того самого момента, когда угроза была обнаружена, наши механизмы защиты действовали безотказно. В самые трудные моменты – такие, например, как приход большевиков к власти в России или осложнение отношений с тоталитарными режимами, – мы добивались того, что «Змееносец» не мог вмешиваться в наши дела. Должен тебе признаться, что Святой престол заплатил за это очень высокую цену. Нам вовсе не хотелось, чтобы возникали ситуации, компрометирующие церковь. Одна из них сложилась перед тысяча восемьсот семидесятым годом, когда войска пьемонтцев и гарибальдийцев атаковали Рим. Тогда мы не могли ничего доказать, однако в Ватикане возникло подозрение, что за событиями, которые в итоге привели к объединению Италии, стояли посланники «Змееносца». Именно «Братство змеи» поддерживало ложи карбонариев. Оно тайно руководило движением под названием «Молодая Италия», которое создал Мадзини. Мы даже начали думать, что герцог Кавур, скрытый вдохновитель этой операции, является магистром братства. У нас не было сомнений в том, что сам Гарибальди – лишь марионетка в его руках. Мы решили, может быть и ошибочно, что красный цвет рубашек его «Mille» <sup>[18]18
  Тысяча (лат). Отряд Гарибльди назывался «Тысяча краснорубашечников».


[Закрыть]</sup> – это отсылка к так называемой «Красной змее».

Магистр, конечно, слушал Минарди, однако его разум был занят иными мыслями, которые в тот момент беспокоили этого человека гораздо сильнее. Д'Амбуаз был убежден в том, что может существовать лишь одна причина, по которой кардинал все это ему излагает. Его собираются убить!

– Затем для Ватикана наступили очень тяжелые времена. Несколько Пап подряд были заперты внутри наших стен. Они оказались пленниками итальянского правительства. Священнослужителям было запрещено принимать участие в государственной политике. Выход бы найден после подписания Латеранских соглашений в тысяча девятьсот двадцать девятом году. Папская область сократилась до пределов нынешнего Ватикана, нескольких романских церквей да виллы Кастельгандольфо.

– Когда же вы проникли в тайный круг «Змееносца»? – не выдержал д'Амбуаз.

– А как ты думаешь? – улыбнулся не без издевки Минарди.

– Гастон де Мариньяк! – неожиданно выпалил магистр.

– Великолепно, Арман! – театрально похлопал в ладоши кардинал. – Ты угадал с первого раза!

– Так, значит, вот отчего этот изменник возился с растреклятой папкой.

Голос магистра звучал сейчас не громче шепота. Он словно говорил сам с собой, вслух выстраивая мысли, которые сейчас крутились вокруг одного человека – преемника, предложенного Гастоном де Мариньяком. С тех пор прошло много времени. Этот преемник уже успел войти в круг и назначить преемника себе. Минарди не догадывался, что своими словами он вывел магистра на след ныне здравствующего ватиканского шпиона, внедрившегося в тайный круг «Братства змееносца».

– Совершенно верно! Впрочем, полагаю, что не стоит именовать его изменником. Ведь он исполнял свой долг.

– Мы всегда считали, что Мариньяк затеял всю эту комедию с папкой ради материальной выгоды…

– Отчасти ты прав – перебил его кардинал. – Все-таки его смерть затормозила операцию на полпути. Мариньяк нас предал.

– Как это?

– Мы слишком поздно узнали причину, по которой этот человек вступил в сговор с Андреасом Лахосом и решился передать ему некую информацию. Библиотекарь должен был подороже продать ее одной из стран социалистического лагеря. Только несколько лет назад мы обнаружили, что Мариньяк нуждался в деньгах. Образ жизни, который он вел, никак не соответствовал уровню его доходов. Гастон де Мариньяк предложил коммунистическому правительству Польши информацию, способную нанести ущерб церкви. Это явилось бы серьезным ударом по профсоюзу «Солидарность», который в то время всерьез угрожал польскому правительству и пользовался безоговорочной поддержкой Иоанна Павла Второго. Папа желал видеть свою страну свободной от коммунистического ярма.

– Ведь Лахос поехал не в Польшу.

– Встреча была назначена в одном из городов ГДР, но не состоялась. Нам представляется, что именно вы сорвали ее. Вышло так, что сотрудники Штази отвезли Лахоса на границу и выдворили из страны. Вскоре он погиб на станции парижского метро.

– Почему же вы не продолжили начатое дело?

– Потому что Мариньяк, которого вскоре обнаружили повешенным в его собственной квартире, сильно все испортил. Он разрушил многие наши планы. Потом мы долго не могли оправиться от удара, около двадцати лет были как парализованные и только три года назад разработали новую стратегию. Вместо того чтобы враждовать с «Братством змеи», мы решили добиться соглашения с ним. Это дело представлялось нам очень сложным, однако церкви не раз нам приходилось преодолевать великие трудности. – Минарди сделал последнюю затяжку и раздавил окурок в пепельнице. – С другой стороны, наша политика последних лет была направлена на то, чтобы заранее обезопасить себя хотя бы от части проблем. Ведь Мариньяк все-таки предоставил нам информацию, хотя и в фрагментарном виде. Вот почему, как я уже не раз тебе говорил, было принято решение коренным образом изменить представление верующих о Марии Магдалине. Она больше не будет изображаться раскаявшейся блудницей, ушедшей от мира, чтобы замаливать свои грехи, и превратится в одну из тех стойких женщин, которые не оставили Иисуса в ужасный момент распятия. Магдалина находилась на Голгофе, у подножия креста, самим своим присутствием бросая вызов тогдашним правителям Иерусалима. Она не стала трусливо прятаться, как поступили апостолы. Отныне Мария Магдалина будет представлена как женщина, сопровождавшая Иисуса на крестную муку, которой досталась высшая награда. Ей первой явился Христос в великий момент воскресения. По свидетельству евангелиста, Мария хотела его обнять, однако воскресший спаситель мягко ее отстранил.