Текст книги "Красная змея"

Автор книги: Питер Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Бланшар решил воспользоваться уловкой, которая не раз выручала его в трудных обстоятельствах.

– Годунов! Вы меня слышите?

– Конечно слышу.

– Вот черт возьми! Телефон разряжается! – произнес Пьер и добавил еще что-то неразборчивое, потом отключил связь.

– Что стряслось?

– Это был Годунов.

– Я поняла. Но почему ты отключился?

– Комиссар требовал рассказать, где мы находимся и что делаем.

– У него есть на это право?

– Не знаю, но фараон напомнил, что просил меня не покидать Париж, не поставив его в известность. Он орал, что несколько часов не мог со мной связаться, потому что у него украли мобильник.

– У комиссара полиции украли телефон?

В представлении Маргарет подобное могло случиться только с неосторожными туристами или с очень рассеянными людьми.

– По его словам, кто-то обчистил полицейский участок. Годунов страшно лютовал. Не знаю, то ли из-за утраты телефона, то ли оттого, что мы смылись из Парижа, не сказав ему ни слова. Он сказал, что в городе творятся очень странные вещи.

– Какие же?

– Я не понял, но, судя по его тону, все очень и очень серьезно. У меня недобрые предчувствия. Д'Онненкур не отвечает, полиция в ярости.

– Что именно тебя волнует?

Пьер глубоко вздохнул. Он уже пожалел о своих словах. Журналисту не хотелось, чтобы Маргарет впала в такое же беспокойство, как и он сам после звонка Годунова.

– Не бери в голову, Марго. Через пару часов я перезвоню комиссару и что-нибудь наплету или, если хочешь, расскажу всю правду.

Бланшар посмотрел на часы и понял, что времени у них не так уж и много.

25

Ла-Серпан оказался маленькой деревушкой. Она состояла из нескольких десятков одноэтажных домишек, которые даже в улицу выстроиться не могли, лепились друг к другу на живописном фоне спокойной реки Од.

Самым примечательным объектом здесь являлся замок, возвышавшийся над небольшой рощицей. Это здание, несомненно, представляло архитектурный интерес и отличалось от всех близлежащих построек. Местные жители, общим числом меньше сотни, называли замок маленьким Версалем. Он действительно чем-то напоминал дворец, построенный по велению Людовика Четырнадцатого в окрестностях Парижа.

Местечко было тихое и спокойное, словно стоячий пруд. Здесь ничего не указываю на подготовку к большой встрече.

«Рено» повернул на асфальтированную дорожку, которая обрывалась у рощи, возле самого замка. Пьер и Маргарет выбрались из машины и пошли пешком, точно праздные туристы.

– Ты уверена в том, что твоих двух приятелей здесь нет?

– Так они говорили.

– Если они здесь, то нас ожидает много интересного. Тебя опознают в мгновение ока!

Бланшар до сих пор не мог справиться с волнением.

– Ты какой-то нервный, Пьер. Может быть, комиссар сообщил тебе что-нибудь еще, о чем ты мне не рассказал?

– Да нет же! Вот только с каждой минутой я почему-то все больше волнуюсь.

Маргарет, шагавшая впереди, приостановилась и нежно взяла Пьера за руку. В ее исполнении этот жест выглядел даже как-то странно.

– У меня на душе тоже неспокойно, Пьер. Не знаю, во что мы с тобой впутались. И к тому же не уверена в том, что мы поступили правильно, не поставив в известность полицию. Конечно, звонок Годунова моего настроения поднять тоже не мог. Но мы сюда приехали лишь потому, что я слышала разговор, в котором содержалась информация, способная вывести меня на материалы, научная ценность которых пока что неясна. Для тебя, журналиста, это возможность написать желанный репортаж. Вот отчего мы взялись за это сумасшедшее дело. Ведь некая секта, братство, орден, называй как хочешь, существует на самом деле. Члены этой организации собираются устроить встречу в этом самом месте. Замок Змеи – вот он, как раз перед нашим носом. Мои похитители говорили именно о сегодняшнем дне. Сами они не смогут здесь появиться. У них какое-то срочное дело в Париже. К тому же нам практически доподлинно известно о том, что это собрание связано с проблемами, порожденными к жизни проклятой папкой. Вот что я услышала и вот на каких основаниях мы построили свой план. Рискованно? Никаких сомнений. Не повернуть ли нам обратно? Сейчас самое время, но решать тебе.

Пьер огляделся по сторонам и почувствовал холодок, бегущий по спине. Они все дальше углублялись в лес. На плечах журналиста словно повис тяжелый рюкзак, в который все время кто-то подкладывал булыжники. Вес их с каждым пройденным метром только увеличивался.

Звонок Годунова, которому Бланшар поначалу не придал особенного значения, беспокоил его все больше и больше. Пьеру никак не удавалось выбросить из головы фразу комиссара: «Здесь у меня черт знает что творится».

– В этом лесу у меня мурашки по коже побежали. Ведь ни души не видно. Ты все еще думаешь, что собрание пройдет именно здесь?

Во взгляде Маргарет нежность мешалась с изумлением.

Она не могла понять, что же такое происходит с Пьером, остановилась и посмотрела ему в лицо.

– Мне известно не так уж и много, но я знаю, что «Братство змеи» – это тайная организация, которая веками старается держаться в тени. Сам понимаешь, эти люди не станут афишировать свою деятельность. Их методы – это осторожность и секретность. Совать нос в дела подобных персон всегда опасно. Ну так что, продолжим?

– Ты очень решительно настроена.

– До недавних пор ты вел себя точно так же, но, наверное, о чем-то мне еще не рассказал.

– Годунов обмолвился, что в Париже черт знает что творится. Что он имел в виду? Что такого могло случиться в Париже?

– Гадать тут бессмысленно, так что не бери в голову.

– Марго, мы с тобой не на экскурсии!

– Я отдавала себе в этом отчет с самого начала. Люди, которые входят в братство «Красная змея», убили двоих и похитили меня, хотя этот случай выглядел скорее не как похищение, а как предупреждение. Как бы то ни было, все это очень опасно, но ведь мы узнали об этом вовсе не здесь, Пьер! Ты сам сказал важную вещь. Мы с самого начала понимали, что отправляемся не на экскурсию, что нас ожидает нечто гораздо более опасное. У нас есть возможность повернуть обратно и передать все это дело в руки полиции. Ну что же, значит, мне не доведется разобраться в истории «Красной змеи», а ты, разумеется, останешься без своего репортажа. Итак, я спрашиваю во второй и последний раз – продолжим?

Пьер умом понимал, что Маргарет права, однако никак не мог решиться на дальнейшие действия. Чтобы собраться с духом, он подумал об убийстве Мадлен. Теперь он чувствовал себя в долгу перед ней. Ведь именно она предложила ему тему репортажа за ужином в «Ле Вьё бистро». Самое малое, что Бланшар мог сделать ради покойной подруги, так это двигаться вперед.

– Продолжим.

Раскидистые деревья оказались лучшими союзниками самодеятельных детективов, позволив им незамеченными подобраться к месту проведения собрания. Пьер и Маргарет дошли до опушки рощи, упали на траву и принялись осматриваться. Вокруг замка все было тихо и спокойно. Пьер подумал, что это как-то подозрительно. Двери замка оставались закрытыми, окна тоже. Никаких машин рядом со зданием не наблюдалось. Здесь вообще не происходило никакого движения.

– Кажется, тут никого нет, – заметил Пьер.

– Это странно.

– Даже слишком. Должно же здесь хоть что-то происходить! Какие-нибудь передвижения, не знаю…

– Подойдем ближе?

– Да, так будет лучше всего. Притворимся туристами, привлеченными красотой замка.

Пьер и Маргарет уже собирались выбраться из своего укрытия, когда услышали гул мотора. Они остались на месте, наблюдая во все глаза, и вскоре заметили микроавтобус, подкативший к дверям замка. Сбоку автомобиль украшали надписи «L'Eponge d'Or», <sup>[17]17
  «Золотая мочалка» (фр.).


[Закрыть]</sup> «Лиму» и два телефонных номера.

Вот и первые признаки жизни!

За рулем сидела молодая девушка. Рядом с ней расположился мужчина в возрасте, одетый в рабочий комбинезон и шапку-ушанку. Они вытащили из автобуса картонную коробку и нечто вроде плетеной корзины, наполненной белыми простынями, открыли дверь и исчезли внутри замка, не заперев вход.

Маргарет взглянула на Пьера.

– Ты думаешь про то же, про что и я?

– Да.

– Тогда действуем, не теряя ни секунды.

Они вышли на поляну, раскинувшуюся перед замком, и подбежали к дверям.

Маргарет уже на пороге посмотрела по сторонам и воскликнула, нарочно усилив свой иностранный акцент:

– Эй! Есть тут кто-нибудь?

В здании ничто не указывало на спешную подготовку к приему гостей. Из прихожей брал начало темный коридор со спущенными шторами и мебелью, затянутой в чехлы.

– Есть кто-нибудь?

– Что вам угодно?

На шум появилась девушка с корзиной белья.

– Простите, но мы заметили, что дверь открыта, и вот… – промямлил Пьер.

– Это частное владение, – отрезала девушка. Вблизи она выглядела еще моложе. Судя по всему, вторжение пришлось ей не по душе.

– Какой миленький замок. Можно нам осмотреть его?

– Извините, но посещения не разрешены.

Маргарет показалось, что сейчас эта барышня без всяких объяснений выставит их за порог.

– Здесь, наверное, никто не живет, хотя внутри такая чистота и порядок, – заметила шотландка, усиленно корежа французские слова.

Ей хотелось, чтобы их с Пьером приняли за туристов.

Девушка заметно успокоилась. Вышло так, что Маргарет добилась своей цели. Она хорошо знала, что для многих людей, особенно для тех, кто занимается уборкой, нет ничего более приятного, чем похвала за чистоту.

– Хозяин приезжает сюда, только редко. Мы как раз и явились, чтобы застелить постели свежим бельем, расчехлить мебель, проветрить комнаты и пополнить запасы в кладовке.

– А сами вы из Лиму? – спросил Пьер.

– Да, у нас там фирма. Мы убираемся, поддерживаем порядок.

– «L'Eponge d'Or»?

– Вы про нас слышали?

Глаза девушки заблестели.

– Слышал. О вас рассказывали в Каркассоне и, кстати говоря, отзывались весьма лестно.

– Так вы из Каркассона?

– Да, – без колебаний соврал журналист. – Я показываю эти края моей подруге. Она шотландка, и ей все здесь нравится. Мы случайно набрели на этот чудесный замок, а когда вы приехали, подумали, что нам можно будет посмотреть. Ну что ж… Не станем вас больше задерживать. Спасибо вам за беседу.

Маргарет с изумлением смотрела на журналиста. Пьер так явно обхаживал эту провинциалку, наврал с три короба, а теперь без зазрения совести играл на ее самолюбии. Шотландке сделалось настолько неловко, что она чуть было не выскочила из замка, осталась только потому, что, в конце концов, Пьер был журналистом, а людям этой профессии частенько приходилось пользоваться недозволенными приемами. Далеко ходить за примерами было ни к чему. Она сама явилась жертвой его журналистских плутней. Маргарет прекрасно понимала, почему ее товарищи по университету называли всю эту братию нехорошим словом «журналюги».

– Что ж, пойдемте со мной, я проведу для вас коротенькую экскурсию.

Замок и вправду оказался чудесным памятником семнадцатого века. Его залы и коридоры повторяли версальский первоисточник и были перегружены украшениями. Именно так когда-то проявил себя во Франции стиль рококо. Потолки были расписаны аллегорическими сценами, на стенах в изобилии блестели зеркала в причудливых золоченых рамах. Повсюду царил порядок, и все-таки ничто не указывало на предстоящую большую встречу.

Прежде чем распрощаться и поблагодарить своего неожиданного проводника, Пьер, который во время экскурсии без устали ахал и восхищался, решил задать вопрос:

– Так кто же владелец этого замка?

– Один господин из Парижа.

По тону девушки могло показаться, что речь идет о каком-нибудь небожителе.

– По-видимому, он из знатного рода.

– О да! Вы наверняка слышали об этом семействе – Виллербан де Сен-Морис.

Пьер пытался вспомнить, о ком идет речь, а девушка не спускала с него глаз, дожидаясь ответа.

– Так вы говорите о той самой семье, из которой родом один из президентов республики?

– Конечно же. Вы просто не могли о них не слышать! Месье Валери – это подлинный рыцарь, очень строгих правил, зато такой элегантный, настоящий аристократ. – Она в восторге закатила глаза.

– Вероятно, вся эта подготовка вызвана тем, что месье Валери скоро приедет? – Пьер изо всех сил старался раздобыть информацию.

– Точно сказать не могу. Может быть, он появится завтра или послезавтра.

Маргарет и Пьер еще раз поблагодарили уборщицу за любезность и потраченное время. На прощание они пожали ей руку, спокойно дошли до края леса и услышали, как дверной замок за ними защелкнулся. Девушка из «L'Eponge d'Or» больше не желала, чтобы ее отрывали от работы по дому.

– Что ты об этом думаешь, Марго? – Пьер заметил, что она о чем-то размышляет.

– Я убеждена в том, что те двое говорили именно о замке Ла-Серпан.

– Все-таки тут какая-то неувязка.

– Какая же?

– Ничто не указывает на то, что какие-то люди намереваются устроить здесь большое собрание. Ты уверена, что похитители имели в виду это место и этот день?

Маргарет только вздохнула.

– Они говорили про замок. «Chateau» – это ведь замок, верно?

– Да.

– Мои похитители говорили про Ла-Серпан, упомянули, что это место находится рядом с Каркассоном. Они упоминал и про собрание и про сегодняшний день. Вот что я слышала, но теперь как-то запуталась. – На самом деле Маргарет не только запуталась, но и ощутимо расстроилась. – Не знаю, может быть, какая-то деталь, какая-то мелочь от меня и ускользнула.

Бланшар тоже впал в задумчивость. По пути к машине он пытался привести в порядок мысли, блуждавшие в голове. Пьер не сразу заметил, что они дошли до его «рено».

– Что будем делать? – спросила Маргарет.

Пьер только пожал плечами:

– У тебя есть идеи?

Шотландка подобрала с земли булыжник и швырнула его в безмятежные воды реки.

– Не знаю, что и сказать. Может, нам лучше обо всем позабыть, позвонить комиссару, как-нибудь объяснить ему наше поведение и вернуться в Париж, не теряя больше ни минуты?

Пьер подхватил другой камень и тоже метнул в воду, хотя не так ловко, как Маргарет.

В этот самый момент спокойствие природы нарушилось шумом мотора. Это был микроавтобус фирмы «L'Eponge d'Or», выезжавший на дорогу к Лиму.

26

На этой встрече присутствовали девятнадцать человек. Два пустых кресла свидетельствовали о том, что те люди, для которых они предназначались, не явились на совещание.

Так выглядело ядро «Братства змеи». В него входил двадцать один человек, причем членство в правлении было пожизненным.

Только к магистру и сенешалю присутствующие обращались по имени. Прочих же, следуя многовековой традиции и соблюдая меры предосторожности, они называли по номерам, проставленным на их креслах.

Вот уже много столетий подряд такие собрания проводились дважды в год, совпадая с днями зимнего и летнего солнцестояния. Исключения делались лишь в редких случаях. Только магистр братства, наделенный самыми широкими полномочиями, мог решить, что чрезвычайные обстоятельства требуют проведения внеочередного собрания.

Встречи всегда проходили в разных местах. Обыкновенно для этого выбирались уединенные поселения, расположенные вдалеке от больших городов. К этой мере предосторожности в братстве начали прибегать еще во время правления Людовика Четырнадцатого.

О причинах такого решения знающие люди рассказывали весьма загадочную историю. Все началось с мести могущественного банкира Николя Фуке. Он хотел стать членом братства, получил отказ и жутко разозлился.

Фуке донес Людовику о существовании тайного союза. «Король-солнце» попытался подчинить братство своей власти, однако «Змееносец» умело ускользнул в тень. При этом магистру удалось переключить внимание монарха на так называемое «Братство Святого причастия», члены которого по ночам собирались в одной из прославленных парижских церквей. Гнев государя обрушился на этих людей.

Зато возмездие «Змееносца» было неотвратимым. Вскоре после этих событий члены братства обратили подозрительность короля против самого Фуке. Летом 1661 года Людовик Четырнадцатый побывал на роскошном приеме, устроенном банкиром, был поражен богатством Фуке и подумал, что тот присваивает вверенные ему финансы. По приговору суда банкир был заключен в тюрьму Пиньероль, затерянную среди альпийских отрогов.

Теперь же сложились именно чрезвычайные обстоятельства. Тревогу вызвали события двадцатилетней давности, в свое время не привлекшие внимания братства.

Магистр Арман д'Амбуаз говорил мрачным, взволнованным голосом. Слушатели его тоже не отличались спокойствием. Все были возмущены новостью об убийстве сотрудницы Национальной библиотеки, появившейся в прессе несколько дней назад. Ее задушили, при этом убийцы оставили свою визитную карточку – клочок пергамента, на котором красными чернилами была изображена змейка.

В довершение всего в утреннем выпуске «Фигаро» появился эксклюзивный сенсационный репортаж. Авторитетная парижская газета не пожалела четыре колонки на первой полосе и под кричащим заголовком объявила своим читателям, что люди, входящие в организацию, называющую себя «Красная змея», снова пошли на убийство. Жертвой опять стал библиотекарь по фамилии Вожирар.

– Всем известно, что с середины восьмидесятых годов прошлого века наше братство переживает глубокий кризис. Такое происходит со «Змееносцем» уже не в первый раз. Вы знаете, что в нашей долгой истории было множество неудач, однако теперь наша задача состоит в том, чтобы прекратить утечку информации за пределы братства. Один из наших собратьев, Гастон де Мариньяк, решил, что именно распространение сведений о нас положит конец удручающей финансовой ситуации, сложившейся в нашей организации. Он заблуждался. Решение следовало искать внутри братства, а не за его пределами. Мариньяк расплатился за свою деятельность жизнью, однако злое дело уже было совершено. По счастью, сведения, ускользнувшие из-под нашего контроля, не являлись жизненно важными, хотя и представляли серьезную угрозу, поскольку могли осложнить наше существование. Мы узнали, что предатель вошел в контакт с неким библиотекарем, которого использовал в качестве посредника, желая продать документы одной из стран Варшавского договора. Тот отправился с этой целью в Германскую Демократическую Республику. Наши агенты воспрепятствовали совершению сделки, хотя и не смогли схватить посредника. Нам пришлось развернуть масштабную операцию по выдворению из ГДР этого библиотекаря, которого звали Андреас Лахос. Агенты Штази доставили Лахоса на границу. Ему пришлось вернуться во Францию. Он несколько недель скрывался от нашей слежки, вел бродячую жизнь, перебирался из города в город с портфелем, набитым копиями тех самых компрометирующих документов, которые нам так хотелось заполучить.

Арман д'Амбуаз почувствовал сухость в горле и выпил глоток воды. Этой краткой паузой воспользовался номер двадцатый, один из самых молодых членов братства. Он задал вопрос:

– Если нашим людям удалось добиться от полиции коммунистической Германии того, чтобы Лахоса препроводили до границы, то почему же его не выдали нам?

– Немцы не хотели, чтобы подобный скандал разразился в их стране. Просоветские государства переживали тогда сложные времена. Вообще-то документами стремилась завладеть некая польская группировка, и немцы решили просто избавиться от проблем. Итак, наши агенты не знали сна и покоя, пока не отыскали Лахоса и не уничтожили этого типа.

Его столкнули на рельсы на парижской станции метро «Шаронн», портфель перехватили. Тогдашние руководители нашего братства сконцентрировали усилия на ликвидации Гастона де Мариньяка, которая вскоре и состоялась, и на том, чтобы окутать обе смерти завесой полнейшей тайны. Следует признать, что их усилия увенчались абсолютным успехом. В итоге никто так и не связал между собой эти две смерти, которые произошли при странных обстоятельствах. Очень важно, что дела, заведенные в полиции, исчезли из архивов. Зато с утечкой данных справиться не удалось. Мариньяк собрал всю информацию в папку, воспользовался помощью одного из сотрудников Национальной библиотеки и сдал ее туда. Нам не удалось узнать об этом в должное время. Лишь через много лет стало ясно, что этот материал попал на хранение в «отдел игрек», который вообще-то отведен для редких и необычных документов. Этого никак не скажешь о бумагах из той папки.

Все присутствующие продолжали внимательно слушать руководителя братства, но некоторые из них уже начали терять терпение. Многим участникам совещания были известны эти хитросплетения событий, поэтому они не могли понять, к чему же подводил магистр, напоминая о давних и малоприятных эпизодах.

– В ней содержались машинописные листы, газетные заметки, кое-какие ксерокопии, страницы, вырванные из книг, и одна брошюрка, короче говоря, все, что удалось собрать де Мариньяку, – продолжал д'Амбуаз. – При содействии сотрудника Национальной библиотеки он в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году поместил этот материал в «отдел игрек» и продолжал вносить в него изменения вплоть до своей смерти, наступившей через два года. Данная единица хранения была оформлена под номером 7JCP070301, как будто бы речь шла о ценных исторических документах. Когда я принял на себя звание магистра нашего братства, то решил, что наилучшим способом покончить с этим щекотливым делом был бы переход папки в наши руки. Тогда исчезли бы последние следы информации, просочившейся в мир двадцать лет назад.

Магистр снова завладел вниманием своих товарищей. В последних его словах содержалось нечто новое. На сей раз лишь немногим из присутствующих было известно, о чем идет речь.

– Я подумал, что если один человек смог изменять содержимое папки, то на это способны и другие. Мой план был очень прост – заменить документы чистыми листами. Конечно же, существовал определенный риск, поскольку контроль за хранилищами библиотеки становился все строже, однако мы могли привлечь к делу кого-нибудь из числа сотрудников «отдела игрек». Когда операция уже была подготовлена, мы столкнулись с непредвиденной проблемой. Началось перемещение фондов в новое здание, построенное на улице Тольбиак, и нам пришлось приостановить все действия. Когда же мы снова взялись за дело, драгоценное время было уже упущено. Ведь мы полагали, что документы оставались в старом здании библиотеки, расположенном на улице Ришелье, но папка за номером 7JCP070301 непонятно почему переехала в здание на Тольбиак. Потом в дело вмешались новые обстоятельства, и мы опять-таки оказались парализованы.

– Что же произошло? – спросил человек, сидевшим в кресле с номером тринадцать.

– Фонды начали микрофильмировать, и доступ к ним был закрыт. Мы могли бы что-то предпринять, однако тогда поставили бы под удар братство и серьезно скомпрометировали бы сотрудника библиотеки, помогавшего нам. Я подумал, что если доступ к документам закрыт для нас, то это означает, что он закрыт для всех, поэтому мы вполне спокойно можем дождаться момента, когда ситуация нормализуется. Вот каким образом обстояли дела, когда несколько месяцев назад мы обнаружили, что кто-то засунул нос в ту самую папку. Бумаги, казалось бы давно впавшие в спячку, могли быть обнародованы. Нам пришлось срочно решать, как справиться с новой угрозой.

– В чем она состояла? – проявлял живейший интерес к проблеме номер тринадцать.

– Сотрудница библиотеки по имени Мадлен Тибо начала задавать странные вопросы.

– Расскажи поподробнее, Арман, – подал голос сенешаль братства, Филипп Лоссеран, занимавший кресло, стоявшее по правую руку от магистра.

– В ходе оцифровки фондов мадемуазель Тибо обратила внимание на странное содержимое этой папки. Мало того что оно никак не заслуживало высокой чести храниться в «отделе игрек», так библиотекарша обнаружила в документах изменения по сравнению с микрофильмом, отснятым двадцать лет назад, вскоре после их помещения в библиотеку. Эти обстоятельства привлекли внимание мадемуазель Тибо. Не знаю, случайно ли это произошло или же ее кто-то навел на след. Хуже всего было то, что она решила позвонить своему старому знакомому, журналисту по имени Пьер Бланшар, и рассказать ему о странных документах и загадочных обстоятельствах, которые их окружают.

– Это и стало причиной ее гибели?

– Именно так. Для разработки плана операции у нас было всего несколько часов.

– Для чего понадобилось оставлять на теле улику с изображением нашего символа? – вмешался сенешаль.

– Мы стремились ясно дать понять, что в этом деле шутить не намерены. Речь шла о предупреждении, важном для всех исследователей, которым захотелось бы заплыть в эти воды. Смерть мадемуазель Тибо должна послужить указанием на то, что берега здесь опасные, лучше к ним не приближаться.

– Все-таки мы заплатили очень большую цену, – заметил вдруг Лоссеран.

– Что ты называешь большой ценой?

– Все средства массовой информации обратили на нас внимание в такой, скажем так, неблагоприятный момент.

Лицо магистра казалось всем присутствующим застывшей маской, потом на его губах появилась легкая улыбка.

– «Неблагоприятный» – это слишком мягко сказано, Филипп, – намеренно обратился магистр к сенешалю по имени. – Публичность для «Змееносца» является неблагоприятной в любой момент. Одно из главных наших достоинств всегда состояло в том, что мы прятались, погружались в уютный полумрак, в царство теней. По такой территории нам всегда было удобно передвигаться. Мы выходили на поверхность только для того, чтобы выполнить какое-нибудь задание или, повинуясь необходимости, устранить опасность, нависшую над нами.

– Теперь о смерти Вожирара и его молодой подружки. Я так понимаю, что…

Брови магистра вскинулись вверх, улыбка исчезла его с лица. Он резко оборвал Лоссерана:

– Об этом деле мы поговорим в свое время. В их гибели как раз и заключается причина всей суматохи и нашего чрезвычайного собрания.

Человек, занимавший последнее кресло под номером двадцать один, что указывало на недавнее его вхождение в самый узкий круг «Змееносца», поднял руку. Магистр предоставил ему слово. Он решил, что это выступление поможет разрядить обстановку и хотя бы на какое-то время оставить в стороне неприятный вопрос о гибели Антуана Вожирара.

– Ты упомянул, что мадемуазель Тибо связалась с журналистом по имени… – Молодой рыцарь сверился со своими записями. – Да, Пьер Бланшар. Что нам известно об этом человеке? По моим сведениям, в последнее время он специализируется на так называемых журналистских расследованиях. Его репортажи обычно разжигают скандал и поднимают много шума. Такая персона может представлять для нас опасность.

– Спасибо за предупреждение. Кроме Пьера Бланшара следует вспомнить и о его знакомой. Предостережение, оставленное на трупе Мадлен Тибо, было обращено непосредственно к Бланшару. Надеюсь, что эта исследовательница тоже правильно истолковала смысл послания, которое мы направили ей от чистого сердца.

– Нам что-нибудь известно об этой даме? – спросил сенешаль.

– Зовут ее Маргарет Тауэрс, по-видимому, шотландка, преподает в Оксфорде. Могу добавить, что она известный историк-медиевист, один из лучших специалистов по эпохе Крестовых походов. Ее появление в Париже можно объяснить только давней дружбой с Бланшаром. Теперь вам ясно, насколько далеко готов зайти в своих разысканиях этот журналист?

– Правда ли, что в отношении профессора Тауэрс тоже были предприняты определенные меры?

Этот вопрос сенешаля можно было бы отнести к разряду риторических. Ведь Лоссеран обладал всеми сведениями о ходе операции.

– Да, правда, – ответил д'Амбуаз, брови которого все еще были подняты. – Профессор Тауэрс, так сказать, была временно лишена свободы передвижения. Мы также забрали принадлежащее нам имущество из дома месье Бланшара.

– Что ты имеешь в виду?

– Материалы, переданные ему мадемуазель Тибо и подтолкнувшие журналиста к поискам. Речь шла о том, чтобы изъять из обращения все документы, имеющие отношение к «Красной змее».

– По моему мнению, три убийства и похищение знаменитого историка выставили нас на всеобщее обозрение, – с упреком заметил сенешаль.

– Я, верховный руководитель братства, заявляю, что наши действия были оправданны. К тому же речь идет вовсе не о трех убийствах.

Стальные глаза д'Амбуаза блеснули, он определенно встревожился.

– Значит, не о трех?

– Нет. Позже я вернусь к теме убийства Антуана Вожирара и его несчастной подруги.

Сенешаль вскочил на ноги. В нем было по меньшей мере метр девяносто, судя по фигуре, он сохранил превосходную физическую форму. Этот человек был уже далеко не юноша, однако не поддавался старческим недугам и отличался замечательной выправкой.

– Я настаиваю на том, что мы привлекаем слишком много внимания к истории, о которой на протяжении вот уже двадцати лет никто не вспоминал. Все, что связано с этой папкой, совершенно необоснованно отвлекает нас в момент, когда все усилия братства должны концентрироваться в совсем ином направлении. – Лоссеран вышагивал вдоль стола. – Я считаю, что никогда еще у нас не было столь благоприятного шанса, чтобы осуществить одну из величайших целей «Змееносца». Я осмелюсь сравнить теперешнюю ситуацию с той, которая сложилась во время Великой революции. Именно тогда была воплощена в реальность первая из двух задач, семьсот лет тому назад возложенных на «Братство змеи» орденом храма.

– Дорогой мой Филипп, ты вторгаешься в пределы, которые на данном собрании переходить не следует. Сейчас перед нами стоит задача окончательно залатать прореху, чтобы позже сосредоточить все наши усилия на исполнении основной задачи. Нами было решено, что издержки в виде нескольких газетных заголовков – это адекватная цена за то, чтобы предать забвению весьма печальный эпизод истории нашего братства.

– Ты уверен в том, что он будет предан забвению?

– Для этого я вас и созвал.

Д'Амбуаз нажал кнопку звонка. Через несколько секунд в зале появился личный секретарь магистра. Он вошел через дверь, сливавшуюся со стеной, в руке у него был черный кожаный портфель. Молодой человек шел размеренным церемониальным шагом, сознавая, что находится в центре внимания всех собравшихся. Секретарь словно участвовал в священнодействии. Он молча подошел к магистру, передал ему портфель, потом наклонился и прошептал на ухо несколько фраз.

– Прекрасно, Андре. Большое спасибо. – (Секретарь удалился.) – Господа, здесь находится вся документация, связанная с папкой, доставившей нам столько головной боли. – Магистр открыл портфель и выложил на стол немалое количество бумаг и компьютерных дисков. Он не притронулся только к какому-то бархатному фиолетовому мешочку.

– Все, что вы перед собой видите, принесено сюда из дома журналиста. Вот диск, который передала ему мадемуазель Тибо, резервная копия, которую сделал сам Бланшар, распечатка с диска, три листа его пометок, тетрадь с записями профессора Тауэрс и несколько десятков отрывных листочков с отдельными замечаниями. Мне остается добавить, что компьютер журналиста был полностью очищен. Смею заверить, что мы можем быть уверены в исходе данной операции. От материалов, раскрывающих деятельность братства, не осталось и следа. – Магистр вытащил другую стопку документов: – Это копии, которые Антуан Вожирар передал комиссару Годунову из убойного отдела, а также доклад, составленный инспектором по фамилии Дюкен. Следовательно, мы получили в свои руки весь материал, который был собран полицией. – В завершение магистр извлек из фиолетового мешочка пластиковую папку и потряс ею в воздухе так, чтобы все могли видеть: – Перед вами, господа, тот самый оригинал, который Гастон де Мариньяк двадцать лет назад передал в Национальную библиотеку, причина всех наших проблем. У меня есть и микрофильмы, на которые когда-то было заснято содержимое папки. Рад сообщить, что электронный носитель тоже уничтожен.