Текст книги "Соболиная вершина"

Автор книги: Перри Девни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

9. ВЕРА

Ноябрь

День благодарения. Любимый праздник отца.

Будет ли он сегодня есть индейку? В прошлом году он убил одну, чтобы приготовить ее на костре. Знал ли он вообще, что сегодня День благодарения?

Дни, месяцы и годы, как правило, сливаются воедино, когда живешь без телефонов, календарей, работы или расписания. Но папа всегда следил за датой по своим автоматическим часам. Что, если бы они перестали работать? Что, если бы он решил, что следить за временем бессмысленно? Знал ли он, сколько времени прошло с тех пор, как я уехала?

Я уже больше года не видела отца.

В тот день, когда я уехала, он сказал, что любит меня. «Никогда не забывай, как сильно я тебя люблю». Когда я спросила, увижу ли я его снова, он ответил: – Конечно.

Это ведь было обещание, верно? Папа выполнял свои обещания.

Где он был? Я провела весну, лето и осень в горах недалеко от Куинси. Я постоянно искала хоть какой-то знак.

Либо их не было. Либо...

Он был жив. Он жив.

– Вера? – пальцы Лайлы коснулись моего запястья.

Я вздрогнула от неожиданности, и вилка с грохотом упала на тарелку.

– Ты в порядке? – ее брови сошлись вместе.

– Все хорошо, – я выдавила улыбку и взяла вилку. – Просто я очень наелась. Ужин был восхитительным.

Она не купилась на это и Вэнс тоже.

Он протянул руку через спинку ее стула к моему и положил руку мне на плечо.

Я наколола последний кусочек индейки на своей тарелке и отправила его в рот, улыбаясь, пока жевала.

Вэнс и Лайла переглянулись – они знали, что моя улыбка была фальшивой, но не стали настаивать на этом, ведь вокруг обеденного стола Иденов столпилось столько людей.

Было несправедливо, что я здесь, разделяю пир с этой прекрасной семьей, а папа один. Потому что я оставила его одного.

А меня окружали Идены.

Было так много пересекающихся разговоров, что я не могла за ними уследить. А может, у меня просто не было настроения пытаться.

Единственный голос, который я никогда не пропускала, был голос Матео.

Он сидел прямо напротив меня за столом, хотя его стул был повернут под углом, чтобы он мог кормить Алейну.

Я пожалела, что не села рядом с ним. Он уже выдвигал для меня стул, предлагая его. Но потом Вэнс велел мне обойти стол и сесть рядом с Лайлой.

В любом случае мне следовало занять стул рядом с Матео. Если бы я сидела рядом с ним, я бы так беспокоилась о том, чтобы сказать правильные слова, сделать правильные поступки, что даже не стала бы думать о папе. Я была бы слишком занята тем, чтобы не показаться смешной, когда предлагала бы забрать помидоры из салата Матео.

Он ненавидел сырые помидоры. Приготовленные – вполне. Кетчуп был его любимым соусом, и он обожал соус маринара. Но он скривил губы при виде помидоров черри, которые Энн нарезала для зеленого салата.

Я любила помидоры любого размера, формы и вида.

Но я не предложила забрать их, так как сидела слишком далеко.

Мы никогда не сидели рядом друг с другом. Но почему? Из-за высокого детского стульчика? Несмотря на то что Энн предложила покормить Алейну сегодня вечером, он настоял на том, чтобы сделать это самому.

Он был не просто хорошим, а отличным отцом. Он любил эту девочку всем сердцем.

Трудно было перестать влюбляться в Матео Идена. Невозможно, на самом деле.

Последние три месяца я делала все возможное, чтобы забыть о том свадебном танце. Чтобы прогнать эти чувства и забыть о нем. Я даже сходила на одно – и только – свидание.

Парень был постоянным посетителем кофейни. Он появился на тридцать минут позже того времени, на которое мы договорились встретиться в «Костяшках», а после того как мы поели, сказал, что забыл бумажник, и мне пришлось платить.

Разве влюбиться в хорошего человека, прекрасного отца – не лучше ли? Даже если он не знал о моих чувствах? Конечно. В какой-то степени.

Возможно, Матео всегда будет видеть во мне только сестру и друга. Может быть, я даже смирюсь с этим.

Если быть честной с собой, то я была не готова к отношениям. Мне нужно было сделать больше маленьких шагов. Больше прыжков. Я все еще открывала для себя, что мне нравится, а что нет.

Поэтому, пока я работала над собой, я хранила его в своем сердце. Он был бы моим солнечным лучом, отгоняющим дождь.

– Бззз, – он издал звук самолета, когда ложка со сладким картофелем пролетела над подносом Алли.

Наблюдать за ними вместе было захватывающе интересно. Наблюдать, как эта связь становится все крепче и крепче. С каждым днем он, казалось, все больше и больше влюблялся в свою дочь. И любовь была взаимной.

Голубые глаза Алейны заблестели, когда она широко раскрыла рот, чтобы взять ложку-самолетик.

Я улыбнулась, и это была первая настоящая улыбка за весь ужин.

Алли дрыгала своими пухлыми ножками, отщипывая маленькими пальчиками стручковую фасоль и запихивая ее в рот. Ее слюнявчик со словами «Кулдык-кулдык» в честь индейки был измазан картофельным пюре. Немного было даже у нее в волосах.

Матео использовал ложку, чтобы вытереть ее подбородок.

– Ты в полном беспорядке, Росточек.

Он начал называть ее Ростком вскоре после свадьбы Вэнса и Лайлы. Впервые я услышала его за семейным ужином за этим самым столом, и мне пришлось уйти в ванную, чтобы скрыть слезы.

Через две минуты Вэнс улизнул, чтобы проведать меня.

Папа называл Элси – Ростком, а Хэдли – Мармеладкой.

Вэнс предложил поговорить с Матео и попросить его выбрать другое прозвище. Но я сказала ему, чтобы он оставил все как есть. Моей сестре понравилось бы иметь общее прозвище с Алейной.

А поскольку я не хотела, чтобы Хэдли осталась в стороне, я стала называть Алли – Мармеладкой.

Иногда это было не так больно. Иногда больнее.

Сегодня... сегодня был плохой вечер.

Я скучала по своим сестрам.

Я скучала по отцу.

Мне не нравился День благодарения.

10. ВЕРА

Март

– С днем рождения, Мармеладка, – я подняла Алейну на руки и чмокнула в щеку.

Она захихикала, когда я пощекотала ее бок, затем что-то залепетала, показывая игрушечную машинку, зажатую в кулаке.

– Машина, – сказала я.

– Ма.

– Почти близко, – я снова поцеловала ее в щеку. – Посмотри, какая ты сегодня милая.

Ее волосы были заплетены в две маленькие косички, каждая из которых была завязана белым бантом. На ее лавандовой толстовке была нарисована цифра «1».

Болтовня доносилась из глубины дома, и, учитывая вереницу машин, припаркованных у входа, я, скорее всего, прибыла на день рождения последней. Но я проработала большую часть дня в кофейне, чтобы Лайла могла взять выходной.

По приказу Талии, на последнем месяце беременности она должна была сбавить обороты. Но вместо отдыха Лайла провела субботу, нанося последние штрихи в детской. Пройдет совсем немного времени, и на свет появится еще один Саттер. Мальчик, которого дядя Вэнс и Лайла назовут Треем.

Я уже любила его.

– Пойдем найдем всех, – сказала я Алли, неся ее на руках по коридору.

На кухне было пусто, но остров был заставлен бокалами. Под стеклянным куполом на стойке стоял праздничный торт. Он был украшен разноцветными радужными завитками – без сомнения, творение Лайлы. Еще одно свидетельство того, что ей нелегко далось это испытание.

Подарки лежали на обеденном столе, включая плюшевого единорога, которого я принесла с лофта. Я добавила его в кучу две минуты назад, а затем выскользнула на крыльцо, чтобы позвонить в дверь.

В доме Энн и Харрисона никто не пользовался дверным звонком. Посетители ранчо знали, что нужно просто постучать, просунуть голову внутрь и крикнуть. Тем более что большинство них были их детьми.

Но Алли любила дверной звонок. Нажимать на него. Отвечать на него. Всякий раз, когда я знала, что она здесь, я звонила в дверь, дожидалась ее легкого топота ручек и коленей, затем открывала дверь и обнаруживала ее ползущей к входу.

– Ты уже здесь, – Энн высунула голову из гостиной и улыбнулась, махнув мне в сторону шума. – Иди к нам, милая.

Вся семья собралась в комнате. Все взгляды были прикованы к телевизору и баскетбольному матчу. Джаспер организовал семейный конкурс по составлению прогнозов на баскетбольный чемпионат «Мартовское безумие», и первый раунд игр был в самом разгаре. Учитывая, что я выбрала команду основываясь на их цветах, я не особенно надеялась на победу.

Матео сидел на диване рядом с Харрисоном и Вэнсом. Все трое мужчин сидели на краешках своих мест, когда до конца игры оставалось меньше минуты.

– Бросай! – крикнул Харрисон.

– Где фол? – фыркнул Нокс, проводя рукой по своей бороде.

– Давай, Тимми, – Матео вздохнул. – Сделай их.

Я наклонилась ближе к Энн.

– Они ведь понимают, что игроки их не слышат?

Она рассмеялась и обняла меня за плечи.

– Как работа?

– Хорошо. Где Лайла? – она доверяла мне управление кофейней, но я также знала ее достаточно хорошо, чтобы понять, что ей нравится полный отчет о проведенном дне.

– Она устала, и я отправила ее прилечь. Хотя я сомневаюсь, что ей удастся заснуть, когда эти парни кричат у телевизора, – Энн закатила глаза. – Затыкать им рот бессмысленно. Поверь мне, я пробовала.

Я рассмеялась.

– А как насчет ужина? Могу я чем-нибудь помочь?

Почти год кулинарных уроков от Энн, и я уже не была безнадежной на кухне.

– Ты можешь помочь мне с салатом позже. Но я только что поставила лазанью в духовку. Мы поедим примерно через час.

– Отлично, – я переложила Алли на свое бедро, удивляясь, что она еще не извивается, чтобы ее опустили. Но она просто положила голову мне на плечо, ее внимание было приковано к колесам игрушечной машинки.

– Она сегодня не поспала в обед, – сказала Энн. – Матео сказал, что она просто не могла заснуть.

– Ранний отбой, – поцеловала я ее лобик и начала качать на руках.

Бывали дни, когда казалось, что прошла всего минута, как Матео вошел на семейный ужин и объявил, что у него родилась дочь. А в другие дни, как сегодня, я не могла представить, какой была жизнь до Алли.

До появления Иденов.

Воспоминания о годах, проведенных с отцом в горах, с каждым днем становились все более туманными. Меня пугала мысль о том, что я могу его потерять. Забыть.

Но приближалась весна, и с наступлением теплой погоды мои поиски возобновились. Это была долгая, холодная зима, полная тревог. В этом году я найду его.

В этом году я позабочусь о том, чтобы с ним все было в порядке и чтобы он не был один.

Алейна зевнула, растягивая крошечный рот.

Матео заметил это, встал с дивана и пересек гостиную.

– Мне отнести ее?

– Нет, – я покачала головой. – Я справлюсь с ней.

Его глаза смягчились, когда он провел костяшкой пальца по ее щеке.

– Она устала.

– Трудно быть именинницей.

Он хмыкнул.

– Как сегодня прошла работа?

– Хорошо, спасибо. Как прошёл...

Что-то произошло в игре, и комната разразилась радостными криками и проклятиями, отвлекая внимание Матео, когда он повернулся к телевизору.

Алейна выпрямилась от шума, придерживая свою машину, и завизжала. Затем в гостиную вбежали дети постарше, и она задрыгала ногами, желая, чтобы ее поставили на место.

– Ладно, хорошо, – я вздохнула. Алли редко обнималась со мной, не с таким количеством тетушек и дядюшек, претендующих на ее внимание. – Иди поиграй.

Она ползала быстрее, чем ходило большинство малышей, исчезая со своими кузенами в соседней игровой комнате.

Энн и Харрисон переделали одну из спален в кабинет, а бывший кабинет превратили в детскую комнату до Рождества.

Матео стоял передо мной, приклеившись глазами к телевизору и следя за последними секундами игры.

У меня не было выбора, кроме как смотреть на его широкие плечи. На его темные волосы, скрытые под бейсбольной кепкой, концы которых завивались на затылке. Каждый раз, когда он надевал кепку, уголки его челюсти казались сильнее. Более выражены.

Он положил руки на свои узкие бедра, и от этого движения подол его футболки приподнялся на сантиметр. Джинсы обтрепались на подоле, нитки щекотали толстые подошвы ковбойских сапог. Один из задних карманов слегка порвался, и сквозь тонкую джинсовую ткань я смогла разглядеть черный хлопок его нижнего белья.

У этого мужчины была самая совершенная задница, которую я видела в своей жизни. У меня руки чесались залезть в эти карманы и сжать их.

Мои щеки покраснели, и я отвела взгляд.

И встретила выжидающий взгляд Энн.

Черт. Мне определенно не нужно, чтобы она знала, что я одержима ее сыном.

– Я... я собираюсь взять что-нибудь выпить.

Не сказав больше ни слова, я выскользнула из комнаты, сделав судорожный вдох, когда добралась до кухни. Моя передышка была недолгой. Игра закончилась, и, как всегда, толпа переместилась на кухню, чтобы перекусить на вездесущем подносе с овощами и пообщаться, пока дом наполняли ароматы помидоров, чеснока и базилика.

– Так во сколько завтра вечером? – спросила Уинн у Матео.

– Можно я завезу ее в пять?

– Конечно.

– Вернусь около девяти или десяти, чтобы забрать ее.

– Или, – проворчал Гриффин, – принеси вещи, чтобы она могла переночевать. Просто на случай, если все пройдет хорошо.

– На случай, если что пойдет хорошо? – спросила Элоиза, садясь на табурет рядом с моим у острова.

Матео усмехнулся.

– Завтра вечером я иду на свидание. Грифф и Уинн будут сидеть с детьми.

Комнату заполнили охи и ахи, а также вопросы о женщине и о том, куда он ее ведёт. Шум скрыл мое хныканье.

Свидание.

Он собирался на свидание.

Мне было больно. Даже больнее, чем следовало бы, учитывая, что он ни разу не оказывал мне такого внимания. Тем не менее, это было больно.

Казалось, что мир вращается не в ту сторону, но я заставила себя улыбнуться. Я приготовила салат на ужин. Мы беседовали во время еды. И я захлопала, когда Алейна запихнула в рот горсть праздничного торта.

Это было всего лишь одно свидание, верно? Он не собирался влюбляться в нее. Ему было позволено встречаться.

Как и мне. Если бы я захотела, чего я не сделала. Но, может быть, я пересмотрю свое решение.

Просто сейчас не время для нас с Матео. Я должна была подождать еще немного. Я умела ждать.

Я дышала, преодолевая боль в груди. Я запирала боль в тот сундук глубоко внутри. По сравнению с остальной болью, сокрытой в том сундуке, эта блекла.

Мне оставалось только ждать.

А пока я продолжу работать над собой. Найду папу. И я буду ждать.

Месяц. Шесть месяцев. Двенадцать. Может быть, через год он меня заметит. В конце концов, он заметит меня.

Мне оставалось только ждать.

11. ВЕРА

Март

Год спустя...

– Мармеладка! – я широко раскрыла объятия, когда Алейна помчалась к входной двери дома Энн и Харрисона. Она бросилась мне на грудь, поэтому я подхватила ее с босых ног, закружила по кругу, осыпая ее щеки поцелуями. – Привет.

– Хи.

– Ты сегодня празднуешь свой день рождения?

Мы праздновали её день рождения за день до, чтобы всем было удобнее. На ней была фиолетовая толстовка с радужным словом «ДВА».

– Шик.

– Шик? – это было новое слово в ее стремительно расширяющемся словарном запасе.

Она указала на коридор.

– Иди.

– Ты сегодня властная? – я пощекотала её и закрыла дверь, затем скинула туфли и направилась на шумную кухню.

Хор приветствий встретил меня, когда я вошла в суматоху Иденов с Алейной на руках.

– Ты нашла Веру? – спросил Матео у своей дочери.

– Да.

Как и всегда, когда я звонила в дверь, Алейна прибегала. И я по-прежнему была единственной, кто звонил.

– Шик, – Алейна указала на букет воздушных шаров на острове.

– Ах, – шик. – Ша-рик, – вымолвила я, делая ударение на каждом слоге.

– Шик.

Я хихикнула.

– Почти близко.

– Низ, – вниз. Алейна заерзала, но я прижала ее к себе крепче.

– Без чмока не отпущу, – я надула губки и издала звук поцелуя.

Она взяла мои щеки в свои маленькие ладошки и сжала, а затем ее слюнявый рот прильнул к моему.

– Ладно, иди веселись, – я убрала со лба маленький темный локон, затем поставила ее на ноги, чтобы она могла бежать в игровую комнату, уже наполненную смехом других детей.

– Чем я могу помочь? Я взяла морковку с подноса с овощами на острове.

– Ничем, – Энн вытерла руки полотенцем у раковины. – Думаю, у нас все готово.

– Извините, я опоздала.

Она махнула рукой.

– Ты как раз вовремя.

У меня подкашивались ноги, поэтому я опустилась на последний свободный стул на островке рядом с Лайлой, подтолкнув ее локтем.

– Привет.

– Привет, – она улыбнулась, глядя на спящего Трея на руках.

Как этот малыш мог спать во время шума – ума не приложу, но это было не первое семейное собрание, которое он проспал. Его первый день рождения будет следующим, который мы отпразднуем, возможно, прямо здесь, на этой кухне. Может быть, он не заснет, хотя бы на этой вечеринке.

– Привет, малышка, – дядя Вэнс обнял меня за плечи. Должно быть, он уловил запах ветра и хвои в моих волосах, и, хотя он пытался это скрыть, его рот слегка нахмурился. – Ты ходила в поход.

– Ты ходила в поход? – спросил Матео с противоположной стороны острова. – Куда?

– На Соболиную вершину.

– Это моя любимая тропа.

– Я знаю.

Он хихикнул.

– Я уже говорил тебе об этом раньше, не так ли?

– Раз или два, – я улыбнулась, заметив, как румянец проступил на моих щеках.

Румянец не был таким яростным и интенсивным, как год назад. Время и привычка помогли мне легче скрывать свою влюбленность в Матео. Или, может быть, моя любовь к нему больше не вырывалась на поверхность, когда он появлялся в комнате, потому что она просочилась глубоко в мои кости.

Он взял зелёный горошек с подноса с овощами и обмакнул его в ранч, прежде чем положить в рот.

– Может быть, я поднимусь с тобой в следующий раз, когда ты отправишься в путь.

Он также говорил мне и об этом. Раз или два.

– Конечно. Я дам тебе знать, когда в следующий раз поеду в том направлении, – солгала я.

Как бы мне ни нравилась идея, что мы с Матео будем проводить время вдвоем, он никогда не будет приглашен в мой поход. И никто другой тоже. Ведь сегодня я не ходила на Соболиную вершину.

Я была на противоположном конце долины, пробираясь через лес, где ближайшая туристическая тропа находилась не менее чем в километре. Март в этом году выдался не по сезону теплым, поэтому мне было проще выбраться в горы.

Вэнс застыл рядом со мной и скинул с меня руку. Его челюсть сжалась.

Это напряжение означало, что в следующий раз, когда мы останемся наедине, меня ждёт лекция. За последний год я хорошо узнала этот взгляд. И лекции тоже. Но его беспокойство исходило из добрых побуждений.

– Мы все еще идем в «У Вилли» сегодня вечером? – спросила Лайла, вероятно, потому, что нарастающее напряжение ее мужа омрачало комнату и скоро люди начнут задавать вопросы.

– Мы в деле, – Элоиза прислонилась к боку Джаспера. – Мам, ты все еще готова посидеть с детьми?

– Да. Я с нетерпением ждала этого всю неделю.

– Я тоже, – сказала Лайла, встретившись с моим взглядом.

– Спасибо, – одними губами произнесла я.

Лайла чаще других приходила мне на помощь, когда речь заходила о походах.

Она, как и Вэнс, знала, что я ищу отца. И она, как и Вэнс, знала, что я не собираюсь останавливаться.

Возможно, он все еще злился, что папа напал на Лайлу. Я не могла винить его за это.

Два года назад отец испугался, когда она наткнулась на него на охоте, и он... сорвался. Он душил ее до тех пор, пока она почти не потеряла сознание, а потом отпустил.

Вэнс имел полное право злиться. Я тоже. Отец не должен был прикасаться к ней. Почему он просто не убежал? Что творилось у него в голове, что он совершил такой ужасный поступок?

Если бы я не ушла от него так внезапно, я могла бы спросить. Я могла бы убедиться, что он не находится на грани психического срыва.

Но я оставила его и теперь должна была найти его.

Лайла приняла мои вылазки. Вэнс же хотел, чтобы я жила дальше.

Он недооценивал, насколько далеко я уже продвинулась. Я возвращалась к тому, кем была раньше. Вела нормальную жизнь.

У меня была любимая работа в «Кофе у Иденов». Она оплачивала мои счета и позволяла мне иметь гибкий график, так что у меня было достаточно времени для занятий и учебы. Я делала то, что делали многие двадцатитрехлетние девушки.

Я ездила на своей машине, проводила слишком много времени за телефоном, ела много нездоровой пищи и была одержима Netflix.

В последний год мне хотелось думать, что я нашла постоянство.

По крайней мере, я гналась за ним.

Но я не отказывалась от папы.

Возможно, отпустить его было самым разумным решением. Скорее всего, это был выбор, который избавил меня от душевной боли. В какой-то мере то же самое можно сказать и о моей бесконечной влюбленности в Матео. Было ли безрассудством любить его, хотя он не проявлял ко мне ни малейшего интереса? Вроде того.

И все же я вела себя как дура.

Был шанс, что Матео никогда не заметит меня. Возможно, я всегда буду чувствовать себя ущербной и сломленной. Может быть, прошлое всегда будет для меня чем-то непреодолимым.

Может быть, никакое ожидание Матео ничего не изменит.

В глубине души я понимала, что пришло время забыть об этих чувствах. Но забыть отца?

Нет. Никогда.

Папа был моей семьей. Он нуждался во мне. Я была всем, что у него осталось, а я его бросила. Как-нибудь я исправлю эту ошибку. Я найду способ остаться в его жизни и чтобы он был в моей.

Даже если единственное место, где мы могли бы видеть друг друга, было спрятано под деревьями и безоблачным голубым небом. Даже если бы мне потребовалось десять лет, чтобы найти его. Я бы нашла его.

Он был жив.

Я не сдавалась.

Даже если в глубине души я сомневалась, не пора ли отпустить и Матео Идена, и Кормака Галлагера.

***

– Вера...

– Я слышала тебя, дядя Вэнс, – я слышала каждое слово из лекции, которую он читал мне последние пять минут возле женского туалета «У Вилли».

Он вздохнул и провел рукой по своей бородатой челюсти.

– Я волнуюсь за тебя.

– Тебе не нужно волноваться, – я грустно улыбнулась ему. – Я осторожна. У меня есть спрей от медведей. Я внимательна к окружающей обстановке. Я издаю звуки, когда нахожусь в подозрительных местах. Я осторожна.

– Это не... – еще один вздох. – Я знаю, что ты осторожна. Но я беспокоюсь не об этом.

– Тогда что?

– Я беспокоюсь... – он издал долгий вздох. – Я беспокоюсь, что ты его не найдешь.

Мы разделяли это беспокойство. Не то чтобы я когда-нибудь призналась в этом вслух. Вэнсу или себе.

– Я найду его.

– Может, и не найдешь.

– Но я найду.

– Малышка...

– Он обещал, – мой голос дрогнул. – Он сказал, что мы снова увидимся. Это было его обещание.

Я найду своего отца. Я буду в его жизни. Он нуждался во мне.

– Я не должна была оставлять его вот так.

Вэнс моргнул.

– Что? Ты хочешь вернуться?

– Нет. Не для того, чтобы жить там. Но все произошло слишком быстро. Ты нашел меня. Мы нашли папу. А на следующий день я уехала. Это было поспешно.

– Поспешно? Он хотел, чтобы ты уехала, Вера.

– Я знаю. И я не говорю, что жалею об этом. Но я просто... – я вздохнула. – Я найду его.

Взгляд Вэнса смягчился.

Я ненавидела нежную жалость в его взгляде. Я ненавидела его сомнения. Ненавидела, что он может быть прав.

– Я найду его, – мой подбородок дрогнул, когда я заговорила.

Выражение лица Вэнса не изменилось. Не в силах смотреть на него больше ни минуты, я проскользнула мимо него и устремилась по коридору, присоединяясь к нашей группе.

На Мэйн-стрит было всего два бара Салун «У Большого Сэма» и «Старая мельница». Они примыкали к туристической части Куинси и обслуживали посетителей, которые хотели получить «аутентичные» впечатления от Монтаны.

Салун «У Большого Сэма» был оформлен в стиле вестерн. В «Старой мельнице» царила атмосфера спортивного бара. «У Вилли» – был забегаловкой, и, по словам местных жителей, это был настоящий бар Монтаны.

Само здание было старым, темным и обшарпанным. Стены были увешаны неоновыми лампочками и пивными вывесками. На каждом столе было множество зазубрин и царапин. Не более двух стульев или табуретов подходили друг к другу, а зеркальную стену с полками для бутылок со спиртным, вероятно, не чистили уже лет десять.

Когда я пользовалась уборной, несмотря на годы, проведенные в лесу, я нависала над сиденьем унитаза. И все же, даже несмотря на затхлый запах старого пива, мне нравились эти вечера, когда Идены приезжали в город на ночные посиделки.

Сегодня я узнала множество знакомых лиц. Поскольку бар находился не на Мэйн, сюда не было такого наплыва туристов, как в изысканные заведения.

Что, похоже, вполне устраивало самого Вилли. Он стоял за барной стойкой и выглядел таким же довольным приходом клиентов, как если бы ему делали колоноскопию⁷.

Я подошла к барной стойке и подняла руку, подавая Вилли сигнал. В первый мой визит сюда я поняла, что ворчливому бармену улыбаться бесполезно, поэтому не стала беспокоиться, когда он направился в мою сторону.

Его седые брови казались еще более густыми, чем в прошлый раз, когда мы все заходили сюда выпить, а нечесаная борода была слегка подстрижена.

– Кока-колу, пожалуйста.

Вилли не кивнул и не заговорил. Он просто наполнил стакан льдом и налил в него мой напиток, пока я осматривала зал.

Грифф и Уинн всегда выбирали это место для посиделок во время редких вылазок. Именно здесь они познакомились много лет назад, и хотя Гриффин Иден выглядел как суровый ковбой, в душе он был сентиментален.

В данный момент они играли в шаффлборд ⁸у дальней стены, притворяясь, что играют, когда на самом деле флиртовали между частыми поцелуями.

Мемфис сидела рядом с Ноксом, их стулья были как можно ближе, чтобы он мог одной рукой обхватить ее плечи, а другую положить на ее круглый живот. Она была беременна третьим ребенком, на этот раз девочкой.

Мемфис была одним из наших назначенных водителей сегодня вечером.

Вторым была Элоиза. Она сидела на коленях у Джаспера, его тело прижималось к ее телу так естественно, как будто они приросли друг к другу.

Талия и Фостер держались за руки, их пальцы были переплетены.

Когда Вэнс присоединился к Лайле, они тихо беседовали, и его разочарование во мне было видно с другого конца зала. Но когда она положила руку ему на бедро, он расслабился и поцеловал ее в висок.

Пустые стулья за столом, мой и Матео, выглядели... одинокими. Печальными.

Где он был?

Я осмотрела зал и нашла его в противоположном конце бара. Он был не один.

На табурете рядом с ним сидела блондинка. Она прижалась к нему так близко, что их плечи почти соприкасались. На ее красных губах играла кокетливая улыбка.

Мое сердце дрогнуло.

Матео взболтал виски со льдом пластиковой соломинкой, прежде чем сделать глоток из стакана.

Взгляд женщины проследил за его движением, и она облизнула губы, пока он пил.

О, Боже. Мой желудок скрутило, когда Вилли поставил мою бутылку на барную стойку и поднял один палец, что обозначает один доллар.

– И ром, – пролепетала я.

Рот Вилли сжался в тонкую линию, но он сделал мне коктейль, пока я наблюдала за Матео.

Кто была эта женщина? Знал ли он ее? Когда мы пришли, ее здесь не было. Кроме нашей группы, сегодня было еще несколько посетителей: несколько пожилых пар и трое мужчин с пивными животами, сидящие за барной стойкой. Я узнала их всех по кофейне.

Но блондинка. Она была новенькой. И она была красива.

Он собирался ее подцепить? Сегодня вечером?

Когда Вилли на этот раз поднял три пальца, я достала из кармана джинсов пятидолларовую купюру, едва удостоив его взглядом, когда шлепнула ею по липкой стойке.

– Сдачу оставь себе.

Моя рука дрожала, когда я сделала большой глоток из своего стакана, кривясь от жжения алкоголя. Я сделала еще один глоток и снова взглянула на женщину. Что алкоголь, что данная сцена, причиняли мне боль.

На дрожащих ногах я отступила к столу, потягивая свой напиток, пока все остальные разговаривали и смеялись. Мое молчание осталось незамеченным. Его затмила музыка в стиле кантри, звучавшая из динамиков бара.

Пустой стул Матео был по другую сторону стола. Мы до сих пор никогда не сидели рядом друг с другом, ни у Энн и Харрисона, ни «У Вилли». Почему-то я всегда садилась рядом с Вэнсом или Лайлой. Жаль, что я не заняла тот стул.

Мой был направлен прямо на барную стойку, где разговаривали Матео и блондинка. Невозможно было не наблюдать за ними вместе.

Она рассмеялась. Он ухмыльнулся.

Я подавила рвотный позыв.

Сколько женщин он подцепил здесь? Сколько раз он приводил женщину домой от «У Вилли»?

Последний год Матео встречался то с одной, то с другой. Я знала об этом только потому, что Энн обычно была няней Алейны. Но на это можно было не обращать внимания, потому что ни одна из его спутниц никогда не приезжала на ранчо. Насколько мне известно, он не знакомил свою дочь ни с одной женщиной.

Это должно было что-то значить, верно? Что Алли знает меня. Что Алли любила меня.

Женщина наклонилась поближе, чтобы сказать ему что-то на ухо.

Я допила остатки своего напитка, залпом осушая его, пока не остался только лед. Затем вскочила со стула и направился к бару, попросив Вилли налить еще.

На этот раз ром не так сильно обжигал. Голова стала легче, конечности расслабились, и когда я села на свое место, я слишком сильно наклонилась в сторону.

– Стоп, – Вэнс поддержал меня, положив руку мне на плечо.

– Я в порядке, – я отмахнулась от него.

Это было опьянением? Я никогда раньше не была пьяна.

Мне это не нравилось.

Что, черт возьми, я делала? Я не любила пить. Если я шла в бар с Иденами или друзьями, которых я завела за последний год, я была назначенным водителем. Всегда.

Но прежде чем я успела отодвинуть свой стакан и игнорировать его до конца вечера, блондинка положила руку на бедро Матео под стойкой бара. Ее ногти скользнули по его джинсам.

В моей груди раздался крик. Я сжала губы, чтобы не дать ему вырваться наружу. Убедившись, что проглотила его, я подняла стакан и залпом допила остатки своего напитка. Кубики льда зазвенели, когда я с силой поставила его на стол.

– Вера, – Вэнс положил руку мне на запястье. – Достаточно.

Достаточно.

Он был прав, не так ли? Этого было достаточно. Этого должно было быть достаточно.

Матео никогда не будет думать обо мне иначе, чем о почетном члене семьи Иденов. Он никогда не заметит меня. Он никогда не полюбит меня.

Это было несправедливо.

Я так старалась последние два года. В мрачные дни, когда я почти теряла надежду, я продолжала идти вперед. Я так далеко зашла.

Я ждала его.

Я ждала, и ждала, и ждала.

Почему я ждала? Почему я убеждала себя, что есть хоть какой-то шанс, что он будет моим?

Папа был бы так разочарован. Ему бы не понравилось, что я ждала только для того, чтобы быть совсем... не замеченной.

Достаточно.

Да. Да, этого было достаточно.

Я вскочила со стула прежде, чем осознала, что делаю.

– Вера.

Я проигнорировала Вэнса и направилась к бару. В голове у меня все расплывалось, но шаги были на удивление уверенными, когда я шла к этой блондинке с красными губами и ногтями в тон.

Матео заметил меня первым. Он сел ровнее, отстранившись от женщины.

Она повернулась на табурете, ее улыбка сникла, когда она оглядела меня.